Руками русских плотников сооружались и первые христианские храмы, в частности дере­вянная церковь Ильи в Киеве (первая половина X века). Уже в начале XII века искус­ство новгородских «древоделей» получило общерусскую известность. Видимо, ими же в 60-х годах XI века построен из дуба собор в Ростове. Когда он погиб в пожаре, ле­тописец отметил, что это была «соборная, див­ная и великая церковь, какой еще не было и не будет». Не менее замечательным является деревянный храм, посвященный новым рус­ским святым — князьям Борису и Глебу, в Вышгороде. По словам автора жития, князь Ярослав «возгради церковь велику, имеющу верхов пять и исписа всю и украси ее всею красотою».

Широкое развитие деревянного строитель­ства содействовало его совершенствованию и специализации, выделению мастеров. Первые известные нам по имени русские зодчие — вышгородские мастера Миронег (начало XI века) и Ждан-Никола (конец XI века). В руках мастеров плотничьего искусства сосре­доточивалось все строительство — военное, гражданское и культовое, что способствовало общности технических и художественных прие­мов, пониманию тесной связи зодчества с ландшафтом и важнейших законов архитектур­ного ансамбля.

На большей же части русской земли в обста­новке оскудения и опустошения в пору мон­голо-татарского ига главное значение приоб­рело деревянное зодчество, но от XIII—XIV ве­ков подобных памятников почти не сохрани­лось. Города не раз выгорали дотла, обвет­шалые здания заменялись новыми. Лишь косвенные данные позволяют наметить основ­ные черты деревянной архитектуры того вре­мени.

Рядовая городская застройка была сплошь деревянной, в подавляющем большинстве сла­гающейся из небольших однокамерных срубных домов. Более богатые жилища состояли из нескольких помещений и часто имели два этажа. Боярские и княжеские хоромы образо­вывали сложный комплекс срубов. Совокупность деревянных хором образовывала живописный ломкий си­луэт. Псковский летописец сравнивал нагро­мождение льда на реке Великой с хоромами: «Лед стал на борзе (быстро) неровно, как хо­ромы».

Наибольшее значение в ансамбле и силуэте города имели высокие деревянные храмы, «храмы великие», как называет их летописец. Летопись отмечает, что в пожаре 1408 года сгорели древние «чюдные церкви», которые «высокими стоянми [силуэтами] величество града Москвы украшаху». Высотная устремлен­ность здания в сознании человека той поры (как и на рубеже XII—XIII веков) была одним из важнейших признаков красоты и выражени­ем величия родной земли и ее городов. В Ве­ликом Устюге еще в 1290 году была построена «великая церковь» Успения — слож­ный по композиции храм «о двадцати стенах», состоявший, очевидно, из высокого центрального восьмигранного столпа с квадратными прирубами притворов и алтаря. Некоторые иконы XIV—XV веков сохранили изображение подобных деревянных храмов, завершенных шатрами. Таким образом, есть все основания полагать, что в XIII—XIV веках сооружались сложные по композиции, значительные по площади и вышине шатровые деревянные храмы.

Большое распространение имели также клетские храмы, представлявшие собой сруб с прирубом алтаря и с крутой кровлей на два ската, на коньке которого ставилась главка. Такие церкви бывали и очень небольшими (церковь Муромского монастыря в Прионежье имела основную площадь менее 9 кв. м), и крупными сооружениями (церковь в Юксовичах, 1493, Ленинградская область).

Судя по уцелевшим памятникам деревянного зодчества XV — XVI веков, композиции церквей были очень разнообразны. Часто клетская основа храма неслa восьмерик, завершавшийся шатром, образуя очень характерный для церковного деревянного зодчества гип «восьмерика на четверике». Как для клетских, так и для столпообразных и сложных по композиции храмов характерны отсутствие внутренних опор, единство внутреннего пространства. Их внешний облик характеризуется мудрой простотой, монолитностью объемов, малым числом декоративных элементов.

Деревянное зодчество, как и в предшествую­щее время, было наиболее распространен­ным на Руси. Для XVII века мы располагаем уже значительным числом подлинных памятни­ков, позволяющих судить о многообразии и совершенстве произведений, созданных рус­скими плотниками. Они рубили не только крестьянские жилые и хозяйственные построй­ки, но и избы для горожан, хоромы для бо­гатого купечества и феодальной знати. Однако их искусство и теперь могло проявить себя во всю ширь прежде всего в крупных построй­ках, возводимых по заказу царского двора, и в сооружении храмов, на создание которых собирались большие «мирские» средства, обеспечивавшие возможность строительства крупных и технически сложных сооружений.

