В 1930-е годы, в период формирования в СССР жестко централизованной системы управления в советской экономической теории и практике сложилось и укрепилось представление о том, что основным производственным звеном народного хозяйства, единицей, “кирпичиком” советской экономики является предприятие (понятие «предприятие» в данном случае следует понимать максимально широко, в сущности, ниже речь пойдет обо всей совокупности российских юридических лиц, способных к долговременному устойчивому функционированию, так как подавляющее большинство экономических трудностей переходного периода затрагивает все предприятия вне зависимости от сферы их деятельности, формы собственности, числа работающих и т.п.) Формально это представление вполне укладывалось в складывающуюся парадигму социалистической теории управления. Самостоятельность предприятия обосновывалось приданием ему юридической самостоятельности (в трех ипостасях — как обладателя статуса юридического лица, как владельца самостоятельного расчетного и текущего счетов в банке, как обладателя самостоятельного баланса), а также его способностью к самофинансированию и самоокупаемости — к самостоятельному развитию со всей полнотой материальной ответственности по своим обязательствам. Реально, однако, во главу угла ставилась реализация государственных интересов, и допускалось рассогласование в распределении прав и ответственности за принятие хозяйственных решений между нижним и верхним эшелонами управления. В жестко централизованной командно-административной экономике предприятиям отводилась сугубо подчиненная роль, не сопряженная ни с их реальными правами в управлении, ни с их серьезной ответственностью.

Постоянное нарушение экономических пропорций было вызвано тем, что государство выступало в качестве верховного безраздельного собственника, владельца – распорядителя материальных факторов производства и созданного продукта. Оно располагало неограниченными правами распределения, перераспределения и присвоения произведённого продукта, хотя известно, что любая монополизация хозяйственной жизни закономерно ведёт к экономическому регрессу, снижению темпов роста.[3]

Отношения предприятий с органами государственной власти были весьма сложными и многообразными. В некотором смысле эти отношения были гораздо более сложными, чем в рыночной экономике. С предприятием работало очень большое число контрагентов, выступавших от имени государства.

Во-первых, это были структуры, представляющие отраслевые органы управления – министерства, главки, производственные объединения, тресты и т.д.

Во-вторых, предприятие имело дело с различными региональными властями – республиканскими, областными, районными, муниципальными.

В-третьих, предприятия должны были также выполнять указания многочисленных функциональных (отвечающих за решение некоторой конкретной проблемы) ведомств общегосударственного подчинения – органов ценообразования, банковских и кредитных учреждений, надзорных органов (пожарный надзор, санитарный надзор, технический надзор, народный контроль и т.п.), военкоматов, штабов гражданской обороны и т.д.

Согласование экономических интересов различных ведомств и регионов, а также повседневную координацию производственных процессов в стране осуществлял Госплан (Государственная общеплановая комиссия, позднее Государственный Комитет СССР по планированию). В 1948-1953 гг. и в 1965-1991 гг. функционировал также Госснаб СССР (Государственный комитет по снабжению народного хозяйства), ответственный за разработку планов распределения материальных ресурсов. Таким образом, часть функций, связанных с централизованным планированием и координацией отраслевых интересов, временами отходила еще к одному ведомству. Однако ведущая роль всегда сохранялась за Госпланом.

В то же время верховным координатором всей организационной работы государственных структур были органы партийной власти. Они же выполняли функции третейского суда и суда последней инстанции в спорных экономических ситуациях.

Такая сложная система организации производственного процесса неминуемо повышала уровень неопределенности для предприятий, сильно затрудняла принятие ими экономических решений и порождала серьезные противоречия в их взаимоотношениях с внешней средой. Эти противоречия можно объединить в несколько групп:

· Многочисленность управляющих инстанций. Первая группа противоречий была связана с самим фактом многочисленности государственных структур, имевших права давать плановые задания предприятиям. Деятельность различных органов государственной власти нередко была плохо согласована, и потому довольно часто выполнение одних плановых заданий объективно мешало выполнению других. Иногда указания вышестоящих инстанций прямо противоречили друг другу.

· Склонность органов власти к волюнтаризму. Волюнтаризм в системе централизованного планирования порождался тремя основными причинами: политическими амбициями верховной власти СССР, конкуренцией между различными ведомствами, особенно на среднем уровне, и желанием чиновников из этих ведомств минимизировать собственную ответственность.

· Завышенность плановых заданий. Сумма всех плановых заданий часто превышала реальные производственные возможности предприятия.

· Противоречивость плановых показателей. Это провоцировало нерациональное использование ресурсов, игнорировались второстепенные с точки зрения отчетности задания, снижалось качество продукции.

· Бюрократизм и излишняя регламентация.

· Искаженность экономических мотиваций. Следует отметить, что в советской экономике активно использовались также и внеэкономические мотивации, смысл которых заключался в действиях как репрессивного, так и поощрительного характера. Система внеэкономических мотиваций, по сути, имела две основные цели: снизить уровень реальных затрат на рабочую силу и частично компенсировать недостатки системы экономических мотиваций.

· Разрыв между финансовыми возможностями и реальным доступом к материальным ресурсам.

Постоянное давление внутренних противоречий плановой экономики не могло не сказаться на поведении советских предприятий. Поэтому уже в 1930-е годы это поведение приобрело весьма и весьма специфический характер, определяемый причудливой комбинацией экономических и внеэкономических мотиваций. А взаимоотношения предприятий с органами власти в этих условиях представляли собой сложную игру, в рамках которой элементы соперничества играли, возможно, не меньшую роль, чем элементы сотрудничества.

