«Я как профессионал» - это часть личности, которая ответственна за выполнение профессиональных обязанностей, носитель необходимых для этого знаний, этических установок и принципов; максимально проявляется в профессиональной деятельности.

Профессиональная деформация представляется как расширение господства «Я профессионального» в область обыденной жизни. Прийдя домой, человек продолжает вести себя как специалист .

В профессиональной деформации можно предположить два компонента:

1. Изначальные склонности. Еще до соприкосновения со своей будущей работой у человека уже есть черты характера и особенности личности, присущие представителям этой профессии. Они могут осознаваться их обладателем, приниматься как желательные и вызывать чувство гордости (например, желание помогать людям) или, напротив, быть неосознанными, подавляться и скрываться (например, интерес к частной жизни других людей).

2. Собственно профессиональная деформация. Профессиональная деятельность развивает эти личностные особенности, очерчивает и рельефно выпячивает их. Иногда (в случае с вытесненными и непринимаемыми чертами) профессиональная деятельность оправдывает их, дает им право на существование и проявление.

Несомненно, изначальные склонности влияют на выбор соответствующей профессии. Они представляют собой «благоприятный» фон, почву, на которой в последующем разворачивает свою деформирующую деятельность профессия. Такая «деформация» начинается уже во время учебы, когда у студентов разрушаются обыденные установки и стереотипы и формируется профессиональная картина мира. Что же в этом плохого? Действительно, благодаря учебе и дальнейшей работе личность человека преображается, он приобретает массу коммуникативных навыков, начинает лучше понимать себя и т.д. Эти явно позитивные изменения описываются выражением «личностный рост», и о них не идет здесь речь. Нас интересует «профессиональная деформация», то есть нечто негативное, «ломающее» личность.

Ниже обратим внимание на некоторые из таких относительно негативных последствий, которые обнаруживают себя в обыденной жизни и касаются в основном субъективной сферы человека - сферы отношения к себе, окружающим людям и жизни в целом.

Объяснение жизненных проблем психологическими причинами. Если в жизни человека что-нибудь случается, человек всегда находит для объяснения этого факта какую-нибудь психологическую причину. Возможно, в том, что произошло какое-то событие (например, кто-то простудился) действительно играют некоторую роль психологические причины, однако здесь речь идет о гиперинтерперетации, то есть о чрезмерном придавании значения психологическому фактору в объяснении самых разнообразных событий.

Приобретение навыков в рационализации своих проблем. Овладение понятийным аппаратом и терминологией предоставляет большие возможности для конструирования оправданий на все случаи жизни. В отличие от предыдущего пункта, где имеет место «раздувание» психологического фактора, здесь речь идет о сочинении «разумных оснований» для своих поступков и удобных («успокоительных») объяснений поведения других людей.

Обездвиживающее, лишающее спонтанности самонаблюдение. Знания, подчерпнутые из многочисленных книг, описывающих какую-либо норму или другие идеализированные варианты бытия, призывают человека постоянно «отслеживать» за собой поведение, речь, мысли, эмоции с целью самодиагностики и «своевременной самокоррекции».

Гнет профессиональных обязанностей и навыков. Если человек знает как помочь другому, и у него есть такая физическая возможность, он начинает слышать внутри себя императив: «Ты должен бросить все свои дела и прийти на помощь!» Если же он по каким-то причинам не может этого сделать, то его голова заполняется самообвинениями, уничижающими оценками и самооправданиями. К этому же пункту относится утверждение: «Я обязан вести себя так, чтобы не травмировать других».

Потеря способности удивляться. За время своей работы сотрудник органов прокуратуры встречает тысячи различных житейских ситуации, общается с огромным количеством самых разных людей. Нормальной реакцией является овладение этим потоком информации: ограничение восприятия, построение типологий и др. Это накладывает отпечаток как на профессиональную деятельность, так и на личную жизнь специалиста. Встречая что либо новое на своем жизненном пути, человек редко удивляется этому, поскольку это для него не является новым, с этим или подобным этому он уже встречался. Жизнь он наблюдает сквозь координатную сетку классификаций.

