ПУГОВИЦА

Пуговица и Шпилька сидели в кафе.

Пуговица была молоденькая, а Шпилька повидала немало и была в жизни несколько разочарована, потому что никогда не могла отличить настоящие волосы от искусственных.

Тем более ее ставили в тупик различные парики и украшения с комбинированными элементами. Про шляпы с перьями и цветами я и вообще молчу. О них Шпилька вспоминала с содроганием.

- Главное, - говорила Шпилька, - берегись, чтобы тебя не пришили.

Пуговица слушала, разинув рот от удивления. По правде говоря, о возможности быть пришитой она никогда и не думала.

- Всяких иголок теперь полно, - продолжала Шпилька.- И ниточки за ними такие неприметные тянутся, что и не заподозришь никогда. Пришьют за милую душу, и долго будешь мыкаться. Если не до конца своих дней, то до середины жизни точно. Может, повезет, конечно: оторвешься случайно, но это большая редкость. На это рассчитывать не стоит. Лучше сразу беречься и не давать себя пришивать.

Пуговица испугалась. Кое-как допив кофе, она бросилась бежать наутек. Добравшись до своего дома, бедняжка спряталась под кровать.

А под кроватью как раз валялось Шило. Оно было, в некотором роде, похоже на иголку.

- Как жизнь, Пуга? – приветливо сказало Шило.

- Нормально, - ответила Пуговица, вскочила в ужасе на стол и бросилась в сахарницу. Там было как-то спокойнее.

Вылезши из сахара, Пуговица отряхнулась. Она впервые в жизни почувствовала себя сладкой. Ей это понравилось, но получать удовольствие было некогда.

Неподалеку прохаживалась Вилка. Маловероятно, конечно, что она могла пришить, но Пуговица все же решила держаться от нее подальше.

Пуговица выскочила на улицу, побежала по тротуару. Прыгала вправо и влево – и, наконец, упала в грязь.

В грязи, кстати, оказалось довольно спокойно, почти как в сахаре. Никаких тебе Шил, никаких Вилок.

Но все-таки – некомфортно. Грязь есть грязь, она воняет. К тому же, пока из нее вылезешь, все дырки позабиваются.

Пришлось Пуговице вернуться домой, к сахару поближе. С ним как-то спокойней. Уж сахар точно никогда не пришьет, ему просто нечем это сделать.

И тут вдруг, откуда ни возьмись, рядом с сахарницей появилась самая настоящая Иголка.

- Иди-ка сюда, моя красавица, - поманила она Пуговицу. – Пойдем-ка к Нитке.

Пуговица растерялась, так как ее впервые в жизни назвали «красавицей», и это оказалось очень приятно. Она и не заметила, от кого исходит этот комплимент. А Иголка тем временем отвела ее к Нитке.

Нитка сурово глянула на молодую Пуговицу:

- Ты где пропадала?

- Да я так…

- Служила?

- Да нет, я с сахаром лежала рядом…

- Ах, значит ты свободна! Прекрасно, - сказала Нитка и прочистила Пуговице один глазок. – Нам как раз свободная красавица нужна. - И она прочистила ей другой глазок. - Но рядом с сахаром не будет тебе счастья, потому что у тебя другое предназначение. Ты ведь Пуговица. А Пуговица должна быть пришита.

После этих слов Нитка вделась в Иголку и в два счета пришила молодую Пуговицу на положенное ей место.

Пуговица огляделась. Рядом с ней было пришито много других пуговиц, и все они были от этого по-настоящему счастливы. Они очень гордились своей участью пришитых на видное место. Они все время застегивались и расстегивались, и им это нравилось.

Пуговица поняла, что попала в такой мир, где все так или иначе застегивается или расстегивается.

Даже небо. Днем оно застегивается на Солнечную пуговицу, а ночью – на Лунную.

А там, далеко-далеко, в глубине небесного свода, всегда мерцают другие мелкие звездные пуговички. Они держат на себе огромные миры, чтобы те не растерялись в пространстве.

И Пуговица поняла, что ее миссия почетна.

АНДРЕЙ РЫЖЕНКО

Сахар

В большой красивой сахарнице на кухне жил белый Сахар. Он смотрел на окружающий мир древностью тысячелетий. Весь его сахарный род вёлся с незапамятных времён, меняя форму, вкус, цвет, упаковку и, конечно же, сахарницы. Но это был единый организм, состоящий из триллионов крупинок, разбросанных по всему миру. Некоторые из них формировались в рафинадные формы, некоторые были обычным песком, крупнее, мельче и так далее. Но каждая крупинка знала и гордилась тем, что является частью огромного, по сути, бесконечного Сахара с большой буквы “С”.

Хоть жизнь большинства из них была быстротечна, каждая крупинка в момент своей гибели знала, что делает мир более сладким и радостным. А все её предсмертные эманации отзывались дрожью в триллионах сородичей.

Но Сахару до этого не было никакого дела. Он являлся просто любопытным наблюдателем. Потому что полностью зависел от окружающего мира. Хотя, конечно, сам Сахар считал, что это окружающий мир зависит от него. И, кто знает, если бы у Сахара были мозги, то его коллективный разум мог бы захватить мир!

Так вот, в этот день объектом, попавшим в поле зрения Сахара, стала обычная пуговица. Она внезапно плюхнулась в самую середину сахарницы, разбросав зазевавшиеся крупинки в разные стороны.

- Вжух! - хором взвизгнули они и рассыпались по столу. Остальные на секунду задумались, но потом все вместе бросились изучать новое-интересное. Облепив пуговицу со всех сторон, крупинки впитали свежую информацию, и через мгновение о гостье знал уже весь Сахар. Но так как память у него была короткая, то ещё через мгновение Сахар снова погрузился в полную нирвану, напрочь позабыв о нарушительнице спокойствия.

Когда пуговица исчезла, то никто не удивился. Возможно, крупинки уже приняли её за свою, и решили, что очередная жертва сделала мир слаще.
Собственно, так и произошло - пуговица нашла свое призвание и оказалась там, где ей самое место. И если бы у всех пуговиц на свете был свой коллективный разум, то наверняка каждая из них получила бы частичку гордости за свою сестрёнку.