Нами был произведен статистический анализ, в результате которого выяснилось, что в 46% реакция общества по отношению к герою отрицательная, в некоторых примерах присутствует насилие, изгнание. Тогда как в 26% реакция как таковая отсутствует, то есть герой воспринимается как чудак, каких довольно много в Англии. Примерно столько же процентов (25%) лимериков показывают заботливое, дружелюбное отношение к герою. Нагляднее эту ситуацию можно увидеть на диаграмме:
Удивительно, что нация, в которой «каждый третий – чудак» как утверждает Всеволод Овчинников, представлена в произведениях Э. Лира как довольно агрессивное общество, нежелающее мириться с недостатками, своеобразным поведением или внешностью героев. Хотя тема насилия и характерна для детских произведений английских авторов, все же существует стереотип, что англичане толерантно относятся к чудакам.
Однако, если учитывать тот факт, что в пятидесяти одном случае из ста окружающие сочувствуют, заботятся, помогают или просто не причиняют никакого вреда герою – чудаку, то получается, что половина реакций на нестандартное поведение либо внешность – положительные. То есть англичане толерантны к чудакам, но не всегда. Ведь в половине случаев, они стараются как-то исправить героя, или, если это не удается, изгнать его, тем подчинив своим законам.
Так в следующем лимерике старичку, захотевшему громко крикнуть (верх неприличия!) пригрозили, что изобьют его до посинения:
There was an old man of Ibreem,
Who suddenly threatened to scream;
But they said: ‘If you do,
We will thump you quite blue,
You, disgusting old man of Ibreem!’
Вероятно, такими угрозами они отбили у него желание кричать. И в прямом и в переносном смысле этого слова.
В другом примере, мы видим, что старичка колотят просто ради забавы. Нет никакого указания на то, почему с ним так обходятся. При том, они снимают его башмаки, кормят фруктами и продолжают колотить. Причина таких действий не очевидна, а может быть, ее и нет.
There was an old man who screamed out
Whenever they knocked him about;
So they took of his boots,
And fed him with fruits,
And continued to knock him about.
Возникает вопрос, кто в таком случае чудак? Уж не сами ли жители?
В следующем примере насилие выражено не в такой жесткой форме, но все же очевидно, что неправильное поведение героя вызывает отрицательные эмоции у окружающих:
There was an old person of Sark,
Who made an unpleasant remark;
But they said, ‘Don’t you see
What a brute you must be!
You, obnoxious old person of Sark.
Жители Сарка считают старичка несносным, да еще и в лицо ему заявляют о том, что он «скотина». Такое вряд ли можно назвать толерантностью. В другом примере герою, решившему усесться в ризнице делают замечание, и награждают эпитетом «repulsive» (отвратительный).
There was an old person of Sestri,
Who sat himself down in a vestry,
When they said, ‘You are wrong!’ –
He merely said ‘Bong!’
That repulsive old person of Sestri.
В следующем примере героя не просто называют «horrid old bore» (ужасным старым занудой), но и бьют со всей силой гонгом, игра на котором и послужила причиной агрессии.
There was an Old Man with a gong,
Who bumped at it all day long;
But they called out, ‘O law!
You’re a horrid old bore!’
So they smashed that old man with a gong.
Еще одному старичку «повезло» немного больше. Над ним просто издеваются, предложив топор для того, чтобы он почесал им то место, где его кусала надоедливая блошка.
There was a Old Man of the Dee,
Who was sadly annoyed by a flea;
When he said, ‘I will scratch it’,
They gave him a hatchet,
Which grieved that Old Man of the Dee.
В последующих двух примерах старичков избивают. Одного за вполне понятное «преступление» - он был груб, а другого за безобидное чудачество – он учил ворон танцевать. В первом примере вполне понятно, что нарушение правил вежливости, чрезвычайно важных для любого англичанина, влечет жестокое наказание, а именно удар молотком:
There was an old person of Buda,
Whose conduct grew ruder and ruder;
Till at last, with a hammer,
They silenced his clamour,
By smashing that person of Buda.
Но почему второму старичку была уготована почти такая же участь за его небольшую причуду? Единственным объяснением может быть то, что англичане боготворят животных, и может быть в данном случае, они посчитали, что чудак мучает птицу, заставляя ее танцевать кадриль.
There was an old Man of Whitehaven,
Who danced a quadrille with a raven;
But they said, ‘It’s absurd
To encourage this bird!’
So they smashed that Old Man of Whitehaven.
