Болгарская Академия наук, Институт философии, София

Анализируя условия возникновения психоаналитического учения и основные направления его развития, можно выявить целый ряд зависимостей, проливающих свет не только на сущность психоанализа и его отношение к философии, но и на более общие связи любой научной дисциплины с философской теорией. Наиболее четко эти связи обнаруживаются при сопоставлении фрейдизма с идеями послекантовской немецкой философии. В этих цдеяк можно открыть немало близкого к основным положениям психоанализа.

Прежде всего это относится к пониманию неосознаваемых психических процессов и их роли в поведении человека. Хотя подобные идеи высказывались еще представителями древнегреческой философии, в последующие эпохи их подвергли забвению, чтобы вновь к ним вернуться в период работы немецких философов-идеалистов и романтиков - И. Канта, Ф. Шеллинга, Л. В. Лейбница, И. Г. Герхарда и др. В XIX в. идея о неосознаваемом развивалась преимущественно адептами волюнтаризма (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, Р. Вагнер) и иррационализма (Э. Гартман, А. Бергсон). В их трактовке проблема неосознаваемого приобрела идеалистический характер, а наличие неосознаваемых психических процессов у человека использовалось для дальнейшего развития различных идеалистических теорий.

Конкретный социальный импульс к оживлению этой проблемы нужно искать, видимо, с одной стороны, в нараставшем в свое время разочаровании в возможности "разума" сознательно и целесообразно руководить индивидуальным поведением и общественными отношениями, а с другой - в усиливавшемся чувстве беспомощности мелкой буржуазии перед лицом непонятных ей причин периодически возникающих экономических кризисов и конфликтов. Попытки материалистического понимания проблемы неосознаваемого появляются позже, главным образом в трудах Л. Фейербаха, К. Маркса и Ф. Энгельса. Одновременно особый интерес философской мысли того времени к неосознаваемым явлениям психики был стимулирован и развитием неврологии и психологии. В этом "духе времени" следует искать причины влияния философии, которое Фрейд испытал на себе прямо или косвенно и под воздействием которого он начал заниматься психологическими и клиническими исследованиями роли неосознаваемого в поведении здорового и больного человека.

Многие из общих методологических установок психоанализа также можно открыть в работах философов того времени. Это относится к метафизическому пониманию личности как замкнутой, статической системы, к склонности абсолютизировать равновесие и превращать его в конечную цель всякого движения, к упрощенному противопоставлению индивидуума обществу и т. п. Все эти общие принципы, положенные Фрейдом в основу психоаналитического учения, имели свои "эквиваленты" не только в перечисленных философских системах, но и в ряде распространенных буржуазно-экономических теорий того времени, как, например, в теории т. п. "равновесия". Даже некоторые из более конкретных психологических механизмов, связываемые обычно с психоанализом, такие как "вытеснение", "вымещение", "замещение", "перенесение", "конверсия" и др., можно найти сформулированными более или менее отчетливым образом в работах современных или предшествовавших Фрейду философов. Интересно отметить, что даже такой характерный элемент психоаналитической конструкции, как Эдипов комплекс, также имеет свою предысторию в философской мысли периода, следовавшего за Возрождением. В этом отношении, кроме известных высказываний Д. Дидро, - если (бы маленький ребенок имел силу юноши, его первым делом было бы уничтожить своего отца и взять мать в супруги, - можно указать на взгляды Р. Вагнера и Л. Фейербаха об эмоциональной, даже эротической связи между сыном и матерью. Существенно, что в основе всех этих взглядов лежит неправильный общий принцип, - тенденция механистического детерминизма выводить мотивировку человеческого поведения из определенных, наследственно передающихся, универсальных механизмов, которые достигают своего конкретного выражения с почти фатальной предопределенностью.

Эти влияния философского идеализма XVIII и XIX в. в значительной степени выявляют, почему Фрейд был лишен возможности дать полноценное и удовлетворительное объяснение обнаруженным им психологическим зависимостям и пришел к ошибочным механистическим и идеалистическим толкованиям. Несмотря на то, что, подобно большинству естествоиспытателей, Фрейд исходил из позиций стихийного и механистического материализма, его взгляды неизбежно вырабатывались под воздействием господствующих философских теорий. Это привело к внутренней противоречивости психоаналитического учения, возбудившего, подобно кантианству в философии, критику как "справа", так и "слева".