Профессиональный цинизм. Обилие тяжелых жизненных ситуаций, с которыми встречается человек, развивает способность к «невовлечению» в их переживание, а точнее - способность отстраненно к ним относиться. Такой взгляд со стороны освобождает эти ситуации от эмоционального груза и позволяет выполнять с ними разные манипуляции, например, помещать их в другой контекст, наполнять другим эмоциональным содержанием (иногда очень веселым). Одни считают, что это - цинизм, подразумевая нечто неприемлемое для «воспитанного человека», другие считают, что это - защитная реакция, третьи считают это эффективной социальной стратегией, позволяющей «проще относиться к жизни».

Классификация основных видов профессиональной деформации личности юридической профессии (в данном случае сотрудников органов прокуратуры) в правовой науке в полной мере еще не сложилась. Поэтому на сегодняшний день представляется возможным выделить следующие ее разновидности: правовой нигилизм, правовой инфантилизм, или пробельность правосознания, негативно-правовой радикализм, спекулятивно-правовой популизм и нравственно-правовой конформизм [12].

 Общая схема видов профессиональной деформации выглядит следующим образом (Приложение 1).

Правовой нигилизм представляет собой явление, уже давно выявленное в общественном сознании и сравнительно изученное правовой наукой. Он выражается в неуважительном отношении к праву, в неверии в его общеполезную роль в социальной жизни и отрицании ценности правового регулирования. Как отмечает Н.И. Матузов, одним из ключевых моментов здесь выступает высокомерно-пренебрежительное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не как базовой, основополагающей идеи, а как второстепенного явления в общей шкале человеческих ценностей. Данное замечание особенно удачно подходит к характеристике правового нигилизма в качестве проявления профессиональной деформации правосознания юриста.

Разочарование в правовых идеалах, утрата веры в абсолютную ценность идеи законности и справедливости, своеобразная установка на выход из правового поля деятельности и стремление противопоставить идее права иные ценности неправового характера - таковы основные черты правового нигилизма должностного лица. Отсюда, в сознании «деформированного юриста» место идей следования профессиональному долгу, законности начинают занимать соображения о вредности и излишнем формализме правового регулирования, представления о возможности поставить на место права принуждение, целесообразность, принцип пользы и т. д. Отличительная черта подобного нигилизма в его внутренней субъективной аргументированности.

Профессиональный «юрист-нигилист» рассуждает по формуле: «Я не верю в право и его спасительные для общества возможности потому, что я знаю, что такое право, насмотрелся и разочаровался в нем». Высокомерное отношение, пренебрежение, скепсис, соединенный с жизненной усталостью и разочарованностью, определяют черты профессионального правового нигилизма. Очевидно, что в его основе лежат утраченные юридические идеалы, растраченные иллюзии, на смену которым пришел скепсис и прагматизм.

Сложность и одновременно значимость профессионально-правового нигилизма состоит в том, что он способен вплетаться в иные виды профессиональной деформации и составлять их идейно-психологическую основу. Неуважение к праву и неверие в него зачастую может привести к радикализму в профессиональной деятельности, вылиться в спекулятивно-популистические акции либо закрепиться в виде конформистски настроенной жизненной позиции.

Научные исследования этой проблемы в современной России отмечают такие черты правового нигилизма, как подчеркнуто демонстративный и конфронтапионно-агрессивный характер, массовое распространение, многообразие форм проявления, слитность с политическим, нравственным, духовным и экономическим нигилизмом, разрушительный характер.

Проведенное недавно диссертационное исследование профессиональной деформации следователей органов внутренних дел констатирует у этих работников отсутствие позитивных социально-правовых установок на соблюдение законности, равнодушие к правам и свободам личности, неуважение к принципу презумпции невиновности, заниженная оценка собственной правовой защищенности. Очевидно, что подобные явления характерны и для представителей других юридических профессий, ибо они являются отражением переживаемого современной Россией периода общего кризиса законности.

