Разбираться во всех этих хитросплетениях причин Эдриану было лень. Он просто знал, что хочет именно его, и точка. А значит, добьется любой ценой
Поможем в ✍️ написании учебной работы
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Ранняя осень больше походила на озлобленную промозглую зиму. С утра заморозки, днем дождь, вечером редкий, мокрый снег. Складывалось ощущение, что директор Айзен приплатил погоде, чтобы та хорошенько прожарила нерадивых учеников в первый день сентября. Но на том праздник тепла и завершился. Уже на следующий день небо заволокло тяжелыми низкими тучами, которые к обеду просыпались на землю мелким затяжным дождем. Впрочем, никого из учеников это не огорчило. Зубрежка школьного устава поглотила юные умы, не оставив подросткам времени ни на прогулки по парку, ни на беседы в комнате отдыха, ни на еду, ни на сон. Даже в школьных коридорах было на удивление тихо и пустынно, словно школа в один миг вымерла, превратившись в замок с привидениями, роли которых исполняли редкие учителя, дежурившие в коридорах.

Эдриан тоже учил устав. Проклятущая книженция, которую неистово хотелось запихнуть директору в задницу, была напичкана витиеватыми, заумными фразами, которые почти не поддавались зубрежке. Приходилось по сотне, а то и тысяче раз перечитывать одно и то же, отчего уже к концу первого дня заучивания голова трещала по швам, а от бесконечных слов и правил мутило как при отравлении.

Но нервотрепка закончилась так же неожиданно, как и началась. Экзамен прошел спокойно и быстро. И на удивление безболезненно, даже несмотря на то, что принимал его сам Айзек Айзен. Мужчина, к слову сказать, был непривычно молчалив и отстранен. Не задавал каверзных вопросов и не отвлекался от темы экзамена. Потому, почти для всех учеников, испытание уставом прошло относительно безболезненно.

А затем школьные будни потекли своим привычным чередом. Уроки, задания, подготовка к выпускным экзаменам до которых был еще целый учебный год и... Игра, щупальца которой расползлись по всей школе, и ужалили каждого, до кого смогли дотянуться.

Эдриан не был исключением. А учитывая, что свою игру он начал еще в конце прошлого года, почва была хорошо подготовлена. Вот только мелкий раздражающий угребыш, на которого пал его выбор, так и не дал своего положительного ответа.

Джек Монаган. Это имя в школе знали все. Если надо было что-то купить, что-то достать, о чем-то договориться, решить какую-то проблему посредством манипуляции и шантажа - обращаться надо было именно к нему. Пройдоха и проныра, все обо всех и обо всем знающий. Головная боль учителей и заноза в заднице у учеников.

Почему выбор Эдриана пал именно на него, парень не смог бы толком объяснить. Сам неоднократно задавался этим вопросом, но ответа на него не находил. Возможно потому, что с Монаганом всегда можно было договориться. Или, может быть потому, что тот был достаточно симпатичным и привлекательным. Или из-за его скверного характера, который каждый раз доводил Эдриана до белого каления и нервного тика. А возможно, что причиной такого интереса к этому гнойному чиряку было сердце, предательски замирающее каждый раз, когда мальчишка попадался парню на глаза.

Разбираться во всех этих хитросплетениях причин Эдриану было лень. Он просто знал, что хочет именно его, и точка. А значит, добьется любой ценой.

Но малявка оказался слишком крепким орешком, и поддаваться на уговоры не собирался. И сколько бы Эдриан ни старался, все его увещевания разбивались о стену сарказма, иронии и просто выбешивающей наглости.

Вот только игра уже набрала обороты, и карусель событий завертела учеников в своем безумном танце.

Девичий щебет разбавлял вечернюю тишину парка. В воздухе пахло дождем и духами, но тучи только-только начали наползать на небо, а значит, если и хлынет, то не раньше полуночи, до которой было еще очень далеко.

