В начале 1899 г. Николай II в письме к английской королеве Виктории писал: «Как Вам известно, дражайшая Бабушка, я теперь стремлюсь только к возможно более длительному миру во всем мире, это ясно доказали последние события в Китае – я имею в виду новое соглашение о постройке железной дороги. Все, чего хочет Россия, – чтобы ее оставили в покое и дали развивать свое нынешнее положение в сфере ее интересов, определяемой ее близостью к Сибири. Обладание нами Порт‑Артуром и Маньчжурской железной дорогой для нас жизненно важно и нисколько не затрагивает интересы какой‑либо другой европейской державы. В этом нет и никакой угрозы независимости Китая. Пугает сама идея крушения этой страны и возможности раздела ее между разными державами, и я считал бы это величайшим из возможных бедствий».

В этом послании обрисованы основные направления мировой политики России. С конца XIX в. во внешнеполитической деятельности выступает на первый план дальневосточный регион. Другой важный момент, о котором говорится в письме, – стремление «к длительному миру».

С именем последнего царя связана крупнейшая международная политическая инициатива, о которой всегда мало говорили или вообще умалчивали многочисленные недоброжелатели и хулители Николая II. Речь идет о предложении России созвать международную конференцию для обуздания гонки вооружений.

12 августа 1898 г. представителям иностранных держав в Петербурге от имени министра иностранных дел была вручена нота (письменное заявление), содержавшая предложения России. В ней признавалась порочность международной гонки вооружений для финансового благополучия отдельных стран и констатировалось, что наращивание вооружений угрожает мировому спокойствию. «Положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастья – таков высший долг для всех государств. Преисполненный этим чувством, Государь Император повелел мне обратиться к правительствам государств, представители коих аккредитованы при Высочайшем дворе, с предложением о созвании конференции в видах обсуждения этой важной задачи. С Божьей помощью конференция эта могла бы стать добрым предзнаменованием для грядущего века», – говорилось в документе.

Русский призыв прозвучал тогда, когда ведущие мировые державы или уже реализовали обширные военные программы, или готовились к этому. В силу этого реакции в Берлине, Лондоне, Вене, Париже, Вашингтоне и Токио были более чем сдержанные. Никто не мог отбросить сразу подобные предложения, отвечавшие чаяниям и мечтам многих и многих (все правительства на словах ратовали за мир). Но никакого энтузиазма не наблюдалось. В правительственных кругах европейских стран отнеслись к призыву России критически, расценивая ее как «несвоевременную акцию».

Германия приступила к созданию мощного военно‑морского флота («программа адмирала Тирпица»), в Австро‑Венгрии полным ходом шло переоснащение сухопутных сил, а Соединенные Штаты Америки в том же году открыто заявили свои имперские претензии. В апреле 1898 г. США объявили войну Испании, уничтожили испанский флот и навязали побежденной стороне мирный договор, по которому Испания уступала североамериканской державе Кубу, Пуэрто‑Рико в Карибском море, Гуам и Филиппины на Тихом океане. Правительство Великобритании «хранило гордое молчание», а военный министр Японии заявил, что его страна «будет слушать предложения об ограничении морских вооружений только тогда, когда ее флот достигнет уровня флота великих морских держав».

Однако результат русская инициатива все‑таки имела. В начале лета 1899 г. в голландском городе Гаага под председательством русского посла в Лондоне барона Е. Е. Стааля состоялась первая международная конференция полномочных представителей двадцати семи стран. На ней были приняты важные международные правовые акты, касающиеся важнейших вопросов войны и мира: декларации о мирном разрешении военных споров; о законах и обычаях сухопутной войны и о ведении морской войны. В соответствии с решениями конференции был учрежден Международный суд в Гааге (действующий в структуре Организации Объединенных Наций), ставший международной арбитражной (судебно‑посреднической) инстанцией в разрешении межгосударственных спорных ситуаций.

Какого‑либо воздействия на гонку вооружений русская инициатива не оказала. Даже в момент конференции на ней звучали империалистические декларации, делавшие бессмысленными все призывы к ограничению. Представитель США Мэхен без обиняков заявил, что «жизненные интересы Америки больше не лежат на Севере или на Юге, а находятся на Востоке и Западе. Главный вопрос ближайшего будущего – китайский, и Соединенные Штаты будут вынуждены фактически взять на себя роль лидера в борьбе за китайские рынки, что повлечет за собой очень значительное увеличение их военно‑морских сил в Тихом океане, которое, в свою очередь, повлияет на военно‑морские приготовления по меньшей мере пяти держав».

Идею ограничения гонки вооружений не поддержала даже союзница России – Франция. Во время конференции в Гааге французский министр иностранных дел Т. Делькассе в частной беседе заявил германскому послу в Париже графу Мюнстеру: «У нас практически те же интересы на этой конференции, что и у Вас. Вы в настоящий момент не желаете ограничивать свою оборонительную мощь, также не хотите иметь никаких дел с предложениями по разоружению. Мы всецело разделяем эту позицию. Мы тоже хотим пощадить царя и найти формулу, позволяющую обойти вопрос, и не предпринимать ничего, что бы ослабило нашу оборонную мощь».

Вскоре после окончания конференции в Гааге в октябре 1899 г. началась англо‑бурская война. Великобритания намеревалась установить полный контроль на всем Юге Африканского континента, а для этого необходимо было уничтожить существовавшие там два государственных образования, созданные выходцами из Голландии: республику Трансвааль и Оранжевое свободное государство. Беззастенчивая агрессия вызвала возмущение во всем мире, но правителей Британии это не смутило. Несмотря на огромные материальные и людские потери, несмотря на серию военных неудач в первый период войны, англичанам в 1902 г. удалось реализовать свой стратегический имперский замысел.

К идее ограничения гонки вооружений отнеслись критически не только руководители иностранных держав, но и многие в России. Среди «либеральной публики» мало кто верил, что данный призыв продиктован доброй волей верховного правителя России, который, согласно всем модным либеральным представлениям, должен был олицетворять лишь «реакцию» и «империализм». Отчуждение от власти той части общества, которую было принято называть «образованными слоями», проявилось вполне отчетливо и в этом вопросе.

Этот внутренний общественный разлом был еще почти неразличим, и на мировой арене империя царей представлялась мощным монолитом. К началу XX в. позиции ее были прочны и общепризнаны. У нее была самая большая сухопутная армия в мире (около 900 тыс. человек), третий в мире флот (после Англии и Франции). Хотя вооруженные силы России уступали ведущим мировым странам по уровню военно‑технического оснащения, с конца прошлого века этот разрыв начал стремительно сокращаться.

Противоречия между Россией и европейскими державами на Балканах, в Турции (старая и больная проблема черноморских проливов), в Средней Азии и на Дальнем Востоке сохранялись и порой приводили к острым противостояниям в различных географических пунктах, но до рубежа военного столкновения дело не доходило: России боялись и с ней считались.