Натуральный расчет может выступать в разных комбинациях. Говорят о денежном хозяйстве как о хозяйстве с типичным денежным обращением, т. е. с ориентацией на оцениваемое в деньгах состояние рынка, и о натуральном хозяйстве как о хозяйстве без денежного обращения; в соответствии с этим все исторически существовавшие виды хозяйств можно распределить по степени «денежности» или «натуральности».

Натуральное хозяйство не есть нечто однородное, но может иметь очень разную структуру. Натуральным может считаться

a) абсолютно безобменное хозяйство или

b) хозяйство с натуральным обменом без использования денег как средства обмена.

В первом случае (п. а) натуральное хозяйство может быть

1) либо 1) полностью коммунистическим, либо 2) товарищеским (с долевым участием) отдельным хозяйством без автономии или автокефалии частей, т. е. закрытым домохозяйством , или же

2) комбинацией различных автономных и автокефальных отдельных хозяйств, несущих груз натуральных повинностей в пользу центрального хозяйства, существующего для покрытия властных или товарищеских потребностей, т. е. хозяйством натуральных повинностей (ойкос, строго литургический[136] политический союз). В обоих вариантах (α и β) такое хозяйство использует (если оно относится к чистому типу или приближается к нему) только натуральный расчет.

Во втором случае (п. b) это может быть

1) натуральное хозяйство с чисто натуральным обменом без денежного обращения и денежных расчетов (чистое хозяйство натурального обмена) или

2) хозяйство натурального обмена с денежными расчетами (происходящими время от времени или типичными); можно доказать наличие хозяйств этого типа на Древнем Востоке, но он вообще достаточно распространен.

С точки зрения натурального расчета интерес представляют только тип а. а в обоих его формах или такая разновидность типа a.β, при которой литургии отрабатываются в рациональных производственных единицах, как это было бы неизбежно для поддержания современной техники в условиях так называемого полного социализирования.

Любой натуральный расчет по самой его глубинной сути ориентирован на потребление, на покрытие потребностей. Разумеется, на натуральной основе возможно и нечто, тождественное получению дохода. Это может происходить либо а) когда имеющиеся в безобменном натуральном хозяйстве натуральные же средства производства и труд планомерно применяются для создания или приобретения благ на основании расчета, в котором состояние удовлетворения потребностей, достигаемое определенным путем, сравнивается с состоянием без такого использования средств или при другом виде их использования и это последнее предпочитается как хозяйственно более выгодное, либо b) когда в натуральном меновом хозяйстве путем строго натурального же обменного приобретения и передачи благ (иногда в повторяющихся актах обмена) планомерно предпринимаются усилия с целью достичь такого обеспечения благами, которое по сравнению с существовавшим ранее, до этих мероприятий, оценивается как более эффективное с точки зрения удовлетворения потребностей. Однако определенно и без субъективных «довесков» количественное сравнение может быть проведено только в отношении качественно однородных товаров. Конечно, можно сопоставить типичные нормы довольствия в натуральной форме, которые лежали в основе порядков натурального содержания и натуральных кормлений, особенно на Востоке (и даже становились предметами обмена, как наши государственные бумаги, например). В случае таких, в принципе, однородных товаров, как, например, зерно в долине Нила, их хранение и безналичный оборот (как в Египте), конечно, технически сталь же осуществимы, как хранение и оборот серебряных слитков при операциях в банковской валюте. Также (и это важнее) количественно может выражаться техническая эффективность определенного производственного процесса, которая сравнима с эффективностью технических процессов другого рода либо — при одинаковом конечном продукте — по виду и объему средств, необходимых для его производства или приобретения, либо — при одинаковых средствах производства (и при разных процессах) — по различному конечному продукту. В таком случае не всегда, но часто допустимо количественное сравнение в отношении важных частных аспектов. Но проблемы начинаются там, где в поле рассмотрения попадают средства производства разного рода или с разными возможностями применения, или качественно различные конечные продукты.

Вообще-то любое капиталистическое предприятие использует в своих калькуляциях операции натурального расчета. Пусть даны ткацкий станок определенной конструкции, определенное качество основы и пряжи.

