Отчасти, с представленной в социальной эпистемологии трактовкой «нового знания» и «динамики науки» нельзя не согласиться. Но лишь отчасти. Конечно, очень важно, особенно сегодня, исследовать параметры науки как подсистемы общества, производящей социально значимый продукт. Но ведь не менее, а, пожалуй, даже более важным для существования науки является то, что научно-познавательная деятельность осознается ученым как деятельность культурная, а ее продукт – знание – осознается учеными как культурообразующий феномен. Благодаря именно этому сознанию научная деятельность экзистенциально значима для ученого. В эпоху европейской античности, в момент своего возникновения научное знание воспринималось как ценность, как благо само по себе, возвышающее духовный мир человека, постигшего истину. И сегодня присутствие этого измерения науки в сознании ученых важно для науки и, заметим, для определенного типа культуры, в рамках которого она однажды возникла и с судьбой которого она неразрывно связанна. Утеря этого измерения научной деятельности – симптом серьезного кризиса и науки и этой культуры. К такому выводу подводит нас сегодняшняя ситуация в науке.

Прослеживая эволюцию концептов «новое знание» и «динамика науки» мы, во-первых, выявили связь происходивших в них смысловых изменений с изменениями в характере научно-познавательной деятельности как деятельности культурной. Концепты, о которых здесь идет речь приобрели философско-методологический смысл вместе с нарастанием в науке творческой активности человека познающего. Дальнейшая эволюция науки акцентировала практическую результативность этой деятельности, оттесняя творческую компоненту активности в научно-познавательной деятельности и выдвигая на передний план характеристики знания, обеспечивающие его практическую эффективность. При этом, первоначально, на передний план выдвигаются, направленная на опыт логическая точность научных конструкций, а затем – социальная адекватность, социальная приемлемость. И по ходу этой эволюции науки, из методологического сознания уходило и, в конце концов, фактически ушло, понятие истины – знание утратило свой специфический культурный смысл независимого ни от каких обстоятельств образа реальности. Оно стало трактоваться как образ, создаваемый под социальный заказ. И методологические концепты «новое знание» и «динамика науки» приобрели соответствующий этим образам смысл.

Однако уже сегодня можно указать на идущие в науке процессы, хотя бы отчасти противостоящие тенденциям, фактически разрушающим ее культурно-исторический статус. Такие процессы связаны, по большей части, с выполнением наукой экспертных функций. Современное общество все более остро осознает важность экспертной оценки применения результатов прикладных исследований, прежде всего, как оценки рисков их практического использования. Но очевидно, что значимые, зачастую, судьбоносные экспертные заключения научного сообщества по необходимости должны основываются на целостной системе рациональных и обоснованных знаний о реальности, а не на заказанных социумом «образах». И это обстоятельство все более ясно осознает тот же социум, который столь же настоятельно требует от знания лишь практической эффективности. Между тем, выполнение эффективной экспертной оценки общественных рисков, возникающих в результате внедрения заказных разработок, предполагает хотя бы некоторую автономность науки, что, в свою очередь, предполагает ее независимую от запросов социума динамику, т.е. предполагает направленность усилий ученых на рост знания самого по себе, независимо от практических запросов. И в той мере, в какой это становится реальностью, достойный эпистемологический статус возвращается творческой конструктивной деятельности ученых, расширяющих сферу знания, создающих новое знание. Только в отличие от номиналистской и позитивистской трактовки новизны знания, здесь особая роль принадлежит вектору познания, направленному на расширение внутренней связности результатов научной работы, на детализацию целостности науки и в историческом, и в концептуальном плане.

Что характеризует этот тип философско-методологической рефлексии? Прежде всего, символическое понимание результатов прикладного познания – их рефлексивное осмысление как имеющих смысл, выходящий за рамки констатации данного (заданного под приложение) результата исследования, т.е. выявление смыслов социальных, экзистенциальных, несущих в себе экологические, экономические, биологические, вообще природные и прочие риски. Очевидно, что результаты локального прикладного исследования включаются в социокультурную реальность. Но в случае экспертизы речь идет о включении, расширяющем социокультурные горизонты за рамки узкого интереса данного, всегда жестко ограниченного, социокультурного заказа. И это расширение, это осмысление расширяет также и контекст их оценки, их соотнесения с другими результатами в расширяющемся смысловом контексте. Иными словами, знанию возвращается статус ценности, возвращается достоинство – знание обретает статус конкретной ценности по мере его включения в разные измерения жизни – в личностное (знание, скажем, делает меня человеком европейской культуры – рефлексия), в социальном (экспертиза, экология и пр. делает меня социальным субъектом действия). И в конечном итоге, такое расширение мотивирует, помимо всего прочего, включение знания в систему рационального знания о мире, в систему научного знания как целого.

Однако для того, чтобы прикладное знание превращалось в полноценное научное знание, необходимо усилие, необходим субъект, обладающий историческим сознанием. И не о том только речь, что ученый должен знать историю своей науки и предыдущие достижения, ведшее его результату. Это необходимое, но далеко не достаточное условие расширения контекста оценки результатов. Не прошлое есть история, но то, что делает ученый здесь и теперь – его настоящая работа есть история. Он продолжает то, что делали до него, это требует сознательного усилия. Только в том случае ученый будет расширять горизонты оценки своего исследовательского результата и в этом плане испытывать потребность в сообществе, потребность в научной коммуникации, чтобы поделиться своим результатом с коллегами, если он осознает, что он своим результатом меняет смысл реальности, порождая веер ее возможных трансформаций. Его сознание исторично, если он осознает, что своим исследованием он не просто меняет реальность, но меняет зачастую непредсказуемо, неожиданно. И несет за это ответственность.

