Формальная рациональность денежных расчетов связана, следовательно, с очень специфическими материальными условиями, представляющими социологический интерес;

1) прежде всего, это рыночная борьба — как минимум, относительно — автономных хозяйств. Денежные цены — продукт борьбы и компромиссов, т. е. результат взаимодействия сил. Деньги — это не безобидное указание на абстрактные полезные блага, которое можно так или этак переоформить без коренного изменения природы цен как результата борьбы людей друг с другом; деньги изначально — орудия борьбы и цена борьбы, и средством расчетов они являются лишь как количественное выражение оценки возможностей в борьбе интересов;

2) высшей степени рациональности в качестве средства ориентации хозяйствования денежный расчет достигает в форме капитального расчета, и это при материальной предпосылке максимальной рыночной свободы в смысле отсутствия как октроированной и экономически иррациональной, так и волюнтаристской и экономически рациональной (т. е. ориентированной на рыночные возможности) монополии. Связанная с этим состоянием конкуренция за сбыт продуктов, особенно организация сбыта и реклама (в самом широком смысле), порождает обилие затрат, которые в отсутствие конкуренции (т. е. в плановой экономике или рациональной полной монополии) отпадают. Кроме того, строгий капитальный расчет в социальном смысле связан с производственной дисциплиной и апроприацией вещественных средств производства, т. е. с наличием отношений господства;

3) не желание полезных благ само по себе, но желание, обеспеченное покупательной способностью, материально регулирует через капитальные расчеты производство благ, ориентированное на доход. При определении направления создания благ поэтому решающую роль играет сочетание предельных полезностей в последнем — в зависимости от способа распределения — слое доходов, типично способном и склонном к покупке определенного блага. Эта закономерность, свойственная денежным расчетам по самой их сути, в сочетании с абсолютной индифферентностью (в случае полной рыночной свободы) формально совершенной рациональности капитального расчета по отношению к любым материальным постулатам, создает принципиальную границу рациональности денежных расчетов, которая имеет чисто формальный характер. Формальная и материальная (не важно, на какой масштаб ценностей ориентированная) рациональности в любых обстоятельствах принципиально расходятся, даже если в многочисленных (а в теоретически вообразимой, но основанной на ирреальных предпосылках возможности — даже во всех) отдельных случаях эмпирически вероятно их совпадение. Ведь формальная рациональность денежных расчетов сама по себе ничего не говорит о способе материального распределения натуральных благ. Это последнее всегда должно рассматриваться особо. Однако, если принять за меру рациональности обеспечение определенного материального минимума для максимального числа людей, то по опыту последних десятилетий формальная и материальная рациональности в довольно значительной мере совпадут, и причина совпадения — в природе стимулов, движущих соответствующий только денежному расчету вид хозяйственно ориентированного социального действия. Но при любых обстоятельствах верно, что формальная рациональность не может что-либо сказать о способе материального обеспечения, пока не рассмотрен способ распределения доходов.

§ 14. Меновое хозяйство и плановое хозяйство

Удовлетворение потребностей осуществляется на основе менового хозяйства , если оно складывается в результате взаимодействия интересов участников, ориентированных на возможности обмена и кооперирующихся только путем обмена. В противоположность этому потребности удовлетворяются на основе планового хозяйства, если участники систематически ориентированы на установленные в рамках союза договорные или октроированные материальные порядки.

Меново-хозяйственное удовлетворение потребностей предполагает обычно и при достижении определенной степени рациональности денежные расчеты, а при наличии капитального расчета — экономическое разделение домохозяйства и предприятия. Планово-хозяйственное удовлетворение потребностей (в разном смысле и в неодинаковой мере в зависимости от объема) связано с натуральным расчетом как последней основой материальной ориентации хозяйства, а формально для хозяйствующих — с ориентацией на указания неизбежно имеющегося в нем управляющего штаба. В меновом хозяйстве действие автокефальных отдельных хозяйств автономно ориентируется (в случае домохозяйства) на предельную полезность имеющихся денег и ожидаемых денежных доходов либо (при случайном приобретении) на рыночные возможности, а для предприятия — на капитальный расчет.

В плановом хозяйстве любое хозяйственное действие (в той мере , в какой оно реализуется) ориентируется строго домохозяйственно и гетерономно на предписывающие и запрещающие распоряжения с учетом установленных вознаграждений и штрафов. Если в плановом хозяйстве (в целях пробуждения личного интереса) возникает шанс получить дополнительный доход, то, как минимум, вид и направление вознаграждаемого им действия остаются материально гетерономно нормированными. Впрочем, и в меновом хозяйстве в значительном объеме может происходить то же самое, хотя и формально волюнтаристским образом. Это происходит всюду, где различия в собственности, особенно на капитальные блага, заставляют неимущих подчиняться распоряжениям, чтобы получить хотя бы какое-то вознаграждение за предлагаемые ими полезные блага, будь то требования богатого домовладельца или ориентированные на капитальный расчет указания владельца капитальных благ или уполномоченных им доверенных лиц. Такова судьба рабочих на чисто капиталистических предприятиях.

