Надо признать, что гегемония США в условиях глобализации стоит перед серьезными вызовами, которые заключаются главным образом в появлении «новых» сильных игроков на латино-американском геополитическом поле. Данные игроки, Россия и КНР, представляют собой альтернативу США в области и экономического сотрудничества, так и военно-политической поддержки развитию стран Латинской Америки.

Выход на международную арену в конце 1991 года Российской Федерации знаменовал собой и начало внешней политики, которая, естественно, содержала в себе целый ряд новых элементов и подходов, в том числе касавшихся отношений со странами Латинской Америки. Было покончено с идеологической составляющей, присущей советскому периоду. В нашей внешней политике возобладал прагматизм, трезвый учет национальных интересов России, стремление к партнерству с широким кругом зарубежных стран, поиску общности или близости интересов по жизненно важным для обеих сторон вопросам.

Уже в 1990-х годах была окончательно завершена нормализация в межгосударственной сфере: установлены дипотношения с Парагваем, восстановлены отношения с Чили. В результате на сегодняшний день Россия поддерживает дипломатические отношения со всеми 33 государствами Латинской Америки.

В то же время первая половина 1990-х годов отличалась заметной пассивностью российской стороны к развитию контактов с Латиноамериканским регионом, что объяснялось концентрацией внимания российского руководства и МИД России на западные державы. Резко был сокращен объем отношений, прежде всего экономических, с Кубой, в результате чего был нанесен большой ущерб двусторонним связям обеих стран и их характеру [56, c.48].

Перелом начался лишь во второй половине 1990-х годов после назначения на пост министра иностранных дел Е. М. Примакова. С российской стороны было осознано, что нельзя терять из поля зрения такой обширный регион, как Латинская Америка. Две официальных поездки Примакова в 1996 - 1997 годах с посещением семи стран, в том числе таких ведущих, как Мексика, Аргентина, Бразилия, Колумбия, 17 подписанных в ходе этих визитов соглашений, заметное улучшение климата в отношениях с Кубой, достижение взаимопонимания по острым проблемам, актуальным для обеих сторон, - таков был результат инициативы главы российского МИД, приведший к оживлению связей с Латиноамериканским регионом и новым шагам навстречу ему.

Другим, еще более важным и значительным фактором на этом пути стало начало осуществления так называемой «президентской» дипломатии, открытой В. В. Путиным и выразившейся в его четырех официальных визитах - на Кубу, Мексику, Чили и Бразилию (в течение 2000 - 2004 гг.). Президентская дипломатия и визиты главы Российского государства были вызваны целым рядом обстоятельств: укреплением позиций России к середине 1990-х годов на международной арене, а отсюда и необходимостью активизации ее внешней политики, крахом ориентации только на западные державы, осознанием растущей роли и места Латинской Америки в современном мире. Это были первые визиты главы Российского государства в эту часть света (напомним, что в советские времена только одна страна этого региона - Куба удостоилась визитов на уровне подобного высокого ранга). Говоря об их значении, В. В. Путин подчеркивал, что «визиты на высшем уровне ставят перед собой гораздо более значимые цели, чем заключение конкретной, хотя и очень важной большой сделки». Именно таким «значимым целям» в полной мере отвечали совместное заявление В. В. Путина и Президента В. Фокса Кесады «Российско-мексиканская инициатива: на пути к новой эре сотрудничества» (июнь 2004 г.) и совместные заявления Президента России и президентов Чили и Бразилии (ноябрь 2004 г.). В них были затронуты темы как общего международного характера, так и двусторонних отношений [57, c. 34].

Стороны высоко расценивали итоги этих визитов для своих стран. Так, влиятельная мексиканская газета «Хорнада» подчеркивала, что итоги визита В. В. Путина в Мексику и подписанная в связи с этим серия документов, в том числе торгово-экономического характера, «могут лечь в основу расширенных двусторонних отношений, способных сыграть для Мексики решающую роль в сложившейся на настоящий момент обстановке, характеризуемой застоем в экономике, практически полным подчинением внешней политике Соединенных Штатов и бесконечной финансовой, коммерческой и технологической зависимостью от соседнего государства».

Примечательно, что Латинской Америке был посвящен отдельный раздел принятой в 2000 году Концепции внешней политики России. В нем были намечены три основных направления развития связей России с этим регионом: стремление к расширению взаимодействия с ее странами в международных организациях, поощрение экспорта в эти страны российской наукоемкой промышленной продукции и развитие военно-технического сотрудничества и кооперации»32. На сегодняшний день можно констатировать, что наиболее успешно претворяются в жизнь первая и третья из этих задач (последнее особенно заметно на примере сотрудничества России с Венесуэлой).