Собственно, формирование такого сознания можно рассматривать как условие возвращения науки в историю с ее творчеством и ответственностью. Это – условие рефлексии, которая только и позволяет увидеть символический смысл результатов прикладных исследований не просто как социокультурный запрос, задающий мне результат, но как то, во что исследование вносит свой смысл, во что оно включается и что оно меняет. Ученый отвечает за свои результаты – не только в каком-либо узком, скажем, экологическом смысле. Его ответственность расширяется, и методологической нормой, методологическим требованием становится соотнесение дисциплин в оценке данного результата. Ибо говорить сегодня о социокультурном смысле прикладного результата без опоры на всю систему наук невозможно. Методолог требует расширения экспертизы, указывая в конкретной исследовательской работе, куда она должна расширяться, ибо расширяется смысл полученного результата. Таким образом, мы вновь оборачиваем соотнесение методологии и науки. Не внешний социокультурный контекст создает науку и определяет применение методологических стандартов, но методология демонстрирует дополнительные смыслы любого научно-прикладного результата – социальные, физиологические, культурные).

Ведь для того, чтобы выявить возможные последствия практического использования данного научного результата, эксперт не может ограничиваться исследованием самого этого результата, он должен расширить сферу исследования, включив в нее, в идеале, весь массив наличного знания, а если необходимо, расширить границы этого массива. Эксперт нуждается в постоянном, опережающем практические разработки, росте знания, как синтетической основы расширения сферы своей компетентности. И при этом, экспертное исследование, по самой своей сути, ориентировано на оценку любого результата прикладной науки в самых разных научных контекстах – в экологическом, экономическом, физическом, социально-политологическом... Соответственно, внутри сообщества ученых, выполняющих экспертные функции, возникает потребность в новом методологическом сознании, ориентирующем ученных на исследования, расширяющие горизонты прикладных (локальных, по самой своей сути) разработок. Иными словами, важнейшим для обоснования экспертной оценки становятся научные исследования, направленные на интеграцию научных знаний. И именно такого рода исследования формируют научные сообщества, которые фактически возвращают эпистемологический статус фундаментальной науке как фундаменту компетентной экспертизы. И прежде всего в рамках этого, по сути своей фундаментального, направления научных поисков возникает новое знание – знание, углубляющее интеграцию прежде добытого массива научных достижений.

Будет ли этот процесс возвращения к ценностям фундаментальной науки успешным или культура выберет какой-либо другой путь, покажет будущее. Здесь можно лишь напомнить и актуализировать к случаю старую притчу. Среди строителей Храма социологи провели «полуструктурированное качественное интервью»: их спрашивали, что они, собственно делают на этой стройке. Многие сказали: кирпичи носим, раствор месим и пр., некоторые сказали – на хлеб насущный зарабатываем, и лишь немногие сказали: Храм строим... Если ответ этих немногих не будет услышан, стройка, видимо продолжится. Однако возводиться будет уже не Храм. И, возможно даже, что возведено будет нечто весьма удобное для жизни. Но не будет это нечто местом, где творится культура, а стало быть, местом, где наполняется смыслом эта самая жизнь.

Вопросы для обсуждения:

1. Что такое «новое знание»? В какой исторический период и в каких культурно-исторических условиях оно приобретает особый методологический смысл?

2. В чем суть номиналистической трактовки «нового знания»

3. Каковы общие характеристики модели динамики науки в концепции Ф. Бэкона?

4. Почему постпозитивистские концепции развития научного знания называют антикумулятивистскими? В чем недостатки кумулятивистских моделей развития научного знания? С какими трудностями сталкиваются антикомулятивистские модели развития науки?

5. Как соотносятся фундаментальные и прикладные исследования в современной науке?

6. Меняются ли гносеологические параметры научного знания в прикладной науке?

7. Каковы эпистемологические последствия автономизации прикладной науки? Каковы гносеологические и этические последствия автономизации прикладных исследований?

8. Какова роль экспертиз в современной структуре научного знания?

Темы рефератов:

1. Кумулятивистские модели динамики науки: О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Ст. Милль.

2. Антикумулятивистские модели динамики научного знания: Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд.

3. Современные социально-эпистемологические концепции динамики научного знания: Эдинбургская школа.

4. Наука, техника, технологии. Технологические риски и научная экспертиза

Литература:

1. Гайденко П.П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2012.

2. Касавин И.Т. Социальная эпистемология: Фундаментальные и прикладные проблемы. М.: Альфа-М., 2013.

3. Культурно-историческая эпистемология: проблемы и перспективы / Отв. ред.-сост. Н.С. Автономова, Т.Г. Щедрина, науч. ред. Т.Г. Щедрина. М.: РОССПЭН, 2014.

4. Микешина Л.А. Современная эпистемология гуманитарного знания: междисциплинарные синтезы. М.: РОССПЭН, 2016

5. Пружинин Б . И . Ratio serviens? Контуры культурно-исторической эпистемологии. М.: РОССПЭН, 2009.

Тема 6

Стёпин В.С.

научные революции и Типы научной рациональности