Нравственные качества личности, ее моральное поведение, моти­вы, сознание и т.д. представляют собой реальные явления, имеющие место в психической деятельности любого человека. Являясь свобод­ной и относительно автономной, личность обладает возможностью самостоятельного выбора поступков. Как считал А. Н.Леонтьев, само­детерминация личности проявляется тогда, когда она осуществляет не столько внешнюю или внутреннюю регуляцию, сколько преодоление любой регуляции на основе свободного осознанного выбора. Зрелая личность способна управлять собой — не только своим характером, способностями, поведением, социальными ролями, но и своими побуждениями и смыслами, произвольно менять значимость и по­будительную силу различных альтернатив в ситуации выбора по­ступков и действий.

Для личности долг представляет собой моральную необходимость совершать определенные поступки и действия. Из этого следует, что действовать в соответствии с требованиями морали означает со­вершать должные поступки. С другой стороны, личность совершает должные поступки потому, что это соответствует требованиям мора­ли. Таким образом, зрелая личность с развитой моральной сферой на уровне обыденного сознания может не различать собственно мораль и моральное долженствование, поскольку их тесная связь очевидна.

Исходя из основного мотива сделанного выбора, можно выделить три возможных способа поведения человека:

—стремление поступить в соответствии сложившимся социальным или индивидуальным стереотипам, привычным способам действия (логика характера, социальной и профессиональной роли);

—стремление поступить в соответствии с отношением с миром (смысловая логика жизненной и профессиональной необходимости, «здравый смысл»);

—осознанный выбор поступков на основе свободы и ответствен­ности.

Можно видеть, что действительно свободный выбор осуществля­ется личностью только в третьем случае. В первых двух выбор как та­ковой был совершен когда-то ранее (причем не всегда в полной мере этот выбор осуществлен самой личностью), и на его основе сформи­ровался как характер личности и ее социальные, профессиональные, семейные роли, так и отношение ее к миру. В настоящее же время личность, реализуя сформированную ранее позицию и опираясь на некие собственные представления о типичности ситуации или выгоде (исключении ущерба), совершает поступки и действия, имея в виду собственное благополучие, как она его представляет. При этом она стремится не выходить за пределы рамок, ранее ею установленных и ставших привычными и естественными. Можно сказать, что в пер­вых двух случаях личность поступает лишь относительно свободно; значительная доля свободы утрачена ею в связи со стереотипизацией ролей и отношений.

Существенно большее значение имеет ситуация свободного вы­бора личностью поступков и действий, осуществляемого вне зави­симости от стереотипов. Теоретически каждая личность в ситуации выбора может рассматривать значительное количество вариантов поступков и действий — от безупречных в моральном отношении до явно криминальных. Однако в практике жизнедеятельности и профессиональной деятельности этот выбор существенно ограничен и осуществляется только из тех вариантов поступков и действий, которые прошли внутреннюю «цензуру» — совесть личности — и «допущены» ею в сознание как достойные рассмотрения. Есте­ственно, что в зависимости от содержания и иерархии системы ценностей личности, ее совести, личных моральных принципов (максим) окончательный выбор поступка или действия может быть различным.

Уже говорилось, что должное поведение рождается в результате со­поставления чувственных склонностей личности как индивидуально значимого для нее и социально (профессионально) необходимого, т.е. общественно значимого. Однако личностно значимое и общественно значимое в действительности не противоположны.

Противопоставление общественно и лично значимого представ­ляет собой разделение, основанное на представлении, что значимое для личности и требуемое от личности обществом противоположны. Содержание морали и долга зачастую искусственно экстериоризиру-ется, в связи с чем оно может быть воспринято личностью как нечто внешнее, «навязанное» обществом и имеющее целью достижение блага обществом, а не личностью. 3. Фрейд, например, полагал, что моральность как качество не присуща личности; мораль есть порож­дение общества, стремящегося к самосохранению, и представляет собой инструмент подавления в личности всего, что не соответствует требованиям морали, т.е. по сути — выгоде общества в ущерб лич­ности. В его подходе явно можно видеть тождество личностного и аморального. Причем личностно значимое и общественно значимое находятся в постоянном противоречии.