Эдриан сидел на прохладной земле, подстелив под себя школьный пиджак и прислонившись спиной к могучему стволу ясеня. Чуть поодаль, над чем-то задумавшись, сидел Артур. Он машинально поглаживал пальцами левой руки сбитые в кровь костяшки и мыслями был очень далеко от парковой полянки. Остальные вышедшие на вечернюю прогулку-свидание беседовали с приведенными Артуром девушками.

К другу Эдриан не лез, хотя и видел, что тот заморочился какими-то проблемами. Захочет, расскажет, не захочет - слова не вытянешь. Так зачем лезть в душу? Правильно, незачем. К тому же и у самого проблем выше крыши. Монаган с завидным усердием трахал ему мозг, и сегодня после довольно нервного разговора с угребышем, Эдриан чувствовал себя уставшим и выжатым. Потому и не проявлял интереса к девушкам, хотя обычно быстро и уверенно завладевал их вниманием и оттачивал мастерство обольщения, которое нихренасечки не действовало на того, кто действительно был нужен.

Темнело быстро. Осенние сумерки сгущались над парком, обволакивая деревья и собравшихся под ними молодых людей. Узкие тропинки, паутиной раскинувшиеся по парку, уже почти потерялись из виду, и только редкие солярные фонари то тут, то там выдергивали серые тропки из сгущающейся в округе тьмы.

Внимание Эдриана привлекла показавшаяся знакомой фигура, мелькнувшая в зарослях бузины. Он повернул голову и всмотрелся в темноту, понимая, что не ошибся. Чуть поодаль, метрах в двадцати, по дорожке шел Джек, отстраненно пиная редкие опавшие листья и словно что-то высчитывая. Мальчишка был задумчив и, кажется, даже зол. Хотя, не удивительно, разговор между ними состоялся час назад, и самого Эдриана до сих пор трясло от злости. Мальчишка вновь отказал ему, да еще и в такой словесной форме, что не разозлиться смог бы только святой. Проследив немного за Монаганом, Эдриан отвернулся. Впрочем, ненадолго, потому что уже через какое-то мгновение вновь уставился на Джека, которого приперли к высокому сосновому стволу три третьекурсника и теперь жадно прощупывали его тощее тело.

Парень смерил уродца презрительным взглядом, мстительно думая о том, что в следующий раз загонит ему порнушку по завышенной цене, и отправился в душ, смывать кровь и запах Дойла, которым пропиталась даже кожа.

***

Только в обычной школе выпускной курс может быть чем-то простым. По крайней мере, Эдриану всегда так казалось. Вот только в школе Святого Исаака дела обстояли совсем иначе. Это первокурсникам тут делались поблажки и давалась возможность прийти в себя и влиться в течение этой бурной адовой реки. А вот старшекурсникам приходилось туго. Нагрузка становилась просто непосильной. Продолжительность занятий возросла, а задания стали не только больше, но и заковыристее. Складывалось такое впечатление, что господин Айзен задался целью выпускать из своего учебного заведения не просто хороших студентов, готовых к поступлению в любой желаемый ими университет, будь то Гарвард, Корнелл, Йель или любой другой представитель Лиги Большого Плюща, а самых настоящих бакалавров или, что еще хуже, готовых защитить докторскую диссертацию ученых.

От потока информации и ее объема кружилась голова. Преподаватели озверели и требовали невозможного. И потому свободного времени у учеников практически не оставалось. Даже после обеда в законный час отдыха им приходилось корпеть над учебниками и задачами. И вместо шуток, смеха и периодически назревающих ссор в комнате отдыха слышалось только зубрежное бормотание, тихий шелест книжных страниц да скрип карандашей по тетрадным листам.