В силу занятого им своеобразного положения некоторой "оппозиции" к официальной буржуазной науке начала XX века, Фрейд оказался выразителем и ряда определенных прогрессивных тенденций. Этим, в основном, объясняется то обстоятельство, что первоначальные критики психоанализа отправлялись преимущественно от позиций идеализма и выступали против материалистических элементов в учении Фрейда. В дальнейшем же, когда психоанализ явно раскрыл свою непоследовательность и стал развиваться все больше в идеалистическую сторону, он превращается в объект критики, прежде всего со стороны диалектического материализма. Главное в марксистско-ленинской оценке учения Фрейда состоит в попытке отграничить его положительные фактические элементы от его неправильных теоретических предпосылок и выводов, а также в корне отвергнуть его философско-методолотические обобщения. В процессе разработки марксистско-ленинской позиции в отношении фрейдизма некоторые авторы проявляли склонность к упрощенным толкованиям, - недостаток, который за последнее время постепенно преодолевается, и в конечном счете марксистская критика убедительно показала, что отдельные научные проблемы, поставленные психоанализом (такие, например, как проблема неосознаваемых психических функций, проблема неосознаваемых мотивов деятельности, роль инстинктов в поведении человека, некоторые механизмы патогенеза нервных и психических заболеваний, определенные психические зависимости, имеющие место в творческом процессе общения и др.)" представляют значительный интерес и нуждаются в дальнейшей конкретной и экспериментальной разработке, в то время как обобщенные психоаналитические интерпретации не имеют, как правило, научного характера. Можно сказать, что по своей сущности и месту в психологии психоанализ во многом сходен с другими мелкобуржуазными идеологическими направлениями, например с "критическим реализмом" в искусстве или с социал-демократическим реформизмом в общественно-политической практике.

В последующем развитии психоанализа выкристаллизовываются различные, внешне противоречивые разновидности мысли и направления, которые могут быть объединены понятием "неопсихоанализ". Их роднит друг с другом то, что все они, развивая, по существу, основные идеи Фрейда, стремятся лишь обосновать их новыми средствами. Сопоставляя эти учения с ортодоксальным психоанализом Фрейда, можно раскрыть некоторые их интересные особенности. Прежде всего нужно отметить, что в противоположность первоначальному положению своеобразной "оппозиции" психоанализа к "академической" науке, науке университетов, неопсихоаналитические учения утверждаются в качестве официально принятых научных дисциплин и таким образом открыто включаются в рамки буржуазной идеологии. Большинство неопсихоаналитических учений, может быть даже вопреки желанию и намерениям их создателей, тесно связано с идеологией крупного монополистического капитала. Такай тенденция к отчетливой "идеологизации" психоанализа выражена у большинства современных сторонников. Так, например, известный американский философ и социолог Г. Маркузе, который пытается примитивно, эклектически соединить взгляды Гегеля, Маркса и Фрейда, полагает, -что психоанализ по самой своей сущности является не столько психологическим или медицинским, сколько философским учением и что он должен и впредь развиваться, главным образом, в философском направлении. Этот процесс постепенного превращения психоанализа из неофициального и даже "оппозиционного" учения в широко воспринятую буржуазией научную теорию тесно связывает психоаналитические толкования со многими популярными современными идеалистическими философскими направлениями и прежде всего с такими, как экзистенциализм, прагматизм, неопозитивизм.

В отличие от первоначальной отрицательной и даже враждебной позиции в отношениях между психоанализом и экзистенциализмом за последние десятилетия все яснее выявляется тенденция к сближению этих течений и даже к их слиянию. Прежде всего здесь можно отметить работы известного швейцарского психиатра Л. Бинсвангера (L. Binswanger), который, будучи вначале учеником Фрейда, воспринял в дальнейшем некоторые из принципов экзистенциализма и создал свой метод "экзистенциального анализа". Вслед за ним его ученик М. Босс (М. Boss) преобразует экзистенциальный анализ в т. н. "Daseinsanalyse", сочетая идеи экзистенциализма с рядом психоаналитических принципов. По мнению Босса, описанные психоанализом механизмы нуждаются в дополнительной экзистенциальной интерпретации, а психоаналитическое учение в целом - в более глубоком философском обосновании с позиции экзистенциализма. Так, например, он пересматривает психоаналитические понятия "переноса" и "обратного переноса" во время психотерапии на основании экзистенциалисти-ческого представления о "встрече". Немецкий психотерапевт И. Мейнертц (I. Meinertz) пытается показать, что психоаналитическое понятие о неосознаваемом не только не противоречит экзистенциалистской антропологии, но может быть даже существенно углублено посредством нее. Он выражает эту тенденцию к слиянию экзистенциализма и психоанализа словами: "В экзистенциально-философском понимании различные мировоззренческие направления имеют в качестве общего

