Политическое сознание можно разделить на элитарное и мас­совое.

Элитарное – это сознание в форме идеологии, науки, пропаганды и агита­ции, которое позволяет устанавливать причинно-следственные связи меж­ду различными социальными и политическими явлениями объяс­нять и понимать политическую действительность, ориентиро­ваться в политической жизни.

Основным носителем такого сознания выступает политиче­ская элита. Посредством различных институтов, таких как общение, посвящение, мистерия, религия, предание и традиции, вос­питание, образование, средства массовой информации, агитация и пропаганда, искусство и т.д., это знание проецируется на насе­ление различным образом и с различными целями. Это может быть и сплочение населения для реализации общезначимой цели, и «промывание мозгов» для реализации целей авантюрной поли­тики временщиков. На основе этого формируется массовое со­знание, которое включает в себя также знания на уровне здраво­го смысла как осмысление индивидуального или коллективного опыта.

Массовое политическое сознание во многом является проек­цией элитарного и формируется под влиянием той или иной поли­тической идеологии, например, консервативной, либеральной или социалистической.

Под массовым сознанием чаще всего понимают некую сумму ин­дивидуальных ценностей, установок и т.п., полученную в результате эмпирического исследования. При этом определения массового со­знания достаточно нечетки. Этот феномен – совокупность самых разнообразных по их гносе­ологической и социальной природе духовных образований, не огра­ниченных лишь формами психики, а относящихся к «разделам», сферам, уровням... психологии и идеологии, эмоций и логики, обра­зов и реакций, обыденного и теоретического сознания, рациональ­ных и иррациональных (в том числе фантастических) представлений и т.д.

На современном этапе российское общество столкнулось с ра­дикальными изменениями во всех областях социального бытия, что не могло не отразиться на массовом политическом сознании. Институциональные основы действовавших до переходных про­цессов идеологических ориентиров и мировоззренческих ценно­стей трансформировались, а то и просто исчезли.

С распадом СССР некогда могущественная коммунистическая идеология, имевшая статус государственной, перестала опреде­лять приоритеты в массовом сознании. Так, в глубоком кризисе находятся чрезвычайно важные и традиционные для российского сознания представления о патриотизме. Государственнический патриотизм советского образца сегодня имеет мало привержен­цев из-за того, что в нем доминировал диктат государства, а не идеал свободы, самостоятельности и ответственности граждан.

Одна из важных особенностей политического сознания росси­ян состоит в том, что им предлагают решить трудную и новую задачу: соединить государственность и идеи патриотизма с идея­ми индивидуальной свободы и гражданственности.

Изучение массового политического сознания в России свиде­тельствует о том, что в нем есть ряд идей, которые принимаются большинством населения. Это – «идеи самоценности человечес­кой жизни, личного достоинства, свободы, равенства всех граж­дан перед законом, священности и неприкосновенности собст­венности» (Т. Кутковец, И. Клямкин). Установки тоталитарного общества «подчинять личное общественному», по мнению неко­торых исследователей, начинают уступать свое место новым жизненным ценностям. Но это, конечно, не означает, что сегод­няшний россиянин становится на позиции убежденного антиго­сударственника, не принимающего государственной опеки, пат­ронажа, в первую очередь в социально-экономической сфере.

Слишком велик груз традиционности в сознании постсовет­ского человека. В закрытом советском обществе планово-команд­ной экономики с исторически сложившимся антисобственниче­ским, антирыночным менталитетом населения, с социально-иж­дивенческой, уравнительной психологией бедность рассматрива­лась как добродетель, а эгалитаризм – как ключевое звено в построении справедливого общества.

Эгалитаризм исходит из естественного стремления людей к равенству и социальной справедливости. Однако проблема ра­венства в политическом контексте решается по-разному. Сущест­во этих различий показал А. де Токвиль, дав либеральное пони­мание равенства как «равенства условий существования» в про­тивоположность «равенству в результатах» в его социалистиче­ской трактовке.

В российском массовом политическом сознании такие ценности, как коллективизм, справедливость, духовность, терпеливость вос­принимаются в качестве основных проявлений духовной самобыт­ности России, как ее главное достояние. В них видится преимуще­ство России перед другими странами, прежде всего западными.

Сочетание в массовом политическом сознании противоречи­вых ценностей порождает представление о том, что именно госу­дарство может быть в России главным двигателем перемен даже тогда, когда предстоит преодолевать традиционный для нее тип государства и характер его взаимоотношений с обществом (Т. Кут­ковец, И. Клямкин).