Правовой инфантилизм представляет собой достаточно известную и традиционную разновидность профессиональной деформации. В его основе лежит пробельность и невоспитанность правового сознания, определяемые недостаточными для успешной профессиональной деятельности юридическими знаниями и навыками выполнения служебных функций. Правовой инфантилизм - это юридическое бескультурье, безграмотность и непрофессионализм, выражающийся в пробелах правового образования, в несформированности личности как профессионального работника. Он может объясняться как психологической и интеллектуальной неспособностью личности к восприятию правовых знаний (слабость памяти, рассеянность внимания, пассивность воображения, узость личных интересов и т. д.), так и быть результатом постепенной деградации личности. Это не только правосознание бывшего «троечника» в вузе, ибо говорят, что из «троечников» вырастают генералы, но и возможность индивидуального угасания под влиянием жизненных условий, интеллектуальных и творческих качеств личности. Показателями подобного правосознания являются отсутствие целостности и системности правовых знаний, узкий горизонт профессиональных возможностей деятельности, своеобразное ремесленничество в практической работе, нетворческий характер и неряшливость в решении служебных задач.

Одним из важнейших требований, предъявляемых к профессии юриста, является необходимость постоянной и систематической работы над собой в виде самостоятельного изучения нового законодательства и научной литературы по специальности. Между тем, как свидетельствует практика, для многих специалистов окончание учебы в вузе становится окончанием формирования профессионального интеллекта. Навыки практической деятельности, почерпнутые из сомнительных с точки зрения законности источников, могут отрицательно сказываться, разрушать и без того хрупкий каркас правовой информированности, приобретенной в вузе. Личность специалиста останавливается в своем развитии и даже может деградировать в интеллектуальном отношении. Этому способствуют чрезмерная служебная загруженность, специализация по рассмотрению однообразных юридических дел, накопление жизненной усталости, влияние социальной среды и т. д.

Результатом правового инфантилизма являются ошибки, неряшливость и брак в работе, а иногда даже должностной произвол, основанный на незнании действующего законодательства и представлениях о своей служебной несвязанности правом. Отсюда и возникает довольно актуальный и практически важный вопрос об ответственности должностного лица за незнание права и неумение правильного применения его норм и принципов на практике. Ошибочность и произвол в работе следователя, судьи, прокурора сродни браку в работе врача. И в том и в другом случае последствием безграмотности может быть искалеченная судьба человека. Профессиональный инфантилизм, следовательно, не так уж безобиден. А это означает необходимость создания и деятельности особых квалификационных комиссий для определения мер ответственности за брак в работе, наступивший вследствие незнания своей профессии.

Негативно-правовой радикализм в качестве особой разновидности профессиональной деформации правосознания не получил еще серьезной научной разработки.

Данным понятием охватывается особое состояние профессионального правосознания, характеризующееся своеобразным «перерождением» идейно-психологической структуры личности и ее настроем, готовностью к решительным противоправным действиям. Правовые знания и навыки деятельности здесь приносятся в жертву преступным целям. Искажение познавательной, мотивационной и поведенческой сфер личности достигает такого уровня, который сообщает правосознанию аномальный характер, ориентирует его на достижение преступных намерений. Это, как отмечается в науке, наиболее опасная, точнее социально-вредная форма профессиональной деформации. Неуважение к праву у негативных радикалов трансформируется в противоправный умысел использовать должностное положение в личных корыстных, карьерных и иных антисоциальных целях.

Негативно-правовой радикализм, в сущности, представляет собой внутренне сформировавшееся противоправно ориентированное сознание должностного лица, которое использует профессиональные знания и навыки в личных целях. Он выражается в состоянии маргинального повседневного поведения и всего образа жизни. Подобный радикал рассуждает и живет по формуле: «Не я существую для права, а право существует для того, чтобы я хорошо жил». Отсюда, взяточничество, мошенничество, должностной подлог и весь «букет» прочих злоупотреблений властным положением.

Возникает закономерный вопрос: откуда берется, как формируется негативно-правовой радикализм? Думается, можно выделить два фактора, управляющих его формированием. Это, во-первых, изначально сложившаяся «доюридическая» антисоциальная жизненная позиция как результат личного жизненного опыта. И, во-вторых, влияние на личность неблагополучной социальной микросреды, из которой она черпала негативный заряд знаний и практики. Одиозность негативно-правового радикализма требует от него постоянного лавирования, маскировки, ибо его антиправовая сущность очевидна и свидетельствует о необходимости устранения из сферы публичной деятельности. И это подчеркивает важность и необходимость постоянной контрольно-надзорной и воспитательной работы в юридических организациях.

