Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Он поставляет в школу достаточно цыпочек, чтобы не париться по поводу рефератов и нудных конспектов. Жаждущие женской ласки однокурсники охотно делают все за него, после чего имеют возможность провести вечер с горячей штучкой.
Эдмунд невесело хмыкнул. Было видно, что, несмотря на все попытки Артура приободрить друга, тот прямо-таки истончается на глазах.
- Мелкий, ну что с тобой такое? - прошептал парень, крепче обнимая мальчишку, благо игра в коврики-подстилочки давала ему право беспрепятственно тискать свою "вещичку". - Эта школа тот еще ад, но нельзя же впадать в уныние. У тебя друзья хоть появились?
Эдмунд печально вздохнул.
- Ты же знаешь, я плохо схожусь с людьми. - Мальчишка откинул голову назад и прикрыл пекущие глаза. В объятиях Артура было тепло и уютно. Рядом с ним было спокойно и... очень нежно. Но тех жалких крох времени, которые они проводили вместе, было недостаточно. Их было катастрофически мало. А Эдмунду хотелось, чтобы друг уделял ему все свободное время. - Да и не хочу я ни с кем дружиться. Тут все какие-то... фальшивые. Люди, по сути, лицемерны, но тут... прямо рассадник лицедеев.
- А что же ты будешь делать в следующем году, когда я уйду из школы? - поинтересовался парень, позволяя другу такие вот маленькие вольности, и сам тихонько млея за его спиной. - Мелкий, тебе будет тяжко одному.
- Я справлюсь, - не особо-то уверенно сказал Эдмунд, мало веря в собственные слова. - С другой стороны, ведь год я как-то без тебя прожил, - не удержался он от упрека. Хоть какая-то месть за то, что друг бросил его когда-то. Да и теперь бросает. Постоянно… каждый вечер. Как кость голодной собаке кинет несколько минут своего внимания и сбегает. То "учиться" в парке с друзьями и "цыпочками", то заниматься Важными Делами, опять же с друзьями. Для него в расписании Артура было очень мало времени, и это мальчишку ужасно огорчало. - И два проживу.
- В этой школе не проживешь. - Артур тоскливо вздохнул, и легко прошелся пальцами по ребрам мальчишки, пытаясь его взбодрить и развеселить. Когда-то это срабатывало, но сейчас Эдмунд насупился и еще больше сник, буквально сжимаясь весь, словно упругий резиновый шарик.
- Мелкий... - снова выстонал Артур, не понимая, почему его так сильно беспокоит душевное состояние друга.
И не просто как-то там тревожит, словно невидимые пальцы задевают натянутые до предела нервы. А волнует, причиняя почти физическую боль.
Эдмунд обиженно повел плечами, впрочем, не особо настойчиво, словно напрашиваясь на очередную порцию объятий, коими Артур тут же его побаловал.
- Хочешь фруктов в шоколаде? - спросил он совсем тихо, поглаживая мальчишку по животу. - Или... кусок ветчины копченой? - Эдмунд неопределенно хмыкнул в ответ на это предложение.
- Прист, темнеет уже... - послышалось за спиной, но парень даже не шелохнулся, потому что почувствовал, как сильно напрягся друг.
- Я занят, - отмахнулся он.
- Подождет твоя подстилка. Не сгниет за час...
- Прости, - шепнул Артур и поцеловал Эдмунда в затылок. Тот вздрогнул, словно ему выписали щелбан, и оглянулся на друга.
Артур медленно поднялся, повернулся к однокурснику и с самой добродушной улыбкой врезал тому кулаком в нос. Брызнула кровь, заливая одежду идиота и все вокруг него. Парень взвыл как сирена, наклоняясь вперед и зажимая нос руками. А Артур, засунув руки в карманы, пнул бедолагу ногой в живот. Да так, что тот упал на задницу, больше даже не пытаясь подняться.
- Урод, - прогнусавил третьекурсник, смахивая позорные слезы и размазывая их по лицу вместе с кровью и соплями.
- Еще раз раззявишь на мелкого пасть, я тебя с говном смешаю. Пшел!..
Однокурсник попытался встать, очень удачно подставив задницу для удара, и Артур воспользовался шикарным случаем и выписал наглецу смачный поджопник.
- Реферат в комнату занеси, и не дай бог увижу на нем хоть каплю грязи!
За месяц, проведенный в этой адской школе, Эдмунд привык ко многому. И к холодной воде в душе, и к паршивой еде в столовой, и к строгим правилам. Даже к сумасшедшей нагрузке в учебе и совершенно неадекватной игре, которую затеяли старшекурсники и по правилам которой живет теперь вся школа. А вот к таким вот вспышкам Артура он привыкнуть не мог. Да и проявления ласки со стороны друга порой казались чем-то из ряда вон выходящим. И только жажда его близости, его внимания и вот таких вот легких поцелуев, заставляла вредничать и капризничать, вымаливая объятия, ласку и тепло.
Но к дракам Эдмунд не привык. И вряд ли смог бы. Ведь каждый раз сердце в ужасе замирало. А вдруг проиграет? А вдруг противник окажется сильнее? Потому и зажмуривал глаза, чтобы не видеть. Потому и отмалчивался потом часами. Но Артуру было не понять его тревог. И страха, который пробравшись под кожу однажды, засел глубоко в сердце и сросся с ним.
- Зачем ты так? - тихим шепотом спросил он, когда друг вернулся на место и вновь его обнял. - Зачем ты постоянно дерешься?
- Кто дерется? - удивился Артур и улыбнулся. - Я просто поставил мудака на место.
Эдмунд передернул плечами.
