Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

 

В июне 1948 года, после слушания нашумевшего законопроекта Мундта-Никсона[547], поддержанного Комитетом по антиамериканской деятельности[548] и очень скоро вызвавшего цепную реакцию политических расследований и процессов — «маккартистских» процессов, как их обычно называют по имени сенатора Маккарти, главного представителя Комитета, — Томас Манн, изгнанник, живший в США с 1938 года, забил тревогу, выступив с речью в «Peace Group» [«Группа мира»][549] в Голливуде. «Все, что происходит сейчас, — сказал он, — связано с бешенством и горькими сожалениями по поводу того, что лучше было бы сражаться против России вместе с Германией, чем против фашизма вместе с Россией»[550]. «Из этого бешенства, — продолжал писатель, — из этих сожалений родился законопроект Мундта-Никсона, и если он превратится в закон, это станет решающим и опасным, хотя и не первым шагом к американскому фашизму». Признаком такого сдвига кажется ему безразличие Соединенных Штатов «перед лицом ужасов, какие творятся сегодня в Греции, где убивают заложников, где ежедневно расстреливают партизан-коммунистов: преступления реакционного режима, не идущие ни в какое сравнение с тем, что произошло в Чехословакии». Такие слова привели активистов комитета к убеждению, что и Манн — как Чарли Чаплин[551], Мозес Финли, Дэшил Хэмметт и многие другие, подвергшиеся преследованиям, — является «коммунистом». Собственно, и Никсон никогда не скрывал своего прошлого. 5 октября 1999 года Национальные архивы Вашингтона «рассекретили» 445 часов разговоров, которые он, будучи президентом, вел в Белом доме в феврале — августе 1971 года, и среди многих перлов особенно блещет один, когда Никсон, обращаясь к своему верному Халдеманну[552] (одному из главных действующих лиц «Уотергейта»[553]), сказал: «Я хочу держать под контролем любой мало-мальски значимый сектор, где есть евреи. Имеются исключения, но вообще я не доверяю этим ублюдкам».

Подобные люди, находившиеся в тени при президентстве Трумэна, взяли свое, когда в 1952 году помогли генералу Эйзенхауэру победить на президентских выборах. (Никсон был вице-президентом два срока, до 1960 года, когда в свою очередь потерпел поражение от Кеннеди, получившего широкую поддержку избирателей и убитого в ноябре 1963 года теми, кто считал его «филокоммунистом».) Эти люди решили, что настал момент «поквитаться с коммунистами» и воплотить в жизнь, в общих чертах, тот сценарий, о котором говорит Манн в начале своей речи: милитаризация Федеративной Германии (образованной в 1949 году) вопреки любым предложениям о нейтралитете в обмен на объединение; включение ФРГ в западную оборонительно-наступательную систему; признание франкистской Испании в виду ее скорого вступления в Атлантический блок. Предложение о принятии франкистской Испании в НАТО было одобрено американским Сенатом на заседании комиссии по международным делам и принято единогласно Палатой представителей 14 июля 1955 года. В резолюции, в частности, говорилось:

 

Испания является важным звеном в защите Западной Европы от международного коммунистического империализма. Соединенные Штаты уже располагают в Испании важными военными базами /которые Франко охотно предоставил США/ и Испания дружески помогает Соединенным Штатам содержать эти базы. Таким образом, будет весьма уместно предложить Испании стать членом Северо-Атлантического договора и войти в его организацию (НАТО), присоединившись к другим нашим союзникам[554].

 

Государственный секретарь Джон Фостер Даллес лично встретился с каудильо Франсиско Франко 1 ноября 1955 года. Совместное коммюнике, распространенное в этой связи, ссылается на военный договор (совместная оборона) и на экономические соглашения (помощь США Испании), заключенные самим Даллесом в сентябре 1953 года, и с удовлетворением констатирует полное согласие сторон «по всем вопросам» международной политики.

С приходом новой республиканской администрации и с назначением Джона Фостера Даллеса, брата главы ЦРУ, на должность государственного секретаря Европе снова брошен вызов, а лозунг нового государственного секретаря звучит как «Roll back», «отогнать назад» Советский Союз. Передним краем этого нового фронта должна была стать Федеративная Германия.

 

Сегодня, когда Федеративная Германия, объединенная в 1990 году, является экономическим колоссом в центре Европы, управляется социал-демократами и партией «зеленых», а ее министр иностранных дел воспитан на культурно-политическом опыте студенческого «радикализма» 1968 года и последующих лет, нелегко восстановить и рассмотреть под адекватным углом зрения образ Федеративной Республики Германии от Аденауэра до Брандта.

Само рождение Федеративной Республики было обусловлено «холодной войной». Начатое на Лондонской конференции 27 мая 1948 года превращение в «Федеративную Республику Германию» трех западных оккупационных зон явилось предпосылкой для аналогичной инициативы в зоне советской оккупации (август 1948). Оба государства в целом формируются к концу 1949 года. И, что симптоматично, оба призывают, во вступительных статьях соответствующих конституционных актов, к объединению Германии. Три западные зоны на начальном этапе не были однородны. Большему богатству и политической активности британской зоны (главный город— Гамбург) противостоит более жесткий контроль и более консервативная атмосфера в зоне американской оккупации (в основном в Баварии). Что до Франции, то здесь складывается совершенно особая ситуация. Природа франко-германских отношений непростая, она осложнена исходным стремлением французов к расчленению Германии, интернационализации Рурской области и оккупации — осуществленной на деле — Саара (который будет возвращен Германии только в 1954 году, после референдума). В выборе той или иной перспективы колебались все. На Тегеранской конференции (28 ноября 1943 года) Рузвельт предложил разделить Германию после победы на пять автономных государств, отдав Кильский канал, Рур, Саар и Гамбург под контроль ООН. Черчилль предложил создать крупную австро-баварскую федерацию и отделить Рур и Вестфалию от Пруссии. Было решено создать комитет, возглавляемый английским министром иностранных дел Иденом, в который вошли также советский и американский послы; комитет должен был рассмотреть «процедуру расчленения Германии»; все сошлись на том, что лишь на втором этапе будет рассмотрен вопрос, «включать ли в его состав французского представителя». Этот комитет ничего не выработал, и, к изумлению западных союзников, в тот самый день, когда немцы сдались, 8 мая 1945 года, Сталин заявил, что «СССР не имеет ни малейшего намерения расчленять или уничтожать Германию»[555].

Андре Фонтен в «Histoire de la guerre froide» [«История холодной войны»] (1965) задается вопросом, какие причины заставили Сталина столь неожиданно сделать «крутой поворот». И предполагает, будто он намеревался «завладеть всей Германией, опираясь на просоветские элементы среди немцев»[556]. Милован Джилас[557] в своих «Conversations with Stalin» [«Беседы со Сталиным»], вышедших в Нью-Йорке в 1962 году, вспоминает заявление, сделанное Сталиным в январе 1947 года на встрече с югославскими представителями (среди которых был Джилас): «Германия останется разделенной; западники завладеют Западной Германией, а мы сделаем из Восточной Германии наше государство»[558]. По мнению Вилфрида Лота, историка из Гессенского университета, Восточная Германия все же была «нелюбимым ребенком» Сталина («Stalins ungeliebtes Kind» называется его работа, вышедшая в издательстве «Ровольт» в 1994 году): историк считает, что в действительности Сталин предпочел бы объединение Германии (а значит, ликвидацию ГДР) в обмен на нейтралитет воссоединенного немецкого государства; это предлагалось в ноте, которую Громыко представил трем министрам союзников 10 марта 1952 года. Из недавно появившихся документов явствует, что после смерти Сталина его «самое доверенное лицо» в советской верхушке, Берия, вскоре уничтоженный соперниками (июль 1953), повторно высказал то же предложение. Очевидно, признавалось, что столь отдаленный аванпост трудно удерживать; не случайно первые серьезные затруднения были вызваны как раз Берлинским восстанием в июне 1953 года[559], которое было подавлено советскими войсками при полном разброде в среде запаниковавших руководителей нового восточногерманского государства.

Тема воссоединения, разумеется, использовалась на Западе как боевой клич; она послужила созданию специфической западногерманской «атмосферы», особенно в эпоху Аденауэра, когда западногерманское государство полностью и безусловно включалось во все наднациональные структуры и организации Запада. Энцо Коллотти в своей работе «История двух Германий» хорошо охарактеризовал эту атмосферу:

 

Создать сильную Германию, вооруженную материально и духовно, способную выдержать столкновение с Востоком в обстановке непрекращающейся внутренней и международной напряженности, благодаря, с одной стороны, духу антикоммунистического крестового похода, а с другой — постоянно возникающим территориальным претензиям к восточным соседям. Лозунг воссоединения Германии должен был способствовать поддержанию, гальванизации, устремлению к единой цели, слиянию в едином порыве всех мотивов, которые лежали в основе пресловутой напряженности, которую продолжал подпитывать западнический, атлантический экстремизм. Но за фасадом этой политики воссоединения не было ничего, кроме пустоты: никаких переговоров с Востоком, никаких контактов, ни единого жеста, который мог бы тем или иным образом восстановить доверие к Германии, непоправимо разрушенное нацизмом; немцы даже не отреклись от Мюнхенского договора[560].

 

На самом деле Федеративная Германия первых десяти лет, до взрыва протестов, до открытия, на уровне коллективного сознания, «немецкой вины» и нераздельности таких феноменов, как нацизм и геноцид, была страной, чье «высокое» начало, представленное передовой юридической культурой — происходящей (как, собственно и конституционный комитет Народного совета (Volksrat)[561] в Восточной Германии) от лучших веймарских традиций и еще от укрепившегося социалистического движения (на первых общих совещаниях в 1949 году оно не уступало по силе ХДС-ХСС), — было сведено на нет духом реваншизма, если не откровенного нацизма, признанного и пестуемого с тем же бесстыдством, с каким на другой клетке шахматной доски, но с аналогичной целью был вовлечен в «атлантическое» дело пиренейский фашистский режим.

С фотографической точностью отобразил ситуацию, сложившуюся к 1959 году в Федеративной Республике, Тет Харенс Тетенс, немецкий еврей, эмигрировавший в США после 1933 года и оставшийся после войны в одном из американских университетов, в книге под названием «The New Germany and the Old Nazis» [«Новая Германия и старые нацисты»], опубликованной в Лондоне в 1961 году:

 

Изучая политическую структуру Боннской республики, неизбежно приходишь к выводу, что нацисты исподтишка вернулись туда и заполонили практически все. От аппарата канцлера до самого низа, во всех правительственных учреждениях, в партиях, в парламентах, в полиции, в системе школьного образования и в печати бывшие нацисты хорошо устроились на многих ключевых постах[562].

 

Заслугой книги Тетенса было, в частности, изобличение казуса Глобке. Ганс Глобке, один из создателей в нацистскую эпоху Нюрнбергских расовых законов, был бессменным вторым секретарем канцлера, находился под покровительством Аденауэра и не покидал своего поста, пока тот был у власти. Картина будет неполной, если не вспомнить роль, которую сыграла Немецкая партия (Deutsche Partei) — реваншистское движение, выступавшее против денацификации, против Нюрнбергского процесса, против «клеветы» на немецкого солдата, — в освобождении Кессельринга и Манштейна. Представители этого движения стали министрами при Аденауэре, и один из них, Ганс-Кристоф Зеебом, будучи судетским немцем, самолично препятствовал тому, чтобы хотя бы принять к сведению настойчивые требования чехословацкой стороны, которая добивалась от Федеративной Республики признания полной недействительности Мюнхенского пакта. В целом стержнем внешней политики эпохи Аденауэра было восстановление Германии в границах 1937 года, что означало, помимо всего прочего, непризнание границы по Одеру-Нейссе между Германией и Польшей (которую, разумеется, признавала Германская Демократическая Республика)[563].

 

С подобной картиной вполне согласуется тот факт, что 22 ноября 1951 года правительство представило в Федеральный конституционный суд запрос по поводу антиконституционной деятельности коммунистической партии (КПГ); на практике эти действия вели к тому, чтобы поставить партию вне закона. Юридическим предлогом для такого демарша — повторяющего аналогичный шаг Гитлера, основывавшийся на поджоге Рейхстага, — явилась статья 21, параграф 2 конституции, которая объявляет «противоречащими конституции» те партии, которые — по их целям или образу действия — угрожают либерально-демократическому строю или существованию Федеративной Республики. Несомненно, данная статья задумывалась Парламентским советом — в который входили также и депутаты, избранные от коммунистов, в том числе председатель правления КПГ Макс Рейман, — как орудие, направленное против возрождения нацистских партий или формирований. А теперь федеральное правительство обращалось в суд с вопросом, можно ли считать допустимой партию, основанную на идеях марксизма! Подразумевалось, что марксизм как таковой «несовместим» с конституционным строем... в то время как Ганс Глобке вполне совместим с министерским постом при канцлере.

Когда этот запрос был послан, КПГ имела 15 депутатов в бундестаге, избранном в 1949 году (и 5,7% электората). Суд не спешил (ответ был дан только в 1956 году). Тем временем перед всеобщими выборами 1953 года можно было предвидеть падение популярности коммунистов из-за их абстрактной, сектантской политики и кризиса в отношениях между двумя Германиями. Правительство быстро провернуло избирательную реформу, внеся «статью о 5%-ном барьере» (в парламент не может войти партия, не набравшая 5% голосов в масштабе всей страны), и таким образом КПГ была выведена из бундестага. Это была первая в Европе поправка к пропорциональной избирательной системе, введенной повсеместно (кроме, разумеется, Англии) после краха фашистских режимов.

 

Перед лицом всего этого возрастали затруднения Франции. Трудности усугублялись и упорной, эрозивной политической деятельностью генерала де Голля. 20 января 1946 года он с громким скандалом вышел из временного правительства, в составе которого были социалисты и коммунисты. Вся его последующая деятельность была направлена против усилий Учредительной комиссии. Собственно, его коренное несогласие с работой как первой, так и второй ассамблеи и определило обескураживающий, хотя формально и положительный результат референдума, проходившего 13 октября 1946 года по поводу принятия конституции Четвертой республики: 9 263 тыс. — за, 8 143 тыс. — против, 8 467 тыс. воздержались! Де Голль не оставил политику: после Страсбургской речи (7 апреля 1947) он сформировал Rassemblement du peuple frangais [Объединение французского народа]; организация неуклонно росла и наконец составила межпартийную парламентскую группу, в которую влилось — под руководством «его» людей, известных участников Сопротивления, таких как Сустель[564] и Мальро[565], — немало бывших сторонников Петэна. Движение выступает против партий (речь в Эпинале, 30 сентября 1946); в его программе чувствуются отзвуки идеологии Action frangaise [Французское действие]. Но Rassemblement после первых успехов начало быстро терять популярность. 6 мая 1953 года де Голль шумно — в своем стиле — оставляет политическую борьбу и созданное им самим движение и заявляет, что уходит в запас до тех пор, когда «страна будет переживать серьезное потрясение». Что и произойдет — как мы увидим — ровно через пять лет.

Тем временем в результате разрыва между Французской секцией Рабочего интернационала (ФСРИ) и компартией (ФКП) ось политики сместилась к «центристскому» управлению, затрудненному вследствие эндемической хрупкости исполнительной власти, каковую хрупкость приписывали, в особенности голлисты и сочувствующие им, самому механизму конституции.

Колониальные войны, почти беспрерывные, ухудшали обстановку. Восстание в Индокитае (раздел которого между Китаем Чан Кайши и англо-американцами был определен Потсдамскими соглашениями) под руководством Хо Ши Мина, одного из лидеров азиатского коммунизма, вспыхнуло 19 декабря 1946 года. Изоляция ФКП, обвиненной в антипатриотизме из-за позиции, которую партия заняла по отношению к этому конфликту (Франция вступает в него и становится главным действующим лицом), неуклонно растет. Но колониальная война выливается в катастрофическую капитуляцию при Дьен-бьен-фу[566] (7 мая 1954), произошедшую во время работы Женевской конференции[567]; прямо на конференции Франция, во главе которой с 17 июня стояло правительство Пьера Мендес-Франса, признала свое поражение.

Кажется, что Мендес-Франс в эти годы противостоит де Голлю, хотя чрезвычайно долгая карьера нового французского премьер-министра начиналась в Сопротивлении, в тени генерала. Еврей и «якобинец» по зову сердца (единственным украшением его строгого кабинета был портрет Робеспьера), Мендес-Франс возродил парламентскую коалицию левых партий.

И все же в одном он соглашается с голлистским движением, или, точнее, с общественным мнением голлистского толка: он тоже считает неприемлемым рождение Европейского оборонительного союза, чего всеми силами добивались Соединенные Штаты; союз и задумывался для того, чтобы передать Федеративной Германии роль ключевого звена атлантической «обороны» на Европейском континенте; фактически это означало бы новое, торжественное вступление Германии в международные игры и ее неизбежную милитаризацию. 14 декабря 1953 года Джон Фостер Даллес лично заявил о том, какой чрезвычайный интерес проявляют США к утверждению этого нового договора, сказав, в частности, что «было бы глупо со стороны Запада не признавать того вклада, какой Германия могла бы внести в общее дело обороны»[568]. При Мендес-Франсе Европейский оборонительный союз не был принят французским парламентом (30 августа 1954), чему способствовала и франко-германская напряженность из-за возвращения Саара, чего требовали немцы. Это был серьезный шаг, он воспринимался как успех советской политики, которая с самого начала препятствовала созданию Европейского оборонительного союза, считая его прежде всего средством для .милитаризации Германии и противостояния Востоку. 4 декабря 1954 года генерал де Голль заявил, что прежде чем запускать механизм, который, после провала Европейского оборонительного союза, приведет к созданию Западноевропейского союза (ЗЕС), то есть опять же к милитаризации Германии, «следует использовать все возможности соглашения с СССР». Не доверяя немецкому соседу, которому столь откровенно покровительствуют США, Франция в этот момент проявляет, возможно, более, чем другие страны, интерес к кампании за ослабление международной напряженности, начатой новым советским руководством после смерти Сталина и ликвидации Берии. Но 1956 год, решающий в ходе холодной войны, радикальным образом изменил и сценарии, и выбор союзников.

 

Год начался с выборов во Франции. Как и на предыдущем голосовании (1951), на этих выборах, происходивших 2 января 1956 года, ФКП лидирует с большим отрывом (5,5 млн голосов, то есть четверть электората, и 145 депутатских мест). За социалистов было подано 3,2 млн голосов, и они получили 88 мандатов; другие радикальные и радикально-социалистические формирования вместе — 2,08 млн голосов, но совсем немного мест, в силу их раздробленности; зато католическая партия (Народнореспубликанское движение) удерживает позиции (2,3 млн голосов) и почти не теряет мест. Поскольку Ги Молле, лидер ФСРИ, отвергает предложение коммунистов о принятии общеправительственной программы-минимум, создается радикально-социалистическое министерство без определенного партийного большинства; оно получает, помимо собственных голосов, голоса коммунистов и НРД. Программа правительства Молле подчеркнуто «социальная»: увеличение оплачиваемого отпуска до трех недель, учреждение национального фонда пенсий по старости, налоговая реформа. В правительство вошел также Мендес-Франс, который тотчас же вступил в конфликт со своими коллегами по кабинету министров: оспаривал как позиции министра по делам Алжира социалиста Лакоста, предлагавшего железной рукой подавить восстание арабов, так и социальную политику Молле, находя, что она может привести к опасной инфляции. Однако, когда он покинул правительство, другие министры-радикалы за ним не последовали. Ни он, ни его противники не могли в тот момент предвидеть, что алжирский кризис через какие-нибудь два года покончит с республикой.

В конце января подавляющим большинством голосов (420 против 71 при 80 воздержавшихся) был утвержден кабинет Молле; через пару недель, 14 февраля, в Москве открылся XX съезд КПСС. Съезд ввергает в глубокий кризис все мировое коммунистическое движение; приводит к разрыву с СССР Китайской Народной Республики, хотя несколько месяцев назад ею были подписаны крайне выгодные для нее экономические соглашения; разрушает, вместе с образом Сталина (не только с «культом», против которого, как заявлено, борется), доверие ко всей советской истории после смерти Ленина (1924) и далее; запускает цепную реакцию в «народных демократиях», уже подвергнутых тяжелому испытанию параноидальной кампанией против Тито, развязанной Сталиным в 1948 году, и создает предпосылки для народных восстаний, грозящих изъять два основных звена из только что (в 1955) созданного Варшавского договора: Польшу и Венгрию. Неизбежные последствия за пределами советского блока: прежде всего изоляция, причем труднопреодолимая — в своих странах — европейских коммунистических партий, французской и итальянской in primis; но даже маленькая британская коммунистическая партия выходит из «незабываемого 1956-го» (как его тогда называли) с перебитым хребтом.

Критика Сталина Хрущевым — этап политической и личной борьбы внутри КПСС, вернее, ее правящей верхушки. Она была признана необходимой для того, чтобы заставить упорно цепляющуюся за прошлое часть партии согласиться с ликвидацией колоссального репрессивного аппарата. Политическая слабость этой инициативы состояла в том, что новоявленные критики все без исключения входили в сталинское руководство и участвовали во всех его делах. В историографическом плане доклад Хрущева XX съезду кажется в высшей степени двусмысленным; но «закрытый» доклад, переданный на Запад, возможно самими советскими органами, был гораздо хуже. Хобсбаум вспоминает в своих недавно вышедших мемуарах («Интересные годы»), что многие представители «исторической группы» в английской коммунистической партии (сам Хобсбаум был ее председателем) прежде всего задались вопросом, поставившим в тупик политиков: «Почему мы должны бездумно соглашаться с Хрущевым? Мы не знаем всего, мы можем поддерживать его политику, но историки работают с доказательствами»[569].

В некрологе, написанном по первому впечатлению, в день, когда было объявлено о смерти Сталина, и опубликованном в «Manchester Guardian» б марта 1953 года, Исаак Дойчер сказал прочувствованные слова, заключавшие в себе зародыш будущей трагедии: «Вокруг его смертного одра одни лишь тени его дерутся, вцепляясь друг другу в волосы, и пытаются заполучить его плащ /.../ Все они были только проекциями Сталина. Долго ли тень сможет носить плащ, если тела больше не существует?»

И все же государственные образования, возникшие в Восточной Европе, еще отнюдь не растратили свой жизненный потенциал. Это наглядно проявилось в октябре 1956 года в Польше. Для истории демократии в странах «народной демократии» эти события, возможно, являются самыми красноречивыми, еще и потому, что в них переплетаются все элементы, эту историю определившие. Факты хорошо известны. После подавления в Познани рабочего движения за повышение заработной платы Польская объединенная рабочая партия (ПОРП, коммунистическая партия) 4 августа решила реабилитировать политического деятеля, который за поддержку Тито (а также за измену и прочие невероятные преступления) был исключен из партии и арестован три года назад, — Владислава Гомулку. 8 октября Гомулку снова вводят в состав Центрального комитета ПОРП. 19-21 октября, после угрожающего, но бесплодного визита-молнии Хрущева и всего советского руководства в сопровождении маршала Конева, командующего войсками Варшавского договора, Гомулку избирают первым секретарем ПОРП. 24 октября он выступает в центре Варшавы перед 240-тысячной толпой. Вторжение советских войск — это уже установлено точно — предотвратил лично Чжоу Эньлай, китайский премьер, которого, видимо, попросили об этом сами поляки. Никогда коммунисты в Польше не пользовались такой огромной популярностью. На выборах, проходивших 17 января, — ни один комментатор, даже самый враждебно настроенный, ни разу не усомнился в их серьезности и корректности — из почти восемнадцати миллионов избирателей за ПОРП проголосовали более 50%, а за другие партии, вошедшие вместе с ПОРП в «Национальный фронт», — 48%. Парадоксальный эпизод в этой истории: маршал Рокоссовский, поляк из Варшавы, вступивший в Красную армию в 1918 году, воевавший за свободу СССР и против нацизма во время Второй мировой войны, ставший министром обороны в «народной» Польше, был изгнан из страны именно потому, что занимал министерский пост, оставаясь при этом советским генералом.

Гомулка подвергался преследованиям «за поддержку Тито». Его победа была, несомненно, победой линии Тито, но также (это поняли несколько позднее) победой Китая, глашатая борьбы против русской «гегемонии». В последние годы правления Сталина были заложены предпосылки краха системы «народных демократий», именно тогда, когда Тито был объявлен врагом, «подкупленным реакцией». Тот факт, что на Западе его стали воспринимать с симпатией именно потому, что Сталин сделал его мишенью нападок, которые, как считал советский руководитель, должны были уничтожить Тито, укрепили Сталина в его безрассудной оценке «титоизма». Впечатляет тот факт, что сам Хрущев, ниспровергнувший Сталина, бросился в Варшаву, пытаясь преградить путь Гомулке, то есть единственному человеку, который мог бы спасти «народную демократию» в Польше, что ему на какое-то время и в самом деле удалось. Все это изобличало половинчатую и нерешительную природу «десталинизации».

Неожиданный и бурный успех польских коммунистов был омрачен на мировой арене другими событиями, произошедшими буквально через несколько дней: венгерской революцией, которая завершилась 4 ноября 1956 года советским вторжением в Венгрию. Но, несмотря на плотную завесу риторики и лживой историографии, которая все еще покрывает эти страшные дела, их невозможно в достаточной мере понять, не учитывая международную обстановку. Здесь можно выделить два аспекта: внутриполитический кризис, идущий тем же путем, что и польский (возвращение людей, изгнанных или подвергнутых преследованиям во время охоты на ведьм, связанной с осуждением Тито — в Венгрии это был Имре Надь, — и их восторженная встреча массами населения); и кризис международный (в который члены правительства Надя ввергли страну, приняв 1 ноября 1956 года решение о выходе из Варшавского договора и провозгласив нейтралитет под эгидой ООН). На всех поровну лежит вина за развитие событий, вылившихся в настоящую войну в центре Европы. США, развязавшие непрекращающуюся массированную кампанию на радио «Свободная Европа», подстрекавшую венгров к восстанию, несут ответственность за то, что подвигли на мятеж, при этом прекрасно зная, что не имеют ни малейшей возможности вмешаться (только ценой мировой войны), население, у которого было немало причин для социального взрыва. В этом случае политика «Roll back» показала себя циничной, если не преступной. .С другой стороны, Советский Союз вовсе не устраивало повторение афронта, полученного в Польше; СССР не намеревался терпеть второго Гомулку; ему нужны были верные люди. Надо думать, что на этот раз советские войска вторглись бы в любом случае, тем более что у венгров не было своего Гомулки, а Надь не был способен справиться с ситуацией; он, напротив, отдался на волю событий и течений, с которыми не мог совладать (его правительство никак не отреагировало на массовые расправы с коммунистами и уличные казни; действия Малетера, министра, провозгласившего выход из Варшавского договора, могут рассматриваться либо как провокационные, либо как самоубийственные).

А самое главное, за несколько дней, отделивших крупный успех, достигнутый в Польше «народной демократией», от венгерской катастрофы, произошло событие, в корне изменившее международную обстановку: нападение Израиля, направляемого англичанами и французами, на Египет (29 октября 1956), имевшее целью силой аннулировать принятое египтянами 26 июля решение о национализации Суэцкого канала и о прекращении англо-французского контроля над ним. Израиль развязал безумную войну «по доверенности». 30 октября французы и англичане выдвинули Египту ультиматум, который президент Насер отверг; 4 ноября англичане и французы высадились в Порт-Саиде. Очевидна связь между двумя кризисами, Иден и Ги Молле (похоже, без оглядки на политику Соединенных Штатов) решили использовать момент, когда Советский Союз на Востоке испытывал серьезные затруднения, чтобы нанести удар, воскресив память о своем славном прошлом великих колониальных держав. В любом контексте и с любой противоборствующей стороной — тем более в обстановке «холодной войны» — эскалация кризиса таких масштабов могла вызвать и на самом деле вызвала немедленный силовой ответ, не оставляющий места каким-либо политическим решениям. Венгрия, брошенная на произвол судьбы, была раздавлена; правительство Кадара, насильственно установленное Советским Союзом и опирающееся на то малое, что еще оставалась от старого режима, начинало свою деятельность, преодолевая огромные трудности, долгое время оставаясь практически вне международного сообщества. Венгрия превратилась в удивительное — в каком-то смысле законное — орудие пропаганды. Цинизм радио «Свободная Европа» добился своей цели, результат даже превзошел все ожидания.

В дни вторжения в зону Суэцкого канала во Франции все еще держалось правительство социалиста Молле. В разгар проходившей во всей Западной Европе кампании в поддержку венгерской революции французские правые устроили акцию, которую подхватили средства массовой информации других стран: была подожжена редакция коммунистической газеты «L’Humanité». Множились угрозы в адрес ФКП, антинациональной партии, выступавшей против агрессии в Египте, но приветствовавшей вторжение в Венгрию. Одновременно, с синхронностью, не лишенной смысла, произошло еще одно событие. Только 18 августа 1956 года, когда кризис коммунистической системы, начавшийся в феврале, набирал силу, Конституционный суд Федеративной Республики Германии ответил на запрос, представленный правительством Аденауэра еще в 1951 году, и вынес приговор, поставивший вне закона германскую коммунистическую партию, и без того сильно сократившуюся после выборов, происходивших три года назад, и выведенную за пределы бундестага благодаря статье об избирательном барьере.

Французские правые удручены вдвойне. Прежде всего, их терзает унизительное поражение в Суэце, откуда английские и французские парашютные войска были вынуждены поспешно ретироваться под громогласные советские угрозы, высказанные лично Хрущевым, но более всего из-за отречения американцев от их военной операции и осуждения со стороны ООН. Во-вторых, им не дает покоя усиление национального сопротивления в Алжире и международный отклик, который получает борьба алжирцев. Колониальная война — а многие упорно не желают определять ее таким образом, апеллируя к давно ушедшим в прошлое структурным и институциональным связям Алжира с Францией, представленным французами, проживающими в Алжире, — уже не может считаться «внутренним делом» республики. Кроме того, возрастает напряженность в отношениях с Тунисом из-за постоянных нарушений границы французами, преследующими партизан. А главное, вспыхивает скандал в связи с применением пыток против алжирских патриотов: общественное мнение не может остаться равнодушным при виде того, как французские военные и полиция применяют к алжирцам те же методы, какими десятилетие назад немцы расправлялись с французскими партизанами. Коммунист

Анри Аллег, журналист, редактор газеты «Alger républicain» [«Республиканский Алжир»], был арестован за то, что изобличил пытки, которые вскоре будут названы «гангреной Республики», в памфлете, пригвоздившем мучителей к позорному столбу. В течение 1957 года генерал Массю раздавил подпольную организацию Фронт национального освобождения Алжира (так называемая «битва за Алжир»); за этим последовали массовые казни и масштабные перемещения населения, затронувшие около полутора миллионов алжирцев. Но кризис приобретает международный масштаб: 2 июля 1957 года сенатор Кеннеди заявляет перед американским Сенатом, что США должны использовать свое влияние, дабы помочь алжирскому народу отвоевать независимость, а 10 декабря Генеральная Ассамблея ООН единогласно принимает резолюцию о дипломатическом разрешении алжирского вопроса. Правительства в Париже сменяются в стремительном темпе: Буржес-Монури, Гайяр, снова Молле, и наконец Пфлимлен. И уже при правительстве Гайяра начинаются переговоры с «особыми силами», способными вывести страну из алжирского тупика.

Но новости прибудут из Алжира, где циркулирует — и это важно для понимания сложившейся там атмосферы — брошюра, в которой изложены инструкции для оккупационных войск (Секретариат сухопутных вооруженных сил, Главный штаб, отдел XXX); на странице 28 можно, в частности, прочесть: «конечно, не все мусульмане — террористы, но любой из них может оказаться таковым, хоть бы он и имел наилучшие рекомендации».

13 мая 1958 года, пока со скрипом подбирается новый кабинет министров, армия захватывает власть в Алжире: это — грозная армия, внушительных размеров, и она собирается из колонии (как это сделал Франко в 1936 году) произвести политические изменения в метрополии. Во главе — Массю, Салан, Томазо, Шеррьер. В толпе местных французов раздаются крики, находящие отклик и в речах путчистов: «Де Голля к власти!» Генерал Массю сам себя назначает главой Комитета гражданской и военной общественной безопасности и торжественно сообщает об этом в Париж, президенту республики. В Париже парламент подавляющим большинством голосует за правительство Пфлимлена: это «республиканское» правительство должно выстоять перед лицом фашистоидного переворота. 17 мая из Коломбэ-де-дез-Эглиз, своего скита, де Голль сообщает, что будет говорить 19-го. 19-го, в 15 часов, когда на пресс-конференции в Пале д’Орсэ де Голль начинает говорить, в стране разражается всеобщая забастовка. Человек, призванный алжирскими путчистами, не находит ни единого слова осуждения в их адрес. Молле выражается загадками: «Любая реакция была бы преждевременной», — заявляет он. 20-го французский парламент предоставляет Пфлимлену всю полноту власти; за это голосуют и коммунисты, 473 голоса против 93.

24 мая мятеж распространяется на Корсику; префектуру в Аяччо без единого выстрела захватывают парашютисты и демонстранты из крайне правых. 26 мая де Голль решает вновь обосноваться в Париже. На следующий день все агентства распространяют его коммюнике: «Я начал рутинный процесс, необходимый для прихода к власти республиканского правительства, способного обеспечить единство и независимость страны». Затем он обращает ободряющие слова к вождям мятежников: «выражаю им свое доверие и намереваюсь постоянно поддерживать с ними контакт». Весь день идут переговоры между Пфлимленом и де Голлем. В 19 часов, по окончании заседания Совета министров, Пфлимлен сообщает, что в ходе переговоров генерал потребовал, чтобы его призвали к власти «национальные» партии, то есть все, за исключением коммунистов. В тот же час Салан объявляет толпе: «Наш призыв к генералу де Голлю услышан!» В половине десятого вечера председатель Совета министров появляется перед Национальным собранием и сообщает, что собирается поставить на голосование вопрос о конституционной реформе, причем добавляет, что не будет учитывать голоса коммунистов. Эта уловка нужна ему, чтобы уйти в отставку. Предложение и в самом деле проходит, в ночь с 27 на 28 мая: 408 голосов за и 165 против. Пфлимлен изымает поданные в его пользу голоса ФКП, приходит к выводу, что не располагает большинством, и подает в отставку, в половине третьего утра отправляясь на Елисейские поля[570]. Пока огромная демонстрация движется от площади Нации к площади Республики, президент Коти заявляет, что через посредство обеих палат обратился к де Голлю с просьбой сформировать новое правительство. В своем послании к палатам президент оправдывается: «Мог ли я не воззвать к человеку, чья стойкость и неколебимая нравственная чистота могут спасти родину?»

1 июня де Голль появляется перед Национальным собранием и просит предоставить ему всю полноту власти. Против выступают, кроме коммунистов, Мендес-Франс, Миттеран и многие другие, от своего имени. Собрание удовлетворяет его просьбу 329 голосами против 224. Что не удалось Буланже во времена Третьей республики, удалось де Голлю во время Четвертой. Цезаризм вернулся в середине XX века на волне колониальной войны, судьба которой представлялась более, чем когда-либо, неясной: сам де Голль был вынужден прекратить ее и оставить Алжир (1962) после долгих лет бесплодного упорства, опасаясь, в том числе, нового мятежа со стороны тех же людей, которые привели его к власти. Единственная статья «Закона о полноте полномочий» (2 июня 1958) полна обычной риторики и напоминает «Декларацию прав» 1789 года.

Конкретным и наглядным случаем применения «Декларации» и ее бессмертных принципов может считаться, поскольку относится к шести месяцам «полноты полномочий», свидетельство Кедера Сегира, двадцатишестилетнего фармацевта, которого арестовали и подвергли пыткам в Париже:

 

Меня арестовали 29 ноября 1958 года в половине седьмого вечера, в доме 146 по улице Монмартр; шесть агентов доставили меня в казарму Ноай в Версале около четверти восьмого. Меня раздели, и трое агентов стали наносить мне удары кулаками по животу, груди и почкам. Потом меня привязали к стойке, через которую пропустили электрический ток. Это продолжалось до полуночи, следующим образом: каждые полчаса меня отвязывали на десять минут, чтобы я мог частично восстановить силы. После нескольких таких сеансов я уже не мог держаться на ногах. В полночь меня отвели в подвал, где я пробыл до утра.

30 ноября меня усиленно допрашивали шесть агентов, добиваясь сведений об организации ФИО и ее руководителях, употребляя в мой адрес разные выражения и называя меня «грязным арабом».

1 декабря, около девяти утра, меня снова поставили к стойке, о которой я уже рассказывал. Сеансы продолжались до полудня. В 13 часов меня доставили в участок на улице Соссэс. Как только мы прибыли, агент, которому был поручен допрос, нанес мне несколько ударов кулаком в живот. Допрос длился до 18 часов. Около 20 часов меня доставили обратно в Версаль, где я провел ночь.

2 декабря в 18 часов те же инспектора, среди которых был М. Р... — я хорошо помню его имя, он был больше всех ожесточен против меня — в третий раз «пропустили» меня через стойку. Сеанс длился около двух часов. Потом меня били кулаками и ногами и применяли другие пытки: выкручивали мышцы, руки, ноги; даже засовывали пальцы в задний проход.

Потом пытки прекратились. 3, 4 и 5 декабря меня возили на допросы. Утром меня доставляли в участок, вечером — обратно в Версаль, и так четыре дня. Вечером 9 декабря меня перевели в камеру предварительного заключения, где я оставался до вечера 10 декабря. Когда меня отвели к судье, чтобы подписать ордер, я заявил самому г-ну Батиню о том, что меня пытали, но он не принял во внимание мое заявление и сказал: «Слыхали мы эту песню, все вы одинаковые»[571].

 

Как и следовало ожидать, де Гол ль добивался радикального преобразования конституции — не зря же именно на почве конституции он порвал с партиями в 1946 году — и, главное, такой избирательной системы, которая совершенно исключила бы определенную политическую силу: коммунистов. 28 сентября того же 1958 года он заставил принять новую конституцию, сосредоточенную вокруг президентской власти; успех был воистину бонапартистских масштабов — из 36 с половиной миллионов избирателей 31 миллион высказался за, и только пять с половиной миллионов — против (в основном электорат ФКП). Больше, чем туманный текст конституции, политическую жизнь страны преобразил избирательный закон. Пропорциональная система была заменена одномандатной мажоритарной с двумя турами. Эта система очень скоро свела к минимуму представительство партии, охватывавшей почти четвертую часть электората. 23 и 30 ноября проходили выборы в новое Национальное собрание: «Союз за Новую Республику», восстановленная голлистская партия, получила 28% голосов, коммунисты — 20,1%, ФСРИ — 13%, независимые и умеренные — 18%. Было избрано 189 депутатов от СНР, 10 — от коммунистов, 40 — от ФСРИ, 130 от независимых и умеренных.

8 января 1959 года де Голль стал президентом. В сентябре 1962 года, на волне неудавшегося покушения на его жизнь (подготовленного «Секретной армейской организацией» [OAS][572], теми же людьми, которые в 1958 году организовали переворот), рассчитывая на всплеск популярности, обычно сопутствующий таким событиям, он предложил ввести прямые выборы президента и получил желаемое, в очередной раз устроив плебисцит.

Бонапартистский проект оказался реализованным по всем статьям. Именно в сфере внешней политики с наибольшей широтой проявился «гений» нового Бонапарта: Франция вновь обрела то положение третьей великой державы в различных блоках, которому мешал плоский атлантизм правительств Четвертой республики, хоть центристских, хоть радикальных, хоть социалистических. Самым знаменательным жестом стал выход из военной организации НАТО после второго плебисцита 1965 года. Если прибавить к этому признание Китайской Народной Республики и отстраненную позицию во время «шестидневной войны» на Ближнем Востоке, можно понять, что замысел органичен, это — не рапсодия. В 1968 году студенческая революция и новая волна общественных беспорядков послужили сигналом того, что после десяти лет неограниченной власти страна не желает больше той опеки, которой с такой охотой доверилась. Последний референдум (апрель 1969) обернулся поражением, и де Голль без лишних слов сошел со сцены.

Но если голлизм как режим, как содержание и как стиль кончился с уходом его неповторимого протагониста, осталась новая, жесткая политическая система: система, которая сдавливала политическую борьбу, сводя ее к середине, к центру, обрубая «края» с помощью убийственного избирательного механизма, и прокладывала — ранее, чем другие страны — путь к новому преобладанию «смешанной системы».

 

К «СМЕШАННОЙ СИСТЕМЕ»

 

У всех народов и во всех революциях существует аристократия: вы можете уничтожить ее среди знати, но она тут же найдет себе место в богатых и могущественных домах третьего сословия; уничтожьте ее там, и она всплывет среди начальников канцелярий и даже среди народа.

Наполеон III Précis des guerres de César, cap. XVI / «Краткий очерк войн Цезаря», гл. 161

 

Певец этой системы Морис Дюверже — хотя, изучая тот же самый материал как ученый, он рассуждал более взвешенно — пятнадцать лет тому назад, когда в итальянском парламенте праздновали двухсотлетие 1789 года, произнес яркую речь, озаглавленную «La V République, achèvement de la Revolution frangaise» [«V Республика, завершение Французской революции»][573]. Когда наступил нелегкий конец Четвертой республики, Дюверже по горячим следам написал полный боевого задора очерк об этих событиях и о перспективе возвращения де Голля: «Demain la République» [«Завтра — республика»] (1958). Там он клеймил, в частности, отсталость политических категорий де Голля, не затушевывая притом и «слабости» Четвертой республики.

 

Ничто не заставляет нас верить, будто де Голль существенным образом изменил мнения, выраженные в его речи в Байе, знаменитой речи, в которой он определил свою позицию, высказавшись в пользу режима, во многих аспектах сходного с тем, какой Англия знала в конце XVIII века; Франция испытала при Луи-Филиппе; маршал Мак-Магон попытался воскресить 16 мая 1877 года. Глава государства, облеченный властью и обладающий авторитетом, выбирает или отзывает премьер-министра, который в одно и то же время должен пользоваться и его доверием, и доверием Собрания: речь идет об этапе, какой все парламентские режимы проходят на протяжении своей эволюции, — орлеанистском этапе. Четвертая республика пыталась управлять Францией, используя техники Фальера[574]; не хотим ли мы теперь заменить их техниками Гизо?[575]

 

В 1961 году он разглядел в изменениях конституции, которые позволили де Голлю провести прямые выборы президента, рождение «шестой» Республики («La VI République et le régime présidentiel» [«Шестая республика и президентское правление»]). Во втором издании (1978) его работы «Institutions politiques et droit constitutionnel» [«Политические институты и конституционное право»] (1955) ни один из авторитарных признаков голлистской конституции не укрылся от его внимания, особенно ее основной недостаток, то, что она может функционировать лишь в присутствии и под руководством «харизматического» вождя, который ее создал[576].

Так или иначе, но до тех пор правоцентристская коалиция (бывшие «независимые» и голлисты) двадцать лет подряд побеждали на всех выборах. Потом, после ряда побед Миттерана, периоды преобладания левых стали чередоваться с гибридным феноменом cohabitation[577], когда трудности тоже разрешались благодаря искусству и «харизматическому» личному обаянию (на этот раз Миттерана). Дюверже, как писала во введении к его работе Нильде Иотти, бросил критический взгляд на изменения, внесенные в конституцию де Голлем, и на ее практическое применение («La République des citoyens», [«Республика граждан»] 1982; «Bréviaire de la cohabitation», [«Коротко о сосуществовании»] 1986); то есть судил обо всем беспристрастно — до резкой перемены, обозначившейся в речи 1989 года, произнесенной перед итальянским парламентом. В центре ее, если не считать разных исторических отступлений, стоят рассуждения о мажоритарной избирательной системе и ее mirabilia[578]. Неважно, что некоторые его утверждения не согласуются с действительностью, как, например, когда он наблюдает и, понятно, не одобряет «тенденцию коммунистов замыкаться в монолитном гетто»[579]. Пассаж чуть ли не смехотворный, если вспомнить иронический упрек, обычно адресуемый ФКП или тому немногому, что от нее осталось, что коммунистов якобы обуревает министерский пыл и дух служения, какие редко встретишь у представителей других партий, когда им время от времени удается входить в «комнату с кнопками», как назвал ее Пьетро Ненни (мифологизируя ее). Печальный итог для партии, которая восемьдесят с лишним лет назад в Туре отделилась от социалистов, чтобы воспользоваться «полнотой времен», а теперь превратилась в pars adiecta[580] той же самой социалистической партии и притом не заслуживает снисхождения за то, что время от времени позволяет себе хотя бы краткую автономию: «монолитное гетто»! Механизм ясен и известен всем. Когда французские социалисты поняли, насколько это им выгодно, они стеной встали за «модель» Пятой республики. В одномандатном избирательном округе борются по меньшей мере четыре политических силы: две правоцентристские и две левые (социалистическая и коммунистическая партии). В первом туре каждый получает свои голоса — а кто переходит во второй? Уж конечно, не коммунист (он проходит в самых редких случаях), потому что не весь электорат социалистов будет голосовать за него, и, разумеется, его позиция не привлечет избирателей центра; следовательно, он обречен на поражение, он и его избиратели. Наоборот, электорат коммунистов готов отдать голоса за другого кандидата, повинуясь дисциплине, ради «меньшего из зол», чтобы сохранить единство и так далее. Так, с 1958 года и далее ФКП, особенно когда союз с социалистами укрепился, служит водоносом или донором крови. И делает это по разным причинам, но прежде всего потому, что у нее нет другого выхода. Еще чудо, что после полувека таких филантропических упражнений эта партия до сих пор существует. Очевидно, что ее избиратели мало-помалу стали считать себя de facto избирателями второго сорта, «вспомогательными». Со временем такой избиратель, обреченный на то, чтобы носить воду для других, задумается и предпочтет либо впрямую выбирать партию, которой все равно отойдет его голос, либо вовсе не ходить на выборы.

На противоположном краю — другое дело: там все происходит между «равными» и выбор зависит от других факторов: от сложной алхимии взаимоотношений между двумя представителями одной партии или от связей, какими располагает кандидат, и т.д. Аристократы снова выходят на избирательную арену, и кандидаты от правоцентристских партий могут похваляться их покровительством.

За пределами Франции, которая в послевоенный период первая пошла по этому пути, тоже изыскивались — при помощи все более софистических методов — избирательные законы мажоритарного типа, что представляло собой лишь малую часть усилий, направленных на ослабление erga omnes[581] представительной демократии, или, говоря иными словами, способ подстраховать себя от по-прежнему нежелательных эффектов всеобщего избирательного права. По мнению инициаторов такого процесса, эти сложные алхимические реакции ведут к «рационализации» выражения воли народа, не давая ей изъясняться в чистом виде, то есть сужая спектр выбора.

Избирателя заставляют — слово может показаться грубым, но в итоге так оно и есть — выбирать, если он хочет чтобы его голос оказался «полезным», не из всего представленного списка, а из нескольких определенных вариантов. А поскольку «полезные» варианты стремятся к центру — завоевание его в богатых странах и есть подлинная цель выборной игры, — возникает тенденция к тому, что большей частью избираются кандидаты, выражающие умеренные взгляды; кроме того, имея в виду стоимость выборов, принадлежащие в основном к высшим и средним классам[582], традиционно умеренным. Так появляется снова, хоть и утверждаясь другим путем, феномен, характерный для эпохи, в которую господствовало ограниченное избирательное право: резкое сокращение представительства менее «конкурентоспособных» классов.