Существует мнение, что англичане больше любят животных, чем своих собственных детей. Всеволод Овчинников, в своей книге «Корни Дуба» объясняет это тем, что в британских семьях принято отправлять детей учиться в школу, которая и становится им домом. Так же считается неприличным выказывать слишком теплые чувства к своим близким, в том числе не поощряется ласковое поведение матерей по отношению к собственным детям. В связи с этим, нерастраченная любовь переходит на домашних животных.
Даже маленькие дети не оставляют старичков-чудаков в покое. Вот как жестоко они «докучали» (pester) человека, который им ничего плохого не сделал.
There was an Old Man of Chester
Whom several small children did pester;
They threw some large stones,
Which broke most of his bones,
And displeased that Old Man of Chester.
Известно, что дети бывают жестоки, потому что еще не вполне осознают то, что делают. Однако тот факт, что дети ломают почти все кости старику, может быть объяснен опять таки особенностями британского менталитета. Поскольку матери дают ребенку достаточную свободу, а не ограничивают многочисленными «нельзя!», предоставляя ему самому учиться на своих ошибках, воспитывая в нем твердый характер.
Справедливости ради, стоит заметить, что лимериков, в которых насилие проявляется в грубой форме намного меньше чем, тех, где героя просто награждают эпитетами «ужасный», «надоедливый», «провоцирующий», «глупый», «отвратительный», «неприятный», «отталкивающий» и на этом нетерпение общества и заканчивается.
Приведем несколько примеров:
There was an Old Person of Burton,
Whose answers were rather uncertain;
When they said, ‘How d’ye do?’
He replayed, ‘Who are you?’
That distressing Old Person of Burton.
Несмотря на то, что герой не вполне вежливо отвечает на вопрос, его не избивают, не нравоучают, а просто предоставляют самому себе, лишь заметив, что он «distressing» (неприятный).
There was an Old Person from Gretna,
Who rushed down the crater of Etna;
When they said, ‘Is it hot?’
He replied, ‘No, it’s not!’
That mendacious Old Person of Gretna.
Вышеприведенный пример похож на предыдущий. Явное неправдивое высказывание старичка не вызывает резких осуждений со стороны общества. Его просто называют лжецом.
В следующем лимерике трагикомическая смерть героя никого не опечалила, никто не плакал, когда он убил себя вилкой. Жители Нью Йорка не только не разобрались в том, почему герой решил прибегнуть к такому способу покончить с жизнью, но еще и назвали его глупым.
There was an Old Man of New York,
Who murdered himself with a fork;
But nobody cried,
Though he very soon died,-
For that silly Old Man of New York.
Нам видится в этом равнодушно-жестокое отношение общества к проблемам индивида.
Старичок, осмелившийся произнести неразборчивую речь на станции был назван «беспокойным старикашкой». Ему посоветовали замолчать, потому как одним из правил поведения в обществе считается сдержанность, немногословность, тем более считается неприличным громко разговаривать в публичных местах.
There was an old man at a Station,
Who made a promiscuous oration;
But they said ‘Take some snuff! –
You have talk’d quite enough
You afflicting old man at a Station!’
Немало примеров лимериков свидетельствуют о том, что жители того или иного города выгоняют героя, чье поведение им кажется предосудительным. Так случилось со старичком из Мелроуз, который любил ходить на цыпочках:
There was an Old Man of Melrose,
Who walked on the tips of his toes;
But they said, ‘It ain’t pleasant,
To see you at present,
You, stupid Old Man of Melrose.’
Приведем еще один пример, иллюстрирующий ранее высказанную мысль. В нем никому не известного человека выгоняют из города, дав ему кусочек мыла. Очевидно, что в маленьких городах Великобритании, где каждый житель знает все обо всех, появление незнакомца настораживает. Ему не доверяют, потому что о нем не известно ничего, кроме того, что он из Боу.
There was an old person of Bow,
Whom nobody happened to know;
So they gave him some soap,
And said coldly, ‘We hope
You will go back directly to Bow!’
Однако, как уже было сказано ранее отношение жителей того или иного города неоднозначно по отношению к герою. Кроме критических замечаний, выражения отрицательных эмоции, агрессии и даже насилия, нередко люди проявляют участие, заботу, или даже исцеляют несчастных чудаков, пострадавших от собственной глупости. Взаимовыручка, характерная для любого общества, проявляется в теплом слове, моральной поддержке, предупреждении об опасности, восхищении, одобрении каких-либо действий и так далее.
В следующем примере, мы видим как жители Непала «исцелили» старичка, упавшего с лошади и разлетевшегося на половинки. Как бы то ни было абсурдно то, что они склеили его очень сильным клеем, все же это свидетельствует о заботе по отношению к герою, о желании помочь ему, спасти его жизнь.