В действительности личностно значимое и общественно значимое не противоположны. Они не могут быть противоположны хотя бы потому, что человек является частью общества, его активным членом. Жизненный мир человека, вне зависимости от осознания им этого факта, является неотъемлемой частью социального мира. От ситуации в обществе прямо и косвенно зависит благополучие человека. Основ­ные потребности общества представляют собой многократно опо­средованные потребности человека. Например, общество стремится к стабильности, устойчивости, безопасности, прогрессивному раз­витию. Это не противоречит интересам человека, поскольку только в условиях стабильности, устойчивости, безопасности, прогрессивного развития общества возможны его благополучие, нормальная жизне­деятельность и развитие. Поэтому в некотором смысле благополучие человека и благополучие общества — одно и то же.

К сожалению, далеко не всегда человек понимает, что его личное благополучие и благополучие общества тесно связаны. В соответ­ствии с уровнем понимания личностью взаимосвязи благополучия ее собственного и благополучия общества формируется и отношение личности к долгу, и се поведение. Данное положение можно обосно­вать, исходя из концепции Б. С. Братуся^[5]. В ней нравственность рас­сматривается в связи с уровнем структуры личности, на основании которого строятся отношения личности к другой личности и самой себе. Поскольку нравственность включает в себя и представления о долженствовании, можно воспользоваться данной концепцией для прояснения вопроса об отношении личности к долгу.

На первом уровне, эгоцентрическом, личность заботится лишь о собственном благе. Другие личности и отношения с ними — это лишь средство для достижения целей данной личности. Фактически все общество может рассматриваться в качестве антагониста личности, поэтому в ситуации свободного выбора поведения личность прини­мает решение преимущественно в пользу реализации собственных интересов. Понятие долга для нее существует лишь формально и лишено личностного смысла. В случае если такую личность упрекают в невыполнении неких общественно значимых (должных) действий, она искренне удивляется и даже возмущается: «А почему это я дол­жен (делать это)?!» Обеспечить должное поведение такой личности можно лишь в формализованных условиях (например, существует документ, предписывающий определенные действия — закон, при­каз и т.п.), предусматривающих правовую ответственность за невы­полнение определенных действий, но и при наличии этих условий данная личность будет искать способы уклониться от выполнения долга. Все, что не относится к формально должному, эта личность может игнорировать, если ее собственные интересы не совпадают с объективно необходимым.

Второй уровень, группоцентрический, характерен тем, что человек рассматривает себя как члена определенной (социальной, профессиональной или др.) группы. С членами этой группы он вы­страивает положительные отношения, их ценность для него довольно высока. Индивиды, не входящие в эту группу, ценности для данной личности не представляют, и поэтому могут рассматриваться как средство для достижения личностных и групповых целей. Фактически происходит деление людей на «своих» и «чужих», противопоставле­ние данной группы и общества. Соответственно, выполнение долга считается обязательным только в отношении «своих», т.е. членов группы; должное поведение в отношении «чужих» не гарантируется. В отношении «чужих» выполнение долга можно обеспечить точно так же, как и в первом случае, и с тем же результатом.

Нравственность как таковая появляется на третьем, просоци-альном {гуманистическом), уровне, когда личность осознает себя частью всего общества и человечества, и поэтому относится к каждой личности в соответствии с «золотым правилом нравственности», которое гласит: поступай так, как хочешь, чтобы люди поступали с тобой. Распространение этого правила на всех людей может служить гарантом гуманности общественных отношений, стабильности обще­ственного бытия.

Деятельность личности регулируется не только и не столько со­ображениями собственного блага или блага группы, но блага всего общества и человечества. Для такой личности выполнение долга ста­новится одним из ведущих мотивов деятельности. Реализуя должное поведение в отношении группы, общества, отдельных личностей, она может сознавать, что делает это и для себя. Для нее не столь важно, имеются ли формальные основания для выполнения тех или иных действий, поскольку ее собственное чувство долга и ответственности имеет приоритет над ними.

