Зощенковское описание возраста, несмотря на специфику эпохи, а может, благодаря ей, соответствует идеалу. И депрессии, и частая смена профессий отвлекают от слишком раннего начала карьеры или семейной жизни. В этом возрасте надо набуяниться, наошибаться вдоволь - это воистину период проб и ошибок.

Вспомним пушкинские строки из "Выстрела": "В наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством: я перепил славного Бурцева, воспетого Денисом Давыдовым. Дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. Товарищи меня обожали, а пол-ковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на ме-ня как на необходимое зло". Таково описание человека 29 лет. Возраст Кабана подходит к концу, бесшабашность на исходе, и тут появляется конкурент, единственное превосходство которого возраст: "Вообразите себе молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не знал он счета и которые никогда у него не переводились..."

И вот, явно проигрывая на территории возраста Кабана, Сильвио принимает удивительное решение - переносит дуэль в возраст Собаки.

Через шесть лет в возобновленной дуэли встречаются совершенно другие люди. В Сильвио теперь были "угрюмость, крутой нрав и злой язык" - какая метаморфоза! А тот, кто шесть лет назад "стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые вишни...", теперь "почувствовал, как волоса стали вдруг... дыбом". Безоговорочная победа была за Сильвио, он видел смятение и робость противника, был вполне отмщен.

Таким образом, то, что являлось слабостью в возрасте Кабана ("он шутил, а я злобствовал"), в возрасте Собаки стало силой. Иными словами, основная загадка повести имеет возрастное объяснение. У Шопенгауэра есть такое наблюдение: у каждого человека "характер приноровлен к какому-либо одному возрасту".

Как иносказание о возрастах мужчины можно прочесть и роман А. Дюма "Граф Монте-Кристо". "Илья Муромец, крестьянский сын, сиднем сидел ровно тридцать лет" - так все мужчины и должны: до тридцати лет сиднем сидеть, ничего серьезного в жизни не предпринимая. А при резком старте в возрасте Собаки можно многое свершить. Но как удержать мужчину от активных действий в более раннем возрасте? Дюма посадил своего героя в тюрьму.

"Прошло ровно четырнадцать лет со дня заточения Дантеса. Он переступил порог замка Иф девятнадцати лет от роду, а вышел оттуда тридцати трех".

Итак, только начав жить, в возрасте Крысы Эдмон Дантес попал в тюрьму, провел в ней весь возраст Кабана и вышел на свободу, едва начался возраст Собаки. Разумеется, сверстники на свободе не теряли времени, усиленно добиваясь успеха. Но в этом-то один из главных парадоксов возрастного гороскопа, что "сидевший сиднем" в возрасте Кабана имеет преимущество перед другими и становится более значительной личностью. Найденные сокровища - это лишь внешняя сторона сюжета, суть же - в силе и целеустремленности личности, воспитанной в замке Иф. И если действительно принять роман за иносказание, то дело не в тюрьме, а в необходимости интеллектуального совершенствования возраста Кабана. Поэтому желательно в этом возрасте все же встретить своего аббата Фариа, который научит языкам и математике, но главное - научит мыслить.

Разумеется, ни интеллектуальное самосовершенствование возраста Кабана, ни отказ в этот период от карьеры - это еще не гарантия жизненного успеха. Возраст Собаки очень короток, принимать решения в нем некогда, необходимо действовать всей мощью своего ума. И тогда каждый сможет произнести слова, сказанные графом Монте-Кристо:

"Вдумайтесь в прошлое, вдумайтесь в настоящее, постарайтесь предугадать будущее и скажите: разве я не орудие Всевышнего? В самых ужасных несчастьях, в самых жестоких страданиях, забытый всеми, кто меня любил, гонимый теми, кто меня не знал, я прожил половину жизни; и вдруг, после заточения, одиночества, лишений, - воздух, свобода, богатство, столь ослепительное, волшебное, столь неимоверное, что я должен был поверить, что Бог посылает мне его для великих деяний. С тех пор я нес это богатство как служение; с тех пор меня уже ничто не прельщало в этой жизни... я не знал ни часа покоя; какая-то сила влекла меня вперед; словно я был огненным облаком, проносящимся по небу, чтобы испепелить проклятые Богом города..."

Все здесь верно про возраст Собаки - волшебное богатство, как бы ниспосланное свыше, отсутствие радостей и удовольствий, безостановочная гонка и одновременно ощущение свободы: наконец-то человек становится хозяином жизни. Расплата за эту свободу - служение поставленной цели.

Однако святой возраст Собаки не длится бесконечно, приходит конец и ему, наступает кризис, а за ним - возраст Змеи, который сам весь как кризис с его сомнениями и жалостью.

"После смерти маленького Эдуарда в Монте-Кристо произошла глубокая перемена. Он шел долгим, извилистым путем мщения, и, когда достиг вершины, бездна сомнения внезапно разверзлась перед ним.

Более того: разговор с Мерседес пробудил в его душе такие воспоминания, которые он жаждал побороть.