There was an Old Man of Nepaul,
From his horse had a terrible fall;
But, though split quite in two,
By some very strong glue,
They mended that Man of Nepaul.
Еще один странный способ помощи и исцеления от недуга (в данном случае – беспокойства) заключается в том, что жители вертели героя на носе и подбородке. Трудно вообразить, как это происходило, но автор утверждает, что эти действия исцелили старичка с Запада.
There was an Old Man of the West,
Who never could get any rest;
So they set him to spin
On his nose and his chin,
Which cured that Old Man of the West.
Старичку из Праги повезло намного больше. Его исцелили от чумы, причем до смешного простым способом – дали ему немного сливочного масла. Несмотря на то, что это заразная болезнь, она не вызвала неприязни и не повлекла за собой изгнание из общества. Наоборот, люди посчитали своим долгом помочь герою, который вместо благодарности ворчал что-то себе под нос.
The was an Old Person of Prague,
Who was suddenly seized with the Plague;
But they gave him some butter,
Which caused him to mutter,
And cured that Old Person of Prague.
Еще один любопытный случай описан в нижеприведенном лимерике. Незадачливый старичок умудрился упасть в мясной отвар, но был вскоре спасен достойным похвалы поваром, выловившим его с помощью крюка из супа.
There was an Old Man of the North,
Who fell into a basin of broth;
But a laudable cook,
Fished him out with a hook,
Which saved that Old Man of the North.
Жители Булака проявили заботу по-другому. Они предупредили старичка, сидевшего на спине крокодила, что зверь может укусить. Таким образом мы видим, что их волнует судьба чудака, решившегося на такое опасное дело.
There was an old man of Boulak,
Who sat on a crocodile’s back;
But they said, ‘Tow’rds the night,
He may probably bite,
Which might vex you, old man of Boulak!’
Существует много примеров, в которых общество радуется чудаку или его действиям, какими необычными они не были. Например, в следующем лимерике дочь одного из жителей Мессины, носившая маленький паричок, любила кататься на свинье, чем потешала всех жителей городка.
There was an old man of Messinа,
Whose daughter was named Opsibeena;
She wore a small wig,
And rode out on a pig,
To the perfect delight of Messina.
Несмотря на то, что Опсибина (так звали эту чудачку) вела себя очень странно, очевидно, ее любили.
Старичок из Ниццы прослыл «любезным» за то, что «дружил» с гусями, и гулял с ними в любую погоду. Очевидно, что этот эпитет заслужен, потому как любовь к животным приветствуется у англичан, и одно то, что он гулял с ними в любую погоду, которая, как известно, не всегда радует жителей туманного Альбиона заслуживает положительной оценки.
There was an old person of Nice,
Whose associates were usually Geese,
They walked out together,
In all sorts of weather,
That affable person if Nice.
Старичка из Брея жители назвали высоко ценимым только за то, что тот пел весь день напролет своим уткам и свиньям и кормил их фигами. Можно предположить, что он их выращивал на продажу, чем и заслужил столь высокую оценку окружающих.
There was an old person of Bray,
Who sang through the whole of the day,
To his ducks and his pigs,
Whom he fed upon figs,
That valuable person of Bray.
Жители города Файли тоже восхищались своим старичком, который прекрасно танцевал под звон колоколов на радость всем в округе.
There was an old person of Filey,
Of whom his acquaintance spoke highly;
He danced perfectly well,
To the sound of a bell,
And delighted the people of Filey.
Еще одним примером, в котором жители города радуются чудаку, служит лимерик про старичка из Шорхэма. Этот англичанин отличался особенными правилами этикета, он купил зонт и сидел в погребе. Несмотря на то, что его поведение несколько странно, нам думается, что жители этого славного городка уважают его за умение соблюдать внешние приличия, так чтимые в Великобритании.
There was an old person of Shoreham,
Whose habits were marked by decorum;
He bought an umbrella,
And sat in a cellar,
Which pleased all the people of Shoreham.
Молодая леди из города Пул была прозвана изобретательницей после того как она решила подогреть свой ужасно холодный суп, поставив его на огонь и добавив подсолнечного масла. Очевидно, что жители Пула с одобрением отнеслись к идее этой героини лимерика.
There was a Young Lady of Poole,
Whose soup was excessively cool;
So she put it to boil
By the aid of some oil,
That ingenious Young lady of Poole.
Еще один герой умудрился вызвать положительные эмоции у жителей городка Скай. Он танцевал вальс с трупной мухой (зоологическое название). На самом деле, на английском языке название мухи более безобидное, дословно «bluebottle fly» означает «синебутылочная муха». Старичок, танцуя с ней под лунным сиянием, напевал прелестную мелодию, чем и очаровал всех в городе Скай.
