«Иркутянин негоциант, томич прасол; он ходит в фартуке. Негоциант ищет удовольствий в чтении книг, в беседе с учеными, в путешествии с просветительной целью; выскочка из просолов находит их только в удовольствии своих животных потребностей; первый видит удовольствие в употреблении своих денежных средств на просветительное предприятие; выскочка из прасолов — в сжигании сторублевых бумажек на свечке»

Источник: Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб., 1908. С.244, 246.

       «Физиономии» же сибирских городов различны и зачастую нелицеприятны: «Обозрение клубов по городам дает мне мысль предложить Вам охарактеризовать вообще наши сибирские города: Омск — с его нищими детьми в солдатских тятькиных шинелях с болтающимися рукавами, с военными вестовыми на крыльцах в июньские полдни, с магазинами, наполненными лентами, эполетами и другой мишурой, город с его барабанным боем и парадами, по поводу которого еще Паллас сказал, что Марс не покровительствует музам; Томск — с гуртовыми лавками кож, железа, с преобладанием цилиндра над каской, оттесненной на второй план, с гостиницами под суздальскими названиями: «Золотой якорь», «Венецианская ночь» и пр.; Барнаул, находящийся в постоянном сношении с Петербургом, а потому с гаванск[ими] сигарами, с фортепьяно Вирта или теперь другого музыкального корифея, с последними произведениями немецкой критической литературы на столах, с кабинетами аматеров архитектуры, коневодства, аквамаринов, с меценатством искусству и проезжим виртуозам, с изысканным обедом и последней парижской модой, город, в котором уже во времена Палласа разводили артишоки и варили пиво на пивном заводе, тогда как в остальной Сибири мужики не умели сеять даже лен».

Источник: Потанин Г.Н. Письма. Иркутск, 1977. Т. 1. С. 134–135.

       «Мне всегда казался Омск, а теперь ещё больше кажется похожим на старую шинель Акакия Акакиевича с грязной ватой, выползающей из прорех, с обтрёпанным подолом, с плешнями на воротнике и с тем равновесием смерти и жизни, которое обнаруживается в периодическом появлении заплат и мест, где старая ткань начинает вновь расползаться в стороны».

Источник: Литературное наследство Сибири. Т.7. Новосибирск, 1986. С.217.

       «…В Омске ни купцов, ни мещан, собственно, нет или их всего наберётся полтора человека, а город состоит из военных и чиновников, и, вдобавок, главный административный центр Западной Сибири. Высшее чиновничество здесь живёт, в сущности, в стороне от сибирской жизни и общества».

Источник: Новости нашего Востока // Сборник избранных статей, стихотворений и фельетонов Н.М. Ядринцева. Красноярск, 1919. С.109.

Приложение 5.

«Обозревая кустарную промышленность в Сибири и её историю мы находим, что начала её положены во многих местах очень давно, но она далеко не получила ещё широкого развития и находится на низшей степени. Поэтому малейшая конкуренция и подвоз произведений лучшей техники убивают эти производства. Некоторые промыслы вместо развития обнаруживают застой и даже падение; иных кустарных промыслов совсем ещё не возникало в Сибири, хотя для возникновения их существует много благоприятствующих условий…Кустарный промысел в Сибири распространён и поддерживается только в низших и самых простых произведениях, удовлетворяющих вкусу и потребностям крестьянства, но не проявляется в высших производствах, требующих более искусства. Зажиточное местное население с развитием потребности привыкает довольствоваться не столько местными произведениями кустарной промышленности при низком и плохом их достоинстве, сколько привозными, развивающими его вкусы и лучше его удовлетворяющими. Очень легко может быть, что при этих условиях местному кустарному промыслу, находящемуся в застое, предвидится только падение…

Многими животными продуктами (сибиряки) не умеют пользоваться и совершенно бросают их; так, например, погонщики скота нанимают стричь по дороге баранов и отдают шерсть даром или бросают её на месте…Те сырые продукты, на которые обращают внимание местные жители, добываются грубо и первобытными способами. Так, например, сало, добываемое из животных, не перетапливается и не очищается…, кожи местное крестьянство не умеет выделывать; громоздкое и тяжёлое сырьё везётся вдаль и по дороге расхищается. Несмотря на обилие сала, сибирский крестьянин не может им воспользоваться даже для своих надобностей…Сеет он лён, а носит рубашку из грубого, лубочного холста; у него много шерсти, а вы видите его одетым в какую-то дерюгу, насквозь продуваемую ветром; под ногами его множество железа, а он употребляет деревянный замок, телегу с деревянными гвоздями; окна его нищенской хижины заткнуты слюдою и бумагою вместо стёкол; он не умеет делать мыла, а потому обходится при помощи «подмылья», т.е. моется квашенными кишками. Таким образом, обилие продуктов не улучшает его быта, и сибирский крестьянин беден и беспомощен среди своих мифических богатств, как последний дикарь».