На протяжении последнего десятилетия в политическом со­знании российского общества произошли заметные структурные изменения, выразившиеся в развитии следующих тенденций.

Падение доверия к демократическим ценностям и нормам. В системе ценностей российского общества демократические цен­ности и нормы, предложенные гражданам России демократичес­кими политическими силами в ходе борьбы с КПСС за власть в 1989-1991 годах, не заняли прочные и доминирующие позиции. Более того, в процессе осуществления реформ и функционирова­ния посткоммунистической политической системы они подверг­лись определенной девальвации и утратили поддержку значитель­ной части граждан. Одной из причин, приведших к разочарованию общества в демократических ценностях, стало то, что сами демок­ратические политические силы опрометчиво поставили осуществ­ление этих ценностей в функциональную зависимость от создания, цивилизованного рынка. По замыслу лидеров демократических сил создание рыночной экономики должно было усилить позиции де­мократических ценностей в общественном сознании и придать политической власти необходимую демократическую легитимность. Но медленное созидание цивилизованных рыночных отношений привело к отрицательному результату и ослабило позиции демок­ратов и демократические ценности. Сама новая политическая элита должна была дать образцы поведения, соответствующие нормам демократии. Однако вместо этого она принялась за передел госу­дарственной собственности, который происходил далеко вне ра­мок закона и права, с массовым обманом простых граждан. В результате в общественном сознании произошел перелом, в нем усилились негативные отношения к процессу и результатам ре­формы, следствием этого стало неуклонное падение доверия к существующей власти.

Рост авторитарных ценностей и установок. В структуре цен­ностных ориентации российского общества возрастает доля цен­ностей авторитарного тина. Исследования Фонда «Общественное мнение» в 1990-х годах свидетельствуют о том, что фактичес­ки каждый второй взрослый россиянин является в той или иной мере сторонником режима «жесткой руки». Правда, под режимов «жесткой руки» россияне подразумевают вовсе не авторитарный режим в общепринятом в политической науке смысле, свертываю­щий или ограничивающий политические свободы ради того, что­бы перекрыть легальные каналы проявления социального недо­вольства и сломить сопротивление тех сил, которые идеалу экономической свободы и эффективности предпочитают идеал справедливого распределения. Как пишет один из участников ис­следования И. Клямкин, большинство россиян – сторонников авторитаризма в сегодняшней России подразумевают под ним не по­литическую диктатуру ради обеспечения экономической свободы, а нечто совсем иное: авторитарное регулирование экономики и за­щиту личности от произвола и беззакония при сохранении полити­ческих свобод. Потенциальная поддержка значительной частью рос­сиян «режима жесткой руки» является очень опасным симптомом, за которым может последовать реальная поддержка политическо­го движения или политической партии, непосредственно ориенти­рованных на установление такого рода режима.

Либеральные тенденции в массовом политическом сознании. В теории либерализма аксиомой считается, что частная собст­венность является основанием либеральных ценностей (свободы, достоинства человека), гражданского общества и правового государственного устройства. Либерально-демократическая культура немыслима без экономической свободы, поскольку без последней не может быть свободы личной и свободы политической.

Понятно, что в России «все по-иному существует, по-иному функционирует и трактуется». Говоря о либеральных ориентациях россиян, некоторые политологи считают, что данные ориента­ции имеют основанием не «объективные» экономические факто­ры, а духовно-культурные; что нельзя связывать перспективу ус­тановления либерально-демократического строя в России только с развитием класса собственников. Но в целом, многие исследо­ватели полагают, что в массовом политическом сознании «соци­ально-либеральная» и «экономически-либеральная» тенденции стали реальностью и играют определенную политическую роль.

Социологические исследования, проведенные фондом «Обще­ственное мнение» по проблемам либеральных ценностей в массо­вом политическом сознании россиян, показали, что значительная часть населения положительно относится к либеральным ценно­стям. К ним относятся следующие:

— жизнь отдельного человека выше любых других ценностей;

— закон обязателен для всех – от президента до рядового гражданина;

— собственность человека священна и неприкосновенна;

— государство тем сильнее, чем выше благосостояние граждан;

— государство тем сильнее, чем строже соблюдаются в нем права и свободы человека;

— главные права человека – право на жизнь и право на за­щиту чести и достоинства личности;

— россиянам свобода нужна не меньше, чем людям на Западе.