Требуется установить (при заданных мощности станков, влажности воздуха, расходе угля, смазочных масел, шлихты и проч.) число уточин в час на одного, причем каждого конкретного, работника и на этой основе — число производимых им за единицу времени единиц конечного продукта. На производствах с типичными отходами или побочными продуктами это может быть рассчитано (и рассчитывается на практике) без использования денежных расчетов. Также путем натуральных расчетов определимы (при заданных соотношениях) нормальная потребность предприятия в сырье, следующая из возможностей технической обработки, период амортизации зданий и машин, типичный размер потерь вследствие брака или другой недостачи и материальной убыли. Так обычно и происходит. Однако, когда сравнивают процессы разного характера, использующие разные орудия и инструменты (рентабельность таких процессов сегодня играючи вычисляют на основе денежных издержек), при натуральных расчетах возникают сложные и объективно неразрешимые проблемы. Фактическая калькуляция капитальных расчетов на сегодняшних предприятиях поэтому принимает денежную форму вроде бы даже без особой необходимости, но просто во избежание возможных проблем. Происходит это, как минимум отчасти, не случайно. Например, при списаниях, потому что это такая форма заблаговременной подготовки к будущим условиям производства, которая соединяет максимальную свободу маневра (без этого контрольного средства такая свобода при сохранении запасов или при любых других чисто натуральных предупредительных мероприятиях была бы иррациональной и мешающей) с максимальной безопасностью. Трудно представить, какую форму при натуральном расчете должны были бы иметь запасы, которые не специфицированы. Далее, возникает вопрос: есть ли составные части предприятия, которые с чисто натурально-технической точки зрения работают нерационально (нерентабельно), а если да, то какие и почему? Иными словами, какие натуральные расходы (или — в терминах капитального расчета — издержки) имеет смысл сэкономить или использовать более рационально? На этот вопрос довольно легко ответить, рассчитав на основе бухгалтерской документации затраты и выручку в деньгах и взяв за показатель нагрузку (счетов) процентом на капитал. Но это предельно сложно выяснить путем натуральных расчетов любого рода (да и вообще, возможно лишь в очень простых случаях). Можно было бы говорить не о случайных, могущих быть снятыми путем совершенствования, но о принципиальных границах любой попытки действительно точного натурального расчета. На это, правда, всегда найдутся возражения, хотя, конечно, не аргументами из тейлоризма и не ссылкой на возможности достичь прогресса путем расчета бонусных баллов без использования денег. Тогда вопрос нужно было бы ставить так: как определить, в каком месте на производстве целесообразно использовать эти средства, потому что именно в этом месте еще есть неустраненные иррациональности? Натуральные расчеты сталкиваются при выявлении такого рода иррациональностей с трудностями, какие при денежных расчетах post factum просто не могут возникнуть. Предел рациональности натуральных расчетов как основы калькуляции на производствах (они в этом случае должны мыслиться как гетерокефальные и гетерономные предприятия планово-хозяйственного управления производством товаров) в проблеме отнесения результата к влиянию того или иного производственного фактора, поскольку это отнесение происходит не в простой форме бухгалтерской калькуляции, но в той крайне спорной форме, которой эти расчеты обладают в учении о предельной полезности. Тогда для целей длительного рационального управления средствами производства при натуральном расчете нужно было бы выработать индексы ценности отдельных объектов, которые, в свою очередь, переняли бы функцию балансовых цен в современной калькуляции. Не понятно даже, как их создавать, не говоря уже о том, что придется их отслеживать и контролировать, с одной стороны, по отдельности для каждого предприятия (в связи с его местоположением), с другой — единообразно, с точки зрения общественной полезности, т. е. текущих и будущих потребностей населения.

Не надо уповать на то, что система расчетов найдется или изобретется, стоит только решительно приступить к изучению безденежной экономики. То, что описано выше, — главная проблема всего полного социализирования[137], и, во всяком случае, не может быть речи о рациональном плановом хозяйстве, пока нет средств чисто рационального построения плана применительно к этому решающему пункту.

Трудности натуральных расчетов возрастают, если нужно определить, рационально ли размещено предприятие с данным конкретным направлением производства или его следует расположить в другом месте (с точки зрения удовлетворения потребностей определенной группы людей), а также правильно ли будет (с позиции наиболее рационального применения сырья и рабочей силы) данному натурально-хозяйственному союзу приобретать нужные продукты путем компенсационного обмена или же лучше производить их самому. Основы размещения предприятий, конечно, чисто натуральные, и его простейшие принципы легко формулируются в натуральных единицах (см.: Alfred Weber. GdS. VI. Abt.)[138]. Но натуральный расчет позволяет сделать лишь грубую оценку конкретной степени рациональности размещения именно в данном месте (с его специфическими особенностями) как раз этого предприятия (с его определенным направлением производства) или же другого, с иным направлением (если отвлечься от абсолютной привязки к месту в силу монопольного источника сырья), тогда как при денежном расчете, несмотря на неизвестные, с которыми постоянно приходится считаться, это, в принципе, решаемая счетная задача. Наконец, проблема важности , т. е. желаемости разных особенных видов товаров, производство или обмен которых равно возможны при данных условиях (вопрос, в конечном счете, отражающийся в любой производственной калькуляции и при денежных расчетах определяющий рентабельность и соответственно направление работы предприятия), в системе натуральных расчетов решаема только, если последовать традиции либо подчиниться диктату власти, регулирующей потребление (все равно, дифференцированно по сословиям или эгалитарно) при согласии подданных. Но и в этом случае натуральный расчет не может решить задачу соотнесения общего результата деятельности предприятия с действием отдельных факторов и мероприятий так, как это делает расчет рентабельности в денежной форме, поэтому именно сегодняшнее массовое снабжение через массовое производство становится для него огромной проблемой.