There was an old person of Skye,
Who waltz’d with a Bluebottle fly:
They buzz’d a sweet tune,
To the light of the moon,
And entranced all the people of Skye.
Еще одну попытку предотвратить падение героя Эдвард Лир описывает в лимерике про человека из Рэй, который полетел в город на мухе. Заботливые горожане, предупреждают смельчака о том, что если он вздумает начать кашлять, он наверняка шлепнется с высоты.
There was an old person of Rye,
Who went up to town on a fly;
But they said, ‘If you cough,
You are safe to fall off!’
You, abstemious old person of Rye!’
Здесь же дается объяснение его поведения. Жители города называют его бережливым старичком из Рэя. Уж не поэтому ли он избрал такой необычный но, безусловно, малозатратный способ передвижения?
В лимерике про старичка сидящего у открытого окна на оконной раме, который всплеснул руками от удивления, забота проявляется в том, что его предупредили об опасности, крикнув «Сэр, вы упадете!». И хоть чудак никак не отреагировал на предупреждение, кроме как сказав «Не упаду!», чуткое внимание со стороны окружающих явно дает понять, что его судьба им не безразлична.
There was an Old Man at a casement,
Who held up his hands in amazement;
When they said, ‘Sir, you’ll fall!’
He replied, ‘Not at all!’
That incipient Old Man at a casement.
Однако, безразличие к внешности и поведению героев лимериков встречается в 25 процентах случаев. Поэтому будет справедливым привести несколько примеров, отражающих данную модель поведения общества по отношению к чудакам.
В следующем лимерике герой не подвергается ни критике ни упрекам, несмотря на то, что его внешность далеко незаурядная. Этот старичок вздумал «украсить» свою голову венком из омаров и специй, маринованного лука и мышей. Поразительно, что такой яркий герой-чудак не вызвал никакой реакции у жителей Блэкхита.
There was an old man of Blackheath,
Whose head was adorned with a wreath,
Of lobsters and spice,
Pickled onions and mice,
That uncommon old man of Blackheath.
Нам кажется, что данное поведение можно объяснить тем фактом, что британцы более болезненно относятся к нарушению норм поведения в обществе, таких как правил вежливого тона, обращения к старшим и т.д., а на индивидуальные особенности поведения (однако не нарушающие общественных норм) практически не обращают внимание.
Поведение героя следующего лимерика никак не прокомментировано. Даже несмотря на то, что он добавил в свою овсяную кашу мышей. Автор как бы хочет сказать, что если герой вздумал чудачить у себя дома, никто ему мешать не будет, так как при этом он не нарушает никаких общественных норм поведения.
There was an Old Person of Ewell,
Who chiefly subsisted on gruel;
But to make it more nice,
He inserted some mice,
Which refreshed that Old Person of Ewell.
В лимерике про старичка из Гонконга, любившего лежать на спине с мешком на голове, общественное мнение также не выражено. К тому же, в описании его качеств, говорится, что он никогда не делал ничего неправильного, то есть не нарушал правил установленных обществом.
There was an old man of Hong Kong,
Who never did anything wrong;
He lay on his back,
With his head in a sack,
That innocuous old man of Hong Kong.
Героиня-чудачка из Доркина решила вернуться не потому, что ее шляпка с большими полями вызывала не одобряющие взгляды прохожих, а исключительно по собственной инициативе, что еще раз подтверждает мысль, высказанную ранее.
There was a Young Lady of Dorking,
Who bought a large bonnet far walking;
But it’s colour and size,
So bedazzled her eyes,
That she very soon went back to Dorking.
Вот еще один пример как пожилая леди, имевшая довольно странные привычки, не подвергается никакой критике и осуждению.
There was an old person of Bree,
Who frequented the depths of the sea;
She nurs’d the small fishes,
And washed all the dishes,
And swam back again into Bree.
Несмотря на то, что чудачка любила нырять на дно морское, где она нянчила маленьких рыбешек и мыла посуду, общество никак не реагирует на ее поведение, не пытается ее наказать, или вынудить отказаться от этих никому не нужных и опасных занятий. Жители Бри безразлично относятся к этой героине, потому что она не нарушает общественного порядка.
Следующий лимерик повествует о старике из Эль Хамса, который питался только хлебным мякишем и крошками, подбирая их вместе с птицами с дорог города.
There was an old man of El Hums,
Who lived upon nothing but crumbs,
Which he picked off the ground,
With the other birds around,
In the roads and the lanes of El Hums.
Этот герой тоже не возмущает своим поведением общественность, потому как не нарушает общественных правил.