- Однажды ты можешь не рассчитать свои силы, - печально вздохнул мальчишка. - И становление мудака на место может обернуться чем-то страшным.
- И чем же? - Эдмунд уже не первый раз мыл ему мозг нотациями по поводу того, как плохо бить людей. Но столь угрожающее пророчество прозвучало из его уст впервые. Даже интересно стало, что же такого может случиться непоправимого?
- Тебя могут избить. - Голос дрогнул. Само предположение и его, пусть мизерная, но вероятность, пугали Эдмунда очень сильно. - И хорошо еще, если дело закончится ушибами, синяками или сломанными ребрами. А если хуже? Я слышал, что несколькими курсами ранее из школы вообще ученик пропал. А другому лицо порезали. А еще одного совсем с ума свели. Я боюсь, Артур. За тебя боюсь, - очень тихим, почти трагическим шепотом проговори Эдмунд и вжался в грудь друга спиной, пытаясь найти в нем хоть немного поддержки.
- Мелкий, ты преувеличиваешь, - спокойно проговорил парень, но когда его окликнуло еще две жертвы спермотоксикоза, он только успокаивающе смежил веки и погладил Эдмунда по плечам.
Эти, правда, проявили к своему благодетелю больше почтения, и о сидящем перед ним мальчишке даже не заикнулись. Но один противно заныл, что у него мало времени и он не успеет закадрить цыпочку, и Артур сдался.
- Съебитесь оба. Я уже иду, - хмуро отозвался он, продолжая обнимать друга. - Ты конфетки съешь, ладно? Только в комнате, чтобы дежурный не отобрал.
- Ладно, - понуро кивнул Эдмунд и вздохнул с тоской, когда Артур, взъерошив его волосы пятерней, удалился со своими однокурсниками. – Конфеты, - тихо повторил он, сжимая плотный бумажный сверток, и покосился на второкурсника, у которого Артур покупал ему сладости. Тот сидел в дальнем углу и к нему то и дело подходили ученики. Коротко говорили что-то, кривились или возмущенно охали, услышав ответ, но немного повозмущавшись, покорно кивали и протягивали деньги.
Подумав немного и помявшись в нерешительности, Эдмунд все же собрался с духом и, закрыв учебник, поднялся из-за стола. Уже на полпути к намеченной цели ему стало не по себе. Он даже думал плюнуть на все и уйти обратно, но... отругав себя за трусость, все же приблизился к торговцу.
- Прости, что отвлекаю, - тихо начал он, стыдливо переминаясь с ноги на ногу. - Могу я с тобой поговорить?
- Да? - Джек лениво оторвал взгляд от калькулятора на дисплее телефона, где была почти подбита выручка за день, и в упор посмотрел на залившийся румянцем коврик Приста.
Ну надо же, какая милаха! А он-то раньше и не присматривался к этому экземпляру, воспринимая его больше как объект зависти и презрения.
Подстилочка сминала пальцами уже знакомый сверток, который Джек раздобыл для ее "хозяина", и неуверенно переминалась с ноги на ногу.
- Садись, потолкуем, - пригласил Джек, хлопая ладонью по стулу рядом с собой, заметив, что у мальчишки, видимо, отнялся дар речи. - Давай же, я не кусаюсь.
Эдмунд, приободренный таким радушием и дружелюбием, присел рядом с парнем и только тогда повнимательнее его рассмотрел. Красивый, с лукавым изучающим взглядом и наглой усмешкой. Он, должно быть, многим нравится в этой школе, но подпустил к себе только друга Артура.
Эдмунд тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Второкурсник смотрел на него выжидательно и с любопытством, а в их сторону уже направлялся очередной "покупатель". Тянуть и дальше времени не было, потому Эдмунд глубоко вдохнул и быстро выпалил:
- Он покупает у тебя презервативы? - Второкурсник ошарашенно округлил глаза, и Эдмунд поторопился уточнить: - Артур. Артур Прист. Он покупает?
- Вообще-то это коммерческая тайна. - Джек вернулся к своим подсчетам, понимая, что мальчишка не собирается ничего у него заказывать. И тот сник в мгновение ока, словно сдувшийся от прокола шарик.
- Прости...
Надо успокоиться. Надо взять себя в руки. Артур ведь ничего ему не обещал. Только свою защиту. И он защищает. Как может, защищает его в этой школе. Игра порождает игру. Они всего лишь играют и с этим надо смириться.
Несмотря на внешнее спокойствие, Джек понимал расстроившуюся малявку. Как же, на публику подстилочек их благородные лорды охаживают по-королевски. Кто конфетки покупает, кто за зад пощипывает, кто, как тот же Дойл, бродит за спиной, вздыхая как недобитое приведение. Но только свободный час заканчивается, как домотканный коврик превращается в половую тряпку, годную лишь для вытирания оной грязных подошв. А принцы и лорды улетают в парк к пышным формам деревенских красавиц, которые еще в прошлом году повадились проникать в школу ради мимолетных встреч с наследниками богатых родов.
Кругом одна фальшь и восковые маски вместо лиц. И венец всему, трофеи в глупой игре, затеянной каким-то горе-гением в прошлом году. Никому не нужные трофеи... Болванки. Все как один заготовки для будущих бездушных кукол.
- Монаган... - звон пощечины эхом разнесся по полупустому помещению. Разом побледневший Дойл вскинул ладонь к лицу и прижал ее к горящему от удара месту. В глазах застыло изумление и недоумение. А Джек застыл в ступоре, глядя прямо перед собой. Не чувствуя ничего, кроме пульсации в ладони и звона, от которого заложило уши.
