Вторым крупным блоком институциональных барьеров выступают неформальные институты, которые в основном представляют теневые экономические отношения. Неформальные институты также формируют ограничения в виде барьеров на товарных рынках. Как было показано в предыдущем разделе, их воздействие выражается, в первую очередь, в увеличении трансакционных издержек хозяйствующих субъектов. Традиционно к числу институциональных барьеров неформального характера относят коррупцию, «откат», «крышу» и др[7].

Мы практически каждый день сталкиваемся с теневой экономикой, причем не обязательно с наиболее явным ее проявлением - черным рынком, где прибыль извлекается из деятельности, нарушающей уголовное законодательство. Нелегальная торговля оружием, наркотиками и даже людьми в большинстве стран мира находится в «социальном подполье» и в повседневной жизни не видна. Гораздо чаще на поверхность всплывает так называемая серая экономика, т. е. вся хозяйственная деятельность, которая не попадает в статистическую отчетность (либо отражается в этой отчетности с искажениями) и не фиксируется в хозяйственных договорах. Частные уроки музыки, тенниса и иностранных языков, помощь с уборкой дома - все эти виды доходной деятельности являются составной частью серой экономики.

Масштабы теневой экономики огромны. Хотя ее точная оценка затруднена (ведь теневая экономика, собственно, и возникает из-за стремления избежать измерения), ряд экономистов использует некоторые косвенные методы, позволяющие дать ей относительную оценку.

Масштабы теневой экономики в России существенно дифференцируются по сферам и отраслям. Так, по оценкам Госкомстата, если в строительстве на теневой сектор приходится около 8 % деятельности, то в торговле этот показатель превышает 63 %[8]. Около трети всей внешней торговли России осуществляется сегодня «челноками», перевозящими огромную массу товаров из соседних стран. Челночный бизнес получил статус официально признанной, легальной экономической субкультуры, сохранившей многие черты теневой экономической деятельности[9].

В значительной мере существование теневой экономики обусловлено высокими институциональными барьерами включения в легальную предпринимательскую деятельность, которые полностью отсекают «от участия в легальном бизнесе людей с невысокими доходами, но зато дают обширный простор для адресной раздачи привилегий («блата») и коррупции»[10]. Таким образом, основной причиной расширения теневой экономики следует считать высокие административные барьеры, в результате существования которых «процветание компании в меньшей мере зависит от того, насколько хорошо она работает, и в большей - от издержек, налагаемых на нее законом. Предприниматель, который лучше манипулирует этими издержками или связан с чиновниками, оказывается более успешным, чем тот, кто озабочен лишь производством»[11].

Результатом действия высоких институциональных барьеров является экономическая ситуация, когда на нелегальную деятельность, напри мер, в Перу приходится 48 % экономически активного населения и 61 % рабочего времени, 38,9 % официального ВНП. В некоторых сферах экономики, в частности на транспорте, теневики стали основными производителями, поскольку нелегальный транспорт составляет 98 % транспортного парка столицы Перу[12].

Важной чертой теневой экономики в России является широкое распространение скрытой занятости. Более четверти трудоспособных россиян имеют официально не учтенную вторую работу, причем около половины из них заняты в посреднической деятельности, треть - в розничной торговле, а оставшиеся - в челночном бизнесе.

На мой взгляд, теневая занятость при определенных условиях также может служить институциональным барьером. Институт «отката» государственным чиновникам по своему механизму в большой степени отличается от прямой коррупции тем, что выбор чиновником конкретного подрядчика является конкурентным.

Институт «отката» существует и в коммерческих организациях. В силу того что в коммерческих структурах любые действия должностных лиц, направленные на ухудшение финансового положения предприятия, легче выявляемы и жестче контролируемы, чем в государственных, описанные выше схемы «отката» здесь не применимы. В результате этого в частном секторе институт «отката» существует лишь в условиях ограниченности или недоступности определенного вида ресурсов.

Например, широкое распространение этот институт получил в банковской сфере. В условиях трансформационного спада лишь некоторые предприятия имели высокие показатели «развития и были инвестиционно привлекательными. Поэтому доступа к банковским кредитам для текущего функционирования и перспективных инвестиций у большинства российских предприятий не было.

Наиболее распространенная форма «отката» - обналичивание. Для снижения налогового бремени предприятия вынуждены пользоваться наличными расчетами как единственным средством, позволяющим уйти от контроля. Но так как данный вид расчетов является рискованным и более затратным, то многие предприниматели стараются его избегать. В результате этого у предприятий, скрывающих свои доходы, появляется необходимость в так называемом «обналичивании средств».

Другим распространенным неформальным институциональным барьером служит институт «крыши». «Крыша» - это выплаты предпринимателями определенных сумм преступным группировкам за так называемую охрану. По сути, это плата за то, что бизнес предпринимателя не подвергнется различного рода негативным воздействиям. Бизнесмены, оплачивая «крышу», ограждают себя от возможных - грабежей, поджогов и других силовых воздействий со стороны криминальных структур. Существует также и угроза физической расправы с предпринимателями: 16 % генеральных директоров отметили, что их «очень беспокоит» перспектива стать жертвой расправы[13].