Спекулятивно-правовой популизм как особая разновидность профессиональной деформации выражается в субъективном настрое должностного лица на внешнюю аффектацию своей личности и результатов деятельности, на подчеркивание исключительной значимости своего отношения к делу и стремления на этой основе укрепить свой социальный и служебный статус. Это идейно-психологическая готовность «работать на публику», искусственно рассчитывая на популярность собственных правовых воззрений и практических действий и выигрыш во мнениях и оценках других людей.

Сам термин «популизм» понимается как ориентация субъектов политики в своей деятельности на идеи и интересы народных масс, испытывающих неудовлетворенность условиями социальной жизни.

Спекулятивный популизм рассматривается в виде тактики заигрывания с народом, спекулирования на его потребностях с целью приобретения авторитета и, в конечном счете, личных благ, выгоды от подобной политики. Аналогичные черты спекулятивного популизма иногда наблюдаются в правотворческой деятельности. Это может быть как искусственная «игра» на отстаивании ведомственных, корпоративных интересов и связанных с ними льгот, прав и привилегий. В этом случае спекулятивно-правовой популизм выглядит как одно из проявлений стремления к бюрократической неуязвимости. Аналогичное значение имеет и так называемый «ведомственный патриотизм» в виде искусственного подчеркивания и раздувания значимости сугубо ведомственных интересов и противопоставление их интересам общегосударственным. Такова сегодняшняя практика правотворческого закрепления льгот и привилегий за сотрудниками отдельных ведомств, подрывающая государственный бюджет. Но наиболее часто спекулятивно-правовой популизм является выражением карьеристских устремлений отдельных должностных лиц, паразитирующих на демократических и правовых ценностях, стремящихся изобразить из себя «своего в доску» и перед начальством, и перед сослуживцами. Личные эгоистические интересы, таким образом, маскируются борьбой за общечеловеческие и правовые идеалы, демагогическими рассуждениями о высших или корпоративных ценностях. Разумеется, что спекулятивный популизм менее вреден, чем негативный радикализм, однако он подменяет интересы дела эгоистическими личными или корпоративными интересами, и это требует своевременного его угадывания и устранения.

Нравственно-правовой конформизм характеризует правосознание должностного лица, ориентирующегося в своей деятельности на образцы и стандарты ролевого поведения, культивируемого в данной социальной среде.

Термин «конформный» понимается как соглашательский, стремящийся к сглаживанию различий. Конформист в трудовом коллективе - это соглашатель и подражатель в осуществлении служебных функций. Он рассуждает и живет по формуле: «Я поступаю так потому, что и другие ведут себя так же». Микросреда для него представляет ту питательную почву, из которой он черпает свои собственные взгляды и убеждения. Пассивность и безынициативность - главные черты конформизма.

Нравственно-правовой конформизм в качестве деформации профессионального сознания юриста характеризуется пассивным восприятием правовой действительности, подлаживанием под сложившиеся стандарты нравственно-правового поведения, стремлением угодить коллегам по работе и начальству, некритическим отношением к маргинальным требованиям и актам практической деятельности. Это пассивная жизненная позиция в расчете на понимание и покровительство в трудовом коллективе.

Подобный конформизм может совмещать в себе черты правового инфантилизма и спекулятивного популизма, ибо безынициативность должностного лица иногда основывается на недостаточных профессиональных знаниях или выражается в «игре» на публику, в удовлетворении социальных ожиданий ближайшей и такой же пассивной социальной среды. В литературе подчеркивается такая особенность нравственно-правового конформизма, как податливость, стремление угодить давлению вышестоящих инстанций и требованиям влиятельных лиц. А это, как известно, ведет к злоупотреблению служебным положением. Социальная вредность данной разновидности профессиональной деформации объясняется также игнорированием проблемы борьбы за права и свободы личности, уходом от других актуальных вопросов активной правовой жизни общества. Отсюда вытекает потребность систематической воспитательной работы с субъектами — носителями подобного правосознания.

В научной литературе наряду с рассматриваемыми видами профессиональной деформации выделяются и некоторые другие, например «правовой идеализм», «состояние фрустрации»), «перерождение» и т. д. Однако думается, обоснование их самостоятельности нуждается в дополнительной аргументации.

Итак, исходя из всего вышесказанного, профессиональная деформация - это проявления в личности под влиянием некоторых особенностей профессиональной деятельности, таких психологических изменений, которые начинают негативно влиять на осуществление этой деятельности и на психологическую структуру самой личности.