На следующем, духовном (эсхатологическом), уровне отноше­ние к другому человеку и человечеству в целом строится на осно­вании осознания себя и всех людей созданными богом, и потому объединенными не только общечеловеческими, но и более глубоки­ми — духовными, божественными связями. В этом случае выполне­ние долга может рассматриваться одновременно и как выполнение божественной воли, и как деятельность в собственных интересах. Наличие формальных оснований для реализации должного поведения не является необходимым.

Активизация того или иного уровня зависит от степени сформиро­ванное™ и устойчивости тех или иных мотивов. Каждый из четырех уровней мотивации может активизироваться или эпизодически, в зависимости от ситуации, или более или менее устойчиво («автомати­чески», т.е. подсознательно), будучи одним из доминирующих среди прочих мотивов, или, наконец, постоянно, определяясь осознанными ценностями и целями личности.

Для каждой личности доступны все уровни мотивации, но один из них является наиболее типичным, и в соответствии с этим личность проявляет тот или иной уровень готовности к выполнению долга. Очевидно, что отношение личности к долгу и долженствованию и соответствующий уровень мотивации определяется степенью ее ду­ховной зрелости. Так, например, первый и второй уровни могут ха­рактеризовать личность инфантильную, не способную осознать свою принадлежность к обществу и шире - к человечеству. Зависимость общества от ее поступков и зависимость самой себя от общества такая личность не захочет признать даже после самых убедительных объяснений, поскольку долг, ответственность перед другими людьми и обществом будут мешать ей реализовать собственные цели, которые ею осознаются как единственно значимые. Нравственность такой личности носит весьма условный характер; в ситуации выбора она может с легкостью предпочесть свои интересы интересам общества или других людей и не будет испытывать при этом угрызений сове­сти. Естественно, такая личность является ненадежным партнером в отношениях любого вида и типа.

Но эти же уровни, привычно реализуемые, могут характеризовать личность, полностью осознающую и по-своему логично обосновы­вающую свою позицию, например, тем, что современное общество недостойно ее самопожертвования, так как люди, входящие в него, существенно ниже ее по духовному и интеллектуальному уровня и т. п. Оправданий своему выбору можно найти множество, однако все они сводятся к единому основанию — эгоцентричное™ или группоцентричности мотивации.

Индивидуальность человека определяет его отношение к должен­ствованию. Индивидуальность отдельного человека гораздо меньше изменяется под воздействием его включенности в общество, чем в зависимости от включенности в конкретную общность. Разделение людей и вытекающая из этого дифференциация отношения к ним ведет к тому, что все люди, человечество имеют в сознании личности различную ценность, что оправдывает нравственное отношение к «своим» и безнравственное или противонравственное — к «чужим». Можно предположить, что в основе безнравственного и противо-нравственного поведения лежит эгоцентризм и группоцентризм ин­фантильной или девиантной личности. Разделение людей на «своих» и «чужих», «высших» и «низших» может привести и к агрессивному поведению, если, по мнению личности, «чужие», «низшие» мешают ей реализовать собственную жизненную программу и жить в свое удовольствие.

Иначе обстоят дела, если человек представляет собой зрелую личность. Если процесс социализации был успешен, то человек не формально, а сущностно осознает себя членом общества, равным среди равных. Такая личность осознает свою нерасторжимую связь с обществом и человечеством, поэтому «внешне детермированное» долженствование для нее является в действительности интернальным, обусловленным уровнем интеллектуального и социальною развития и личностными ценностями. Такой человек стремится выполнить свой долг, несмотря на возникающие препятствия, и является надежным партнером в отношениях любого вида.

Как нравственная потребность личности долженствование может иметь у разных людей разный уровень развития. Очевидно, что де­онтические характеристики личности, и в первую очередь ее отно­шение к долгу, являются прямым следствием степени ее социальной зрелости. Подлинная нравственность предполагает нравственное отношение ко всем людям, без разделения их на «своих» и «чужих» и тем более не предполагает их деления на «высших» и «низших». Соответственно, и отношение личности к выполнению долга не должно быть обусловлено субъективным признанием личностью дру­гих людей (групп) «своими», «высшими» или «чужими», «низшими». Это становится реальным, если мотивация личности реализуется преимущественно на третьем и четвертом уровнях. Поэтому не вы­зывает сомнения, что предпочтительной является мотивация третьего и четвертого уровней, которая обеспечивает формирование надежных и эффективных социальных и профессиональных отношений.