основания то, что они выдвигают на передний план как средство познания не разум в смысле ratio, а совершенно другие душевные силы человека и целостные его чувства. Выдающиеся идеи Хайдеггера об "экзистенциях" - существование их "бытия", страх, смерть, "аутентичное" и "чужое" существование и т. д. - остаются главными проблемами глубинной психологии и рассматриваются как основные в психосоматических взаимосвязях... дух проникает в душевные и даже биологические структуры, где его свет теряется в неопределенной глубине...". Мейнертц заключает: "Значение глубинно-психологических и принадлежащих к этой области экзистенциальных знаний ("экзистенциальная психология") для философии, психологии, социологии, геологии, искусства и т. п. совершенно очевидно". Идейная направленность автора здесь выражена ясно: его цель - слияние психоанализа и экзистенциализма. Подобное стремление активно использовать, хотя и в преобразованной форме, основные психоаналитические понятия встречается и у многих других представителей современного экзистенциализма, в частности у Ж.-П. Сартра (J.-P. Sartre).

Со своей стороны, значительная часть современных неопсихоаналитиков с готовностью воспринимает и дополняет свои взгляды концепциями экзистенциализма. Это относится, в первую очередь, к таким экзистенциально-моральным категориям, как ответственность, вина, страх и т. д. Весьма показательны в этом плане учения Э. Эриксона, Э. Фромма и других современных неопсихоаналитиков. По мнению известного американского экзистенциалиста А. Маслоу (A. Maslow), Эриксон разрабатывает экзистенциальную идею об "идентитете" даже яснее и разностороннее, чем немецкие экзистенциалисты М. Хайдеггер и К. Ясперс. В учении Э. Фромма проблема отчуждения разрабатывается в значительной степени на основе идеи экзистенциализма и в конечном счете приводит к принятию изначального единства человека, природы и бога. К. Хорни и X. Салливан, со своей стороны, утверждают, что чувство страха, занимающее центральное место в экзистенциалистской антропологии, является основной проблемой современного человека, и рассматривают его как главный механизм ге-неза психических расстройств.

Неопсихоанализ тесно сближается, как уже было сказано, и с другими идеалистически ориентированными направлениями в философии, как, например, с прагматизмом и неопозитивизмом. Это осуществляется, главным образом, представителями американского неофрейдизма Г. Гартманом, Р. Шиитцем, А. Кардинером. Эти аналитики охотно воспринимают понятие прагматизма об адаптации, однако толкуют они это понятие в ограниченном, механистическом плане, сводя его к удовлетворению преимущественно биологических потребностей. Некоторые современные аналитики (И. Карузо, В. Ваельдер и др.) в отличие от активной атеистической позиции Фрейда обнаруживают большую терпимость к религии и даже разрабатывают "психоанализ для теологев".

Проявлявшаяся у Фрейда тенденция к известному сближению психоанализа с марксизмом характерна и для современного неофрейдизма. Однако, если первоначальный интерес Фрейда и его последователей к марксизму был выражением их стремления к выявлению новых форм теоретического мышления, то в наши дни интерес и даже сближение многих неофрейдкстов с марксизмом является лишь следствием определенных тенденций современной империалистической идеологии. Это выражается в том факте, что большинство современных неофрейдистов - Э. Фромм, Э. Эриксон, И. Карузс, А. Митчерлих и др., воспринимая ряд принципов марксизма, стремятся эти принципы "преобразовывать" и "обновлять". Практический смысл этой тенденции можно увидеть в отражении ревизионистских взглядов Г. Маркузе, Э. Фромма, К. Хорни и др. в представлениях некоторых, недостаточно устойчивых марксистов, таких, как Г. Петрович, 3. Пешич-Голубович, Д. Пейович, Д. Косович, В. Бруич и др. С другой стороны, стремление к сближению аналитиков с марксизмом указывает на все более утверждающуюся силу и действенность марксистской философии, с которой вынуждены все больше считаться представители сегодняшней буржуазной идеологии.

