Слепозрение при кортикальной слепоте, действия под влиянием неосознаваемой зрительной информации при зрительной агнозии, неосознаваемое распознавание лиц при прозопагнозии и неосознаваемое восприятие объектов при игнорировании – возможно, самые яркие примеры диссоциаций между осознаваемой и неосознаваемое информацией, имеющейся в мозге. Это ни в коем случае не единственные случаи диссоциаций между осознаваемым и неосознаваемым: в литературе по нейропсихологии описано множество других случаев. Имплицитная (неосознаваемая) память при амнезии связана с данными о том, что люди, имеющие серьезные проблемы с памятью и неспособные ничего помнить дольше минуты, неосознанно обучаются тому, что они сделали: они не помнят, что чему‑то научились или чему научились. Но если они регулярно чем‑то занимаются, скажем, каждый день играют в компьютерные игры, их навыки улучшаются и время реакции уменьшается. Они не помнят, что уже пользовались компьютером, даже если много раз играли на нем раньше.

Неосознанная обработка речи была обнаружена у некоторых больных с афазией, неспособных понимать слова или предложения. Однако время реакции или реакции ЭЭГ таких больных показывают, что их мозг способен отличать осмысленные слова или предложения от бессмысленных, хотя у них, кажется, нет осознанного доступа к смыслу слов и предложений, которые они читают или слышат.

Так что у нас вполне достаточно данных, подтверждающих, что даже если какая‑то информация не может достичь сознания, в мозге происходит ее неосознаваемая обработка. Как это объяснить? Что это говорит нам о сознании?

Было предложено несколько разных объяснений того, каким образом могут возникать диссоциации между сознанием и неосознаваемой обработкой информации (Köhler & Moscovitch, 1997). Одна модель (модель отделенных знаний (distinct knowledge ); рис. 5.6) предполагает, что в мозге существуют разные пути для обработки осознаваемой и неосознаваемой информации , по крайней мере что касается зрения. Вентральный зрительный тракт в коре создает содержание зрительного осознания, а дорсальный тракт отвечает за неосознаваемую информацию, способную управлять поведением. Если поврежден только вентральный тракт, зрительное осознание нарушается (агнозия), но человек может действовать на основании зрительной информации. В обратом случае, когда поврежден дорсальный тракт, наблюдается противоположный тип нарушений (оптическая атаксия).

Другая объяснительная модель (модель отсутствия связи (disconnection model ); рис. 5.7) предполагает, что в мозге существует одна центральная , единая система осознания и что вся информация, которая находится в сознании, должна достичь этой системы. Если связи между, скажем, механизмами обработки информации о лицах и системой осознания разорваны, обработка информации о лицах все еще может происходить на неосознаваемом уровне, но результаты этой обработки не доходят до сознания. Они могут влиять на поведение лишь косвенно, в обход сознания.

Третья объяснительная модель (модель недостаточной активации представлений (degraded representation ); рис. 5.8) предполагает, что каждый модуль обработки создает свой собственный тип содержания сознания: модуль обработки информации о лицах создает осознаваемые представления о лицах, модуль обработки информации об объектах создает образы осознанно воспринимаемых объектов и т. д. Но осознаваемые представления – окончательный продукт этих модулей и требуют максимального уровня активации в рамках модуля. Если модуль поврежден, он не способен достичь достаточно высокого уровня активации и поэтому больше не может создавать осознаваемые представления. Ему удается создавать только неосознаваемые представления и отправлять их в следующие модули. Нет никакой единой системы осознания, где собираются все осознаваемые представления; каждый тип содержания создает отдельные, изолированные осознаваемые представления.

Рис. 5.6. Модель отделенных знаний, объясняющая диссоциации между осознаваемой и неосознаваемой информацией

Эта модель предполагает, что в мозге существуют отдельные пути для обработки осознаваемой и неосознаваемой информации. Наличие диссоциаций между вентральным зрительным трактом (зрительное осознание объектов) и дорсальным зрительным трактом (неосознаваемые зрительно‑моторные функции) подтверждает эту модель.