- Эй, Дойл, вопрос к тебе есть. - Усевшийся напротив Эдриана однокурсник отвлек парня от чтения супер нудного и мега запутанного трактата "О зверях и птицах, и рыбах, и цветах, и деревьях, и кустах, и травах западного побережья Намибии", написанного каким-то древним как сам мир аборигеном и переведенного чуть ли не Конфуцием, который в числе прочих старинных трактатов задал к завтрашнему уроку директор Айзен.

Чтение не клеилось. Мысли никак не хотели собираться в кучу и акцентироваться на заданном материале. Все больше херь какая-то в голову лезла, совершенно не относящаяся к поставленным перед собой задачам.

- Ну бакс сверху дам...

- Отвянь, мешаешь.

- Что тут у вас? - раздавшийся за спиной голос заставил напрячься, но Джек продолжил лениво жевать карандаш.

- Блэк-Джек и шлюхи, присоединяйся. - Он сделал пометки в книге и со скукой во взгляде посмотрел на своего "хозяина".

- И кто из вас двоих Блэк, а кто Джек? - насмешливо вскинув бровь, поинтересовался Эдриан, поставив стул спинкой вперед и усевшись на него.

Стало почему-то обидно. Не то, чтобы сильно, но встречались в школе индивидуумы, которые к своим коврикам по-человечески относились. Да хоть бы тот же Прист. И уроки с мелкотой учит, и рожи наглые из-за него бьет изо дня в день, и сладости ему покупает, даже не торгуясь. Лапаются, бывает, по углам. За ручку ходят, правда, кажется, тоже больше для показухи.

А этот... Свидание, блять! Кретина кусок! Горбатого могила исправит.

- Можешь сказать дружкам, пусть приходят. - Джек встал, резко отодвигая стул. И быстро направился к выходу, отмахиваясь на ходу от какого-то малолетки, жаждущего салфеток и зрелищ на страницах порножурналов.

Эдриан подождал, пока гребаный прыщ на заднице выйдет из комнаты отдыха и, усмехнувшись в ответ на удивленные и заинтересованные взгляды всех неверующих, поднялся и, победно скалясь, направился следом за Джеком. За его спиной засмеялись. Кто-то отпустил похабную шуточку о том, что сейчас жопа торгаша отведает люлей по самое небалуйся, но Эдриан уже не обращал на них внимания.

Оказавшись в коридоре, он быстро догнал Джека и втолкнул его в одну из спрятанных ниш. Прижал всем телом к стене, потому что места было слишком мало, а было бы лучше, чтобы из коридора их никто не увидел.

- Монаган, ну вот скажи, почему ты такая стерва? - выдохнул Эдриан мальчишке на ухо. И не удержался, провел кончиками пальцев по его щеке, наслаждаясь мягкостью нежной кожи. - Я ведь без похабщины. Только свидание. Если за задницу свою боишься, то не трону. Не сегодня, так точно.

- Совсем долбанулся? - дыхание перехватило. Не от страха, нет. От того, что этот кретин вытворил прямо посреди школьного коридора.

Ночь наступила не так быстро, как Джеку того хотелось бы. Несмотря на внешнее спокойствие, во внутренности ему словно осьминожьи щупальца запустили, и те прокладывали себе дорогу, не особо церемонясь с внутренними органами, попадающимися на пути.

Сон еще долго обходил парня своим вниманием. И он от безделья прислушивался к доносившимся из парка веселым крикам и смеху, хотя, быть может, ничего подобного там и не происходило, и это была просто игра его не в меру богатого воображения.

Эдриан нахмурился.

Это было странно. Отчего-то Эдриан был уверен, что розы, как самые прекрасные, по общему мнению, цветы, нравятся всем. Но тут почему-то не прокатило. И стало стыдно. А ведь действительно, он даже не попытался разузнать хоть что-то о Джеке. И на самом деле ничегошеньки, кроме имени и фамилии, не знал о парне.

- И правда, идиот, - тихо согласился он, но от торгаша, что удивительно, не последовало никакой колкости в ответ. - Так какие цветы тебе нравятся?