Не только общая философская ориентация, но и конкретная научная проблематика неопсихоанализа меняется по сравнению с психоанализом ортодоксальным. Эти изменения обусловливаются потребностями отдельных дисциплин, а также определенным влиянием социально-экономических изменений. В отношении психоаналитического учения можно в этой связи применить слова В. И. Ленина, сказанные им по поводу эмпириокритицизма, - указание на то, что последний является "живым учением", имеющим свое развитие. В круге вопросов, которые разрабатывает современный психоанализ, можно вычленить следующие направления:

а) Тенденцию к преодолению узких биологических рамок психоанализа с обращением внимания на более широкий круг социальных проблем. Эта тенденция, намеченная еще А. Адлером, развивается, главным образом, представителями т. н. "культурпсихоанализа". В стремлении преодолеть ограниченность исходного фрейдовского биологизма эти исследователи пытаются утверждать ведущую роль отдельных социальных факторов. В большинстве случаев подобные факторы не выходят за узкие рамки семьи или "культуры". Несмотря, однако, на это, учет подобных факторов вынуждает аналитиков поднимать вопросы, важные для более глубокого понимания влияний, оказываемых семьей и особенностями культуры на личность и ее становление. В этом смысле, кроме взглядов Э. Фромма о влиянии факторов, исходящих из "технизации" общества, представляет интерес теория К. Хорни о воздействиях культурных институтов и, в особенности, идеи Э. Эриксона о широком круге социальных воздействий, имеющих место в юношеском периоде. Подобная направленность отмечается в работах и других современных психоаналитиков, как, например. Р. Шпитца, по мнению которого решающее место в развитии личности занимают взаимоотношения матери и ребенка в первые 2 года жизни.

б) Тенденцию к переходу с "психологии индивида" к психологии социальной. Это направление тесно связано с указанным выше стремлением к преодолению узкобиологических рамок ортодоксального психоанализа. Основы его заложены, главным образом, работами И. Морено по групповой психотерапии и анализу психологических закономерностей "малых групп" (семьи, школьного, спортивного, трудового, военного коллективов и т. д.). За последние годы Морено создано т. н. учение о "динамике групп". В этих исследованиях, несомненно, раскрываются некоторые существенные закономерности взаимоотношения членов определенных групп. В то же время особенности малых групп абсолютизируются и отрываются от их широкой социальной основы. В конечном счете это приводит к попытке подменить объективные социально-исторические закономерности совокупностью психологических особенностей малой группы.

в) Тенденцию к преодолению пансексуализма и утверждению других основных психических механизмов. В отличие от ортодоксального психоанализа, для которого основой является преобразование либидо, в современном психоанализе наблюдается склонность к учету и других мотивов человеческого поведения и социального развития - страха ("анксиозности"), агрессивных стремлений, необходимости в чувстве уверенности и т. п. Подобное понимание вызвало особый интерес к проблеме роли агрессии в индивидуальном поведении и общественном развитии, и постепенно проблема агрессии превратилась в одну из центральных для современного психоанализа. Агрессия как выражение биологически заложенных закономерностей (агрессивный инстинкт) или как следствие неудовлетворения аффективных потребностей ("фрустрация") все более утверждается как один из основных социально-психологических "двигателей" человеческого поведения. Очень показательным в этом отношении был 27-й Международный психоаналитический конгресс, состоявшийся в 1971 г. в Вене, основной тематикой которого была проблема агрессии с психологической и социально-психологической точек зрения. Очевидно, что выдвижение вопроса о психологической сущности агрессии тесно связано с изменениями, происходящими в современном капиталистическом обществе, со все усиливающейся и демаскирующейся агрессивной сущностью империализма, г) Тенденцию к расширению психоаналитических методов исследования. Недостатки психоаналитического метода Фрейда, весьма субъективного по своей сущности, с особой отчетливостью выступили в последние десятилетия, когда в науке, в том числе в психологии и нейрофизиологии, утвердились объективные приемы изучения и стремление к точной количественной оценке получаемых результатов. Это вызвало желание модернизировать и психоаналитическую технику Фрейда. Попытки подобной модернизации развиваются в двух направлениях: применения экспериментально-психологических тестовых методик и использования приемов современного нейрофизиологического исследования. Метод "свободных ассоциаций" дополняется проекционной тестовой техникой. Идеи, побудившие К. Г. Юнга к созданию его "ассоциативного эксперимента", были развиты в дальнейшем на основе методики "цветных пятен" Г. Роршахом (Н. Rorschach). В настоящее время существует большое число проекционных тестов, таких, как тематический апперцептивный тест (ТАТ) Г. Мэррея (H.Murray), тест Л. Сцонди (L. Szondy), фрустрaционный тест С. Розенцвейга (S. Rosenzweig), сценический тест Г. фон Стаабса (G. von Staabs) и др. Несмотря на некоторые интересные и важные особенности проекционных тестов, их основной недостаток состоит в их полной или частичной зависимости от психоаналитических интерпретаций, ввиду чего, как подчеркивает ряд советских и болгарских авторов - М. С. Лебединский, В. Н. Мясищев, С. Я. Рубинштейн, Б. В. Пирьов, Хр. Хистозов, Р. Пенушлиева, В. Манова-Томова и др., - их полноценного использования можно достичь только путем устранения производительности их психоаналитических толкований.

