Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

 

Сухая кучка говна, которой больше не интересуются даже мухи. Это рай? Ах, нет.
(Коун, корейский поэт Дзэн, родился в 1933)

Наши колебания настроения похожи на прилив и отлив. Когда мы внизу, то считаем себя несчастливыми, а верх мы путаем со счастьем. Оптимисты утешают себя тем, что всегда могло бы быть ещё хуже, пока вода не достигла своего абсолютного низкого уровня - а потом, говорят они, уровень воды опять поднимется. Пессимистам среди нас, напротив, всегда чего-то не хватает, если прилив не находится в своей самой высокой точке. И даже этот момент они видят только потом, когда море снова отошло назад, и мнимое счастье опустилось до уровня воспоминаний.

Я думаю, что мы должны спросить себя, какой же вклад мы сами можем внести в наше счастье. Мы должны найти твёрдый фундамент для нашей жизни, чтобы придать ей смысл - смысл, который мы бы могли назвать словом "счастье". Как уже упоминалось, этим не имеется в виду простое чувство довольства и недовольства. Нет, речь идёт о жизненном счастье, которое охватывает как счастье, так и несчастье, и которое появляется, только если оба эти состояния полностью приняты. Тот, кто в конце своего поиска найдёт удовлетворение в одном факте бытия в этом моменте тем, кто он есть, и жить так, как он живёт, тот испытает самое большое счастье.

Чтобы показать, как ведут себя по отношению друг к другу довольство и недовольство, счастье и несчастье, и почему нельзя иметь одно без другого, я бы хотел воспользоваться также и на западе известной моделью инь и янь. Но у неё есть один недостаток: Если мы смотрим только на инь- и янь-аспекты какого-нибудь положения вещей, то запихиваем его в чересчур узкие рамки. Реальность имеет не одно измерение. Но, несмотря на это, эта модель поможет нам понять в этом и других местах, как два аспекта, которые, как кажется, исключают друг друга, только совместно создают полную картину реальности.

Этот символ показывает, как инь и янь взаимно дополняют друг друга. При этом они постоянно находятся в движении. Маленький чёрный (инь) круг внутри белой (янь) области показывает так же, как и белый круг в чёрной области, что инь и янь носят в себе зародыш обратного аспекта.

Это два соответствующих знака читаются на японском как "дэко-боко". Левый, "дэко", представляет собой янь, расширяющуюся силу, стремящуюся наверх. Это так называемый мужской принцип, который, конечно же, действует и в женщинах, и проявляет себя, например, в форме способности проводить в жизнь свои намерения. Янь целенаправлен, напряжён и может привести к агрессивному поведению. "Боко" или инь представляется готовым к принятию как миска. Инь наслаждается мгновением, она ненапряжённая и расслабленная. Но так как она всегда выбирает путь наименьшего сопротивления, то ведёт вниз и заканчивается в скуке, вялости и пресыщении. Хотя её и называют женским принципом, она знакома также и мужчинам. Вместе иероглиф "дэко-боко" означает на японском "неровный", так как инь и янь стоят рядом друг с другом как выбоина рядом с камнем на ухабистой дороге. Хотя они и взаимодополняют друг друга, но мы переживаем их в повседневной жизни как чередование взлётов и падений.

Счастье - это инь или в большей степени янь? Мой ответ: ни то и ни это. Хотя янь, означающий также светлый, положительный или резвый, обозначает на востоке жизненную радость, в то время как инь - тёмная или отрицательная - выражает меланхолию. Даже говорят, что надо отдавать предпочтение янь перед инь, поэтому иероглиф янь является распространённой составной частью мужских имён, а инь постоянно обозначает что-нибудь отрицательное и не используется в женских именах. Может быть эта оценка и в чём-то права, так как там люди скорее склоняются к инь, что должно быть выровнено при помощи придавания большего значения янь. На западе, культуре янь, мы можем равноправно поставить инь рядом с янь, может быть даже должны поставить на неё ударение.