- Полевые, - с хорошо замаскированной издевкой ответил Джек, желая посмотреть, что же его "кавалер" предпримет дальше.

Тот озадаченно молчал, сжимая в ладони злополучный, но вполне себе красивый букет. Наверное, втридорога ему обошелся, учитывая цены на проходной. Но предлагать парню свои услуги торговца было бы форменным идиотизмом. Словно сам себе цветы покупаешь.

- Дай сюда, раз приволок, - сжалился Джек, грубо отбирая букет Дойла. - Пойду в воду поставлю.

Он отступил в сторону, впуская парня в свою комнату, и сел на кровать, пытаясь проснуться. Сосед уехал еще вчера. В спальне парни были одни. Но Дойл застыл фонарным столбом на входе и злобно смотрел на свой коврик.

- Мне лечь? - мрачно поинтересовался Джек. - Или просто тебе отсосать? Что-то ты напряженный какой-то в последнее время.

 - А ты всем напряженным в этой школе отсасываешь? - раздраженно вскинул бровь Эдриан и тут же передернул плечами, мысленно проклиная себя за несдержанность.

Злость, полыхавшая в нем с самого утра, была всего лишь отражением страха. На самом деле, он хотел угодить вредному мальчишке, старался очень, а теперь, после бессонной ночи, злился, опасаясь, что ничего не получится.

- Хотя можешь и отсосать, если язык так чешется. Одевайся, давай. И живо. Времени мало.

- Всем? - вяло поинтересовался Джек, но все же с кровати поднялся.

Эдриан сначала хотел ответить что-то грубое, едкое и обидное, чтобы хоть как-то вывести мальчишку из себя, но внутреннее отвращение к самому себе не позволило ему наговорить гадостей. Он только украдкой взглянул на любопытно всматривающегося в окно Джека, а потом накрыл его руку, лежащую на сидении, своей ладонью и ласково провел по костяшкам большим пальцем.

- Прости, - коротко сказал он, так и не отворачиваясь от окна. - Я немного не в духе. - И больше до самого аэропорта не проронил ни слова.

Впрочем, уже очень скоро его перестало интересовать то, что творилось за окном. Все ощущения сконцентрировались в одном месте: на тыльной стороне ладони, которую Дойл поглаживал с такой нежностью, словно это была грудь, или, по меньшей мере, бедро возлюбленной.

Если бы салон резко не накренился назад, Джек вряд ли понял бы, что произошло. Но глаза он все-таки закрыл. Сперва просто, а потом и ладонями, молясь богу, чтобы птичка не взорвалась на взлете. На губах застыл предательский вздох, а по коже рассеялась россыпь мурашек.

Звиздец! Доигрался!

Помолчали немного. Джек поерзал в кресле, даже решился выглянуть в иллюминатор, что позволило ему полюбоваться плотным ковром пушистых облаков, позолоченных лучами утреннего солнца. А потом спросил, понимая, что его похититель не собирается открывать рот до самого приземления:

- На кой черт я тебе сдался, Дойл? - Джек проводил взглядом причудливое облако и посмотрел на парня. - Я понимаю в школе еще, статус там, скука смертная, жажда экстрима. Но это все зачем? Тебе деньги девать некуда?

- Ты ведь не дурак, Монаган, - хмуро ответил Эдриан, глядя мальчишке в глаза. - Пораскинь мозгами. - Он отвернулся к окну. Отчего-то произнести вслух такое простое слово как "нравишься" оказалось невероятно сложно. И парень, насупившись, принялся рассматривать проплывающий внизу город. Ох, Монаган, знать бы еще, почему нет сил послать тебя к черту.

- Хм... - Джек призадумался, но кроме: "Ты мазохист?" ничего дельного в голову не приходило, и парень решил вообще ничего не говорить.

Эдриан закатил глаза.