После недолгого разговора с Артуром, которого он встретил уже на выходе из школы, Эдриан направился в комнату отдыха. Он хотел найти Джека до того, как тот слиняет и по своему обыкновению запрячется где-то в ебенях школы. Вот уже почти неделю парню приходилось прямо-таки выслеживать мальчишку, чтобы просто даже поздороваться с ним. После памятного вечера Монаган принялся избегать Эдриана, и все, что парень мог себе позволить, это легкие прикосновения при столкновении в коридорах или столовой, и совершенно незначительные фразы в комнате отдыха. И то, если удавалось застать гада не в окружении потенциальных покупателей, которых было вдвое, а то и втрое больше чем обычно.
У него, что, блять, скидки на этой неделе?! Или осенняя распродажа?
Теперь же, договорившись с другом и обговорив с ним детали, Эдриан направлялся к мелкому ростовщику, предупредить о планах на выходные. Но вместо слов и приветствий, огреб такую оплеуху, что даже голова дернулась.
Находившиеся в коридоре свидетели гаденько захихикали, а Эдриан, пока второкурсник не успел опомниться и выйти из шока от собственного поступка, схватил его за грудки. И, гневно прорычав: "Готовь свою задницу!", потащил его за собой. А через несколько минут втолкнул в пустующий класс географии.
- Монаган, ты охренел совсем? - закрывая за собой дверь и пряча ключ в карман, раздраженно спросил парень у хлопающего глазами второгодки. - Объясниться не хочешь?
- Нет, не хочу! - отмахнулся Джек, сглатывая слюну, которая противным комком застряла в горле, и на всякий случай попятился к дальней стене класса. Благо рядов с партами было целых пять, и у него было целых пять путей к отступлению. Правда, что делать с запертой дверью, парень пока не знал. Но ведь можно и просто по классу побегать. - Чего надо?
- Да хотя бы узнать, какого хера ты творишь?! - вызверился Эдриан. Щека горела огнем, и парень был уверен, что на ней явно проступает след от пятерни мелкого засранца. - Какой бешеный хорек тебя уже за задницу цапнул?
Что это еще за дебильная сцена ревности? У него что, дел других нет, кроме как бегать по классу географии и волосы на себе рвать? Какого хера вообще происходит? Почему его так волнует тот факт, что Дойл кого-то трахает в парке?
Идиотская, дебильная, совершенно безумная мысль скользнула в голове, сверкая острым лезвием. Раскаленной спицей подозрение пронзило сердце. Руки разжались. Безвольно упали, повиснув вдоль тела плетьми.
- У него спроси, - хрипло ответил Эдриан. - Рука отошла? На новый удар сил хватит? - парень отступил на несколько шагов и засунул руки в карманы. – Он, кстати, сейчас в парке. Сходи, прогуляйся. - Старшекурсник достал из кармана билеты и положил рядом с Джеком. - Совет вам да любовь. - И больше ничего не говоря, ушел из кабинета, оставив ключ в замке.
Дойл передернул плечами.
- Залижу...
Улыбки не было. Насмешки не было тоже. Эдриан не привык смеяться над правдой и искренностью. Лишь свое смущение он порой прятал за глупой улыбкой. Но сейчас он не смущался. Притянул к себе мальчишку и шумно вдохнул запах его волос, утыкаясь носом в почти медовую макушку.
- Монаган, ты будешь моим? - тихо спросил он. Если мелочь согласится, он сложит к его ногам весь мир. Если нет, попробует сделать гаденыша счастливым хотя бы до выпуска, но одно только предположение об отказе отзывалось неприятной болью в сердце.
- Что значит "твоим"? - Джек поднял вверх слегка подрагивающие руки и накрыл ими руки старшекурсника. Как же приятно было чувствовать его тепло, и настороженное, опасливое дыхание над ухом, от которого тело пробирал озноб.
- То и значит, - пробурчал Эдриан. - Моим. Полностью. Без остатка. Только моим.
- Боюсь, некоторые остатки не придутся тебе по нраву, - попытался отшутиться Джек, но тут же почувствовал, как руки Дойла до боли стискивают его, словно парень боролся с желанием задушить надоедливое трепло.
Эдриан улыбнулся и, чуть ослабив хватку, так как ногти Джека уже содрали с его рук пару лоскутов кожи, которые мелкий торгаш несомненно умудрится впарить кому-нибудь как питоновые шнурки, ласково поцеловал мерзавца.
- Будем таскаться туда вместе? - спросил он, прикрывая глаза и улыбаясь как распоследний кретин. - Или в твоей комнате будем запираться, и придаваться прелюдиям? И, кстати, "не сразу", это когда?
- Будешь задавать глупые вопросы, то никогда. - Джек, как и на линейке, закинул руку назад и приласкал Дойла между ног. Тот шумно выдохнул ему в затылок, снова крепко обнимая.
Джек смерил его насмешливым взглядом. Развалившись у Дойла между ног как в кресле, и откинув голову на плечо парня, мальчишка выглядел как обожравшийся сливок кот. Девчонки же смотрели на мелкого выскочку с ненавистью и неприкрытой злобой. Еще бы, такого красавчика у них отбил. О том, что Дойл играет за другую команду, стало для них настоящим шоком. Хотя, многое прояснилось. Хотя бы то, почему парень никогда ни к одной из этих красоток не прикоснулся.
Когда после уроков в среду к Дойлу подошел его коврик и нагло уселся на колени, откровенно целуя парня в губы, Артур просто офигел. Впрочем, первый шок очень скоро прошел, уступив место искреннему беспокойству.