Главными стимулами любого хозяйственного действия в меновом хозяйстве являются обычно следующие:

1. для неимущих —

a) страх остаться самим и оставить своих близких (детей, женщин, родителей), которые обычно состоят на иждивении, без средств к существованию и

b) (в разной мере) внутренний настрой на получение трудового дохода как на способ организации жизни;

2. для тех, кто фактически привилегирован в силу обладания имуществом или обусловленного этим особого воспитания, —

a) возможность высокодоходных поступлений,

b) честолюбие,

c) восприятие избранного занятия (священника, художника, ученого, инженера) как призвания;

3. для рассчитывающих на предпринимательский доход —

a) возможность риска собственным капиталом и получения собственной прибыли в сочетании с

b) профессиональной настроенностью на рациональное получение дохода как на:

α) доказательство своих способностей,

β) способ автономного управления зависящими от него людьми, а также

γ) способ распоряжения культурно и жизненно важными возможностями влиять на материальное обеспечение некоторого множества людей, т. е. власть.

В нацеленном на удовлетворение потребностей плановом хозяйстве (в случае его полной и последовательной реализации), как минимум, должен слабее сказываться мотив принуждения к труду через страх потери средств к существованию, так как в случае материальной рациональности такая организация хозяйства, во всяком случае, не должна позволить близким страдать от возможно недостаточной производительности работающих. Далее, плановое хозяйство должно в значительной мере и, в конечном счете, полностью исключить автономию управления предприятиями (а следовательно, и возможность риска капиталом) и реагирования путем формально автономных действий; автономии распоряжения людьми и возможностями обеспечения оно также или вообще не знает, или признает лишь в очень узком объеме. Так что, помимо шансов на получение в особых случаях чисто материальной прибыли, плановое хозяйство располагает в основном идеальными стимулами альтруистического (в широком смысле слова) характера, на них оно и рассчитывает, чтобы добиться в плановом удовлетворении потребностей тех же успехов, что по опыту приносит автономное ориентирование на прибыль при создании желаемых и обеспеченных покупательной способностью благ. При этом в случае его радикальной реализации плановое хозяйство должно будет смириться с уменьшением степени формальной расчетной рациональности, что обязательно произойдет с исчезновением денежного и капитального расчетов. Материальная и (в смысле точного расчета) формальная рациональности также неминуемо далеко разойдутся; эта основополагающая и, в конечном счете, неизбежная иррациональность хозяйства есть один из источников всей социальной проблематики, и в первую очередь проблематики социализма.

Замечания относятся к § 13 и 14.

1. Выше сформулированы достаточно общеизвестные вещи, хотя и с заострением в определенных аспектах (см. заключительные фразы § 14). Меновое хозяйство — это наиболее важный вид ориентированного на взаимодействие интересов типичного и универсального социального действия. То, как в результате этого действия происходит удовлетворение потребностей, описывает экономическая теория, знакомство с которой в самых общих чертах предполагается на этих страницах. Использование понятия «плановое хозяйство» не означает, конечно, поддержки известных проектов прежнего имперского министра экономики[141], а выбрано потому, что, будучи приемлемым в языковом смысле, оно еще и укоренилось в результате его официального использования (в отличие от применяемого О. Нейратом и отнюдь не лишенного целесообразности термина «управляемое хозяйство»).

2. Плановым хозяйством в принятом нами смысле не является хозяйство любого союза или регулируемое союзом, если оно (как в случае гильдии, картеля или треста) ориентировано на получение дохода. Но таковым считается хозяйство союза, ориентированное на удовлетворение потребностей. Хозяйство, ориентированное на возможности дохода, пусть даже строго регулируемое или управляемое союзным штабом, всегда предполагает эффективные цены — не важно, как они формально возникают: через межкартельный компромисс (в пограничном случае панкартелизма), через тарифные ставки рабочих сообществ и т. д., — т. е. предполагает капитальный расчет и этим руководствуется. Полное социализирование в смысле чисто домохозяйственной плановой экономики и частичное социализирование (производящих отраслей) с сохранением капитального расчета, несмотря на тождество целей и наличие смешанных форм, технически представляют собой принципиально разные направления хозяйства. Преддверием домохозяйственной формы является любое рационирование потребления, вообще любое мероприятие, нацеленное главным образом на изменение естественного распределения благ. Плановое руководство созданием благ — все равно со стороны ли волюнтаристского или октроированного картеля, или государственных инстанций — ориентировано прежде всего на рациональное применение средств производства и рабочей силы и поэтому (в силу собственной природы) не может — либо, как минимум, пока не может — обойтись без цены. Не случайно поэтому «социализм рационирования» хорошо сочетается с «социализмом советов предприятий», которые (против воли своих рационально-социалистически мыслящих лидеров) должны учитывать апроприативные интересы работников.