Ну что за человек?! Все ему не так, все ему не эдак. Относишься по-человечески - пошлятина. Ведешь себя как ублюдок - проявляет интерес. Может мазохист?

Ладно, попробуем.

Джек все пытался выспросить у парня, куда и зачем они едут, но Эдриан не говорил ни слова. А когда машина остановилась, мальчишка всерьез занервничал. Стекла в автомобиле были сильно затемнены, и потому рассмотреть дорогу не представлялось возможным.

Кто этот Дойл? Нет, Джек знал, что его отец крупный нефтяной магнат, а мать баллотируется в этом году в конгресс, но чтобы сыночек таких родителей вот так запросто катал школьную подстилку в самолете, было для парня удивительно и странно.

Понравилось.

Этому засранцу понравилось.

В груди стало тепло. Ласковый ветер взъерошил волосы Джека, и тот чуть ли не взвизгнув, быстро пошел вперед. Эдриан не отставал. Высокая трава путалась в ногах, оставляя на темных брюках россыпь семян и какой-то трухи. Джек сделал еще несколько шагов и замер в неподвижности, уставившись вдаль, туда, где пестрый ковер сливался с густым ельником.

Ублюдком быть не хотелось. Не сегодня. Не сейчас. Сейчас хотелось видеть радость в больших глазах своей занозы. Хотелось видеть улыбку на его красиво очерченных губах. И хотелось эти губы попробовать.

- Нравится? - с хрипотцой в голосе, которая обычно появлялась, когда Эдриан начинал нервничать, спросил парень. И когда мальчишка посмотрел на него, сияя своими глазюками как прожекторами, не удержался и ласково погладил мальчишку по щеке ладонью. - Живые полевые цветы есть только в поле. Его я, к сожалению, в школу притащить не смог. Пришлось тащить тебя к полю.

- Да ты гений, Дойл! - с неприкрытым восторгом проговорил Джек, чувствуя на своей коже жаркое дыхание своего похитителя. - Можешь ведь, когда захочешь. Без пошлости, чтобы на душе теплее стало.

Джек подался вперед, отвечая на поцелуй. Приоткрыл уже начавшие покалывать губы. Поймал языком кажущийся прохладным язык старшекурсника и стал дразнить его, то лаская, то избегая, словно стесняясь этой привлекательной игры.

Объятия Дойла стали крепче. Дыхание сбилось, а ладонь резко смяла футболку на спине. Потом отпустила и снова смяла. Скользнула вниз, к ягодицам, скомкала и их, заставив Джека резко вздохнуть и встать на цыпочки.

Сладкий поцелуй начал горчить. И вроде бы ничего такого, но дыхание Джека сбилось, стало тяжелым и неровным. И это насторожило Эдриана. А когда мальчишка вдруг начал оседать на землю, парень не на шутку всполошился. И не зря. Мальчишка задыхался. Лицо его отекло, губы распухли, и далеко не от поцелуя. Джек хрипел и сипло дышал.

- Какого хера? - испуганно выкрикнул Эдриан, не позволяя малявке свалиться в высокую траву.

- У меня аллергия на пыльцу, - очень тихо и неразборчиво просипел мальчишка и прикрыл глаза.

- Твою же мать! - рявкнул Эдриан и, подхватив второкурсника на руки побежал к машине, крепко прижимая к себе мелкого идиота и все повторяя без конца, что все будет хорошо.

Джек плохо помнил все, что происходило после наступления анафилактического шока. Горло сдавило так, что воздух врывался в него с предсмертным хрипом. В глазах то и дело темнело, а потом и вовсе померкло, словно кто-то разом выключил свет.

Один раз парень пришел в себя, когда мог уже свободно делать вдохи, и, разглядев неясный силуэт Дойла на фоне странного белого полотна, поддернутого легкой рябью, услышал его злобное: - Ну ты и дурак, Монаган!

Сутки.