Система ограниченного избирательного права с «множественным» голосованием сама по себе является классическим инструментом применения на практике «смешанной системы»: чуть-чуть демократии и много олигархии. Она сочетает выборный принцип (демократическая инстанция) и реальное, своевременно гарантированное преобладание средних и высших классов. Мажоритарные системы, пусть более извилистым путем, достигают того же результата. Представительство меньшинств, наиболее беспокойных в социальном плане, признается дестабилизирующим фактором, потому перед ним ставятся препоны, уже без боязни пропагандистских контрударов (еще возможных во времена, когда существовали сплоченные силы социальной оппозиции), направленных против такого «дефекта». Хоть и представляя численное большинство, умеренные слои, будучи разделены на партии и течения, соревнующиеся между собой, стремятся, вступая на парламентскую арену, полностью обезопасить себя. Вот почему были вновь пущены в действие механизмы, ограничивающие избирательное право.

Смешно, но в Италии со всех сторон слышатся речи об «исторической» необходимости создания «Второй» республики. Но она уже создана избирательной реформой, восстановившей «мажоритарную» систему и отменившей пропорциональную (1993). Это — ключевое событие в истории Италии последнего десятилетия XX века.

Надуманность тезиса, согласно которому «нестабильность» ведет политические системы к принятию мажоритарного избирательного права — а значит, к проявлениям «смешанной» системы в ущерб системе демократической — подтверждается тем фактом, что именно в Италии политический коллапс был связан вовсе не с нестабильностью правительств или частыми кризисами (последние случались и тогда, когда христианская демократия одна удерживала абсолютное большинство), но с бурным обсуждением «вопроса морали». Итальянский случай представляет немалый интерес: «болезнь» заключалась в тесной связи деловых кругов с политическими (классическое явление в любом капиталистическом обществе), а «лекарство» было применено совсем из другой области и касалось изменения принципа представительства (не «один человек — один голос», как было раньше, а голоса «полезные» и «бесполезные»). Восхищает ловкость тех, кто воспользовался всеобщим отвращением и презрением по отношению к «купленным» политикам (на самом деле эти чувства гораздо меньше проявлялись по отношению к капиталистам, их «купившим»), чтобы предложить как средство от подобных зол избирательный механизм, якобы подходящий для того, чтобы «наказать» политиков. Непогрешимой оказалась и их демагогия, которая смогла направить народное негодование в нужное русло[583]. Точно так же, как это происходит в преступном мире после «большого дела», авторы этой идеи, вернее, ее конкретные исполнители исчезли с горизонта, залегли на дно, и их имена практически не вспоминаются.

Тем временем немалую часть левых охватил, если можно так выразиться, синдром игрока. Азартный игрок, как известно, — больной человек: он теряет все, бросая монету за монетой на стол, покрытый зеленым сукном; с надеждой сжимая фишки; ожидая, что в столь нелогичной игре рано или поздно ему улыбнется фортуна. Также и левые силы, зная, что они не представляют большинства в стране, преисполнились надеждой на богиню случая: покрытый зеленым сукном стол мажоритарной системы. И, как все уважающие себя «игроки», стали истерически провозглашать ее уместность, а в самых безнадежных случаях и справедливость. То здесь, то там отдельные остаточные политические формации или некоторые угнетенные (либо воображающие себя таковыми) фракции внутри вполне процветающих союзов вновь начинают бить тревогу и выступать за более справедливую систему, но их голос теряется в пустоте. О них говорят как о «пережитках» прошлой Республики (что подтверждает, скажем хотя бы в скобках, тот факт, что именно изменение избирательной системы автоматически привело к изменению конституции).

Удивительно, но никто не обращает внимания, что пропорциональный критерий не создает проблем и по праву рассматривается как единственно возможный, когда речь идет не о политических партиях, а о различиях и связях другого типа, например, между этническими группами или религиозными конфессиями, сосуществующими в пределах одного региона или государства; либо между акционерами, сотрудничающими в рамках предприятия или административного совета. Очевидно, можно даже согласиться с тем, что, когда формируется политическое представительство, неукоснительное применение принципа «один человек — один голос» создает неудобства, но несколько некрасиво утверждать, будто вовсе исключить его из обихода будет правильно и справедливо[584].

Таким образом, на Западе окончательно утверждается и достигает апогея «смешанная» система, главным инструментом которой являются мажоритарные избирательные механизмы. В ход идет не прямое ограничение прав, как в смешанной системе классического типа (ограниченное избирательное право), а косвенное (мажоритарные избирательные законы)[585]. Такая более выраженная souplesse[586] объясняется рядом причин: демократический принцип («один человек — один голос») уже нельзя отправить в архив прямо и непосредственно; кроме того, более предпочтительной кажется ситуация, когда даже те, кто утратил свой политический вес, склонны думать — хоть и вопреки собственным интересам, — что «управляемость» есть ценность, важная для всех (хотя на самом деле она состоит в более свободном осуществлении власти теми классами, которые обладают силой).

Кроме того, такая souplesse, даже «элегантность» поведения возможна, поскольку выборные органы лишены решающей власти: всем заправляет «плебисцит рынка», а не голосование как таковое. Власть находится в другом месте, и создание наднациональных «технических» органов европейского масштаба (которые к тому же физически находятся «в другом месте») сильно способствовало выведению из компетенции национальных парламентов решений по фундаментальным вопросам экономики (то есть решений фундаментальных tout court). Известно, что предметом постоянных трений между Конфедерацией итальянских промышленников и профсоюзными организациями является вопрос о пенсиях (то есть коренной вопрос для «социального государства»: использование во благо людей тех квот, которые изымаются из заработка на протяжении десятилетий труда). Ни одному правительству — ни правоцентристскому, ни левоцентристскому — не удалось взять этот «бастион» (во Франции это пытается сделать — неизвестно, удастся ли это ему — правое правительство, поскольку благодаря безумной избирательной системе ряды левых после выборов 2002 года оказались повсеместно смяты). И тут на сцену выходят далекие, невидимые «технические сотрудники» «европейских» институтов. «Экономисты», служащие в этих институтах, доводят до всеобщего сведения, что экономическая программа итальянского правительства (уж никак не левого) «не соответствует Маастрихтским параметрам» именно потому, что не является достаточно драконовской в части социальной политики (пенсий). Стоит построить железную клетку, которая находится «в другом месте», и битва заранее проиграна, это всего лишь вопрос времени и постепенности: шантаж с помощью «параметров» доведен до совершенства, и никакая рабочая организация не может пойти и прямо сразиться с отдаленными и недосягаемыми «жрецами» этих параметров. При такой картине выборные игры, пусть выхолощенные и автоматически создающие парламенты с умеренным большинством в любом из лагерей, продолжают проводиться. И подспудная отмена всеобщего избирательного права компенсируется милой уступкой: возможностью периодически подтверждать свои права через процедуру выборов.

Таким образом, в современном механизме парламентских «демократий» смешанная система проявляет себя двояко: как ограничение эффективности и действенности выборных органов (в конце концов, их функции сводятся к чисто вспомогательным, они лишь ратифицируют решения, принятые властью олигархического типа, особенно в области экономики и финансов) и как техническое усовершенствование (мажоритарные избирательные законы: из опасений, что чистый пропорционализм приведет к сбоям в механизме). Ликвидация пропорциональной системы была первой заботой Муссолини, едва он был назначен председателем Совета, — и привела к последствиям, о которых мы вспоминали в предыдущих главах. Сегодня пропорциональную систему отвергают по мотивам неэффективности, всеми силами пытаясь убедить людей в непрактичности всеобщего избирательного права, точнее, в том, что без него вполне можно обойтись и даже сознательно от него отказаться. Санто Мадзарино[587] в своем «духовном завещании» верно заметил, что «там, где древние греки прибегали к жеребьевке или прямым выборам /Токвиль выражал это словами «Афины с их всеобщим избирательным правом»/ люди современной эпохи, когда прямая демократия невозможна, примиряются с пропорциональной»[588]. И поскольку в крупном национальном сообществе большинство не формируется непосредственно при голосовании, возникает идея, что следует помочь ему сформироваться с помощью технических трюков. Появляется жупел «дробления» на многочисленные политические формирования (в результате пропорциональной избирательной системы); сегодня мы знаем, что за десять лет господства мажоритарной системы число партий в Италии возросло. Мы также знаем, что в тех местах, где мажоритарная система функционирует жестко (в Англии), она изгоняет из парламента весьма масштабные политические силы: в Великобритании порой складывается парадоксальная ситуация, когда правительства, переживающие затруднения, шантажируют оппозицию, угрожая ввести пропорциональную систему![589] Завороженные техническими изысками, мы уже не смеем думать, что «дробление» политических сил — вовсе не патология; это — непреложная данность, которую можно счесть богатством. В контексте пропорциональной системы политические силы вынуждены искать точки соприкосновения, будь то партии, близкие по духу, будь то большинство и оппозиция. А это способствует поискам равновесия между различными интересами различных социальных групп; это — единственный способ исключить логику «победителя», и единственный способ, позволяющий всему обществу выразить свою волю. Наоборот, мажоритарное «форсирование» неизбежно приводит к правлению меньшинства.

Но Дюверже движется вперед, так сказать, «с высоко поднятой головой»: он не только приписывает эффективность столь любимой им мажоритарной системе, но и находит в ней выражение демократии (это слово очень любили и в 1989 году). Восславив упразднение, благодаря мажоритарному закону, представительства Front national [Национального фронта] (Фронт получил одно место, в то время как исходя из пропорциональной схемы ему полагалось бы 35), Дюверже берет быка за рога:

 

Где наилучшим образом обеспечивается равенство? В стране, где процент мест в парламенте высчитывается согласно процентному соотношению голосов, что позволяет партиям разыгрывать, как им заблагорассудится, розданные таким образом карты: возможны десятки различных комбинаций, но общее между ними одно — неспособность править? Или в странах, не столь приверженных кажущейся строгости этих математических расчетов, но где победа на выборах левых обязательно приведет к власти левых, а победа на выборах правых приведет к власти правых, и никто не сможет передернуть карту, разве только заново спросив мнение народа? На чьей стороне истинная демократия? На стороне наций, которые приписывают выборам всю полноту власти, которая затем возлагается на правительство, или тех, где избиратели, опустив бюллетень в урну, превращаются в пассивных граждан, предоставляя выбор правительства немногочисленной группе граждан активных, составляющих класс политиков?

В год двухсотлетия Французской революции величайший из ныне живущих философов[590] доказал, что V Республика может считаться завершением цикла, начатого в 1789 году. «Верить в то, что пропорциональное представительство более демократично, чем английская или американская система, — позиция, не выдерживающая критики, ибо для того, чтобы поддержать ее, следует вернуться к давно устаревшему взгляду на демократию как на суверенитет народа». Этот взгляд уступил место теории, согласно которой демократия — это лишь право и власть большинства /народа/ сместить правительство[591].

 

Не знаю, был ли автор в шутливом расположении духа в тот мартовский день 1989 года, или ему нравилось эпатировать слишком «старомодную» публику (в то время в Италии еще действовала пропорциональная избирательная система), но только выдающийся юморист мог высказать мысль, будто Французская революция выполнила свою задачу, завершила свой цикл, установив, что демократия вовсе не заключается в суверенитете народа! Рассуждение можно было бы довести до совершенства, сославшись на абсолютную эффективность монархии: это было бы идеальным, подводящим итоги решением политической проблемы, терзающей Запад по меньшей мере со времен Геродота.

В конце концов, даже Демосфен завидовал необычайной эффективности власти, какой располагал Филипп Македонский именно потому, что тот был монархом и мог быстро решить любой вопрос после краткой дискуссии с самим собой, и нападал на афинскую систему: именно то, что она была демократической и зависела от решений собрания, утяжеляло или даже вовсе парализовало ее деятельность.

Чтобы освободиться от монарха, существует тираноубийство (право и власть сместить правительство), и потом: что может быть демократичнее монархии? Ради ее восстановления и произошла Французская революция. В конце концов, что такое Хартия Людовика XVIII, как не «achèvement de la Révolution frangaise»[592]?

 

Покончив с этим шутовством и расчистив почву, следует, наверное, задним числом расценить то, что случилось с европейскими избирательными системами в период после Второй мировой войны, как последовательное разрушение всеобщего избирательного права. Нельзя не задаться вопросом, почему это произошло, ведь уже давно ясно, что такой избирательный «метод» не «опасен», и как раз те, кто сражался под его знаменами, практически никогда не извлекали из него выгоды. Проблему, которая прячется за стерильным словом «управляемость», можно выразить проще: общества на пути к «единству» стремятся помешать радикальным меньшинствам заявить о себе и тем самым расстроить систему. А именно пропорциональная избирательная система с ее строгим и нерушимым «беспристрастием» позволяет радикальным меньшинствам добиться (если они того хотят) представительства. Кроме того, она привлекает к голосованию (в принципе) по той простой причине, что для многих слоев и прослоек общества подача голоса — единственный способ заявить о себе.

Но мысль о том, что именно этого и не следует допускать, так широко распространилась, что даже последние усталые защитники пропорциональной системы (иными словами, всеобщего избирательного права во всей его полноте) торопятся заявить, что было бы прекрасно «подправить» его, введя барьер на немецкий лад. Будто бы существует очевидная необходимость лишить представительства силу, выражающую интересы 5% общества, то есть миллионов избирателей. Когда в Италии в 1993 году определенные круги, оказывая давление на общество, организовали референдум, положивший конец пропорциональной системе, американский еженедельник «Newsweek» поддержал эту затею и выдвинул в адрес старой избирательной системы, действовавшей до тех пор, обвинение, представляющееся позорным, — «too much democracy», слишком много демократии (1 февраля 1993, с. 23).

Верно отметил Роберт Даль («How Democratic is the American Constitution?» [«Насколько демократична американская конституция?»]), что некоторые беды демократии происходят как раз от «пагубной мажоритарной системы, основанной на принципе "First-pass-the-post”» (когда кандидат, набравший большее число голосов в избирательном округе, представляет его целиком). «Не пора ли серьезно задуматься о том, что система “First-pass-the-post” хороша на скачках, но не на выборах в обладающих большой территорией демократических странах?»[593].

Механизм такого типа может привести к памятным парадоксам, будь то при наличии только двух сил (случай Англии), либо при наличии множества сил (случай Франции). В первом случае может произойти — ив самом деле происходило, — что одна из двух сил получит больше голосов, но меньше депутатов, если ее электорат распределен неравномерно (партия, опирающаяся в основном на рабочих, побеждает с большим перевесом в одних округах и в такой же пропорции проигрывает в других; противник, получивший меньше голосов избирателей, может сравняться с ней или даже превзойти ее по числу избранных депутатов); кроме того, в действительности этот механизм ущемляет любую «третью» силу (в Англии, согласно статистике, 20% электората не имеет представительства: ни одна из двух главных партий не желает образовывать с третьей партией «блок» и уступать ей места в парламенте). Во втором случае можно прийти к потрясающим парадоксам, как, например, на президентских выборах во Франции в 2002 году, которые завершились во втором туре соревнования между правоцентристским блоком и расистом Ле Пэном (он едва не пришел первым на этих «скачках»), в то время как более 40% избирателей голосовали за левых.

Левые силы в Европе, которые так долго и громогласно отстаивали свои права, начинают входить во вкус этих «азартных игр», потому что их социальная база претерпевает изменения в рамках более общих и глубоких преобразований, каким подвергаются все классы (включая их численность и их чаяния) европейского общества. Коммунистическая «точка зрения» почти полностью исчезла, поскольку ее «мировой» масштаб уже не отвечает интересам слоев, зависящих от самой богатой части света, и даже противоречит им. Большая работа, направленная на установление справедливости («социальное государство»), проделанная левыми силами Европы, пусть и под напором альтернативной модели, победившей в СССР (это точно было так в тридцатые годы), привела к важным результатам: неслучайно самая передовая модель производственного Mitbestimmung[594] была реализована именно в Федеративной Германии, «стране-витрине», которая была призвана взломать дверь на Восток, представив свою модель вожделенной (что на самом деле и произошло). Но этот неоспоримый результат — его «оборотная сторона», не столь привлекательная, состоит в неконтролируемой власти финансового капитала — стал возможен главным образом потому, что был сведен к одному региону: «мировая» перспектива отставлена, и не стоит даже спрашивать, когда она снова сделается актуальной.

Этот успех, однако, не должен затмевать того факта, что новое социально-политическое равновесие, к которому стремится большая часть Западной Европы, а другая, сбросив с себя опыт «народной демократии», с трудом поспешает за ней, исключает все же некие меньшинства; к ним прибавляются необходимые для выполнения работ, какими никто другой заниматься не желает, меньшинства внешние (иммигранты): их остальная часть планеты «экспортирует» в наиболее процветающие страны. Эти меньшинства имеют ограниченное гражданство, и уже потому, что являются меньшинствами, вряд ли смогут успешно бороться за равные права с теми, кто их уже завоевал и крепко за них держится.

 

Выхолащивание «прогрессивных демократий», то есть утрата ими конкретного антифашистского содержания, переведенного в конституционные нормы, проходит в двух в конце концов сливающихся направлениях: в институциональном плане это усиление исполнительной власти и принятие избирательных законов, смещающих электорат к центру и отбирающих политический персонал согласно цензовому критерию, что приводит к окончательному поражению всеобщего избирательного права; в содержательном плане укрепляется «хватка» олигархий, которые уже распространяют свою власть на все общество (оскудение законодательной инициативы парламентов, усиление давления технических и финансовых органов, повсеместное распространение культуры богатства, вернее мифа о нем, поклонения ему, через абсолютно вездесущую систему средств массовой информации).

Мы обычно возмущаемся, когда кто-то поднимает проблему формирования общественного мнения через такое мощное средство, как телевидение. (Нас немного меньше коробит подобная «неприличная» аргументация, когда она применяется в пылу борьбы за контроль над телеканалами.) Но истинность этих аргументов должна считаться доказанной с тех пор, как Мердок стал одним из столпов, поддерживавших выборы Буша-младшего, а в Италии владелец почти всей сети частного вещания и к тому же величайший пиарщик века за два месяца создал партию и дважды одержал победу на выборах (1994, 2001[595]). Все вышесказанное не мешает тому, что время от времени толпы создателей общественного мнения «изощряются», как сказала бы донна Прасседе[596], пытаясь доказать, что подобный диагноз — если не клевета, то злобный софизм, утешающий тех, кто проигрывает выборы.

То, что телевидение непосредственно влияет на «намерение голосующего», не подлежит сомнению. В очень хорошо проведенном исследовании «Спираль молчания» (2002) Элизабет Ноэль-Нойманн — основавшая в далеком 1947 году Институт изучения общественного мнения в Алленбахе, многолетняя сотрудница Гельмута Коля, лет десять входившая в редакционный совет «International Journal of Public Opinion Quarterly» [«Международный вестник изучения общественного мнения»] — рассказала о показательном эксперименте, проделанном их институтом во время предвыборной кампании в ФРГ в 1976 году. Была сделана значимая выборка из двух различных сред: а) телезрители, постоянно смотрящие передачи на политические темы; б) субъекты, которые редко смотрят передачи на политические темы или никогда этого не делают. Результаты снимались и фиксировались дважды: в марте и в июле 1976 года; выборы прошли 3 октября. От марта к июлю, отвечая на вопрос: «Даже если никто не может этого знать, как вы считаете, кто победит на предстоящих выборах?», группа а, вначале на 47% уверенная в победе ХДС-ХСС, постепенно съехала к 34%, в то время как прогнозы, обещающие победу либерально-социалистической коалиции, подскочили от 32 до 42%. Зато группа б оставалась стабильной (36 и 24 в марте, 38 и 25 в июле и высочайший процент затрудняющихся ответить: около 40%). На самом деле, хотя оба течения имели равные шансы (в конце концов либерально-социалистическая коалиция добилась преобладания в триста тысяч голосов при 38 млн избирателей), политические комментаторы, выступающие по телевидению, продолжали утверждать, что ХДС-ХСС никоим образом не может победить. И это возымело видимый эффект[597].

Разумеется, эксперимент, обращенный к телезрителям, «постоянно смотрящим передачи на политические темы», касался узкой элиты избирательских масс. Потребители политических телепередач, как, собственно, и читатели газет, черпающие оттуда свои политические взгляды, являются малочисленным политизированным меньшинством. Доказательством этого хорошо известного факта может послужить именно итог упомянутых выборов, в которых небольшой (в абсолютных значениях) избирательский сдвиг, обусловленный политическими программами на телевидении, оказался решающим, поскольку электорат был разделен на две примерно равные части.

Но непосредственно политическая часть телевизионной продукции — это еще ничего, это всего лишь незначительная часть политизированности телевидения как инструмента.

В политической коммуникации больше значат умолчания: то, о чем информационной машине, столь обширной, что равной ей не знала история человечества, удается не сказать ни слова. Одного примера хватит, чтобы осветить столь невероятную ситуацию; примера, который обнаружит и роль Европы, и ее, в сущности, подчиненное положение. Как всем известно, при всеобщей подавленности европейских правительств и Организации Объединенных Наций в марте 2003 года Соединенные Штаты развернули широкомасштабное наступление (с воздуха, с моря и с суши, перебив точно еще не выясненное число народу) против республики Ирак, которая обвинялась в том, что тайно владеет запасами химического оружия массового поражения. Точно так же известно, что международные инспекторы, отправленные в страну до конфликта с целью «обнаружить» такое оружие, не нашли и следов его; не было оно обнаружено и через месяцы после окончания конфликта, когда вся страна была оккупирована англоамериканскими войсками, которые обшарили каждый ее угол. Вначале нападавшими был принят другой «благовидный предлог» для войны, а именно, угнетение в Ираке курдского меньшинства, но поскольку Турция, союзник, необходимый Соединенным Штатам, тоже преследует курдов и истребляет их, решили отказаться от этого «благовидного предлога» и больше о нем не заговаривали. Молчание по поводу курдов и их печальной судьбы со стороны итальянских СМИ, готовых после Косова[598] до хрипоты кричать о гуманизме, но вдруг забывших о праведном деле курдов, само по себе впечатляет.

Но вернемся к предполагаемому оружию массового поражения в Ираке: тот факт, что его никогда не существовало, уже признан всеми; дошло до того, что проблема как Белого дома, так и Даунинг-стрит состоит уже не в том, чтобы упрямо утверждать, что оно было, а в том, чтобы свалить на кого-нибудь вину, найти того, кто якобы заставил поверить (две самые мощные разведки в мире) в существование пресловутого оружия. Молчание европейских СМИ окружает и другую щекотливую подробность этих событий. Генеральный директор ОЗХО (Организации по запрещению химического оружия) Жозе Маурисиу Бустани за год до того, как разразилась война, предложил ОЗХО ходатайствовать о принятии Ирака в организацию. Но это, как писала 20 апреля 2002 года «Guardian», показалось американскому правительству неожиданным препятствием, которое могло бы нарушить планы нападения на Ирак. Реакция со стороны Соединенных Штатов была следующая: они полностью отвергли предложение Бустани и, что весьма красноречиво, дошли до того, что порекомендовали бразильскому правительству (в то время президентом был проф. Кардозо) отозвать Бустани с его поста. Текст предписания вместе с реконструкцией событий был опубликован в журнале университета Сан-Паулу «Estudos avangados» [«Новые исследования»] (16, 2002). Бустани отправили генеральным консулом в Лондон: война уже была неизбежна. Тем не менее обращение Бустани в OIT (Organization International du Travail) [Международная организация труда] имело успех, и в июле следующего года его увольнение из ОЗХО было признано «незаконным»[599]. Ни единая душа ни в наших раздутых теленовостях, ни в газетах ни словом не обмолвилась об этих событиях. Читатели и телезрители не должны были узнать явного доказательства того, насколько преступным было поведение США, развязавших войну, против которой, собственно, выступали и европейские правительства. Но приходится признать, что такого рода чудовищные деяния становятся известными лишь не очень широкому кругу «специалистов-политологов». А это уже игры на другом уровне.

Если хорошенько разобраться, вся давняя уже дискуссия о влиянии СМИ на выборы или, шире, на политику вообще основана на недоразумении. Все делают вид, будто верят, что политическое преимущество на выборах связывается (проигравшими) с доступом к средствам политической информации и контролем над ними. Но это лишь минимальный аспект проблемы, касающийся политизированной элиты. Вся остальная часть колоссальной продукции — уже без различия между частными и государственными каналами, ибо последние, чтобы выжить, слепо копируют первые, — является гигантским проводником идеологии, или, лучше сказать, культа богатства. Уже неважно, кто контролирует СМИ: вкус сформирован и требует тотального соответствия себе. Власть товара превратилась в культ товара, и этот культ создает ежедневно и укрепляет годами пресловутый культ богатства. Огромная масса рекламных передач является, если разобраться, основным содержанием гигантского телевизионного «конвейера». Неважно, какой продукт рекламируется; лучше бы все. То, что меньшей части потребителей кажется помехой (они ждут, когда закончится реклама, чтобы снова «поймать нить»), на самом деле и есть основной текст: ежедневный, многочасовой гимн богатству, с изумительным искусством представленному как статус, до которого подать рукой.

Гениальная неотразимость такого нового метода «завоевания общественного мнения» состоит в том, что оно никогда не проявляется непосредственно политическим образом. Был извлечен урок из явного неуспеха другого пути, так сказать, «концептуального» метода «промывания мозгов», чисто пропагандистского. Как показал опыт, метод прямого внушения повсеместно вызывал скуку, отстраненность и в конце концов отторжение. Его можно успешно применять лишь в отношении узкой элиты, преисполненной особой ответственности (таким образом католическая церковь формирует свои «кадры»); в других случаях эффект получается прямо противоположным. Зато «сублимационный» метод, хотя бы потому, что предпочтения, которые он навязывает, носят элементарный, чуть ли не детский характер (больше товаров = больше счастья), беспроигрышно достигает цели: он всего лишь безостановочно демонстрирует краткие, легко усваиваемые даже идиотами образы мира (воображаемого), который уже стал совершенным и счастливым благодаря изобилию товаров всякого рода. Не менее действенным является прием, постоянный во всей сверхизобильной рекламной продукции, состоящий в том, чтобы показывать вокруг каждого (отдельного) товара счастливую повседневную жизнь (в ее самых блестящих и привлекательных формах) бесконечного ряда «простых людей», которые на самом деле с большим искусством подбираются так, чтобы вызвать немедленный эффект самоидентификации, отождествления и последующего подражания: как только последнее достигается, «игра сыграна». Не нужен никакой «Большой брат», по Оруэллу, чтобы наладить эту машину: она сама регулирует и воспроизводит себя, просто потому, что является, в экономическом плане тоже, невероятно прибыльной.

Прежде чем подвигнуть сотни тысяч людей на то, чтобы преодолевать уже практически рухнувший «железный занавес», или переплывать моря, даже рискуя жизнью, ради достижения «страны изобилия» эти «spot people», [образы «простых людей»] (несколько лет назад я писал о них), эти имеющие огромное влияние сообщения — производство которых стоит миллиарды, и которые мобилизуют многие миллионы потребителей во всем мире — сначала завоевали умы, если не души, граждан группы а, то есть тех, кто «уже находился» в стране изобилия. Значит, создатели рекламы и есть настоящие, в своем роде гениальные «прирожденные интеллектуалы» на службе у победившей диктатуры богатства. Не так уж важна полная пафоса битва за более или менее равное распределение эфирного времени перед выборами: все остальное и есть подлинное эфирное время, определяющее выбор всех и каждого. Герои его завоевывают симпатии миллионов телезрителей, выкрикивая с королевским презрением: «дайте нам насладиться нашим богатством!», а единственную возможную «идеологию» выражают в самом действенном лозунге: «старайтесь стать такими, как мы![600]».

Неоспоримому господству «идеологии богатства» сопутствуют другие массовые мифологии: великие «мифы для неграмотных», наиболее выразительным примером которых, наверное, является спорт, который уже стал, и не случайно, непосредственно политическим фактором и, кроме того, единственным способом быстрой мобилизации масс.

Культ богатства (к нему относятся и спортивные мифы) сотворил — ив этом, наверное, и заключается его главный успех — совершенное демагогическое общество. Отупляющая манипуляция массами и есть новая форма «демагогического слова». Именно потому, что СМИ вроде бы способствуют просвещению масс, они задают — и парадокс здесь лишь кажущийся — и низкую культурную планку, и общее ослабление критической способности; тревожное предостережение, брошенное Джакомо Леопарди: «где все знают от всего понемногу, там остается немного знаний»[601] — могло показаться в свое время причудой аристократа, и только сейчас мы убеждаемся в его полной истинности.

Казалось, что фашизм более всего поработал в этом направлении, и все же то было движение, глубоко укорененное в предыдущем веке, реализующееся в вечно возвращающейся бонапартистской модели. Фашизм хватал сограждан за грудки, манипулировал той «толпой», какую знал, какую описывал Гюстав Ле Бон[602]. Напротив, нынешняя «олигархическая демократия», или смешанная система, или как ее ни назови, ориентирует, воодушевляет, а значит, направляет толпу, разделенную на молекулы и вместе с тем гомогенизированную повсеместно присутствующим, всюду проникающим «малым экраном»; питает иллюзиями и ведет к близкому потребительскому счастью мириады одиночек, не сознающих того, что их умы и чувства подвергают нивелированию; их подкупает видимая истинность и универсальность сведений, которые этот беспрерывно действующий источник грез неустанно изливает на них.

Эпилогом явилась победа, грозящая продержаться долго, того, что греки называли «смешанной конституцией»: когда «народ» выражает свою волю, но делами заправляют одни лишь имущие классы; если перейти на более современный язык, речь идет о победе динамичной олигархии, опирающейся на крупные состояния, но способной выстроить консенсус и узаконить себя выборным путем, держа под контролем все соответствующие механизмы. Этот сценарий, ясное дело, ограничивается евроатлантическим миром и «островками», связанными с ним, на остальной части планеты. А остальная часть планеты выстроилась в шеренги и потрясает оружием.

 

К такому исходу мир пришел не за один день. Рождение и развитие социального государства заслуживает изучения ad hoc[603], включая не только «вызов», брошенный ассистенциализмом советского типа, но и «Новый курс», и фашизм. В итоге своего исторического пути такое государство представляется незаменимой опорой социально-экономической системы, и его начинают ценить даже его противники: они хотели бы что-то в нем перестроить, но в то же время понимают, как важно его сохранить.

С другой стороны, и демократия знавала славные времена. Пока Соединенные Штаты поддерживали фашистские военные перевороты по всей планете, от Индонезии до Южной Америки (особенно жестокие режимы установились в Чили и в Аргентине) и подводили под это теоретическую базу, утверждая, будто эти диктатуры являются необходимым оплотом борьбы с коммунизмом; распространяли подобный образ действия и на Европейский континент (поддержка «исторического» фашизма на Пиренейском полуострове, установление военной диктатуры в Греции, помощь «черным» движениям в Италии), демократическое противодействие тоже добилось успехов: от португальской революции до изгнания греческих полковников и «эры Брандта» в Германии; следует упомянуть, хотя бы вкратце, нарушение равновесия не в пользу имущих классов, произошедшее в Италии[604] в обстановке — что не случайно — нового этапа борьбы с фашизмом в конце шестидесятых годов и закрепленное в тексте закона, не без оснований торжественно именуемого «Рабочий статут» и сегодня находящегося под угрозой.

Но подобные взлеты случались лишь время от времени. Демократия (это совсем не то, что смешанная система) — в самом деле, нестабильное явление: это — преобладание (временное) неимущих в ходе нескончаемой борьбы за равенство, а понятие равенства в свою очередь расширяется в ходе истории, включая в себя все новые и новые и все более оспариваемые «права». Хорошо сказал Боббио в 1975 году: «сущностью демократии является эгалитаризм»[605]. Последний обнаруживает себя нечасто, в XX веке это произошло на пике борьбы с фашизмом; вообще же более или менее длительный успех эгалитаризма, «прорвавшегося» в смешанный, или, если угодно, полуолигархический режим, кодифицированный классическим либерализмом, почти всегда связан с обострением конфликтов, что с ужасом описывает Платон в знаменитом пассаже из «Государства» (557а). Это — более или менее длительные перерывы в существовании «смешанной» системы. Ближе всех подошел к такому выводу выдающийся исследователь общественного развития Гаэтано Моска. В подтверждение своего тезиса, явно пессимистического, о том, что «демократии не существует», он прибегнул к притче, как он пишет, об отце, который, умирая, поведал сыновьям, будто на семейном поле зарыто сокровище; сыновья перекопали весь участок, сокровища не нашли, но заметно улучшили плодородие почвы[606]. Эту басню можно использовать по-разному, например, предположив, что вера в возможное существование демократии сама по себе приводит к положительным (именно «демократическим») изменениям; она хорошо выражает фактическое отсутствие и вместе с тем необходимость демократии (разумеется, в ее полном и подлинном смысле).

 

Такой сдержанный и трезвый пессимизм, наверное, поможет понять, каким образом программно заявленная эгалитарная демократия была отодвинута на задний план даже там, где она представала, так сказать, «вооруженной», не только украшенной тавтологическим определением «народная», но и наделенной орудиями диктатуры именно с целью воплотить в реальность все программные требования.

Драма «народных демократий» проявилась в карьере человека, вся жизнь которого может быть названа символом данного феномена: Владислава Гомулки. Мы помним момент его триумфа, который также представляет собой один из высочайших взлетов демократии в Европе, октябрь 1956 года в Польше. Как же вышло, что в конце своей политической карьеры, завершившейся плачевным провалом, тот же самый человек отдал приказ стрелять в рабочих в Гданьске (декабрь 1970)[607]? Эта проблема не имеет ничего общего с культом рабочего как такового; ее нельзя сбросить со счетов, вспоминая более жестокие расправы, каких капитализм, опирающийся на государственную власть, за свою долгую жизнь продемонстрировал немало (и демонстрирует до сих пор, идя «в ногу» со временем, в конфликтах с полу рабской рабочей силой, состоящей из иммигрантов: с ними на Западе разговор короткий: либо стрелять в них из пушек, либо использовать на работах, выполнять которые белый пролетариат больше не желает[608]). Проблему порождал тот факт, что социально-политические системы, ныне исчезнувшие, называли себя «государствами рабочих». Следовательно, такой ответ на беспорядки, имевшие множество причин, в том числе и второстепенных, был ошибочен, к тому же и неэффективен, как показало время.

Наша задача — понять, что именно не сработало, имея также в виду, что «лагерь» противника не мог не оказывать давления, как пропагандистского, так и практического (военно-экономического), которое носило откровенно деструктивный характер. Это должны были знать все те, кто поставил на возможность «социализма в отдельно взятой стране» (что означало борьбу за выживание, даже когда отдельно взятая страна превратилась в систему государств, в окружении мира не только враждебного, но и не расположенного долго «сосуществовать» с собственным «отрицанием»). Все, что не сработало, невозможно поместить в краткий «перечень» недостатков. Конечно, следовало бы проследить по отдельности, не en gros[609], историю различных «народных демократий» и их последовательного, в последнее время ускоренного приближения к «моделям» другой половины Европы (особенно это касается тихого возникновения из рядов старых партий, окружавших правящую, подлинных партий, которые в конце концов — как ХДС в Восточной Германии — пришли к власти). Но настоящая причина нестабильности и волнений была одна: зрелище вновь возникшего неравенства, в формах одновременно нищенских и кастовых, тем более оскорбительных на фоне скудного благосостояния. Напрасно было бы упирать на тот факт, абсолютно справедливый, что благосостояние мира-витрины (процветающего Запада), которое самой своей привлекательностью нарушило равновесие и завоевало общественное мнение «социалистических» стран, зиждется на эксплуатации остальной планеты. Этот факт услужливые пропагандисты-журналисты нашего Запада ежедневно пытаются скрыть. Но это не объясняло и не оправдывало материальные привилегии всех разновидностей «номенклатуры» по сравнению с металлургами Гданьска или советскими шахтерами. И было бы неразумно придерживаться мнения, что эти системы для самого своего существования должны были прибегнуть к «номенклатуре», имеющей привилегированное положение, ибо этот аргумент не только ничего бы не стоил в глазах тех, кто страдал от такого неравенства, но и представлял бы собой признание полной несостоятельности системы.

Формирование «нового класса», как его определяли, было не «прискорбной необходимостью», а началом преображения, в результате которого произошла мутация — на первый взгляд неожиданная — постсоветской России в царство самого дикого капитализма на базе мафии: эта страна сейчас представляет собой яркий образец нового мирового лика капитализма. Процесс длился долго, его предпосылки можно найти еще в «стахановском» движении. Элен Каррер д’Анкосс[610] пишет:

 

Прежде всего Сталин распространяет (1934) на рабочие массы понятия элитарности и привилегий, что создает в обществе иерархию. «Стахановское» движение одновременно позволяет ему замаскировать политику социальной дифференциации и воспользоваться рабочим соревнованием для пересмотра норм производства. /.../ В самом деле, уже с 1932 года предшественники Стаханова выделяются из «толпы». Первыми «ударниками» на фабриках и заводах власть никак не манипулировала /.../ /Зато после 1934 года/ стать ударником, попасть в новую привилегированную категорию сделалось перспективой, которую партия открывала перед избранными представителями рабочей массы, а не путем, которым рабочая масса в целом могла бы идти.

Так, стахановское движение — последний штрих к модели общества, сложившегося при Сталине. Сталинское общество — вовсе не община равных, в нем главенствуют «лучшие», чья квалификация оправдывает, на всех уровнях, престиж и привилегии.

Но тут мы касаемся другой основной черты сталинизма: ненадежности положений и привилегий. Сталин явился создателем неудержимо растущей бюрократии, в рамках которой все, кто обладал хотя бы крупицей власти, могли рассчитывать на сугубый престиж и на четко определенные привилегии, в общем и целом признанные; но он же систематически уничтожал эту бюрократию. В этой системе обладатели привилегий всегда находились под угрозой чисток, то есть изгнания из мира привилегированных!

Партия и представляет собой наглядную картину такой «перемещаемости»!

 

В послесталинскую эпоху этот процесс, разумеется, заметно ускорился. Главное, что формирование нового класса внутри на первый взгляд последовательно развивающейся системы представляло собой фактор эрозии самой системы, которая в конце концов раскололась, как внешняя скорлупа, под натиском организма, уже преобразившегося с точки зрения общественных отношений. В 1968 году Александр Гершенкрон[611] в статье «Историческая последовательность» выражал свои сомнения по поводу СССР:

 

Если то, что происходит в этой стране, — эрозия диктатуры, то процесс идет так медленно, что его почти невозможно уловить. Нельзя предвидеть ни его длительности, ни степени обратимости; так или иначе, опыт прошлого не дает нам никаких указаний на этот счет. Новая история достаточно ясно показывает, каким образом диктатуры стремились обеспечить свою стабильность, и отмечает их катастрофические крушения; но, не считая неоднозначного случая Турции Кемаля, медленная и постепенная трансформация современной диктатуры была бы совершенно новым историческим фактом, как, собственно, новым фактом является то, что она продержалась в России больше пятидесяти лет[612].

 

Парадокс заключается в том, что чудовищный исторический продукт распада СССР и появления мафии в течение почти целого десятилетия назывался на Западе наконец-то демократической Россией. Не совсем ясно, что происходит там в последнее время: то ли очередная стычка между новыми олигархами, то ли авторитарная, в некотором роде неосоветская попытка хоть как-то ограничить власть вездесущей мафиозной олигархии.

Жестокий удар по риторическим заверениям в том, что демократия снова торжествует в Европе (от одного 89-го года до другого) был нанесен уже более чем десятилетней историей постсоветской России. Долгое царствование Бориса Ельцина было на самом деле диктатурой, направляемой из Соединенных Штатов. Прежде всего это относится к обстрелу Парламента в 1993 году[613]. События развивались в драматической последовательности: Ельцин

распустил парламент, парламент низложил его, назначив на его место вице-президента Руцкого; Ельцин ответил обстрелом. Другим выдающимся событием были президентские выборы 1996 года, когда ЦРУ, непосредственно управляя всей выборной игрой, довело Ельцина от 2% на предварительных опросах до победы во втором туре, благодаря, в том числе, операции «Лебедь» (так звали подставного кандидата, националиста и популиста, в задачу которого входило не допустить победы в первом туре кандидата от коммунистов). Ельцин не только дискредитировал все и всяческие демократические процедуры, но и установил — в стиле позднего Брежнева — личную и прямую власть своего семейного клана дельцов и паразитов. Режим, укрепившийся после его ухода со сцены, на Западе хвалят или ругают в зависимости от того, как проявляет себя новый президент, Путин, во внешней политике. Стоит ему отклониться от директив США в области международных отношений, как большая, средняя и малая печать покорно, с готовностью провозглашает, что режим, главою которого является Путин, «не демократический».

Джозеф Стиглиц из Колумбийского университета, нобелевский лауреат по экономике (2001) и советник Клинтона, заметил:

 

Десять лет назад российский парламент, Дума, попытался низложить президента Бориса Ельцина, открыв период застоя и противостояния, который закончился семь месяцев спустя, когда Ельцин приказал обстрелять из танков здание Думы. Победа Ельцина определила, кто будет править Россией с этого момента, и кто будет творить ее экономическую политику. Но был ли выбор экономической политики, сделанный при Ельцине, в самом деле подходящим для России? Переход от коммунизма к капитализму в России после 1991 года должен был привести страну к беспрецедентному процветанию. Но этого не случилось. Когда произошел обвал рубля в августе 1998 года, производство уменьшилось почти наполовину, а бедность среди населения возросла с 2% до 40%.

Успехи России после этой даты впечатляют, однако же ее ВНП все еще на 30% ниже, чем в 1990 году. С приростом по 4% в год российской экономике понадобится по меньшей мере десять лет, чтобы вернуться к уровню, на котором она находилась, когда коммунизм потерпел крах.

Переходный период длиною в два десятилетия, в течение которых бедность и неравенство растут в огромной пропорций, в то время как немногие богатеют, никак не может называться победой капитализма и демократии[614].

 

Можно было бы задаться вопросом, почему столь трезвая оценка появилась так поздно, ведь Клинтон был президентом как раз с 1992 по 2000 год, то есть в то самое десятилетие, которое Стиглицу сегодня справедливо кажется безобразным. Но именно способность создавать, доводить до масс или скрывать реальность посредством совершенного информационного механизма есть одно из основных орудий победившего «свободного мира». Это, конечно, дело «техники», но, может быть, именно из-за подобных технологий такие «большие» и в пределе пустые слова, как свобода и демократия, приобрели форму и заключили в себе содержание, какие мы видим сегодня.

 

ЭТО И БЫЛА «НОВАЯ ИСТОРИЯ»?

 

На этот раз я сказал: «С сегодняшнего дня начинается новая эра в истории мира, и вы можете утверждать, что присутствовали при этом».

Гете «Кампания во Франции»

 

Симона Вейль[615]: — Почему вы приказали стрелять в моряков Кронштадта?

Троцкий: — Вы из Армии Спасения?

Симона Петреман «Жизнь Симоны Вейль»

 

Новая история Европы заключена, или развернута, между двумя датами-эмблемами, которые должны — согласно различным точкам зрения — помочь отыскать в ней смысл или даже составить некий промежуточный эпилог. Называются разные пары дат, соответствующие различным концепциям, которые, что очевидно, предлагают различные деления и периодизации. Первая пара — 1789/1917; вторая — 1789/1989.

В первом случае мы имеем идею движения в каком-то направлении с целью добиться лучшего. В основе ее лежит понятие об историческом характере всех политических форм, включая «парламентскую демократию». Во втором случае — взгляд, или, если угодно, идеологию, построенную на исконном, вневременном превосходстве «парламентской демократии», и убеждение в том, что в задачу всех народов входит раньше или позже достигнуть этой великой цели, начиная с народов Европы, где и родилась такая модель на все времена. Согласно такой перспективе, все, что происходило между установлением модели парламентарного строя (пусть еще несовершенной) по окончании четверти века, заключенной в рамки 1789-1815 годов, и ее полной победой в 1989 году, не что иное, как «отклонение», временное затмение. С «лучезарным» двухсотлетним юбилеем не только история, но и политическое моделирование приходят к своему завершению. В первой периодизации, напротив, вместе с оптимизмом, изначально присущим идее прогресса (это — тоже своего рода вера), наблюдается и критическое начало, побуждающее расшифровать то, что скрывается за фасадом различных режимов, за их самопрезентацией. Этот критический порыв заставляет постоянно допытываться, существует ли или нет связь, соответствие между «словами» и «делами».

 

Для Маркса и Энгельса социализм был делом «первого мира». Из их произведений видно, что они осмысляли историю прошлого и возможные трансформации единственно в отношении самых передовых стран Европы (Франции, Германии, Англии) и США. Остальная часть мира была в их глазах «отсталой». Они предвидели, что именно в центре индустриального, передового Запада капитализм «производит своих собственных могильщиков», то есть рабочий класс: он свергнет власть капитала и встанет во главе той самой передовой индустриальной системы, в строительство которой капитализм внес такой колоссальный вклад. Они добавляют, что, освободив себя, рабочий класс освободит и других эксплуатируемых; и завершают свой призыв к борьбе обращением к «пролетариям всех стран»; но под этими странами подразумевают прежде всего страны «первого мира».

Однажды, уже после 1848 года, Энгельс написал, что такая далекая, древняя и «отсталая» страна, как Китай, сможет включиться в подобное (им предвидимое) историческое движение тогда, и только тогда, когда на Великой Китайской стене появятся три слова, заповеданные Французской революцией: Liberté, Egalité, Fraternité — Свобода, Равенство, Братство. То есть Китай должен был гигантскими шагами догонять «буржуазную демократию», и лишь после этого социализм мог встать для Китая на повестку дня.

В 1848 году казалось, будто до социализма подать рукой; в самом деле, Маркс и Энгельс в этом году видят его не как далекий, расплывающийся горизонт, но как нечто, находящееся рядом, в злобе дня, в полноте настоящего момента. Это было ошибкой. И Парижскую коммуну 1871 года ждал плачевный конец. Диоскурам от социализма не нравилось, когда реальность опровергала их планы; не любили они и проповедовать ради будущего, скрытого за горизонтом. Поэтому они очень быстро освоили горькое искусство объяснять свои ошибки (или, лучше сказать, чужие) и никому не давали спуску. Им также пришлось вступить на новый путь, не похожий на прежний, — долгий, утомительный путь повседневной политической борьбы, политической и профсоюзной; предвыборных кампаний, конгрессов партии и т. п.

Срок восстания, к которому призывал коммунистический «Манифест» 1848 года, отодвигался. Рождался социализм как субъект не только общественной, но и парламентской борьбы. И Энгельс, несомненно, был самым авторитетным его оракулом.

 

Абсолютно непредвиденным, скандальным с любой точки зрения был русский октябрь 1917 года, когда власть взяли социал-демократы-большевики, маленькая партия, прекрасно осознававшая свою роль «якобинского» авангарда и готовая вести за собой массы, пусть и в отсталой стране, царской России, к тому же после нескольких месяцев (февраля — октября 1917) «буржуазной демократии». Это явилось такой новостью, настолько не сочеталось ни с чем, что можно было прочесть у Маркса и Энгельса, что Антонио Грамши написал тогда знаменитую статью «Революция против Капитала» (имея в виду «Капитал» Маркса, «опровергнутый» всем, что происходило в России).

Последующая история оказалась трагической, как и само рождение революции. Порожденная жесточайшей войной 1914 года, революция с самого начала подвергалась постоянным нападениям. Запад выступил manu militari, как во времена «коалиций»: еще и поэтому большевики чувствовали себя героями нового 1793 года. Революция пережила внешнюю интервенцию, гражданскую войну, бесконечные заговоры, но вышла из всего этого преображенной, точнее, искаженной. Это и был подлинный успех ее противников, что проявилось через много лет. Еще и поэтому Черчилль назвал Ленина «великим ренегатом», а Кроче на последних страницах своей «Истории Европы» (1932) предугадал, что революционеры, пережившие героические испытания, в конце концов сами разрушат то, что создали.