Старушонка из следующего примера провела всю жизнь в большом кувшине, который покрасила в цвет молодого горошка, чтобы казаться более спокойной. За такое поведение жители Бара наградили ее эпитетом «тихая, спокойная», поскольку она никому не мешала и своим эксцентричным поведением только еще раз показала, что дома англичане могут делать все что угодно, следуя золотому правилу «мой дом – моя крепость».
There was an old person of Bar,
Who passed all her life in a jar,
Which she painted pea-green,
To appear more serene,
That placid old person of Bar.
Следующий лимерик – о старичке, который боялся потолстеть, поэтому каждый день на ужин у него была только одна горошина и один боб.
There was an old person of Dean,
Who dined on one pea, and one bean;
For he said, ‘More than that,
Would make me too fat,’
That cautious old person of Dean.
Такая строгость в рационе не порицается остальными жителями города Дин, поэтому они никак не реагируют на поведение старичка, только называя его предусмотрительным.
Герой другого лимерика любил ходить на ходулях. Он украшал их разноцветными лилиями и прогуливался в таком виде по городу Уилтц. Жители, очевидно, ничего не имели против такого чудачества, поскольку они называют его элегантным и не более того.
There was an old person of Wilts,
Who constantly walked upon stilts;
He wreathed them with lilies,
And daffy-down-lilies,
That elegant person of Wilts.
Еще один старичок из Дундалка, одержимый желанием научить рыбок ходить отказался от этой затеи, когда заметил, что они умирают. Поняв тщетность своих усилий, он решил вернуться обратно в Дундалк. Опять же, реакция жителей этого города не показана, что позволяет сделать вывод о том, что им все равно, чем занимался их сосед.
There was an old person of Dundalk,
Who tried to teach fishes to walk;
When they tumbled down dead,
He grew weary, and said,
‘I had better go back to Dundalk!’
Поведение еще одного героя никак не комментируется. Этот старичок бегал по клеверному полю, чем рассердил больших пчел, которые укусили его в нос и колени.
There was an Old Person of Dover,
Who rushed through a field of blue Clover;
But some very large bees,
Stung his nose and his knees,
So he very soon went back to Dover.
Можно привести еще массу примеров, в которых жители того или иного города положительно или нейтрально относятся к чудачествам героев лимериков. Однако, неизменным остается тот факт, что около половины проанализированных лимериков свидетельствуют о том, что общество не толерантно по отношению к чудакам. Возвращаясь к диаграмме, наглядно показывающей процентное соотношение реакций общества по отношению к герою, заметим, что, встретив чудака, люди в большинстве случаев последуют одной из моделей поведения: изгнание, уничтожение, безразличие, забота, поддержка, исцеление. Выбор модели поведения зависит от того, какие нормы нарушает герой. Общество более толерантно к тем героям, которые нарушают личностные нормы поведения (ведут себя странным образом у себя дома), в то время как нарушение общественных норм (громкие выступления в общественных местах, неправильное обращение с животными) приводит к резкой критике и осуждению.
Выводы по главе
Проанализировав произведения Эдварда Лира, а именно более 200 лимериков из его Книги Нонсенса мы пришли к следующим выводам.
Типичным героем в лимериках Лира является старичок (в 70% случаев) или молодая леди (в 30% случаев), которые своим внешним видом или поведением привлекают к себе внимание окружающих.
Нами было выделено три наиболее часто встречающихся темы: физиологические особенности героев, манера одеваться, нестандартное поведение. Очень часто необычная физиология героев Эдварда Лира представлена в виде гиперболизированных частей тела (нос, борода, голова, волосы). Одежда героев (так одна леди решила украсить себя луком и мышами) также выделяется своей яркостью, неуместностью или нарушением норм приличия данного общества. Поведение героев-чудаков также привлекает к ним внимание, и порой общество очень неоднозначно выражает свое мнение по этому поводу, либо поощряя героя, либо полностью отвергая его.
Нами было выделено три модели поведения общества по отношению к героям. Построенная нами диаграмма показывает, что в 49% общество не приемлет героя, в 26% относится с безразличием, и только в 25% проявляет заботу о герое. В случае толерантного отношения к чудакам, их поведение, одежда или внешний вид просто комментируются, либо если проявляется забота, то она выражена тем, что общество помогает герою справиться с ситуацией в которую он попал из-за своей эксцентричности. Например, старичка, который постоянно думал о еде и свалился однажды в котел, повар выудил большим поварским крюком. Иногда общество предупреждает героя об опасности, которую тот не замечает. Однако, в большинстве случаев окружающие проявляют насилие по отношению к герою. Они избивают его, выгоняют из города или комментирует поведение героев: «глупый старик», «ужасный зануда», «неприятный старик», «надоедливый», «провоцирующий», «отвратительный», «отталкивающий».