Но сначала важно заметить, что инь и янь не статичны, а находятся в движении. Янь в меньшей степени состояние счастья, сколько движение, которое стремится к счастью; в меньшей степени жизненная радость (её я понимаю как инь), сколько напор жизни "наверх". Простой пример этому из природы: Семена и ростки фруктов выжидают зимой под ледяным покровом (конечный пункт инь, меланхолия), пока весной они не прорастут. Прорастание семян, рост корней, рост веток и листьев, появление фрукта (конечный пункт янь, счастье) - это движение янь. Движение инь начинается с созревания нового плода: День ото дня он становится тяжелее и слаще и когда-нибудь падает с дерева. Его не интересует, съедят ли его играющие дети или же он сгниёт на обочине дороги. То, что произойдёт с его зёрнами, он предоставляет природе. Некоторые из них станут в конце зимы начальной точкой следующего движения янь.

Я бы хотел, чтобы это сравнение прояснило, насколько же бессмысленно хотеть постоянно хорошо себя чувствовать. Приятные чувства появляются в конце целенаправленного движения, движения янь, и таким образом начинающееся движение инь, которое хотя вначале и доставляет удовольствие, заканчивается пресыщением. Когда-нибудь мы прекращаем хорошо себя чувствовать и должны собираться с силами для следующего движения янь. Но: То, как мы себя чувствуем в какой-нибудь определённой точке движения, это второстепенно. Было бы лучше, если бы мы как в самом верху, так и в самом низу, ориентировали свою жизнь вдоль одной горизонтальной линии - "Я живу!". Только это делает возможным спокойствие и невозмутимость в счастье и несчастье. Это тяжелее, чем кажется, так как в основном мы не осознаём эту линию, и поэтому позволяем нашим моментальным чувствам отвлечь себя от неё.

Иногда тебе хорошо, иногда тебе плохо - но стоит ли позволять сводить себя с ума твоему сегодняшнему настроению? Если ты полностью отпустишь, то увидишь, что на самом деле это всё равно. Ты должен умереть, чтобы вести счастливую жизнь.
(Кодо Саваки)

Есть 2 совершенно различных формы счастья: хорошо-себя-чувствовать (Счастье А) и бытиё счастливым, которое основано на внутреннем равновесии (Счастье Б). То, что их часто кидают в одну кучу, только создаёт ненужную путаницу о природе счастье. Для счастья А действительно имеет силу, что "без труда не выловишь и рыбки из пруда". Здесь мы можем и должны что-то сделать, требуется наше усилие. Но этот путь не ведёт к счастью Б, здесь на переднем плане стоит отпускание. Только за счёт этого мы вступаем в контакт с тем аспектом реальности, который буддизм называет "мирной тишиной нирваны". Когда в Дзэн говорят о готовности умереть "большой смертью", то это относится к полному отпусканию. При этом самое важное, чтобы отдельный человек перестал принимать во внимание самого себя. Но многие люди думают только о своём собственном, индивидуальном счастье и забывают связи, в которых они живут. Это делает поиск счастья таким сложным.

Вся повседневная жизнь в нашем современном мире проходит в основном не так, чтобы мы что-нибудь отпустили. Саваки описывает это следующим образом: "Собака, тянущая нарты, бежит и бежит в попытке схватить мясо, которое каюр повесил болтаться перед её носом. Но только когда санки достигнут своей цели, мясо кинут собаке, и она проглотит его одним укусом. Это также и с зарплатой: До дня выплаты все бегут за своей зарплатой, которой махают у нас перед носом. Когда её выплатят, мы проглатываем всё одним укусом. И уже бежим за следующей получкой...". Даже повышение зарплаты не сделало бы нас счастливыми надолго, потому что мы всегда хотим больше и больше. Это так не только для денег, но и, например, для любовных отношений. Когда какая-нибудь любовь не доставляет нам того счастье, которое мы надеемся от неё получить, то мы просто переходим к следующей - и в конце мы расходуем наших партнёров как если бы они были потребительскими товарами. И не только деньги, известность, власть и секс держат нас на бегу: Само счастье может быть морковкой, которую мы сами повесили себе болтаться перед носом, чтобы постоянно двигаться дальше.