Однако следует отметить, что трактуются эти ценности на За­паде и в России, а также разными группами российского общест­ва («русскими националистами», «державниками», «интернацио­налистами», «социалистами-реставраторами», «объединителя­ми», «имепериалистами», «постсоветскими индивидуалистами», «демократами-западниками» и «православными христианами») далеко не одинаково.

В российском массовом политическом сознании образовался, таким образом, достаточно представительный либеральный сег­мент. Это дало основание некоторым политологам сделать вывод о том, что современная Россия в смысле социальной готовности стоит гораздо ближе к созданию либерального общества, нежели в период, предшествовавший 1917 г.

Консервативные тенденции в массовом политическом сознании. Под консерватизмом (от лат. conservate – сохранять, охранять) понимается политическая идеология, выступающая за сохране­ние существующего общественного порядка, в первую очередь морально-правовых отношений, воплощенных в нации, религии, браке, семье, собственности.

Говоря о консервативных тенденциях в России, надо иметь в виду, что российский консерватор имеет мало общего с консерва­тором в западном обществе. На Западе консерватизм возник в ответ на многочисленные социальные изменения, потрясшие ев­ропейский порядок в связи с крушением феодализма. Если на раннем этапе своего развития консерватизм отражал интересы дворянских кругов, то уже в XIX в., приняв во внимание ряд по­ложений классического либерализма, стал превращаться в идео­логическое оружие буржуазии.

Российский же консерватизм, принявший государственно-со­циалистический характер, тесно слившийся с великодержавным национализмом, представляет собой в этом плане противополож­ность западному консерватизму.

Для российских консерваторов жизненно важными ценностями являются национальное единство, справедливость. Равенство понимается в социалисти­ческом, перераспределительном смысле. Отсюда – ставка на го­сударственный патернализм как главное орудие распоряжения и распределения материальных и духовных благ.

Прошлая российская (и в не меньшей степени советская) дей­ствительность формировала в большом количестве «экстерналистов», людей, которые считают, что их положение зависит не от собственных усилий, а от поддержки со стороны общества, госу­дарства. А круг людей, убежденных, что их положение зависит от их личных усилий, был и остается весьма ограниченным. Ре­формация в России вызвала у первых не радость освобождения от тоталитарных и авторитарных пут, стягиваемых к тому же об­щинными традициями, а крушение чувства безопасности. Реак­цией на это является повышенная агрессивность и раздражитель­ность, которая усиливает синдром «бегства от свободы».

Консервативно настроенные избиратели отдают свои голоса коммунистам и близким им избирательным объединениям. Стабильной базой в основной массе избирателей у консерва­торов являются жители сельских районов. Если в развитых стра­нах именно сельское население является оплотом правых, кон­сервативных (буржуазных) партий, то в России сельчане поддер­живают левых, коммунистов. Это происходит потому, что либе­рализация с ее ценовой политикой резко ухудшила положение в селе по сравнению с городом. Контрреформы пытаются эту си­туацию обратить в свою пользу и оттолкнуть избирателей, где это возможно, от демократических партий. При этом консервато­ры от компартии предлагают восстановить государственное регу­лирование и поддержку промышленности и сельского хозяйства, пересмотреть результаты приватизации.

4. Политический менталитет

Существуют различные трактовки политического менталитета: это и представления и убеждения, присущие определенной социальной общности; это и совокупность установок, которые предпо­лагают активное восприятие окружающей действительности как на уровне отдельной социальной общности, так и ее субъектов; это и особого рода конструкт «коллективного бессознательного». Понятию «политический менталитет» близки такие понятия, как «картина политического мира» и «политическое сознание». «Картина политического мира» включает как знания теоретиче­ского характера, так и знания, вытекающие из повседневного опыта, а также ценностные ориентации политических субъектов. Политическое сознание – это не только научные теоретические знания, но и представления, возникшие в ходе осознания повсе­дневной жизни.

Политический менталитет связан с опытом, повседневной жизнью и включает в себя: 1) представления о политической ре­альности; 2) ценностные политические ориентации, носящие как осознанный, так и неосознанный характер; 3) политические уста­новки, стихийные предрасположенности особым образом реаги­ровать на политическую ситуацию.