Тщательный анализ моделей поведения показал, что выбор модели зависит от того, какие нормы нарушены героем. В случаях, когда нарушаются личностные нормы поведения, общество снисходительно относится к герою, не выказывает явной неприязни, скорее просто удивляется необычному. Но когда герои осмеливаются посягнуть на общественные правила, их жестоко наказывают. Это объясняется культурологическими особенностями британской нации, которая во всем любит порядок и дисциплину, и именно поэтому так болезненно реагирует на любое нарушение общественного порядка.
Эдвард Лир отразил в своих произведениях модели поведения чудаков, которых очень много в Англии, а также поведение общества по отношению к ним. С помощью этих примеров автор предупреждает читателя о том, что с ним будет, если он решит вести себя не так как все остальные.
Заключение
В результате проведенного исследования был сделан ряд выводов, основными из которых являются следующие положения:
Ключевым термином, который используется как в лингвокультурологии, так и в лингвокогнитологии, является концепт. На данном этапе развития когнитивной лингвистики концепт определяется как сложная ментальная сущность, которая предполагает включение лингвистической, когнитивной, культурологической составляющих и имеет национальную специфику.
На основании положения о том, что в сознании человека текст прецедентного жанра формирует лингвокультурный концепт, изучение подобных текстов с привлечением концептологического подхода является целесообразным.
В текстах прецедентного жанра лимерик зафиксированы стереотипные сценарии поведения, свойственные для английского лингвокультурного сообщества. Нами было выявлено, что доминантной культурной ценностью, «провозглашаемой» лимериком, является соблюдение норм поведения в обществе. Именно это качество, с точки зрения Эдварда Лира, выразившего общественное мнение, представляет собой главную культурную ценность, так как помогает индивидууму не выходить за рамки стереотипных норм поведения и, как следствие, идентифицироваться в качестве типичного представителя английского лингвокультурного сообщества.
Типичным героем в лимериках Лира является старичок или молодая леди, которые своим внешним видом или поведением привлекают к себе внимание окружающих. Очень часто необычная физиология героев представлена в виде гиперболизированных частей тела (нос, борода, голова, волосы). Одежда героев также выделяется своей яркостью, неуместностью или нарушением норм приличия данного общества.
Общество в большинстве случаев толерантно относится к чудакам, хотя нередко проявляет насилие (избивает, выгоняет из города) или комментирует поведение героев.
Выбор модели поведения зависит от того, какие нормы нарушает герой. Общество более толерантно к тем героям, которые нарушают личностные нормы поведения, в то время как нарушение общественных норм приводит к резкой критике и осуждению.
Перспективным видится дальнейшее исследование концепта «герой» на материале современных пародий на лимерики.
Summary
The present paper is devoted to the study of the limerick which is considered research a precedential text revealing national peculiarities of the British nation.
The purpose of our research was to find the lingual means of representation of cultural peculiarities of the concept “hero” in limericks.
Concept is understood as the unit of mental and psychic resources of our consciousness, an active substantial unit of our memory, mental vocabulary and the language world picture reflected in the human’s mentality.
Concept “hero” is represented by means of stereotypes, that is the relatively fixed resumptive images or a number of characteristic features (not rarely false) that, according to a great number of people are typical for the representatives of their own cultural and language space or for other nations.
To achieve our goals we used methods of contextual, culturological and statistics analysis.
The results of our work show that the texts of limerick show the stereotyped models of behavior, typical for the English culture. The dominant cultural value as presented in limericks is the observance of behavioral norms and rules. According to Edward Lear, who represented people’s opinion in his works this observance is very important, because it helps a person to find his place in the society and be identified as one of its members.
The typical hero in Edward Lear’s works is an old man or a young lady who attracts everybody’s attention by wearing unfit clothes or having peculiar physical features. The author uses hyperbole to make his heroes comical and to show the common mistakes some people make. With the help of limericks he shows how such people are treated and how they are perceived by the rest of the society.
In most cases the society is tolerant towards heroes, tolerance being the dominant characteristic feature of the British nation. However, people are tolerant to those who dress in a weird way or behave weirdly, but when the breach of public order or social values is observed, the hero is being punished severely, sometimes even killed. This can be explained by the love of this nation to order, and discipline.
Список использованной литературы :
1. Артемова О. Е. «К вопросу о компонентном анализе лексических единиц// Теория поля в современном языкознании» Межвузовский научный сборник// Издание Башкирского ун-та, Уфа, 2001. - С. 111.
