В современных когнитивных исследованиях существует разнообразие подходов к изучению мышления, среди которых можно выделить два основных: классический философский и психологический. При описании мышления, как правило, используются оба подхода с той или иной степенью доминирования в рамках конкретной теоретической модели.

Согласно философской традиции мышление рассматривается с идеалистических позиций. Процесс мышления представляется как интуитивное постижение сути идеальных структур, совокупная деятельность души и ума, либо опосредованно – через дискурсивный процесс на основе опыта. При этом оперирование понятиями выдвигается в качестве ключевой характеристики мыслительного процесса, вследствие чего мышление в целом, по сути, отождествляется с понятийным мышлением и рассматривается в категориях логики.

Психологическая модель описывает мышление как решение задач в ситуации новизны по отношению к имеющемуся опыту, и понятийное мышление рассматривается здесь как одна из его форм наряду с наглядно-образным.

В отличие от психологической парадигмы, базирующейся в значительной степени на экспериментальных данных, философский взгляд на природу когнитивных процессов, основан на определенных социокультурных установках и четко разграничивает понятия идеального и материального мира. Базовая философская модель мышления, учитывающая целостность природы человека, воспринимается как атрибут философского взгляда на явления действительности и все активнее влияет на многие области знаний, в частности, на психологию.

Понятие целостности в психологии было предложено и разработано в рамках гештальтпсихологии (от нем.Gestalt – структура, форма) ее основоположником – выдающимся немецким психологом Максом Вертгеймером. Помимо гештальттеории целостный подход разрабатывался также в рамках других психологических направлений: в Лейпцигской школе (Ф. Крюгер, Г. Фолькельт, Ф. Зандер, О. Клемм, А. Веллек и др.), в культурно- исторической концепции Л.С. Выготского, теории деятельности , «описательной психологии» В. Дильтея, гуманистической психологии (А. Маслоу, К. Роджерс, В.Франкл) и других.

В современной литературе существуют разные позиции в определении соотношения системного и целостного подходов в психологии, которые часто употребляются как синонимы. На наш взгляд, более обоснованным является понимание целостного подхода как составной части системного подхода, применяющегося для исследования широкого класса систем в процессе моделирования, проектирования и прогнозирования поведения данных систем в различных условиях.

В противоположность классическому ассоцианизму, создавшему целостную концепцию психики, понимаемую как систему механических связей (ассоциаций) между психическими элементами (ощущениями и представлениями), гештальтпсихология выдвинула принцип целостности в качестве ведущего принципа перцепции и других психических процессов, противопоставляя его ассоциативному принципу элементов.

Представители гештальтпсихологии рассматривали перцептивные процессы как врожденные, находящиеся в зависимости от структуры и особенностей функционирования коры головного мозга. М. Вертгеймер выдвинул предположение о целостной структуре нервных процессов, по его мнению, не рассматриваемые как сумма отдельных возбуждений, тем самым распространяя принципы гештальттеории на физиологию мозга[19]. Он выступал против предположения виталистов о существовании особых центральных процессов наряду с отдельными возбуждениями, считая, что любой процесс в мозге на уровне физиологических систем представляет собой нерасчлененную структурную целостность, не сводимую к простой сумме возбуждений отдельных центров. Таким образом, гештальттеория постулировала изоморфизм между мозговым (физиологическим), физическим и феноменологическими полями. Данный постулат гештальтпсихологии направлен на преодоление картезианского дуализма в целях создания общей картины мира, в которую бы вписывалась психологическая реальность.

Эта направленность учения гештальтпсихологов неоднократно подчеркивалась многими зарубежными когнитивными психологами (Ж. Пиаже, Дж. Брунером, Дж.Гибсоном), представителями отечественной психологии (Л. С. Выготским, С. Л. Рубинштейном и др.). В тоже время гештальттеория подвергалась жесткой и часто справедливой критике в психологической литературе.

Как подчеркивает В.П. Зинченко, наибольшей критике гештальттеория подвергалась за антигенетизм, игнорирование развития психики или его формальную трактовку, недооценку прошлого опыта пли инкапсуляцию его в субъекте. Во вступительной статье к русскому изданию книги М. Вертхеймера «Продуктивное мышление» В.П. Зинченко отмечает: «Никакая методологическая концептуальная схема, будь то принцип целостности, структурности, системности, не может непосредственно накладываться на исследуемую реальность. Необходима серьезная теоретическая работа, связанная с осмыслением и конструированием предмета научного исследования. Этой-то необходимой работы представители гештальтпсихологии не проделали. Они понимали психику как данность сознанию. И не вышли при этом за пределы адаптационно-гомеостатического подхода, существовавшего в естественных науках» [1, с.9].