Но тот, кто действительно хочет быть счастливым, должен прекратить этот самообман и открыть глаза на реальность жизни. При этом лучше смотреть не на изображение в средствах массовой информации, так как кажется, как будто бы нас хотели убедить, что мы постоянно должны быть счастливыми. С первых страниц журналов нам улыбаются молодые, всегда счастливые лица, весёлое настроение звучит из радио, почти каждый фильм имеет счастливый конец. Разве мы не даём вести себя за нос, если путаем это с реальностью? Разве счастье - это необходимость?

Счастье всю жизнь! Никто бы не мог этого вынести: Это было бы адом на земле!
(Джордж Бернард Шоу)

Что на самом деле происходит с человеком, который любой ценой пытается быть счастливым? Учёные выяснили, что в таком случае ось кривой счастья идёт больше не горизонтально, а медленно, но постоянно падает. Пики волн каждый раз лежат чуть пониже, чем предыдущие, линия внутреннего равновесия идёт вниз. Это происходит потому, что такой человек понимает состояние чувствовать-себя-счастливым как нормальное. При этом это было бы внутреннее равновесие, "я-живу", вокруг которого двигаются волны настроения. Так что неудивительно, что такой человек плохо чувствует себя, когда возвращается к своему естественному состоянию. Он просто снова и снова требует от своего тела, чтобы оно производило больше и больше допамина, и таким образом переживает временное упоение. При таких условиях он, конечно же, будет воспринимать своё настоящее нормальное состояние как недостаточное и постоянную муку. Он полностью потерял равновесие.

Для Дзэн-мастера Вафу Нисидзима дзадзэн - это путь создания равновесия между симпатической и парасимпатической нервными системами. Вместе они создают автономную нервную систему, которая ответственна за управление бессознательными функциями тела, и таким образом имеет прямое влияние на наше самочувствие. Она также регулирует частоту сердцебиения и кровяное давление.

Если симпатическая нервная система (янь) господствует над парасимпатической (инь), то мы напрягаемся. Это помогает сконцентрироваться на умственных заданиях. Если это напряжение становится болезненным, то оно ведёт к бессоннице и отсутствию аппетита. Если же за дело берётся парасимпатическая нервная система, то мы расслабляемся - входим в модус инь. Наше телесное восприятие становится более интенсивным, и у нас снова появляется аппетит, но одновременно с этим мы также становимся сонливыми, не можем хорошо сконцентрироваться. Об уравновешивании этих двух аспектов заботится, во-первых глубокое дыхание, а во-вторых выпрямленная поза в дзадзэн.

То, как обстоит дело с нашим внутренним равновесием, зависит не только от того, как мы воспринимаем счастье и несчастье, но и ещё от того, как мы смотрим на выигрыш и проигрыш.

Ущипни себя один раз за ухо и подумай: Стоит ли вообще прыгать до потолка от радости и горя, волнуясь о своём лично выигрыше и проигрыше?
(Кодо Саваки)

У японских борцов в сумо есть такое отношение: "Выиграю я или проиграю, этого я не знаю. Важно только в каждом поединке стараться изо всех сил - результат не важен". Таким образом они живут путь сумо. А одна японская спортсменка по фигурному катанию сказала в интервью, после того как она неожиданно выиграла золотую медаль за своё выступление: "Я совершенно не думала о медали. Я просто хотела, чтобы зрители радовались моему танцу. Я не могу поверить, что выиграла!".

Это отношение совершенно ясно отличается от подхода позитивного мышления, который часто используют в сборниках советов по психологии. Хотя это действительно так, что мы скорее одолеем трудное задание, если скажем себе: "Я справлюсь" вместо "У меня всё равно ничего не получится". Но как дело обстоит с двумя боксёрами, которые ещё перед боем кричат изо всей глотки из своих углов: "Я уже выиграл, это точно. Я из тебя котлету сделаю!". Каждый ребёнок знает, что один из них проиграет, совершенно точно в жизни будет только смерть. Поэтому часто к позитивному мышлению принадлежит также и готовность закрыть глаза перед реальностью жизни.