2. Артемова О. Е. «Лимерик как образец прецедентного жанра// Вопросы функциональных языковых единиц» Сборник научных трудов, РИО БашГУ, Уфа, 2004. – С. 52.
3. Артемова О. Е. «Сценарный фрейм лимерика// Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология» УГАТУ, Уфа, 2004. – С. 83-84.
4. Артемова О. Е. «Понятийная составляющая концепта «лимерик»// Языковые и культурные контакты различных народов» Сборник статей Всероссийской научно-практической конференции, Пенза, 2004. – С. 55-60.
5. Артемова О. Е. «Концепт как единица исследования// Коммуникативно-функциональное описание языка» Сборник научных статей. Ч. I, РИО БашГУ, Уфа, 2004. – С. 13.
6. Артемова О. Е. «Об исследовательском потенциале концепта// Коммуникативно-функциональное описание языка» Сборник научных статей. Ч. I, РИО БашГУ, Уфа, 2004. – 249 с.
7. Артемова О. Е. «Ценностная составляющая лимерика как лингвокультурного концепта// Когнитивно-прагматические аспекты функционирования языка и дискурса в общетеоретическом и сопоставительном плане». Сборник научных трудов. РИО ЧелГУ, Челябинск 2004. – С. 47.
8. Апресян. Ю.Д. Образ человека по данным языка. Попытка системного описания//Вопросы языкознания. – 1995. - № 1. - С. 187
9. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений (Оценка, событие, факт). -М.: Наука, 1988. – 338 с.
10. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С. 3-6.
11. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: ⌠Языки русской культуры, 1998. - 896 с.
12. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. Под ред. проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 267-279.
13. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд- во Воронежского государственного университета, 1996. – 104 с.
14. Баранов, Добровольский, 1997 - Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 56. 1997. – С. 11-21.
15. Барт Р. Лингвистика текста // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. М.: Прогресс. 1978. – С. 442-449.
16. Богин Г.И. Явное и неявное смыслообразование при культурной рецепции текста // Русское слово в языке, тексте и культурной среде. - Екатеринбург, 1997. – С. 146- 164.
17. Борухов Б.Л. Речь как инструмент интерпретации действительности (теоретические аспекты): Автореф. дис. ... канд. фил. наук. Саратов, 1989. - 17 с.
18. Брагина Н.Г. Имплицитная информация и стереотипы дискурса // Имплицитность в языке и речи / Отв. ред. Е.Г. Борисова, Ю.С. Мартемьянов. М., 1999. - С. 43-57.
19. Вежбицка А. Речевые жанры // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ, 1997. - С. 99-111.
20. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997. - 416 с.
21. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.
22. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. - 320 с.
23. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция речеповеденческих тактик. М.: Ин-т рус. яз. им. А.С.Пушкина, 1999. - 84 с.
24. Вайсгербер Л. Родной язык и формирование духа. – М.: 1993. – с. 250
25. Всеволод Овчинников «Ветка Сакуры и Корни Дуба», Транзиткнига, Москва, 2005. – с. 334-347.
26. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М.: Изд-во РУДН, 1997. - 331 с.
27. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. - 139 с.
28. Гречко В.А. Теория языкознания. М.: - 2003. – с. 166, 170, 171.
29. Гудков Д.Б., Красных В.В., Захаренко И.В., Багаева Д.В. Некоторые особенности функционирования прецедентных высказываний // Вестник Московского университета. Серия 9 Филология. 4. 1997. - С. 106-117.
30. Демурова Н. М. «О Переводе Сказок Л. Кэрролла» М., "Наука", Главная редакция физико-математической литературы, 1991. - 302 с.
31. Жельвис В.И. Уроки Библии: заметки психолингвиста // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. - С. 201-204.
32. Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество. – М.: 1998. – с. 123.
33. Изенберг Х. О предмете лингвистической теории текста // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. М.: Прогресс, 1978. - С. 43-56.
34. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. - С. 3-16.
35. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Как тексты становятся прецедентными // Русский язык за рубежом. 1994. - С. 73-76.
36. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М.: Наука, 1986. - 156 с.
37. Кузнецов А.М. Национально-культурное своеобразие слова // Язык и культура. Сб. обзоров. М.: ИНИОН АН СССР, 1987. - С. 141-163.
38. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1988. - 192 с.
39. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 52. 1993. - С. 3-9.
40. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Научные труды Центрконцепта. Архангельск: Изд-во Поморского госуниверситета, 1997. - С. 11-35.
41. Маковский М. М. Язык – Миф – Культура. – М.: 1996. – с. 15 – 35.
42. Малов В. И. «Лингвистическое исследование ассемантичного текста» Екатеринбург, 2001г. – с. 74-80.