1. Проблема натурального расчета остро ставится, особенно Отто Нейратом в его многочисленных работах, в связи с социализирующими тенденциями последнего времени. С точки зрения полного социализирования, предполагающего отсутствие эффективных цен, проблема эта действительно является центральной. (Нужно только со всей ясностью заявить, что невозможность рационального решения этой проблемы говорит лишь о том, сколько самых разных факторов, даже чисто экономических, нужно учесть при осуществлении программы социализирования. Этим, однако, не ставится под сомнение правомерность стремления к социализированию, поскольку оно исходит не из технических принципов, а, как всякий социализм убеждения, из этических или других абсолютных постулатов, и опровержение этих последних — не задача науки. Правда, с чисто технической точки зрения было бы уместно рассмотреть возможность того, что в областях с поддерживаемой только на основе точного расчета плотностью населения граница предполагаемого социализирования по форме и степени могла бы определяться эффективными ценами. Впрочем, к нашей теме это не относится. Заметим лишь, что понятийное разделение социализма и социальной реформы, если и осуществимо, то именно в этом пункте.)

2. Конечно же абсолютно верно, что просто денежный расчет (будь то расчет отдельных предприятий или многих, или даже всей совокупности таких предприятий), а также самая полная статистика движения товаров и проч., выраженная в деньгах, еще ничего не говорит о снабжении данной группы людей тем, что они, в конечном счете, потребляют, т. е. натуральными благами. Верно и то, что столь популярные оценки народного благосостояния в деньгах стоит принимать всерьез только в той мере, в какой они служат фискальным целям (определению облагаемого налогом имущества). То же относится к статистике натурального снабжения товарами в денежном выражении, хотя уже далеко не так однозначно, если статистически даны цены товаров в деньгах. Но и здесь недостает возможности контроля с точки зрения материальной рациональности. Кроме того, верно (и было превосходно показано С. Сисмонди и В. Зомбартом на примере римской Кампаньи), что достаточный уровень рентабельности , какой обнаруживало — причем для всех предприятий — крайне экстенсивное хозяйство Кампаньи, часто не имеет ничего общего с оптимальной с точки зрения использования имеющихся средств производства организацией хозяйства, удовлетворяющего потребности данной группы людей. Способ апроприации (особенно — и в этом просто согласимся с Ф. Оппенгеймером — апроприации земли[139], но, конечно, не только ее) создает разнообразные возможности ренты и заработка, которые могут препятствовать развитию оптимального с технической точки зрения применения средств производства. Хотя такая тенденция, бесспорно, существует и в современном капитализме, ее нельзя считать свойством только капиталистического хозяйства: широко известно, что ограничения производства в целях рентабельности господствовали, в частности, в экономической системе Средневековья, властные амбиции современного рабочего класса также могут вести к похожим результатам.

Статистика движения денег и статистика в форме денежных оценок все-таки не остановили, вопреки мнению некоторых авторов, развитие натуральной статистики, пусть даже ее состояние и результаты, как всегда, критикуют, исходя из идеальных постулатов. Девять десятых и более нашей статистики — это не денежная , а натуральная статистика. В целом, в конечном счете, трудами целого поколения не сделано почти ничего, кроме критики чистой ориентации на рентабельность применительно к натуральному снабжению благами (потому что ведь именно к этому сводятся, и притом осознанно, все вместе и каждая в отдельности работы так называемых катедер-социалистов). При этом, однако, в качестве идеала предлагалась социально-политически (т. е. не на натуральный расчет, а на эффективные цены) ориентированная социальная реформа как единственно возможная и сейчас, и вообще в условиях массового производства форма развития, а отнюдь не полное социализирование. Конечно, можно считать эту позицию половинчатой, но сама по себе она не бессмысленна. Верно, что проблемам натурального хозяйства, особенно возможной рационализации натурального расчета , уделялось не слишком много внимания, во всяком случае, это было внимание лишь исторически ориентированное, а не побужденное актуальной ситуацией. Но нынешняя война, как и любая война в истории, делает их насущными в свете трудностей военной и послевоенной экономики вновь и с огромной силой. И, конечно, заслугой Отто Нейрата является то, что он раньше других и с особой проницательностью попытался вникнуть в эти проблемы, хотя с его трактовкой можно спорить как в деталях, так и в принципиальных вещах. Наука до сих пор слабо реагировала на его формулировки, что не удивляет, ибо пока что имеются только крайне возбуждающие, напоминающие газетные заголовки прогнозы, с которыми трудно, собственно, спорить. Проблема начинается там, где ее публичное обсуждение — на данный момент — заканчивается.