В то же время было бы ошибочным считать, что все в отношениях с Латинской Америкой выполнено. Не решены до конца вопросы экономического характера с Кубой. Узок список экспортируемых Россией товаров, в особенности наукоемкой промышленной продукции. Латиноамериканский экспорт в Россию пока превышает ее ответные поставки. Однако в этом есть и один весьма положительный момент с точки зрения обеспечения россиян широким набором латиноамериканских продовольственных товаров: импортируемые из Латинской Америки мясо, кофе, фрукты, вина можно встретить сегодня в самых различных городах нашей страны, что до 1990-х годов нельзя было и представить. Вместе с тем пока не подключились к прямой торговле с Латинской Америкой через Тихий океан наши Сибирь и Дальний Восток России. Крайне недостаточным до сих пор выглядит взаимное знакомство народов России и Латинской Америки и соответствующее для этого информационное обеспечение [58, c. 36].

Россия продала в 2006 году в страны Латинской Америки вооружения и военной техники на сумму более 1 млрд. долл., заявил начальник регионального департамента Рособоронэкспорта Сергей Ладыгин. Этот регион вошел в круг самых крупных клиентов Рособоронэкспорта, сообщает РИА Новости. Он рассказал о наработках Рособоронэкспорта по развитию военно-технического сотрудничества практически со всеми странами Латинской Америки. «Мы планируем осуществить поставки самолетов в Мексику. Это касается закупок одного самолета Су -30МК2 и пяти самолетов Су-27СМТ Министерством военно-морского флота, которые будут использоваться Мексикой для охраны нефтеносных месторождений в Мексиканском заливе», - уточнил Ладыгин.

Открытое российский «Газпром» и бразильская нефтегазовая компания «Petrobras» подписали Меморандум о взаимопонимании. Документ предусматривает взаимодействие компаний в области разведки, добычи, транспортировки и реализации углеводородов. Особое место уделено сотрудничеству в разработке морских месторождений, в области новых технологий и производства СПГ.

Напомним, в 2006 году доказанные запасы нефти и природного газа в Бразилии составляли 1,5 млрд. тонн и 326 млрд. млрд. кубометров соответственно. Значительная часть запасов сосредоточена на морских глубоководных месторождениях. В целом, в Бразилии известно свыше 100 нефтяных и газовых месторождений, расположенных в восьми нефтегазоносных бассейнах. В 2006 году в Бразилии было добыто более 90 млн. тонн нефти и 11,5 млрд. кубометров природного газа. Объемы добываемого природного газа не способны удовлетворить внутренний спрос в полной мере. Потребление природного газа в прошлом году составило более 19 млрд. кубометров. Недостающие объемы были импортированы из Боливии и Аргентины.

Наконец, все более серьезное значение приобретает расширяющееся присутствие КНР в Западном полушарии. Оно проявляется в виде растущих китайских закупок сырья в Южной Америке, презентации крупномасштабных инвестиционных программ, налаживании различных форм двустороннего сотрудничества с отдельными странами [59, c. 21].

Основой двухсторонних отношений между КНР и США по-прежнему является симбиоз «взаимных опасений» и «взаимной выгоды». Китай усматривает угрозу своим интересам в американском военном присутствии в АТР и в Центральной Азии, осуществляемом согласно представлениям Вашингтона о Китае как о главном в перспективе американском противнике в регионе. США видят в Китае своего нового, в скором будущем глобального, конкурента, наращивающего собственную военную и экономическую мощь в интересах, как считает ряд американских аналитиков и политиков, ослабления мировых позиций США. Вместе с тем, ни Китай, ни США не рассматривают в настоящее время друг друга в качестве источника прямой военной угрозы.

Китай и Соединенные Штаты имеют как общие интересы и или их точки соприкосновения, так и серьезные противоречия. Китайско-американские отношения остаются обремененными старыми проблемами, наиболее острая из которых проблема Тайваня. Права человека и проблема независимости Тибета также остаются раздражителями в отношениях Пекина и Вашингтона, хотя их воздействие на двусторонние связи не столь критическое. Американцы уже сейчас переориентировали основные потоки финансовой помощи на уйгурских сепаратистов, мусульман-ханьцев и тибетцев в ущерб китайским правозащитным организациям, которые они поддерживали ранее. 