Действительно, представления об устойчивости, симметрии и равновесии, лежащие в основе гештальттеории, не давали возможности определить специфические особенности активной фазы психической деятельности, неизменно сдвигающей равновесное состояние устойчивых и завершенных структур. Существенные шаги в преодолении этого концептуального ограничения были предприняты М. Вергеймером в книге «Продуктивное мышление», изданной в 1945 г., где автор попытался выйти за границы гештальпсихологии и понять реальные механизмы продуктивного умственного процесса и творческой деятельности.

Материалы первых исследований мышления были опубликованы М. Верхеймером в работе «Über Schlussprozesse in produktiven Denken» в Берлине, в 1920г. [23].

Подходы к анализу мышления и их применение в педагогической науке и практике, развитые в ассоцианизме и бихевиоризме, не удовлетворяли М. Вертгеймера. Твердо и последовательно критикуя роль Вюрцбургской школы, он вместе с тем понимал необходимость учета роли задачи в качестве важного фактора, но считал его внешним. Много внимания в своих трудах, посвященных исследованию продуктивного мышления, Вертгеймер уделял философской и логической проблематике. Он положительно оценивал новые направления исследования в этих областях: диалектику, феноменологию, прагматизм и т.д., но четко акцентировал внимание на явной недостаточности анализа мышления с позиций формальной логики и ее последующих, более поздних вариантов.

Исследования процесса мышления, проводимые Вертгеймером, носили не только академический характер (изучение механизмов, операций мыслительного процесса, выявление факторов, препятствующих продуктивному мышлению), но ставили задачу реформирования школьного образования с целью усовершенствования процесса обучения. Его концептуальные построения были направлены на разработку методологии и системных основ развивающего обучения, полноценно учитывающего индивидуальные особенности учащихся, развитие их мышления. Проблемы в школьном образовании М. Вертгеймер связывал с механическим заучиванием, неосознанном оперировании элементами и частями без возможности видеть целое, необходимостью давать немедленные ответы без рефлексии в процессе обучения. Эти проблемы он объяснял ассоцианистской дидактикой и методикой обучения, в основу которых заложены постулаты ассоциативной психологии и формальная логика. В психологических исследованиях мышления М. Вертгеймер видел будущие основания для инновационной перестройки школьного обучения.
Продуктивное мышление, согласно Вертгеймеру, является умением видеть и иметь возможность описать конкретную ситуацию по-новому, рассмотреть ее в новой системе связей и смысловых контекстов. Эта мысль Вертгеймера нашла полное подтверждение при решении современных задач создания искусственного интеллекта. Основоположник гештальтпсихологии выделяет основополагающие процедуры мыслительного акта в соответствии с целостным подходом к анализу мышления, к их числу относятся: транспозиция структуры, перенос точки отсчета (центрирование), группировка и изоляция. Осознавая всю научную неопределенность предварительно введенных терминов, он предлагает рассматривать эти термины в качестве меток, маркирующих конкретные проблемы. При этом автор считал необходимым не отвергать, а учитывать в структурной ситуации мыслительного процесса логические операции мышления и некоторые принципы ассоцианистского подхода, которые целесообразно использовать в определенном объеме в соответствии со структурой ситуации в целом. М. Вертгеймер не отрицал роли ассоциаций и логики в процессе мышления; но подчеркивал ограниченность их роли и невозможность продуктивного мыслительного процесса лишь на их основе.

Критикуя ассоциативную психологию, Вертгеймер пишет, что «вся старая психология была психологией, построенной по принципу сложения через «и» (Und-Verbinduns)». Согласно ассоциативному принципу, подчеркивает он, механическая связь частей – ощущений, чувств, образов памяти, функционирует в рамках единого «психического целого»[4].

Такому подходу Вертгеймер противопоставляет свое понимание целостности, акцентируя внимание на структурной оформленности и нерасчлененности психических процессов. Гештальтпсихологи не отрицают того, что целое состоит из частей, но считают необходимым изучать структуру целого. Однако в таком походе нам видится определенная ограниченность в понимании целостного характера психического процесса и единства личности.