3. Приемы и методы военной экономики могут лишь с большой осторожностью привлекаться для критики материальной рациональности хозяйственной организации. Военная экономика, в принципе, ориентирована на одну-единственную однозначно определенную цель и располагает полнотой власти, которая в мирной экономике существует лишь при «государственном рабстве» подданных. Это по глубинной сути своей экономика-банкрот: всё затмевающая цель заставляет почти совсем забыть о будущих мирных условиях. Расчеты здесь лишь технически точны, а экономически (в отношении материалов, которым не грозит скорое иссякание, и рабочей силы) очень приблизительны, поэтому имеют преимущественно, хотя не исключительно, технический смысл, а если в них есть экономический смысл и они учитывают конкуренцию целей, а не только средств достижения заданной цели, то ограничиваются довольно примитивными — с позиции любой точной денежной калькуляции — соображениями и обсчетами по принципу предельной полезности. По типу это — бюджетные расчеты, не нацеленные на то, чтобы обеспечить долговременную рациональность принятого распределения труда и средств производства. Так что не стоит из того, что военной и послевоенной экономике (сколь ни поучительна именно такая экономика для познания экономических возможностей) присущи натуральные формы расчетов, делать заключения об их пригодности для стабильной экономики мирного времени.

Можно также с полнейшей готовностью признать,

1) что денежный расчет вынужденно прибегает к произвольным предположениям, когда речь идет о средствах производства, не имеющих рыночной цены (как часто бывает в сельскохозяйственной бухгалтерии),

2) что в уменьшенном объеме то же характерно для разделения общих затрат при калькуляции, особенно в многопрофильных предприятиях,

3) что каждое, даже рациональное, т. е. ориентированное на рыночные возможности, картелирование тут же снижает стимулы к точной калькуляции до минимума капитальных расчетов, потому что точно считают только там и тогда, где и когда вынуждены это делать.

При натуральных же расчетах состояние, описанное в п. 1, имеет место повсюду; относительно п. 2 можно сказать, что любой точный подсчет совокупных издержек, который всегда делается при капитальном расчете, здесь невозможен; и, наконец, относительно п. 3: все стимулы к точным расчетам будут исключены и должны быть искусственно созданы заново средствами, эффективность которых вызывает сомнение. Мысль о превращении обширного занятого калькуляцией штаба менеджеров в персонал универсального статистического бюро, о котором принято думать, что оно заменит денежную калькуляцию натуральным расчетом, обнаруживает непонимание не только совершенно разных мотивов, но и в корне различных функций статистики и калькуляции, различающихся между собой, как различаются бюрократ и организатор.

4. И натуральный расчет, и денежный суть рациональные техники. Они отнюдь не делят между собой всю целостность хозяйствования. Наряду с ними имеется, хотя и хозяйственно ориентированное, но не использующее расчет действие. Оно может быть традиционно ориентировано или аффективно обусловлено. Примитивный поиск пищи у людей аналогичен инстинктивному звериному поиску пищи. При действиях, даже полностью осознанных, но основанных на религиозной вере, воинском воодушевлении, чувстве пиетета и других аффективных состояниях, люди мало склонны к расчетам. Братья (по роду, цеху, вере) между собой не торгуются; в кругу семьи, товарищей, учеников счеты не сводят или же делают это очень мягко, «рационируют» только в случае нужды — это и есть скромные начала счетности. О проникновении счетности в изначальный семейный коммунизм см. в гл.5[140]. Носителями счетности везде были деньги, и этим объясняется тот факт, что в реальности натуральный расчет остался технически еще более неразвитым, чем того требует его имманентная природа (в этом следует признать правоту О. Нейрата).

Когда настоящая книга уже печаталась, вышла в свет посвященная этим проблемам работа Л. Мизеса (Archiv f. Sozialwiss. Bd. 47. S. 86 ff).