Причин повышенного внимания к Латинской Америке со стороны китайцев немало. Это один из немногих регионов мира (за исключением, пожалуй, Африки), где китайцы изначально могут выступать с позиции «старших партнеров» по многим направлениям, даже в области технологий. Латиноамериканские страны крайне интересуют Пекин как источник сырья для растущей китайской экономики, а также как объемный рынок сбыта с миллионами потребителей без особых претензий. Проникновение в регион - это и хороший шанс насолить американцам, которые после прихода новой администрации объявили КНР своим главным «стратегическим конкурентом» и демонстративно идут на обострение отношений с Пекином.

Но в плане воздействия на экономическую стратегию США в регионе, пожалуй, наибольшую роль играет скачкообразный рост сбыта китайской продукции на североамериканском рынке. Под давлением китайской конкуренции Мексика, страны Центральной Америки и Карибского бассейна вынуждены отступать на многих товарных рынках. Доля Мексики в американском импорте готовой одежды, например, в настоящее время составляет 10%, а Китая - 16%. По имеющимся оценкам, удельный вес КНР в этом импорте в ближайшие годы может увеличиться до 50%, а доля Мексики упадет до 3% [61, c. 67].

Аналогичным образом китайская конкуренция уже сейчас отражается на рынках текстиля, спортивных товаров, электробытовой техники, электронных приборов, а в перспективе с учетом быстрого роста китайской автомобильной промышленности может сказаться и на рынке автомобилей США (издержки производства автомобильных частей в КНР оказываются на 15 - 30% ниже, чем в Мексике). Обращают на себя внимание участившиеся случаи закрытия американских сборочных предприятий в Мексике и их перемещение в азиатские страны. Но все это означает серьезное ослабление основ системы экономических отношений, сформированных США со странами Мезоамерики и Карибского бассейна, входит в противоречие с ключевыми направлениями их экономической стратегии в регионе.

При этом момент для «броска на Восток» исключительно удобный - США все глубже увязают в своих внутренних проблемах (речь прежде всего идет об экономическом спаде), в то время как в самой Латинской Америке становится все более популярным стремление выйти из-под «опеки США». Взаимное влечение Латинская Америка до последнего времени не занимала заметного места в китайской внешнеэкономической политике. Важнейшими торговыми партнерами Китая традиционно были США и Япония. На эти же страны приходилось 86% внешней торговли стран Латинской Америки. Китайцы явно не хотели конфликтовать с японцами и американцами. Отпугивали Китай и повторяющиеся волны латиноамериканских экономических кризисов, последняя из которых началась в 1994 году с девальвации мексиканского песо. В 1998 году объем торговли КНР со странами региона составлял около 6 млрд долларов (с США - 120 млрд), причем две трети приходилось на импорт из Китая по демпинговым ценам товаров легкой промышленности, бытовой техники и продукции машиностроения. Приток китайских товаров, хотя и незначительный по объему, за счет дешевизны грозил подорвать позиции местных производителей, поэтому ряд стран региона установили антидемпинговые пошлины. В Мексике, к примеру, они доходили до 1100%.

Китай импортировал из региона почти исключительно сырье и продукты питания. При этом Пекин сосредоточился главным образом на двух динамично развивавшихся странах - Бразилии и Аргентине. Однако вслед за азиатским финансовым кризисом и та и другая почти прекратили импортировать китайские товары - юань был единственной валютой Восточной Азии, которая не была девальвирована, и его высокая стоимость сделала китайские товары, когда-то самые дешевые на местном рынке, слишком дорогими. Тем не менее уже следующий, 1999-й, год обозначил новые тенденции во взаимоотношениях Китая с регионом. Главной причиной стал рост привлекательности Пекина как торгового партнера для стран Латинской Америки.

Так, еще в 1999 году Пекин договорился с Кубой о ретрансляции на Латинскую Америку радиопередач из КНР на испанском и португальском языках. Особенно настораживающим симптомом для Вашингтона должны стать формирующиеся военно-технические связи КНР со странами региона. Китайцы и ранее поставляли сюда вооружения, однако поставки эти были нерегулярными и касались в основном стрелкового оружия. Сегодня речь идет об экспорте китайских боевых самолетов и тяжелой военной техники, что до сих пор было почти исключительной прерогативой США. Более того, с Бразилией, например, китайцы одобрили совместную программу космических исследований, которая включает в себя создание спутников, предназначенных для слежения за поверхностью Земли. В программу на конец прошлого года было вложено 300 млн долларов, причем две трети средств предоставили именно китайцы. Конечно, пока еще рано говорить о том, что американцы «теряют» Латинскую Америку.