Рис. 5.7. Модель отсутствия связи

Модели такого типа предполагают, что в мозге существует центральная, единая система осознания, и любая информация, поступающая в сознание, должна достичь этой системы после того, как она сначала была обработана в том или ином специализированном модуле. Если связи между каким‑то модулем (скажем, распознаванием лиц) и системой осознания разорваны, все еще возможна неосознаваемая обработка информации этого типа, но результаты такой обработки не поступают в сознание. Их можно обнаружить только в неосознаваемых реакциях, влияющих на поведение косвенно, в обход сознания.

Кажется, каждая из этих объяснительных моделей работает, по крайней мере в некоторых случаях, но ни одна из них не объясняет все данные. Если мы наблюдаем, что неосознаваемая зрительная информация направляет действия человека, это можно объяснить наличием отдельных путей обработки осознаваемой и неосознаваемой информации. При прозопагнозии модуль обработки, возможно, недостаточно активирован для того, чтобы вызвать осознаваемое чувство знакомого. При игнорировании зрительные представления возникают, но не могут достичь пространственной системы сознания, где все содержание сознания объединяется в единое общее перцептивное пространство. Действительно, некоторые больные с синдромом игнорирования видят детали или объекты, расположенные в левой части поля зрения так, как будто они находятся в правой части поля зрения: осознаваемые представления есть, но соответствующего пространства как будто нет, поэтому они помещаются в любое пространство, доступное сознанию, даже если это пространство «неправильное».

Поэтому до сих пор неясно, какая модель или какие модели верны; возможно, все они до некоторой степени применимы в разных случаях.

Рис. 5.8. Модель недостаточной активации представлений

Такие модели предполагают, что каждый модуль обработки создает свой собственный тип осознаваемого содержания, совершенно независимо от других модулей. Осознаваемая информация – продукт модулей высокого уровня и требует максимального уровня активации в модуле. Если модуль поврежден, он не достигает достаточно высокого уровня активации и поэтому больше не может создавать осознаваемые репрезентации. Он создает только неосознаваемые представления и передает их дальше. Согласно этой модели, нет никакой единой системы для осознания, где бы собирались все осознаваемые представления; вместо этого каждая система заинтересована только в своем собственном типе осознаваемых репрезентаций. Эта модель близка к теории микросознания Зеки (Zeki) (см. главу 11).

Но диссоциации говорят нам нечто важное о сознании. Во всех вышеупомянутых случаях больные не могут использовать неосознаваемую информацию целенаправленно , в преднамеренном поведении или для принятия решений. Они не знают о существовании этой информации и поэтому не видят или не распознают тех или иных стимулов. В повседневных ситуациях они так же беспомощны, как и те, кому недоступна ни осознаваемая, ни неосознаваемая информация!

И наоборот, это показывает, насколько важна для нас осознаваемая информация. Оказывается, что вся осознаваемая информация функционально объединена в том смысле, что только та информация, которая становится доступной сознанию, позволяет нам оценивать ее, рассматривать различные планы действий, принимать решения, что‑то запоминать или вспоминать, планировать, целенаправленно взаимодействовать с другими людьми и т. д. Интеллектуальное, гибкое, интегрированное, намеренное поведение основано на информации, которая доступна сознанию. Неосознаваемая информация невероятно эффективно управляет множеством быстрых, автоматических аспектов поведения, но она не может заменить других, более важных функций осознаваемой информации, если последняя отсутствует. Чтобы нормально функционировать, нам необходимы оба типа информации.

Осознаваемая информация функционально незаменима для успешного поведенческого взаимодействия с миром. Это подтверждает интуитивное предположение о том, что сознание необходимо, чтобы ориентироваться в мире и достигать важных целей, поставленных нами на основании исчерпывающих данных, которыми мы располагаем. Неосознаваемая информация лишь немного корректирует наши реакции, делая их быстрее или точнее, но мы не отдаем себе в этом отчета. Такие реакции больше похожи на сложные рефлексы (подобные тем, которые заставляют язык лягушки автоматически двигаться навстречу движущейся мухе), тогда как сознание создает осмысленный субъективный мир, в котором мы живем. Если представления в сознании отсутствуют, субъективный мир разваливается на части, и мы больше не можем ориентироваться в тех его частях, которые не представлены в сознании.