Как вёл себя в свою очередь Ганс-счастливчик, который шёл домой вместе с тяжёлым куском золота, и которому после ряда нескольких, кажущимися неудачными, обменов остались только точильный камень и камень с окраины дороги? Когда Ганс увидел, как в конце камни тонут в колодце, он, освобождённый, вскочил: "Нет никого счастливее меня под этим солнцем!". Ему не надо себя ни в чём убеждать, для него счастье состоит не в выигрыше, а в проигрыше своей ноши.

Здесь раскрытие в мгновении и возможность отпускания - очень существенные факторы. Но часто мы настолько фиксированы на самом выигрыше, что теряем нашу ориентировку. Поэтому Саваки роси говорит: "Выигрывать означает сбиться с пути. Просветление лежит в проигрыше". И снова становится ясно, что то, что мы себе обычно желаем, не обязательно должно быть счастьем. Основа настоящего счастья - это всегда свой собственный путь - ясная ориентировка в жизни и смерти - о которой говорится в следующей цитате:

"Важно не выигрывать и не проигрывать. В победе не потерять путь, в поражении не потерять путь. Но ты забываешь обо всём остальном, если выигрываешь, и таким образом теряешь путь. А если ты потерпишь поражение, то теряешь его тем более.
(Кодо Саваки)

Я уже написал о том, что буддизм сначала ставит ударение на негативном аспекте жизни: Не только старение, болезнь и смерть понимаются как страдание, но и также сама жизнь. В то же время он учит о нирване, о которой Догэн Дзэндзи пишет в Сёдзи, уже упомянутом тексте о жизни-и-смерти: "Если ты счастлив в здесь и сейчас, то здесь и сейчас становится нирваной. Если ты здесь и сейчас забываешь счастье, то ты забываешь также и всё твоё недовольство". Важно: В Дзэн говорят о забывании, если достигается состояние бытия единым целым. Это не имеет никакого отношения к потере сознания. Особенно на западе для нас слишком часто речь идёт о понимании. Но если мы хотим что-то понять, то оно уклоняется от нас: В таком случае мы не можем быть с ним единым целым. И счастье мы тоже хотим понять, поэтому оно ускользает из нашей хватки. В бытие единым целым, напротив, нет промежутка между мной, наблюдающим сознанием, и моим действием. Поэтому мы говорим о бытие единым целым с сидением, с едой или работой. В тот момент, когда мы единое целое с жизнью, то прекращаем анализировать её и оценивать как "хорошую" или "плохую". Потому что важно не понимать жизнь, а слиться с ней.

В "Сёдзи" Догэн резюмирует то, что Дзэн-буддизм говорит о жизни за пределами довольства и недовольства: "Спокойствие внутри счастья и несчастья - это истинное счастье. Если ты пытаешься избавиться от своего несчастья, то таким образом только теряешь твоё спокойствие, и так делаешь себя ещё несчастливее. Если же ты цепляешься за счастье, то тоже теряешь своё спокойствие, а с ним также и счастье. Только если ты принимаешь свою жизнь, какая она есть, то будешь действительно счастливым и спокойным. Но не думай, что счастье и спокойствие можно понять и выразить словами. Просто забудь своё желание понять, прекрати стремиться быть счастливым. Отпусти своё тело и ум и предоставь себя счастью, чтобы быть таким, какой ты есть. Кем ты хочешь быть, если не собой? Где ты хочешь быть, если не здесь? Когда ты хочешь жить, если не сейчас? И именно тут ты есть в этом мгновении - какое счастье!".

 

Обратно в Антайдзи

 

Если ты чётко увидишь, что твоя жизнь непрерывно связана со вселенной и между тобой и Буддой не влезет ни одной волосинки, то для тебя не будет иметь никакого значения, играешь ты на сцене передние или задние ноги верблюжьего костюма: Ты будешь раскрывать всю свою жизненную силу в каждом твоём действии.
(Кодо Саваки)

Когда я после одного года Сайфукудзи шёл со своими пожитками по дороге от монастыря к вокзалу, то чувствовал себя, как будто бы я заново родился. Солнечные лучи позднего лета на моей коже, трели птиц, играющие дети, запах цветов - мне казалось, как будто бы я переживал всё это в первый раз. Даже шум уличного движения был прекрасной музыкой в моих ушах. Я мог идти, куда хочу.