Артур пытался выспросить у друга, что с ним происходит, но мальчишка сперва прогонял его, потом расплакался и долго не мог успокоиться, а после уснул беспокойным сном. Артур же, который сидел на полу у его кровати, обежал взглядом комнату и с удивлением отметил, что к конфетам тот так и не прикоснулся.
На следующий день он принес другу вкуснейшие пряники в шоколаде, но тот сказал, что его тошнит, и захлопнул дверь. Сегодня же Эдмунд сбежал к себе сразу после занятий и не пришел на ужин, пожаловавшись опекуну курса на боль в животе.
Молодой учитель, который преподавал самый дебильный предмет в школе, но делал это так непринужденно, что никого этим самым предметом не напрягал, вошел в положение своего подопечного и разрешил отлежаться. А Артуру хотелось лезть на стены от беспокойства, и даже округлые формы податливой девчонки не могли его отвлечь.
Артур снова завис.
- Я же говорил... вот именно этим мальчишка и отравился.
Наблюдать за странной перепалкой, которая и перепалкой-то, по сути, не была, оказалось забавно и в какой-то степени обидно. А ведь и сам он постоянно клюет на эту удочку. Но выражение на лице друга веселило безмерно.
- Лучше заплати ему, Артур, - давясь смехом, посоветовал Эдриан, зная, что Джек не только не уступит в цене, но еще и поднять ее может. - Он что-то знает, но без зеленых хрустяшек вряд ли тебе расскажет.
- А если я ему нос хрустну? - поинтересовался Артур, которого буквально взвинчивало от любого слова, которое касалось Эдмунда.
А Эдриану сказал негромко:
- Руки замерзли. Погреешь?
- Угу, - тихо ответил парень и сжал ладони мальчишки в своих. Артур злился и прожигал их взглядом, а он только улыбался, чувствуя себя до безобразия счастливым и, в то же время, ужасно виноватым перед другом. - Слушай, - обратился он все же к понурившемуся однокурснику, - может ты сделал что-то не так? Вон я недавно вообще два раза просто так огреб.
- Сто тридцать, - тут же вставил свое слово Джек, давая Эдриану понять, чтобы тот не подсказывал.
- Молчу, - покорно вздохнул парень и незаметно поцеловал мальчишку в шею.
- Да нихера я!.. - вызверился парень, и Джек с восторгом услышал, как тот шелестит смятыми бумажками, доставая их из кармана. - Семьдесят... Девяносто... Сто двадцать... Эй, говнюк, а кредитки ты принимаешь? - спросил Артур, и Джек в ответ презрительно фыркнул, прямо таки млея от происходящего.
С одной стороны недальновидный кретин шерстил карманы в поисках денег, с другой Эдриан так нежно растирал в ладонях его озябшие пальцы и так трогательно на них дул, что Джек растекся лужицей в его объятиях и потянулся к губам за поцелуем.
Джек специально поерзал, задевая все причинные места Эдриана, и парень чуть не заскулил от острого желания. После их первого свидания он так и не прикасался к мальчишке, а тот как специально, то рукой заденет, то бедром потрется, то задницей своей крутить начинает. У Эдриана порой темнело в глазах от желания и он, изворачиваясь и оправдываясь какой-то несусветной чушью, удалялся дрочить. Джек знал это, но на такие маленькие отговорки благосклонно закрывал глаза, и только сильнее дразнил раз за разом.
- Очень жду этого, - томно шепнул парень на ухо своей подстилочке и только невероятным усилием воли сдержался, чтобы не опрокинуть мелкого гада на пожухлую травку и не отыметь по полной программе. Впрочем, появилась возможность отвлечься и он ею воспользовался.
- Слушай, Артур, а почему ты у него сам не спросишь? В чем проблема-то? Тебе ведь он нравится. Я, конечно, понимаю друг и все прочее, но ведь и ты... - Эдриан осекся. Говорить сейчас о том, что друг бормочет во сне имя своего коврика, было глупо. Джек просто не пропустит такую информацию мимо ушей и спихнет ее Эдмунду долларов за триста, а то и больше.
- И я... - эхом отозвался Артур.
Знали бы они!
Что есть любовь?
Другое дело мелкота, к которой он привык с самого детства. Когда приходится брать на себя ответственность за любые шалости, в которые сам же его и втягиваешь. Дуть на разбитые коленки, вытирая ладонями слезы с покрасневших щек. А потом забивать до потери сознания всех, кто посмел обидеть эту ходячую бесполезность.
"А еще трахать в джакузи", - милостиво подсказала память.
"И это тоже", - не стал спорить Артур.
Еще побродив перед школой, Артур стал свидетелем презабавнейшего диалога. Вышедший покурить Спаркс стоял за углом, даже не думая опасливо озираться по сторонам, а рядом трясся другой их однокурсник, косоглазый уродец, щедро обезображенный прыщами.
- Спаркс... - голос дрожал, и парень давился дымом.
- Чего? - Дарен ничем не давился. Этому парню все было откровенно по барабану.
Сколько раз он огребал от Садиса указкой и сидел в карцере, не сосчитать. А сколько раз Гердер с Джоссом чистили его наглую, явно выпрашивающую пиздюлину рожу! Артур даже завидовал немного славе очередного школьного отморозка, которого побаивались даже учителя.
- А почему ты не участвуешь в игре?
- А нахуй оно мне сдалось? - не понял тот.
- Так все должны...
- Я вас всех и так переебу, или выебу без всякой игры... - тот выпустил сизый дымок в небо, и мазнул по однокурснику скучающим взглядом. Потом, словно смилостивившись над болезным, крепко зажал сигарету между зубов и расстегнул пояс на штанах.