Всего лишь двадцать четыре часа, но Эдриану они показались вечностью. И это хорошо, что они были на машине и водитель, сообразив, что произошло, очень быстро отвез их в ближайшую больницу. Хорошо, что в больнице быстро поняли, что надо делать и не томили в очереди, хотя с таким диагнозом и не томили бы, но почему-то Эдриану казалось, что могли бы. Хорошо, что они не опоздали. И даже строгая нотация доктора показалась парню сущей безделицей после слов "угрозы жизни и здоровью нет".

Но чем же думал этот идиот?! Видать задницей, ведь у мозга как минимум есть инстинкт самосохранения.

Эдриан ни на минуту не отходил от постели мальчишки. Задремал один раз и только. Но сон этот был коротким и нервным. И вот теперь, когда мелкий идиот проснулся и с невинностью жертвенного ягненка спрашивал, все ли он испортил, хотелось влепить ему такую оплеуху, чтобы в шее хрустнуло. Но вопреки жгучему желанию собственноручно придушить мерзавца, Эдриан только облегченно выдохнул и прикрыл глаза, пряча лицо в ладонях.

- Как же ты меня напугал, - только и смог сказать он. После чего взял слабую руку Джека в свои ладони и притянул ее к своим губам. - Так сильно.

- Да ладно тебе. - Джек немного даже смутился, не веря собственным глазам и более чем странным ощущениям. - Обычная аллергия.

Тихий стон, больше напоминающий жалобный скулеж, взорвал мозг. Эдриан, уже более властно и откровенно целующий мальчишку, прижал того к стене и вжался бедром в его пах. Джек пискнул и, кажется, попытался отстраниться, но теплые ладони, упершиеся в грудь парня, вместо сопротивления медленно повели вверх и замерли на плечах, сильно и судорожно сжимая их. И только тогда парень остановился. Несколько раз еще коснулся зацелованных губ мелочи своими губами, а потом прихватил маленькую мочку его уха.

- Только ладони не сотри, - выдохнул Эдриан, опустив руку вниз и погладив твердость в паху мальчишки. - А если совсем невмоготу будет, зови, я помогу с этим справиться.

- Обязательно быть таким уродом? - вяло отталкивая от себя парня, поинтересовался Джек. Тело не слушалось, предавало, выплескивая гормоны. А ласкающие пах пальцы были чуть ли не источником блаженства.

Трогать чужой член оказалось не только не противно, но еще и до ужаса возбуждающе, и старшекурсник, уткнувшись лбом в затылок мальчишки, принялся надрачивать ему, одновременно как конченный онанист потираясь пекущим от возбуждения пахом об упругие и невероятно соблазнительные ягодицы.

Наверное, впервые в жизни Джек не знал, что сказать. Губы его словно склеились, слова застряли в глотке и превратились в стоны. Мозг размяк окончательно, полностью отключаясь. Осталось только то, что огнем горело в штанах.

Быть может Дойл и был профаном по части романтики, но удовольствие доставлять он умел. Ловкие пальцы стремительно скользили по горячему, раздувшемуся стволу, иногда прихватывая с головки смазку, и распределяя ее по всей длине, а иногда играясь с дырочкой, от чего у Джека темнело в глазах. К тому же отчетливое уплотнение, прижимающееся к его заднице, давало понять, что не он один такой на взводе в их парочке. И Дойл, дай ему волю, войдет в раж и трахнет свой коврик прямо в коридоре.

Эдриан еще никогда не кончал только от того, что потерся о приятную мягкость. А тут и завелся, и обкончался как малолетка. Но ощущая на своей ладони остывающее липкое семя, он чувствовал себя счастливым. Как идиот.

- Монаган, ты... - Дыхание сбилось, и парень на мгновение замолчал. Стало вдруг ужасно стыдно за собственное поведение. Мальчишка ведь так долго артачился, а он повел себя с ним...