Отказ от анализа элементов целого, характерный для целостного подхода в гештальттеории, неизбежно ведет к отрыву восприятия и других высших психических процессов от чувственной основы ощущений, что подчеркивали И.П. Павлов, И.М. Сеченов, Ю.А. Самарин.

Как отмечает выдающийся отечественный психолог Б.М. Теплов, отказ от «тезиса мозаичности» и замещение его двумя новыми на первый взгляд могут казаться формально правильными. Он подчеркивает, что виднейшие представители традиционной идеалистической психологии (У. Джемс, В. Вундт, Г.Э. Мюллер) никогда не отвергали целостность психических процессов и прекрасно знали, что эти процессы не складываются механически из отдельных кусков, подобно мозаике. Однако, по мнению М. Вертхеймера, в конкретных работах представители традиционной психологии исходят именно из принципа мозаичности психического процесса.

Анализируя труды Вертхеймера, Б.М. Теплов приходит к заключению, что принципиальное признание им целостности, а не мозаичности психики, не является новацией, гораздо важнее направленность на поиск методов изучения психики на основе принципа целостности. Данную проблему Вертхеймер попытается развернуто решить в своих последующих работах. Путь научного поиска, предложенный теоретиком гештальтпсихологии М. Вертхеймером, предопределен его позицией, связанной с отказом от «тезиса ассоциации» с соответствующей мотивировкой. Он обращает внимание на случайный характер ассоциативных связей, их механистичность и автономность от контента объединяющихся элементов[17].

Б.М. Теплов уверен: сущность гештальттеории, концентрированно выраженная в этой мысли М. Вертгеймера, «не в целостности – только лица очень наивные в истории психологии могут думать, что Вертхеймер и Кёлер открыли целостность психических процессов, – а в дискредитации принципа ассоциации и роли «прошлого опыта» и в выдвижении на их место иных принципов».

Вертгеймер отвергает образующиеся в процессе мышления связи между элементами психики в их пространственно-временном соприкосновении, так как считает, что получаемые ассоциации случайны и не играют роли в раскрытии содержания связываемых элементов. По мнению Б.М. Теплова, в этом – главная и фатальная ошибка М. Вертгеймера. Он справедливо отмечает, что в реальной действительности ассоциативные связи не случайны и не бессмысленны, и образуются именно потому, что конкретные реальные вещи всегда находятся в пространственно-временном взаимодействии. Доля случайных связей мала и психические связи по сути являются отражением между вещами. Б.М. Теплов также замечает, что ранних трудах эта мысль не отвергалась М. Вертгеймером, но к 1921 г. она забыта окончательно, и тем самым утрачена основа, без которой невозможно научное понимание психических процессов.

Таким образом, в рамках ассоциативной психологии и целостного подхода в гештальттеории невозможно раскрыть сущность мышления и объяснить единство умственной деятельности.

На мой взгляд, правильная постановка данных вопросов возможна в рамках диалектического подхода, снимающего противопоставление целого и элементов при рассмотрении проблемы взаимодействия частей и целого. При анализе психической деятельности необходимо найти правильное соотношение между количественным накоплением и тем качественным скачком, который существенно меняет сам характер протекания психических процессов, что неоднократно подчеркивает в своих трудах отечественный психолог Ю.А. Самарин.

Корректное решение проблемы единства и многообразия психической деятельности необходимо для правильной постановки основных задач при изучении умственной деятельности человека. Пути решения проблемы целостности и составляющих ее элементов в умственной деятельности не ограничиваются психологией, они лежат на стыке философских и естественнонаучных вопросов. В сферу действия принципа целостности входят многие факторы, в том числе биологические, биохимические, информационные. В комплексе современных научных дисциплин, вовлеченных в исследование психики и умственной деятельности, существенное значение для понимания природы психической деятельности имеет рефлекторно-ассоциативное учение И.М. Сеченова, на базе которого получили развитие крупнейшие научные школы в области изучения психики (В.М. Бехтерев, И.П. Павлов).

Проблема целостности и составляющих ее элементов в умственной деятельности успешно решается в рамках диалектического понимания соотношения целого и составляющих его элементов в деятельности мозга, характерного для отечественной научной школы.