- Что ты делаешь? - спросил обалдевший от такого поворота однокурсник, голос которого сорвался на противный писк.
- Можешь мне отсосать, - разрешил Спаркс с жуткой ухмылкой.
- Ты это... Я не... - залебезил прыщавый, подавившись-таки дымом.
- А нахуй тогда пришел? - парень вскинул бровь и прислонился плечом к стеночке. Сигарета медленно тлела в зубах. - Давай, уродец, на колени.
- Спаркс...
Артур закурил.
- Тоже игра интересует? - спросил Дарен с насмешкой, но штаны расстегивать не стал. И на том спасибо.
- Нет. Я уже в игре.
- Интересно, какой дебил ее придумал? - задался вопросом однокурсник. - Когда я в школу пришел, такой хуйни не происходило. Малолеток зажимали, но не всех поголовно. И не все...
Сигаретный дым приятно обволакивал легкие и пьянил рассудок. Спаркс курил не какое-то там дерьмо, а очень дорогие и качественные сигареты. Говорят, у парня нет родителей, но есть могущественный опекун. Говорят, Спаркс не видит снов, и ничего не боится.
Артур пробрался в школу, когда уже было далеко за полночь. Поднялся к себе в комнату, но у двери передумал, и спустился на этаж ниже, где была спальня Эдмунда. Долго постукивал, пока сосед мальчишки ему не открыл. Артур окинул взглядом непривлекательную тощую фигуру.
- Оденься и в ванной посиди, - приказным тоном сказал старшекурсник, вталкивая малолетку в его комнату. - Выйдешь через полчаса.
Когда щуплый дрыщ скрылась за дверью, прихватив с собой подушку и покрывало, - какой догадливый пацан, - Артур подошел к кровати друга и, недолго думая, забрался к нему под одеяло, накрываясь с головой и целуя податливые губы. Хорошо хоть форму не снял, а то поцелуем все это дело явно не закончилось бы.
Беспокойный, тревожный сон терзал разум. Смутные видения в переплетениях прошлого, настоящего, фантазий и страхов. Сумбурные сцены. Колючий, расползающийся по венам страх. И тепло. Знакомое, родное, отзывающееся в каждой клеточке тела приятной истомой.
Журчит вода. В нос бьет кисло-сладкий аромат шампанского. Губы ласкают шею, руки сжимают бедра. Боль пронзает тело. Короткая, незаметная почти, но это так незначительно, так мелко, ведь горячая плоть уже внутри и тело податливо двигается навстречу глубоким сильным толчкам.
Эдмунд тихо застонал и подался бедрами вверх. Возбужденный член требовал внимания, и мальчишка, все еще пребывая во сне, начал метаться по кровати. Перевернулся на бок, потом на другой, крутанулся еще раз и вжался спиной во что-то теплое.
- Артур, - имя друга сорвалось с губ вместе со стоном. Рука накрыла пах, сжала, скользнула под ткань трусов и теперь уже пальцы неистово сжимали горячий твердый член. - Артур...
Твою мать!
Эдмунд не проснулся от поцелуя, не пришел в себя и не начал спихивать с кровати наглого друга. Наоборот, заметался в постели, покрываясь капельками пота. Пальцы судорожно сжали простынь, царапая жесткую ткань. С губ слетел тихий стон, от которого у Артура чуть не сорвало крышу. А Эдмунд творил уже совсем сумасшедшие вещи.
Сон таял. Медленно, неотвратимо, неизбежно. Колючий осадок разочарования щипал глаза. Горло сдавливали рыдания, душили слезы. Но стоило глазам открыться, как сон, не возжелавший уходить, окутал Эдмунда еще более плотной пеленой.
- Артур, - шепот с дыханием вырвался из груди и тут же был заглушен глубоким сладким поцелуем, от которого темнело в глазах. - Артур... Артур...
Имя шепотом ветра скользило между губами, Горячее непослушное тело Эдмунда жило своей жизнью. Жалось к парню, терлось об него. Руки шарили по плотной ткани школьной формы, сминая ее, терзая, стараясь сорвать, чтобы ощутить на себе тепло его кожи.
- Люблю тебя. Люблю, - расплакался Эдмунд не в силах терпеть сдавившую грудь боль. - Люблю…
- Мелкий, замолчи... - пальцы впились в наволочку с такой силой, что ткань расползлась под ними с тихим треском.
Артур просунул руки под бедра мальчишки и прижал его пах к своему, не давая двигаться, только надавливая сильнее, пока Эдмунд не запрокинул голову назад, тяжело дыша и глотая слезы, то ли от удовольствия, то ли от обиды.
Эдмунд зачем-то приподнялся на локтях, с непередаваемыми эмоциями в глазах глядя на друга. Но Артур грубо толкнул его обратно на подушку и, схватив за бедра, стащил вниз, так, что ладонь удобно легла на пах, а указательный палец нырнул в ложбинку между ягодиц, лаская нежную кожу вокруг анального отверстия.
Твою мать! Твою мать!!! Твою ебучую мать!!! Вопило все внутри, предчувствуя, в какую глубокую задницу он проваливается, и какого дерьма еще нахлебается из-за всего происходящего.
Не сон?
Эдмунд словно окунулся в ледяную воду, отозвавшуюся в мышцах болезненной судорогой. Даже приподнялся на локтях, чтобы убедиться, что это не сонное марево, что это не обман воспаленного сознания, а явь. Самая настоящая, желанная и до горечи на языке сладкая явь. Но Артур быстро убедил его в этом, вновь опрокинув на кровать и теперь откровенно лаская должно быть не особо и привлекательное для него тело.