Страшное испытание, каким явилась вторая и еще более жестокая война, развязанная нацизмом, превратила «государство рабочих» в идеологическую империю (по большому счету, с Россией произошло почти то же самое, что и с Францией после Кампоформио). Война, следовательно, стала ее habitat[616]. В эту войну СССР не намеревался вступать. Сталин сначала пошел «ленинским» путем, оставаясь вне войны между державами Запада (пакт 1939 года); потом оказался втянут в нее вследствие нападения Германии и способствовал спасению Запада от гитлеровцев. Помощь в спасении Запада — одно из самых значимых его свершений; Запад даже задним числом, в исторических изысканиях, не выказывает ему благодарности, хотя симпатизирует, по крайней мере в плане литературном, Троцкому — тот в мае 1940 года от имени Четвертого интернационала призывал совершить революцию на Западе и в колониях, уничтожив «демократии», которые он называет «мясниками второй мировой войны, такими же, как Гитлер»[617].

 

Особого рассмотрения заслуживает проблема репрессий внутри русской, затем советской коммунистической партии. Чтобы осознать весь размах репрессий, а до них и самого конфликта, следует иметь в виду, что действия оппозиции (Троцкого, Каменева, Зиновьева) вели к настоящему расколу, в некотором роде схизме. Такие конфликты, когда партия совпадает с «политическим обществом» и пронизывает собой все общество в целом, превращаются в гражданские войны. Так было в Китае во времена «культурной революции». В случае личного противостояния между Сталиным и Троцким и полемики по поводу «линии партии» драматическое развитие конфликта было нетрудно предугадать: о нем писал еще Ленин в своем так называемом «завещании»[618].

Очевидно, что в пылу борьбы, да и намного позже, высказывания противников друг о друге полнились ненавистью; те и другие были далеки от беспристрастной историографической интерпретации фактов. Для большинства сталинцев противники представляли собой кучку предателей и саботажников, а для большинства троцкистов сталинское большинство было хуже термидорианцев.

Тем не менее сутью вопроса был раскол в партии, которая только что захватила власть революционным путем, а следовательно, скрытая (иногда и явная) гражданская война, видимой стороной которой стал длиннейший период репрессий. Раскол все же имел место, хотя Сталин и тешил себя иллюзией, будто смог сдержать его разрушительные последствия, постепенно подрывая авторитет Троцкого (вплоть до его изгнания из СССР). Расчет Сталина, его тактика «малых шагов» была направлена на то, чтобы к моменту открытого разрыва иметь выгодную позицию внутри партийного «аппарата». Но это не слишком изменило характер последствий: катастрофический, болезненный раскол отразился на партийных массах. Троцкий слишком хорошо знал ремесло революционера, он был абсолютно уверен в своей правоте, в том, что он действует ради спасения революции, и считал само собой разумеющимся, что он не должен отступать ни перед чем ради победы; даже — не исключено — перед попыткой государственного переворота накануне парада в честь десятилетней годовщины революции (7 ноября 1927 г.).

Этот эпизод довольно противоречив.

Подробный рассказ о нем приводит Курцио Малапарте[619] в начале своей книги, изданной в Париже в издательстве Грассе в 1931 году, «Technique du coup d’état» [«Техника государственного переворота»]. Первые две главы полностью посвящены Троцкому, автор описывает все его действия: в первой главе (с. 13—66) речь идет о взятии власти в октябре 1917 года; Малапарте восхищается Троцким как создателем «военной» техники захвата власти, как раз и опробованной в Петрограде; во второй главе (с. 67-105) описывается провал — десять лет спустя — аналогичной троцкистской попытки, на этот раз направленной против Сталина. Троцкий не раз довольно жестко выступал против Малапарте: уже на первой пресс-конференции, устроенной им на Западе после изгнания (Копенгаген, октябрь 1931)[620]; тому же вопросу посвящена пара страниц последней главы его «Истории русской революции»[621] (Берлин, 1933). В том же году, что и «Техника государственного переворота», вышла биография Сталина Эссад-Бея[622]: там тоже несколько раз говорится, правда без подробностей, о «перевороте», который готовил Троцкий в сентябре — ноябре 1927 года[623]. В письме из Турина к издателю Грассе 22 декабря 1930 года Малапарте о своих источниках изъясняется неопределенно: «à Moscou /1929/ j’ai eu l'occasion de m’entretenir avec les hommes les plus en vue de l’Urss»[624]. В итальянском издании (1948, репринт 1994) главы о Троцком были убраны из начала, где они бросались в глаза, как это было в первоначальном издании, и переставлены в середину: так, глава о попытке «переворота» стала главой XII[625]. Как в рассказе Малапарте, так и в передаче Эссад-Бея то, что произошло в Москве 7 ноября 1927 года, то есть троцкистские демонстрации во время празднования десятилетней годовщины революции, разогнанные силами правопорядка, предстают скорее как ловкий маневр, чем как бесславный конец неудавшегося «переворота». Упоминая об этих событиях, Эдвард Халлетт Карр ссылается единственно на рапорт начальника ГПУ Менжинского от 9 и 10 ноября 1927 года[626]. Менжинский, имя которого не раз встречается у Малапарте по ходу повествования, видимо, и является одним из его основных источников.

Но великие антагонисты, Троцкий и Сталин, оба по противоположным причинам, дали сокращенную версию событий: Сталин в коллективном, написанном под его руководством «Кратком курсе истории ВКП(б)»[627], а Троцкий в своей автобиографии[628]. Несомненно, Троцкий открещивался от славы путчиста. Поэтому он и дал резкую отповедь Малапарте в «Истории русской революции»[629], хотя безудержные восхваления его необычайных тактических способностей должны были ему льстить. (Малапарте ему, и только ему приписывал успех Октябрьской революции; знаменательно, с фактографической точки зрения, что рассказ Малапарте об октябре 1917-го совпадает, особенно в том, что касается выдающейся роли Троцкого, с рассказом самого Троцкого в автобиографии, вышедшей в июне 1930 года и в Германии, и во Франции, и в Италии)[630]. Естественно, что Сталин со своей стороны — его пересказ событий октября 1917 года есть чистая фальсификация — стремился представить оппозицию 1927 года кучкой безответственных авантюристов, утаить их подлинную силу и серьезную опасность, которая от них исходила. Наконец, Исаак Дойчер во втором томе своей трилогии о Троцком много говорит об агитации против Сталина, которую открыто вела оппозиция в те критические месяцы конца 1927 года (вряд ли возможно поверить, чтобы Троцкий сдался без борьбы)[631], но ему не были известны документы Менжинского, хотя они были опубликованы в том же самом году в «Вопросах истории» (6, 1959). Очевидно также, что, будучи предан своему герою, Дойчер решил игнорировать книгу Малапарте, хотя не мог не знать ее. Таким образом, эти события еще ждут своей подлинной исторической реконструкции.

 

С 1927 по 1940 год вокруг этого конфликта вращалась история не только партии, но и всего советского общества, не говоря уже о партиях, входящих в Коминтерн. Итальянцы, немцы и другие пережили тот же раскол, испытали на себе аналогичные методы.

Лион Фейхтвангер, выдающийся романист, еврей, бежавший в Соединенные Штаты, писал о «больших процессах» в Москве:

 

Большинство этих обвиняемых были, в первую очередь, конспираторами, революционерами; всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота — в этом было их призвание. Все, чего они достигли, они достигли вопреки предсказаниям «разумных», благодаря своему мужеству, оптимизму, любви к рискованным предприятиям. К тому же они верили в Троцкого, обладающего огромной силой внушения. Вместе со своим учителем они видели в «государстве Сталина» искаженный образ того, к чему они сами стремились, и свою высшую цель усматривали в том, чтобы внести в эти искажения свои коррективы[632].

 

Эта зарисовка, очень реалистичная и в то же время исполненная уважения, помогает понять и глубину разногласий, и непримиримый характер конфликта.

«Мы думали, — говорит Альчиде Де Гаспери в июле 1944-го, — что процессы сфальсифицированы, свидетельские показания вымышлены, признания исторгнуты под пыткой. Но объективные американские источники утверждают, что речь не идет о фальшивке, что саботажники были не вульгарными мошенниками, а конспираторами — идеалистами старой школы /.../, которые готовы были встретить смерть, лишь бы не приспосабливаться к тому, что для них было предательством первоначального коммунизма»[633]. Не столь знаменательно, что Де Гаспери говорит такие слова, как то, что источником информации явились Соединенные Штаты.

 

В 1933 году известный славист Этторе Ло Гатто в XVII томе «Итальянской энциклопедии» написал, что Максим Горький был «певцом пролетариата задолго до того, как в России установилась диктатура пролетариата». В энциклопедии, в которой Джентиле[634] хотел максимально воплотить интеллектуальный потенциал фашизма, понятие «пролетарской диктатуры» не могло получить позитивного освещения. Слова Ло Гатто, таким образом, на малом конкретном примере показывают более широкий и значительный феномен, то есть тот факт, что долгое время СССР вызывал противодействие именно потому, что был пролетарской диктатурой. В двадцатые и тридцатые годы именно такой (негативный) взгляд на СССР распространяла пропаганда, исходящая и от либеральных, и от фашистских правительств. (Возможно, итальянский фашизм в этом плане имел свою специфику, ибо присматривался особенно внимательно к советскому опыту.) После 1947 года отношения между СССР и Западом переходят во вторую фазу, и правительства, более или менее правомерно называющиеся «демократическими», отныне критикуют СССР за то, что он не является (вариант: больше не является) страной пролетарской власти, превратившись в арену деятельности новой олигархии. Такое представление повторяет, почти буквально, образ СССР, распространяемый троцкистами уже в двадцатых и тридцатых годах, когда расхожим был диагноз другого типа.

На эту смену понятий повлиял целый ряд факторов, которые в обобщенном виде можно было бы представить так:

а) изменения, произошедшие в советском обществе в послесталинскую эпоху: все более глубокая трансформация классовых отношений, в результате которых к власти приходит класс пара-собственников, формировавшийся внутри системы по мере того, как она отпускала поводья и ослабляла давление, ранее препятствовавшее образованию новых классов;

б) ожесточенная полемика «левого коммунизма» с советским компромиссным вариантом;

в) начиная с конца двадцатых годов полемика, рисующая СССР в «термидорианских» терминах, со стороны троцкистского Интернационала. Она нашла отклик в среде влиятельных интеллектуалов как в США, так и в Южной Америке;

г) разрыв с социалистическими партиями. Это произошло очень скоро. Уже в ходе Октябрьской революции и сразу после, с роспуском Учредительного собрания в начале 1918 года, европейский социализм, даже левого направления, заклеймил советский эксперимент как «элитарный» и «террористический»; как диктатуру над пролетариатом, а не пролетариата. В 1929-1930 годах раскол углубился, когда VI конгресс Интернационала провозгласил лозунг борьбы с «социал-фашизмом». «Народные фронты» (1936) привели к болезненной перестройке партий, а сами впоследствии заглохли и после Второй мировой войны окончательно исчезли с горизонта;

д) превращение всех этих критических выпадов в орудие идеологической борьбы: публицистика и пропагандистская машина использовала их для того, чтобы расстроить единство в рядах противника.

 

Для всякой значительной революции наступает момент, когда появляется целая лавина историографических трудов, стремящихся доказать, что она вовсе «не была революцией». Причин для такого умаления достаточно, но все их, наверное, можно разделить на две категории: 1) исследуемая революция не достигла своих целей, то есть ее вершители, придя к власти, проводили совсем не ту политику, во имя которой захватили власть; либо же 2) революция потерпела поражение, поскольку по истечении более или менее длительного периода попытки радикальных нововведений провалились и произошел возврат к предшествующему строю.

Нередко эти два диагноза переплетаются или накладываются один на другой. Например, относительно Французской революции имели распространение обе теории: революция, утвердившая — сбросив феодальные и клерикальные цепи и оковы — права на свободу, очень скоро принялась эту свободу ожесточенно истреблять, куда ожесточеннее, чем прошлый режим. Эта критика вызывала различные, часто пристрастные возражения; они в основном различались тем, имел ли в виду ученый, который их сформулировал, все развитие революции или только один из ее этапов. Например: до выборов в Конвент[635], или до Вальми[636], или до ареста короля[637], или до объявления жирондистов вне закона[638], и так далее революция следовала по правильному пути, а потом (начиная с одного из вышеприведенных событий или с какого-то еще) выродилась в свою противоположность.

Что же до умаления другого типа (это явление не было революцией, ибо в какой-то момент был восстановлен предшествующий строй), то и такой упрек, как всем известно, бросали в адрес Французской революции: ведь и в самом деле, после окончательного поражения Бонапарта наступил период полного восстановления ancien régime. Ясно, что и это по видимости объективное соображение легко разбить, если вспомнить, как быстро сбросила растущая буржуазная Франция ветхую кору так называемой «Реставрации». Если с такой «реставрации» начинается новая история с присущей только ей явной, оригинальной динамикой развития, очевидно, что стрелки часов истории вовсе не были переставлены с 14 июля 89-го года: так могло показаться только на первый взгляд. Следовательно, несмотря на слишком даже неприкрытый возврат к прошлому, революция — пусть уничтоженная, пусть посмертно оскорбляемая и осмеиваемая — изменила лицо и сущность как Франции, так и Европы. История, вершившаяся после, была другой, поскольку перед нею имело место это великое трагическое событие, которое уже из-за одного этого нельзя сводить к «поражению». Подобный вывод, сделал, однако, в книге «Прошлое одной иллюзии» (Париж, 1995) Франсуа Фюре, посвятив свой труд защите следующего тезиса: «русская революция закончилась ничем».

Напротив, эта революция, с точки зрения международных отношений, явилась началом возрождения России как великой державы после унижений, какие она претерпела от японцев, а потом от немцев, что, собственно, и привело к крушению империи; кроме того, именно она начала цепную реакцию (Венгрия, Германия, Китай и т. д.); то была первая революция, в которой «пролетарская» партия приняла на себя всю полноту власти, имея и силы, и намерение пользоваться ею в течение длительного периода и чрезвычайными средствами; это также и самый поразительный опыт освободительной борьбы в отсталых странах (так сказать, первая не эфемерная революция «третьего мира»). И в самом деле, она вызвала в «третьем мире» движение даже более широкое, чем то, родоначальником которого явился Ганди. А если мы на мгновение примем точку зрения правящих кругов великой державы (Германии), с которой Россия в то время вела войну, тогда Октябрьская революция покажется нам не чем иным, как крайней точкой распада царистской военной машины, полномасштабным мятежом, неожиданным стратегическим успехом: Германия давно добивалась его, и некоторое время всем казалось, что это определит перелом в ходе войны — известно, что высшее командование кайзера помогло Ленину (знаменитый поезд) в его революционной деятельности, поскольку Людендорф[639] и его люди считали ее весьма полезной для германской военной стратегии. Но если Людердорф полагал, что Ленин будет полезен для Германии, и отчасти так оно и вышло, то, бросив взгляд в прошлое, следует согласиться с тем, что Ленин оказался прозорливее Людендорфа: он лучше, чем его могущественный «собеседник», понял, что, пересекая Германию, пусть даже и в немецком поезде, он наносил удар тому же Людендорфу, поскольку победа большевиков в Петрограде, подрывая «внутренний фронт» в Германии, привела к тому, что через год над Рейхстагом взвилось красное знамя[640].

 

Воспринимая исторический процесс как непрерывный поток, мы можем лишь путем произвольного абстрагирования разбить его на периоды, и это заставляет учитывать, что бы ни говорили мистики «революционного разрыва», такое неоспоримое явление, как преемственность; усматривать, даже в случаях революционной ломки, наличие элементов последовательности в глубине процессов, пусть даже и находящихся в фазе ускорения. В таких случаях в первое время последовательность, образно говоря, прячется в тени и на передний план выступают элементы разрыва с прошлым. Это происходит не только благодаря волюнтаристской воспитательной деятельности («революционному воспитанию»), но и потому, что те же самые люди, которые впоследствии вернутся к обычному поведению и привычной ментальности, способны — в момент революционного взрыва — на время превзойти себя и принять образ действия, достойный того «нового человека», создать которого обещает каждая революция. Революция пользуется именно этими наивысшими моментами коллективной психологии, ведь они не длятся долго, а следовательно, к моменту отката нужно подготовить вторую линию обороны, траншею поближе к тылам. Это объясняет, например, преданность «делу» голодающих народных масс в России начала двадцатых по контрасту со скукой и скепсисом советской молодежи, тоскующей в семидесятые и восьмидесятые годы по западному обществу потребления. Последовательность, этот возвратный толчок к традиции находится, следовательно, внутри субъекта. Всегда существовала и существует «человеческая природа» — так называли ее и греческие историки, и Макиавелли, — и во всех исторических перипетиях она тверда, как гранит.

Но существует также и «коллективная» последовательность структур (материальных и ментальных): так, централизм французской монархии брезжит в самой сердцевине якобинской революции, что ясно увидел Токвиль; старая Россия Охранки и ссылок видится и в огне гражданской войны белых и красных, и в длительной фазе последующей диктатуры. А поскольку власть осуществляют люди, конкретные личности, конкретные образчики «человеческой природы», эти две последовательности в конце концов соединяются: те же самые чиновники, по убеждению или приспосабливаясь к обстоятельствам, приобретая более или менее поверхностный лоск, воплощают их а собственных персонах.

 

Культурная ограниченность русской революции, которая не могла не обернуться и ограниченностью практической, состоит в том, что ею руководили люди, глубоко убежденные в исключительности наступившей эпохи, сулящей скорый и неизбежный конец капитализму. Вся их деятельность проходит под знаком этого заблуждения; с такой точки зрения ее легко можно объяснить. И ведь имелись, в самый трагический, решающий период первого мирового конфликта — осенью 1917 года, когда, если не учитывать Америку, все без исключения воюющие великие державы были ввергнуты в отчаянный кризис, военный, социальный и нравственный, — имелись в этот момент, во многом уникальный в европейской истории, предпосылки для такого заключения. Отсюда и обострение напряженности (возврат к старым спорам 1914 года) в рабочих и социалистических движениях воюющих стран, и столкновение между теми, кто продолжал считать кризис существующего строя, потрясенного войной, серьезным, но не окончательным, и теми, кто, наоборот, полагал, будто пробил час эпохальных перемен.

Крушение центральноевропейских империй, падение стольких королей, явная неспособность правящих кругов «либеральной» Европы справиться с послевоенными проблемами — хотя те же самые круги с такой безответственной легкостью привели народы к мировой бойне — все указывало на необходимость принятия крайних, совершенно новых решений; заставляло видеть в пути, избранном Россией, единственный выход из кризиса, который уже не только коммунисты признавали эпохальным. Этим объясняется стремительное и повсеместное повышение престижа большевистской России и ее вождей, демонизированных, разумеется, правительствами «победивших» стран (теперь они боялись скорого распространения революции), но оцененных по достоинству широкими народными слоями и наиболее живой, мыслящей и пытливой частью социалистических партий, либо готовых к расколу на сторонников и противников советской власти, либо рассматривающих перспективу присоединения к новому Интернационалу, основанному Лениным (в Италии такое решение приняли максималисты под руководством Серрати[641]).

Другим признаком культурной ограниченности, имевшей прямые политические последствия, отразившиеся на судьбах русского Октября, был преимущественно, если не исключительно, европейский горизонт. Кроме (отчасти) Троцкого, изгнанника, какое-то время прожившего в Америке, люди, руководившие русской революцией, а значит, и мировым коммунистическим движением, не поняли того, что нам сегодня так ясно: великую северо-американскую державу — остававшуюся вне мирового конфликта до осени 1917-го, а после определившую победу англо-французского союза, — не только не затронули материальные лишения, вызванные разрушительной войной; ей, что еще более важно, по существу оказался чужд нравственный и социальный кризис, который в континентальной Европе определил быстрое распространение революции или по крайней мере ее ожиданий. Самая мощная и богатая капиталистическая страна в мире оказалась не затронута кризисом: как же могла революция, произошедшая в России, революция, которую ее творцы считали первым шагом к всемирному восстанию (и только при таком условии — полагали они — она могла добиться успеха), послужить детонатором окончательного крушения капитализма, если тот процветал в своем самом надежном оплоте, в эпицентре империи, фактически совпадавшей с целым полушарием? И этот оплот, взяв на вооружение интервентистскую политику Вильсона, выказал самый живой интерес к судьбам Европы, уже избавленной от перспективы длительной немецкой гегемонии.

В этих двух признаках ограниченности, которые нам легко уловить в свете известных нам событий (правда, и в ту эпоху их возможно было предугадать), и коренятся причины неудачи. Неудачи эксперимента, имевшего и героические, и трагические черты; неудачи, не помешавшей, конечно, тому, чтобы революция сама по себе — и государство, от нее произошедшее, — имели свое длительное развитие, свои преимущества и свои недостатки; чтобы она продолжала жить и действовать как исторический факт, как данность, как реальность — не важно, насколько далекая от своих первоначальных целей, от идеологических предвидений и надежд ее творцов.

 

Когда не подтвердилась гипотеза о том, что русская революция знаменовала собой начало «эры социализма в истории человечества» (эту гипотезу еще в начале пятидесятых годов выдвинул такой крупный историк, как Арнольд Тойнби, в своей работе «Мир и Запад», но после разоблачения Сталина его преемником она была полностью дискредитирована), стало постепенно набирать силу убеждение в том, что эта революция, как и всякая другая, имеет национальный характер и национальные корни. Из данного весьма значимого примера можно сделать вывод, что любая великая страна нуждается в своей революции; в событии такого масштаба часто проявляются универсальные характеристики или устремления, но в итоге начинается процесс преобразования или роста этой определенной национальной реальности, которая породила революцию, или, заимствовав идею, укоренила ее в себе.

Можно наблюдать, как универсальным идеологиям — от Реформации до «Декларации прав» 1789 года и до социализма — предстоит стать «национальными», чтобы укорениться и длиться в мировой истории в тесном переплетении с историями национальными. Знаменательно географическое распространение Реформации, которая укореняется в Германии, в Англии (где превращается в национальную церковь), в некоторых кантонах Швейцарии, но замирает во Франции, потому что там католицизм образовал «галликанскую» церковь (то есть, с определенными оговорками, национальную). В момент наибольшей опасности якобинская революция спасается, прибегая к идеологии «отчизны» (nation и patrie[642] — слова, мобилизующие сильное активное меньшинство на ее защиту; более действенные, чем république[643], понимаемая, впрочем, как синоним patrie).

И для русской революции этот процесс, уже заметный в формулировке «социализм в отдельно взятой стране», консолидируется с установлением планового хозяйства и с честью выдерживает проверку в войне 1941-1945" годов («Великой Отечественной», как ее называют и сегодня); эта Отечественная война показала внешнему миру, насколько глубоко проникли корни революции в национальную почву. Сталинский выбор (единственно реалистичный) в пользу России как таковой, державы среди других держав (что обязывает придерживаться определенной линии поведения) был настолько решительным, уверенным и бескомпромиссным, что, как мы имеем все основания думать, на горизонте этого политика перспективы Интернационала (окончательно распущенного во время войны, в мае 1943 года) уже растворились в тумане. То был практический урок истории, под фактами которой оказалась погребена форсированная идея, типичная для XIX века.

Так подтверждался, самым болезненным образом (в рядах коммунистов произошел раскол, свидетели которого до сих пор живы), ранее упомянутый исторический закон: во время революций любая идея становится в действительности лишь ингредиентом явления, не учитываемого в начале и определяющего в конце — внутреннего роста, новой роли в мировой политике, усиления или настоящего возрождения нации. В случае России показательно возвращение в сталинскую эпоху к русской традиции как таковой: от актуального прочтения «Войны и мира» до фильмов Эйзенштейна («Александр Невский», «Иван Грозный»). «Сдвиг» в национальном направлении с великой трезвостью заявлен самим Сталиным (не случайно это произошло сразу после победы над Троцким во время съезда): он решительно ставит на первое место, объявляет задачей революции уже не распространение ее идей вовне (поражения в Германии и в Китае оказались сокрушительными), а чисто внутреннее дело — избавить Россию от ее вековой отсталости. И аргументирует эту задачу, обращаясь к прецеденту, представленному Петром Первым[644]. Правда, добавляет, что, несмотря на доблестные усилия великого царя, ни один из старых классов не оказался на высоте задачи, и заключает: «Вековую отсталость нашей страны можно ликвидировать лишь на базе успешного социалистического строительства». Вот полный отрывок из его выступления перед ЦК ВКП(б) 14 ноября 1928 года:

 

Технико-экономическая отсталость нашей страны не нами выдумана. Эта отсталость есть вековая отсталость, переданная нам в наследство всей историей нашей страны. Она, эта отсталость, чувствовалась как зло и раньше, в период дореволюционный, и после, в период пореволюционный. Когда Петр Великий, имея дело с более развитыми странами на Западе, лихорадочно строил заводы и фабрики для снабжения армии и усиления обороны страны, то была своеобразная попытка выскочить из рамок отсталости. Вполне понятно, однако, что ни один из старых классов, ни феодальная аристократия, ни буржуазия, не мог разрешить задачу ликвидации отсталости нашей страны. Более того, эти классы не только не могли разрешить эту задачу, но они были неспособны даже поставить ее, эту задачу, в сколько-нибудь удовлетворительной форме. Вековую отсталость нашей страны можно ликвидировать лишь на базе успешного социалистического строительства[645].

 

Как раз это впоследствии и произошло: подъем России через такой социализм (государственный капитализм, социалистическое соревнование, плюс к тому, в самые жестокие годы, каторжный труд огромных масс «врагов народа»). Когда отсталость была «ликвидирована», и СССР превратился, пережив переходный период, в современную индустриальную державу, распалась рамка, внутри которой это «чудо» произошло («за двадцать лет была проделана работа двадцати поколений», — писал Дойчер)[646]; еще и потому, что напряжение, какого требовала подобная работа, не могло продержаться дольше, чем жизнь двух поколений. «Не случайно, — писал в 1932 году Артур Розенберг на финальных страницах своей «Истории большевизма», — с 1921 года Советская Россия неуклонно движется вперед, и в эти же самые годы коммунистический Интернационал без конца отступает». Не случайно также, скажем мы, слегка затронув тему, заслуживающую гораздо более внимательного изучения, что именно эта книга Розенберга привлекла внимание Джованни Джентиле и была переведена в его издательстве «Сансони» в 1933 году. Итальянский фашизм, беспощадно преследовавший итальянских коммунистов, проявлял как раз в те годы более чем «любопытствующее» внимание к уже сталинской России именно в связи с поворотом к национальному, который обозначил Сталин («по преимуществу практический темперамент», как о нем написано в «Итальянской энциклопедии», в статье без подписи, ему посвященной)[647]. Еще яснее подтверждает такое мнение фашистов отчет, который Итало Бальбо[648] представил о своей довольно успешной миссии в СССР; в нем, в частности, выделяется место, где Бальбо замечает, что «Интернационал», в то время государственный гимн СССР, поют «как гимн расы /.../, выражающий волю к власти, особенно присущую русской нации»[649].

Дойчер мечтал, сразу после смерти Сталина, что, стоит опасть «коросте» принудительной системы, как на волю вырвется «подлинный» социализм. Он не понимал, что пережитый опыт был не отступлением, а правилом; тем социализмом, который реализовал себя, таким, каким он вышел из всех вообразимых (гражданская война, идеологический раскол) и невообразимых (внешняя агрессия) испытаний именно потому, что отождествил себя с делом национального возрождения и тем самым утвердил свое право на существование. Именно поэтому он и не смог sic et simpliciter[650] пережить «исполнение» проекта. Страна, находящаяся в авангарде науки, проникнутая самой высокой массовой культурой, какую только знала история, не могла уже, словно несмышленое дитя, жить под опекой карикатурной брежневской автократии.

Сталин ясно видел, что его модель непригодна для экспорта на Запад, но еще более знаменательно то, что задним числом, спустя двадцать лет, он осознал, что революция была невозможна на Западе и в 1917 году. Это отмечает Димитров в своем «Дневнике», в записи от 7 ноября 1939 года[651]. Нашумевшие — в свое время — «национальные пути социализма» были, если подумать, прямым следствием из «социализма в отдельно взятой стране». Каждый мог, или даже должен был, попытаться отыскать свою дорогу.

Таким образом, особого внимания заслуживает связь между революциями и ведущими идеями тех эпох, когда эти революции происходили. Такой исторический экскурс помог бы понять, почему великие лидеры, взявшие на себя важную национальную роль, говорили на определенном языке, пробуждавшем активность масс в ту или иную эпоху; и почему со временем их непреходящее значение все более связывалось с их ролью национальных лидеров и все менее с идеями, которые они провозглашали. Оба фактора воплощались в них, переплетаясь и смешиваясь в разных пропорциях.

Нелегко прийти к какому-то заключению, но, возможно, не будет слишком рискованным утверждать, что «революции» оставляют в основном тот след, какой запечатлевается в национальной жизни (и в сопряженном с ней культурном ареале). Вот самая весомая причина того, что «реставрациям» никогда не удается стать, даже если на первый взгляд у них это получается, истинным возвратом ad pristinum[652].

Кажется почти бесчеловечным рассуждать об «аналитических ошибках» и «культурных ограниченностях», когда речь идет о событиях, в ходе которых каждая из таких «ошибок» могла принести страдания и смерть человеческим существам. Однако подобные соображения можно приложить не только к русской революции, но и к любому насильственному фактору изменения, а из подобных факторов и сплетается история, включая историю христианства.

В декабре 1815 года в Париже появилось монументальное двухтомное сочинение под названием «L’Europe tourmentée par la Révolution en France» [«Европа, жертва революции во Франции»], где предлагалось, в конце второго тома, нечто вроде «Черной книги», или «Tableau ou inventaire effrayant de la Révolution» [«Картина, или перечень ужасных деяний Революции»]. Черная книга разделена на периоды (Конвент, Директория, Консульство, Империя) и на рубрики (гильотина, внешние войны, войны Бонапарта и т. д.), а в конце приведен итог, неизвестно как подсчитанный, — 8 526 476 «morts par la Révolution», «жертв революции». Автором, скрывшимся под инициалами Л.П., явился бывший ультрареволюционер Луи-Мари Прюдом (1752-1830), который в те бурные годы считал, что своими прокламациями, развешанными по улицам Парижа, он заставляет трепетать монархов половины Европы. История повторяется: Куртуа[653] и его товарищи по «Черной книге» завербовали в свою команду немало «бывших». Мы не знаем, однако, бросили ли они, приступая к делу, взгляд на столь сходное во многих аспектах прошлое.

Нельзя требовать от людей, даже самых прозорливых, чтобы они сверхчеловеческим образом превзошли масштабы своего времени и присущие ему страсти. При отстраненном историографическом исследовании теряется ощущение «необходимости» — да простят мне этот детерминистский термин — событий подобной значимости. Если бы такие события можно было свести к беспочвенному, волюнтаристскому капризу кучки фанатиков, они бы скоро исчерпали себя. Поэтому мы позволим себе употребить ко многому обязывающее слово «необходимость». Роль историографии при описании и этой, и прочих ключевых тем вовсе не состоит в приукрашивании событий. Она не может не преследовать одну-единственную цель: чтобы в глубине времен не потерялось то, что мало-помалу тускнеет, отдаляясь от нас: возможность понять — как говорил Тревельян[654], — почему люди в данных обстоятельствах поступали именно так, а не иначе[655]. Вряд ли можно счесть серьезной позицию человека, который задним числом понимает все: она типична для вневременной легкости либерального мышления, чьи суждения вечно не поспевают за временем.

История всех революций учит нас, что всякий насильственный разлом рано или поздно срастается. И русская революция не является исключением.

 

ЭПИЛОГ

 

Термин «демократия» прожил три коротких века, причем на обочине политической мысли, в Древней Греции, с 500 до 200 года до н. э., а потом фактически исчез из Западного мира на очень длительный период и начал медленно возрождаться гораздо позже: Французская революция освятила его (по крайней мере, на той части Европы, которую англичане называют Континентом). На Британских островах он употреблялся в смысле скорее отрицательном до самого конца XIX века. Еще два века назад Кант писал в своей книге «Вечный мир» / «Zum ewigen Frieden», 1795/, что демократия — путь, ведущий к деспотизму. Исключительное внимание к собственной культуре, до сих пор характерное для Западного мира, является причиной того, что у нас нет серьезных исследований, посвященных другим формам понимания и проведения политики (в классическом смысле этого термина) в цивилизациях, отличных от нашей, и это часто заставляет нас решать ложную дилемму «демократия или диктатура».

Раймон Паниккар «Основания демократии»

 

Драматическое величие геродотовского диалога о формах правления состоит в том, что все аргументы, постепенно высказываемые его участниками, взаимно исключают друг друга. Исторически побеждает Дарий, а вместе с ним и монархическая гипотеза. Геродот это знает и подчеркивает. И мы узнаем это от него. Но с точки зрения аргументации победителей нет. Аргументы Отана против монархии в конце не опровергнуты, наоборот, Мегабиз подтверждает их правоту! Когда слово предоставляется Дарию, он приводит различные доводы в пользу монархии, но они большей частью носят эмпирический характер (самый сильный из них тот, что две другие системы рано или поздно выливаются в монархию); однако он не оспаривает по существу того, что сказал первый из собеседников (Отан) и подтвердил второй (Мегабиз): а именно, того, что монарх является потенциальным тираном. Нужно также отметить, что даже он, Дарий, поборник монархии, с самого начала признает, что все три режима «хороши в совершенном виде».

Таким образом, лишь один аргумент заставляет склониться в пользу монархии: а именно, подмеченный Дарием факт, что, вырождаясь, две другие системы рано или поздно приходят к монархическому решению. Весь спор вертится вокруг фактора «вырождения»: он по-разному проявляется в каждой из двух моделей и вместе с тем задает движение, определяет конституциональный «цикл» (вырождение одного приводит к установлению другого). То, что такое движение останавливается на монархии, подразумевается, но не доказывается Дарием.

В Афинах подобные споры, должно быть, нередко вспыхивали среди политической элиты: достаточно вспомнить диалоги, в которых Платон и Ксенофонт изображают Сократа, вступающего в дискуссию с различными собеседниками. Новым у Геродота является не рассматриваемый материал, но скорее — как уже было сказано — обескураживающий прием: перенести этот спор в Персию. В Афинах — особенно в военное время — существующая политическая система не обсуждалась публично: значит, по крайней мере с этой точки зрения перенесение диалога в Персию могло быть — для автора — более безопасным. Можно было, правда, устроить escamotage: поставить этот вопрос на театральной сцене (даже и там — с определенными предосторожностями). Еврипид это сделал по меньшей мере один раз, в «Просительницах» (трагедии, написанной, вероятно, после 424 г.), вставив туда странный спор между царем Тесеем, которого афинская патриотическая легенда считала основателем демократии, и фиванским герольдом, который идет на провокацию, бросая афинянину в лицо вопрос: «Кто здесь тиран?» Вопрос на самом деле означает (приблизительно): «кто здесь командует?»

Дискуссия, следующая за этим, — совершенный образец «диалога глухих»: Тесей расписывает прелести строя, при котором «правит народ»; герольд, никем не оспариваемый, поднимает проблему «некомпетентности» народной власти: такую ее критику Геродот вкладывает в уста и Мегабиза, и Дария. И у Еврипида в смысле аргументации в этом споре нет ни победителей, ни побежденных. Греческая, или, скорее, афинская мысль достигла более высокого уровня, осознав, что политические формы сами по себе мало что значат. Аристотель еще более последовательно утверждал необходимость доходить до сути вещей, когда отделил понятие демократии от понятия численного большинства.

 

Бабёф в своей газете часто использует формулировку «République une et démocratique»[656], в то время как обычная якобинская формулировка была — в том числе и в официальных документах — mne et indivisible»[657]. Слово «демократия» нечасто встречалось в политическом лексиконе Революции. Те люди охотнее говорили о «равенстве», «свободе», «республике», «родине», «доблести»; они называли «тираниями» все другие правительства и «амбициями» — политические методы противников. Они употребляли слово «диктатура» как синоним «тирании», не особенно разбираясь в историческом значении терминов. 25 сентября 1792 года Робеспьеру пришлось защищаться от обвинения в том, что он «установил диктатуру»[658]. А когда случился государственный переворот 9 термидора II года, заговорщикам удалось настроить Конвент против «тирана». Пожалуй, излишне напоминать, что слово «демократия» не встречается ни в американской конституции, ни в конституциях, которые последовательно принимались Первой французской республикой.

Токвиль назвал себя — в своем дневнике — поборником свободы и противником демократии[659]; в своей книге об Америке он описывает этот феномен — американскую «демократию» — не для того, чтобы ее превознести, а для того, чтобы, так сказать, приучить европейцев, принадлежащих к его кругу, к горестной неизбежности такого пути развития, который приводит к демократии. В Англии, по крайней мере до конца XIX века, это слово употребляется — вспомним Паниккара — «в смысле скорее отрицательном». Да и в Италии мыслитель и политический деятель, яркий выразитель (для некоторых до сих пор действительно яркий) либерального менталитета, — Бенедетто Кроче, — осторожно относился к этому слову и особенно к его употреблению in bonam partem[660]. Он хорошо понимал, что «демократия» — не политический строй, а такое отношение между классами, когда чаша весов склоняется в пользу «преобладания демоса», как сказал бы Аристотель. Знаменателен сдвиг, произошедший в результате жестокого, но поучительного опыта, каким явился фашизм: партия, которая в Италии до установления фашистского режима называлась «Народной партией», вновь появилась на свет под наименованием «Христианская демократия». Такое название, возникшее в пылу полемики с фашистским популизмом, несло в себе новые, богатые смыслы, более новые и богатые, чем название «républicain populaire»[661], принятое французской партией, гомологичной итальянской Христианской демократии. Но очень скоро «демократия» взяла на себя — как это было в двадцатые годы в Германии и в других местах — роль полемического оппонента «социализму» (или «коммунизму»), особенно во время утверждения «социалистических» режимов в Восточной Европе.

Это стало великим пропагандистским завоеванием для западного лагеря: шутка ли, полностью присвоить себе такое слово, невзирая на то, что все западные страны в действительности двигались семимильными шагами к ничем не сдерживаемому господству свободной торговли и уже нарастили государственный аппарат (а иногда рядом с ним и теневой), готовый на все ради борьбы с «коммунизмом». То, что все это можно было определить как «демократию», явилось для них даром с небес.

Такое недоразумение сильно исказило политический язык. Прав был Розенберг, когда в последней книге, которую он опубликовал в Германии перед тем, как покинуть ее, «Демократия и диктатура в «Государстве» Аристотеля», пояснял, что «демократия» не является синонимом «парламентарной системы», и что, по сути дела, Россия в первый год революции была «демократией», а современная ей Третья французская республика — «олигархией»[662]. И за век до этого такого же направления мысли придерживался мэтр либерального конституционализма Карл Венцеслав фон Роттек[663], когда в «Государственном лексиконе» отмечал, что, строго говоря, в конституционном государстве должна была бы править одна партия: демократическая[664].

Дело в том, что, поскольку демократия — не форма и не тип государственного устройства, она может присутствовать, или присутствовать лишь частично, или отсутствовать, или утверждаться вновь в условиях самых различных конституционно-политических форм.

В этом и состоит — если хорошенько вглядеться — глубинный смысл загадочного геродотовского диалога.

 

В конце концов — или при нынешнем порядке вещей — лучшей судьбы удостоилась «свобода». Она забивает демократию. Свобода, разумеется, не для всех, а для тех, кто в состязании выказал себя более «сильным» (будь то нации, регионы либо люди); свобода, которую защищал Бенжамен Констан в своей знаменательной хвалебной речи «богатству», «одолевающему любое правительство»; или свобода, добытая в бою, как ее понимают члены нью-йоркского неонацистского общества «Рыцари свободы»[665]. Иначе и быть не могло, ибо свобода имеет некое небезопасное свойство: она либо является тотальной — проявляется во всех сферах бытия, включая личностное поведение, — либо ее нет совсем; и всякий сдвиг в пользу менее «сильных» приведет к ограничению свободы всех остальных. В этом смысле отвечает истине вывод Леопарди о неразрывной, неизбежной связи между свободой и рабством. Леопарди считал, будто почерпнул эту мысль из трудов Ленге и Руссо, но на самом деле это его заслуга, вершина его философии. Ленге и Руссо до такого не договариваются. Эта мысль полностью подтвердилась только в настоящее время, после того как оказались тупиковыми пути, указанные Марксом, и провалились соответствующие эксперименты. Рабство, разумеется, распределено по всей поверхности Земли, умело рассредоточено и скрыто под бодрыми лозунгами СМИ. Вот что пишет Леопарди в своем «Зибальдоне»:

 

Философы и публицисты давно подметили, что истинная и совершенная свобода какого-то народа не может поддерживаться, даже не может существовать, не пользуясь внутренним рабством. (Так у Ленге, думаю, и у Руссо, в «Общественном договоре», кн. III, гл. 15, и у других. Можешь посмотреть также «Essay sur l’indifférence en matiére de religion» [«Очерк о безразличном отношении к вопросам религии» Ф.-Р. Ламенне], гл. X, место, где в примечании приводятся слова Руссо вместе с двумя строками автора). Из всего этого они заключают, что отмена свободы произошла от отмены рабства, и если сейчас нет нигде свободных народов, это потому, что больше нет рабов. Это утверждение, если вглядеться пристальнее, ложно, ибо свобода была утрачена по другим причинам, всем известным, о которых я упоминал сто раз. Гораздо вернее будет сказать, что отмена рабства произошла от отмены свободы, или, если угодно, то и другое произошло от одних и тех же причин, но только таким образом, что первая предшествовала второй, и по смыслу, и фактически. Вывод, повторяю, ложен, но принцип необходимости рабства именно для свободных народов неоспорим[666].

 

Возвращаясь к тому, с чего мы начинали, отметим, что доблестные страсбургские законодатели, старательно пишущие «европейскую конституцию», что-то вроде правил совместного проживания в привилегированном квартале мира, полагали, будто, извлекая на свет Перикла, произносящего эпитафию, они всего лишь выполняют риторическое упражнение, но, сами того не желая, попали в самую точку. Пресловутый Перикл в самом деле с некоторой опаской говорит о демократии и больше всего ценит свободу. Они прибегли — не зная того — к самому благородному тексту, какой только можно было найти, не для того, чтобы привести кусок поучительной риторики, а для того, чтобы сказать то, что действительно нужно было сказать. А именно, то, что победила свобода — в мире богатства — со всеми ужасными последствиями, какие принесла и еще принесет всем прочим эта победа. Демократия же осталась в других эпохах; о ней когда-нибудь задумаются, начав все сначала, другие люди. Может быть, уже не европейцы.

 

Послесловие

 

Эта книга, вышедшая в Англии (издательство «Блэкуэлл»), в Испании («Критика»), во Франции («Сей»), была отвергнута — несмотря на первоначальное одобрение — мюнхенским издательством «Бек». В оправдание такого серьезного решения было приведено три аргумента: 1) «the complete silence about the Gulag»; 2) «your description of the Hitler-Stalin Pact»; 3) «you put the Adenauer-government more or less on the same level as Franco’s dictatorship». — 1) полное молчание относительно ГУЛАГа; 2) ваше описание пакта между Гитлером и Сталиным; 3) то, что вы ставите правление Аденауэра примерно на ту же доску, что и диктатуру Франко. Пункты 1 и 2 определялись как «crucial point», основной пункт.

Привожу эти замечания по-английски, поскольку в таком виде мне их прислали в письме от 22 июля 2005 г. Когда полемика по этому поводу разгорелась в немецких, итальянских, испанских, греческих, швейцарских, североамериканских газетах, замечание № 2 приобрело следующую форму: «Canfora spricht etwa davon, dafi es ein Mythos sei, dafi mit dem Hitler-Stalin-Pakt die Teilung Polens vor-bereitet worden ist» (интервью Детлефа Фелкена, главного редактора (Cheflector) издательства «Бек», газете «Frankfurter Allgemeine Zeitung» от 16 ноября 2005 г., с. 35). Это означает: «В сущности, Канфора утверждает, будто тот факт, что раздел Польши последовал за пактом между Гитлером и Сталиным, является не более чем мифом».

Любопытно, и вместе с тем, наверное, симптоматично, что эта грубая выдумка (я никогда не писал подобной ерунды!) не была сообщена непосредственно мне, а запущена через газеты. Мы еще вернемся к этому вопросу. Пока достаточно сказать, что неверный перевод («den Mythos einer Auf-teilung Polens zu konstruieren» вместо «было нетрудно создать миф о Польше, «разделенной» между Гитлером и Сталиным» /с. 252/) лежит в основе этой надуманной претензии. Помимо всего прочего, вся страница, в которую входит данная фраза, посвящена именно тому факту, что Польша подверглась разделу, а также «сокрушительному» удару, какой нанес коммунистическому движению и европейскому антифашизму «пакт» 1939 года[667].

Прежде чем продолжать, укажем еще на одно знаменательное явление. В 1993 году появилась очередная книга серии «Становление Европы»: Чарльз Тилли «Европейские революции (1492-1992)» с обычным предисловием Жака Ле Гоффа; ее выпустили практически одновременно все издательства — участники проекта. В указанной книге на страницах с 301 по 320 приведена краткая история СССР начиная с Октябрьской революции. Так вот, в данной главе не только не встречается ни разу слово ГУЛАГ (или соответствующее понятие), но единственным упоминанием о сталинских репрессиях является следующая фраза: «В тридцатые годы система консолидировалась / .../ И все же чистки 1937 и 1938 гг. обнаружили насильственный характер этой консолидации» (с. 309). На той же странице читаем: «При Сталине Советский Союз сформировался как удивительно слаженное многосоставное целое». И немного ранее: «Сталин осуществил нечто вроде революции сверху, при первых проблесках революционной ситуации — то есть намечающегося раскола в советских структурах» (абсолютно то же самое утверждаю и я на с. 351-352 данной книги). Что же до раздела Польши, Тилли рассматривает его в связи с «политическими разногласиями между Советским Союзом и новыми независимыми государствами, образованными у его северо-западных границ» (с. 308). Следующая за только что процитированной фраза звучит так: «Оккупация Советским Союзом половины Польши (1939), поражение Финляндии в русско-финской войне (19391940) и последующее урегулирование отношений между двумя странами, а также вступление в военные альянсы, за которыми последовало присоединение к СССР Латвии, Литвы и Эстонии, привело к коренным изменениям в этих государствах» (с. 309). Наконец, чудом эвфемизма представляется оборот, описывающий послевоенную историю Восточной Европы: «Особое значение имело использование советских войск для подавления диссидентских движений в Венгрии, Чехословакии и Польше»[668] (с. 311).

Эта книга была безо всяких проблем опубликована издательством «Бек», одним из участников серии «Становление Европы», сразу после английского и итальянского изданий, в том же 1993 году, под названием «Europàische Revolutionen». И переиздана точно в том же виде в 1999-м. На суперобложке значится: «Revolutionen sind die Locomotiven der Geschichte (Marx)» [«Революции — локомотивы истории» (Маркс)]».

Из сказанного со всей очевидностью следует, что яростное неприятие моей книги имеет под собой какие-то другие основания. Тем более что мои суждения о фактах, таким образом представленных у Тилли, носят не столь олимпийский характер. Приведу пример. На заключительных страницах книги, предваряющих Эпилог, я писал, имея в виду историю СССР: «Кажется почти бесчеловечным рассуждать об «аналитических ошибках» и «культурных ограниченностях», когда речь идет о событиях, в ходе которых каждая из таких «ошибок» могла принести страдания и смерть человеческим существам» (с. 368). И добавлял, что подобные соображения можно приложить «к любому насильственному фактору изменения», из которых «сплетается история, включая историю христианства».