Монте-Кристо был не из тех людей, которые подолгу предаются меланхолии: это пища для заурядного ума, черпающего в ней мнимую оригинальность, но она пагубна для сильных натур. Граф сказал себе, что если он сомневается и чуть ли не порицает себя, значит, в его расчеты вкралась какая-то ошибка.

"Я неверно сужу о прошлом, - говорил он себе, - я не мог так грубо ошибиться. Неужели я поставил себе безумную цель? Неужели я десять лет шел по ложному пути?"

Ум еще пытается властвовать человеком, но правит им уже нарождающаяся душа. Очень точно дана и дата перехода: 33 + 10 = 43 года.

А вот еще одно возрастное исследование.

                                                                            Илья Эренбург

                              ЛЮДИ, ГОДЫ, ЖИЗНЬ

...В эту зиму мне исполнилось тридцать лет. Цифра меня смутила, я в тоске подумал, что ничего еще не сделал: все было только пробами пера, примерками, черновыми репетициями. Удивительно: ритм жизни ускорился, появились авиация, кино, исторические события обгоняли одно другое, а мои сверстники формировались куда медленнее, чем люди тихого, неторопливого XIX века. Бабель начал писать по-настоящему в тридцать лет, Сейфуллина - в тридцать два, Паустовский - в тридцать четыре. А ведь Гоголь написал "Ревизора", когда ему было двадцать семь лет. Одно из самых изумительных произведений русской литературы - "Герой нашего времени" - написано двадцатишестилетним юношей.

Эренбург сформулировал очень важную возрастную задачу. Возможно, что какую-то поправку дает разница XIX и ХХ веков. Однако основные факторы, думается, не в этом. Гоголь родился в год Змеи, Лермонтов в год Собаки. Мужчины этих знаков как бы преждевременно попадают в возрасты реализации (Собаки и Змеи), задолго до 31 года.

Вспомним, как рано (задолго до 31 года) достигли творческих вершин Маяковский и Шолохов, - оба они родились в год Змеи, оба жили в ХХ веке. Николай Гумилев, один из крупнейших поэтов ХХ века, родился в год Собаки и успел прославиться, прожив всего 35 лет.

Сергей Эйзенштейн, признанный гений ХХ века, также родившийся в год Собаки, свой знаменитый шедевр "Броненосец "Потемкин" поставил в 27 лет.

Я, Григорий Кваша, родился в год Лошади и всегда чувствовал себя больше мальчишкой, чем полагалось по возрасту. Но мои одноклассники и однокурсники, родившиеся в год Змеи, поражали солидностью, зрелостью, мудростью и даже усталостью, совсем не свойственными возрасту. Сказанное, однако, не означает, что сдвигаются границы возрастов, просто людям знаков Собаки и Змеи не надо ждать 31 года, чтобы перейти от проб пера к работе этим пером. Но обратимся вновь к главному автору нашей возрастной библиотеки.

                                                                            Михаил Зощенко

                         ВОЗВРАЩЕННАЯ МОЛОДОСТЬ
                                                                   (фрагменты)

Дуэль и смерть Пушкина также в какой-то мере напоминают самоубийство или желание этого, может быть, даже и не доведенное до порога сознания. Во всяком случае, если проследить все поведение поэта за последние три-четыре года жизни, то это соображение покажется правильным. Достаточно сказать, что Пушкин за последние полтора года своей жизни сделал три вызова на дуэль. Правда, два первых вызова (Соллогуб, Репнин) остались без последствий, но они были показательны - поэт сам стремился найти повод для столкновений. Настроение искало объект.

Третья, состоявшаяся дуэль привела Пушкина к гибели. Однако погиб не тот здоровый, вдохновенный Пушкин, каким мы его обычно представляем себе, а погиб больной, крайне утомленный и неврастенический человек, который сам искал и хотел смерти. Уже начиная с конца 1833 года жизнь Пушкина стремительно идет к концу.

Можно вспомнить слова сестры поэта - Павлищевой: "Если бы пуля Дантеса не прервала его жизни, то он немногим бы пережил сорокалетний возраст".

И в самом деле: здоровье Пушкина в конце 1833 года резко изменилось. Известна запись о Пушкине в январе 1834 года (Граббе): "Пылкого, вдохновенного Пушкина уже не было. Какая-то грусть лежала на его лице".

Осипова пишет в 1835 году: "Приехал Пушкин, скучный и утомленный..."

Муж сестры поэта пишет: "Сестра была (в январе 1836 года) поражена его худобой, желтизной лица и расстройством нервов. Ал. Серг. не мог долго сидеть на одном месте, вздрагивал от звонка и шума..."

Начиная с 1834 года в письмах Пушкина все время попадаются такие фразы: "желчь волнует меня...", "от желчи здесь не убережешься...", "у меня решительно сплин...", "желчь не унимается...", "все дни болит голова...", "начал много, но ни к чему нет охоты...", "головная боль одолела меня...".