Первый позитивизм развивается на фоне беспроблемного развития физики и других наук. В физике середины 19 в. царствует ньютоновская механика как образец науки, и эта ньютоновская программа способствует ее бурному росту. Совершенно другая атмосфера характеризует естествознание последней трети XIX в.

После появления электродинамики Максвелла в физике (на фоне кризиса оснований математики, вызванного, в частности, явлением неэвклидовых геометрий) по отношению к основаниям ньютоновской механики начинают задавать вопросы, которые раньше не возникали: что такое сила, масса, тело, время, пространство, причинность, законы природы,… (лидером этого движения являлся Э.Мах). Это порождает "гносеологический кризис в физике". Возникает новая волна вопросов в рамках эмпиризма к процессу измерения и восприятия, и к реальной (а не умозрительно-гипотетической, как у Конта и Спенсера) истории науки.

Второй позитивизм, как и первый отрицательно относился, с одной стороны, к кантовскому решению гносеологических проблем и ко всей метафизике (от Декарта до Гегеля) в целом, а с другой – к механицизму. Однако, как по составу проблем и методов их решений, так и по типу участников между первым и вторым позитивизмом были существенные различия, связанные с более тесной связью второго позитивизма с наукой.

Виднейшими и типичными представителями 2-го позитивизма являются крупнейшие ученые и участники этой революционной эпохи конца XIX - начала ХХ вв.: видные физики Э.Мах, П.Дюгем и крупнейший математик А.Пуанкаре.

Лидирующее место Эрнста Маха (1838-1916) было связано с его включенностью в обсуждение конкретных вопросов оснований ньютоновской механики, сыгравших важную роль в подготовке почвы для рождения “новой” “неклассической” физики в виде теории относительности и квантовой механики. Благодаря А.Эйнштейну, являвшемуся в юности большим поклонником Маха, философия Маха, тесно связанная с его критикой оснований ньютоновской механики, довольно хорошо знакома многим ученым, особенно физикам-теоретикам. Философия Маха была рассчитана, в первую очередь, на естествоиспытателей.

В основе собственно философских гносеологических построений Маха лежит его учение о “нейтральных элементах”, которое в значительной степени навеяно его исследованиями биопсихологических механизмов зрительного восприятия. "Мах считает элементы нейтральными не относя их ни к физической, ни к психической сфере. Эти элементы призваны обеспечить непрерывный переход от физического к психическому в рамках единого знания, где физика и психология выступают как разные направления в исследовании одних и тех же элементов опыта”

Суть своего учения об "элементах" он формулирует так: "Все физическое, находимое мною, я могу разложить на элементы, в настоящее время дальнейшим образом не разложимые: цвета, тоны, давления, теплоту, запахи, пространства, времена и т.д.». В результате вещи (тела) даны нам как "сравнительно устойчивые комплексы связанных друг с другом, зависящих друг от друга чувственных ощущений"[2] [Мах I, с. 17, 137]. Т.е. тела по Маху как бы состоят не из механических частиц-атомов (как у Лапласа), а из "нейтральных" (т.е. не физических и не психических) "элементов", воспринимаемых нами как ощущения[3].

В дополнение к учению об “элементах” Мах, фактически продолжая эволюционистскую линию Спенсера, утверждает, что "развитие науки имеет целью все лучше и лучше приспособить теорию к действительности… Согласно нашему пониманию, – говорит он, - законы природы порождаются нашей психологической потребностью найтись среди явлений природы… Научное мышление является последним звеном в непрерывной цепи биологического развития.

Согласно Маху цель науки не истина, а экономия мышления

Т.о. можно считать, что в связи со вторым позитивизмом уже появляется противопоставление “реализм – конструктивизм”. Это противопоставление проявило себя и в поднятой в контексте “гносеологического кризиса в физике” дискуссии о цели науки – заключается она в объяснении (т.е. выяснение истинной структуры объектов и явлений) или лишь в описании.

Близкие взгляды развивал другой представитель второго позитивизма французский физик-теоретик и историк науки Пьер Дюгем(1861-1916). Но концепция Дюгема более сложна и ближе к реальной истории науки. Многие его положения были созвучны постпозитивизму второй половины XX в.

Он, как и Мах, рассматривает теорию как средство "экономии мышления". Теория "вместо очень большого числа законов… устанавливает очень небольшое число положений, основных гипотез”, ее предназначение – “конденсация кучи законов в небольшое число принципов”.

В результате позиция Дюгема формулируется так: “Физическая теория никогда не дает нам объяснения экспериментальных законов. Она никогда не вскрывает реальностей, скрывающихся позади доступных восприятию явлений.

При этом Дюгем «различает в физической теории четыре основных операции: 1) определение и измерение физических величин, 2) выбор гипотез, 3) математическое развитие теории, 4) сравнение теории с опытом"

Анри Пуанкаре (1854-1912) утверждал, что наука "может постичь не суть вещи в себе, как думают наивные догматики, а лишь отношения между вещами", что "опыт предоставляет нам свободный выбор" (теоретического описания – А.Л.), и поэтому "принципы механики... - это соглашения и скрытые определения"

"Я, - говорит А. Пуанкаре в докладе на Международном конгрессе физиков в Париже в 1900 г. - позволю себе сравнить науку с библиотекой, которая должна беспрерывно расширяться; но библиотекарь располагает для своих приобретений лишь ограниченными кредитами; он должен стараться не тратить их понапрасну. Такая обязанность делать приобретения лежит на экспериментальной физике, которая одна лишь в состоянии обогащать библиотеку.