В заключение о том, как все это связано с философскими теориями единства разума и тела. Итак, если сознание исчезло и нашим поведением руководят только неосознаваемые «зомби», наша жизнь в мире будет не слишком легкой: если сознания нет, мы просто не способны ориентироваться в мире. Эта гипотеза идет вразрез с эпифеноменализмом (который утверждает, что наше осознаваемое переживание не имеет значения) и поддерживает интуитивное убеждение в том, что разум необходим, чтобы инициировать сложное поведение и управлять им: неосознаваемые системы, «зомби» у нас в головах, на это не способны.

Выводы

Когда мы воспринимаем мир и действуем на основании того, что видим, мозг обрабатывает информацию об одной и той же ситуации – и на осознаваемом, и на неосознаваемом уровнях. В результате травмы головного мозга осознаваемая информация может оказаться диссоциирована от неосознаваемой информации таким образом, что остается только последняя. Так возникает любопытная ситуация, когда больной отрицает, что воспринимает стимул (осознанно), но при этом реагирует на этот стимул или взаимодействует с ним так, как будто что‑то внутри него – «зомби‑система» – ясно его воспринимает.

Самые известные диссоциации такого типа – слепозрение (потеря осознаваемого зрения вместе со способностью узнавать те или иные зрительные особенности объектов), действия, направляемые неявной зрительной информацией (неспособность видеть объекты и при этом способность взаимодействовать с ними на основании зрительной информации), неявное распознавание лиц (потеря ощущения знакомого при восприятии лиц, хотя при этом автоматические реакции на знакомые лица отличаются от реакций на незнакомые) и неосознаваемое восприятие при игнорировании (неспособность видеть объекты в левой части поля зрения, хотя информация об этих объектах влияет на поведение).

Три различные теории пытаются объяснить, почему при отсутствии осознаваемой информации неосознаваемая информация может сохраняться. Первая утверждает, что осознаваемая и неосознаваемая информация всегда обрабатываются по разным путям, и это происходит, если поврежден путь обработки осознаваемой информации. Суть второй теории заключается в том, что есть единая общая система сознания, куда обычно отправляется вся осознаваемая информация, но связь между ней и тем или иным модулем (например, отвечающим за восприятие лиц) может быть разорвана, и в таком случае информация о лицах остается неосознаваемой.

Третья теория предполагает, что осознаваемую информацию сложнее создавать, поэтому в результате травмы мозга модуль, специализирующийся на особом содержании (например, на распознавании лиц), может создавать только неосознаваемую информацию. Диссоциации показывают, что осознаваемая информация обладает в мозге уникальными полномочиями, она интегрированно и гибко направляет наше поведение. Неосознаваемая информация на это не способна: пациенты, которым доступна только неосознаваемая информация, не могут использовать ее так, чтобы лучше управлять своим поведением (возможно, кроме тех случаев, когда им приходится удовлетворять любопытных ученых и нейропсихологов!).

Таким образом, осознаваемое переживание не является эпифеноменом или бесполезным; напротив, мозг ориентируется в окружающей среде, главным образом полагаясь на модель мира, существующую в сознании. Если какая‑то информация из внутренней карты мира в сознании утеряна, мозг теряет функциональную ориентацию в окружающей среде.

Вопросы для обсуждения

1. Когда диссоциации, описанные в этой главе, были впервые обнаружены, они вызывали у ученых удивление и даже казались неправдоподобными, ведь не было никакой теории, способной их объяснить. Давайте рассмотрим несколько возможных объяснений таких диссоциаций, как слепозрение, «зомби‑системы», действующие на основании визуальной информации, и неявное распознавание лиц.

+ Больные намеренно лгут. На самом деле они совершенно нормально видят или узнают объекты, но повреждение головного мозга вынуждает их лгать.

+ Больные не лгут, но на каком‑то уровне их мозг осознанно воспринимает всю информацию. Нет никаких неосознаваемых «зомби‑систем», есть две разные системы сознания, и тот, кто говорит, просто не может воспринимать информацию, направляющую его реакции, но это может делать другая система осознания. (Это объяснение напоминает феномен расщепленного мозга, который мы исследуем в следующей главе).

Что не так в этих объяснениях? Или они кажутся вам вполне правдоподобными?

2. Подумайте, в каких ситуациях ваши «зомби‑системы» направляют ваше поведение (например, мгновенные зрительно‑моторные реакции на быстро приближающиеся стимулы). Можете ли вы распознавать действия, при которых «зомби‑системы» работают в вашем мозге?

Глава 6