В отличие от сдержанности и даже отрицательного отношения Фрейда к использованию физиологических методов, в последние годы многие его последователи пытаются связать психоаналитическое учение с физиологическими данными. Причиной этого является стремительное развитие современной нейрофизиологии. В 1948 г. Мак Лейн .предложил, как известно, свое учение о "висцеральном мозге" развитое за последние годы в электрофизиологических исследованиях Ж. Олдса, Ж. Лили и др. Полученные при этом данные весьма интересны, однако попытки их связи с принципами психоанализа отличаются, как правило, большой упрощенностью.

д) Тенденцию к перенесению психоаналитических принципов в т. н. психосоматическую медицину. Начатое еще в работах Э. Вейса и Ф. Дойтча, это направление развивалось в дальнейшем благодаря клиническим исследованиям Ф. Александера, Ф Дубнера, В. Стоквиса, А. Митчерлиха и др. Накопив большой материал фактических данных, психосоматические исследования несут на себе почти всегда досадный отпечаток неустранимой односторонности психоаналитических толкований.

Развитие психоанализа обнаруживает, таким образом, целый ряд особенностей, присущих и другим научным направлениям, тесно связанным с буржуазной идеологией. На примере психоанализа можно ясно видеть всю глубину зависимости отдельных наук от господствующих философских взглядов соответствующей эпохи. Эта связь, конечно, не простая и не односторонняя - с одной стороны, психоанализ воспринимает определенные идеологические подходы, а с другой - предлагает взгляды, которые в известной степени являются отражением общих воззрений. Очевидно, что во многих случаях влияние философских теорий может остаться незамеченным для естествоиспытателя, так как оно опосредовано рядом других форм общественного сознания. Однако воспринятая ошибочная методология в такой же мере тормозит научный прогресс, в какой адекватный методологический подход ему способствует.

В тесной связи с влиянием философской мысли на отдельные дисциплины находится и то обстоятельство, что естественнонаучный, механистический материализм, являющийся стихийной методологической основой весьма многих "аук, сам по себе недостаточен и неизбежно приводит к ошибочным, не только механистическим, но и открыто идеалистическим тенденциям. В этом смысле можно сказать, что, как и в других направлениях современного естествознания, главным источником идеалистических ошибок и толкований в психоанализе является стихийный, механистический, естественнонаучный материализм. С другой же стороны, необходимо подчеркнуть и обратное влияние естествознания на теоретическое мышление и философию. Как указывали неоднократно Маркс, Энгельс и Ленин, всякое крупное открытие в естествознании приводит к необходимости его теоретического осмысления и, тем самым, к дальнейшему развитию философских концепций. Поэтому наблюдающиеся иногда тенденции к простому отрицанию и даже полному игнорированию научных теорий без серьезного их анализа и обсуждения отнюдь не способствуют дальнейшему прогрессу научного и теоретического мышления.

В отношении современной психологии до сих пор сохраняют силу слова В. И. Ленина, сказанные им более полувека назад по поводу физики: "...сегодняшний "физический" идеализм, точно так же, как вчерашний "физиологический" идеализм, означает только то, что одна школа естествоиспытателей в одной отрасли естествознания скатилась к реакционной философии, не сумев прямо и сразу подняться от метафизического материализма к диалектическому материализму. Этот шаг делает и сделает современная физика, но она идет к единственно верному методу и единственно верной философии естествознания не прямо, а зигзагами, не сознательно, а стихийно, не видя ясно своей "конечной цели", а приближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда даже задом. Современная физика лежит в родах. Она рожает диалектический материализм". Эти слова дали в свое время поразительно глубокую оценку ситуации, сложившейся в физике начала XX века. И они же во многом помогают нам понять положение, все более отчетливо обрисовывающееся з психологии последних десятилетий нашего века.