Невероятно, но меня обвинили в том, что я будто бы ловко выкрутился, к месту упомянув «отсталость». Д-р Фел-кен писал в «Corriere della Sera» от 18 ноября 2005 г., что я употребляю «терминологию, которая оскорбляет убитых женщин, мужчин и детей, объясняя жертвы отсталостью»!

За несколько страниц до этого (с. 351), в той же самой главе, я с восхищением вспоминал предвидение Бенедетто Кроче: в конце своей «Истории Европы» (1932) философ утверждал — по поводу СССР и его лидеров, — что рано или поздно «революционеры сами разрушат то, что создали»[669]. На той же странице Кроче, истинный историк, также написал: «Этим мы ни в коей мере не умаляем ни необходимости, следуя которой, русские революционеры были вынуждены избрать такой, а не иной путь, ни величия того труда, который они предприняли в сложившихся условиях и довели до конца». Я опустил эти слова (во многом отдающие должное советскому опыту), ибо, коль скоро этот опыт уже завершился, было гораздо важнее заострить внимание на прозорливости историка, чем упомянуть Кроче в числе тех, кто, пусть и находясь в противоположном лагере, имел мужество подойти к этому важнейшему историческому событию с пониманием, а не только с отвращением.

Основная идея, высказанная Кроче на этих страницах, относящихся к далекому 1932 году, состоит в том, что «коммунизм, который, как говорят, воплотился в реальность и явил себя в России, вовсе не коммунизм» (с. 356), а специфический этап истории России: раз этот этап закончился, необходимо подвести итоги, ступая по зыбкой почве соответствий между словами и вещами.

Такой вывод — в целом он совпадает с выводом Артура Розенберга в его «Истории большевизма», книге, вышедшей в том же самом году, — давно кажется мне наиболее приемлемым и близким к истине. Поэтому им и завершается последняя глава книги, не зря носящая название «Это и была «Новая история»?». Я, конечно же, отсылаю читателя к «Кампании во Франции» Гете, к его суждению очевидца о битве при Вальми, которое открывает главу (с. 348) вместе с мучительным вопросом, который Симона Вейль задает Троцкому: пророчество Гете тем самым оказывается поколебленным, ставится под вопрос. Ведь надо иметь в виду, и этим завершается глава, что «революции», эти ускорители истории, эти ее «локомотивы», в конечном итоге поглощаются и преображаются национальной историей, национальной спецификой, коренным образом меняя свое первоначальное значение. Вывод представляет собой апорию[670], но все же зиждется на твердом убеждении в том, что нигде и никогда не бывает полного возврата ad pristinum. Когда радикальный переворот и фактура национальной истории встречаются, сталкиваются, переплетаются в конце приведенного в движение процесса — еще до того, как образ революции, представляющей саму себя, разрушится окончательно, — рождается нечто небывалое и непредвиденное: плод «истории», которая никогда не возвращается к отправной точке, уже почти ничем не похожий на «революцию», зачавшую его.

Такой взгляд на предмет исследования может показаться убедительным или нет, но — это очевидно — он весьма далек от апологетического. Поэтому уже не изумление, но тошноту (в том смысле, какой выражает греческое слово βδελυρω) вызывают у меня нападки, предметом которых я стал (хотя, разумеется, я отдаю себе отчет в том, что мир несколько больше Баварии). Была развязана кампания в печати («Suddeutsche Zeitung», «Die Zeit», «Neue Zurcher Zeitung», «Die Welt», и с запозданием в несколько дней «Wall Street Journal»), перепевающая в основном следующие мотивы: мою книгу нельзя публиковать, ибо автор ее замалчивает преступления Сталина; отрицает, будто имел место раздел Польши (sic!) и рассуждает о СССР и Сталине в духе «публицистики отошедшей в небытие Восточной Германии». Меня обвиняют также в том, что в моей книге, в главе 12 («Европейская гражданская война») восхваляется пакт Молотова-Риббентропа. Между тем в данной главе я неоднократно и совершенно недвусмысленно повторяю (полемизируя с искаженным толкованием событий, к какому прибегала советская сторона с июня 1941 года), что «это было стратегическое решение, а не тактический ход» (с. 251); что последствия его были «сокрушительными»; что Анджело Таска первым серьезно исследовал этот вопрос; что Молотов, выступая на заседании Верховного Совета (31 августа 1939), дошел до того, что заговорил об «идиотическом антифашизме» (с. 253).

В комичном виде, как всегда, предстали толпы полузнаек, которые, в глаза не видев того, что в книге действительно написано, бросились рассуждать, основываясь на измышлениях, пущенных в оборот. Венцом этой сюрреалистической симфонии стало выступление одного автора, который предложил «подвергнуть систематической проверке» все мои сочинения и выявить наконец, целиком и полностью, все отклонения, ошибки, умолчания, огрехи («Corriere della Sera», 24 ноября 2005 г. с. 41).

 

По поводу всех этих событий возникает по меньшей мере два вопроса: 1) так ли история СССР и тех европейских стран, которые вошли в его орбиту после 1945 года, важна для книги, посвященной бытованию демократии в Европе; 2) как издательство, обладающее некоторым престижем, в чем не откажешь компании «Бек», могло «дойти до такого», говоря словами Джакомо Леопарди.

Отвечая на первый вопрос, мы имеем под ногами более-менее твердую почву. Когда Жак Ле Гофф, составитель серии «Становление Европы», прочтя мою предыдущую книжицу, тоже изданную в «Латерца», под названием «Критика демократической риторики»[671], неоднократно и со всей ответственностью просил меня написать этот том, он дал мне совет — совершенно справедливый — рассмотреть в нем не только Западную Европу, но и другую половину континента, которой часто пренебрегают вовсе или говорят о ней обобщенно. Его доводы убедили меня. Мне как историку показалось необходимым не только рассказать, как, начиная с 1789 года, через якобинский эксперимент, бонапартистскую авантюру, появление либеральных олигархий, мало-помалу, путем противостояний и революций, на Западе утвердилась парламентско-представительная модель; описать кризис этой модели на рубеже XIX и XX веков (до «самоубийства» либералов, все более и более подпадавших под обаяние фашизма); но и, копнув поглубже и не впадая в пропаганду, показать, как в разгар кризиса либеральных режимов, объятых бурей «Великой войны», большевики выдвинули неоякобинскую гипотезу, а затем последовательно отрекались от самой ее сути, — вплоть до Эпилога, о чем я сказал ранее. Мне показалось также необходимым рассмотреть, как уже в масштабе всей планеты, соответствующем возрастающей «унификации» человечества, неоякобинцы-большевики после победы над Гитлером поддались искушению пойти путем, уже разведанным в свое время французскими революционерами, то есть путем экспорта собственной модели в страны-«сателлиты», что вызвало в последних — как и в Европе, завоеванной Наполеоном, — отторжение, оказавшееся в конце концов неодолимым.

Но, хотя при изложении такого рода необходимо все время обращаться к фактам, очевидно, что оно не может превратиться в сплошное (или полное) изложение фактов. Тип письма, — советовал мне Ле Гофф, — должен быть «очерковым», не «исследовательским». Я, несомненно, последовал этому совету.

В свете вышесказанного глупость тех, кто громко вопрошает, почему нигде на страницах моей книги не говорится о «рвах Катыни», становится очевидной. Интересно, почему бы им не потребовать абзаца о массовых захоронениях в заброшенных шахтах или о расстреле в Порцузе[672]; но, похоже, редакторов «Бека» не интересуют массовые захоронения. Но итальянские-то критики, ополчившиеся на меня, могли бы на этом настоять! Может быть, поставить мне в вину преступное замалчивание английской бомбардировки Дрездена или усмирения французами Алжира, которое стоило жизни 700 тысячам человек; ведь к тому и другому апеллировал, весьма жестко, Бернар-Анри Леви («Corriere della Sera», 7 декабря 2005 г., с. 44), резко полемизируя с последней законодательной инициативой французов (закон № 158 от 23 февраля 2005 г.)[673], которая гласит; «Les programmes scolaires reconnaisent en particulier le role positif de la presence franchise outremer, notamment en Afrique du Nord, et accordent à l’histoire et aux sacrifices des combattants de Гагтёе franchise issus de ses territoires la place eminente à Iaquelle ils ont droit»[674]. (Фашисты тоже обосновывали нападение на Эфиопию тем, что эта страна изнывала под гнетом рабства и мракобесия — что, конечно, имело место, — а потом набирали в армию «аскари», чтобы показать, как Итальянская Африка, освобожденная, поставляет бойцов для итальянской «родины».)

Не распространялся я и об ужасающих цифрах работорговли, цифрах, которые заставили бывшего президента Клинтона «просить прощения», как Войтыла просил прощения за всех замученных инквизицией.

Короче говоря, замечания, которые, в перспективе[675] «общей» истории Европы XVIII-XX веков, я мог бы сделать самому себе за то, что оставил в тени преступления «великих демократий», возможно, были бы куда строже, чем те, что получены из Баварии. Я, конечно, обрисовал вкратце тернистый путь, какой пришлось пройти в парламентах культурной, цивилизованной Европы идеям аболиционистов. Я вспомнил о том, как якобинский Конвент отменил рабство в колониях (февраль 1794); как Бонапарт восстановил это постыдное явление[676]; как в конце концов принцип свободы и равенства одержал победу в новой французской Палате 1848 года. Но я не мог предвидеть, что через несколько месяцев после выхода в свет моей книги в большой французской печати поднимется дискуссия, в ходе которой Бонапарт — частично, по крайней мере — будет «оправдан»: ведь даже Джефферсон, славный президент США, был «рабовладельцем» (Э. Леруа Ладюри в «Le Figaro» 3 декабря 2005 г.).

Теперь перейдем ко второму вопросу: что же на самом деле вызвало неудовольствие в Баварии, поскольку «обвинения» относительно Сталина, ГУЛАГа и т. д. не имеют подсобой оснований? (Учитывая также «прецедент» книги Тилли, которую «Бек» опубликовал не дрогнув.)

Речь идет о главе 14: «Холодная война и отступление демократии». В данной главе я высказал взгляды, по правде говоря, отнюдь не оригинальные: что «холодная война» явилась серьезным фактором отступления демократии не только на Востоке, но и на Западе. Примером тому, как известно, послужило «возвращение» бывших нацистов во властные структуры едва родившейся Федеративной Германии. Все это происходило при активной поддержке Соединенных Штатов, особенно когда (1952) государственным секретарем США стал брат Аллена Даллеса, Джон Фостер Даллес. Я припомнил отказ ФРГ официально заявить — чего требовала Чехословацкая республика — о том, что Мюнхенский пакт, заключенный в сентябре 1938 года, утратил силу; также отказ, столь же упорный и внушавший еще большую тревогу политикам, признать границу по Одеру-Нейссе; упомянул я и о том, как немецкая коммунистическая партия была объявлена вне закона; и, наконец, осветил щекотливые «казусы» Зеебома и Глобке.

Сдержанный критик Рудольф Лилл — один из немногих, кто не требовал от меня регулярных припадков бешенства по поводу цинизма Сталина, — указал мне на то, что Аденауэр был вынужден принять в свою команду бывшего нациста, не раскаявшегося и помышляющего о реванше, такого, как Зеебом: иначе он не мог рассчитывать на поддержку крайне правых в парламенте. (Зеебом был лидером Немецкой партии (Deutsche Partei) до 1960 г., потом перешел в ХДС, партию Аденауэра, не переставая выступать в защиту Мюнхенского пакта)[677]. Я долго раздумывал над замечанием Лилла и пришел к выводу, что его интерпретация совершенно согласуется с тем, что написал я (в самом деле, кто бы усомнился в антинацизме Аденауэра uti singulus[678]?). Тогда почему же Лилл полагал, будто он критикует, если на самом деле он подтвердил написанное мною? Вот как я это объясняю: зачастую вместо того чтобы судить о книге (мысли и пр.), люди дискутируют о том, что написано в газетах по поводу этой книги (мысли и пр.). Так, кружась в этой неистовой «кадрили», они, в конце концов, обсуждают то, чего нет, даже не пытаясь выяснить, что же там есть на самом деле. Предельный случай — обвинение, высказанное по баварской «шпаргалке», будто я написал, что в августе 1939 года не было раздела Польши, в то время, как я долго распространялся о «сокрушительных» последствиях (с. 251-253) означенного раздела!

Но вернемся к истинам, которых нельзя касаться. Говоря о «неудобной» эпохе в послевоенной немецкой истории (обо всех ее перипетиях можно осведомиться в фундаментальном труде Энцо Коллотти «История двух Германий 1945-1968», «Эйнауди», Турин, 1968), я отметил, что США, особенно в те восемь лет, когда у власти был Эйзенхауэр, с равной снисходительностью относились как к франкизму (в обмен на военные базы, которые предоставил Франко), так и к «возвращению» бывших нацистов в Германию. Факт поразительный, особенно если вспомнить ту оправданную суровость, с какой США производили антинацистскую чистку в оккупированной Германии.

Это (очевидное) наблюдение вызвало к жизни пункт № 3, процитированный в начале: «you put the Adenauer-government more or less on the same level as Franco’s dictatorship». А ведь я даже не упомянул о казусе Гелена. Рейнхардт Гелен, генерал СС, руководивший «советской секцией» в нацистских шпионских структурах, был завербован Алленом Даллесом еще до окончания войны. Вначале он был magna pars[679] в спецслужбах ФРГ (Bundesnachrichtendienst), затем перешел непосредственно в ЦРУ Статьи, обличавшие «дело» Гелена, были опубликованы в лондонской «Daily Express» 17 марта 1952 г., в цюрихской «Weltwoche» 6 августа 1954 г., в штутгартской «Christ und Welt» 19 августа 1954 г. и так далее. Поразительно, что имя Гелена не упоминается ни разу на 545 набранных убористым шрифтом страницах книги Детлефа Фелкена под названием «Dulles und Deutschland.

 

Die amerikanische Deutschlandpolitik 1953-1959» [«Даллес и Германия. Американская политика в Германии, 19531959»] (Bouvier-Verlag, Bonn-Berlin 1993).

Не забудем и вклад Симона Визенталя, его замечательной книги «The Murderers Among Us» [«Убийцы среди нас»] (1967, в том же году переведена на итальянский в издательстве «Гарзанти»), в разоблачение пособнической роли, какую сыграло среднее звено властных структур ФРГ в деятельности «ОДЕССы» (организации, защищающей бывших эсесовцев: «Organisation der ehemaligen SS-Angehòrigen»)[680]: без пособничества властей эта деятельность вряд ли была бы возможна.

 

Думая оскорбить меня, редактор «Suddeutsche Zeitung» сравнил мою работу с трудом Эдварда Халлетта Карра по истории СССР Карра он обвиняет в том, что этот ученый «неуемно приукрашивает политику Сталина» и считает, что английское правительство проявило особое великодушие и широту взглядов, раз во время Второй мировой войны «Карр имел возможность писать в лондонской «Times», да еще и занимал кафедру»[681].

Если оставить в стороне лестный характер подобного сравнения (никогда не следует поддаваться тщеславию), в основе столь оригинального хода лежит, увы, явное невежество. Почти очевидно, что наш редактор понятия не имел, кто такой Карр, какую огромную предварительную работу он проделал, чтобы довести до конца свой труд о первых двенадцати годах существования СССР. Карр никогда не исповедовал никакой идеологии (марксистской либо какой-то еще). Ему повезло — как дипломат, он в двадцатые годы долгое время работал в Латвии, потому и попытался описать государственную историю новой формации, возникшей на обломках царской империи. В политических взглядах Карр всегда был либералом и как таковой достиг поста заместителя главного редактора «Times». Его сближение с «левыми» (позиция либерала-диссидента) относится к более позднему времени, к 1942 году, когда СССР уже присоединился к союзникам. В 1953 году он высказался по поводу первых томов своего труда: «Я не ставил себе целью написать историю событий (это уже делали многие другие авторы): меня интересовал политический, общественный и экономический строй, выросший из этих событий». Историку позволено самому избирать себе тему, рассматривать под определенным углом объект своего исследования. А значит — если вернуться к примеру, с которого мы начали, — трактовать историю «моделей демократии» в современной Европе без того, чтобы каждый раз пересказывать общую историю Европы (если допустить, что можно без существенных опущений и перекраиваний написать некую историю Европы, вне связи — на самом деле, очень тесной — с остальной частью планеты).

Но если говорят: «ты пишешь, как Карр», намереваясь уничтожить оппонента, данный факт свидетельствует лишь о том, до какого уровня интеллектуальной деградации мы дошли.

 

Когда несколько месяцев назад в издательстве «Галлимар» вышло исследование Оливье Петре о traites négrières[682], среди многих благоприятных отзывов не замедлили появиться и такие, в которых автора упрекали в том, что он недостаточно высказал свое возмущение по поводу самого феномена рабства. Но, может быть, он должен был «в каждой фразе своей работы давать волю все новым и новым припадкам гнева?» — с вполне оправданной иронией задается вопросом Леруа Ладюри[683].

В 1882-1883 годах Джозуэ Кардуччи опубликовал, как всем известно, цикл из двенадцати сонетов под названием «Qa ira»: страстный, явно идущий вразрез с общепринятыми тогда в Италии взглядами очерк Французской революции, взятой в решающие моменты сентябрьской (1792) резни и победоносной битвы при Вальми. Вся умеренная, процерковная печать восстала. Кардуччи клеймили как «террориста» (то есть апологета робеспьеровского Террора); как защитника кровавого Марата; особенно же ставилось ему в вину — например, в статьях Руджеро Бонги — то, как невозмутимо поведал он (в сонете VIII) о жестокой казни принцессы Ламбаль. Кардуччи был весьма смущен и задет этими нападками. Некий М.Т. (Кардуччи полагал, что то был депутат Марко Табарини) негодовал в «Rassegna italiana»: «Не позабыт, — вещал М.Т., — даже Марат с его всегдашним болезненным пристрастием к крови» (имеется в виду VI сонет: «Марат видит в воздухе темные стаи // Людей с торчащими из груди кинжалами, //И там, где они пролетают, идет кровавый дождь»). «Но можно ли сказать по совести и в здравом уме, — ярился М.Т., — что каким-то образом послужило делу защиты / читай, Республики, окруженной войсками Коалиции[684]/ это ненасытное чудовище, неустанно отправляющее жертвы свои на гильотину?»

Кардуччи отвечал: «Я переложил в стихи то, что фактически свершалось в сентябре 92-го года. Фактические свершения сводились к двум: защита родины, вдохновленная славными традициями и героическим духом французского народа; и резня, направляемая страхом и осуществляемая с тем лихорадочным фанатизмом, зловещей легкостью и жестоким легкомыслием, какие у кельтов в крови /sic/». Достойная защита, если не считать экстравагантного «расистского» выпада. За несколько лет до того, в другом своем сочинении, посвященном годовщине Вальми, Кардуччи много говорил о Марате, представляя его одним из тех, кто более других чувствует, пропускает через себя многовековые страдания народа, «позор двадцати веков»; поэтому, не забывая о мере, он пытался синтезировать этот монументальный образ, от которого нельзя так просто отмахнуться: «Опыт ненависти и боли // Отяжелил ему сердце и растворил чувства: // Он, словно пес, чуял измену и т. д.». Разумеется, тот, кто радостно сбрасывает с себя ужасный груз истории (или высокомерно иронизирует над «филологией металлургов»), не может избежать сарказма, с которым Троцкий отвечает Симоне Вейль: «Вы из Армии Спасения?». Но добряк Кардуччи, безобидный застольный якобинец, задетый велеречивой критикой Бонги, который чуть ли не приписывал ему соучастие в убийстве злополучной принцессы, с совершенно законным сарказмом вопрошал, не должен ли он написать «сонетишко, полный обычной ругани, радующий школьных учителей и добропорядочных журналистов», например, с жуткой заключительной строкой, адресованной непосредственному исполнителю казни: «О подлый, подлый, подлый, подлый!»[685]. Короче говоря, тот же отказ от «припадков гнева» в каждой фразе, о котором говорил Леруа Ладюри.

Подобное небрежение и Фукидиду поставил в вину прилежный, но недалекий критик Дионисий Галикарнасский[686], желая видеть у историка яркое, патетическое описание каждой осады, каждого города, который афиняне предали огню и мечу во время свирепой Пелопоннесской войны («О Фукидиде», главы 15-16). А поскольку в свое время Фукидид не предавался столь бессмысленным словесным ухищрениям, Дионисий, не имея возможности сквозь века заставить его замолчать или же лишить звания образцового политического историографа, закончил свой очерк утверждением, что, вообще-то говоря, Фукидид попросту не владел пером. Любопытно, до чего живуча подобная критика, не заглохшая за столетия.

 

Истинная проблема критиков подобного рода, не столько злополучного Дионисия, сколько разных Бонги прошлых и нынешних времен, состоит в том, что сочувствие их простирается в одном-единственном направлении. В их системе ценностей имеется мир, деяния которого никак не могут быть занесены в какие бы то ни было «черные книги»: этот мир Пий XII[687], Джон Фостер Даллес и Франсиско Франко называли «свободным миром». Темные стороны свободного мира скрываются различными способами, например, того, кто говорит о них, награждают определениями разного рода («апологет третьего мира» — самое частотное из них, хотя оно практически ничего не значит[688]). Какую же лазейку находит эта безупречная совесть, эта мораль переменного тока? А такую, что в случае «свободного мира» вся грязная работа делается вдали от дома; в Чили, Индонезии, Конго, Центральной Америке, Аргентине, Анголе и так далее, и почти всегда «третьими лицами». Если бы перед нами возникла проблема — многие мои критики все сводят именно к ней — установить, какой режим является наиболее криминогенным, эти характерные черты и следовало бы поставить в центр дискуссии. Было бы неплохо в таком случае припомнить, что Международным уголовным трибуналом Генри Киссинджеру предъявлено обвинение, до сих пор не снятое, за то, что он совершил, и что с его подачи было совершено в Чили; это обвинение документально подтвердил Кристофер Хитченс в книге «The Trial of Henry Kissinger» (2001) [«Суд над Генри Киссинджером»][689]. Очевидно и то, что произвольный подсчет жертв время от времени дает осечку, как это случилось и с Робертом Конквестом («Цена коммунизма: человеческие жертвы»), точнее, с данными «Черной книги коммунизма» (число жертв от издания к изданию уменьшается от 100 до 80 миллионов и еще ниже, ускользая за пределы какой-либо серьезной критики)[690].

Но ведь тема этой книги, если оставить в покое критиков со счетами в руках, совершенно другая. Она состоит в исследовании многовековых попыток, без конца повторяющихся, не похожих одна на другую ни методами, ни предпосылками, воплотить в жизнь — на Европейском континенте, где проблема впервые была поставлена — «народовластие» (то есть демократию). И в то же время — в исследовании поправок и противоядий, призванных ей противостоять: от стратагем античных олигархов до действенного средства, имеющего давнюю традицию и отличающегося исключительной живучестью: мы обычно называем его «смешанной системой». А также, что неизбежно, — в исследовании феномена, ключевого для любого общества и любой государственно-политической модели: непрекращающегося порождения правящей элиты, которая тем быстрее и эффективнее завоевывает позиции, чем более «демократической» (!) признается природа ее власти. Этот закон почитается «железным»; его интуитивно понимал — задолго до современных исследователей «элит» — великий эмпирик Бонапарт (он заметил в одном из отрывков, опубликованных посмертно, что «аристократия образуется даже в рабочих мастерских»).

Такой итог у кого-то может вызвать недовольство, а у кого-то — радость. Больше всего он обрадует олигархов, которые, однако, в нашем мире предпочитают находиться за кулисами, предоставляя парламентской машине (она часто вращается вхолостую) все сценическое пространство: пусть все убедятся, что речь-таки идет о «демократии». Даже когда человек, заправляющий экономикой, заявляет грубо, и имея на то все основания, что для него важен «выбор рынка, не избирателей».

 

Крупный итальянский исследователь социализма Массимо Л. Сальвадори, уделив благосклонное внимание этой моей работе, весьма проницательно заметил: «Он / = автор настоящей книги/ не может не осознавать того огромного значения, какое приобрел крах коммунизма[691]. Тем более что для него это — крушение тех сил, которые в наш век шли в первых рядах борцов за демократию»[692].

Сальвадори верно понял смысл этой работы. И правильно расставил акценты, выделив центральную проблему: «жесткие реплики» истории не могут помешать историографу обнаружить отправной пункт. Это верно для христианских церквей в их соотношении с Нагорной проповедью; верно и для «реального» социализма в его соотношении с социализмом чаемым; верно и для самого желанного из идеалов, либерального, который, тем не менее, более других опровергается фактами, если перейти от слов к делам; верно и для демократии (в смысле «народовластия»), которая никогда не существовала (разве только в качестве движущей идеи), как учил — и своих последователей, и критиков — Гаэтано Моска.

Писать ее историю вовсе не означает облачаться в мантию адвоката и тем более судьи. Это означает воспринимать факты как они есть, вне пристрастного и переменчивого представления о них. Иначе нам нечего будет ответить на коварный вопрос, который Вольтер задал историкам: «en quoi etes vous utile au public?»[693].

Я закончил эту книгу гипотезой, которая могла бы обернуться пророчеством: демократия может снова воспрянуть, возродиться: эту идею воплотят другие люди, «может быть, уже не европейцы». Однако сегодня перед нами разворачивается широкомасштабное явление, охватывающее «другие миры»; нам трудно было предвидеть его несколько лет назад: попытки внедрить manu militari в далекие от нас и неподатливые регионы «западную модель демократии».

На сегодняшний день результаты плачевны, если подумать хотя бы о способах проведения и о заранее предрешенных результатах недавних выборов в Ираке, которые так шокировали и правых, и левых (левых, наверное, больше, чем правых). Но вот что любопытно и что указывает на весьма скромную долю личной свободы, зато высочайшую — внутренней цензуры в нашей большой (а также средней и малой) печати: ни один журналист так и не вспомнил, что и этические, и логические основания «экспорта демократии» — те же самые, что у пресловутой «доктрины Брежнева»[694].

Январь 2006 г.

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

Agosti A., Togliatti, Utet, Torino, 1996.

Agosti A., Bandiere rosse. Profilo storico dei comuniSmi europei, Ed. Riuniti, Roma, 1999.

Alium R, State and Society in Western Europe, Polity, Cambridge, 1995; итал. перевод: Democrazia reale: Stato e società civile nell'Europa occidentale, Utet, Torino, 1997

Anderson P., Lineages of the Absolutist State, Nib, London, 1974; итал. перевод: Lo Stato assoluto, Mondadori, Milano, 1980.

Anonimo, s.v. Suffrage, in La Grande Encyclopédie: inventaire raisonné des sciences, des lettres et des arts, par une Société des savants et de gens de lettres, voi. 30, Lamirault, Paris, [1901].

Aquarone A., Negri G., Sceiba C. (a cura di), La formazione degli Stati Uniti d’America, voi. I, Nistri-Lischi, Pisa, 1961.

Archives Parlementaires de 1787 à 1860,1 sèrie (1787-1799), tome 84, Cnrs, Paris, 1962.

Arnault A.-V., Bazot E.F., Jay A., De Jouy E., Marquet de Montbreton Norvins J., Biographie Nouvelle des Contemporains, 20 voli., Librairie historique, Paris, 1820-25.

Arrow K., Social Choice and Individual Values, Wiley, New York, 1951; итал. перевод: Scelte sociali e valori individuali, Etas libri, Milano 1977.

Ashby Turner jr. H., Hitlers Thirty Days to Power January 1933, Addison-Wesley, Reading (Mass.), 1996; итал. перевод: / trenta giorni di Hitler, Mondadori, Milano, 1997.

Baden М. von, Erinnerungen und Dokumente, Deutsche Verlags-Anstalt, Stuttgart-Berlin, 1927.

Balbo I., Da Roma a Odessa sui cieli dell'Egeo e del Mar Nero, Treves, Milano, 1929.

Bangou H., La Guadeloupe, 3 voli., L’Harmattan, Paris, 1987.

Bastid P., Doctrines et institutions politiques de la seconde Rè-publique, 2 voli., Hachette, Paris, 1945.

Baudrillart H., Pertes éprouvées par les bibliothèques publiques de Paris pendant le siège par les Prussiens en 1870 et pendant la domination de la Commune révolutionnaire en 1871. Rapport à M. le Ministre de lTnstruction publique, 2ème éd. Techener, Paris, 1872.

Bauer О., Zwischen zwei Weltkriegen? Die Krise der Weltwirtschaft, der Demokratie und des Sozialismus, Prager, Bratislava, 1936; итал. перевод: Tra due guerre mondiali? La crisi dell'economia mondiale, della democrazia e del socialismo, a cura di E. Collotti, Einaudi, Torino, 1979.

Bavaj A., Il principio rappresentativo nello Stato sovietico, con prefazione di S. Panunzio, Anonima Romana Editoriale, Roma, 1933.

Bayle P., Nouvelles lettres de l'auteur de la Critique générale de l'Histoire du Calvinisme de Mr. Maimbourg; 2 voli., chez P. le Blanc, Ville Franche. [Amsterdam], 1685.

Beau de Loménie E., Les responsabilités des dynasties bourgeoises, 4 voli., Denoèl, Paris, 1943-63; итал. перевод: Le responsabilità delle dinastie borghesi: da Buonaparte a Mac Mahon, Longanesi, Milano, 1946.

Bedeschi G., La fabbrica delle ideologie. Il pensiero politico italiano nel Novecento, Laterza, Roma-Bari, 2002.

Benda J. et al., L'esprit europèen, textes in-extenso des conférences et des entretiens organises par les Rencontres internationales de Geneve 1946, Éds. de la Baconnière, Neuchàtel 1947; итал. перевод: Spirito europeo, introduzione di U. Campagnolo, Edizioni di Comunità, Milano, 1950.

Bendersky J.W., The “Jewish threatAnti-Semitic Politics of the U.S. Army, Basic Books, New York, 2000.

Blanc O., Les hommes de Londres. Histoire secrète de la Terreur, Albin Michel, Paris, 1989.

Bobbio N., Matteucci N.. Pasquino G., Dizionario di politica, Utet, Torino, 1983.

Bobbio N., Il futuro della democrazia, Einaudi, Torino, 1984.

Bocenina N.D., La segretaria di Togliatti. Memorie di Nina Bo-cenina, con un saggio di S. Bertelli, Ponte alle Grazie, Firenze, 1993.

Bonanate L, Una giornata del mondo. Le contraddizioni della teoria democratica, Mondadori, Milano, 1996.

Bonghi R., Storia dell*Europa durante la rivoluzione francese: dal 1789 al 1795, lezioni dette nell’Università di Roma l’anno 1888-89, 2 voli., G.B. Paravia, Torino, 1890-94.

Bosi A., Dialética da Colonizagào, Companhia das Letras, S. Paulo, 1992; фр. перевод: J. Briant, La culture brèsilienne -une dialectique de la colonisation, L’Harmattan, Paris, 2000.

Bourgin G., Aperqu sur Thistoire de la Commune de 187/, «Revue Historique», 55. mai-aout 1930, pp. 88-96.

Bramstedt E.K., Goebbels and national socialist Propaganda. 1925-1945, Michigan Univ. Press, 1965; нем. перевод: Fischer, Frankfurt a.M., 1971.

Brandt W., Erinnerungen, Ullstein, Frankfurt a.M., 1989; итал. перевод: Memorie, Garzanti, Milano, 1991.

Braudel F., Le monde actuel, Berlin, Paris, 1963; итал. перевод: Il mondo attuale, 2 voli., Einaudi, Torino, 1966.

Brugel J.W., Stalin und Hitler: Pakt gegen Europa, Europa-Verlag, Wien, 1973.

Brunialti A. (dir.), Biblioteca di scienze politiche, II: Le Forme dei governi, Utet, Torino, 1886.

Bryce J., Modem Democracies, 2 voli., Macmillan, London 1921; итал. перевод: Democrazie moderne: Repubbliche dell*antichità, Repubbliche sudamericane, Francia, Svizzera, Canada, Stati Uniti d’America, Australia, Nuova Zelanda, Hoepli, Milano, 1930.

Bryce J., The American Commonwealth, 3 voli., Macmillan, London, 1888; итал. перевод: La Repubblica Americana, a cura di A. Brunialti, Utet, Torino, 1913.

Buonarroti F., Conspiration pour Legalità, dite de Babeuf, suivie du proces auquel elle donna lieu, Librairie romantique, Bruxelles

1828; итал. перевод: Congiura per l'uguaglianza detta di Babeuf, a cura di G. Manacorda, Einaudi, Torino, 1946.

Burckhardt C.J., Meine Danziger Mission 1937-1939, Callwey, Munchen, 1960.

Burgos E., Me llamo Rigoberta Menchu, Ediciones Casa de las Américas, La Habana, 1983; итал. перевод: Mi chiamo Rigoberta Menchu, Giunti, Firenze, 1987.

Burke E., Reflections on the Revolution in France, Dodsley, London, 1790; итал. перевод: Riflessioni sulla Rivoluzione in Francia e sulle relative deliberazioni di alcune società di Londra, a cura di M. Respinti, Ideazione, Roma, 1998.

Calamandrei P., La Costituzione e la gioventù, discorso pronunciato nel gennaio 1955 a Milano, a cura dell’Ufficio stampa e pubbliche relazioni della provincia di Livorno nel 30° anniversario della Resistenza e della Liberazione, Livorno, 1975.

Canetti E., Masse und Macht, Claassen Verlag, Hamburg, 1960; итал. перевод: Massa e potere, Adelphi, Milano, 1981.

Carr E.H., Foundations of a Planned Economy, 1926-1929, 3 voli., Macmillan, London, 1969-78; итал. перевод: Le origini della pianificazione sovietica, 6 voli., Einaudi, Torino, 1972-84.

Carr E.H., The Bolshevik Revolution (1917-1923), 3 voli., Macmillan, London-New York, 1950-53; итал. перевод: La rivoluzione bolscevica (1917-1923), Einaudi, Torino, 1964.

Carr E.H., 1917: Before and After, London 1969; итал. перевод: 1917 Illusioni e realtà della rivoluzione russa, Einaudi, Torino, 1970.

Carrère d’Encausse H., Le pouvoir confisqué: gouvernants et gou-vernés en Urss, Flammarion, Paris, 1980.

Chevallier J.-J., Histoire des institutions politiques de la France moderne (1789-1945), Dalloz, Paris, 1958.

Chomsky N., Herman E.S., Manufacturing Consent. The Politicai Economy of the Mass Media, Pantheon Books, New York, 1988; итал. перевод: La fabbrica del consenso, M. Tropea editore, Milano, 1998; фр. перевод: La fabrique de Vopinion publique: la politique économique des médias américains, Ed. le Serpent à plumes, Paris, 2003.

Churchill W., The Second World War, 6 voli., Cassell, London, 194853; итал. перевод: La seconda guerra mondiale, 6 voli., Mondadori, Milano, 1948-53.

Clemenceau G., Démosthène, Plon, Paris, 1926.

Collotti E., La socialdemocrazia tedesca, 1945-1954, «Occidente» 10, 1954, pp. 465-466.

Collotti E., Storia delle due Germanie, Einaudi, Torino, 1968.

Commentario sistematico alla Costituzione italiana, diretto da Piero Calamandrei e Alessandro Levi, con la collaborazione di Paolo Barile, Maurice Battelli, Alberto Bertolino, 2 voli., Barbera ed., Firenze, 1950.

Condorcet J.A., Essai sur Tapplication de Vanalyse à la probabilité des décisions rendues à la pluralité des voix, Imprimérie royale, Paris, 1785.

Constant B., De Vesprit de conquèie et de Tusurpation, dans leurs rapports avec la civilisation européenne, Le Normant, Paris, 1814; итал. перевод: Dello spirito di conquista e dell*usurpazione nei lorro rapporti con la civiltà europea, Rizzoli, Milano, 1961.

Constant B., Oeuvres politiques, ed. par Ch. Louandre, Charpentier, Paris, 1874.

Corcella A., «La libertà senza Vuguaglianza»: Leopardi, le società antiche e VIndia, in Studi sulla tradizione classica, per Mariella Cagnetta, Laterza, Roma-Bari, 1999, pp. 193-0211.

Corrispondenza tra Stalin, Churchill, Roosevelt, Attlee, Truman 1941-1945, 2 voli., Edizioni Progress, Mosca, 1985.

La Costituzione della Repubblica nei lavori preparatori della Assemblea Costituente, 8 voli., Ed. Camera dei Deputati-Segretariato generale, Roma, 1970-71.

Croce B., Storia d'Europa nel secolo decimonono, Laterza, Bari, 1932; переизд. под ред. G. Galasso, Adelphi, Milano, 1991.

Croce B., Storia d'Italia dal 1871 al 1915, Laterza, Bari, 1928; rist. a cura di G. Galasso, Adelphi, Milano, 1991.

Dahl R.A., How Democratic is the American Constitution?, Yale Univ. Press, New Haven-London, 2001; итал. перевод: Quanto è democratica la Costituzione americana?, Laterza, Roma-Bari, 2003.

Dahl R.A., On Democracy, Yale Univ. Press, 1998; итал. перевод: Sulla democrazia, Laterza, Roma-Bari, 2000.

Dahl R.A., A Preface to Democratic Theory, University of Chicago Press, 1956; итал. перевод: Prefazione alla teoria democratica, Edizioni di Comunità, Milano, 1994.

Dahl R.A., Dilemmas of Pluralist Democracy, Yale Univ. Press, New Haven-London, 1982; итал. перевод: / dilemmi della democrazia pluralista, Il Saggiatore, Milano, 1988.

Dahl R.A., Democracy and its Critics, Yale Univ. Press, 1989; итал; перевод: La democrazia e i suoi critici, Editori Riuniti, Roma, 1990.

De Felice R., Mussolini, 8 voli., Einaudi, Torino, 1965-97

De Gasperi A., Discorsi politici, a cura di T. Bozza, Cinque lune, Roma, 1956.

Democracy: The Unfinished Journey, 508 ВС to AD 1993, edited by J. Dunn, Oxford Univ. Press, 1992; итал. перевод: Democrazia: storia di un'idea politica dal VI secolo a. C. a oggi, prefazione di L. Ornaghi, Marsilio, Venezia, 1995.

Deutscher I., The Unfinished Revolution: Russia 1917-1967, Oxford Univ. Press, London, 1967; итал. перевод: La rivoluzione incompiuta: Russia 1917-1967, con un’introduzione di V. Strada, Rizzoli, Milano, 1980.

Deutscher L, Stalin. A Political Biography, Oxford Univ. Press, 1949; итал. перевод: Stalin: una biografia politica, Longanesi, Milano, 1969.

Deutscher I., The Prophet Unarmed: Trotsky 1921-1929, Oxford Univ. Press, 1959; итал. перевод: Il profeta disarmato: Leone Trotsky 1921-1929, Longanesi, Milano, 1961.

Diaz J., Tres ahos de lucha, Ed. del Partido comunista de Espana, Barcelona, 1939.

Dictionnaire des girouettes, ou nos contemporains peints d’après euxmèmes... par une société de girouette [A. Eymery, P.-J. Charrin, Tastu, Périn et de Proisy d’Eppe], Eymery, Paris, 1815.

Dictionnaire des Protées modernes: ou Biographie des personnages vivans qui ont figuré dans la Révolution frangaise par un homme retiré du monde, chez Davi et Locard, Delaunay, Paris, 1815.

Dimitrov G., Tagebiicher 1933-1943, 2 voli., Aufbau Verlag, Berlin, 2000; итал. перевод: Diario: gli anni di Mosca (1934-1945), a cura di S. Pons, Einaudi, Torino, 2002 [англ, перевод: The Diary of Georgi Dimitrov, Yale Univ. Press, 2003].

Dizionario di politica del Pnf, Istituto deirEnciclopedia italiana, Roma, 1940.

Documents on German Foreign Policy, Series D (1937-1945), voi. Ill, Government printing office, Washington, 1950.

Droysen J.G., Des Aristophanes Werke, Veit, Berlin, 1835-38; итал. перевод: Aristofane: introduzione alle commedie, a cura di G. Bonacina, Sellerio, Palermo, 1998.

Du Camp M., Les Convulsions de Paris, 4 voli., Hachette, Paris, 1878-79.

Duverger M., La Quinta Repubblica, compimento della Rivoluzione francese [La V République achèvement de la Révolution franqaise], con una presentazione di Nilde lotti, Ed. della Camera dei Deputati, Roma, 1989.

Duverger M., Demain la République, Julliard éd., Paris, 1958; итал. перевод: La Repubblica tradita, con prefazione di G. Maranini, Ed. di Comunità, Milano, 1960.

Duverger M., La VI République et le régime présidentiel, Fayard, Paris, 1961; итал. перевод: La sesta repubblica e il regime presidenziale, Ed. di Comunità, Milano, 1962.

Duverger M., Institutions politiques et droit constitutional, Puf, Paris, 1955; итал. перевод: I sistemi politici, Laterza, Roma-Bari, 1978.

Duverger M., La République des citoyens, Éditions Ramsey, Paris, 1982.

Duverger M., Bréviaire de la cohabitation, Puf, Paris, 1986.

Van Effenterre H., Fouilles exécutées à Mallia, 11 : Le centre politique: TAgora, Librairie orientaliste Geuthner, Paris, 1969.

Engels F., Der Sozialismus in Deutschland, «Die Neue Zeit», 10, 1891-92 -Le socialisme en Allemagne, «Almanach du parti ouvrier» (dicembre 1891).

Engels F., Zur Geschichte des Urchristentums, «Die Neue Zeit», 13, 1894-95; итал. перевод: Sulle origini del cristianesimo, Rinascita, Roma, 1953.

Friedrich Engels politisches Vermàchtnis, Verlag der Jugendinter-nationale, Berlin, 1920.

Enzensberger H.M., Politik und Verbrechen, Suhrkamp, Frankfurt a.M., 1964; итал. перевод: Politica e gangsterismo. Quattro saggi su criminalità comune e strutture di potere dalla Chicago degli anni *20 alla Roma degli anni *50, Savelli, Roma, 1979.

Essad Bey M., Stalin, Kiepenheuer, Berlin, 1931; итал. перевод: Treves, Milano, 1932.

Fanfani A., L*economia orientata, Democrazia cristiana, Segreteria Spes, Roma, 1946.

Farbman M., Le pian russe, «Europe» 25, 1931, pp. 526-557

Fauvelet de Bourrienne L-А., Mémoires de M. de Bourrienne... sur Napoléon, le Directoire, le Consulat, l*Empire et la Restauration, 10 voli., Ladvocat, Paris, 1829-30.

Fejtò F., Histoire des démocraties populaires, 2 voli., Editions du Seuil, Paris, (1952) 1969.

Ferrara Marcella e Maurizio, Conversando con Togliatti, Ed. di cultura sociale, Roma, 1953.

Ferrerò G., La democrazia in Italia (1925), Rubbettino, Soveria Mannelli, 2000.

Feuchtwanger L., Moskau 1937, ein Reisebericht fiir meine Freunde, Querido Verlag, Amsterdam, 1937; итал. перевод: Mosca 1937: diario di viaggio per i miei amici, Mondadori, Milano, 1946.

Fischer F., Griff nach der Weltmacht, Droste Verlag, Diisseldorf, 1961; итал. перевод: Assalto al potere mondiale: la Germania nella guerra 1914-1918, Einaudi, Torino, 1965.

Fischer J.L., Krise democracie, Brno, 1933; итал. перевод: La crisi della democrazia, Einaudi, Torino, 1977.

Fisher H.A.L., A History of Europe, III: The Liberal Experiment, Eyre and Spottiswoode, London, 1935; итал. перевод: Storia d*Europa, III: L*esperimento liberale, Laterza, Bari, 1936.

Fleming D.F., The Cold War and Its Origins (1917-1960), 2 voli., Allen & Unwin, London, 1961; итал. перевод: Storia della guerra fredda. 1917-1960, Feltrinelli, Milano, 1964.

Fontaine A., Histoire de la guerre froide, 2 voli., Fayard, Paris, 1965-1967; итал. перевод: Storia della guerra fredda, 2 voli., Il Saggiatore, Milano, 1968.

Fortia d’Urban A.-J.-F Vie de Xènophon, suivie d'un extrait histo-rique et raisonné de ses ouvrages, Gail, Nyon, Paris, 1795.

Fraenkel E., Der Doppelstaat, Europàische Verlagsanstalt, Frankfurt a. M., 1974; итал. перевод: Il doppio Stato: contributo alla teoria della dittatura, Einaudi, Torino, 1983.

Frangulis A.-F. (a cura di), Dictionnaire Diplomatique, Académie Diplomatique Internationale, Paris s.d. (circa 1930).

Furet F. Penser la Révolution frangaise, Gallimard, Paris, 1978; итал. перевод: Critica della Rivoluzione francese, Laterza, Roma-Bari, 1980.

Furet F., Marx et la Révolution frangaise, Flammarion, Paris, 1986; итал. перевод: Marx e la rivoluzione francese, Rizzoli, Milano, 1989.

Furet F., Le passé d'une illusion, Laffont, Paris, 1995; итал. перевод: Il passato di un'illusione, Mondadori, Milano, 1995.

Fustel de Coulanges N.-D., La cité antique: étude sur le culte, le droit, les institutions de la Grece et de Rome, Durand, Paris, 1864.

Gambino A., Storia del Dopoguerra dalla Liberazione al potere DC, Laterza, Roma-Bari, 1975.

La gangrène (par Béchir Boumaza, Mustapha Francis, Benaìssa Soua-mi, etc.), Éditions de Minuit, Paris, 1959; итал. перевод: di R. Panzieri, Einaudi, Torino, 1959.

Le memorie di Garibaldi nella redazione definitiva del 1872, a cura della Reale Commissione (Ed. nazionale degli scritti di Garibaldi, voi. II), Cappelli, Bologna, 1932.

Gerschenkron A., Continuity in History and other Essays, Harvard Univ. Press, 1968; итал. перевод: La continuità storica: teoria e storia economica, Einaudi, Torino, 1976.

Gilas M., Conversations with Stalin, Harcourt Brace and World, New York, 1962; итал. перевод: Conversazioni con Stalin, Feltrinelli, Milano, 1962.

Giolitti G., Memorie della mia vita, Treves, Milano, 1922, rist. Garzanti, Milano, 1967.

Goebbels J., Diario 1938, итал. перевод: Mondadori, Milano, 1994.

Goguel F.r Géographie des élections franqaises sous la Troisième et la Quatrième République, Colin, Paris, 1970.

Gori F. e Pons S., Dagli archivi di Mosca, Carocci, Roma, 1998.

Gramsci A., Capo, «L’Ordine nuovo», marzo 1924, переизд. под названием Lenin, capo rivoluzionario, «L’Unità» 6 novembre 1924 [= Gramsci A., Opere, 12: La costruzione del Partito comunista 1923-1926, Einaudi, Torino, 1971, pp. 12-16].

Gramsci A., Quaderni del Carcere, edizione critica a cura di V.Ger-ratana, Einaudi, Torino, 1975 (1977).

Gramsci A., La Rivoluzione contro il Capitale, «Avanti!», 24 novembre 1917 [= Opere, voi. 8: Scritti giovanili 1914-1918> Einaudi, Torino, 1958, pp. 149-153].

Gross J. Neighbors: The Destruction of the Jewish Community in Jedwabne, Poland, Princeton Univ. Press, 2001; итал. перевод: 1 carnefici della porta accanto, Mondadori, Milano, 2002.

Harvey D., The Condition of Postmodernity, Basil Blackwell, Oxford, 1990; итал. перевод: La crisi della modernità, Net, Milano, 2002.

Hobsbawm E.J., Age of Extremes, Joseph, London, 1994; итал. перевод: Il secolo breve, Rizzoli, Milano, 1995.