Различные социальные общности в России обладают собствен­ным политическим менталитетом. Однако существуют и некоторые базовые представления, ценности и установки, присущие на уров­не повседневности значительной части российского общества.

В российском политическом менталитете доминирует опреде­ленный образ государственной власти. Если базовой метафорой власти на Западе является «договор», на основе которого общест­во на определенных условиях поручает ей выполнение оговорен­ных функций, то базовой метафорой государственной власти в российской традиции выступает «семья». Народ («земля») не столько поручает власти выполнение каких-либо функций, сколь­ко вручает ей свою судьбу. Это отношение включает в себя неискоренимый элемент полицеизма со стороны государственной власти с такими его смысловыми составляющими, как «контроль» и «забота», «опека» и «наставление». На этой основе в российском политическом менталитете утвердился в качестве ценности и базовой установки патернализм.

Государственное попечительство рассматривается как «благо» и обязанность властей перед обществом (народом). Вместе с тем патернализм, порождая иждивенческие настроения в обществе и приучая его к пассивному выжиданию, ослабляет самостоятельную энергию частных лиц. В качестве идеала государственной власти российский поли­тический менталитет санкционирует в первую очередь власть единоличную (ответственную), сильную (авторитетную) и спра­ведливую (нравственную). Этот «образ» власти ориентирован на умеренный авторитарный идеал, который всегда сочетается с коллективным демократизмом охлократического толка. В силу этого в политическом менталитете сложилось двоякое отноше­ние к авторитету. С одной стороны, — вера в авторитет, часто наделяемый харизматическими чертами, и, соответственно, ожи­дание от него «чуда», сопровождаемое постоянной готовностью подчиняться авторитету. С другой – убеждение в том, что авто­ритет сам должен служить «общему делу», национально-государ­ственной идее. Отсюда направленность российского политиче­ского менталитета на контроль за деятельностью авторитета через постоянное соотнесение ее с «общим делом», которое сооб­ща переживается людьми. Если авторитет осуществляет деятель­ность вразрез с этими переживаниями, то его образ меркнет, и авторитета, как правило, свергают, а иногда и жестоко с ним рас­правляются. Вот почему политические лидеры в России, уходя в отставку, вначале подвергаются резкой критике, а затем погру­жаются в политическое небытие.

Для российского политического менталитета характерным яв­ляется культ государственной власти, преклонение перед ней как воплощением силы и господства. Такая фетишизация государст­венной власти порождает этатизм, причем не в западном, а, ско­рее, в восточном смысле. Этатизм основывается на том, что рос­сийское государство, наделяющееся сверхъестественными свой­ствами, и рационально воспринимается как «демиург» россий­ской действительности.

В российском политическом менталитете государство отождест­вляется с большой семьей. Отсюда вытекает понимание общенарод­ного единства как духовного родства и стремление заменить без­душные правовые нормы нравственными ценностями. С этой точки зрения характер отношения государства и индивида в России в от­личие, например, от Запада определяется не столько соглашением подданных и государственной власти в соблюдении законов, сколь­ко молчаливым сговором о безнаказанности при их нарушении.

В российском политическом менталитете государственная власть ставится выше закона, что формирует такую политиче­скую установку, как неверие в закон в качестве воплощения справедливости и средства борьбы со злом. Примат государства над законом порождает, с одной стороны, правовой нигилизм и произвол, а с другой – терпимость русского человека и страсть к порядку. Об этом свидетельствуют данные изучения ценностных ориентации россиян, проведенные в последние годы различными /научно-исследовательскими институтами. По этим данным, око­ло 80% россиян рассматривают «правовое государство, в кото­ром люди уважают закон и правопорядок, как важнейшую пред­посылку выхода из кризиса». Однако столь высокий процент еще не означает, что правовое государство является для большинства россиян социальной ценностью. Здесь мы сталкиваемся с извест­ной «коллизией», описанной в специальной литературе: с одной стороны, наблюдается механическое признание принципов пра­вового государства, с другой – отчуждение граждан от законов.

Об этом свидетельствует отношение россиян к закону и госу­дарству, понимание ими социальной справедливости, личных прав и свобод. Согласно исследованиям, две трети населения, по­нимая необходимость неких общих правил, «готовы соблюдать законы, даже если они устарели, но только при том условии, что это делают и сами представители органов власти»; половина рос­сиян согласна с тем, что «не так важно, соответствует что-либо закону или нет – главное, чтобы это было справедливо». И толь­ко каждый пятый считает, что «закон должен иметь приоритет».