43. Маслова В. А. «Лингвокультурология» Москва, 2001. - с. 40 – 70.
44. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. – Минск.: 2004. – с. 59-62.
45. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М., 1996. - 206 с.
46. Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Омск: Изд-во ОМГПУ, 1998. - С. 80-85.
47. Павиленис Р. И. «Проблема смысла», Москва, 1983. - с.101-102.
48. Павловская А.В. Этнические стереотипы в свете межкультурной коммуникации. – М. – 1998. – с. 96.
49. Попова З. Д. и Стернин И. А. «Очерки по когнитивной лингвистике», Воронеж, 2001. - с. 40-62.
50. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. СПб.: Алетейя, 1997. - 288 с.
51. Ромашко С.А. Культура, структура коммуникации и языковое сознание // Язык и культура. Сб. обзоров. М.: ИНИОН АН СССР, 1987. - С. 141-163.
52. Ростова Е.Г. Использование прецедентных текстов в преподавании РКИ: цели и перспективы // Русский язык за рубежом. 1993. - С. 7-26.
53. Рыжков В.А. Регулятивная функция стереотипов // Знаковые проблемы письменной коммуникации. Межвузовский сборник научных трудов. Куйбышев: Пединститут, 1985. - С. 15-21.
54. Рюмина М. Тайна смеха или эстетика комического. М.: Знак, 1998. - 251 с.
55. Серебрянников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. – М.: 1988. – с. 21-24.
56. Сидоренко К.П. О парадигматике прецедентного текста // Проблемы теории и практики изучения русского языка. Выпуск 1. М., Пенза: МПГУ, ПГПУ, 1998. - С. 123-131.
57. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. - М., 2000. - 128 с.
58. Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста. М.: Наука, 1985. - 168 с.
59. Тарланов З.К. Методы и принципы лингвистического анализа. Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1995. - 190 с.
60. Уорф Б. Наука и языкознание//Новое в лингвистике. 1960 – С. 174.
61. Худяков, 1996 - А. А. Концепт и значение // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград - Архангельск, 1996. - С. 97-103.
62. Шанский Н.М. Лингвистический анализ художественного текста. Л.: Просвещение, 1990. - 414 с.
63. Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. - С. 88-98.
64. Dijk T.A. van. Discourse, power and access // Texts and Practices. Readings in Critical Discourse Analysis. Ed. C.R. Caldas-Coulthard and M. Coulthard. London, N.Y.: Routledge, 1996. - P. 84-104.
65. Fowler R. On critical linguistics // Texts and Practices. Readings in Critical Discourse Analysis. Ed. C.R. Caldas-Coulthard and M. Coulthard. London, N.Y.: Routledge, 1996. - P. 3-14.
66. Vivien Noakes «Edward Lear: The Life of a Wanderer» Fontana/Collins, London, 1979. – 215 р.
67. Emery Kelen «Mr. Nonsense. A life of Edward Lear», McDonald and Jane’s, London, 1974. – 119 р.
68. John Hman «Edward Lear and His World», Thames and Huston, London, 1977. – р. 21.
69. Susan Hyman «Edward Lear’s Bird» Weidenfield and Nicholson, London, 1980. – 287 р.
70. Thomas Byrom «Nonsense and Wonder: the Poems and Cartoons of Edward Lear», E. P. Dutton, New York, 1977. – 305 р.
71. Ina Rae Hark «Edward Lear», Twayne Publishers, Boston, 1982. – р. 28-30.
72. «The Travels of Edward Lear», Fine Art Society, London, 1983. – 189 р.
73. Vivien Noakes «Edwa 1812-1888», Royal Academy of Arts and Weidenfield and Nicholson, London, 1985. – 276 р.
74. Susan Chitty «That Singular Person Called Lear», Weidenfield and Nicholson, London, 1988. – 114 р.
75. Gloria Kamen «Edward Lear, King of Nonsense: A Biography», Atheneum, Mew York, 1990. – 290 р.
76. E. P Frank Jacobs «Loony Limericks», Dover Publications Inc. Mineola, New York, 1999. – 341 р.
77. Jeremy Paxman «The English. A Portrait of a People» London, Penguin Books, 1999. - 309 p.
78. Eter «Edward Lear: A Biography» Macmillan, London, 1995. – 301 р.
79. Rose M.A. Parody/meta-fiction. An analysis of parody as a critical mirror to the writing and reception of fiction. London: Croom Helm, 1979. - 201 p.
80. Schiffer, 1972 - Schiffer S.R. Meaning. Oxford: Oxford University Press, 1972. - 170 p.
Дата: 2019-12-22, просмотров: 236.