- Иди спать. И я пойду, - целуя шею второкурсника, сказал Эдриан, натягивая на мальчишку брюки. - А завтра поговорим.

- Как благородно с твоей стороны, - взбрыкнул для вида Джек, но губы его улыбались. Впрочем, и дальше задирать обреченно вздохнувшего Дойла парень не стал.

- Спокойной ночи, - уже более милостиво проговорил строптивец, поворачиваясь к старшекурснику, и оставил на его щеке почти невесомый поцелуй.

4.05. 2017

Ранняя осень больше походила на озлобленную промозглую зиму. С утра заморозки, днем дождь, вечером редкий, мокрый снег. Складывалось ощущение, что директор Айзен приплатил погоде, чтобы та хорошенько прожарила нерадивых учеников в первый день сентября. Но на том праздник тепла и завершился. Уже на следующий день небо заволокло тяжелыми низкими тучами, которые к обеду просыпались на землю мелким затяжным дождем. Впрочем, никого из учеников это не огорчило. Зубрежка школьного устава поглотила юные умы, не оставив подросткам времени ни на прогулки по парку, ни на беседы в комнате отдыха, ни на еду, ни на сон. Даже в школьных коридорах было на удивление тихо и пустынно, словно школа в один миг вымерла, превратившись в замок с привидениями, роли которых исполняли редкие учителя, дежурившие в коридорах.

Эдриан тоже учил устав. Проклятущая книженция, которую неистово хотелось запихнуть директору в задницу, была напичкана витиеватыми, заумными фразами, которые почти не поддавались зубрежке. Приходилось по сотне, а то и тысяче раз перечитывать одно и то же, отчего уже к концу первого дня заучивания голова трещала по швам, а от бесконечных слов и правил мутило как при отравлении.

Но нервотрепка закончилась так же неожиданно, как и началась. Экзамен прошел спокойно и быстро. И на удивление безболезненно, даже несмотря на то, что принимал его сам Айзек Айзен. Мужчина, к слову сказать, был непривычно молчалив и отстранен. Не задавал каверзных вопросов и не отвлекался от темы экзамена. Потому, почти для всех учеников, испытание уставом прошло относительно безболезненно.

А затем школьные будни потекли своим привычным чередом. Уроки, задания, подготовка к выпускным экзаменам до которых был еще целый учебный год и... Игра, щупальца которой расползлись по всей школе, и ужалили каждого, до кого смогли дотянуться.

Эдриан не был исключением. А учитывая, что свою игру он начал еще в конце прошлого года, почва была хорошо подготовлена. Вот только мелкий раздражающий угребыш, на которого пал его выбор, так и не дал своего положительного ответа.

Джек Монаган. Это имя в школе знали все. Если надо было что-то купить, что-то достать, о чем-то договориться, решить какую-то проблему посредством манипуляции и шантажа - обращаться надо было именно к нему. Пройдоха и проныра, все обо всех и обо всем знающий. Головная боль учителей и заноза в заднице у учеников.

Почему выбор Эдриана пал именно на него, парень не смог бы толком объяснить. Сам неоднократно задавался этим вопросом, но ответа на него не находил. Возможно потому, что с Монаганом всегда можно было договориться. Или, может быть потому, что тот был достаточно симпатичным и привлекательным. Или из-за его скверного характера, который каждый раз доводил Эдриана до белого каления и нервного тика. А возможно, что причиной такого интереса к этому гнойному чиряку было сердце, предательски замирающее каждый раз, когда мальчишка попадался парню на глаза.

Разбираться во всех этих хитросплетениях причин Эдриану было лень. Он просто знал, что хочет именно его, и точка. А значит, добьется любой ценой.

Но малявка оказался слишком крепким орешком, и поддаваться на уговоры не собирался. И сколько бы Эдриан ни старался, все его увещевания разбивались о стену сарказма, иронии и просто выбешивающей наглости.

Дата: 2018-12-21, просмотров: 211.