Горячий палец друга обжигал нежную кожу, и Эдмунд закусил губу. Напрягся весь, всхлипнул и, вцепившись в плечи парня, резко двинул бедрами, насаживаясь на палец Артура и откидываясь назад, задыхаясь от неприятной, кольнувшей боли и жаркого, удушающего удовольствия от которого член чуть не взорвался.
Артур в первые мгновения даже не знал, как реагировать на подобные действия друга. Глаза мальчишки заволокло мутной пеленой возбуждения и слез. Тонкий член торчал головкой вверх, поблескивая смазкой, которой с каждой секундой становилось все больше и больше. Тугие горячие стенки ануса плотно сомкнули палец, буквально всасывая его в себя. Но мелочи, несмотря на все его рвение что-то кому-то доказать, или что-то получить, все равно было больно.
- Дурак... - шепнул парень в стонущие губы друга и вжал свободную ладонь в его грудь, пресекая попытки извиваться. Вытащил палец из обжигающе горячего отверстия, и плюнул на него, а заодно и на средний.
Надавил на простату снова. Сперва мягко, лишь дразня чувствительное место. Потом сильнее, оглаживая, вдавливая бугорок в стенку. Пальцами свободной руки скользнул по подрагивающему животу и впалой груди, нащупал сосок, покатал между подушечками, пока Эдмунд не затрепетал, блаженно закатывая глаза.
Боль в отбитых почках до сих пор давала о себе знать спазмами и кровью в моче. Нет, он не мог подставлять друга, и подвергать его опасности. Только не это большеглазое, добросердечное и бесконечно любимое существо.
Эдмунд не ответил. Понял просто, что ответ не нужен. Ни ему, ни Артуру. Как-то все неправильно было. Нет, не между ними, вокруг. Словно кто-то прячется за сценой, на которой происходят события. Словно они с Артуром всего лишь марионетки в руках искусного кукловода. А нити уходят так далеко вверх, теряются в темноте, из которой на них с укором смотрит неведомый кто-то.
- Останься со мной. Сегодня останься, - очень тихо попросил Эдмунд не особо-то и рассчитывая на согласие Артура, но все же втайне надеясь на его согласие.
Школа будто вымерла. В коридорах было тихо и безлюдно. Иногда только Эдмунду встречались на пути ученики, да и те были больше похожи на сонных, пришибленных мух. И только один встретившийся мальчишке школьник был неестественно весел и подвижен.
Джек Монаган светился от счастья. Не иначе как заключил какую-то сверх выгодную сделку. Парень вообще был тем еще пронырой и пройдохой, и Эдмунд поражался его способности делать деньги из воздуха. Впрочем, связывался с парнем лично он только единожды. И потому сейчас было как-то неловко с ним сталкиваться. Но сбегать из коридора, в котором кроме них никого не было, и когда уже дошел до середины, было, по меньшей мере, глупо. Потому Эдмунд только тяжело вздохнул и, понурив голову, продолжил свой путь.
- Время почти полдень, - пропел Джек, когда они с Эдмундом поравнялись.
Мальчишка удивленно вскинул на "ростовщика" взгляд.
- Что?
- Говорю солнце уже высоко. Скоро к закату клониться будет.
- И что? - совсем опешил Эдмунд, на что второкурсник только рассмеялся.
- А то, что за мной было восемь баксов, а ты до сих пор не собран.
Однокурсник был одет сдержанно и со вкусом. Джинсы, светлая рубашка, приталенное пальто до середины бедра и серый шарф. Его мальчишка выглядел поярче. Тоже в джинсах, только не серых, а синих, в белой водолазке под горло и рыжей куртке, которая очень шла к его медным волосам. Эдмунд казался себе серой мышкой среди этих красавцев, но Артур, накинув на его плечи пальто, шепнул на ушко, что он сегодня невероятно обворожителен.
- Идем, что ли? - не вытерпел сюсюканий Джек и взял Дойла под ручку, невинно хлопая при этом глазами. Тот не возражал.
До открытия парка было еще два часа и было решено заехать в ресторан. Артур выбрал один из самых дорогих и элитных в Нью-Йорке. И хоть все столики были заняты, после короткого звонка, сделанного Эдрианом, компанию провели в самый уединенный уголок зала и усадили за столик, огражденный от других красивой ширмой.
- Так ты выгодный жених? - присаживаясь за столик, сделал выводы Джек, с наигранным интересом окидывая взглядом своего парня. - То-то я смотрю, что ажиотаж вокруг твоей персоны растет не по дням, а по часам.
- Не ерничай, - попросил Эдриан.
Все проведенное в ресторане время показалось Эдмунду кошмарным сном. Он не помнил, о чем говорили парни, не слышал, когда к нему обращались. Даже вкуса еды не чувствовал. А под конец этой пытки, Артур впихнул ему в руки бокал и заставил залпом выпить сладко пахнущую жидкость. И уже после нескольких минут по телу растеклось приятное тепло. Шум в ушах стал тише, а обращенные на него взгляды были веселыми и немного насмешливыми, но совершенно не злыми.
- Я все порчу, да? - очень тихо, на ухо парня спросил Эдмунд, когда они вчетвером выходили из ресторана, и Дойл с Монаганом усаживались на заднее сидение автомобиля.
- Нет, мелкий. - Артур на мгновение обнял мальчишку за талию и привлек к себе. - Но это наше свидание, помнишь? Я хочу, чтобы ты обращал больше внимания на меня, а не на свои комплексы. А Дойла с Монаганом не бойся. Они хорошие ребята.