Однако в настоящее время зачастую можно наблюдать и обратное. Например, довольно часто в лексиконе членов профессиональных групп можно встретить словосочетания «корпоративность», «кор­поративная этика», «корпоративный дух» и аналогичные. Казалось бы, ничего страшного в этих выражениях нет, поскольку «корпора­тивное» довольно часто обыденным сознанием истолковывается как синоним профессионального и профессионально-группового. Однако это не совсем верно. Корпоративное — принадлежащее, присущее корпорации, относящееся к корпорации, т.е. некоему объединению, созданному на основе профессиональных или сословных интересов¹, т. е. групповых интересов, но не социальных и не профессиональных. К сожалению, члены корпорации далеко не всегда понимают, что создание на основе профессиональных интересов и для реализации профессиональных интересов — не одно и то же. Большая разница существует между профессиональными и корпоративными инте­ресами, поскольку профессиональные интересы — это интересы в первую очередь профессии, профессиональной группы, в то время как корпоративные интересы — это интересы конкретной группы людей, трудового коллектива.

Приоритет интересов профессиональной группы или трудового коллектива над социальными, ради удовлетворения которых, соб­ственно, и была легитимизирована профессиональная деятельность, а порой и противопоставление этих интересов может привести к тому, что общество не получит необходимого ему конечного резуль­тата деятельности, поскольку члены корпорации озабочены скорее собственным благополучием, чем эффективностью деятельности и выполнением социального заказа. В случае нарушений, упущений и т. п. члены корпорации зачастую занимают позицию, связанную не столько с установлением истины, сколько с сохранением «чести мундира» и благополучия как самой корпорации, так и ее конкрет­ного члена, допустившего нарушение. Понятно, что при реализации такой корпоративной позиции эффективность деятельности будет далека от социально необходимой.

Таким образом, наличествует множество факторов, определяю­щих структуру морального сознания личности. Вследствие этого в отношении долженствования позиции личности могут существенно различаться. Эти различия могут касаться как мотивов должного по­ведения и отношения к долгу, так и собственно выполнения долга. Должные по содержанию поступки могут совершаться как из чувства долга, так и из других соображений: желания выглядеть как все, опа­саясь осуждения, желая заслужить похвалу, уважение, материальное вознаграждение и т. п. Но личность может совершать поступки или

' Ср.: Захаренко Е. II.. Комарова Л. //.. Нечаева И. В. Новый словарь иностран­ных слов. — М.: Азбуковник, 2003. — С. 323.

действия, мотивируясь чувством долга, т.е. объективной необходимо­сти для общества в совершении определенных поступков и действий. Мотивированная чувством долга личность осознает интересы обще­ства (сообщества) как свои, свои интересы рассматривает в связи с интересами общества. Внешние факторы — принуждение любого рода — для такой личности не играют особенной роли; они лишь подтверждают личности правильность сделанного ею выбора. Не играет большой роли и факт непосредственного или опосредованного контроля за выбором и деятельностью личности — даже находясь в полной изоляции и будучи уверенной, что обсуждать и осуждать ее выбор и действия некому, такая личность сделает выбор в пользу должного поведения.

Иная ситуация складывается, когда человек мотивирован на со­вершение должных по содержанию поступков любыми соображе­ниями, кроме чувства долга. Оставшись без социального контроля, в отсутствие людей, которые могут вынести о ее выборе положительное или отрицательное суждение, такая личность совершит должный по­ступок только в том случае, если это случайно совпадет с ее личными интересами. Вместе с тем сам факт того, что человек совершает (или не совершает) должные поступки, ориентируясь на общественное мнение, свидетельствует о том, что он неплохо осведомлен о должен­ствовании как таковом, значении долга для общества и человека, об­щественных отношений, а главное — о наиболее вероятной реакции общества на пренебрежение своим долгом. Будучи же в окружении людей или предполагая, что о ее выборе и поступках станет известно, такая личность может, внутренне протестуя против «навязанного» ей долженствования, все же совершить должный поступок.