В тех ситуациях, когда плановые механизмы работали без особых сбоев, серьезных проблем во взаимоотношениях экономического центра и предприятий не возникало.

Однако когда проблемы и противоречия экономики централизованного планирования выходили наружу, ситуация резко обострялась. Ресурсное обеспечение извне ухудшалось, неопределенность росла, давление на предприятия усиливалось. Именно в этих случаях у советских предприятий появлялись веские причины прибегать к различным неформальным методам, которые помогали им облегчить выполнение плановых заданий,и избежать санкций со стороны вышестоящих инстанций и претендовать на полноценное финансовое вознаграждение.

К числу этих неформальных методов можно отнести следующие:

§ Занижение реальных производственных возможностей.

§ Завышение уровня издержек.

§ Завышение фактического уровня выпуска (приписки).

§ Занижение фактических производственных результатов.

§ Нарушение технологической дисциплины, невыполнение требований по качеству.

§ Выстраивание системы приоритетов при выполнении плановых заданий.

§ Накопление ресурсов «про запас».

§ Горизонтальные связи.

Если же оценивать ситуацию более широко, то следует отметить, что в экономике централизованного планирования для директоров предприятий действительно было важно не только обладать стандартными управленческими навыками, но и уметь применять весь описанный выше арсенал средств для «игры» с государством. Поскольку применение неформальных методов решения экономических проблем постепенно становилось все более массовым, управленческий персонал советских предприятий постоянно совершенствовал свои навыки по ведению дел с вышестоящими инстанциями.

Рассматривая предприятия на разных этапах развития плановой экономики можно определить, что наиболее жестко принципы централизованной организации и планирования производства соблюдались в советской экономике в период с конца 1920-х годов и примерно до середины 1960-х годов. Экономическая самостоятельность предприятий в этот период была практически нулевой. Конечно, советские предприятия можно было рассматривать как вполне независимые юридические и производственные единицы, но в экономическом смысле они представляли собой не более чем цеха или участки одного большого завода.

Затем в 1965 году в стране была предпринята попытка провести комплексные экономические преобразования. Цель реформы была обозначена как совершенствование важнейшей составляющей хозяйственного механизма — экономических рычагов управления. Реформа имела несколько составляющих, но ключевые ее мероприятия были нацелены именно на повышение экономической самостоятельности предприятий. Согласно официальным постановлениям ЦК КПСС и Совета Министров, в части взаимоотношений государства и предприятий реформа включала в себя следующие нововведения:

ü Число директивных плановых показателей, обязательных для выполнения предприятиями, сокращалось в несколько раз.

ü Вводились в действие дополнительные критерии и механизмы чисто экономического характера, которые должны были стимулировать более активную работу предприятий и их работников.

ü Нормативы и критерии, которые определяли экономические отношения между государством и предприятиями, становились долгосрочными.

ü Законодательно ограничивались возможности вышестоящих инстанций по пересмотру плановых заданий для предприятий.

ü Сужались права вышестоящих органов по изъятию и перераспределению закрепленного за предприятиями имущества.

ü Создавалась новая система ценообразования.

ü Вводилась так называемая «плата за фонды», имевшая целью ограничить стремление предприятий накапливать ресурсы «про запас»

ü Расширялись возможности по самостоятельному установлению горизонтальных экономических связей между предприятиями посредством заключения двухсторонних договоров.

Теоретически перечисленные нововведения существенно улучшали условия для работы предприятий. Однако на практике реформа оказалась в значительной степени выхолощенной. Многие формальные решения были сведены на нет неформальной практикой. Вышестоящие инстанции, используя различные рычаги давления, по-прежнему навязывали предприятиям задания, противоречащие ранее согласованным планам. У предприятий под теми или иными предлогами часто изымались сделанные ими финансовые накопления.

К середине 1983 г. руководство страны осознало необходимость серьезного изменения роли и места предприятий в экономике, неизбежность значительного повышения их самостоятельности: требовать реальной ответственности за конечные результаты можно только при расширении прав в ключевых сферах деятельности. Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 659 от 14 июля 1983 г. “О дополнительных мерах по расширению прав производственных объединений (предприятий) промышленности в планировании и хозяйственной деятельности и по усилению их ответственности за результаты работы” положило начало так называемому “широкомасштабному эксперименту”. Он проводился в 1984 г. пятью министерствами (двумя союзными и тремя республиканскими), с 1 января 1985 г. его условия распространились еще на 20 министерств, а с начала 1986 г. практически все отрасли народного хозяйства стали работать в “новых условиях хозяйствования”. Суть эксперимента состояла в том, чтобы реально и существенно расширить права предприятий в области планирования, труда и заработной платы, а также технического перевооружения за счет собственных средств, при этом главным оценочным показателем работы предприятия являлась реализация продукции с учетом соблюдения договорных обязательств.

Таким образом, по мнению специалистов, оценивавших в начале 1987 г. итоги широкомасштабного эксперимента, он был задуман в правильном направлении, но сдвиг не был радикальным, поскольку не произошла реальная переориентация хозяйственного механизма на экономические методы управления. Необходимы были серьезные преобразования, которые должны были изменить всю систему.