Выдающимся произведением светского де­ревянного зодчества являлся известный нам по рисункам и модели дворец в селе Коломенском (1667—1668), постро­енный плотничьим старостой Семеном Петро­вым и плотником-стрельцом Иваном Михайло­вым, частично перестроенный в 1681 году Сав­вой Дементьевым. Коломенский дворец пред­ставлял сложное сочетание больших и малых срубов-клетей, свободно расположенных или сгруппированных вокруг внутренних дворов, в зависимости от потребностей дворцового обихода. Главная группа помещений, обращен­ная к церкви Вознесения, отводилась под цар­ские хоромы. Здесь особенно эффектными были столовая изба, крытая кубоватой кровлей (четырехскатная кровля с «пучинами», напоми­нающая луковицу), и многооконный терем, связывающий столовую избу с государевыми хоромами. Далее располагались хоромы царе­вича и царицы. Подклеты занимали служебные помещения, поэтому жилые покои второ­го этажа связывались между собой и с при­дворными храмами переходами. Ансамбль дворца фактически не имел определенного главного фасада — с любой точки зрения открывались новые перспективы прихотливо сгруппированных объемов. Живописность ком­позиции подчеркивалась разнообразием форм - покрытий, включающих и шатровые вышки. Декоративное богатство дворца усиливалось обилием раскрашенной орнаментальной резьбы, позолотой деталей и раскраской кровель По словам иностранца Я. Рейтенфельса. дво­рец походил на «только что вынутую из футляра драгоценность». В архитектуре здания решительно преобладает тяга к сложной, не­сколько измельченной живописной композиции и богатство наружного и внутреннего уб­ранства. Эти же черты, как мы увидим в даль­нейшем, характерны и для каменного зодче­ства XVII века.

В деревянном культовом зодчестве при не большом числе основных типов храма создаются исключительно разнообразные по композиции произведения. Выразительность церквей и их доминирующее положение в поселении и пейзаже достигались большой высотой (до сорока — пятидесяти метров) и сложным си­луэтом венчающей части.

Так называемые клетские храмы, широко распространенные по всей России, представля­ют собой прямоугольный сруб — клеть, покры­тый двускатной кровлей, на которой возвыша­ется маковка с крестом. Благодаря большому подъему клинчатой кровли некоторые из них весьма эффектны по силуэту (например, цер­ковь села Спас-Вежи, 1628, ныне перевезена в Костромской музей деревянного зод­чества).

Излюбленным типом деревянного культово­го здания был, как и ранее, шатровый храм, обладавший наиболее выразительным силуэ­том. Основные варианты шатровых церквей — шатровый восьмерик с прирубами («восьмерик от земли»), создающий образ храма-башни; восьмерик на крестообразном в плане осно­вании, а также восьмерик на четверике, где прямоугольное в плане здание выше перехо­дит в восьмиугольный сруб-восьмерик, пере­крытый шатром. Иногда шатер увенчивает не восьмерик, а сруб, имеющий шесть или, реже, десять сторон. Среди наиболее значительных примеров деревянных шатровых храмов мож­но отметить церкви в селах Панилово (1600, Архангельская область), Варзуга (1674, Мурманская область), Согинцы (1696, Лениградская область), Пучуга (1698(?), Ар­хангельская область). Известны и многошатро­вые храмы, являющиеся комбинацией стол­пов— восьмигранного и нескольких восьмери­ков на четвертике (Троицкая церковь в погосте Ненокса, 1727, Архангельская область).

Стремление к динамичному силуэту храма привело к образованию особого типа высот­ной композиции — ярусным храмам, представ­лявшим нарастание уменьшающихся четвери­ков или восьмериков. Такова, например, цер­ковь Ширкова погоста (1697, Твер­ская область), где высота здания, равная поч­ти 45 метрам, подчеркнута сокращением чет­вериков и остротой клинчатых восьмискатных кровель.

В поисках сложного и богатого силуэта зод­чие со второй половины XVII века использо­вали и принцип многоглавия. Ранний пример — церковь в Чухчерьме (1657, Архангель­ская область) — довольно простой вариант этого типа. Позднейший памятник — Преоб­раженская церковь в Кижах (1714) — на основе сложного сочетания най­денных ранее приемов дает поразительный по красоте и своеобразию облик двадцатидвухглавого храма.

Следует отметить, что большая высота де­ревянных храмов была рассчитана исключи­тельно на восприятие снаружи, поскольку их интерьер имел сравнительно небольшую вы­соту, будучи ограничен сверху подвесным по­толком («небом»).

Рубленные храмы свидетельствуют о выда­ющемся архитектурном таланте народных мас­теров, умевших создать подлинные шедевры, достичь впечатления монументальности даже При сравнительно небольших размерах здания. Деревянные храмы обычно великолепно связа­ны с ландшафтом и имеют огромное значение для создания архитектурного ансамбля в сель­ских поселениях.

Сохранились и некоторые деревянные обо­ронительные сооружения XVII века — башни Якутского острога (1683), башни Братского острога, надвратная баш­ня Николо-Карельского монастыря (перевезена в музей села Коломенского, ны­не Москва).