Hobsbawm E.J., The Age of Revolution. Europe 1789-1848, Weiden-feld and Nicolson, London, 1962; итал. перевод: Le rivoluzioni borghesi, 1789-1848, Il Saggiatore, Milano, 1963.

Hobsbawm E.J., Interesting Times: A Twentieth-Century Life, Alien Lane, London, 2002; итал. перевод: Anni interessanti: autobiografia di uno storico, Rizzoli, Milano, 2002.

Hugo V., Napoléon le Petit, Jeffs, London, 1852; итал. перевод: Napoleone il piccolo, Ed. cooperativa del libro popolare, Milano, 1952.

1945-1975 Italia: fascismo, antifascismo, Resistenza, rinnovamento,, conversazioni promosse dal Consiglio regionale lombardo nel trentennale della Liberazione, Feltrinelli, Milano, 1975.

Jaurès J., Histoire socialiste de la Révolution franqaise, éd. revue par A. Mathiez, 8 voli., Paris 1922-24; итал. перевод: Storia socialista della Rivoluzione francese, a cura di Giorgio Candeloro, 10 voli., Cooperativa del libro popolare, Milano, 1953-55.

Jungbluth R., Die Quandts, Campus Verlag, Frankfurt a.M., 2002.

Kaplan K., Relazione sull*assassinio del segretario generale, a cura di L. Antonetti, Valerio Levi Editore, Roma, 1987.

Kershaw J., Hitler e l’enigma del consenso, итал. перевод, Laterza, Roma-Bari, 1997.

Kuhn A., Das faschistische Herrschaftssystem und die moderne Gesellschaft, Hoffmann und Campe, Hamburg, 1973; итал. перевод: Il sistema di potere fascista, a cura di G. Galli, Mondadori, Milano, 1975.

Labriola A., Socrate, nuova edizione a cura di B. Croce, Laterza, Bari, 1909.

Lamartine A. de., Histoire des Girondins, 8 voli., Furne, Paris, 1847; итал. перевод: Storia dei girondini, Athena, Milano, [1929-31].

La Puma L, Democrazia e socialismo tra diaspora ed esilio. Il dibattito politico in Europa dopo il 1848, Piero Lacaita Editore, Manduria-Bari-Roma, 1998.

Laski H.J., Democracy in Crisis, Allen & Unwin, London, 1933; итал. перевод*. Democrazia in crisi, a cura di A. Schiavi, Laterza, Bari, 1935.

Lassalle F. La guerra d’Italia: il compito della Prussia e altri scritti, ed. a cura di E. Ciccotti, Edizioni «Avanti!», Milano 1922, переизд. M&B, Milano, 1996.

Lavisse E., Histoire de France contemporaine, voi. VI (a cura di Ch. Seignobos): La Révolution de 1848 et le Second Empire (18481859), Hachette, Paris, 1921.

Le Bon G., Psychologie des foules, Alcan, Paris, 1895; итал. перевод: Psicologia delle folle, a cura di P. Melograni, Mondadori, Milano, 1982.

L’école Normale de Fan IIL Leqons d’histoire, de géographie, d’économie politique. Edition annotée des cours de Volney, Buache de La Neuville, Mentelle et Vandermonde, par A. Alcouffe, G. Israel,

В. Jobert, G. Jorland, F Labourie, D. Nordman, J.-C. Perrot, D. Woro-noff, Dunod, Paris, 1994.

Lefebvre G., La révolution frangaise, avec Raymond Guyot et Philippe Sagnac, Librairie F. Alcan, Paris, 1930; итал. перевод: La rivoluzione francese, Einaudi, Torino, 1958.

Lenin V.L, Opere scelte in sei volumi; trad, a cura dell’Istituto di marxismo-leninismo presso il Cc del Pcus, Ed. Riuniti-Ed. Progress, Roma-Mosca s.d.

Lenin V.L, Trockij L., Luxemburg R., Rivoluzione e polemica sul partito, a cura di G. Bedeschi, Newton Compton, Roma, 1973.

Leopardi G., Zibaldone, edizione critica e annotata a cura di Giuseppe Pacella, 3 voli., Garzanti, Milano, 1991.

Leroy-Beaulieu A., Le Centenarie de 1789, « Revue des deux mondes», 93, 1889, pp. 860-904; итал. перевод: Brindisi al 1789: la Rivoluzione francese all*Esposizione di Parigi, Bottega dell’antiquario, Roma, [1949].

Leroy-Beaulieu A., L'empire des tsars et les Russes, 3 voli., Hachette, Paris, 1881-89; Laffont, Coll. Bouquins, Paris, 1991.

Lewis G.C., A Dialogue on the Best Form of Government, Parker and Bourn, London, 1863; итал. перевод: Qual è la miglior forma di governo?, Sellerio, Palermo, 1996.

Lexikon zur Geschichte und Politik im 20. Jahrhundert, 3 voli., Deutscher Taschenbuch Verlag, Munchen, 1974.

Liebknecht K., Scritti politici, a cura di Enzo Collotti, Feltrinelli, Milano, 1971.

Linguet S.-N.-H., Annales politiques, civiles et littéraires du dix-huitième siècle, 19 voli., London, 1777-91.

Linz J.J., Fascism, Breakdown of Democracy, Authoritarian and Totalitarian Regimes, Inst. J. March de Estudios e Investigaciones, Madrid, 2002; итал. перевод: Fascismo, autoritarismo, totalitarismo: connessioni e differenze, Ideazione, Roma, 2003.

Lònne K.E., Faschismus als Herausforderung, Bohlau-Verlag, Kòln-Wien, 1981; итал. перевод: Il fascismo come provocazione: Rote Fahne e Vorwàrts a confronto con il fascismo italiano tra il 1920 e il 1933y Guida, Napoli, 1985.

Losurdo D., Democrazia о bonapartismo. Trionfo e decadenza del suffragio universale, Bollati Boringhieri, Torino, 1993.

Losurdo D., Il liberalismo non ha commesso genocidi?, «Liberal», 16, febbraio-marzo 2003.

Loth W., Statins ungeliebtes Kind: warum Moskau die DDR nicht wollte, Rowohlt, Berlin, 1994; итал. перевод: Figliastri di Stalin, Quattro venti, Urbino, 1997.

Luxemburg R., Briefe an Karl und Luise Kautsky, Berlin, 1923; итал. перевод: Lettere ai Kautsky, Ed. Riuniti, Roma, 1971.

Luxemburg R., Gesammelte Werke, IV: August 1914-Januar 1919, Dietz Verlag, Berlin, 1974.

Luxemburg R., Organisationsfragen der russischen Sozialdemokra-tiey «Die Neue Zeit», 2 (1903/4), pp. 484-492; 529-535 [= R. Luxemburg, Gesammelte Werke, Bd. 1.2, Berlin, 1970, pp. 422-446]; итал. перевод: La rivoluzione russa e questioni di organizzazione della socialdemocrazia russa, Opere nuove, Roma, 1959.

MacPherson C.B., Burke, Oxford Univ. Press, 1980; итал. перевод: 11 melangolo, Genova, 1999.

Mack Smith D., Garibaldi, una grande vita in breve (1956), итал. перевод, Mondadori, Milano, 1996.

Maier C.S., Recasting Bourgeois Europe, Princeton Univ. Press, 1975; итал. перевод: La rifondazione dell'Europa borghese, De Donato, Bari, 1979.

Maistre J. de, Les bienfaits de la Révolution frangaise (1795), in (Euvres complètes, Imprimere Emmanuel Vitte, Lyon, 1884-87, voi. VII.

Malaparte C., Technique du coup d'État, Grasset, Paris 1931; итал. перевод: Tecnica del colpo di Stato, a cura di G. Luti, Vallecchi, Firenze, 1994.

Maldonado T., Che cos' è un intellettuale? Avventure e disavventure di un ruolo, Feltrinelli, Milano, 1995.

Manacorda G., Il bolscevismo: marxismo, mistica, meccanesimo, ateismo, morale, politica, economia, letteratura e arte, scuola e propaganda, Sansoni, Firenze, 1940.

Mann Th., Betrachtungen eines Unpolitischen, Fischer, Berlin, 1918; итал. перевод: Considerazioni di un impolitico, Adelphi, Milano, 1997.

Maranini G., Storia del potere in Italia 1848-1967, Vallecchi, Firenze, 1967; Corbaccio, Milano, 1995.

Marx K., Engels F., Werke, 43 voli., Dietz Verlag, Berlin, 1956-90.

Marx K., Die Klassenkàmpfe in Frankreich, «Neue Rheinische Zei-tung», 1850; итал. перевод: Le lotte di classe in Francia, Einaudi, Torino, 1948.

Marx K., Der achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte, «Die Revolution», mai 1852; итал. перевод: Il 18 brumaio di Luigi BonaparteEd. Riuniti, Roma, 1964.

Marx K., The Civil War in France. Address of the General Council of the International Working-Men’s Association, Truelove, London, 1871; итал. перевод: La guerra civile in Francia, Editori Riuniti, Roma, 1990.

Marx K., Engels F., Die heilige Familie, oder Kritik der kritischen Kritik gegen Bruno Bauer und Consorten, Literarische Anstalt, Frankfurt a.M. 1845; итал. перевод: La sacra famiglia: ovvero Critica della critica critica contro Bruno Bauer e soci, Ed. Riuniti, Roma, 1967

Marx K,, Engels F., India Cina Russia, a cura di B. Maffi, Il Saggiatore, Milano, 1970.

Mason T.W., Sozialpolitik im Dritten Reich, Westdeutscher Verlag, Opladen, 1977; итал. перевод: La politica sociale del Terzo Reich, De Donato, Bari, 1980.

Mastellone S., Storia della democrazia in Europa dal XVIII al XX secolo, Utet, Torino, 1986, II ed. 1993 con una nuova appendice sull’89.

Mastny V., Il dittatore insicuro. Stalin e la guerra fredda (1996), итал. перевод, Corbaccio, Milano 1998; Tea, Milano, 2003.

Mayer A.J., The Persistence of the Old Regime: Europe to the Great War, Pantheon Books, New York, 1981 [Croom Helm, London, 1981]; итал. перевод: Il potere delTAncien Régime fino alla prima guerra mondiale, Laterza, Roma-Bari, 1982.

Mayeur J.-M., Le élites in Francia e in Italia negli anni Quaranta, «Italia contemporanea», 153 (die. 1983), pp. 117-125.

Mazzini G., Doveri dell*uomo, pensiero ed azione, Dio e popolo, Vallecchi, Firenze, 1860.

Meade J.E., Liberty, Equality and Efficiency, New York Univ. Press, 1993; итал. перевод: Libertà, eguaglianza ed efficienza, Feltrinelli, Milano, 1995.

Meinecke F. Erlebtes 1862-1919, Koehler, Stuttgart, 1964; итал. перевод: Esperienze 1862-1919, a cura di F. Tessitore, Guida, Napoli, 1971.

Meinecke F Die deutsche Katastrophe, Brockhaus, Wiesbaden, 1946; итал. перевод: La catastrofe della Germania: considerazioni e ricordi, La Nuova Italia, Firenze, 1948.

Metamorfosi della sovranità: tra Stato nazionale e ordinamenti giuridici mondiali (Società geografica italiana, Roma, 2 ottobre 1998), a cura di Gian Mario Cazzaniga, Ets, Pisa, 1999.

Meyer E., Der Staat, sein Wesen und seine Organisation, in Weltgeschichte und Weltkrieg, Cotta, Stuttgart, 1916, pp. 132— 168.

Mill John Stuart, Considerations on Representative Government, Parker and Bourn, London, 1861; итал. перевод: Considerazioni sul governo rappresentativo, Ed. Riuniti, Roma, 1997.

Mommsen Th., Die Grundrechte des deutschen Volkes, Wigand, Leipzig, 1849; итал. перевод: / diritti fondamentali del popolo tedesco, commento alla costituzione del 1848, a cura di G. Valera, Il Mulino, Bologna, 1994.

Montesquieu Ch., De Vesprit des lois, ou Du rapport que les loix doivent avoir avec la constitution de chaque gouvernement, les moeurs le climat, la religion, le commerce, chez Barillot, Genève, 1748.

Montesquieu L. de, Le Salut Public, Plon-Nourrit, Paris, 1901.

Mosca G., Sulla teorica dei governi e sul governo parlamentare: studii storici e sociali, Loescher, Torino, 1884.

Mosca G., La sociologia del partito politico nella democrazia moderna (1912), in Partiti e sindacati nella crisi del regime parlamentare, Laterza, Bari, 1949.

Louis Napoléon, Extinction du paupérisme (1844), in Oeuvres de Napoléon III, voi. II, Amyot, Paris, 1856.

Noelle-Neumann E., Die Schweigespirate: offentliche Meinung, unsere soziale Haut, Piper, Munchen, 1980; итал. перевод: La spirale del silenzio: per una teoria deWopinione pubblica, Meltemi, Roma, 2002.

Nolte E., Der europàische Bùrgerkrieg 1917-1945, N ationalsozia-lismus und Bolschewismus, Ullstein, Frankfurt a.M., 1987; итал. перевод: Nazionalsocialismo e bolscevismo: la guerra civile europea 1917-1945, Sansoni, Firenze, 1988.

Odifreddi P., La democrazia impossibile, «Lettera pristem», nr. 11 (marzo 1994), pp. 26-31.

Oliphant A.W., Universal Suffrage and Napoleon the Third, Edin-burgh-London, 1860.

Ollivier E., L'Empire libéral: études, récits, souvenirs, tome deuxième: Louis Napoléon et le coup d’État, Gamier, Paris, 1897.

Ornaghi L., Parsi V.E., La virtù dei migliori. Le élite, la democrazia, l'Italia, Il Mulino, Bologna, 1994.

Orwell G., Homage to Catalonia, Seeker & Warburg, London 1938; итал. перевод: Omaggio alla Catalogna, Mondadori, Milano, 2002.

Orwell G., 1984, Seeker & Warburg, London, 1949; итал. перевод: Mondadori, Milano, 1973.

Pagliaro A., Il fascismo contro il comuniSmo, Le Monnier, Firenze, 1938.

Palmer R.R., The Age of Democratic Revolution. A Political History of Europe and America, 1760-1800, 2 voli., Princeton Univ. Press, 1959-64; итал. перевод: L'era delle rivoluzioni democratiche, Rizzoli, Milano, 1971.

Panikkar R., I fondamenti della democrazia: forza, debolezza, limite (1997), итал. перевод, Edizioni Lavoro, Roma, 2000.

Pareto V Trasformazione della democrazia, Corbaccio, Milano, 1921; переизд. под ред. E. Susca, introduzione di D. Losurdo, Ed. Riuniti, Roma, 1999.

Parry G., Political elites, Allen & Unwin, London, 1969; итал. перевод: Le élites politiche, Il Mulino, Bologna, 1972.

Perfetti F., postfazione a C. Malaparte, Tecnica del colpo di Stato, Mondadori, Milano, 2002.

Pflugk-Harttung J. von, Weltgeschichte: Die Entwicklung der Menschheit in Staat und Gesellschaft, in Kultur und Geistesleben, 6 voli., Ullstein, Berlin, 1907-10; итал. перевод: Storia universale: lo sviluppo deWumanità sotto Taspetto politico, sociale e intellettuale, 6 voli., Società Editrice Libraria, Milano, 1912-30.

L.P. [Louis Prudhomme], VEurope tourmentée par la Révolution en France, Pélicier, Paris, 1815.

Rabbe A., Biographie universelle et portative des conte mporains... Prospectus... Notice sur Jacques-Louis David, par l’auteur de la notice sur Canning [Alph. Rabbe], au bureau de la Biographie, Paris, 1827.

Read A., Fisher D., The Deadly Embrace: Hitler, Stalin and the Nazi-Soviet Pact, 1939-1941, Joseph, London, 1988; итал. перевод: Uabbraccio mortale, Rizzoli, Milano, 1989.

Reinhard W., Geschichte der Staatsgewalt. Eine vergleichende Verfassungsgeschichte Europas von den Anfàngen bis zur Gegen-wart, Beck, Mùnchen, 1999; итал. перевод: Storia del potere politico in Europa, Il Mulino, Bologna, 2001.

Rémond R., La vie politique en France, 2 voli., Colin, Paris, 1986.

Rensi G., Gli Anciens Régimes e la democrazia diretta, Tip. Colombi, Bellinzona, 1902; переизд. La democrazia diretta (Roma 1926); переизд. под ред. N. Emery, Adelphi, Milano, 1995.

Revelli M., Putney: alle radici della democrazia moderna. Il dibattito tra i protagonisti della «Rivoluzione inglese», Baldini & Castoldi, Milano, 1997

Reymond F., Un manifeste inédit de Benjamin Constant, «Annales Benjamin Constant», 5, 1985, pp. 81-93.

Robespierre M., (Euvres complètes, 10 voli., Puf, Paris, 1910-67 Ronchey A., / limiti del capitalismo, Rizzoli, Milano, 1991.

Rosenberg A., Demokratie und Klassenkampf im Altertum, Velhagen & Klasing, Bielefeld, 1921; итал. перевод: in II comunista senza partito, Sellerio, Palermo, 1984.

Rosenberg A., Die Entstehung der deutschen Republik, Rowohlt, Berlin, 1928; итал. перевод: Origini della Repubblica tedesca, Leonardo, Roma, 1947

Rosenberg A., Geschichte des Bolschewismus, Rowohlt, Berlin, 1932, nuova ed., Europàische Verlagsanstalt, Frankfurt a.M. 1966; итал. перевод: Storia del bolscevismo, Sansoni, Firenze, 1933.

Rosenberg A., Aristoteles uber Diktatur und Demokratie, «Rhei-nisches Museum», n. s., 82, 1933, pp. 339-361 (= Rosenberg A., Demokratie und Klassenkampf, Ausgewàhlte Studien, hrsg. von H.-U.Wehler, Ullstein, Frankfurt a.M., 1974, pp. 103-125).

Rosenberg A., Demokratie und Sozialismus: zur politischen Geschichte der letzten 150 Jahre, Allert de Lange, Amsterdam, 1938; итал. перевод: Democrazia e socialismo. Storia politica degli ultimi centocinquant’anni ( 1789-1937), De Donato, Bari, 1971.

Rotteck K. von, Staats-Lexikon oder Encyklopàdie der Staats-wissenschaften, 15 voli., Frankfurt a.M. 1834-43; Supplementbànde 1-4, 1843-48.

Rousseau J.-J., Du Contrai social, ou Principes du droit politique, Rey, Amsterdam, 1762; итал. перевод: Il contratto sociale, con un saggio di R. Derathe, note di V Gerratana, Einaudi, Torino, 1980.

Rousseau J.-J., Correspondance générale, a cura di Th. Dufour, 20 voli., Colin, Paris, 1924-34.

Rousseau J.-J., Correspondance complète, edition critique par R. A.Leigh, 52 voli., Voltaire Foundation, Oxford, 1965-98.

Saint-Simon C.-H. de, Thierry J.-N.-A., De la reorganisation de la société européenne, Égron, Paris, 1814; итал. перевод: La riorganizzazione della società europea, introduzione di A. Saitta, Atlantica, Roma, 1945.

Saitta A., La Quarta Repubblica francese e la sua prima Costituente, Sansoni, Firenze, 1947.

Salamone C, La parola smarrita. Sul testo dell'articolo 75 della Costituzione, «Biblioteca», I, 1, 1990, pp. 19-23.

Saisano A., L’altro corporativismo. Tecnocrazia e managerialismo tra le due guerre, 11 Segnalibro, Torino, 2003.

Sassoon D., One Hundred Years of Socialism: The West European Left in the Twentieth Century, Tauris, London 1996; итал. перевод: Cent’anni di socialismo, Ed. Riuniti, Roma, 1997.

Schlangen W., Demokratie und biirgerliche Gesellschaft, Kohl-hammer, Stuttgart, 1973; итал. перевод: Democrazia e società borghese, 11 Mulino, Bologna, 1979.

Schmitt К., Die Diktatur, Duncker & Humblot, Munchen-Leipzig, 1921; итал. перевод: La dittatura: dalle origini dell'idea moderna di sovranità alla lotta di classe proletaria, Laterza, Roma-Bari, 1975.

Schvarcz J., Die Demokratie, 2 voli., Duncker & Humblot, Leipzig, 1877-98.

Schwabe K., Wissenschaft und Kriegsmoral, Musterschmidt, Gottingen, 1969.

Schwarzwàller W., Hitlers Geld. Vom armen Kunstmaler zum mil-lionenschweren Ftihrer, Uberreuter, Wien, 1998.

Seton-Watson H., Eastern Europe between the Wars: 1918-1941, Cambridge Lfniv. Press, 1945; итал. перевод: Le democrazie impossibili. L'Europa orientale tra le due guerre mondiali, a cura di P. Fornaro, Rubbettino, Soveria Mannelli, 1992.

Shirer W. L., The Collapse of the Third Republic, Simon & Schuster, New York, 1969; итал. перевод: La caduta della Francia da Sedan all'occupazione nazista, Einaudi, Torino, 1969.

Siedentop L., Democracy in Europe, Penguin Press, London, 2000; итал. перевод: La democrazia in Europa, introduzione di P. Ginsborg, Einaudi, Torino, 2001.

Siotto Pintor M., voce Elezione, in Enciclopedia Italiana, voi. 13, Roma, 1932, pp. 780-83.

Skocpol Th., States and Social Revolutions. A Comparative Analysis of France, Russia and China, Cambridge Univ. Press, 1979; итал. перевод: Stati e rivoluzioni sociali: un'analisi comparata di Francia, Russia e Cina, Il Mulino, Bologna, 1981.

Stannard D.E., American Holocaust, Oxford Univ. Press, 1992; итал. перевод: Olocausto americano. La conquista del Nuovo Mondo, Bollati Boringhieri, Torino, 2001.

Steffen G.F., Die Demokratie in England: einige Beobachtungen im neuen Jahrhundert und ein Renaissanceepilog, Diederichs, Jena, 1911.

Steffen G.F Das Problem der Demokratie, Diederichs, Jena, 1912.

Storia del partito comunista (b) dell'Urss (1938), итал. перевод, Ricciardi, Napoli, 1944.

Storia universale dell’Accademia delle scienze dell’Urss (1955-1965), итал. перевод, 13 voli., Teti, Milano, 1965-87.

Strumia A.M., Autorità e potere: le repubbliche antiche nell’Inghilterra del XVII secolo, in I linguaggi politici delle rivoluzioni in Europa XVII-XIX secolo. Atti del convegno (Lecce, 11-13 ottobre 1990), a cura di E. Pii, Leo S. Olschki, Firenze, 1992.

Swift J., L’arte della menzogna politica (1712), La spiga, Vimercate, 1993.

Sybel H. von, Geschichte der Revolutionszeit: von 1789 bis 1795, 3 voli., J. Buddeus Verlag, Dusseldorf, 1853-58.

Tarle E.V., Storia d’Europa: 1871-1919 (Moskva-Leningrad 1928), Ed. Riuniti, Roma, 1959.

Tasca A., Deux ans d’alliance germano-soviétique, Fayard, Paris, 1949; итал. перевод: Due anni di alleanza germano-sovietica, La Nuova Italia, Firenze, 1951.

Tchouev F. Conversations avec Molotov (1991), фр. перевод и предисловие Н. Carrère d’Encausse, Albin Michel, Paris, 1995.

Tetens T.H., The New Germany and the Old Nazis, Seeker & Warburg, London, 1961; итал. перевод: La nuova Germania e i vecchi nazisti, Ed. Riuniti, Roma, 1963.

Thatcher M., Britain and Europe, text of the Prime Minister’s speech at Bruges on 20th September 1988, Conservative Political Centre, London, 1988.

Thomas H., The Spanish Civil War, Eyre and Spottiswoode, London, 1961; итал. перевод: Storia della guerra civile spagnola, Einaudi, Torino, 1963.

Tocqueville A. de, De la démocratie en Amérique, 4 voli., Gosselin, Paris, 1835-40; итал. перевод: La democrazia in America, a cura di G. Candeloro, Rizzoli, Milano, 1999.

Tocqueville A. de, Una rivoluzione fallita. Ricordi del 1848-1849, итал. перевод под ред. A. Omodeo, Laterza, Bari, 1939.

Tocqueville A. de, Dizionario delle idee, a cura di G. Pisan, Ed. Riuniti, Roma, 1997.

Tocqueville A. de, Voyage en Amérique (1865), in Oeuvres, I, Gallimard, Paris, 1991; итал. перевод: Viaggio negli Stati Uniti, Einaudi, Torino, 1990.

Tocqueville A. de, Scritti, note, discorsi politici, a cura di U. Col-dagelli, Bollati Boringhieri, Torino, 1994.

Togliatti P. Opere, 6 voli., a cura di Ragionieri E., poi F Andreucci, P. Spriano, poi L. Gruppi, Ed. Riuniti, Roma, 1967-1984.

Togliatti P., La politica di unità nazionale dei comunisti (Napoli, 11 aprile 1944), Ed. Robin, Roma, 1999.

Togliatti P., Per una repubblica democratica e antifascista: discorsi alla Costituente, a cura di G. Pallotta, Newton Compton, Roma, 1976.

Torre A., Alla vigilia della guerra mondiale 1914-1918, Istituto per gli studi di Politica Internazionale, Milano, 1942.

Toynbee A., The World and the West, The B.B.C. Reith Lectures, Oxford Univ. Press, 1953; итал. перевод: Il mondo e TOccidente, Sellerio, Palermo, 1992.

Trentin S., Commento sulla Costituzione delVUrss, «Giustizia e libertà», (Parigi), luglio 1936.

Trevelyan G.M., England under Queen Anne, 3 voli., Longmans, London, 1930-34.

Trockij L. D., Millenovecentocinque (1922), итал. перевод, Newton Compton, Roma, 1976.

Trockij L. D., Guerra e rivoluzione (1970), итал. перевод, Mondadori, Milano, 1973.

Trockij L. D., / nostri compiti politici (1904), итал. перевод, La Nuova Sinistra, Roma, 1972.

Trockij L. D., Geschichte der russischen Revolution, 2 voli., Fischer, Berlin, 1931-33; итал. перевод: Storia della rivoluzione russa, Mondadori, Milano, 1969.

Trockij L. D., La mia vita (1930), итал. перевод, Mondadori, Milano, 1930.

Troisième République, ed. Larousse, Paris, 1939.

Tulard J. (a cura di), L’Europe au temps de Napoléon, Ed. Horvath, Le Coteau, 1989.

Utéenko S. L., Diakonov 1.М., Social Stratification of Ancient Society, Nauka Pubi. House, Moscow 1970.

Valiani L., Tutte le strade conducono a Roma, La Nuova Italia, Firenze, 1947.

Vermeil E., La Germania contemporanea: storia sociale, politica e culturale: 1890—1950, итал. перевод, Laterza, Bari, 1956.

Vetter C, Dispotismo della libertà: dittatura e rivoluzione daini-luminismo al 1848, Franco Angeli, Milano, 1993.

Villey E., Les périls de la démocratie frangaise, Plon, Paris, 1910.

Vita-Finzi P., Le delusioni della libertà, Vallecchi, Firenze, 1961.

Vogt J., Sklaverei und Humanitàt im klassischen Griechentum, Akademie der Wissenschaften und der Literatur in Mainz, Wiesbaden, 1953.

Warner S., Gambetta D., La retorica della riforma. Fine del sistema proporzionale in Italia, Einaudi, Torino, 1994.

Weber, M. Wirtschaft und Gesellschaft, Teilband 5: Die Stadi (1921), Mohr, Tubingen, 1999; итал. перевод: Economia e società, V: La città, edizione italiana condotta sul nuovo testo critico della Max Weber-Gesamtausgabe, Donzelli, Roma, 2003.

Weitz J., Hitler's Banker: Hjalmar Horace Greeley Schacht, Little, Brown & Co., London, 1997; итал. перевод: Il banchiere di Hitler, Piemme, Casale Monferrato, 1998.

Wilamowitz-Moellendorff LI. von, In den zweiten Kriegswinter (1915), in Reden aus der Kriegszeit, Weidmann, Berlin, 1915.

Wilamowitz-Moellendorff U. von, Das Nationalfest der Deutschen, «Norddeutsche Allgemeine Zeitung», 27 gennaio 1918.

 

[1] Меттерних , Клемент фон (1773-1859) — австрийский государственный деятель-консерватор, министр иностранных дел (1809-1848), активный противник объединения как Германии, так и Италии (прим. пер.).

 

[2] Джузеппе Мадзини (1805-1872) — итальянский политик-революционер, писатель, философ, создатель общества «Молодая Италия», одна из центральных фигур движения национального освобождения и объединения Италии (прим. пер.)

 

[3] Кавур , Камилло Бенсо ди (1810-1861) — итальянский государственный деятель, премьер-министр Сардинского королевства, сыгравший исключительную роль в процессе объединения Италии. Первый премьер-министр Королевства Италия (1861) (прим. пер.)

 

[4] Fisher Н. A. L., Sroria d'Europa (1935), voi. III: L’esperimento liberale; итал. перевод: Laterza, Bari, 1936, p. 143.

 

[5] Бенедетто Кроче (1866-1952) — итальянский философ, историк, политик. Сенатор (1910), министр просвещения (1920-1921); автор «Манифеста антифашистской интеллигенции» (1925) (прим. пер.).

 

[6] Переизд. под ред. G. Galasso, Adelfi, Milano, 1991, p. 45.

 

[7] Знаменитый поход Дж. Гарибальди в мае-ноябре 1860 г. на Сицилию («Поход Тысячи») и затем в южную Италию привел к бегству последнего короля Обеих Сицилий Франциска II (Бурбона) и присоединению острова и юга полуострова к Сардинскому королевству, ставшему основой провозглашенного в следующем году Королевства Италия. С 30 мая по ноябрь 1860 г. Гарибальди управлял Сицилией (от имени сардинского короля) как диктатор (прим. пер.)

 

[8] Стихийная революция в Папском государстве началась с убийства неизвестным папского министра графа Пеллегрино Росси 15 ноября 1848 г. 24 ноября папа Пий IX бежал во владения неаполитанского короля, а в начале февраля 1849 г. по инициативе прибывшего в Рим Гарибальди была провозглашена Римская республика, управлявшаяся триумвиратом К. Армеллини, Дж. Мадзини и А. Саффи. Республика была ликвидирована французскими войсками в июле 1849 г. (прим. пер.)

 

[9] Le memorie di Garibaldi в окончательной редакции 1872 г., издание Reale Commissione (Ed. nazionale degli scritti di Garibaldi), voi. II, Cappelli, Bologna, 1932, pp. 269 и 266.

 

[10] В октябре 1862 г. в обстановке неутихающих народных волнений первый король Греции Оттон I отрекся от престола, и консультации среди великих держав о новой кандидатуре греческого монарха длились до октября 1863 г. В то же время на повестке дня европейской политики стоял вопрос о присоединении к независимой Греции Ионических островов, находившихся под английским протекторатом вплоть до мая 1864 г. (прим. пер.).

 

[11] Имеется в виду антироссийское национально-освободительное восстание (январь 1863 — осень 1864) в Царстве Польском (тогда — части Российской империи), спровоцированное рекрутским набором (прим. пер.)

 

[12] Вопрос о вхождении герцогств Шлезвиг и Гольштейн в состав Дании или Пруссии, следствие сложного переплетения династических прав и интересов европейских держав, привел к двум датско-прусским (1848-1850 и 1864) и австро-прусско-итальянской (1866) войнам (прим. пер.).

 

[13] Присоединение Венецианской области к Королевству Италия произошло через два года, в 1866 г., по итогам австро-прусско-итальянской войны (прим. пер.).

 

[14] Лорд Пальмерстон, Генри Темпл (1784-1865) — знаменитый британский государственный деятель, секретарь (министр) по военным делам в 1809-1828 гг., по иностранным делам (1830-1841, 1846-1851) и премьер-министр в 1855-1865 гг. (прим. пер.).

 

[15] Mack Smith D., Garibaldi, una grande vita in breve ( 1956); итал. перевод: Mondadori, Milano, 1996, p. 165.

 

[16] Воюя на стороне республики Риу-Гранде против Бразильской империи, а затем в гражданской войне в республике Монтевидео (совр. Уругвай), Гарибальди, в частности, командовал каперами (санкционированными пиратами), нападая на торговые корабли противников (прим. пер.).

 

[17] «Поход Тысячи» гарибальдийцев начался 5 мая 1860 г. с захвата двух пароходов в генуэзском порту, на которых они и отправились на Сицилию (прим. пер.).

 

[18] Там же, p. 166.

 

[19] Остров Капрера близ Сардинии, где Гарибальди с 1855 г. жил в мирные периоды своей жизни и где в 1882 г. скончался (прим. пер.).

 

[20] Мильеран, Александр (1859-1943) — французский государственный деятель, первый в Европе социалист, занявший министерский пост (1899), что вызвало серьезные разногласия среди французских и европейских социалистов. Ввел 10-часовой рабочий день (и 8-часовой — на государственных предприятиях). В 1904 г. исключен из социалистической партии. Военный министр во время Первой мировой войны, премьер-министр и президент в 1920-1924 гг., сенатор (1925-1940) (прим. пер.).

 

[21] Саландра, Антонио (1853-1931) — итальянский либеральный политик и государственный деятель, профессор права, депутат парламента, министр, премьер-министр (1914-1916), сенатор (1928-1931) (прим. пер.).

 

[22] Ленин В. И. «Крах II Интернационала», Lenin, Opere, Ed. in lingue estere, Mosca, s.d., voi. II, p. 344. [Ленин цит. по: Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. Издательство политической литературы. Москва, 1967-1981. — Прим. ред.]

 

[23] Грамши, Антонио (1891-1937) — итальянский философ и политик, один из основателей Итальянской коммунистической партии (1921), депутат парламента от коммунистов в 1924-1926 гг. После прихода к власти фашистов и роспуска всех «антинациональных» партий в 1926 г. был арестован и почти весь остаток жизни провел в ссылке и в тюрьме. Основное научное наследие А. Грамши — «Тюремные тетради» — три тысячи страниц, написанные им в заключении (прим. пер.)

 

[24] Макс Вебер (1864-1920) — выдающийся немецкий историк, социолог и экономист, автор теории «социального действия» и новых методов в социологии. Считал современный западноевропейский капитализм уникальным явлением, а не всеобщей стадией общественного развития («Протестантская этика и дух капитализма», 1905), выделял в истории разные типы капитализма. Один из основателей немецкой демократической партии (1918) (прим. пер.).

 

[25] Фьюманское предприятие — захват группой итальянских националистов под предводительством Габриэле Д’Аннунцио в сентябре 1919 г. города Фьюме (Фиуме; совр. Риека), на который по окончании Первой мировой войны претендовали Италия и Королевство сербов, хорватов и словенцев (будущая Югославия), и провозглашение «Республики Фиуме» — не признанного (даже Италией) итальянского вольного города, просуществовавшего в таком качестве до конца 1920 г. Вдохновитель этого «предприятия», Д’Аннунцио был фактическим диктатором республики Фиуме (прим. пер.).

 

[26] Д'Аннунцио, Габриэле (1863-1938) — итальянский поэт, писатель и политический деятель, один из лидеров националистического движения в Италии, соратник Муссолини (прим. пер.).

 

[27] Gramshi A., Quaderni del carcere, под ред. V. Gerratana, 4 voli., Einaudi, Torino, 1975, p. 1619.

 

[28] Дройзен, Иоганн Густав (1808-1884) — выдающийся немецкий историк-античник, в частности переводчик Аристофана и Эсхила на немецкий язык (прим. пер.).

 

[29] Droysen J.G., Aristofane. Итал. перевод G. Bonacina: Sellerio, Palermo, 1988, pp. 168-169.

 

[30] Пьер Бейль (1647-1706) — французский философ и религиозный критик, автор «парадокса Бейля» — революционной для своего времени мысли о том, что религия не является обязательным условием нравственности человека или общества (прим. пер.).

 

[31] «Ум великого человека выше добра» (лат.).

 

[32] ум «может быть либо великим, либо добрым...» (О гневе. I, 20, 6) (лат.).

 

[33] Жан-Батист Сюар (1733-1817) — влиятельный журналист и издатель (до и после Революции), член Французской академии (прим. пер.).

 

[34] Официальная версия убийства герцога Энгиенского — Луи Антуан Анри де Бурбон-Конде (1772-1804) — последний принц Конде (младшая ветвь дома Бурбонов) — был обвинен в участии в контрреволюционном заговоре (что весьма вероятно) и подготовке покушения на Наполеона (что весьма сомнительно), похищен и расстрелян по его приказу (прим. пер.).

 

[35] «Ваш Тацит — фразер, выскочка, оклеветавший Нерона / .../ да, оклеветавший, ибо, в конце концов, народ о Нероне сожалел» (фр.). Biographie Universelle, Michaud, Paris, I ed. (1811-28), voi. 44; II ed. (1854-65), voi. 40, s.v. Suard.

 

[36] Correspondance génèrale de J.-J. Rousseau, под редакцией Th. Dufour, voi. XVII, Paris, 1932, p. 157; текст этого письма, сверенный с рукописным черновиком, можно найти и в комментированном издании Leigh R. A., Correspondance complète de J.-J. Rousseau, voi. XXXIII, Voltaire Foundation, Oxford, 1979, p. 243.

 

[37] Аристотель, Афинская полития, 22, 3.

 

[38] Перевод С. А. Жебелева.

 

[39] Аппиан Александрийский (ок. 95 — после 170 г. н. э.) — древнеримский историк греческого происхождения, автор частично дошедшей до наших дней «Римской истории» (160-170 г. н. э.) (прим. пер.).

 

[40] Аппиан, Гражданские войны, II, 122, 514.

 

[41] Феодосий Диакон, De Creta capta, 257

 

[42] Джакомо Леопарди (1798-1837) — выдающийся итальянский поэт и мыслитель-моралист. «Зибальдоне» — дневник размышлений, писавшийся им с 1817 по 1829 гг. (прим. пер.).

 

[43] Эти слова исчезли из окончательной редакции. (Прим. автора).

 

[44] Оплошность (фр.).

 

[45] Ионийское восстание (499-494 гг. до н. э.) — восстание в Милете и других греческих городах Ионии (приморской и островной области на западе Малой Азии) против Персидской империи. Считается началом греко-персидских войн, продлившихся всю первую половину V в. до н. э. (прим. пер.).

 

[46] Перевод Г. Стратановского под ред. Н. Мещерского.

 

[47] Клисфен (VI в. до н. э.) — афинский законодатель-реформатор, борец с тиранией и олигархией. В частности, ввел новое административное деление Афин и Аттики (на демы)у реформировал городской Совет и военную власть, ввел остракизм (изгнание из государства по результатам голосования) как контрмеру против тираний в будущем (прим. пер.).

 

[48] Геродот, История, книга III.

 

[49] Джон Стюарт Милль (1806-1873) — английский экономист и мыслитель, автор «Системы логики» (1843), «Оснований политической экономии» (1848) и «Рассуждений о представительном управлении» (1861) (прим. пер.).

 

[50] Династ — разновидность правителя (отсюда династия). Атарней — город в Троаде, небольшой области на побережье Малой Азии, между Геллеспонтом (проливом Дарданеллы) и островом Лесбос (прим. пер.).

 

[51] Перевод С. И. Радцига.

 

[52] Перевод С. И. Радцига.

 

[53] Реальная политика (нем.).

 

[54] Битва при Акциуме — морское сражение (31 г. до н. э.) между флотами Октавиана и Марка Антония, решившее исход гражданской войны в Риме в пользу Октавиана (прим. пер.).

 

[55] Феодосий I Великий (346-395) — император, разделивший в 395 г. Римскую империю на Западную и Восточную (прим. пер.).

 

[56] Юстиниан I (483-565) — византийский император в 527-565 гг., предпринявший попытку восстановления единой Римской империи (прим. пер.).

 

[57] Первое падение Константинополя — взятие в 1204 г. города участниками Четвертого крестового похода (прим. пер.).

 

[58] «Папа — антихрист» — В 2002 г. монахи одного из Афонских монастырей — Эсфигмену — отказались подчиняться патриарху Константинопольскому Варфоломею I и поминать его на богослужении, обвинив патриарха в экуменизме. В декабре 2002 г. патриарх отлучил их от Церкви и приказал им немедленно покинуть святую гору Афон, однако те не подчинились и приготовились к осаде. На стенах обители монахи вывесили плакаты с надписями: «Православие или смерть!» и «Папа — антихрист» (прим. пер.).

 

[59] Части, партии (лат).

 

[60] Пророчество Филофея — старец Филофей (первая пол. XVI в.) — монах псковского Елеазарова монастыря, автор посланий псковскому великокняжескому дьяку Михаилу Григорьевичу Мисюрю-Мунехину и великому князю Василию III, сформулировавший концепцию «Москва — Третий Рим». Эта концепция во многом определила направление русской церковной и политической мысли не только XVI и XVII вв., но и последующих веков (прим. пер.).

 

[61] Старого режима (фр.).

 

[62] Lewis G.C., Qual è la miglior forma di governo? (1863); итал. перевод: Sellerio, Palermo, 1996. Джордж Корнуолл Льюис (1806-1863) — британский государственный деятель-виг; секретарь, затем канцлер казначейства (министр финансов) в 1850-1858 гг., министр внутренних дел (1859-1861) и военный министр (1861-1863) (прим. пер.).

 

[63] Луиджи Лудзатти (Луццатти) (1841-1927) — итальянский государственный деятель, министр финансов, премьер-министр Италии (1910-1911) (прим. пер.).

 

[64] Джолитти, Джованни (1842-1928) — итальянский государственный деятель демократической ориентации, премьер-министр Италии в 1892-1893, 1903-1905, 1906-1909, 1911-1914 и в 19201921 гг. Включил в правительство социалистов, провел либеральные реформы, легализовал рабочие организации, признал право рабочих на забастовки (1901 ), ввел всеобщее избирательное право для мужчин (1912). Пытался предотвратить вступление Италии в Первую мировую войну. Поначалу поддерживал фашистов, но после убийства ими депутата-социалиста Джакомо Маттеотти (см. прим, к с. 224, Убийство Маттеотти) (1924) перешел в оппозицию и выступил против Муссолини (прим. пер.).

 

[65] Юлиус Шварц (1838-1900), политический деятель и историк-античник, преподавал в Будапештском университете.

 

[66] А именно (лат.).

 

[67] Токвиль, Алексис де (1805-1859) — видный французский политический мыслитель, историк и государственный деятель, лидер консервативной Партии порядка, министр иностранных дел Франции (1849) (прим. пер.).

 

[68] Tocqueville A. de, Voyage en Amérique, в Oeuvres, I, Gallimard, Paris, 1991, pp. 243-244.

 

[69] Цитируется по итал. переводу Всемирной истории, I, Società Editrice Libraria, Milano, 1930, pp. 68-69.

 

[70] Бёрк, Эдмунд (1729-1797) — английский парламентарий и политический деятель, идеолог британского консерватизма, писатель-публицист, издатель общественно-политического альманаха. Резкое неприятие Французской революции, изложенное Бёрком в «Размышлениях о революции во Франции» (1790) подтолкнуло британское правительство объявить войну революционной Франции (прим. пер.).

 

[71] Кардуччи, Джозуэ (1835-1907) — крупнейший итальянский поэт XIX в., профессор классической литературы в Болонском университете (прим. пер.).

 

[72] Бонги, Руджеро (1826-1895) — итальянский ученый и политик, преподавал в университетах Рима, Турина и Флоренции, основатель и руководитель ряда газет, в 1874-1876 гг. — министр народного просвещения. Главные произведения — «История Рима» (1884, 1888), переводы Аристотеля и Платона (прим. пер.).

 

[73] Фон Зибель, Генрих (1817-1895) — немецкий историк и политический деятель, сторонник прусско-монархического пути объединения Германии, непримиримый критик Французской революции (прим. пер.).

 

[74] Leroy-Beaulieu A., Le Centenarie de 1789, «Revue des deux mondes», 93, 1889, pp. 860-904. Цитируется по итал. переводу: Brindisi al 1789: la Rivoluzione francese all'Esposizione di Parigi, Bottega dell’antiquario, Roma, s.d., pp. 65-66.

 

[75] Цитируется no «New York Daily Tribune» от 25 июня 1853 г.

 

[76] Tocqueville A. de, Scritti, note, discorsi politici, под ред. U. Coldagelli, Bollati Boringhieri, Torino, 1994, p. 13.

 

[77] Lewis, Qual è la miglior forma di governo?, p. 71.

 

[78] В первую очередь (лат.).

 

[79] Furet F., Penser la Revolution frangaise (1978). Итал. перевод: Critica della Rivoluzione francese, Laterza, Roma-Bari 1980, pp. 8-9: «Мне мила мысль о бесконечно более долгой истории Французской революции». Франсуа Фюре (1927-1997) — французский историк, член компартии Франции (1947-1959), один из основателей Объединенной социалистической партии (в 1960 г.). Автор исторических трудов «Размышляя о Французской революции» (1978), посвященного пересмотру традиционных концепций Французской революции, и «Прошлое одной иллюзии» (1995) — о распространении коммунистических идей в Европе и реализации их в СССР (прим. пер.).

 

[80] Годшо, Жак (1907-1989) — французский историк, специалист по Французской революции и ее влиянию на другие страны (прим. пер.).

 

[81] Роберт Палмер (1909-2002) — американский историк, автор книги «Эпоха демократических революций: Политическая история Европы и Америки, 1760-1800» (1959) (прим. пер.).

 

[82] Жорж Лефевр (1874-1959) — французский историк, специалист по аграрной истории эпохи Французской революции, зав. кафедрой истории Французской революции в Сорбонне. Выделял во Французской революции несколько отдельных революций (прим. пер.).

 

[83] Барнав, Антуан (1761-1793) — политический деятель эпохи Французской революции, сторонник конституционной монархии, депутат Учредительного собрания (1789-1791), гильотинирован по приговору революционного трибунала. Автор «Введения во Французскую революцию» и «Политических размышлений о Революции» (прим. пер.).

 

[84] Ван Эффентер высказал такое предположение по поводу агоры в Малии на Крите: Fouilles exécutées à Mallia. Le centre politique: VAgora («Etudes crétoises», 17), Paris, 1969.

 

[85] Utòenko S.I., Diakonov L.M., Social Stratification of Ancient Society, Nauka Pubi. House, Moscow, 1970.

 

[86] Тем самым (лат.).

 

[87] Война Суллы с Митридатом — в ходе Первой Митридатовой войны (между Римской республикой и Понтийским царством) в Афинах вспыхнуло антиримское восстание, во главе которого встал Аристион (ум. в 86 г. до н. э.); город на короткое время обрел прежнюю независимость. Однако вскоре Сулла начал осаду города, и 1 марта 86 г. до н. э. Афины были вновь захвачены римлянами (прим. пер.).

 

[88] Аббат Мабли, Габриэль Бонно де (1709-1785) — французский просветитель и социальный философ, автор трудов по международному праву («Публичное право Европы», 1748), социально-политическим вопросам («О правах и обязанностях гражданина», 1758, опубл. в 1789; «Беседы Фокиона об отношении морали к политике», 1763; «Сомнения, предложенные философам-экономистам о естественном и необходимом порядке политических обществ», 1768; «О законодательстве, или Принципы законов», 1776) и истории («Об изучении истории», 1778). Трактат «О правах и обязанностях гражданина» считается самым ранним произведением в духе Французской революции (прим. пер.).

 

[89] Сен-Жюст, Луи (1767-1794) — один из выдающихся деятелей Французской революции, якобииец, соратник Робеспьера (прим. пер.).

 

[90] Илоты — в древней Спарте земледельческая часть населения, собственно, коренные жители Лаконики и Мессении, находящиеся в полном подчинении у государства спартиатов. Их семьи были прикреплены к земельным участкам, которыми владели спартиаты (прим. пер.).