Преступные группировки, зарабатывая таким способом, конечно, ощущают определенную угрозу со стороны правоохранительных органов, но, даже будучи задержанными органами правопорядка, часто имеют возможность прибегнуть к помощи неформального института коррупции в органах власти и избежать наказания. В результате образуется замкнутый круг: институт «крыши» позволяет существовать институту коррупции, а последний, в свою очередь, создает условия для успешного функционирования преступных группировок. Предприниматели при таких правилах, хотя и опасаются криминалитета, но не доверяют государственным силовым структурам, тем самым обеспечивая процветание института «крыши».

Воздействие института «крыши» на экономическое состояние страны оценивается однозначно. Предприниматели, оплачивая «крышу», лишаются части своего дохода. Это, в свою очередь, тормозит развитие бизнеса, так как подобного рода издержки усиливают нехватку оборотных средств и ограниченность ресурсов, особенно для вновь создаваемых коммерческих структур[14].

Как видим, проанализированные неформальные институты тесно взаимосвязаны между собой так, что порой не существует четкой грани между ними. В совокупности данные институты образуют масштабную неформальную институциональную инфраструктуру с негативным воздействием на экономику России. Порождая друг друга, этот комплекс неформальных институтов образует «порочный круг», разрыв которого возможен на основе, с одной стороны, обеспечения эффективности функционирования формальных институтов государственного регулирования, а с другой - через постепенное расширение сфер дерегулирования экономики.

Использование метода сопряженных сопоставлений включает отбор показателей, характеризующих те или иные стороны экономической деятельности, построение блоков сопряженных показателей за несколько отчетных периодов, построение динамических рядов, выявление противоречий в ходе их анализа. Такого рода противоречия могут быть обнаружены в изменении следующих пар показателей: потребление электроэнергии на технологические нужды и выпуск продукции; объем прибыли и выпуск продукции; потребление сырья и выпуск продукции и многие другие.

При проверках Счетной палатой Российской Федерации было установлено, что квоты закупки на предстоящий год выделяются всем субъектам Российской Федерации, независимо от наличия их заявок. Министерство экономического развития и торговли и Министерство сельского хозяйства России не установили единые требования к представляемым заявкам.

Отсутствие экономически обоснованных расчетов при распределении квот приводило практически к ежеквартальным их корректировкам. В 1998 г. квоты корректировались трижды для 9 субъектов федерации, в 1999 г. - четырежды, причем для 47 субъектов федерации. В ноябре 1998 г. Министерство экономического развития и торговли России ужесточило требования к заявкам на выделение квот, предоставляемых федеральным органам исполнительной власти и органам исполнительно обеспечивает эффективного регулирования и контроля в сфере оборота алкогольной продукции, поскольку при выделении квот закупки этилового спирта на очередной год основным критерием является квота текущего года, а фактические объемы производства и предложения алкогольной продукции в субъектах федерации практически не учитываются.

При проверках Счетной палатой Российской Федерации было установлено, что квоты закупки на предстоящий год выделяются всем субъектам Российской Федерации, независимо от наличия их заявок. Министерство экономического развития и торговли и Министерство сельского хозяйства России не установили единые требования к представляемым заявкам. В результате одними субъектами федерации расчеты обоснования к заявке представляются с учетом предприятий и номенклатуры выпускаемой продукции, другими заявки представляются без каких-либо расчетов[15].

Необходимо отметить, что квота закупки спирта - единственный утверждаемый Правительством Российской Федерации показатель по производству алкогольной продукции - не используется при формировании прогнозов социально-экономического развития и составлении расчетов к проекту федерального бюджета.

Например, исходя из утвержденной квоты закупки спирта на 1999 г. квота закупки утверждена в размере 57,8 млн дал, рассчитанный исходя из нее объем производства водки составил 115-120 млн дал, а учтено в раолетах к бюджету 138,5 млн дал. На 2000 г. установлена квота закупки -64,3 млн дал, рассчитанный исходя из нее объем производства водки составил 130-135 млн дал, между тем учтено в бюджете 120 млн дал[16].

При корректировке квот также не учитываются объемные показатели производства водки, заложенные в бюджете. В 2000 г., несмотря на падение объемов производства водки, квота на закупку спирта увеличена на 2,6 %. Анализ использования выделенной квоты закупки показывает, что квота в период с 1997 по 1999 г. использовалась лишь на 45-55 %, т. е. квота закупки не отражает реальных потребностей в спирте предприятий - производителей алкогольной продукции.

Таким образом, сложившаяся практика формирования и использования квот ставит под сомнение необходимость самого квотирования закупки этилового спирта. Как правило, доходы от вымогательства не так высоки и заманчивы для государственных чиновников, чтобы ради них ставить под угрозу свою карьеру. На таком уровне криминальные группировки обходятся при необходимости взятками и не вовлекают чиновничий аппарат в свой «доходный бизнес».

Следует отметить, что получение криминальными структурами доходов от нелегального оборота алкогольной продукции невозможно без тесных связей с властными структурами. Размеры вознаграждения за участие в нелегальном обороте алкоголя оказываются важнейшим фактором коррумпированности чиновников.

В итоге, характеризуя основные условия и механизмы формирования институциональных ограничений неформального характера, нельзя не подчеркнуть, что переходная экономика характеризуется большим объемом теневого сектора, который является специфической реакцией хозяйствующих субъектов на провалы рыночных институтов и государственного регулирования экономики. Поэтому формирование конкурентной среды на российских рынках сопряжено с преодолением не только формальных, создаваемых государством административных барьеров, но также и неформальных барьеров теневой экономики.