Но эта мысль очень быстро улетучилась, не оставив после себя и следа. Артур сел в машину и теперь болтал с Эдрианом о какой-то ерунде. А Эдмунд все смотрел в окошко, на пролетающие мимо витрины магазинов, кафешки, фонарные столбы и другие машины, и думал, а чем же обычно заканчиваются свидания? Поцелуями? Ласками?
Джек неохотно отстранился от Эдриана, и Эдмунд заметил, как старшекурсник вытаскивает руку у него из-под куртки. А сам Монаган одергивает на парне рубашку, прикрывая внушительный бугорок, вздувшийся под тканью джинсов.
От увиденного стало жарко. Мальчишка даже из машины выскочил первым, а потом еще долго не поднимал на друзей Артура взгляд, стыдясь того, что картина чужого влечения друг к другу вызвала в нем такую реакцию. Впрочем, уже совсем скоро мысли о парочке влюбленных улетучились, сменившись совершенно новыми и непередаваемо восторженными ощущениями и впечатлениями.
Парк аттракционов представлял собой огромный, в несколько гектаров, разбитый у реки лагерь. Палатки, шатры, лавочки с сувенирами и вкусняшками. Пестро разодетые факиры, фокусники и просто зазывалы скользили среди толпы посетителей, завлекая зевак и развлекая гостей. Над головами, в паутине протянутых между палатками проводов, мигали разноцветные лампочки. Отовсюду лилась музыка, то и дело перебиваемая рекламными объявлениями и предложениями. Смех, разговоры, крики… все смешалось в безумную какофонию звуков, от которой у Эдмунда в первые мгновения закружилась голова и он, чтобы не потеряться в этом безумном море людей схватил Артура за руку.
Несмотря на то, что парни только поужинали, ароматы жареной кукурузы, сладкой сдобы и шоколада отозвались в животах требовательным рычанием. А уже через несколько метров от входа, когда они свернули за сувенирные лавки, Эдмунду предстала пугающая и в то же время восхитительная картина.
Огромные, невероятно быстрые, мигающие, искрящиеся карусели разнообразных форм и размеров, кружились, качались, закручивались в спирали, поднимались к самому небу и падали в пропасть. Крики и смех. Восторженные возгласы и ругань. Плач детей и зазывные речи, усиленные динамиками громкоговорителей. Все это кружило голову. Все это опьяняло и повергало в неописуемый восторг.
Оглядываясь по сторонам и выбирая аттракционы с менее безумными вращательно-качательными функциями, Артур купил малявке вату, потом мороженое, потом хот-дог и кофе. Затащил, с большим трудом на детскую карусель. Потом скормил пакетик жареных каштанов, и, в итоге, они остановились послушать какую-то группу, выступающую на большой сцене.
А потом в момент, когда толпа начала особенно сильно бесноваться на крутом проигрыше, развернул парня к себе и поцеловал. Нежно, проникновенно, вкладывая в этот поцелуй все, что чувствовал к мальчишке.
Музыка, грохот, смех. И вот уже влажные горячие губы ласкают его. Язык очерчивает круги, нежит, играет. И этот поцелуй со вкусом жареных орехов и медовой патоки пьянит лучше вина. Мир перестает существовать. Нет, он есть, но он очень далеко. Вокруг люди, но они с Артуром словно отгорожены от них прозрачной стеной. Сюда не долетают звуки. Здесь нет лишних запахов. Только пахнет легкой туалетной водой Артура да слышно как бьются их сердца.
- Я бы так хотел, чтобы этот миг не заканчивался, - искренне признался Эдмунд неотрывно глядя в глаза друга. - Но ведь это невозможно, да? - Обмани. Скажи, что ошибаюсь. Скажи что все возможно, надо только захотеть. Скажи...
- Мне жаль, мелкий. - Артур крепко обнял мальчишку, зарываясь лицом в его макушку. Какой же он сладкий. Так вкусно пахнет, как лакричный леденец. - Но этот вечер для тебя. Проси, что хочешь. Хоть Луну с неба. Что пожелаешь... Эдмунд.
Как странно звучит его имя из собственных уст. Как хочется заполучить малявку всего без остатка. Да хоть бы прямо здесь...
- Нет, Луна мне не нужна, - печально улыбнулся мальчишка и доверчиво прильнул к груди друга, обнимая его за талию. - Мне нужен ты. Весь. И навсегда.
Быстрая, почти молниеносная смена настроения у Артура напугала Эдмунда. Так сильно напугала, что ему вмиг показалось, что он неожиданно оказался совершенно один среди незнакомых враждебно настроенных по отношению к нему людей. По спине то и дело пробегал холодок. Пальцы немели, а правая кисть до сих пор горела огнем и даже припухла немного. А на просьбу отвезти его обратно в школу, Артур ничего не ответил. Только злобно прожег мальчишку взглядом, заставляя его скукожиться от прошившего тела озноба, и указал кивком на автомобиль.
На заднем сидении ворковали влюбленные. Шушукались тихонько, смеялись, целовались. Иногда их возня прерывалась на то, чтобы указать дорогу. И совсем скоро машина остановилась на неприметной площадке у самого края огромного обрыва, внизу которого и раскинулся парк. Вот только Эдмунд открывшихся взору красот не замечал, продолжая тихонько дышать, чтобы его не услышали и баюкать на коленях все еще ноющую руку.
- Красиво, правда? - спросил Джек у всех сразу.
Эдриан кивнул. В глазах парня был туман, который не смогли бы развеять и тысяча ветров. Теплые ладони без зазрения совести скользили под водолазкой второкурсника, уже играя с сосками, а иногда и проскальзывая за пояс штанов.