Различные социальные группы по-разному понимают сущ­ность социальной справедливости: около 1/3 населения – мате­риально-уравнительно, т.е. выступают в поддержку общества равных доходов и, соответственно, испытывают негативные эмо­ции по отношению к разбогатевшим за последние годы людям; 2/3 – выступают в поддержку общества равных возможностей, но при этом половина из них считает, что государство должно создавать не только равные стартовые возможности, но и оказы­вать поддержку тем, кто эти возможности реализовать не может. Эти данные свидетельствуют о том, что треть россиян в явной и треть в скрытой форме ориентированы не на правовой, а на патерналистский тип государственности.

Более половины граждан современной России обладают граж­данским правосознанием, около одной трети – этатистским, одна пятая – собственно «правовым» правосознанием.

Для гражданского правосознания характерно формальное признание принципов правового государства на фоне правового нигилизма и неправомерного общественного поведения. Это пра­восознание исходит из того, что нормы права выше закона, из которых сам закон черпает обязательную силу. Однако нормы такого положительного права помимо закона и обычая могут фор­мироваться не только законами и обычаями, но и путем общест­венного провозглашения. Такой экстраординарный источник права активизируется в нестабильных политических ситуациях, когда нормы, провозглашенные небольшой группой или даже от­дельным лидером, соответствуют общественному правосозна­нию.

Для людей с этатистским правосознанием ярко выражено стремление к патернализму, ожидание постоянной помощи со стороны государства в решении не только жизненно важных, но и приватных проблем. Они постоянно перекладывают ответст­венность за свою судьбу на государство. Этатистское правосозна­ние основано на традиционном представлении о праве, согласно которому право есть не что иное, как продукт воли государства, предписание государственной власти. Такое правосознание при­знает любой закон, изданный государством (даже если он не со­ответствует наличной системе права) в качестве безусловного для исполнения предписания.

«Правовое» правосознание признает законотворческую дея­тельность только в рамках существующей правовой системы и потому различает правовые законы и неправовые. Для людей с правовым правосознанием характерна ориентация при решении своих проблем прежде всего на собственные силы, убеждение, что можно самому управлять своей судьбой, спокойное отноше­ние к социальной дифференциации и в целом положительное от­ношение к «новым русским». Социальная справедливость интер­претируется ими как «равенство возможностей». В этом плане их правосознание ближе к западному, среди них больше всего демо­кратов, сторонников радикальных рыночных реформ.

В российском политическом менталитете базовой ценностью выступает порядок. Это обусловлено тем, что в социоцентристском российском обществе наряду с установкой «быть как все» доминирует принцип: «запрещено все, что не разрешено». В силу этого большинство россиян чувствуют себя комфортно лишь в ситуации определенности, где существуют конкретные предписа­ния, что и как делать. Ситуация неопределенности, где «разреше­но все, что не запрещено», и допускается свобода выбора и свобода действий, раздражает. Такая ситуация оценивается в россий­ском обществе как «непорядок».

В российском политическом менталитете «порядок» ассоции­руется с наличием определенных социальных предписаний, как жить. Социальные предписания, или нормы, существуют в любом обществе, однако в социоцентристском обществе они носят то­тальный и универсальный характер. В российском обществе эти предписания наделяются еще и политическим смыслом: тот или иной способ жизнедеятельности должен быть разрешен «сверху» инструкциями, стандартами, законами и т.д. Социально-полити­ческие предписания должны касаться всех сторон жизни челове­ка, чем больше предписаний, чем шире сфера их деятельности, чем сильнее они ограничивают каждого человека, чем меньше у него свободы выбора – тем больше порядка в обществе. Поэтому в российском менталитете социальный порядок неразрывно свя­зывается с государством, роль которого и состоит в «упорядоче­нии» всех общественных отношений. Чем больше государство из­дает разного рода законов и инструкций, принимает постановле­ний и решений, чем детальнее регламентируют они все стороны жизни общества и индивида, тем тверже и надежнее кажется русскому человеку порядок.

«Страсть к порядку», сопряженная в российском политическом менталитете с этатизмом, порождает в нем, с одной стороны, антиличностную установку, а с другой – готовность всегда поддер­живать государственную власть в деле «наведения порядка».

             Лекция 8. Феномен политической культуры