 

[91] Естественно (лат.).

 

[92] Фукидид, VІII, 63, 5.

 

[93] В стекле, в пробирке (лат.).

 

[94] Фукидид, VIII, 48, 6.

 

[95] Синойкизм (от греческого «вместе заселяю») — в Древней Греции объединение нескольких поселений или городов в единый полис. Тесею, легендарному афинскому царю (ок. XIII в. до н. э.), приписывается объединение Аттики (прим. пер.).

 

[96] Антонио Лабриола (1843-1904) — итальянский философ, основатель итальянского марксизма, автор работ «Об историческом материализме» и «Очерки материалистического понимания истории» (1896) (прим. пер.).

 

[97] Labriola A., Socrate, новое издание под ред. В. Croce, Laterza, Bari, 1909, pp. 9-10.

 

[98] Выражение принадлежит Артуру Розенбергу: Demokratie und Klassenkampf im Altertum; (итал. перевод в II comunista senza partito, Sellerio, Palermo, 1984, pp. 133-134).

 

[99] Артур Розенберг (1889-1943) — немецкий историк-марксист и политический деятель. Член исполкома Коминтерна, покинул его из-за несогласия с превращением организации в средство управления компартиями. С 1920 по 1927 г. — депутат рейхстага от Коммунистической партии Германии, а после выхода из нее — как независимый демократический социалист (1928). Автор «Происхождения Германской республики. 1871-1918» (1928). Эмигрировал из Германии после прихода к власти нацистов. Последовательный критик реалий политической системы СССР («История большевизма: от Маркса до современности», 1932) и наступающего фашизма («Фашизм как массовое движение», 1934). В своей поздней работе «Демократия и социализм» (1938) выделил пять типов демократии: либеральную, социальную, империалистическую, колониальную, а также не реализованную пока — социалистическую (прим. пер.).

 

[100] Розенберг, в II comunista senza partito, p. 131.

 

[101] Перевод В. А. Алексеева.

 

[102] То же.

 

[103] Следует, несомненно, учитывать философские разногласия по поводу рабства, которое иные, в особенности софисты (Гиппий, Антифон), считали противным природе. Смотри по этому вопросу, например, Vogt J., Sklaverei und Humanitàt im klassischen Griechentum, Akademie der Wissenschaften und der Literatur in Mainz, Wiesbaden, 1953, pp. 172-173.

 

[104] Tod M. N., A Selection of Greek Historical Inscriptions, voli. I—II. Clarendon Press, Oxford, 1946-48, nr. 96.

 

[105] Восстание на Самосе — среди участников Делосского союза, сложившегося после войны с персами в 478 г. до н. э., остров Самос занимал особое положение: самосцы были инициаторами создания союза. Конфликт начался в 441-440 гг. до н. э., после того как возник спор Самоса с малоазийским городом Милетом. Жители Милета обратились к Афинам за посредничеством; воспользовавшись этим как предлогом, Перикл с флотом двинулся к Самосу и отстранил от власти самосских олигархов. Но стоило афинским кораблям отплыть обратно, как на Самосе вспыхнуло восстание; поддержку восставшим готов был оказать персидский сатрап Малой Азии Писсуфн. «Тогда Перикл опять двинулся с флотом» на самосцев, «но они не унимались.., а решили... оспаривать господство на море у афинян» (Плутарх. Перикл, 25). Высадившись на Самосе, афиняне осадили город. После осады, длившейся восемь месяцев, самосцы сдались (прим. пер.).

 

[106] В крайности (лат.).

 

[107] Лисандр (452-396 до н. э.) — спартанский полководец; в конце Пелопоннесской войны (431-404 до н. э.) между Спартой и Делосским морским союзом во главе с Афинами осадил Афины и принудил горожан к сдаче; лично присутствуя на народном собрании, заставил афинян принять предложение о передаче власти тридцати олигархам (прим. пер.).

 

[108] Tod, A Selection, nr. 97.

 

[109] Периеки (от греческого «живущие вокруг») — в древнегреческих государствах Спарте, Аргосе, Фессалии и др. неполноправная часть населения: лично свободная, в отличие от илотов, прикрепленных к земле, но не имеющая политических прав (прим. пер.).

 

[110] Ахейский союз (Ахейская лига) — антимакедонское объединение древнегреческих городов Пелопоннеса (ок. 280-146 до н. э.). Л. Канфора описывает события 224-223 гг до н. э., когда спартанский царь-реформатор Клеомен III овладел рядом городов Ахейского союза и потребовал гегемонию, на что правящие круги союза пойти не могли, так как боялись реформ, аналогичных спартанским. Арат, руководитель Ахейского союза, предъявил Клеомену заведомо невыполнимые условия начала переговоров, тем самым расстроив мирный договор. Это вызвало возмущение городов союза. Теперь города, даже исконно ахейские, открывали ворота Клеомену, стоило тому подойти к городу. Спартанцы заняли Коринф и осадили его крепость Акрокоринф. Начался распад Ахейского союза. Арат фактически присвоил себе диктаторские полномочия. Угроза восстания на Пелопоннесе и страх потери богатства и влияния заставили Арата предать то, ради чего он боролся всю свою жизнь, — независимость Эллады от Македонии. Получив отказ в помощи от Этолийского союза и Афин, Арат призвал на помощь македонского царя Антигона III Досона, который охотно откликнулся и явился с войсками на Пелопоннес, разбив Клеомена и заняв Коринф в 223 г. до н. э. (прим. пер.).

 

[111] Перевод А. С. Бобовича, ред. Я. М. Боровского.

 

[112] Jander K., Oratorum et Rhetorum Graecorum nova fragmenta, Berlin, 1913, nr. 32.

 

[113] «Чистка Прайда» — выдворение из Парламента солдатами под командованием полковника Томаса Прайда пресвитериан (сторонников соглашения с королем Карлом I) — членов Палаты общин, что привело к переходу власти в стране к армии, руководимой «индепендентами» и левеллерами (прим. пер.).

 

[114] Существуют в итал. переводе под ред. Marco Revelli: Putney: alle radici della democrazia moderna. Il debattito tra i protagonisti della “Rivoluzione inglese”, Baldini & Castoldi, Milano, 1997.

 

[115] Майкл Уолцер (Михаэль Вальцер) (р. 1935) — американский историк и социолог, профессор Принстонского университета (прим. пер.).

 

[116] Об обращении к «античным республикам» английской политической культуры того времени см. Strumia А. М., Autorità е potere: le repubbliche antiche nell'Inghilterra del XVII secolo, в I linguaggi politici delle rivoluzioni in Europa XVII-XIX secolo. Atti del convegno (Lecce, 11-13 ottobre 1990), под ред. E. Pii, Leo S. Olschki, Firenze, 1992, pp. 67-74.

 

[117] Реформация — широкое общественно-политическое движение в Западной и Центральной Европе в XVI в., направленное на реформирование католической церкви, приведение ее в соответствие Священному Писанию (прим. пер.).

 

[118] «Великая Ремонстрация» («Великий протест») — принятый «Долгим парламентом» 22 ноября 1641 г. протест против проводимой Карлом I политики, включающий перечень «злодеяний короны», предъявленный парламентом королю (прим. пер.).

 

[119] Рейнсборо, Томас (ок. 1610-1648) — полковник парламентской армии и предводитель ее левеллерского крыла, выступавший на дебатах Армейского совета в церкви Девы Марии в Путни 28 октября — 8 ноября 1647 г. против командования армии («грандов») — индепендентов, чью точку зрения выражал Генри Айртон (прим. пер.).

 

[120] Putney, итал. перевод под ред. Revelli, р. 75.

 

[121] Перевод О. А. Жидкова.

 

[122] La formazione degli Stati Uniti d'America, voi. I, под ред. A. Aquarone, C. Negri, C. Sceiba, Nistri-Lischi, Pisa, 1961, pp. 70; 114-115; 121.

 

[123] Dahl R., How Democratic is the American Constitution? Yale Univ. Press, New Haven-London 2001 (итал. перевод: Quanto è democratica la Costituzione americana?, Laterza, Roma-Bari, 2003, p. 13).

 

[124] Мы негры, о французы, и мы идем сражаться за Францию: и в награду требуем свободы; и они добавили: «и Прав Человека» (фр.).

 

[125] Термидорианцы — участники Термидорианского переворота 28 июля 1794 г. (9 термидора II года по республиканскому календарю), свергшего якобинскую диктатуру; входили в т. н. термидорианский Конвент (июль 1794 — октябрь 1795) и играли значительную политическую роль во время Директории (ноябрь 1795 — ноябрь 1799) (прим. пер.).

 

[126] Аристократию (фр.).

 

[127] Подмену (фр.).

 

[128] «Заговор» Бабёфа — Бабёф, Гракх; имя взято в честь античных Гракхов; настоящее имя — Франсуа Ноэль Бабёф ( 1760— 1797) — французский революционер, коммунист-утопист, убежденный сторонник общества, в котором отсутствовала бы частная собственность. Уже в 1785 г. разработал план создания «коллективных ферм» вместо крупных землевладений. В 1796 г. Бабёф возглавил «Тайную повстанческую директорию», готовившую народное выступление против термидорианской Директории («Заговор во имя равенства»). В результате предательства заговор был раскрыт и 10 мая 1796 г. все его руководители были арестованы. 26 мая 1797 г. Бабёф был приговорен к смертной казни и гильотинирован (прим. пер.).

 

[129] В тесных объятиях коллег (фр.). Отчет об этом памятном заседании содержится в Archives Parlementaires de 1787 а 1860,1 sèrie (1787-1799), tome 84, Cnrs, Paris, 1962, pp. 276-283.

 

[130] Гора, монтаньяры — партия, изначально возглавлявшаяся Дантоном. Название произошло от занятых ими верхних рядов («Горы») в Законодательном собрании (1 октября 1791 г.); активные участники переворота 9 термидора — свержения якобинской диктатуры и установления Директории (прим. пер.).

 

[131] «В намерения Республики не входит править на пепелище, среди обломков» (фр.).

 

[132] Bangou H., La Guadeloupe, I: 1492-1848 ou l'Histoire de la colonisation de l'ile, L’Harmattan, Paris, 1987, p. 122.

 

[133] Учение отца Виейры — Антониу Виейра (1608-1697), португальско-бразильский миссионер и проповедник, член Ордена иезуитов, борец против рабства индейцев, организатор «коммун» в Амазонии, выдвинул идею «Третьего завета» — эпохи, когда весь мир будет поклоняться единому Богу, без различия вероисповеданий (прим. пер.).

 

[134] Ригоберта Менчу Тум (р. 1959) — представительница коренного населения Гватемалы из народа киче группы майя; правозащитник, борец за права индейцев, лауреат Нобелевской премии мира (1992) и Премии принца Астурийского (1998). Автор автобиографических произведений «Я, Ригоберта Менчу» (1983) и «Пересекая границы» (1998), разоблачающих преступления гватемальского диктаторского режима (прим. пер.).

 

[135] См. Burgos E., Mi chiamo Rigoberta Menchu (1983); итал. перевод: Giunti, Firenze 1987, p. 164. Об иезуите Виейре имеются фундаментальные исследования Alfredo Bosi.

 

[136] Коалиция держав — союз Австрии, Пруссии, Великобритании, Сардинского и Неаполитанского королевств, России и Испании, направленный против революционной Франции в 1793-1797 гг. (прим. пер.).

 

[137] Мятеж в Вандее — вооруженное контрреволюционное выступление крестьян, дворян и духовенства из западнофранцузского департамента Вандея под католико-монархическими лозунгами весной 1793 г. (прим. пер.).

 

[138] «Декреты жерминаля» — декрет от 12 жерминаля II года (1 апреля 1794 г.), по которому под начало Комитетов общественного спасения, уже фактически имевших в своих руках власть в муниципалитетах и департаментах и распоряжавшихся революционной армией и революционными трибуналами, действовавшими без всяких гарантий для подсудимых, были отданы и 12 комиссий, заменивших собой министерства (прим. пер.).

 

[139] Аббат Арно — Арно, Франсуа (1720-1784), французский филолог, литератор и поэт (прим. пер.).

 

[140] Свободы и философии (фр.).

 

[141] Так это прочел эмигрант Лалузерн (Laluzerne), который перевел и прокомментировал книгу в Лондоне в 1793 г.

 

[142] Мозес Финли (1912-1986) — английский историк-античник, профессор Кембриджского университета (прим. пер.).

 

[143] «Чудовищное сочетание» (фр.).

 

[144] «Прекрасное зрелище истинной свободы» (фр.).

 

[145] L’École Normale de Van III. Legons d’histoire, de géographie, d'économie politique. Edition annotée des cours de Volney, Buache de La Neuville, Mentelle et Vandermonde, издание A. Alcouffe, G. Israel, B. Jobert, G. Jorland, F. Labourie, D. Nordman, J.-C. Perrot, D. Woronoff, Dunod, Paris, 1994, pp. 111-112.

 

[146] Ленге, Симон Анри Николя (1736-1794) — французский юрист, историк и экономист (прим. пер.).

 

[147] Voi. I, London, 1777, прим, к p. 107

 

[148] Жалобы (фр.).

 

[149] На месте и тотчас же (лат.).

 

[150] Кондорсе, Жан Антуан Николя (1743-1794) — французский философ-просветитель, математик, социолог, политический деятель; секретарь Французской академии с 1785 г. Развил концепцию исторического прогресса, в основе которого лежит развитие разума («Эскиз исторической картины развития человеческого разума», 1794). В 1791 г. был избран в Законодательное собрание; в Конвенте примыкал к жирондистам (прим. пер.).

 

[151] В веках (нем.).

 

[152] Прямым путем (лат.).

 

[153] «тотчас же законы Миноса, которые должны находиться в собрании греческих законов» (фр.).

 

[154] Ипполит Тэн (1828-1893) — французский историк и философ-позитивист, автор 4-томного «Происхождения общественного строя современной Франции» (1876-1894) (прим. пер.).

 

[155] Фюстель де Куланж, Нюма-Дени (1830-1889) — французский историк, автор классического труда «Древний город» (в рус. переводе также под назв. «Древняя гражданская община») (1864), где излагается история процесса преобразования древнего патриархального государства (граждан, общины, города) в римское всемирное государство, параллельно с развитием домашних культов в мировую религию (прим. пер.).

 

[156] Морра, Шарль-Мари-Фотиус (1868-1952) — французский писатель и критик, монархист и крайний националист по убеждениям, основатель ультраправой организации «Французское действие» (1899 — по настоящее время), ставящей своей целью восстановление во Франции дореволюционного порядка. Один из первых провозвестников фашистской идеологии (прим. пер.).

 

[157] Бон-Жозеф Дасье (1742-1833) — французский историк, филолог, переводчик с древнегреческого («Киропедия» Ксенофонта, 1777), секретарь Академии надписей (ему было адресовано знаменитое письмо Ж.-Ф. Шампольона о методе расшифровки египетских иероглифов), с 1800 г. возглавлял Национальную библиотеку (прим. пер.).

 

[158] Эннио Квирино Висконти (1751-1818) — итальянский филолог-классик, переводчик с древнегреческого, библиотекарь Ватикана с 1771 г., консерватор (хранитель) Капитолийского музея с 1784 г.; в 1798 г. занял пост министра внутренних дел Римской республики (1798-1799), созданной французами на территории Папского государства. После захвата Рима неаполитанскими войсками и восстановления Папского государства (октябрь 1799) бежал во Францию, был благосклонно принят первым консулом Бонапартом и вскоре назначен начальником Музея древностей и картин, устроенного в Лувре; впоследствии занимал кафедру археологии в Парижском университете (прим. пер.).

 

[159] Музей Пио-Климентино — музей античного искусства при Ватикане, созданный папой Климентом XIV (1769-1774) и папой Пием VI (1775-1799) (прим. пер.).

 

[160] Фуше, Жозеф (1759-1820) — французский политический и государственный деятель, министр полиции при Наполеоне I (1799-1810; 1815) и при Людовике XVIII (прим. пер.).

 

[161] Bangou, La Guadeloupe, I, p. 180.

 

[162] Конкордат — соглашение (1801) между папой римским (католической церковью) и Наполеоном (Францией), по которому Рим признавал новую французскую власть, католицизм же провозглашался религией большинства французов. При этом свобода вероисповедания во Франции сохранялась (прим. пер.).

 

[163] Образ мысли (лат.).

 

[164] Эдвард Халлетт Карр (1892-1982) — английский либеральный, позже марксистский историк (прим. пер.).

 

[165] Carr E.H., 1917: Before and After, London, 1969; итал. перевод: 1917: Illusioni e realtà della rivoluzione russa, Einaudi, Torino, 1970, p. 13.

 

[166] ...приспособленец Барер, во время оно «Анакреонт гильотины» — Барер, Бертран де Вьезак (1755-1841) — французский политик, юрист, деятель Французской революции, депутат Учредительного собрания и Национального конвента, где председательствовал во время судебного процесса над Людовиком XVI и голосовал за его немедленную казнь. Анакреонт — древнегреческий лирический поэт VI-V вв. до н. э.; здесь в переносном смысле — «певец» (прим. пер.).

 

[167] Фример — (фр. frimaire, от frimas — иней, изморозь) — третий месяц (21/23 ноября — 20/22 декабря) французского республиканского календаря, действовавшего с октября 1793 по 1 января 1806 гг. (прим. пер.).

 

[168] Fauvelet de Bourrienne L.-A., Mémoires de M. de Bourrienne... sur Napoléon, le Directoire, le Consulat, VEmpire et la Restauration, II, Ladvocat, Paris, 1830, p. 359.

 

[169] Blanc О., Les hommes de Londres. Histoire secrète de la Terreur, Albin Michel, Paris, 1989, p. 61.

 

[170] Людовик XVIII подписал Хартию — Конституционная хартия 27 мая 1814 г., в которой Людовик XVIII объявил равенство всех граждан, приверженность буржуазным правам и свободам, подтвердил неприкосновенность частной собственности (прим. пер.).

 

[171] Венский конгресс (сентябрь 1814 — июнь 1815) — конференция европейских стран, в ходе которой была выработана система договоров, направленных на восстановление феодальноабсолютистских монархий, разрушенных Французской революцией и наполеоновскими войнами, и были определены новые границы государств Европы (прим. пер.).

 

[172] Священный союз — консервативный союз России, Пруссии и Австрии, созданный в сентябре 1815 г. с целью поддержания определенного на Венском конгрессе международного порядка (прим. пер.).

 

[173] Эмигрантов (фр.).

 

[174] Разведывательной службы (англ.).

 

[175] Савари, Анн-Жан-Мари-Рене (1774-1833) — французский политический и военный деятель, в 1802 г. был назначен директором Бюро тайной полиции (прим. пер.).

 

[176] Людовик Желанный (фр.).

 

[177] Мирабо, Оноре Габриэль Рикетти де (1749-1791) — деятель Французской революции, один из самых знаменитых ораторов, отстаивал необходимость сохранения монархического строя как единственного оплота против анархии (прим. пер.).

 

[178] Шуаны — участники реакционного роялистского движения в Бретани, длившегося с 1792 г. до самого отречения Наполеона I в 1815 г. Вернувшиеся к власти в 1815 г. Бурбоны осыпали вождей шуанов милостями. В 1830-1832 гг. шуаны вновь поднялись на защиту дела легитимизма, но предприятие, руководимое герцогиней Беррийской, потерпело неудачу (прим. пер.).

 

[179] Началом бедствий (лат.).

 

[180] Каслри, Роберт Стюарт, маркиз Лондондерри (1769-1822) — британский политический деятель ирландского происхождения, консерватор, министр иностранных дел в 1812-1822 гг. После падения Наполеона один из самых влиятельных политиков Европы, представлял Великобританию на Венском конгрессе. Проводил политику «баланса сил» в Европе. Один из инициаторов унии Великобритании и Ирландии и создания Соединенного Королевства (прим. пер.).

 

[181] Герцог Ливерпуль, Роберт Бэнкс Дженкинсон (1770-1828) — британский политический деятель, премьер-министр Соединенного Королевства с 1812 по 1827 г. (прим. пер.).

 

[182] Людовик XVIII сбежал в Гент (Фландрия) — 19 марта 1815 г. при известии о возвращении Наполеона Людовик XVIII поспешно бежал из Парижа, а затем и из Франции (прим. пер.).

 

[183] Морис Дюверже (р. 1917) — французский ученый, профессор политической социологии Парижского университета (с 1955 г.), автор многочисленных трудов по конституционному праву и политическим наукам. «Закон Дюверже» — один из принципов в политологии, который утверждает, что избирательная система, при которой «победитель получает все», как правило, приводит к установлению двухпартийной политической системы (прим. пер.).

 

[184] Сто дней — второе правление императора Наполеона I во Франции (20 марта — 22 июня 1815 г.) после его бегства из ссылки на острове Эльба и возвращения в Париж (прим. пер.).

 

[185] Герцог Ангулемский, Людовик (Луи-Антуан) (1775-1844) — представитель старшей линии французских Бурбонов, в 1830 г. несколько минут номинально «царствовал» как Людовик XIX, а с 1836-го до конца жизни являлся главой французского королевского дома в изгнании и партии легитимистов (прим. пер.).

 

[186] Ла Бедойер, Шарль-Анжелик Гюше (1786-1815) — генерал, участник войн 1806-1813 гг., тяжело раненным возвратился во Францию. После первого отречения Наполеона снова вступил в армию; когда император вернулся с Эльбы, Ла Бедойер примкнул к нему со своим полком. Сражался в битве при Ватерлоо, затем поспешил в Париж, где на заседании палаты пэров 22 июня резко выступал против возвращения Бурбонов. После второй реставрации намеревался бежать в Америку, но, чтобы проститься с семьей, заехал в Париж, где был арестован, затем осужден военным судом и расстрелян (прим. пер.).

 

[187] Братья Фоше — братья-близнецы Константен и Сезар (17601815), оба — бригадные генералы наполеоновской армии, оба расстреляны по приговору военного трибунала в г. Бордо (прим. пер.).

 

[188] Duverger M., La V République, achèvement de la Rèvolution frangaise, Ed. Camera dei Deputati, Roma, 1989, pp. 10-11.

 

[189] Королевский атенеум — научное общество в Париже (прим. пер.).

 

[190] Constant B., Ouevres politiques, изд. Ch. Louandre, Charpentier, Paris, 1874, p. 259.

 

[191] Убийство герцога Беррийского — Шарль-Фердинанд, герцог Беррийский (1778-1820), второй сын графа Шарля д’Артуа, будущего короля Карла X, был смертельно ранен рабочим Луи Лувелем при выходе из оперного театра 13 февраля 1820 г. (прим. пер.).

 

[192] Силой общества (фр.).

 

[193] Мадам де Сталь, Анна-Луиза Жермена (1766-1817) — знаменитая французская писательница, автор романов «Дельфина» (1802) и «Коринна, или Италия» (1807), а также трактата «О литературе, рассматриваемой в связи с общественными установлениями» (1800), где подчеркивалась мысль о неизбежности упадка литературы с исчезновением политической свободы, что шло вразрез с внутренней политикой Наполеона, который в 1802 г. высылал ее из Парижа (прим. пер.).

 

[194] «Дух завоевания и узурпации» (1814) — памфлет против Наполеона, написанный Бенжаменом Констаном (1767-1830) (прим. пер.).

 

[195] Сент-Уэнская декларация (3 мая 1814 года) — составленная министром иностранных дел Талейраном декларация с обещанием конституции, которую Людовик XVIII подписал перед тем, как триумфально въехать в Париж (прим. пер.).

 

[196] Для краткости (фр.).

 

[197] Четверной союз — соглашение, заключенное в марте 1815 г. между Россией, Австрией, Пруссией и Великобританией. Союз был нацелен на проведение в жизнь решений Венского конгресса, в первую очередь во всем, что касалось Франции (прим. пер.).

 

[198] Кампоформио — мирный договор 17 октября 1797 г. между Французской республикой и Австрией, завершивший войны Первой антифранцузской коалиции (1793-1797) и закрепивший победу в них революционной Франции. По договору к Франции отходили Австрийские Нидерланды, германские земли на левом берегу Рейна, а также Ионические острова. Австрия также признавала создание вассальных Франции Цизальпинской и Лигурийской республик (прим. пер.).

 

[199] «Жандармы, арестуйте г-на Манюэля» (фр.).

 

[200] Arnault A.-V., Bazot E.F. Jay A., De Jouy E. de, Marquet de Montbreton Norvins J., Biographie Nouvelle des Contemporains, XII, Librairie historique, Paris, 1823, pp. 368-69.

 

[201] Де Местр, Жозеф Мари (1763-1852) — французский публицист, идеолог консерватизма, дипломат, политик и религиозный философ; его язвительный сатирический памфлет «Благодеяния революции» (1795) относится к первому году длительной эмиграции писателя. Посол Сардинского королевства в Санкт-Петербурге в 1803-1817 гг. (прим. пер.).

 

[202] Фердинанд VII (1784-1833) — король Испании в марте-мае 1808 и с 1813 г. После интервенции французской армии в 1808 г. и народного восстания Фердинанд и его отец, Карл IV, были арестованы Наполеоном, под давлением отреклись от прав на престол, после чего Наполеон посадил на испанский трон своего старшего брата Жозефа. Антифранцузское сопротивление в Испании признавало Фердинанда законным («Желанным») королем, в то время как сам он никак не участвовал в этой борьбе. Когда французы были вытеснены из Испании и Фердинанд вернулся на престол, политика его была жестко антилиберальной, начался террор против любых политических движений. Личность короля стала крайне непопулярной. В 1820 г. военные во главе с полковником Рафаэлем Риего потребовали от Фердинанда соблюдения конституции, принятой испанскими либералами в Кадисе в 1812 г. Это либеральное движение, или буржуазно-демократическая революция, как ее интерпретируют некоторые историки, была подавлена по решению Священного союза с помощью французской армии, т. н. крестового похода «ста тысяч сыновей Людовика Святого» в 1823 г. Сравнивая Фердинанда VII с Людовиком XVI, Манюэль имеет в виду, что испанские либералы могли расправиться с королем, как в свое время французские якобинцы, но не сделали этого, хотя и голосовали в Кортесах (испанском парламенте) за то, чтобы объявить его недееспособным (прим. пер.).

 

[203] Братья Мишо, Жозеф-Франсуа (1767-1839) и Луи-Габриэль (1773-1858) — французские публицисты и издатели, выпускавшие с 1811 г. многотомный биографический словарь — «Всеобщую биографию, древнюю и новую» (прим. пер.).

 

[204] «Словарь флюгеров» — анонимное издание, вышедшее в парижском издательстве «Эмери» и включающее в себя многочисленные примеры того, как политические деятели, писатели, публицисты, военачальники меняли свои убеждения в зависимости от исторического момента; «оборот» флюгера обозначается звездочкой, и наибольшего их числа удостоились Ж. Фуше и Ш.-М. Талейран (по 12 штук) (прим. пер.).

 

[205] К прошлому (лат.).

 

[206] Проклятию памяти (лат.).

 

[207] Имеется в виду армия противников революции. (Прим., перев.)

 

[208] Корде, Мари Анна Шарлотта (1768-1793) — французская аристократка, убившая революционера Жана-Поля Марата («Друга Народа») (прим. пер.).

 

[209] Biographie Nouvelle, I, 1820, pp. I-XVI.

 

[210] Кутон, Жорж Огюст (1755-1794) — деятель Французской революции, в Конвенте голосовал за казнь короля без апелляции к народу и без отсрочки; по его инициативе был принят закон 22 прериаля, дозволявший, при чрезвычайно упрощенной судебной процедуре, гильотинировать любых подозрительных лиц. Кутон был казнен вместе с Робеспьером 28 июля (10 термидора) 1794 г. (прим. пер.).

 

[211] Талейран-Перигор, Шарль-Морис (1754-1838) — французский дипломат, министр иностранных дел в 1797-1799 (при Директории), в 1799-1807 (в период Консульства и Империи Наполеона I) и в 1814-1815 гг. (при Людовике XVIII). Глава французской делегации на Венском конгрессе; мастер тонкой политической интриги, образец беспринципного политика (прим. пер.).

 

[212] Этот весьма пространный документ находится в Архиве Министерства иностранных дел, серия «Mémoires et documents», voi. 1802, 1815 г., Fo 119, ff. 360r-366v. Он был опубликован Francois Reymond, Un manifeste inédit de Benjamin Constant, в «Annales Benjamin Constant», 5, 1985, pp. 81-93.

 

[213] «Нам нужна победа. Написать манифест. Он должен быть великолепен. Он поразит Европу, если не обратит в нашу веру» (фр.). Там же, p. 82.

 

[214] Свои идеи за основы, а свои мечты — за истины (фр.).

 

[215] Голова, полная конституций (фр.)

 

[216] Constant, Oeuvres politiques, p. 281.

 

[217] Перевод С. И. Радцига.

 

[218] Перевод А. Д. Хаютина и В. С. Алексеева-Попова.

 

[219] Американская революция — в русской традиции обычно называется Войной за независимость американских колоний (1775-1783) (прим. пер.).

 

[220] Odifreddi Р., La democrazia impossibile, «Lettera pristem», пг. 11 (март 1994), р. 26-31.

 

[221] Arrow К., Social Choice and Individual Values, Wiley, New York, 1951.

 

[222] Тетрадей жалоб (фр.).

 

[223] Сийес, Эммануэль-Жозеф (1748-1836) — французский политический деятель, автор брошюры «Эссе о привилегиях» (1788) и памфлета «Что такое третье сословие?» (январь 1789), имевших большое влияние на общественное мнение. Депутат Национального собрания, он составил клятву, данную депутатами 20 июня 1789 г., — не расходиться, пока Франции не будет дана новая конституция. В апреле-мае 1795 г. — председатель Конвента (прим. пер.).

 

[224] Вельможи, именитые лица (фр.).

 

[225] Министр Виллель — Жан-Батист Жозеф, граф де Вил-лель (1773-1854), французский государственный деятель эпохи Реставрации, премьер-министр с 1821 по 1828 гг. убежденный сторонник абсолютизма (прим. пер.).

 

[226] ...свержение Карла X — Карл X (1757-1836), король Франции с 1824 по 1830 г., в силу своих ультраконсервативных убеждений не мог смириться с конституционной Хартией, ограничивавшей его власть, и склонялся к идее государственного переворота. В мае 1830 г. он распустил Палату депутатов, требовавшую отставки кабинета министров; когда новые выборы 23 июня и 3 июля вновь дали внушительное большинство оппозиции, подписал Июльские ордонансы, ограничивающие свободу прессы и сокращающие число избирателей. Это вызвало открытое восстание (Июльскую революцию) в Париже (прим. пер.).

 

[227] ...три дня боев, начиная с 29 июля 1830 года — речь идет об Июльской революции 1830 г.: 2 августа Карл X отрекся от престола (прим. пер.).

 

[228] Французский Институт, или Институт Франции, — основное государственное научное учреждение Франции, объединяющее пять национальных академий: Французскую академию («бессмертных», основанную кардиналом Ришелье в 1635 г.), Академию надписей и изящной словесности, Академию наук, Академию изящных искусств и Академию моральных и политических наук (прим. пер.).

 

[229] Гизо, Франсуа Пьер Гийом (1787-1874) — французский историк, публицист, политический и государственный деятель, министр просвещения (1832-1836), министр иностранных дел (1840-1847), премьер-министр (1847-1848) (прим. пер.).

 

[230] Буонарроти, Филиппо Микеле (1761-1837) — итальянский и французский политический деятель, революционер, последователь идей Гракха Бабёфа (прим. пер.).

 

[231] Прудон, Пьер Жозеф (1809-1865) — французский политик, публицист, экономист и социолог. Был первым человеком, назвавшим себя анархистом; считается одним из наиболее влиятельных теоретиков этого течения. Пропагандировал мирное переустройство общества; выдвинул идею учреждения «Народного банка» с целью предоставления беспроцентного кредита для организации эквивалентного обмена продуктов труда мелких производителей, а также проекты экономического сотрудничества классов и анархистскую теорию ликвидации государства (прим. пер.).

 

[232] Чартисты — участники первого массового политически оформленного движения пролетариата в Великобритании в 1830-1850 гг. Внесли в парламент петицию (Народную хартию, 1839) с требованием введения всеобщего избирательного права (для мужчин), ограничения рабочего дня, повышения заработной платы (прим. пер.).

 

[233] Оуэн, Роберт (1771-1858) — английский социалист-утопист; разработал филантропический план улучшения условий жизни рабочих и пытался осуществить его на практике; в 1817 г. выдвинул программу радикальной перестройки общества путем создания самоуправляющихся «поселков общности и сотрудничества», лишенных частной собственности, классовой эксплуатации, противоречий между умственным и физическим трудом и прочих антагонизмов. Подобные колонии, основанные в США («Новая Гармония») и в Великобритании, потерпели неудачу (прим. пер.).

 

[234] Эра Каннинга — Каннинг, Джордж (1770-1827) — министр иностранных дел Великобритании в 1807-1809 и 1822-1827 гг., с 1822 г. — лидер консервативной партии, премьер-министр в 1827 г. Каннинг противодействовал политике континентальных держав Священного союза; при нем Англия одной из первых признала независимость испанских провинций в Латинской Америке и подключилась к борьбе греков за независимость (прим. пер.).

 

[235] Fisher H. A. L., Storia d’Europa, III, p. 95.

 

[236] Восточный вопрос в европейской политике XVIII-XIX вв. проистекал из упадка некогда могущественной Османской империи, роста национально-освободительного движения против османского ига и нарастания противоречий между интересами европейских держав на Ближнем Востоке. В начале 1820-х годов он обострился в связи с восстанием 1821 г. в Греции, которое страны Священного союза рассматривали как «мятеж» против «законного» монарха. Между тем Англия, укреплявшая свои позиции в Восточном Средиземноморье, признала греков воюющей стороной (а не «бунтовщиками») и стала оказывать им помощь (прим. пер.).

 

[237] Хобсбаум, Эрик Джон Эрнест (р. 1917) — английский историк, ветеран коммунистической партии Великобритании, входил в ее т. н. «историческую группу» (прим. пер.).

 

[238] Hobsbawm E. J. The Age of Revolution. Europe 1789-1848 (1962); итал. перевод: Le rivoluzioni borghesi, 1789-1848, Il Saggiatore, Milano, 1963, p. 180.

 

[239] Ледрю-Роллен, Александр Огюст (1807-1874) — французский политический деятель эпохи Июльской монархии и Второй республики, левый республиканец (прим. пер.).

 

[240] Луи Блан (1811-1882) — французский социалист, историк и публицист, один из лидеров революции 1848 г., член временного правительства 1848 г., председатель правительственной комиссии по труду («Люксембургской комиссии»), ратовал за создание национальных мастерских и введение всеобщего избирательного права (прим. пер.).

 

[241] Ассамблея во Франкфурте — в ходе революции 1848 г. 18 мая во Франкфурте прошло заседание первой Германской национальной ассамблеи. За год своего существования ассамблея выработала конституцию, которая должна была объединить Германию под властью прусского короля, но тот отказался подчиниться решениям ассамблеи, и она была распущена в 1849 г. (прим. пер.).

 

[242] Отметим, что Ленин впоследствии полностью примет гипотетическую схему Маркса относительно Германии и приложит ее к России: схоластическая верность доктрине и тактическая интуиция приведут его к успеху, добиться которого Марксу помешало неожиданное развитие событий.

 

[243] Парижское восстание произошло 5-6 июня 1832 г.: поводом к нему послужили похороны генерала Ламарка, собравшие огромную толпу, которую стала разгонять полиция, а причиной — недовольство итогами Июльской революции 1830 г. (прим. пер.).

 

[244] Тьер, Луи Адольф (1797-1877) — французский политический деятель и историк («История Французской революции с 1789 года до 18 брюмера» (1823-1827), «История Консульства и Империи» (1845-1862)).

При Июльской монархии несколько раз был премьер-министром. В 1848 г. Луи-Филипп, упорствовавший до последнего, в ночь на 24 февраля пригласил к себе Тьера и поручил ему составить кабинет, который, как он полагал, мог спасти монархию. Тьер принял предложение и утром 24 февраля распространил прокламацию с заголовком: «Свобода! Порядок! Единение! Реформа!». Прокламация не возымела действия. В 9 часов утра Тьер вернулся во дворец и заявил королю: «Ваше Величество! Слишком поздно!» Толпа восставших парижан окружила королевский дворец, требуя отречения Луи-Филиппа — тот действительно отрекся, назвав преемником своего внука Генриха, графа Парижского. Но как только восставшим стало известно о намерении Палаты депутатов провозгласить королем Генриха, толпа ворвалась на заседание Палаты: под дулами ружей депутаты провозгласили Францию республикой и образовали новое радикально-буржуазное правительство.

После падения империи Наполеона III Тьер — первый президент (1871-1873) Третьей республики (временный, до принятия конституции); один из организаторов расправы над Парижской коммуной (прим. пер.).

 

[245] Ламартин, Альфонс де (1790-1869) — французский политический деятель и выдающийся поэт. После отречения Луи-Филиппа 24 февраля 1848 г. решительно выступил в парламенте против коронации графа Парижского и произнес горячую речь, предложив учредить временное правительство и созвать Национальное собрание. Во временном правительстве Ламартин занял пост министра иностранных дел, став своеобразным посредником между консерваторами и левыми партиями. 25 февраля, когда временному правительству угрожала опасность быть разогнанным народной толпой, Ламартин произнес знаменитую речь, где красноречиво описал ужасы революции и воспел трехцветное знамя (в противоположность красному) (прим. пер.).

 

[246] Tocqueville A. de, Una rivoluzione fallita. Ricordi del 1848-49у итал. перевод под ред. A. Omodeo, Laterza, Bari, 1939, p. 9.

 

[247] Национальные мастерские (фр.).

 

[248] «Люксембургские рабочие» — депутаты так называемой «Люксембургской комиссии» — правительственной комиссии по труду, учрежденной после Февральской революции 1848 г. временным правительством под давлением рабочих. Заседала в Париже в Люксембургском дворце (отсюда ее название) с начала марта до середины мая 1848 г. Возглавлял комиссию Луи Блан, заместителем был рабочий Альбер. В ее состав входило несколько сот делегатов от рабочих, предпринимателей и несколько теоретиков-экономистов. По инициативе комиссии временное правительство издало декрет о сокращении рабочего дня на один час; были учреждены государственные конторы по трудоустройству, созданы производственные рабочие ассоциации (портных, прядильщиков и других). Однако лишенная денежных средств и реальной власти, комиссия скоро превратилась в говорильню (прим. пер.).

 

[249] Кремье, Адольф (1796-1880) — французский юрист и государственный деятель; избранный республиканцами во временное правительство (1848), стал министром юстиции (прим. пер.).

 

[250] Lavisse В. E., Histoire de France contemporaine, voi. VI (под ред. Ch. Seignobos): La Révolution de 1848 et le Second Empire (1848-1859), Hachette, Paris, 1921, pp. 78-79.

 

[251] Бланки, Луи Огюст (1805-1881) — французский революционер, коммунист-утопист, участник революций 1830, 1848 г. и Парижской коммуны, руководитель ряда тайных обществ. За свою деятельность 37 лет жизни провел в заключении. Успех социальной революции связывал с заговором организации революционеров, которых, по его мнению, в решающий момент поддержат народные массы (прим. пер.).

 

[252] Распай, Франсуа Венсан (1794-1878) — французский деятель республиканского и демократического движения, химик и медик. Во время революции 1848 г. возглавлял делегацию, добившуюся от временного правительства провозглашения 25 февраля 1848 г. республики. За руководство демонстрацией 15 мая 1848 г. был приговорен к заключению, в котором пробыл до 1854 г., после чего жил в изгнании в Бельгии. Во время президентских выборов 10 декабря 1848 г. был выдвинут кандидатом от социалистических клубов Парижа. Амнистированный в 1859 г., вернулся во Францию в 1863 г. В 1869 г. избран в парламент от оппозиции. В 1876 г., в Палате депутатов выступал с требованием амнистии для коммунаров (прим. пер.).

 

[253] Барбес, Арман (1809-1870) — французский революционер и политик. За попытку поднять восстание был в 1839 г. приговорен к смертной казни, замененной на пожизненное заключение; освобожден во время Революции 1848 г. и избран депутатом в Учредительное собрание. Участвовал в революционной демонстрации 15 мая 1848 г., переросшей в захват Национального собрания. Заняв Ратушу, Барбес и рабочий Альбер пытались сформировать социалистическое правительство, но в первый же день были арестованы в числе четырехсот прочих активистов. Барбес опять был приговорен к пожизненному тюремному заключению, но в 1854 г. освобожден по личному распоряжению Наполеона III, что Барбеса крайне оскорбило. В дальнейшем жил в Бельгии, Испании и Нидерландах, но во Францию так и не вернулся (прим. пер.).

 

[254] ...вернуть... свободу Польше — события в Польше, послужившие предлогом вторжения рабочих во французский Парламент, — Познанское восстание (20 марта — 9 мая 1848 г.) против прусского владычества, потерпевшее поражение из-за нерешительности польских либеральных кругов (прим. пер.).

 

[255] Депутаты Жиронды, жирондисты — умеренная республиканская партия времен Великой Французской революции названа так потому, что предводителями ее были депутаты от департамента Жиронда (прим. пер.).

 

[256] Кавеньяк, Луи Эжен (1802-1857) — французский государственный деятель, генерал. В мае 1848 г. был назначен военным министром и, получив от Учредительного собрания диктаторские полномочия, жестоко подавил Июньское восстание парижских рабочих. В декабре 1848 г. неудачно баллотировался в президенты (прим. пер.).

 

[257] Bastid P., Doctrines et institutions politiques de la seconde République, I, Hachette, Paris, 1945, p. 288.

 

[258] Правом берегу (фр.).

 

[259] «полных красот и глупостей» (фр.).

 

[260] Письмо в «Le Figaro», 14 апреля 1864 г.

 

[261] Маркс К. «Классовая борьба во Франции». [К. Маркс и Ф. Энгельс цит. по: Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. Государственное издательство политической литературы. Москва, 1955-1981. — Прим. ред.].

 

[262] Здесь и далее перевод V части «Отверженных» В. Гюго М.В.Вахтеровой.

 

[263] Народный смерч (фр.).

 

[264] Oeuvres de Napoléon III, voi. Il, Paris, 1856, pp. 150-151.

 

[265] Мисс Ховард, Элизабет Энн, настоящее имя Элизабет Энн Хэрриет (1823-1865) — английская актриса и куртизанка, любовница Наполеона III, пожертвовавшая своим состоянием ради его восшествия на престол (прим. пер.).

 

[266] Этого персонажа вкратце обрисовывает Токвиль, Ricordi, pp. 103-104.

Вьельяр, Нарсис (1791-1857) — воспитатель старшего брата Наполеона III, депутат парламента Июльской монархии, Учредительного и Законодательного собраний после революции 1848 г. (прим. пер.).

 

[267] Бреа, Жан Батист Фидель (1790-1848) — французский генерал, убитый повстанцами во время Июньского восстания 1848 г. (прим. пер.).

 

[268] Над сторонами (лат.).

 

[269] В самом деле, сразу после победы на выборах 10 декабря 1848 г. он поручил Леону Фоше общественные работы: Фоше был одним из создателей «национальных мастерских».

 

[270] Отверженных (фр.).

 

[271] «Скверные блузы» (фр.).

 

[272] Сам принц принадлежал к карбонариям, как в свое время император был членом масонской ложи и окружал себя видными представителями масонства. Но беззастенчивость, присущая «цезаризму», также включает в себя готовность к предательству. Годы спустя бомбы Феличе Орсини должны были напомнить уже не президенту, а императору французов о его прежнем членстве в тайной организации.

 

[273] Просвещенных людей нации (фр.).

 

[274] После меня хоть потоп! (фр.).

 

[275] Сю, Мари Жозеф Эжен (1804-1857) — французский писатель, один из родоначальников массовой литературы. Был избран депутатом Законодательного собрания (1850), но сколько-нибудь заметной роли в политической жизни Франции не сыграл; после государственного переворота 1851 г. оказался в ссылке в Савойе (прим. пер.).

 

[276] Гризетка — молодая девушка (швея, хористка, мастерица и т.п.) легких нравов в романах и комедиях из французской жизни (прим. пер.).

 

[277] Маркс К. «Классовая борьба во Франции».

 

[278] Седан — решающее сражение франко-прусской войны 1870-1871 гг. близ французского г. Седан 1 сентября 1870 г., закончившееся разгромом французской армии и сдачей в плен более 100 тыс. солдат и офицеров, включая самого Наполеона III (прим. пер.).

 

[279] Siotto Pintor М., статья Elezione в Enciclopedia italiana, voi. 13, 1932, р. 781.

 

[280] Bobbio N., Matteucci N., Pasquino G., Dizionario di politica, Utet, Torino, 1983, p. 785.

 

[281] Croce B., Storia d'Italia dal 1871 al 1915, под ред. G. Galasso, Adelphi, Milano, 1991, p. 334.

 

[282] Croce В., Storia d'Europa nel secolo decimonono, Laterza, Bari, 1932, p. 281. Курсивы принадлежат автору.

 

[283] Против «the practical working of Universal Suffrage as developed under a despotic form of government» [«применение всеобщего избирательного права при деспотической форме правления»] выступил в 1860 г. отличавшийся прозорливостью английский тайный агент Л. Олифант в своем памфлете Universal Suffrage and Napoleon the Third, London-Edinburgh (экземпляр его хранится в British Library: 8052.e.91).

 

[284] Криспи, Франческо (1818-1901) — итальянский политик и государственный деятель, дважды (1887-1891, 1893-1896) возглавлял кабинет министров Италии (прим. пер.).

 

[285] Гаэтано Моска (1858-1941) — итальянский юрист и социолог, автор «теории элит» («Элементы политической науки», 1896) (прим. пер.).

 

[286] Mosca G., Sulla teorica dei governi, Loescher, Torino, 1884, p. 231.

 

[287] Кризис 1898 года — имеются в виду массовые выступления трудящихся под лозунгами «Хлеба и работы!» с 27 апреля по 11 мая 1898 г. в городах Центральной и Южной Италии (прим. пер.).

 

[288] Rensi G., Gli Anciens Régimes e la democrazia diretta, Tip. Colombi, Bellinzona, 1902, p. 139.

 

[289] Giolitti G., Memorie della mia vita (1922), Garzanti, Milano, 1967, pp. 43-44.

 

[290] Таков был Статут Карла-Альберта (1848), действовавший целый век (с 1861 г. — как конституция Королевства Италия).

 

[291] Циркуляр министра, обращенный к префектам (11 февраля 1852 г.) и призыв мэра к избирателям Вузона содержатся во II томе издания Rémond R., La vie politique en France, A. Colin, Paris 1986, pp. 164-165.

 

[292] Пальмиро Тольятти (1893-1964) — руководитель Итальянской коммунистической партии с 1926 (после ареста Антонио Грамши) и до своей смерти в 1964 г. Член секретариата Коминтерна. После прихода в Италии к власти фашистов и перехода компартии на нелегальное положение (1926) — в эмиграции, в 1940-1944 гг. жил в СССР, работал на Радио Коминтерна (вещание на Италию), в марте 1944 г. вернулся в Италию и стал вдохновителем политики национального единства в борьбе за изгнание гитлеровских войск, оккупировавших Италию в 1943 г. После войны Итальянская коммунистическая партия под руководством Тольятти стала самой крупной партией Италии и самой сильной компартией в Западной Европе (прим. пер.).

 

[293] Наниматели квартир (англ.).

 

[294] Жильцы (англ.).

 

[295] Sassoon D., Cent'anni di socialismo (1996), итал. перевод, Editori Riuniti, Roma, 1997, p. 11.