Напротив, администрация Джорджа Буша демонстрирует стремление следовать доктрине Монро - Западное полушарие только для США. Но в связи с этим тем более актуальным станет для Вашингтона вопрос о «китайской экспансии». Что же касается самих китайцев, то хорошие отношения с Латинской Америкой могут стать достойным ответом на попытки американцев «прижать хвост дракона» в Азии. И Вашингтону, прежде чем идти, например, на обострение ситуации вокруг Тайваня, придется не раз подумать о безопасности судоходства по Панамскому каналу [62, c. 55].

Буш-объединитель Неполных три месяца пребывания Джорджа Буша в Белом доме развеяли все сомнения в отношении внешнеполитических приоритетов новой вашингтонской администрации. Это не расширение НАТО на Восток, не Балканы и не арабо-израильское мирное урегулирование. Это – Латинская Америка. За время своего официального пребывания в должности Джордж Буш успел лично и по телефону пообщаться с лидерами, пожалуй, всех ключевых стран мира, но свой единственный зарубежный визит новый американский президент совершил в Мексику.

Таковы некоторые из наиболее важных факторов, определяющих весьма сложные условия реализации стратегических планов США в Латинской Америке. Было бы неверно считать эти сложности непреодолимыми. Но продвижение вперед по пути к поставленным целям потребует от США не просто наращивания усилий, дальнейшего повышения роли региона на шкале их внешнеполитических и внешнеэкономических приоритетов, а фундаментального пересмотра подходов к латиноамериканским партнерам, готовности к поиску компромиссов и реальному учету их интересов.

Устойчивая и действенная система экономических отношений в Западном полушарии может быть построена лишь на прочном фундаменте принципов справедливости и равенства, взаимной выгоды, искреннего стремления оказать латиноамериканским странам эффективную поддержку в деле ускорения их экономического и социального прогресса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В рамках многообразных изменений, которыми отмечен современный этап мирового развития, одной из центральных тенденций является глубокая эволюция глобальной стратегии США. Она определяется действием по крайней мере двух ключевых факторов. С одной стороны, стремлением США сохранить статус единственной сверхдержавы и вытекающей отсюда необходимости активно бороться за консолидацию своих мировых военно-политических и экономических позиций. С другой стороны, осознанием невозможности решить эти задачи лишь на базе собственных сил и средств и линией на использование в своих интересах набирающих силу процессов развития регионализма, которые позволили бы поставить на службу США объединенный потенциал всего Западного полушария, обеспечить преимущества в противостоянии с другими мегаблоками и создать предпосылки для дальнейшего наращивания политического влияния и экономической мощи. Эта эволюция предопределяет качественное изменение роли Латино-Карибской Америки в глобальной стратегии США.

Необходимость структурных изменений в латиноамериканской экономике и социальных преобразований очевидна для большинства тех левых политических сил, которые сегодня выдвигаются на авансцену континента и пытаются выработать альтернативу неолиберализму. Совершенно ясно, что такая альтернатива предполагает возрастающую роль государства, усиление государственного регулирования в экономике. В связи с этим стоит сослаться на недавнее интервью известного исследователя зависимого развития Освальдо Сункеля одному венесуэльскому теоретическому журналу. Соглашаясь в принципе с идеей государственного регулирования, он задавал вопрос: какое государство и для чего должно регулировать экономику? Ясно, что вернуться к прежнему государственному регулированию, то есть к этатизму, который существовал в годы индустриализации, невозможно. Видимо, государственное регулирование должно сочетаться с возрастанием роли гражданского общества и его институтов в разработке и проведении экономической политики. Но здесь возникает другой вопрос: есть ли в странах Латинской Америки у гражданского общества, подвергающегося эрозии, достаточный потенциал, чтобы стать квалифицированным, компетентным субъектом регулирования рынка, способным со знанием дела противостоять и ТНК, и спекулятивному финансовому капиталу? И если в странах Западной Европы гражданское общество действительно может стать и нередко становится таким субъектом, то в условиях Латинской Америки этот вопрос, полагаю, остается открытым.

Понимая, что необходимо избавиться от нефтяной зависимости, «слезть с нефтяной трубы», сегодня в Венесуэле правительство Уго Чавеса всячески поощряет рост обрабатывающей промышленности и наращивает ускоренными темпами вложения в социальную сферу, в здравоохранение и образование. Однако сама промышленная и социальная политика Чавеса может в перспективе поставить под сомнение все то, что делает он для развития страны.

