- Ну вот, вся репутация насмарку, - возмущался парень, позволяя старшекурснику сминать ладонью свое плосковатое, но все же мягкое место. - Что ж тебя так накрыло, то?

- А ты в зеркало, когда последний раз смотрелся, Монаган? - сжимая мальчишку еще сильнее, сказал Эдриан и протолкнулся через толпу, по пути хищно улыбнувшись нескольким своим друзьям. Те одобрительно закивали и вернулись к своим делам. Завтра всей школе будет известно, кому принадлежит местный лавочник. - Ты же, как медовый кекс для пчелы. Так и тянет всадить в тебя жало, - похабно пошутил парень, и ему самому от этой шутки стало противно.

- Ты жало свое попридержи! - поспешил вставить Джек, внезапно проявляя недюжинную прыть и выкручиваясь из объятий старшекурсника. - Ни на что подобное я не подписывался. Быть может твоя репутация крутого перца и стоит моей уцелевшей шкурки, но задницу мою ты не получишь.

- Моей подстилкой ты тоже становиться не хотел, - победоносно осклабился Эдриан. - Но судьба благоволит мне, Монаган. Ладно, иди уже. - Он стянул с плеч парня свой пиджак и толкнул дверь в спальню Джека. - В любом случае, мои права на тебя заявлены. Можешь спать спокойно. А мое жало тебе еще сниться будет. И ты сам как миленький на него насадишься своим кексиком. Все, проваливай спать. - Эдриан бесцеремонно втолкнул мальчишку в его спальню и закрыл за ним дверь. После чего с тяжелым вздохом прислонился спиной к стене и прикрыл глаза.

На душе было гадко от собственных слов и поведения. Он ведь не такой. Не пошлый ублюдок, которому только и надо, что впихнуть свой член в чью-нибудь дырку. Но с этим засранцем по-другому общаться не получалось. Монаган просто не хотел слушать нормальных слов. Приходилось вертеться. Гадство. Мерзко-то как!

Сглотнув горьковатый комок, Эдриан оттолкнулся от стены и направился к выходу из школы, где его уже точно поджидал Блэквуд с дружками.

- А не боишься, что жало в изюме застрянет? - хмуро поинтересовался Джек у захлопнувшейся за ним двери и покосился на соседа, который молча покрутил пальцем у виска.

Парень смерил уродца презрительным взглядом, мстительно думая о том, что в следующий раз загонит ему порнушку по завышенной цене, и отправился в душ, смывать кровь и запах Дойла, которым пропиталась даже кожа.

***

Только в обычной школе выпускной курс может быть чем-то простым. По крайней мере, Эдриану всегда так казалось. Вот только в школе Святого Исаака дела обстояли совсем иначе. Это первокурсникам тут делались поблажки и давалась возможность прийти в себя и влиться в течение этой бурной адовой реки. А вот старшекурсникам приходилось туго. Нагрузка становилась просто непосильной. Продолжительность занятий возросла, а задания стали не только больше, но и заковыристее. Складывалось такое впечатление, что господин Айзен задался целью выпускать из своего учебного заведения не просто хороших студентов, готовых к поступлению в любой желаемый ими университет, будь то Гарвард, Корнелл, Йель или любой другой представитель Лиги Большого Плюща, а самых настоящих бакалавров или, что еще хуже, готовых защитить докторскую диссертацию ученых.

От потока информации и ее объема кружилась голова. Преподаватели озверели и требовали невозможного. И потому свободного времени у учеников практически не оставалось. Даже после обеда в законный час отдыха им приходилось корпеть над учебниками и задачами. И вместо шуток, смеха и периодически назревающих ссор в комнате отдыха слышалось только зубрежное бормотание, тихий шелест книжных страниц да скрип карандашей по тетрадным листам.

- Эй, Дойл, вопрос к тебе есть. - Усевшийся напротив Эдриана однокурсник отвлек парня от чтения супер нудного и мега запутанного трактата "О зверях и птицах, и рыбах, и цветах, и деревьях, и кустах, и травах западного побережья Намибии", написанного каким-то древним как сам мир аборигеном и переведенного чуть ли не Конфуцием, который в числе прочих старинных трактатов задал к завтрашнему уроку директор Айзен.