Идея продления жизни... Она кажется очевидной, чем дольше жизнь, тем лучше. Однако важна и другая идея: не просто долгая жизнь, но старость без дряхлости. А еще важнее третья идея: нам дано несколько самостоятельных участков жизни, и если не заладилось со здоровьем или еще чем-то на одном участке, то все можно восстановить на другом. От этой идеи до возрастного гороскопа, его философии - один шаг.

Интересен, как всегда, подбор знаков в зощенковском списке людей, исправивших здоровье. Трое - Драконы (Кант, Спенсер, Сен-Симон), трое - Крысы (Толстой, Галилей, Гоббс), по два представителя еще от четырех знаков - Змея (Гёте, Дарвин), Лошадь (Ньютон, Пастер), Коза (Шеллинг, Эдисон), Тигр (Гарвей, Платон), один Кабан (Фарадей). Год рождения Пифагора вряд ли скоро всплывет, Сенека, скорее всего, Лошадь. Не попали в список Обезьяны, Петухи, Собаки, Быки, Коты.

Очень важно отметить, что в этом списке в основном представлены философы, писатели и ученые, склонные к философствованию, врачи.

                                                           Отец Павел Флоренский

             О НАДГРОБНОМ СЛОВЕ о. АЛЕКСЕЯ МЕЧЕВА
                                                                 (фрагмент)

Так пресекается нить жизни, зря перед собою смерть. Но верующий во Христа, по Его обетованию, не умрет и не узрит смерти вовеки. Последнее должно быть понимаемо буквально: смерть не будет предстоять его одру. Она приходит вообще не бесцельно; следовательно, в данном случае душа не имеет нужды быть принятой и повитой. А это может значить только одно - что она родилась уже в иную жизнь и, быв еще в теле, дышала воздухом иного мира.

У этой души нет живой пуповины, связывающей ее с миром дольним, разрывание которой вызывает в человеке величайший ужас и инстинктивное противоборство всем существом. А следовательно, переходя отсюда в иную жизнь, представляясь или переставляясь, он не испытывает качественного скачка в своей судьбе. Еще будучи в теле, он выглядывал уже, правда через окно, на тот мир, где теперь может ходить и летать. Он провеивается воздухом, который и ранее был его дыханием...

Когда младенец, получавший дыхание и питание от матери, а сам никак не причастный к этим жизнедеятельностям, впервые глотает воду или молоко, в его существовании происходит разрыв. Хотя и предназначенные его организацией, но доселе пассивные, в нем появляются новые способности и новые деятельности, тогда как прежние, безусловно, утрачиваются, лишь только он отделен от матери.

На поверхностный взгляд, младенец, еще не вскрикнувший, и младенец несколько мгновений спустя почти неотличимы. Но по существу они бесконечно различны, ибо в момент первого крика, из части материнского организма, младенец делается самостоятельным человеком, сам собою живущим, как бы ни был он беспомощен: источник жизни мгновенно перескочил из матери в него самого.

Поднесенная к зажженной свече свечка сама зажглась, и теперь уже не пассивно пользуется теплотой той, но сама распространяет тепло и свет.

Вот почему астрологическая практика, устанавливая генитуру в момент первого крика, имеет глубокие основания: с первым криком младенец впервые воспринял воздействие внешнего мира и стал самостоятельным членом вселенной. Рождение есть внезапный провал и внезапный подъем, как угодно, в зависимости от того, что утверждается как главное.

Если питание и дыхание через материнский инстинкт есть главное, то тогда рождение есть потеря этого главного и провал; а если бы младенец связывал с этим способом жизни все свои упования, то рождение было бы для него "черной толстовской дырой", где он теряет решительно все. Напротив, если бы он понял преимущество и радость дыхания свежим воздухом и красоту солнечного заката, то свой, хотя и мучительный, выход из материнской утробы он благословил бы как освобождение и видел бы в нем взлет.

Но и так и сяк этот выход не мог бы не быть качественно новым, прерывно наступившим отделом его биографии.