Во-первых, в ходе диверсификации и усложнения экономики, изменения функций государства неизбежно появление новой бюрократии (номенклатуры). Это - объективная драма всякой, особенно социалистической революции, на что с горечью обращал внимание Эрнесто Че Гевара. Действительно, если революция хочет быть успешной и решить социальные проблемы, вырвать страну из тисков отсталости и преодолеть ее периферийность, она должна созидать. А для этого ей нужны бюрократы и технократы, которые часто далеки от какой-либо революционной романтики. Рано или поздно у них складываются собственные групповые, корпоративные интересы, обусловленные частным характером потребления. Дальнейшее известно по советскому и вообще восточноевропейскому опыту XX в.

Во-вторых, ускоренное и, допускаю, успешное развитие образования приведет к тому, что образованное молодое поколение в конце концов будет требовать, чтобы ему предоставили интересную, содержательную и хорошо оплачиваемую работу. Оно захочет активно включиться в процессы глобализации, и нет никакой уверенности в том, что государство сможет удовлетворить эти требования. А тогда неизбежно будет возрастать социальная напряженность и начнется утечка молодых умов за границу (brain drain).

Вообще судьба нынешнего левого поворота в Латинской Америке будет во многом зависеть от того, смогут ли левые и левоцентристские правительства стран региона возглавить их движение не против глобализации, а к другой глобализации. Тут, однако, таится опасность скатывания к защите «самобытности», то есть автохтонности, которая уже не раз губила левых.

Есть основания полагать, что возникшие сложности не остановят США, ибо поставленные ими задачи носят долговременный характер, а их региональная политика является составной частью глобальной стратегии. Поэтому для определения перспектив дальнейшего развития событий важно видеть основные проблемы и противоречия, с которыми США придется сталкиваться при осуществлении их стратегических планов в Западном полушарии.

Одним из наиболее серьезных препятствий является сохранение комплекса экономических противоречий со странами региона. С особой силой они проявляются в такой важной для многих латиноамериканских стран области, как торговля сельскохозяйственной продукцией. Суть проблемы состоит в том, что в большинстве промышленно развитых стран осуществляется крупномасштабное субсидирование сельскохозяйственного производства, что создает условия для перепроизводства сельскохозяйственной продукции, на мировом рынке искусственно повышает конкурентоспособность производителей в центрах капитализма, затрудняет доступ сельскохозяйственных товаров периферии на рынки последних, приводит к снижению мировых цен.

Следует однако заметить, что США увязывают эти меры со встречными уступками со стороны латиноамериканских и других развивающихся государств в виде снижения таможенных пошлин на промышленную продукцию, либерализацию торговли услугами и др. К тому же реализация предлагаемых мер отнюдь не будет одномоментной: отмена экспортных субсидий может занять период до 2015 г. Так что предстоит острая борьба, где весь комплекс рассматриваемых противоречий будет в значительной мере сохраняться.

Серьезным препятствием на пути осуществления стратегических планов США в Латинской Америки будет оставаться и ожесточенная межмонополистическая борьба в регионе. В 90-е годы североамериканские ТНК столкнулись во многих латиноамериканских странах с заметным усилением западноевропейской конкуренции. Особой активностью отличался испанский капитал. Латиноамериканские страны используют эту конкуренцию для ослабления зависимости от североамериканского капитала и обеспечения большей свободы маневра.

Таковы основные структурные звенья и геополитические композиции системы международных отношений в Западном полушарии, сформировавшиеся к середине первого десятилетия XXI в. Очевидно, что они открывают определенные возможности для продвижения интересов России в данном районе мира. Здесь важно четко определить эти интересы, что на уровне руководства страны неоднократно делалось, однако на практике оставляло, как это бывает, немало резервов.

Латиноамериканский регион, естественно, не относится к разряду приоритетных для США. Вместе с тем, поскольку руководство страны действительно заинтересовано в выстраивании многовекторного, политически и экономически рентабельного курса на международной арене, то латиноамериканские страны могли бы оказаться весьма выгодными партнерами. Расстановка сил в этом регионе для России значительно более благоприятна, чем десятилетие назад, когда там царила эйфория скорого присоединения к североамериканскому полюсу, а наша страна пребывала в состоянии, исключавшем какую-либо внятную внешнюю политику.

В системе организаций ОАГ особое значение приобретает взаимодействие с такими структурами, как Межамериканская комиссия по контролю над злоупотреблением наркотиками (СИКАД), за почти 20-летний период существования накопившей ценный опыт регионального сотрудничества в борьбе с наркотрафиком, который может быть использован на постсоветском пространстве.