 

[296] Раймон Паниккар (настоящее имя Раймундо Паникер Алемани, 1918-2010) — испанский католический священник и теолог, публицист, автор многих работ по философии науки и по межрелигиозным вопросам (прим. пер.).

 

[297] Материалы конференции, проходившей в Университете Андорры, изданы в Италии Edizioni Lavoro, Roma, 2000, p. 5.

 

[298] MacPherson С. B., Burke, (1980); итал. перевод: Il melangolo, Genova, 1999, p. 113.

 

[299] Временное правительство Тьера — после разгрома французской армии под Седаном (см. прим, к с. 143, Седан) и пленения Наполеона III Национальное собрание громадным большинством голосов избрало Тьера главой исполнительной власти; через два дня он составил свой кабинет, куда входили представители различных партий. В своей речи в Национальном собрании Тьер убеждал все партии объединиться и действовать заодно, пока не будет заключен окончательный мир. Тьеру удалось примирить всех, и по его инициативе Национальное собрание приняло те меры (требование уплаты по векселям, требование уплаты квартирных денег, закон о назначении мэров городов правительством и т. д.), которые стали поводом к восстанию Коммуны (прим. пер.).

 

[300] Rosenberg A., Storia del bolscevismo (1932), итал. перевод, Sansoni, Firenze, 1933, pp. 19-20.

 

[301] ...направленные против них законы Бисмарка — в октябре 1878 г. Бисмарк провел через рейхстаг «Закон против вредных и опасных устремлений социал-демократии», по которому деятельность социал-демократических организаций вне рейхстага и ландтагов запрещалась; социалисты были лишены лицензии на печать своих публикаций. Отменен в сентябре 1890 г. (прим. пер.).

 

[302] Закон Ачербо — избирательный закон, предложенный Джакомо Ачербо и принятый в 1923 г. итальянским парламентом, в соответствии с которым партия, набравшая наибольшее (но не менее 25%) количество голосов, получала 66% мест в парламенте. Остальные 34% распределялись пропорционально между остальными партиями (прим. пер.).

 

[303] Эта система была вновь введена после падения фашизма. Итальянское Учредительное собрание выработало закон (ст. 75), запрещающий (когда пропорциональная система была вновь введена вместе с возвратом к парламентской демократии) ставить избирательные законы на референдум. С помощью особого маневра этот запрет in extremis был обойден. Смотри об этом Salamone С., La parola smarrita. Sul testo dellarticolo 75 della Costituzione, в «Biblioteca», I, 1, 1990, pp. 19-23.

 

[304] К. Либкнехт. Милитаризм и антимилитаризм в связи с рассмотрением интернационального движения рабочей молодежи. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960, с. 49-50.

 

[305] Потсдам Фридриха Великого — в царствование короля Пруссии Фридриха II Великого (1740-1786), основоположника прусско-германской государственности, город Потсдам стал «немецким Версалем» — репрезентативным городом-резиденцией (прим. пер.).

 

[306] Дойчер, Исаак (1907-1967) — польско-английский марксистский историк и публицист, советолог, автор книг по истории и социологии, в том числе биографий Троцкого (1954-1963) и Сталина (1966) (прим. пер.).

 

[307] Тойнби, Арнольд Джозеф (1889-1975) — английский историк, философ истории, культуролог и социолог, автор 12-томного труда по сравнительной истории цивилизаций «Постижение истории», один из создателей «цивилизационной» теории (прим. пер.).

 

[308] См. Третью филиппику Демосфена, 47-51.

 

[309] Alldeutscher Verband [Всенемецкий (Пангерманский) союз] — широкое национал-патриотическое движение в Германии и в немецкоязычных странах в 1891-1939 гг. Целями движения в разное время назывались поднятие патриотического духа, поддержка немцев и немецких интересов за границей, строительство военного флота, германизация окраин страны и сопредельных территорий, экспансионистская политика. Непосредственный предшественник идеологии нацизма (прим. пер.).

 

[310] Hakatisten (гакатисты) — прозванная так по начальным буквам фамилий троих своих основателей — националистов Фердинанда фон Ганземанна (1861-1900), Германа Кеннеманна (1815-1910) и Генриха фон Тидеманна (1843-1922). Полное название — «Общество за улучшение положения немцев Восточной марки» (Verein zur Fórderung des Deutschtums in Ostmarken) — основано в Познани, бывшей в 1815-1919 гг. провинцией Пруссии, в 1894 г. и просуществовало до 1935 г. При жизни Бисмарка пользовалось его покровительством (прим. пер.).

 

[311] Дело Дрейфуса — процесс (1894-1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи, в котором обвинялся офицер французского генерального штаба, еврей родом из Эльзаса (принадлежавшего тогда Германии) капитан Альфред Дрейфус (1859-1935). Процесс, носивший откровенно антисемитский характер, сыграл огромную роль в общественной жизни Франции и Европы конца XIX в. (прим. пер.).

 

[312] Ему мы обязаны «оправданием» геноцида: «Я не дохожу до того, чтобы думать, будто хороший индеец — мертвый индеец, но полагаю, что в девяти случаях из десяти это так; кроме того, я бы не стал слишком усердно разбираться и в отношении десятого»: см. Stannard D. E, Olocausto americano. La conquista del Nuovo Mondo (1992) (итал. перевод, Bollati Boringueri, Torino, 2001, p. 389 и Losurdo D., Il liberalismo non ha commesso genocidi?, «Liberal», 16, февраль-март 2003).

 

[313] Bauer О., Tra due guerre mondiali?, итал. перевод под ред. E. Collotti, Einaudi, Torino, 1979, p. 94, глава La crisi della democrazia.

 

[314] Община (лат.).

 

[315] Джингоизм — от «джинго», клички английских шовинистов, — термин для обозначения крайне шовинистических воззрений; вошел в употребление в Великобритании в конце 1870-х гг. (прим. пер.).

 

[316] Виламовиц — Виламовиц-Меллендорф, Ульрих фон ( 1848— 1931) — крупнейший немецкий филолог-классик. Был близок к германскому императорскому двору; политическая ориентация отличалась принципиальным консерватизмом. В годы Первой мировой войны занимал ярко выраженную националистическую позицию, участвовал в составлении и подписании общественных манифестов в поддержку германской политики (прим. пер.).

 

[317] Willamowitz-Moellendorff U. von, Das Nationalfest der Deu-tschen, «Norddeutsche Allgemeine Zeitung», 27 января 1918 г.

 

[318] Meyer E., Der Staat, sein Wesen und seine Organisation, в Weltgeschichte und Weltkrieg, Cotta, Stuttgart, 1916, pp. 151 — 153.

 

[319] Дело о наградах — скандал, разразившийся во Франции осенью 1887 г., когда выяснилось, что Даниэль Вильсон, депутат парламента и зять президента Жюля Греви, осуществляет своеобразную торговлю государственными наградами, особенно орденом Почетного легиона, раздавая их и за деньги (орден Почетного легиона за 25 тыс. франков) и за паи в различных компаниях. Дело вызвало правительственный кризис, и президенту Греви пришлось уйти в отставку (прим. пер.).

 

[320] Дело о карточках — В 1900-1904 гг. стало известно, что во французской армии существовала негласная система «карточек», в которых отмечались религиозные и политические убеждения офицеров; записи в карточках способствовали либо препятствовали продвижению офицеров по службе (прим. пер.).

 

[321] Дело Ставиского — 23 декабря 1933 г. Серж Александр Стависки был арестован за распространение фальшивых чеков на сумму в 235 млн. франков. Во время процесса обнаружились тесные связи обвиняемого с высокопоставленными государственными чиновниками и депутатами парламента (прим. пер.).

 

[322] Скандал Римского банка — скандальная история о хищениях в эмиссионных итальянских банках, имевших место в 1892 г. Премьер-министр Дж. Джолитти, скомпрометированный последовавшими разоблачениями, ушел в отставку и в ноябре 1893 г. уступил пост Франческо Криспи, но дальнейшие разоблачения задели и самого Криспи. Выяснилось, что если Джолитти пользовался такими деньгами для своих политических целей, то Криспи (и его жена) — для личных целей (прим. пер.).

 

[323] Отто Бауэр (1881-1938) — лидер австрийских социалистов до Второй мировой войны, теоретик австромарксизма, министр иностранных дел Австрии (1918-1919), один из инициаторов создания Социалистического рабочего Интернационала (прим. пер.).

 

[324] Bauer О., Tra due guerre mondiali?, pp. 89-90. [Цит. из Маркса: Сочинения. Том 7, с. 41. — Прим, перев.].

 

[325] Эдмон Вермейль (1878-1964) — французский ученый, специалист по немецкой истории и культуре (прим. пер.).

 

[326] Vermeil E., La Germania contemporanea, итал. перевод, Laterza, Bari, 1956, p. 182.

 

[327] ...королевским «государственным переворотом» — обстоятельства вступления Италии в Первую мировую войну: ее правительство не сразу определилось, к какой стороне примкнуть, поскольку и Австро-Венгрия с Германией, и Антанта обещали Италии территориальные приобретения в случае поддержки. Парламент тем не менее проголосовал за нейтралитет. Однако в стране ширилось движение за вступление в войну на стороне Антанты, которое возглавляли социалист Бенито Муссолини и писатель Габриэле д’Аннунцио. Они организовали демонстрации против парламента и «нейтралистов», король Виктор-Эммануил ІІІ встал на их сторону, и 23 мая 1915 г. Италия объявила войну Австро-Венгрии (прим. пер.).

 

[328] Капоретто — битва при Капоретто (24 октября — декабрь 1917 г.) — широкомасштабное наступление австро-германских войск на позиции итальянской армии, одно из крупнейших сражений Первой мировой войны, сокрушительное поражение итальянских войск (прим. пер.).

 

[329] Энгельс Ф. Письмо А. Бебелю 24-26 октября 1891 г., Сочинения. Том 38, с. 162.

 

[330] Шейдеманн, Филипп (1865-1939) — немецкий политик, один из лидеров социал-демократической партии Германии (СДПГ), первый премьер-министр (канцлер) Германской (Веймарской) республики (1919) (прим. пер.).

 

[331] За распространение листовок с таким текстом Либкнехт был вновь арестован и подвергнут во время войны длительному заключению.

 

[332] Willamowitz-Moellendorff U. von, In den zweiten Kriegswinter (1915), в Reden aus der Kriegszeit, Weidmann, Berlin, 1915, pp. 289-290.

 

[333] Аппер, Феликс Антуан (1817-1891) — французский военный и дипломат, посол Франции в Российской империи. Бригадный генерал с 1870 г., после разгрома Коммуны был главой трибунала в Версале (прим. пер.).

 

[334] Жорж Буржен (1879-1958) — французский историк, сотрудник парижского Национального архива и член Общества изучения истории Французской революции, автор книги «История Коммуны» (1907) (прим. пер.).

 

[335] Bourgin G., Apergu sur Thistoire de la Commune de 1871, «Revue Hist orique», 55, май-август 1930, pp. 88-96. Ему же принадлежат, в Enciclopedia italiana, страницы о Коммуне в статье Parigi (storia), voi. 26 (1935), p. 340, где он, правда, говорит о «множестве» расстрелянных.

 

[336] Альбертини, Жорж (1911-1983) — французский политический деятель, социалист и пацифист (прим. пер.).

 

[337] Бонфуа, Эдуар (1907-2007) — французский политический деятель и публицист (прим. пер.).

 

[338] Эти данные приводятся и в таком известном издании, как dtv-Lexicon zur Geschichte und Politik im 20Jahrhundert, I, Deutscher Taschenbuch Verlag, Mùnchen, 1974, p. 262.

 

[339] Максим Дю Камп (1822-1894) — известный французский писатель, член Французской академии (прим. пер.).

 

[340] Goguel F., Géographie des élections frangaises sous la Troisième et la Quatrième République, Colin, Paris, 1970, p. 60.

 

[341] Это является весомым свидетельством распространенного мнения о том, что «прирученное» избирательное право уже никому не угрожает.

 

[342] «Число не явившихся на выборы, — пишет он, — неотвратимо возрастает».

 

[343] Общество им. Гёрреса — основанное в 1876 г. «Общество имени Гёрреса для развития и поощрения наук в католическом духе», названное в честь немецкого католического публициста, светского теолога, историка и общественного деятеля Иоганна Йозефа Гёрреса (1776-1848). Существует в Германии по сей день под названием «Гёрресовское общество содействия развитию науки», имеет научно-исследовательские институты в католических странах, издает научные журналы, книги, в частности «Государственный лексикон» — энциклопедический словарь по религии, истории, политике и социальным наукам (прим. пер.).

 

[344] Отделения (фр.); здесь: церкви от государства.

 

[345] Парадоксальным итогом этого одностороннего отказа от Конкордата было то, что поскольку он был осуществлен после включения Эльзаса в состав Германии, то так никогда и не коснулся этой территории. Возвращенная Франции в 1918 г. в результате победы в войне, эта область, став частью Французской республики, все же не отказалась от Конкордата. Послевоенные правительства не решались поднимать эту проблему.

 

[346] Товарищества (фр.).

 

[347] Лично (лат.).

 

[348] Итал. перевод очерка Брайса опубликован в Democrazie moderne, издание Hoepli, Milano, 1930. Приведенные цитаты — на с. 130-131.

 

[349] Легитимисты — здесь: сторонники Генриха де Шамбора, последнего представителя старшей ветви Бурбонов (прим. пер.).

 

[350] Комб, Луи Эмиль (1835-1921) — французский государственный и политический деятель. В 1902 г. сформировал правительство, которое опиралось на блок из всех левых партий, включая социалистов. Кабинет Комба прервал дипломатические отношения Франции с Ватиканом, подготовил закон об отделении церкви от государства (прим. пер.).

 

[351] «Война культур» (нем.) — первоначально термин применялся к предпринятым Бисмарком в 1871 г. мерам по выводу образовательных и культурных учреждений из-под влияния церкви и передаче их под управление государства. (Прим. ред.).

 

[352] Петэн, Анри Филипп (1856-1951) — французский военный и политический деятель, маршал. После поражения Франции в 1940 г. — глава коллаборационистского правительства Виши (1940-1944). В 1945 г. приговорен как военный преступник и государственный изменник к смертной казни, замененной на пожизненное заключение (прим. пер.).

 

[353] Bryce, Democrazie moderne, рр. 139-141. В предыдущей главе (с. 178) мы упоминали о таком бедствии, как финансовые скандалы, характерные для политической жизни Третьей республики.

 

[354] Буланже, Жорж Эрнест Жан Мари (1837-1891) — французский генерал, военный министр (1886-1887), политический деятель, несостоявшийся лидер реваншистского антиреспубликанского движения (прим. пер.).

 

[355] Chevallier J.-J., Histoire des institutions politiques de la France moderne (1789-1945), Dalloz, Paris, 1958, p. 402.

 

[356] Chevallier, Histoire des institutions politiques de la France moderne, p. 535.

 

[357] Дело Виши — создание после поражения Франции и падения Парижа в 1940 г. коллаборационистского прогерманского режима на юге страны со столицей в курортном городе Виши (см. также прим, к с. 192) (прим. пер.).

 

[358] Для пользования дофина (лат.), т. е. в сокращенном, приглаженном варианте.

 

[359] Jaurès J., Storia socialista della Rivoluzione francese, итал. перевод Giorgio Candeloro, Cooperativa del libro popolare, Milano, 1954, voi. X, pp. 133-135. Перевод был выполнен с издания под ред. A. Mathiez, Paris, 1939.

 

[360] В целом, целиком (лат.).

 

[361] Олар, Франсуа Виктор Альфонс (1849-1928) — французский историк, специалист по эпохе Французской революции (прим. пер.).

 

[362] Леон де Монтескье-Фезензак (1873-1915) — французский публицист националистического толка, воинствующий сторонник монархии (прим. пер.).

 

[363] Schwabe К., Wissenschaft und Kriegsmoral, Musterschmidt, Gottingen, 1969, p. 161. Бранденбург резко критиковал Веймарскую конституцию; умер в 1946 г.

 

[364] Работы Ленина автор цитирует по изданию: Lenin, Opere scelte, в 6 томах, Ed. Riuniti—Ed. Progress, Roma-Mosca, s.d., I, p. 519.

 

[365] В предыдущих главах мы упоминали рассыпанные по произведениям Маркса иронические высказывания о якобинцах, об их инфантильной «устаревшей» идеологии и т. д. Самой последовательной и жесткой, несомненно, является глава из «Святого семейства» под названием «Критическое сражение с французской революцией», где последняя определяется, в частности, как «эксперимент, всецело принадлежащий к XIX веку». Противоречива и Марксова интерпретация Террора: Фюре заметил, что у него то «Террор решает задачи буржуазной революции», то «Террор представляет собой временную потерю власти буржуазией»» (Furet F., Marx e la Rivoluzione francese /1986/, итал. перевод, Rizzoli, Milano, 1989, p. 142). В письме к Марксу от 4 сентября 1870 г. (за год до Коммуны) Энгельс весьма суров по отношению к людям, проводившим Террор: «Вся вина за режим террора в 1793 г. ложится исключительно на до безумия перепуганного буржуа, прикидывающегося патриотом; на мелкого филистера, обделавшегося от страха, и на сброд люмпен-пролетариата, который, проводя 1а terreur, устраивал свои делишки» (Marx-Engels, Opere complete, Ed. Riuniti, voi. 44, Roma, 1990, p. 54).

 

[366] Троцкий Л. Д. «Наши политические задачи» (август 1904); итал. переводе: Lenin-Trockiy-Luxemburg, Rivoluzione e polemica sul partito, под ред. G. Bedeschi, Newton Compton, Roma, 1973, pp. 334-335.

 

[367] Carr E. H., La rivoluzione bolscevica (1917-1923), итал. перевод, Einaudi, Torino, 1964, p. 22.

 

[368] Канонизация Николая II — вся семья Николая II канонизирована Русской православной церковью 20 августа 2000 г. (прим. пер.).

 

[369] В феврале 1997 г. это казалось неминуемым. 17 июля 1998 г. президент-артист Борис Ельцин преклонил колени перед могилой царя и, видимо в качестве бывшего функционера КПСС, просил «прощения» за грехи коммунистов. Но на открытии Синода Православной церкви 13 августа 2000 г. патриарх Алексий II предложил «обсудить вопрос» о царе Николае II, прежде чем предпринимать какие-то шаги.

 

[370] 10 августа 1792 года — 10 августа 1792 г. в Париже произошло восстание, был взят Тюильрийский дворец и Людовик XVI временно отрешен от власти. 10 августа 1792 г. считается завершением первого этапа Французской революции (прим. пер.).

 

[371] Троцкий Л. Д., «1905» /1922/; итал. перевод: Newton Compton, Roma, 1976, p. 173. Троцкий использует здесь выражение Токвиля.

 

[372] Эпштейн, Фриц (1898-1979) — немецко-американский историк, специалист по истории Германии и России (прим. пер.).

 

[373] Epstein F., статья Stolypin в Enciclopedia italiana, voi. 32, Roma, 1936, p. 759.

 

[374] Эта мысль явствует и из переписки (1894) Энгельса с Даниэльсоном, переводчиком «Капитала» на русский язык.

 

[375] Briefe an Karl und Luise Kautsky, Berlin, 1923 (письмо от 15 апреля 1917 г. из тюрьмы Вронке); итал. перевод: Lettere ai Kautsky, Ed. Riuniti, Roma, 1971, p. 264.

 

[376] Спартаковская лига — марксистская организация в Германии, с августа 1914 г. входила в социал-демократическую партию Германии (СДПГ) как «группа Интернационал», с 1916 г. получила название «группа Спартака», с 1917 г. представляла собой левое крыло отделившейся от СДПГ Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ). По инициативе К. Либкнехта 11 ноября 1918 г. группа вышла из НСДПГ и получила название «Союз Спартака». Во время Ноябрьской революции 1918 г. «Союз Спартака» призывал к разоружению войск и учреждению советской республики. В канун 1919 г. «Союз Спартака» вместе с наиболее радикальной частью НСДПГ образовал Коммунистическую партию Германии (КПГ) (прим. пер.).

 

[377] Гаазе (Хаазе), Гуго (1863-1919) — немецкий социал-демократ, в 1911-1917 гг. один из председателей СДПГ, а после раскола СДПГ в апреле 1917 г. — один из основателей Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ). Депутат рейхстага (1897-1907, 1912-1918), во время Ноябрьской революции 1918 г. — сопредседатель, вместе с Фридрихом Эбертом (см. прим, к с. 214), Совета народных уполномоченных (временного правительства Германии) (прим. пер.).

 

[378] Фридрих Мейнеке в своих воспоминаниях говорит о «военном перевороте» (Erlebtes 1862-1919, Koehler, Stuttgart, 1964); итал. перевод: Guida, Napoli, 1971, p. 329.

 

[379] «Четырнадцать пунктов» Вильсона — программа из «14 пунктов об условиях мира», выдвинутая президентом США Вудро Вильсоном в январе 1918 г. Включала сокращение вооружений, вывод немецких частей из России и Бельгии, провозглашение независимости Польши и создание «общего объединения наций» (получившего название Лига Наций). Неохотно одобренная союзниками США, эта программа легла в основу Версальского мирного договора (1919) (прим. пер.).

 

[380] Принц Макс — Максимилиан Александр Фридрих Вильгельм фон Баден (1867-1929) — немецкий политик, наследник Великого герцогства Баденского, канцлер Германии с 3 октября по 9 ноября 1918 г. Объявил об отречении кайзера Вильгельма II и покинул свой пост, передав полномочия Фридриху Эберту (прим. пер.).

 

[381] План Доуса — план, предложенный в 1924 г. американским Комитетом Доуса (председатель — Чарльз Дж. Доус), относительно выплаты Германией послевоенных репараций: этот план, не указывая конкретно новых сроков выплат, значительно уменьшал размер ежегодных отчислений по сравнению с условиями Версальского договора (прим. пер.).

 

[382] «Эра Штреземанна» — Штреземанн, Густав (1878-1929) — немецкий политик (Немецкая народная партия), рейхсканцлер (1923) и министр иностранных дел (1923-1929) Веймарской республики. Лауреат Нобелевской премии мира (1926) за заключение Локарнских соглашений, гарантировавших послевоенные границы в Западной Европе (прим. пер.).

 

[383] Rosenberg A. Origini della Repubblica tedesca, итал. перевод, Leonardo, Roma, 1947, p. 265.

 

[384] Эберт, Фридрих (1871-1925) — немецкий социал-демократ, один из ведущих деятелей СДПГ, лидер ее правого крыла. Первый рейхсканцлер Германии после Ноябрьской революции 1918 г., первый президент Германии (Веймарской республики) в 1919-1925 гг., то есть первый в истории Германии демократически избранный глава государства (прим. пер.).

 

[385] Baden Max von, Erinnerungen und Dokumente, Deutsche Verlagsanstalt, Stuttgart, 1927, pp. 630-631.

 

[386] Военной силой (лат.).

 

[387] Freikorps (добровольческие корпуса) — наименование целого ряда полувоенных патриотических формирований, существовавших в Германии и Австрии в XVIII-XX вв. После Первой мировой войны возникло несколько реваншистских организаций под таким названием; многие из них позднее примкнули к нацистскому движению. В начале 1919 г. отряды фрайкора под руководством Густава Носке подавили выступления немецких коммунистов и крайне левых социал-демократов, намеревавшихся провозгласить советскую власть (прим. пер.).

 

[388] Ho он с достоинством оставил этот пост.

 

[389] Оккупация Рура — ввиду отставания Германии по срокам репарационных поставок в январе 1923 г. французские и бельгийские войска оккупировали Рурскую область, где добывалось 72% германского угля и производилось более 50% чугуна и стали. Оккупация Рура вызвала в Веймарской республике волну народного гнева. Выплата репараций была Германией приостановлена, промышленность, управленческий аппарат и транспорт Рура охватила всеобщая забастовка. Оккупационные власти ответили карательными операциями, в результате которых погибло 137 человек (прим. пер.).

 

[390] План Доуса и Янга — В дополнение к плану Доуса (см. прим, к с. 212, План Доуса) в 1930 г. был принят план, разработанный комитетом под руководством Оуэна Янга, согласно которому сроки выплаты репараций снова увеличивались, а суммы ежегодных отчислений снижались (прим. пер.).

 

[391] Заговор фон Папена — Франц фон Папен (1879-1969) — генерал» политик и дипломат, в 1921-1932 гг. депутат прусского ландтага от католической партии Центра, канцлер Германии с 1 июня по 2 декабря 1932 г. Клубок политических интриг (а также случайностей), в которых фон Папен сыграл ключевую роль, привел к тому, что президент Гинденбург отправил в отставку канцлера Курта фон Шлейхера и 30 января 1933 г. назначил на этот пост Гитлера (прим. пер.).

 

[392] Итал. перевод: I trenta giorni di Hitler, Mondadori, Milano, 1997.

 

[393] Смотри недавнюю работу Rudiger Jungbluth о «незаметном подъеме самой могучей династии в экономике Германии» (Die Quandts. Ihr leiser Aufstieg zur machtigsten Wirtschaftsdynastie Deutschlands, Campus Verlag, Frankfurt a.M., 2002). Другие недавно вышедшие книги содержат важные документальные данные: Weitz, Jonh, Il banchiere di Hitler (1996), итал. перевод, Piemme, Casale Monferrato, 1998 (биография Шахта); Wulf Schwarzwàller, Hitler Geld. Von armen Kunstmaler zum millionenschweren Fuhrer, Uberreuter, Wien, 1998.

 

[394] Гугенберг, Альфред Вильгельм Франц Мария ( 1865-1951) — влиятельный немецкий промышленник и политик-националист, один из основателей Пангерманского союза (1891), депутат рейхстага, председатель Немецкой национальной народной партии (с 1928), министр экономики (1933) в первом правительстве Гитлера (прим. пер.).

 

[395] Фон Папена судили в Нюрнберге; в 1959 г. он получил титул камергера в Ватикане.

 

[396] Как сообщало Агентство Стефани, «бывший кайзер выразил удовлетворение по поводу победы национал-социалистов, хотя он лично и желал бы, чтобы большего успеха добилась партия Гутенберга, поставившая реставрацию монархии во главу своей программы» («Corriere della sera», 7 марта 1933 г., с. 1).

 

[397] Сквадристы («чернорубашечники») — в Италии в 1920—1922 гг. члены фашистских боевых отрядов (сквадр); в январе 1923 г. были преобразованы в государственную Добровольную милицию национальной безопасности (прим. пер.).

 

[398] Раскол в Ливорно — в январе 1921 г. на съезде в г. Ливорно от социалистической партии откололась ее левая часть, около 60 тыс. человек, в результате чего образовалась Итальянская коммунистическая партия (ИКП) (прим. пер.).

 

[399] «Corriere della sera» от 31 октября 1922 г. на первой странице предлагает обширный, восторженный отчет о первом дне президентства Муссолини, о том, с кем он встречался в Палате депутатов и в Сенате; в частности, сообщает газета, во время беседы с Де Никола, председателем Палаты, который был вне себя от восторга, что сохранил свое место, «был затронут вопрос об избирательной реформе».

 

[400] Вот некоторые из них: Витторио Чиан, Луиджи Гаспаротто, Стефано Гаваццони, Джоаккино Вольпе, Арриго Сольми, Альберто Джованнини, Карло Делькруа, Сам Бенелли, Этторе Виола, Джованни Порцио, Антонио Саландра, Джованни Джентиле, Пьетро Феделе, Витторио Эммануэле Орландо, и т. д. (Де Никола, вначале остававшийся на своем посту, подал в отставку; Джолитти отказался баллотироваться: запоздалое раскаяние после того, как он покровительствовал «национальным блокам» с их совершенно явной направленностью; он же, кроме того, возглавлял комиссию, породившую чудовищный избирательный закон).

 

[401] Dizionario di politica, Pnf, Istituto dell’Enciclopedia italiana, IV, Roma, 1940 (XVIII E.F.), p. 415.

 

[402] Поджог Рейхстага — пожар в Рейхстаге 27 февраля 1933 г. Большинство историков считает доказанным, что здание было подожжено нацистами с целью спровоцировать расправу над политическими противниками (коммунистами и левыми партиями). 28 февраля был издан чрезвычайный декрет «О защите народа и государства», подписанный рейхспрезидентом Гинденбургом, приостанавливающий, на основании 48 статьи Веймарской конституции, свободу личности, неприкосновенность жилища, собраний, союзов, слова, печати и ограничивающий тайну переписки и неприкосновенность частной собственности. Была запрещена компартия Германии; закрытие оппозиционных газет дало нацистам возможность успешно довести до конца избирательную кампанию — нацистская партия с союзниками и примкнувшими получила две трети голосов, необходимые для принятия закона, дававшего Гитлеру неограниченную власть на четыре года (прим. пер.).

 

[403] Можно прочесть, например, в «La civiltà cattolica» от 7 августа 1924 г. (voi. Ill, рр. 297-306) статью под названием La parte dei cattolici nelle presenti lotte dei partiti politici in Italia.

 

[404] Конкордат — здесь: соглашение между Святым Престолом и фашистским правительством Италии (1929), определившее права и привилегии католической церкви в Италии; часть более широких Латеранских соглашений, посредством которых были урегулированы взаимные претензии Святого Престола и Итальянского королевства и создан город-государство Ватикан (прим. пер.).

 

[405] ...убийство Маттеотти — Джакомо Маттеотти (1885-1924), один из лидеров итальянской социалистической партии, в Палате депутатов разоблачал избирательные махинации и злоупотребления фашистской партии и требовал аннулировать мандаты фашистских депутатов. 10 июня 1924 г. был похищен и убит фашистами (прим. пер.).

 

[406] Текст знаменитого интервью был недавно опубликован в Веdeschì G., La fabbrica delle ideologie. Il pensiero politico italiano del Novecento, Laterza, Roma-Bari, 2002, p. 209.

 

[407] Rosenberg A., Storia del bolscevismo (1932), итал. перевод, Sansoni, Firenze, 1933, p. 120. Мнение Ленина об органе, который он со всей резкостью назвал «хлевом буржуазного парламентаризма» («Государство и революция», гл. 3, 3), выражено достаточно ясно: «Выход из парламентаризма, конечно, не в уничтожении представительных учреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен в <<работающие» учреждения». В центре всего этого жестко написанного параграфа стоит никчемность парламентской «работы» по сравнению с силами, стоящими за ней (канцелярии, главный штаб, бюрократия и т. д.).

 

[408] Bauer, Tra due guerre mondiali?, p. 184.

 

[409] Luxemburg R., Gesammelte Werke, IV (August 1914-Januar 1919). Dietz Verlag, Berlin, 1974, pp. 353-365.

 

[410] Буркхардт, Карл Якоб (1891-1974) — швейцарский дипломат и историк. В 1937-1939 гг. — верховный комиссар Лиги Наций по делам вольного города Данцига; президент Международного комитета Красного Креста (1945-1948) (прим. пер.).

 

[411] ...денонсированием... Брест-Литовского мирного договора — 18 марта 1918 г. было опубликовано заявление стран Антанты о непризнании ими сепаратного мира Советской России с Германией, Австро-Венгрией и Турцией (прим. пер.).

 

[412] ...правительство Бадольо подписало сепаратный мир 8 сентября 1943 года — Бадольо, Пьетро (1871-1956) — маршал Италии; в 1943 г., после неудач итало-германских войск в Северной Африке и Сталинградской битвы организовал заговор против Муссолини с целью заключения мира со странами антигитлеровской коалиции. 25 июля 1943 г. Муссолини был смещен и арестован, а Бадольо возглавил новое правительство. Он ввел военное положение и подавил выступления коммунистов, которые могли бы спровоцировать Германию на захват страны, но в сентябре, после подписания правительством Бадольо безоговорочной капитуляции, большая часть Италии все равно была оккупирована вермахтом (прим. пер.).

 

[413] Французские офицеры /.../ прославили себя участием в них (фр.).

 

[414] Террачини, Умберто Элия (1895-1983) — итальянский коммунист, деятель Коминтерна (прим. пер.).

 

[415] Полный текст речи Турати был опубликован в воскресном выпуске «Avanti!» от 21 января 1990 г.

 

[416] Турати, Филиппо (1857-1932) — итальянский социолог, поэт и политик, один из основателей итальянской социалистической партии (прим. пер.).

 

[417] ...«ужасающие деяния белого террора в Испании, особенно в злосчастной Каталонии» — после т. н. «большевистского трехлетия» 1918-1921 гг., которое характеризовалось высоким накалом забастовочной борьбы, почти всеобщим недовольством колониальной войной в Марокко, активизацией анархо-террористических групп, в стране начались кровавые репрессии против профсоюзов, которые сопровождались призывами «проявить твердую руку». Из практики латиноамериканских революций и диктаторских режимов испанские правоохранительные органы заимствовали т. и. «Ley de fugas», «закон о побеге» — внесудебную казнь, стрельбу на поражение якобы при попытке к бегству во время перевозки арестованных из одного места заключения в другое. Таким способом (в дальнейшем широко практиковавшимся при Франко) в Барселоне власти уничтожили без суда более ста профсоюзных активистов (прим. пер.).

 

[418] Трианонский договор был заключен между странами-победительницами в Первой мировой войне и Венгрией, как страной, потерпевшей поражение (с новообразованной Республикой Австрией в 1919 г. был заключен отдельный договор). Подписан 4 июня 1920 г. в Трианонском дворце Версаля; в результате Венгрия лишилась 2/3 территории и населения. При поддержке нацистской Германии договор был пересмотрен в 1938-1940 гг.; после Второй мировой войны границы Венгрии вновь были возвращены к обозначенным в Трианонском договоре (прим. пер.).

 

[419] Они были собраны в книгу под названием La rivoluzione incompiuta. 1917-1967, итал. перевод, Longanesi, Milano, 1968; новое издание: BUR, Milano, 1980, с предисловием Vittorio Strada.

 

[420] Там же, р. 143.

 

[421] Brockhaus, Wiesbaden, 1946; итал. перевод: La catastrofe della Germania, La Nuova Italia, Firenze, 1948. Мейнеке пишет, в частности: «За нападками Гитлера на большевизм скрывалось не что иное, как воля к завоеванию /.../ намерение превратить Россию в одну из наших колоний» (рр. 124-125).

 

[422] Braudel F II mondo attuale (1963), итал. перевод, Einaudi, Torino, 1966, p. 453.

 

[423] Цитируется по итал. переводу: Nazionalismo e bolscevismo. La guerra civile europea. 1917-1945, Sansoni, Firenze, 1988, pp. 37-54, 56-67 и 53.

 

[424] Fischer F., Griff nach der Weltmacht, Droste Verlag, Dusseldorf, 1961; итал. перевод: Assalto al potere mondiale. La Germania nella guerra 1914-1918, Einaudi, Torino, 1965.

 

[425] Национальной революции (фр.).

 

[426] Военный переворот (исп.).

 

[427] Дольфус, Энгельберт (1892-1934) — австрийский политик, канцлер Австрии в 1932-1934 гг. (прим. пер.).

 

[428] Шушниг, Курт Алоис фон (1897-1977) — австрийский политик, канцлер Австрии в 1934-1938 гг. (прим. пер.).

 

[429] Римские протоколы — были подписаны 17 марта 1934 г. Муссолини, австрийским канцлером Дольфусом и премьер-министром Венгрии Гембешем; они полностью вовлекали Австрию и Венгрию в фарватер итальянской политики (прим. пер.).

 

[430] Примо де Рибера, Мигель (1870-1930) — испанский военный и политический деятель, в 1923-1930 гг. — диктатор. В 1923 г. совершил государственный переворот: было приостановлено действие конституции, распущены правительство и парламент, введена цензура (прим. пер.).

 

[431] Националисты, восставшие 6 февраля 1934 г. и окруженные силами правопорядка на площади Согласия, собирались привести к власти Петэна и Лаваля: см. Shirer W L, La caduta della Francia (1969), итал. перевод, Einaudi, Torino, 1971, p. 258 (показания Леона Блюма перед следственной комиссией Национальной ассамблеи).

 

[432] Этот отрывок счел симптоматическим и Renzo De Felice: Mussolini il Duce. Gli anni del consenso, Einaudi, Torino, 1974, p. 553.

 

[433] Сильвио Трентин (1885-1944) — итальянский антифашист, юрист по образованию, активист итальянской антифашистской организации «Справедливость и свобода», основанной в Париже в 1929 г. (прим. пер.).

 

[434] Гарольд Ласки, преподаватель Лондонской школы экономики, интеллектуал-лейборист еврейского происхождения, оказался одной из мишеней нападок Черчилля во время избирательной кампании 1945 г. в результате которой к власти пришли лейбористы. Черчилль дошел до того, что ставил ему в упрек «расовое» происхождение. Книга Democracy in Crisis была переведена в Италии издательством Laterza (1935) и вызвала интерес у Кроче.

 

[435] Текст появился в газете «Cahiers de la R&#233;volution», ненаходимой (возможно, несуществующей). Из этих «Cahiers» его заимствовала «La libert&#233;» (весьма сомнительная парижская газета правого толка) 5 марта 1933 г., и в этот же день он появился во всех основных фашистских газетах Италии («Popolo d’Italia», «Corriere della Sera», «La Stampa», «Il Messaggero»). Возможно, речь шла о пастише, составленном из того, что П. Кот действительно написал в «Europ&#224;ische Review» в 1932 г. (Heft 11, рр. 743-749). Ни о чем подобном не говорится в последней биографии Кота: Jansen, Sabine (Fayard, Paris 2002).

 

[436] Bramstedt E., Goebbels und die nationalsozialistische Propaganda, 1925-1945, Fischer Verlag, Frankfurt a.M., 1971 (но первое издание вышло в Michigan Univ. Press в 1965 г.). Не следует удивляться тому, что во время избирательной кампании в Японии в 1994 г. штаб либерально-демократической партии пользовался учебным пособием под названием «Избирательная стратегия Гитлера», которое подготовил руководитель штаба Иошио Огаи.

 

[437] Небесполезно будет указать на документально обоснованный вывод французского католического исследователя политических систем Эдмона Виллея (Edmond Villey) о том, что «социального государства» было больше в Пруссии, нежели в Третьей республике (Les p&#233;rils de la d&#233;mocratie frangaise, Plon, Paris, 1910, p. 193).

 

[438] Новый курс (англ.) — масштабный экономический план по борьбе с Великой депрессией.

New Deal (Новый курс) — общее название экономической политики, проводимой правительством Ф. Д. Рузвельта в 1933-1939 гг. с целью вывода страны из охватившего ее кризиса, получившего название «Великая депрессия». Основными составляющими «Нового курса» стали государственное регулирование экономики, ревизия финансово-банковской системы, меры по восстановлению промышленности и сельского хозяйства, массовое привлечение безработных на общественные работы (в том числе крупные строительные проекты), реформы в социальной сфере и трудовом законодательстве, введение пенсий и пособий по безработице (прим. пер.).

 

[439] ...африканская кампания — победоносное вторжение Италии в Эфиопию (1935-1936) и включение ее в Итальянскую Восточную Африку (прим. пер.).

 

[440] Вот результаты, из которых хорошо видна специфика избирательной системы: социалисты — 1 955 тыс. голосов и 149 мест, коммунисты — 1 502 тыс. голосов и 72 места, радикалы — 1 422 тыс. голосов и 109 мест.

 

[441] Леон Блюм (1872-1950) — французский политик, организатор антифашистского Народного фронта, первый социалист во главе французского правительства (премьер-министр в 1936-1937 гг.), председатель временного правительства Франции (декабрь 1946 — январь 1947 г.) (прим. пер.).

 

[442] Выступление Тольятти в феврале 1937 г. «перед особой группой итальянских товарищей», живущих в Москве; см. Agosti А., Togliatti, Utet, Torino, 1996, р. 207 (в книге обильно представлены источники).

 

[443] ЛОУМ (Partido Obrero de Unificaci&#243;n Marxista — Рабочая партия марксистского единства, исп.) — образована 29 сентября 1935 г. в Барселоне; название партии выбрано в подражание звуку выстрела. Политическая программа ПОУМ во многом основывалась на идеях Льва Троцкого (в частности, на его теории перманентной революции) (прим. пер.).

 

[444] Ларго Кабальеро, Франсиско (1869-1946) — испанский политик-синдикалист, глава Испанской социалистической рабочей партии и Всеобщего союза трудящихся. В период Второй республики занимал посты министра труда (1931-1933) и председателя правительства (1936-1937). Выступал в поддержку социалистической революции, за что получил прозвище «испанский Ленин» (прим. пер.).

 

[445] Brandt W., Erinnerungen, Ullstein, Frankfurt 1989; итал. перевод: Memorie, Garzanti, Milano, 1991, p. 125.

 

[446] Вилли Брандт, настоящее имя Герберт Эрнст Карл Фрам (1913-1992) — немецкий политик, социал-демократ, четвертый федеральный канцлер ФРГ (1969-1974), лауреат Нобелевской премии мира (1971) (прим. пер.).

 

[447] German Foreign Policy Documents, Series D (1937-1945), voi. Ill, p. 286. Такого же толка была и операция, о которой говорил Геббельс в своем дневнике (22 апреля 1938 г.): «наш секретный радиопередатчик в Восточной Пруссии вызвал в России большой переполох. Мы говорим от имени Троцкого, что создает Сталину немалые проблемы» (Goebbels J., Diario 1938, Mondadori, Milano, 1994, p. 123).

 

[448] Thomas H., The Spanish Civil War, Eyre Publishers, London, 1961; итал. перевод: Storia della guerra civile spagnola, Einaudi, Torino, 1963, p. 447, прим. 1.

 

[449] MIR (Movimiento de Izquierda Revolucionaria — Революционное движение левых сил, исп.) — левая политическая партия в Чили, основанная в 1965 г.; считала себя «марксистско-ленинским авангардом рабочего класса» и боролась за уничтожение эксплуататорского строя (прим. пер.).

 

[450] Цит. no Togliatti P., Opere, voi. IV. 1: 1935-44, под ред. F. Andreucci, P. Spriano, Ed. Riuniti, Roma, 1979, p. CVII.

 

[451] Diaz J., Tres ahos de lucha, Ed. del Partido comunista de Espana, Barcelona, 1939, p. 390.

 

[452] Эти сообщения из Испании были впервые опубликованы Ф. Андреуччи и П. Сприано в IV томе Opere Togliatti, рр. 249410. Первая цитата взята из заключительного сообщения (21 мая 1939 г.), р.405; вторая — из первого сообщения (30 августа 1937 г.), р. 264.

 

[453] Сарагат, Джузеппе (1898-1988) — итальянский политик, лидер социал-демократической партии. Министр иностранных дел (1963-1964), президент Италии (1964-1971) (прим. пер.).

 

[454] Ненни, Пьетро (1891-1980) — итальянский политик-социалист. В 1931-1939 гг. — член исполкома Второго Интернационала, выступал за единство действий с коммунистами. Генеральный секретарь Итальянской социалистической партии в 1931-1939, 1943-1944 и 1949-1963 гг., председатель Объединенной социалистической и социал-демократической партии (1966-1969). Заместитель премьер-министра (1945-1946, 1963), министр иностранных дел (1946-1947, 1968-1969) (прим. пер.).

 

[455] Троцкий Л. Д. «Война и революция». Итал. перевод: Guerra e rivoluzione, Mondadori, Milano, 1973, p. 57.

 

[456] Итал. перевод: Mondadori, Milano, 1948,1, p. 397. Дипломатическая обстановка, в которой был заключен «пакт», хорошо описана в труде Hugh Seton-Watson (Eastern Europe between the Wars, 1918-1941), Cambridge Univ. Press, 1945; итал. перевод: Rubbettino, Severia Mannelli, 1992, под названием Le democrazie impossibili): «Мюнхенское соглашение исключило Советский Союз из числа великих европейских держав и подорвало стратегические основания франко-советского пакта. Участники переговоров, состоявшихся летом 1939 г. между западными державами и Советским Союзом, не были откровенны, ни с той, ни с другой стороны. У России не было причин подвергать себя опасности ради двух стран, которые всячески выказывали свою к ней неприязнь и не были в состоянии предоставить помощь в случае войны, первый удар которой она должна была бы принять на себя. Польское правительство — если, конечно, можно доверять официальным и официозным заявлениям — полагалось на то, что их армия быстро захватит Берлин, и даже не задумывалось о том, чтобы «позволить» Красной Армии прийти на помощь. Крупнейшие английские журналисты заявляли, что союз с СССР был бы только помехой для европейских держав. Таким образом, хотя заключение августовского германо-советского пакта и привело в смятение мировое общественное мнение, по идее, это никого не должно было удивлять» (р. 430).

 

[457] “Annuario di politica internazionale” (Milano, Ispi) 1938, p. 41.

 

[458] Там же, pp. 399-402.

 

[459] Цитированная работа, pp. 221-222.

 

[460] Анджело Таска (1892-1960) — итальянский журналист и историк, социалист, один из основателей итальянской компартии (1921), исключен из нее в 1929 г., из-за расхождения во взглядах с А. Грамши и П. Тольятти. В 1926 г. эмигрировал во Францию. Автор ряда работ по истории фашизма и коммунизма (прим. пер.).

 

[461] Отметим, ради честности и объективности изложения, IV главу книги Aldo Agosti, Bandiere rosse. Profilo storico dei com-munismi europei, Ed. Riuniti, Roma, 1999.

 

[462] Источник — базельский «Rundschau» от 7 сентября 1939 г. См. Briigel, Stalin und Hitler, документ № 89.

 

[463] Мануильский, Дмитрий Захарович (1883-1959) — советский партийный деятель, в 1928-1943 гг. секретарь исполкома Коминтерна (прим. пер.).

 

[464] Dimitrov G., Tagebiicher 1933-1943, I, Aufbau Verlag, Berlin, 2000, pp. 273-274. Итал. перевод: Diario. Gli anni di Mosca (1934-1945), Einaudi, Torino, 2002, p. 194.

 

[465] Там же, p. 275 (итал. перевод — р. 197).

 

[466] Этот отрывок содержится в собрании трудов Троцкого «Война и революция» (Guerra e rivoluzione, рр. 149-199).

 

[467] Здесь анализ Троцкого совпадает с выкладками Сталина, 7 сентября 1939 г.: «Войну ведут две группы капиталистических стран, одни — бедные, другие — богатые колониями, сырьем и т. д., за передел мира» (Dimitrov, Diario, p. 194).

 

[468] Директивы Димитрова раскаявшимся членам Коминтерна были те же самые: «Разделение капиталистических государств на фашистские и демократические теряет сегодня первоначальный смысл» (Dimitrov, Diario, p. 195).

 

[469] Dimitrov, Tagebiicher, I, p. 279 (итал. перевод — р. 201).

 

[470] См. Agosti, Togliatti, p. 251. Оба текста, относящиеся к августу 1939 г. отсутствуют в собрании сочинений Тольятти под редакцией Сприано и Андреуччи (том IV, 1-2).

 

[471] Возможно, будет не лишним отметить, говоря об этом непростом и темном времени, что сам Тольятти в своей автобиографии, скрытой под маской «бесед с Марчеллой и Маурицио Феррара» (Conversando con Togliatti, Ed. di cultura sociale, Roma, 1953, рр. 283-284), совершенно опускает свое пребывание в Москве в мае 1939 г.

 

[472] Agosti, Togliatti, р. 253-254.

 

[473] В свое время Роза Люксембург, будучи в тюрьме, распространяла «Письма Юниуса» [Юниус — псевдоним Р. Люксембург (— Прим. перев.)].

 

[474] Bocenina Nina, Memorie (La segretaria di Togliatti), Ponte alle Grazie, Firenze, 1993, pp. 20-23.

 

[475] Tagebiicher, p. 404. Эта часть «Дневников» написана по-русски — на языке, которым Димитров владел не очень хорошо. Немецкий переводчик передал это выражение как «etwas Eigenartiges»; переводчик на английский язык (The Diary of George Dimitrov, Yale Univ. Press, 2003, p. 182) — «something unlike us».