Он смотрел прямо перед собой, на огоньки парка аттракционов, отражающиеся от водной глади. И дальше, на огни города, а за ними на блеклые пятнышки звезд. И медленно раскачивался в кресле - назад, вперед, назад, вперед, - как заведенная игрушка. А потом прижался-таки лбом к рулю, сжимая его так, что побелели костяшки пальцев.
- Мне страшно, мелкий, - признался парень сквозь сильно стиснутые зубы. – Мне пиздец как страшно. Прости, что не могу тебя оградить. Прости, я такое ничтожество.
- Да от чего оградить? - если бы шепотом можно было кричать, то любой сказал бы, что Эдмунд орет во всю глотку. Но произнесенные слова вряд ли были громче шелестящего в пожелтевших кронах ветра. Вот только сердце рвалось из груди. Сердце хотело вылететь из клетки и упорхнуть. Куда угодно. Неважно. Просто подальше от этого безумия, которое запутывало Эдмунда все сильнее.
Артур, не медля, перебрался к мальчишке, который усиленно смотрел в окно, на подозрительно покачивающуюся машину, которая стояла неподалеку. И, перегнувшись через него, нажал на кнопку, заставляя сиденье принять более горизонтальное положение.
Хочет, но не любит. Повернут, но не любит. А если бы любил, то что? Не хотел бы? Не поворачивался бы? Эдмунд не понимал. И не хотел понимать. Ни понимать, ни думать, ни угадывать, что творится в этой безумной голове. Ему было достаточно и этих объятий. Из жалости или из извинений.
- Не любишь... Можешь не любить... Заставить-то я все равно не смогу.
- Дурак! - зашипел Артур, резко привлекая мальчишку к себе. - Я схожу с ума! - он легонько укусил друга за губу и закинул ногу на его бедро, умащиваясь удобнее, рукой лаская плоский, впалый живот. - Я задыхаюсь рядом с тобой. Мне кажется, что я умру, если выпущу тебя из объятий. Это не любовь, малявка. Это мания. Если тебя не станет, мне конец.
- Ого! Признание! - послышалось с заднего сидения.
И сразу оттуда же раздался болезненное "Ой! За что?!", кажется, принадлежащее Эдриану.
"За то! Ты так не признавался!"
Прошло довольно много времени. Эдриан и Джек давно спали на заднем сиденье. А Артур рассказывал Эдмунду обо всем и ни о чем. Как он жил весь год в этой конченой школе. Как нашел способ платить парням за то, что те делают за него особенно задротную домашку. Как скучал по переписке с лучшим другом, которого бросил дома, но больше не мог рвать себе сердце и решил закончить то, что еще не началось, пока не стало слишком поздно.
- Я еще долго не удалял твои сообщения, - признался парень, посмеиваясь над собственной глупостью. - Перечитывал их ночами, находил в них поддержку и силы двигаться дальше. А потом... потом стер их все разом, в попытке стереть тебя из своей памяти...
И рыдал всю ночь как младенец, понимая, что сделал ужасную глупость. Но это он уже не произнес вслух, потому что Эдмунд тоже уснул, очевидно, не желая слушать о том, как его пытались выдворить из сердца.
10.05.2017
Он поставляет в школу достаточно цыпочек, чтобы не париться по поводу рефератов и нудных конспектов. Жаждущие женской ласки однокурсники охотно делают все за него, после чего имеют возможность провести вечер с горячей штучкой.
Эдмунд невесело хмыкнул. Было видно, что, несмотря на все попытки Артура приободрить друга, тот прямо-таки истончается на глазах.
- Мелкий, ну что с тобой такое? - прошептал парень, крепче обнимая мальчишку, благо игра в коврики-подстилочки давала ему право беспрепятственно тискать свою "вещичку". - Эта школа тот еще ад, но нельзя же впадать в уныние. У тебя друзья хоть появились?
Эдмунд печально вздохнул.
- Ты же знаешь, я плохо схожусь с людьми. - Мальчишка откинул голову назад и прикрыл пекущие глаза. В объятиях Артура было тепло и уютно. Рядом с ним было спокойно и... очень нежно. Но тех жалких крох времени, которые они проводили вместе, было недостаточно. Их было катастрофически мало. А Эдмунду хотелось, чтобы друг уделял ему все свободное время. - Да и не хочу я ни с кем дружиться. Тут все какие-то... фальшивые. Люди, по сути, лицемерны, но тут... прямо рассадник лицедеев.
- А что же ты будешь делать в следующем году, когда я уйду из школы? - поинтересовался парень, позволяя другу такие вот маленькие вольности, и сам тихонько млея за его спиной. - Мелкий, тебе будет тяжко одному.
- Я справлюсь, - не особо-то уверенно сказал Эдмунд, мало веря в собственные слова. - С другой стороны, ведь год я как-то без тебя прожил, - не удержался он от упрека. Хоть какая-то месть за то, что друг бросил его когда-то. Да и теперь бросает. Постоянно… каждый вечер. Как кость голодной собаке кинет несколько минут своего внимания и сбегает. То "учиться" в парке с друзьями и "цыпочками", то заниматься Важными Делами, опять же с друзьями. Для него в расписании Артура было очень мало времени, и это мальчишку ужасно огорчало. - И два проживу.
- В этой школе не проживешь. - Артур тоскливо вздохнул, и легко прошелся пальцами по ребрам мальчишки, пытаясь его взбодрить и развеселить. Когда-то это срабатывало, но сейчас Эдмунд насупился и еще больше сник, буквально сжимаясь весь, словно упругий резиновый шарик.
- Мелкий... - снова выстонал Артур, не понимая, почему его так сильно беспокоит душевное состояние друга.
Дата: 2018-12-21, просмотров: 230.