3. Образование хозяйственных союзов типа картеля, цеха или гильдии, т. е. регулирование или монополистическое использование возможностей дохода, все равно, будь оно насильственным или договорным (как правило, даже там, где формально предусмотрено второе, имеет место первое), мы не рассматриваем. В общих чертах об этом см. выше, в гл.1 (§ 10), подробнее — при анализе апроприации экономических возможностей в настоящей главе (§ 19 и далее). Противоположность между эволюционистской ориентированной на проблему производства (прежде всего — марксистской), с одной стороны, и исходящей из распределения (сегодня снова именуемой коммунистической) рационально-плановой формой социализма — с другой, отнюдь не сгладилась со времен «Нищеты философии» Маркса («Misére de la Philosophie», в немецком народном издании «Intern. Bibl.», S. 38 ff)[142]. Конфликт в русском социализме и страстные споры между Г. Плехановым и В. Лениным сводятся, в конечном счете, к этим же проблемам, как и сегодняшний раскол в социалистическом движении; хотя в первую очередь он вызван ожесточенной борьбой за лидерские места (и кормления), но одновременно побужден и этой проблематикой, которая в послевоенной экономике приобрела особую форму интереса к плановому хозяйству, с одной стороны, и к апроприации — с другой.

Вопрос о том, нужно ли строить плановое хозяйство (не важно, в каком виде и объеме), в такой его форме не является научной проблемой. С точки зрения науки можно лишь спросить, какие последствия предположительно будет иметь создание такого хозяйства (в конкретной его форме), т. е. что нужно принять во внимание, если подобная попытка будет сделана. При этом всем сторонам надо честно признать, что придется считаться с некоторыми как известными, так и в той же мере с частично неизвестными факторами. Детали проблемы в материальном смысле в этом изложении вообще не затрагиваются, а из связанных с ней вопросов будет уделено внимание только некоторым — по отдельности и в связи с формами союзов, особенно государства. Мы же здесь можем дать только неизбежно краткое описание самой элементарной технической проблематики. Феномен регулируемого менового хозяйства по причинам, указанным в начале данного пункта, также не обсуждается.

4. Организация действия в рамках менового хозяйства предполагает апроприацию вещественных носителей полезных благ, с одной стороны, и свободу рынка — с другой. Роль рыночной свободы возрастает 1) с полнотой апроприации вещественных носителей возможной полезности, особенно средств производства и транспортировки, потому что максимум их рыночной ликвидности одновременно означает максимальное ориентирование хозяйства на состояние рынка, и 2) по мере ограничения апроприации только присвоением вещественных носителей благ. Любая апроприация людей (рабство, личная зависимость) или экономических возможностей (монополия на клиентуру) означает ограничение ориентированного на состояние рынка человеческого действия. И. Г. Фихте (в «Закрытом торговом государстве») справедливо считал применение понятия «собственность» только к вещам (при одновременном расширении его содержания на автономию права распоряжения) характеристикой современного порядка собственности, свойственного меновому хозяйству. В организации собственности, позволяющей свободную ориентацию на рыночные возможности дохода, заинтересованы все участники рынка , и движение именно к такому порядку собственности было поэтому преимущественно результатом их деятельности.

5. Вообще-то весьма часто употребляемого понятия «общее хозяйство» мы здесь из соображений точности избегаем, ибо оно симулирует нормальность «общего интереса» или «чувства общности», которые в понятийном смысле излишни. Хозяйство помещика или царя (по типу фараонского в Новом царстве) принадлежит — в противоположность меновому хозяйству — к той же категории, что и семейное домохозяйство.

6. С точки зрения понятия «меновое хозяйство», напротив, не важно, существуют ли капиталистические (т. е. ориентированные на капитальный расчет) хозяйства и в каком объеме. Особенно это касается нормального типа менового хозяйства — денежно-хозяйственного удовлетворения потребностей. Было бы неправильным считать, что число капиталистических хозяйств росло пропорционально развитию денежно-хозяйственного покрытия потребностей, т. е. всегда развивалось в том направлении, которое оно приняло на Западе. Верно как раз обратное. Рост объема денежной экономики мог:

1) идти рука об руку с монополизацией возможностей, реализуемых с большой прибылью через княжеский ойкос, как в Египте во время Птолемеев, где при широко развитой (как явствует из дошедших до нас бухгалтерских книг) денежной экономике сохранились домохозяйственные расчеты и не развились капитальные,

2) побудить к передаче фискальных возможностей в пребенду[143] с результирующей традиционалистской стабилизацией экономики, как в Китае (что будет обсуждаться далее),

3) направить вложение денежных ресурсов иначе, чем в сторону обмена на свободном рынке, т. е. не на возможности получения дохода путем производства благ (что и имело место практически во всех экономических регионах, кроме современного Запада, по причинам, которые будут объяснены далее).