 

[476] Tchouev F., Conversations avec Molotov, предисловие H. Car-rere d’Encosse, Albin Michel, Paris, 1995, p. 33. Вспоминая свой разговор с Гитлером в октябре 1940 г., Молотов замечает: «У него был расхожий, банальный взгляд на советскую политику, и горизонт его казался довольно узким, но он желал вовлечь нас в эту авантюру, а потом, когда мы в это дело влипнем, ему станет легче, мы же будем от него зависеть, поскольку Англия нам объявит войну. Слишком наивными нужно было быть, чтобы этого не понять».

 

[477] Цитируется по Tasca, Deux arts d’alliance germano-sovi&#233;ti-que, Fayard, Paris, 1949, p. 176.

 

[478] Оруэлл Дж. «1984» (1949).

 

[479] С самого начала Сталин требовал от Черчилля открытия второго фронта в Европе (послание от 18 июля 1941 г.): Corrispondenza tra Stalin, Churchill, Roosevelt, Attlee, Truman 1941-1945, I, Edizioni Progress, Mosca, 1985, p. 19. Второй фронт был открыт лишь в начале июня 1944 г. с высадкой в Нормандии.

 

[480] Ялтинский мир — базовые соглашения между Рузвельтом, Сталиным и Черчиллем о послевоенном мироустройстве были достигнуты на Ялтинской конференции 4-11 февраля 1945 г. (прим. пер.).

 

[481] La politica di unit&#224; nazionale dei comunisti, Napoli, 11 апреля 1944 г.; недавнее переиздание (1999): Ed. Robin, Roma.

 

[482] Вчера мы говорили (лат.).

 

[483] Commento sulla Costituzione dell’Urss, в «Giustizia e libert&#224;» (Париж), июль 1936 г.

 

[484] Farbman M., Le pian russe, «Europe», 25, 1931, pp. 526-557. Автор склоняется к мысли, что настаивать на НЭПе означало бы устроить «термидор большевизма».

 

[485] «Второе послание к Фессалоникийцам», 3:10.

 

[486] Ее текст можно прочесть в труде под редакцией Габриэллы Валеры (Gabriella Valera): Mommsen Th., / diritti fondamentali del popolo tedesco, commento alla Costituzione del 1848 (Leipzig, 1849), 1st. it. per gli studi storici [Итальянский ин-т исторических исследований], Napoli, 1994, р. 124: «§25: Право собственности неприкосновенно. § 26: Экспроприацию можно осуществлять лишь по причинам, связанным с общественным благом, только на основании закона и при условии равноценной компенсации». Моммзен комментирует: «Экспроприации, разумеется, всегда будут, но теперь их можно будет проводить только после полного возмещения» (р. 75).

 

[487] Сальваторе Джулиано (1922-1950) — сицилийский сепаратист и бандит; вначале выступал как своеобразный итальянский Робин Гуд и пользовался поддержкой населения; но по мере того как сепаратистское движение на Сицилии сходило на нет, стал заниматься похищением людей ради выкупа, а также осуществлять заказные расправы над лидерами левых движений. 1 мая 1947 г. на перевале Портелла-делла-Джинестра попытался захватить видного сицилийского коммуниста Джироламо Ли Каузи, в результате чего были убиты 14 человек, включая женщину и троих детей, 30 человек были ранены. Инцидент вызвал возмущение во всей стране; на банду Джулиано началась настоящая охота, в итоге сам он был обнаружен и застрелен «при попытке оказать сопротивление» (прим. пер.).

 

[488] Тексты проекта ФКП и проекта, одобренного 19 апреля 1945 г., можно прочесть в Saitta A., La Quarta Repubblica francese e la sua prima Costituente, Sansoni, Firenze, 1947, pp. 202-233.

 

[489] Итал. перевод под редакцией G. Manacorda: Einaudi, Torino, 1946, pp. 26-27.

 

[490] Национализация шахт, Банка Англии, железнодорожного и городского транспорта, поставок газа, электроэнергии и т. д. Всё это торжественно провозгласил перед страной Георг VI в своей коронной речи 15 августа 1945 г.

 

[491] Де Гаспери, Альчиде (1881-1954) — итальянский политик, премьер-министр Италии с декабря 1945 по август 1953 г. (прим. пер.).

 

[492] De Gasperi A., La democrazia cristiana e il momento politico (1944) в Discorsi politici под ред. T. Bozza, Cinque Lune, Roma, 1956, pp. 15-16.

 

[493] Фанфани, Аминторе (1908-1999) — итальянский политик, лидер христианско-демократической партии, одна из доминантных фигур на политической арене Италии второй половины XX в., с 1954 по 1987 гг. пять раз занимал пост премьер-министра. Председатель Генеральной ассамблеи ООН в 1965-1966 гг. (прим. пер.).

 

[494] Католический университет отца Джемелли — католический университет Святого Сердца (Universit&#224; Cattolica del Sacro Cuore), самый большой в Италии частный университет, основанный в 1921 г. францисканцем о. Агостино Джемелли (1878-1959), убежденным сторонником фашистского режима (прим. пер.).

 

[495] Секретариат Христианско-демократической партии Италии, Guide del propagandista, брошюра 5, L'economia orientata, Fan-fani A., Ed. Spes, Roma, 1946, pp. 19 и 21.

 

[496] Calamandrei Pietro, Discorso sulla Costituzione-, 28 января 1955 г. (к десятой годовщине Освобождения Италии). Существует также электронное издание, выпущенное издательством Cetra (литературная серия под ред. Нанни де Стефани). Следует также напомнить, что Каламандреи способствовал выходу в свет Commentario sistematico della Costituzione; книга была опубликована во Флоренции в 1950 г. и, по причине крайней пестроты авторского состава, отличается некоторой непоследовательностью.

 

[497] Basso L., State e cittadino, выступление в Миланском университете 28 февраля 1975 г. в рамках празднования тридцатой годовщины Освобождения, в AA.W., 1945-1975. Italia: fascismo, anti-fascismo, Resistenza, rinnovamento, Feltrinelli, Milano 1975, p. 419.

 

[498] Норберто Боббио (1909-2004) — выдающийся итальянский философ, историк, политолог (прим. пер.).

 

[499] Bobbio N., L'ideologia del fascismo (Milano, 10 января 1975 г.), в AA.W., 1945-1975. Italia, pp. 47-48. В своих следующих работах, например, Il futuro della democrazia (Einaudi, Torino, 1984, p. X), Боббио склонен отождествлять демократию с «правилом большинства».

 

[500] Зато редакция, проваленная избирателями 5 мая 1946 г., апеллировала, что любопытно, к конституциям 1793, 1795 (к Робеспьеру и к Термидору сразу!) и 1848 годов. Конституция Третьей республики (1875) (посредственная) была полностью отвергнута.

 

[501] Статут Карла Альберта — либеральная конституция, утвержденная 4 марта 1848 г. королем Сардинского королевства Карлом Альбертом Савойским (1798-1849) (прим. пер.).

 

[502] Togliatti Р., Discorsi alla Costituente, под ред. G. Pallotta, Roma, Newton Compton, 1976, pp. 64-65.

 

[503] «Обязанности человека» Мадзини — «Об обязанности человека» — один из главных трудов Джузеппе Мадзини (см. прим, к с. 7, Джузеппе Мадзини); основная идея — утверждение идеала общества, которое есть «собрание людей, условившихся между собою силою многих защищать права каждого». Долг каждого человека, в понимании Мадзини, — это «стремление к усовершенствованию себя и других», «борьба с несправедливостью и заблуждением». «Стать лучше» — в этом должна заключаться цель каждого отдельного человека. Переход индивидов к этическому осознанию необходимости высшего политического порядка происходит через религию, представляющую собой своеобразный синтез морального воспитания. Свобода, по убеждению Мадзини, — это автономия политически ответственного субъекта (прим. пер.).

 

[504] Ла Мальфа, Уго (1903-1979) — итальянский политик либерально-демократических убеждений (прим. пер.).

 

[505] La costituzione della Repubblica nei lavori preparatori della Asemblea Costituente, Ed. Camera dei Deputati — Segretariato generale, Roma, 1970, I, p. 575 (дневное заседание 22.03.1947).

 

[506] Togliatti P., Discorsi parlamentari, Ed. Camera dei Deputati, Roma, 1984, I, p. 75.

 

[507] «Декларация прав трудового народа» — точнее, «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» — один из первых конституционных актов Советской республики, принятый 12 (25) января 1918 г. третьим Всероссийским съездом Советов; определил как основные задачи Советского государства уничтожение всякой эксплуатации человека человеком и установление социалистической организации общества (прим. пер.).

 

[508] НЭП (Новая экономическая политика) снова внедрила капиталистических дельцов в советское общество, отсюда и стремление поставить эти слои, потенциально враждебные социализму, в положение политического меньшинства.

 

[509] Gramsci, Quaderni del carcere, p. 1626.

 

[510] См. Churchill W., La seconda guerra mondiale, p.VI, voi. I, p. 257

 

[511] Франсуа Фейто (1909-2008) — французский историк и журналист венгерского происхождения, специалист по истории Восточной Европы (прим. пер.).

 

[512] Длинную руку (лат).

 

[513] F.Fejt&#242;, Histoire des d&#233;mocraties populaires, Seuil, Paris, 1969, I, p. 33.

 

[514] Глубоко внедрен (фр).

 

[515] В готовности (фр.).

 

[516] В 1918 г. она рухнула гораздо раньше, чем вражеские войска ступили на немецкую землю.

 

[517] «Le Mois Suisse» [«Швейцарский месяц»] — швейцарский ежемесячный журнал, издавался с 1939 по 1945 г., поддерживал политику Германии и Италии (прим. пер.).

 

[518] Джозеф Бендерски (р. 1946) — профессор университета Вирджинии, специалист по истории антисемитизма. В книге «“Еврейская угроза”: Антисемитская политика в американской армии» (2001) исследуется антисемитизм в среде высшего командования армии и государственных структурах США и его влияние на политические решения руководителей страны с начала XX в. по 1970-е годы (прим. пер.).

 

[519] См. чудовищные документы, опубликованные Яном Гроссом (Нью-Йоркский университет) в книге «Палачи, живущие рядом» (2002). Книга, изданная в Италии издательством Mondadori, повлекла за собой публичное и торжественное, самокритичное выступление главы Польской католической церкви Йозефа Глемпа.

 

[520] Тисо, Йозеф (1887-1947) — священник, профессор теологии, президент первой Словацкой республики под протекторатом Третьего рейха (1938-1945). Ярый антисемит, в 1942 г. подписал закон о депортации евреев из Словакии. В апреле 1945 г. бежал в Баварию, где был задержан американскими военными и выдан Чехословакии. Был приговорен к смертной казни за государственную измену и повешен 18 апреля 1947 г. (прим. пер.).

 

[521] Интересно, в историографическом плане, что это соглашение почти всегда остается в тени, хотя оно не менее достойно внимания, чем советско-германский пакт, и обусловлено аналогичным мотивом: желанием Швеции сохранить свой нейтралитет, не вступать в конфликт.

 

[522] «Чтобы прийти к восстанию, следовало приучить широкие массы к прозаической и страшной реальности вооруженной борьбы. В этом состояла цель антифашистского и антигитлеровского терроризма, почему он и не был исключительной монополией коммунистов, хотя их боевые единицы, «штурмовые гарибальдийские бригады», вооружались в первую очередь», писал руководитель Комитета национального освобождения Северной Италии Лео Валиани (Leo Valiani), Tutte le strade conducono a Roma, La Nuova Italia, Firenze, 1947, p. 172.

 

[523] «Южный разбой» пьемонтцев — «поход Тысячи» под предводительством Гарибальди в 1860 г., закончившийся присоединением Неаполитанского королевства к Сардинскому. (См. также прим, к с. 7, Во времена кампании...) (прим. пер.).

 

[524] «Квислинги» — Видкун Квислинг (1887-1945) — норвежский политик-нацист, с февраля 1942 г. до конца Второй мировой войны — министр-президент оккупированной Норвегии, после войны был расстрелян как государственный изменник. Его фамилия стала именем нарицательным, обозначающим предателей-коллаборационистов (прим. пер.).

 

[525] Фактически (лат.).

 

[526] ...«запятнано» самим актом своего рождения — имеется в виду Венгерское восстание 1956 г. и его подавление советскими войсками (прим. пер.).

 

[527] «Южное королевство» — после капитуляции Италии перед союзниками в сентябре 1943 г., страна оказалась расколота на «Южное королевство» (во главе с королем и Маршалом Бадольо), признанное Англией, США и СССР «совместно воюющей» стороной, и «Республику Сало» на севере, возглавляемую Муссолини и опиравшуюся на германские войска (прим. пер.).

 

[528] ОВРА (Organo di vigilanza dei reati antistatali (OVRA) — Орган обеспечения безопасности от антигосударственных проявлений) — структура политической охраны в Италии, которую коммунисты и анархисты называли «Organizzazione vigilanza repressione antifascista» — «Орган безопасности, подавляющий антифашизм». Создан в 1921 г. как внутрипартийная гвардия фашистского движения. С конца 1922 — начала 1923 гг. стал выполнять функции службы личной охраны Муссолини и внутренней безопасности фашистской партии. В конце 1926 г. ОВРА становится государственным органом политической безопасности. В 1945 г. ОВРА был реорганизован в службу внутренней разведки Итальянской Республики (прим. пер.).

 

[529] Республика Сало (Итальянская Социальная Республика) — фашистское государство под руководством Муссолини, созданное на оккупированной Германией территории Северной Италии после того, как Юг и Центр страны перешли под англо-американский контроль. Просуществовало с сентября 1943 по апрель 1945 г. (прим. пер.).

 

[530] «Салернский поворот» — изменение в 1944 г. курса Итальянской коммунистической партии: отказ от вооруженной борьбы за построение социализма после освобождения Италии от нацистов, переход партии на легальное положение, готовность, в качестве одной из политических партий страны, к сотрудничеству с буржуазными партиями и с правительством, участие в выборах. Это также означало разоружение партизан-коммунистов сразу по окончании войны (прим. пер.).

 

[531] Соглашения в Варкизе — между греческим правительством премьер-министра Николаоса Пластираса и Народно-освободительным фронтом Греции; были подписаны 12 февраля 1945 г. в Варкизе (под Афинами) при участии английских представителей — министра-резидента на Ближнем Востоке Г. Макмиллана и посла в Афинах Р. Липера. Греческое правительство обязалось соблюдать свободу слова, печати, собраний и профсоюзов, отменить военное положение, амнистировать всех политических заключенных, создать призывную национальную армию, провести чистку государственного аппарата и полиции. Народно-освободительный фронт взял на себя обязательство демобилизовать свои войска и освободить заложников. Соглашение явилось следствием вмешательства в гражданскую войну в Греции британской армии (прим. пер.).

 

[532] Переворот полковников в апреле 1967 года — приход к власти «черных полковников» и установление военной диктатуры в Греции (1967-1974) (прим. пер.).

 

[533] См. «Corriere della sera» (Milano), 17 сентября 1994 г., p. 29.

 

[534] Gambino A., Storia del Dopoguerra dalla Liberazione al potere De, Laterza, Roma-Bari 1975, p. 479. Тольятти сказал Родано в точности следующие слова: «Это были лучшие результаты, каких мы могли добиться. Это очень хорошо». Единственный в своей партии Тольятти трезво оценивал международную обстановку.

 

[535] Документ был воспроизведен в «Europeo» (Roma), nr. 11, 17 марта 1990 г., с. 16.

 

[536] Интервью с Уильямом Колби, напечатанное в «l’Unit&#224;» (Roma), 1 мая 1996 г., с. 14.

 

[537] Моро, Альдо (1916-1978) — премьер-министр Италии в 1963-1968 и 1974-1976 гг., христианский демократ. В 1978 г. был похищен и убит членами подпольной леворадикальной организации «Красные бригады» (прим. пер.).

 

[538] Письмо Тольятти Сталину, датированное 4 января 1951 г., опубликовано в сборнике под редакцией Francesca Gori и Silvio Pons, Dagli archivi di Mosca, Carocci, Roma, 1998, pp. 417-420.

 

[539] Стенограмма беседы Секкьи и Сталина, происходившей 14 декабря 1947 г., имеется в том же сборнике на с. 289-293.

 

[540] Г. М. Маленкову (Прим. ред.).

 

[541] Полный текст выступления на итальянском языке опубликован в «Relazioni internazionali», 1952, № 43, 25 октября 1952 г., с. 1128.

 

[542] Цитируется по Fejt&#243; F., Histoire des d&#233;mocraties populaires, I, p. 215.

 

[543] Вопрос о Триесте — в 1945-1947 гг. город управлялся англо-американской военной администрацией; в 1947-1954 гг. Триест с небольшим округом составлял т. н. Свободную территорию Триеста под контролем этой администрации. По итало-югославскому договору (при участии Великобритании и США) 1954 г. Триест и территории к северу от него отошли к Италии, а территории к югу от города — к Югославии (прим. пер.).

 

[544] О процессе, в результате которого в Праге в 1952 г. был казнен секретарь коммунистической партии Рудольф Сланский, см, книгу, написанную единственным ученым, который мог в 1968-1969 гг работать с материалами следствия; Karel Kaplan, Relazione sulTassasinio del segretario generale, Valerio Levi, Roma, 1987.

 

[545] Раз и навсегда (лат.).

 

[546] В этом смысле представляет интерес «официальное» заявление Тольятти по поводу поражения на выборах 18 апреля (интервью газете «l’Unit&#224;» (миланское издание) 2 июля 1948 г.): «Голосование 18 апреля не было свободным /.../ Имело место грубое иностранное вмешательство, направленное на то, чтобы подчинить себе волю избирателей»; чуть ниже он уточняет, что «промывание мозгов» оказывало влияние прежде всего на «средний класс, колеблющийся, политически не активный».

 

[547] Законопроект Мундта — Никсона — законопроект «О защите Соединенных Штатов от антиамериканской и подрывной деятельности», внесенный конгрессменами К. Мундтом и Р. Никсоном, был подготовлен в Комитете по антиамериканской деятельности и одобрен Палатой представителей в мае 1948 г. По этому законопроекту предусматривалась обязательная регистрация коммунистических организаций в генеральной прокуратуре США, запрет для коммунистов на работу в федеральных органах и на получение ими паспортов (право выезда и въезда в США). Сенат воздержался от принятия этого законопроекта (прим. пер.).

 

[548] Комитет по антиамериканской деятельности — комитет Палаты представителей Конгресса США в составе девяти членов, учрежденный в 1938 г., был призван наблюдать за соблюдением норм американского законодательства в любой сфере и вырабатывать соответствующие рекомендации исполнительным и судебным органам власти (прим. пер.).

 

[549] «Peace Group» [«Группа мира»] (или Peace Action, «Действие мира»): движение, начавшееся в 1957 г. с протеста против распространения ядерного оружия; один из его центров располагался в Голливуде и пользовался поддержкой ведущих деятелей киноиндустрии (прим. пер.).

 

[550] В 1944 г. один сенатор-республиканец и 12 конгрессменов сделали попытку предъявить администрации Рузвельта обвинение в том, что при ее участии сложился гигантский заговор с целью «продать нашу демократию коммунистам».

 

[551] Чаплин удостоился чести быть изобличенным в качестве «коммуниста» и вдобавок «еврея» также и Джорджем Оруэллом, который включил его в свой доносительский список из 135 имен; туда, в частности, вошли Исаак Дойчер и Эдвард Халлет Карр.

 

[552] Халдеманн, Гарри Роббинс (1926-1993) — американский политик и бизнесмен, соратник президента Никсона, после Уотергейтского скандала осужденный на 18 месяцев тюрьмы за «сокрытие улик и препятствование правосудию» (прим. пер.).

 

[553] «Уотергейт» — политический скандал в США в 1972-1974 гг. в связи с установкой подслушивающей аппаратуры в вашингтонском отеле «Уотергейт», в штабе кандидата в президенты от демократической партии Джорджа Макговерна, соперника тогдашнего президента, республиканца Ричарда Никсона. Никсон был переизбран на второй срок, но под давлением кампании в прессе был вынужден подать в отставку (прим. пер.).

 

[554] Текст опубликован в «Annuario di politica internazionale», Ispi, voi. XII (1955), p. 324.

 

[555] «Правда», 10 мая 1945 г.

 

[556] Fontaine A., Storia della guerra fredda, итал. перевод, Il Saggiatore, Milano 1968, I, p. 265.

 

[557] Милован Джилас (1911-1995) — югославский политический деятель, сподвижник Тито, член ЦК компартии Югославии, министр и вице-президент СФРЮ — в 1953-1954 гг. выступил с резкой критикой «сталинских методов» в политике СССР и СФРЮ и обнародовал свой тезис о возникновении в социалистических странах нового правящего класса привилегированной партийной номенклатуры. Джилас был смещен со всех постов, лишен наград и неоднократно приговаривался к тюремному заключению. Его книги «Новый класс: Анализ коммунистической системы» (1957) и «Беседы со Сталиным» (1962), имели большой резонанс на Западе и были запрещены в большинстве социалистических стран (прим. пер.).

 

[558] Gilas M., Conversazioni con Stalin (1962), итал. перевод, Feltrinelli, Milano, 1978, p. 158.

 

[559] Берлинское восстание в июне 1953 года — массовые антиправительственные выступления рабочих ГДР, требовавших восстановления старых норм зарплаты, снижения цен на основные продукты, свободных выборов (прим. пер.).

 

[560] Collotti E., Storia delle due Germanie, Einaudi, Torino, 1968, p. 174.

 

[561] Немецкий народный совет (Volksrat) — в 1948 г. — переходный законодательный выборный орган в советской зоне оккупации Германии, подготовивший образование Германской Демократической Республики (7 октября 1949 г.) (прим. пер.).

 

[562] Tetens T.H., La nuova Germania e i vecchi nazisti, итал. перевод, Ed. Riuniti, Roma, 1963, p. 49.

 

[563] По этому вопросу объединились и социал-демократы; с самого начала, с Куртом Шумахером, они выступали против восточной границы, определенной Потсдамским соглашением [1945 г.] (см. Collotti E., La socialdemoctazia tedesca, 1945-1954, в «Occidente», 10, 1954, рр. 465-466). Только когда канцлером стал В. Брандт, эта позиция была пересмотрена.

 

[564] Сустель, Жак (1912-1990) — французский ученый-антрополог; во время Второй мировой войны сподвижник де Голля (возглавлял его разведывательную службу); в 1947-1951 гг. генеральный секретарь голлистской партии «Объединение французского народа»; в 1955-1956 гг. — генерал-губернатор Алжира. При поддержке Сустеля во время майского правительственного кризиса 1958 г. де Голль вернулся в политику и был избран президентом. Не согласившись с позицией де Голля, который был готов признать независимость Алжира, Сустель присоединился к Секретной армейской организации ОАС (см. прим, к с. 317) и участвовал в ее действиях. В 1961 г. эмигрировал из Франции (прим. пер.).

 

[565] Мальро, Андре (1901-1976) — французский писатель и культуролог, герой французского Сопротивления, идеолог Пятой республики, министр культуры в правительстве де Голля (1958-1969) (прим. пер.).

 

[566] ...капитуляция при Дьен-бьен-фу (7 мая 1954) — битва при Дьен-бьен-фу считается решающим сражением Первой индокитайской войны (1945-1954): ударная группа французских экспедиционных войск, базировавшаяся в долине Дьен-бьен-фу, вдалеке от основных сил, была окружена частями Вьетнамской народной армии и в кровопролитных боях уничтожена, остатки сдались в плен (прим. пер.).

 

[567] Женевская конференция — международная конференция министров иностранных дел СССР, КНР, Великобритании, США и Франции, проходившая в Женеве с 26 апреля по 21 июля 1954 г.; в разработке соглашений участвовали также представители ДРВ (Северного Вьетнама), Камбоджи, Лаоса и Южного Вьетнама. На ее ход большое влияние оказала битва при Дьен-бьен-фу, произошедшая непосредственно во время конференции. 21 июля были заключены Женевские соглашения, завершившие колониальную войну Франции в Индокитае и определившие дальнейшую судьбу бывших французских колоний в регионе (прим. пер.).

 

[568] «Annuario di politica internazionale» (Ispi), Milano, voi. X (1953), p. 267. В нынешней совершенно изменившейся ситуации Европейское оборонительное сообщество могло бы стать костяком «европейских вооруженных сил», которые сегодня так не по нраву Соединенным Штатам и которых Европе так отчаянно не хватает.

 

[569] Hobsbawm Е., Interesting Times: A Twentieth-Century Life (2002); итал. перевод: Rizzoli, Milano, 2002, p. 231.

 

[570] ...в половине третьего утра отправляясь на Елисейские поля — вручить президенту заявление о своей отставке (прим. пер.).

 

[571] Источник этого свидетельства — книга «La gangrene» [«Гангрена»], изданная Editions de Minuit и поступившая в продажу 18 июня 1959 г. Ежедневная газета «Le Monde» поместила анонс о ней на первой странице. Тем же вечером (опять же в память о бессмертных принципах 1789 года) тираж был конфискован полицией. На это отреагировали, что удивительно, такие органы прессы, как «L’Aurore» и католическая «La Croix». Прокурор Республики распространил коммюнике, содержание которого в основном сводилось к тому, что авторы многочисленных свидетельств, собранных в книге, обвинялись в «попытке воссоздания распущенной организации» (то есть, алжирского ФНО). От попытки покрыть злоупотребления полиции, которую предпринял персонально министр Дебре, отмежевался министр юстиции Мишле, депортированный во время немецкой оккупации. Кроме того, публично протестуя против конфискации «Гангрены», добрая сотня университетских преподавателей рисковала своей работой. За свою честность эти люди достойны всяческого уважения. Пьер Видаль-Наке был одним из них и посвятил описываемым событиям замечательные страницы.

 

[572] OAS (Organisation de l’arm&#233;e secr&#232;te — Секретная армейская организация, фр.) — ультраправая националистическая террористическая организация, существовавшая во Франции во время Алжирской войны (1954-1962). Организация использовала партизанские методы, стремясь не допустить независимости Алжира (прим. пер.).

 

[573] Duverger М., La Quinta Repubblica, compimento della Rivoluzione francese (1989), итал. перевод и предисловие Nilde lotti: Ed. della Camera dei Deputati, Roma, 1989.

 

[574] Фальер, Клеман Арман (1841-1931) — французский государственный деятель, президент Третьей республики в 1906-1913 гг. (прим. пер.).

 

[575] ld., La Repubblica tradita (1958), итал. перевод и предисловие Giuseppe Maranini: Ed. di Communit&#224;, Milano, 1960.

 

[576] Id., / sistemi politici, итал. перевод, Laterza, Roma-Bari, 1978, pp. 281-291.

 

[577] Сосуществования (фр.).

 

[578] Чудесах (лат.).

 

[579] ld., La Quinta Repubblica, p. 88.

 

[580] Составная часть (лат.).

 

[581] По отношению ко всем (лат.).

 

[582] Может оказаться значимым материал, приведенный Жаном-Мари Майером (Jean-Marie Mayeur) в его докторской диссертации (1981), а затем в докладе на конференции Ecole franchise в Риме: Les &#233;lites in Francia e in Italia negli anni Quaranta, «Italia contemporanea», 153 (die. 1983), pp. 117-125 (особенно 125): социальный состав второго французского Законодательного собрания (1946). Если нас не удивит, что 30% депутатов от ФКП — из рабочей среды, то весьма примечательно, что к той же среде принадлежит и 12% депутатов от НРД (католической партии).

 

[583] Технически этот прием аналогичен тому, который использовал Гитлер, науськивая «голодный» народ на «заставляющих его голодать» евреев.

 

[584] Последний аргумент в этой связи следующий: «пропорциональная система подвигает на соревнование партии, входящие в один и тот же блок» (Angelo Panebianco, «Corriere della Sera», 23 июля 2003 г., с. 1). Странное замечание, поскольку при пропорциональной системе почти не существует заранее сколоченных «блоков»: наоборот, в данном случае каждая политическая сила стоит сама за себя и старается выдать себя за то, чем является. Настоящие — «бронированные» — блоки как раз становятся обязательными при внедрении мажоритарной системы; в этом случае перед нами и разворачивается обескураживающее зрелище конфликта внутри самого блока (с целью привлечь «надежных» коллег, пройти во второй тур и т. д.).

 

[585] В Соединенных Штатах Америки на президентских выборах (самых важных) переплетаются несколько ограничительно-корректирующих механизмов: выборы двухступенчатые (избиратели выбирают выборщиков высшего ранга по критерию мажоритарного типа; кроме того, избирательный мандат никак не связан с гражданином, а скорее наоборот!).

 

[586] Тонкость (фр.).

 

[587] Санто Мадзарино (1916-1987) — видный итальянский историк-античник (прим. пер.).

 

[588] Письмо к Марио Сеньи (Mario Segni) от 7 мая 1987 г., опубликованное посмертно в газете «La Repubblica» (Рим) 2 июня 1987 г., с. 30.

 

[589] Так поступал Джон Мейджор под конец своего последнего срока.

 

[590] Согласно Дюверже, это Карл Поппер.

 

[591] Duverger, La Quinta Repubblica, pp. 89-90.

 

[592] «Завершение Французской революции» (фр.).

 

[593] Dahl R., Quanto &#232; democratica la Costituzione americana?, итал. перевод, Laterza, Roma-Bari, 2003, p. 44.

 

[594] Mitbestimmung (букв, участие, сотрудничество, нем.) — принцип организации производственной деятельности, при которой наемные рабочие принимают участие в управлении предприятием (прим. пер.).

 

[595] В 2008 г. — в третий раз. (Прим. ред.)

 

[596] ...донна Прасседе — пожилая синьора из романа «Обрученные» Алессандро Мандзони, классика итальянской литературы XIX в. (прим. пер.).

 

[597] Noelle-Neumann E., La spirale del silenzio, Meltemi, Roma, 2002, pp. 263-265.

 

[598] ...после Косова — имеется в виду вооруженный конфликт в Косово в феврале — июне 1999 г. и его тенденциозное освещение в европейских СМИ (прим. пер.).

 

[599] «O Estado de S&#224;o Paulo», 17 июля 2003 г.

 

[600] Имея в виду, что, как показало исследование одного из самых стабильных и политически «информированных» электоратов, западногерманского, доля избирателей, меняющих мнение, колеблется между 4 и 6%: легко представить себе, какую решающую роль могут сыграть техники, внедряющие в сознание избирателей не непосредственно мнения, но ценности. Крайний случай описан в Noelle-Neumann E., La spirale del silenzio, pp. 279-283.

 

[601] Dialogo di Tristano e di un amico.

 

[602] Гюстав Ле Бон (Лебон) (1841-1931) — знаменитый французский психолог, социолог, антрополог и историк, основатель социальной психологии, одним из первых попытался теоретически обосновать наступление «эры толпы» и связать с этим общий упадок культуры (прим. пер.).

 

[603] Здесь: само по себе (лат.).

 

[604] ...нарушение равновесия... в Италии — имеется в виду «Жаркая осень» 1969 г. — общенациональная забастовка металлургов, борьба за расширение прав рабочих организаций и новые условия коллективных трудовых соглашений (прим. пер.).

 

[605] AA.VV., 1945-1975. Italia, p. 48.

 

[606] Mosca G., La sociologia del partito politico nella democrazia moderna (1912), в Partiti e sindicati nella crisi del regime parlamentare, Laterza, Bari, 1949, p. 35.

 

[607] ...[Гомулка] отдал приказ стрелять в рабочих в Гданьске — 14 декабря 1970 г. в ответ на повышение цен рабочие Гданьска, Гдыни, Щецина и других городов объявили забастовку. Первый секретарь ЦК ПОРП Владислав Гомулка, сочтя это контрреволюцией, отдал приказ о силовом подавлении рабочих выступлений. 17 декабря 1970 г. на гданьской судоверфи имени Ленина произошло столкновение военных с рабочими, несколько стычек вспыхнули в других местах. В результате погибли 41 рабочий, 2 милиционера и 1 солдат. 1164 человека, в том числе около шестисот военных и сотрудников милиции, были ранены (прим. пер.).

 

[608] Само слово «рабство» начинает восприниматься не столь драматически. Защитники рабовладения в Соединенных Штатах во время Гражданской войны были правы, считая условия труда «манчестерского» рабочего гораздо худшими, чем положение рабов на плантациях. Именно борьба за «демократию» улучшила и в самом деле рабское положение «манчестерского» пролетариата. Сегодня в таком положении оказывается «резервная армия труда», едва различимая и в самом деле прозябающая где-то вдалеке. Слово «рабство» вполне подходит к этим людям, ибо и личная свобода, и habeas corpus для них весьма ограничены и обусловлены многими обстоятельствами. В конце концов, и в античном мире существовали различные формы и условия «рабства», и само это слово великие законодатели древности употребляли без дрожи отвращения, широко обсуждая данное явление в таком памятнике «западной цивилизации», каким предстает перед нами римское право.

 

[609] В целом (лат.).

 

[610] Каррер д'Анкосс, Элен (р. 1929) — историк, политолог, специалист по истории России (прим. пер.).

 

[611] Гершенкрон, Александр (1904-1978) — американский экономист российского происхождения, автор трудов «Экономические отношения с СССР» (1945), «Европа в русском зеркале» (1970) (прим. пер.).

 

[612] Gerschenkron A., Continuity in History and other Essays (1968); итал. перевод: La continuit&#224; storica: teoria e storia economica, Einaudi, Torino, 1976, p. XI.

 

[613] «Путч Ельцина» — гласил заголовок «Corriere della Sera» от 22 сентября того года.

 

[614] © Project Syndicate: «Corriere del Ticino», 17 июля 2003 г.

 

[615] Вейль, Симона (1909-1943) — французский философ и религиозный мыслитель; главное внимание уделяла теме страдания, особенно страдания невиновных; в ранний период подходила к этому вопросу с позиций марксизма и социализма, после участия в гражданской войне в Испании (1936-1939) разочаровалась в этих идеях (прим. пер.).

 

[616] Свойством (лат.).

 

[617] Trockiy L., La guerra imperialista e la rivoluzione proletaria mondiale (26 мая 1940 г.) в Guerra e rivoluzione, Mondadori, Milano, 1973, pp. 160-163 и 175 (критика Ганди, который «отказывается создавать трудности Великобритании во время нынешнего тяжелого кризиса»).

 

[618] Письмо съезду, продолжение записок от 24 декабря 1922 г.: «Эти два качества двух выдающихся людей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».

 

[619] Малапарте, Курцио (наст, имя Карл Эрих Цукерт) (18981957) — итальянский писатель, журналист, кинорежиссер (прим. пер.).

 

[620] Опубликовано во французской троцкистской газете «La Cloche».

 

[621] Итал. перевод: Mondadori, Milano, 1969, pp. 1196-1197

 

[622] Эссад-бей, настоящее имя — Нусенбаум Лев Абрамович (1905-1942) — немецкий писатель азербайджанского происхождения, журналист и мистификатор; писал экзотическую беллетристику, публицистику, биографии: в частности, Сталина (1931), Николая II (1935), Ленина (1937), иранского Реза-шаха (1938) (прим. пер.).

 

[623] Essad Bey M., Stalin; итал. перевод: Treves, Milano, 1932, pp. 315-317.

 

[624] «в Москве /1929/ мне довелось общаться с самыми видными людьми СССР» (фр.). Эти слова процитированы G. Luti в предисловии к изданию Vallecchi Tecnica del colpo di Stato, Firenze, 1994, p. 24; фраза повторяется почти в том же виде в начале главы I (= VIII итал. издания).

 

[625] F. Perfetti в послесловии к Malaparte С., Tecnica del colpo di Stato, Mondadori, Milano, 2002, p. 206 считает, что к подготовке французского издания «приложил руку» Грассе.

 

[626] Carr Е.Н., Le origini della pianificazione sovietica (1971), итал. перевод, Einaudi, Torino, 1978, III, p. 38.

 

[627] Итал. перевод: Ricciardi, Napoli, 1944, p. 362.

 

[628] Троцкий Л. Д. «Моя жизнь». Итал. перевод: Trockiy, La mia vita, перев. Ervino Pocar, Mondadori, Milano, 1930, pp. 472-475.

 

[629] Итал. перевод, pp. 1196-1197.

 

[630] Trockiy, La mia vita, pp. 282-287.

 

[631] Deutscher I., Il profeta disarmato. Leone Trotskij 1921-1929 (1959), Longanesi, Milano, 1961, pp. 450-475.

 

[632] Feuchtwanger L., Mosca 1937 Diario di viaggio per i miei amici (1937), итал. перевод, Mondadori, Milano, 1946, pp. 97-98.

 

[633] De Gasperi A., Discorsi politici, Cinque lune, Roma, 1956, pp. 15-18.

 

[634] Джентиле, Джованни (1875-1944) — итальянский философ, теоретик и активный деятель итальянского фашизма, председатель совета по образованию. В 1925 г. Джентиле опубликовал «Манифест фашистских интеллектуалов к интеллектуалам всех наций», а в 1929 г. — книгу «Основы фашизма», в которой фашизм воспевается как новая политическая идея, задача которой — создание нового «этического государства». Также являлся директором по науке Института Итальянской энциклопедии, издававшего в 1925-1936 гг. 36-томную «Итальянскую энциклопедию», неоднократно упоминаемую Л. Канфорой. В апреле 1944 г. Джентиле был убит партизанами-антифашистами на улице во Флоренции (прим. пер.).

 

[635] ...до выборов в Конвент — выборы в Национальный Конвент проходили 26 августа — 2 сентября 1792 г.; первое заседание Конвента, провозгласившее республику и отмену королевской власти, состоялось 21 сентября 1792 г. (прим. пер.).

 

[636] ...до Вальми — битва при Вальми, в результате которой французская революционная армия остановила продвижение прусских войск к Парижу, произошла 20 сентября 1792 г. (прим. пер.).

 

[637] ...до ареста короля — Людовик XVI был арестован при попытке покинуть страну 20 июня 1791 г. 11 января 1793 г. начался судебный процесс, 20 января король был приговорен к смертной казни и 21 января взошел на эшафот (прим. пер.).

 

[638] ...до объявления жирондистов вне закона — апрель 1793 г. (прим. пер.).

 

[639] Людендорф, Эрих Фридрих Вильгельм (1865-1937) — немецкий генерал-полковник, автор концепции «тотальной войны»; с августа 1916 по октябрь 1918 г. фактически руководил всеми операциями германских войск (прим. пер.).

 

[640] ...через год над Рейхстагом взвилось красное знамя — имеется в виду Ноябрьская революция 1918 г. в Германии (прим. пер.).

 

[641] Серрати, Джачинто Менотти (1872-1926) — один из руководителей итальянской социалистической партии в 1910-х гг., лидер «максималистов»; в 1924 г. он и его единомышленники вошли в Итальянскую коммунистическую партию (прим. пер.).

 

[642] Нация и родина (фр.).

 

[643] Республика (фр.)

 

[644] В постсоветской России циркулировала история (вероятно, взятая из неизданных воспоминаний врача, который лечил мать Сталина незадолго до ее смерти в 1937 г.). Матери, по-видимому, утратившей ясность рассудка, когда та допытывалась, почему сын все время живет в Москве, а не в родной Грузии, и, наконец, на ее прямой вопрос: «Кто же ты такой теперь?», Сталин отвечал вопросом: «Вы помните старого царя?» («La Stampa», 14 августа 1992 г., с. 18).

 

[645] Цитирую по Rosenberg A., Storia del bolscevismo (1932), итал. перевод, Sansoni, Firenze, 1933, pp. 258-259.

 

[646] Deutscher L, Stalin. Una biografia politica (1966), итал. перевод, Longanesi, Milano, 1969, pp. 794-795. В том же контексте, тоже, очевидно, имея в виду царя Петра, ученый пишет о Сталине: «он изгнал варварство из России варварскими средствами», но уточняет: «учитывая природу употребленных средств, варварство, изгнанное в дверь, частично возвратилось через окно».

 

[647] Enciclopedia Italiana, XXXII (1936), р. 460. Статья была написана перед войной в Испании, до того, как фашисты снова заговорили о международном большевизме, управляемом из Москвы.

 

[648] Бальбо, Итало (1896-1940) — итальянский военный и политический деятель-фашист, ближайший соратник Муссолини, один из лидеров «чернорубашечников». Активный противник союза Италии с Германией. В 1926 г. в составе итальянской эскадры посетил г. Одессу (прим. пер.).

 

[649] Balbo I., Da Roma a Odessa sui cieli dell Egeo e del Mar Nero, Treves, Milano, 1929, p. 105.

 

[650] Так вот, попросту (лат.).

 

[651] Dimitrov, Diario, p. 203.

 

[652] К отправной точке (лат.).

 

[653] Куртуа, Стефан (р. 1947) — французский историк, автор «Черной книги коммунизма» (1999) (прим. пер.).

 

[654] Тревельян, Джордж (1876-1962) — английский историк, продолжатель традиции либеральной школы английской историографии. Свои взгляды на метод и задачи исторической науки он изложил в книге «Клио — муза истории» (1913): история — искусство; знание прошлого не имеет никакого утилитарного смысла, и единственное назначение истории — «воспитывать умы людей, заставляя их размышлять о прошлом» (прим. пер.).

 

[655] «Люди были такими, какими они были, их не затронула запоздалая мудрость потомства, и они действовали, как могли» (Trevelyan G. М., England under Queen Anne, London, 1930-34, voi. I, cap. 3).

 

[656] «Республика единая и демократическая» (фр.).

 

[657] «Единая и неделимая» (фр.).

 

[658] Robespierre M., (Euvres compl&#232;tes, Puf, Paris, 1958, IX, p. 14.

 

[659] См. ранее, с. 33 и прим. 8 на с. 398.

 

[660] В хорошем смысле (лат.).

 

[661] «Народная республиканская» (фр.).

 

[662] Rosenberg A., Aristoteles uber Diktatur und Demokratie, «Rheinisches Museum», N.F., 82, 1933, pp. 339-361 (Id., Demokratie und Klassenkampf, Ausgew&#224;hite Studien, hrsg. von H.-U. Wehler, Uilstein, Frankfurt a.M., 1974, pp. 103-125; мысль, на которую мы ссылаемся, — на с. 119).

 

[663] Карл Венцеслав фон Роттек (1775-1840) — профессор истории права и политической экономии Фрайбургского университета, либеральный мыслитель, автор 9-томной «Всеобщей истории» (1813-1818), 4-томного учебника по теории государства и права (1829-1836), а также соредактор и один из авторов 15-томного «Государственного лексикона, или Энциклопедии государственных наук» (1834-1843) (прим. пер.).

 

[664] «Фактически может править любая партия, но по праву — только демократическая» (Suppi. IV, Frankfurt, 1848, р. 232, s.v. Parteien).

 

[665] Некоторые их действия освещались в итальянских радионовостях 8 августа 1999 г. (программа 1, в 8 ч.).

 

[666] Смотри по этому поводу комментарий Aldo Corcella, “La libert&#224; senza Гuguaglianza: Leopardi, le societ&#224; antiche e VIndia”, в Studi sulla tradizione classica, per Mariella Cagnetta, Laterza, Roma-Bari, 1999, pp. 193-211.

 

[667] Таким образом, «миф» здесь означает не «выдумка», а высшая степень обобщения, способствующая безраздельной концентрации внимания и односторонней, безапелляционной оценке рассматриваемых фактов. Я имею в виду «миф» как «идеологизированное представление о реальности» (см. Sabatini-Coletti, Dizionario della lingua italiana, статья mito). (Прим, автора).

 

[668] Строго говоря, в Польшу советские войска не входили. (Прим, автора).

 

[669] В. Croce, Storia d'Europa nel secolo decimonono, Laterza, Bari 1932, p. 357 (Прим, автора).

 

[670] Апория — умозрительная логически верная ситуация, которая не может существовать в реальности. (Прим. ред.).

 

[671] Она была издана также и во Франции, к сожалению, под грубо искаженным названием L’imposture d&#233;mocratique [«Демократический обман»]. (Прим, автора).

 

[672] Расстрел в Порцузе — расправа, которую осуществили 7 февраля 1945 г. партизанские формирования, подчиняющиеся Итальянской коммунистической партии, над членами самостоятельного партизанского движения «Бригада Озоппо» католической и либеральной ориентации (прим. пер.).

 

[673] Кажется, Ширак собирался изменить этот закон (9 декабря 2005 г.). (Прим, автора).

 

[674] «В школьных программах особенно подчеркивается положительная роль французского присутствия в заморских странах, в частности, в Северной Африке; истории борьбы и жертв французской армии, защищавшей эти территории, отводится заслуженное место» (фр.).

 

[675] Которая не является перспективой этой книги. (Прим, автора).

 

[676] Об этом см. также недавнюю работу Olivier P&#233;tr&#233;, Les traites n&#233;gri&#232;res, Gallimard, Paris 2004. (Прим, автора).

 

[677] См. его биографию в dtv-Lexicon zur Geschichte und Politik im XX Jahrhundert, Band 3, 1974, p. 722. (Прим, автора).

 

[678] Как частного лица (лат.).

 

[679] По большей части (лат.).

 

[680] С. 78-95 итал. издания. (Прим, автора).

 

[681] J. Schloemann, Geschichte bauen, «Suddeutsche Zeitung» от 17 ноября 2005 г., с. 16. (Прим, автора).

 

[682] Работорговле (фр.).

 

[683] «Le Figaro», 3 декабря 2005 г. (Прим. автора).

 

[684] ...окруженной войсками Коалиции — имеется в виду коалиция европейских держав, враждебных Французской революции 1789 г. (См. прим, к с. 68, Коалиция держав) (прим. пер.).

 

[685] См. G. Carducci, &#163;а ira, versi e prose, Zanichelli, Bologna 1929, p. 104. Предыдущая цитата на с. 88. (Прим, автора).

 

[686] Дионисий Галикарнасский — греческий ритор й историк I в. до н. э. (прим. пер.).

 

[687] Пий XII (1876-1958) — папа римский с 1939 г., обвинявшийся рядом израильских организаций в том, что не высказывался против геноцида евреев во время Второй мировой войны (прим. пер.).

 

[688] Один фанатик двадцать лет назад написал на эту тему целый памфлет: Pascal Bruckner, Il singhiozzo deir uomo bianco. Una critica demolitrice dei miti terzomondisti, Longanesi, Milano 1984. (Прим, автора).

 

[689] Итал. перевод — Fazi, Roma 2005. (Прим, автора).

 

[690] В этой постыдной книге в миллионах и миллионах советских жертв гитлеровского нашествия обвиняется Сталин, а Брежневу ставятся в вину жертвы партизанской войны в Анголе — войны, инспирированной ЦРУ и развязанной группировкой UNITA, возглавлявшейся марионеточным лидером и преступником Савимби. Серьезные, а не пропагандистские подсчеты по ГУЛАГу см. в L. Marucci, Quando gli archivi iniziano a parlare, “Passato e Presente”, XII, 1994, pp. 107-125. (Прим, автора).

 

[691] Я в самом деле говорю об этом в главе 16 как об эпохальной катастрофе (то же в главе 13, с. 295). (Прим, автора).

 

[692] М. L. Salvadori, Dove finisce la democrazia, «La Repubblica» от 3 августа 2004 г., p. 39. (Прим, автора).

 

[693] «Чем вы полезны для общества?» (фр.).

 

[694] Доктрина Брежнева (или Доктрина ограниченного суверенитета) — сформулированное западными политиками и общественными деятелями описание внешней политики СССР 1960-1980-х гг.: заключалась в том, что СССР считает себя вправе вмешиваться во внутренние дела стран социалистического блока для обеспечения стабильности их политического курса и их тесного сотрудничества с СССР (прим. пер.).