После короткого посещения Антайдзи я пошёл на 5 недель в горы, чтобы в одиночку медитировать и немного акклиматизироваться. Например, я должен был снова научиться контролировать себя. От природы я очень спокойный и рассудочный человек, и не помню, чтобы у меня когда-нибудь был припадок бешенства до прихода в Сайфукудзи. Но там моя внешняя оболочка вдруг полностью отвалилась, так что каждое впечатление снаружи также беспрепятственно входило в меня, как и мои внутренние импульсы стремились наружу. После того как я один год постоянно стоял под высоким напряжением, то должен был сначала снова привыкнуть к "нормальной" жизни с её правилами. Пять недель были первым шагом в этом направлении.

В течение этого времени, которое я провёл в палатке неподалёку от горы Ё-но-сэн на высоте 1000 метров, дождь шёл почти каждый день. Но проблемы создавали не только влажность и холод ранней осени. В одной из первых ночей я проснулся, потому что услышал шелест около моей головы. Когда я встал, наступила тишина, но через некоторое время что-то снова начала тихо шевелиться в темноте. Хотя меня хотели осмотреть и не медведи или дикие свиньи, а только полевые мыши проделали дыры в стене палатки и надгрызли мой и без того скудный провиант, мне было не заснуть. Остаток пяти недель был не дракой с одиночеством или самим собой, как я себе это на самом деле представлял, а с моими голодными друзьями, которые не выказали мне никакого уважения.

После этой короткой остановки я решил поступить ещё на один год на официальную буддийскую семинарию. Я выбрал Буссиндзи, монастырь Дзэн, который лежит где-то 200 километров восточнее Антайдзи на берегу Японского моря. Так как он принадлежит к школе Сото, то там у меня была возможность получить лицензию священника.

В то время как в Сайфукудзи речь шла о том, чтобы пробить невидимые стены, которыми я сам загородил себе дорогу, то ко времени в Буссиндзи я подошёл без особого напряжения: Там монахи наслаждались всеми свободами, какие только можно себе пожелать в монастыре Дзэн, так я провёл первые четыре месяца во сне. Конечно же и в Буссиндзи я не мог проводить весь день в кровати, но большое количество времени было отведено монахам для собственных дел: Один тренировался в каллиграфии, в то время как другой готовил чай. Третий читал комиксы, а четвёртые пили одну или другую чашечку сакэ. Безусловно, и здесь были немногие люди, которые серьёзно изучали сутры или в одиночестве практиковали дзадзэн. Но для меня речь шла не о том, чтобы соревноваться с ними. Я доверил себя своим импульсам инь, и, прежде чем успел оглянуться, уже прошла зима.

Тут я начал как сумасшедший читать книги. В Сайфукудзи в нашем распоряжении был только сборник коанов, и в течение двух лет в Антайдзи тоже не было особо много времени для чтения. Когда меня на 4 месяца зачислили на работу на кухне, я провёл много послеобеденных часов с отговоркой, что надо купить лук, в городской библиотеке. В другие дни я ходил в автошколу, чтобы сделать себе права на мотоцикл. А ночью я шёл вместе с единомышленниками играть в бильярд. Потому что когда я наконец до конца выспался, то искал для себя новые поля деятельности, которые не мог найти внутри монастырских стен. Хотя абт Буссиндзи в лекциях постоянно напоминал своим ученикам не ослабевать свой поиск просветления, но он сам был теоретиком, чья практика уличала во лжи его речи. Через год я был готов вернуться в Антайдзи, готов во второй раз взяться за учение моего мастера: "Ты создаёшь Антайдзи" и "Ты не играешь никакой роли".

Ещё смешнее, чем наблюдать за обезьянами в зоопарке, смотреть на людей, бегающих на свободе.
(Кодо Саваки)

После моего прощания в Буссиндзи я на три недели отправился в путешествие, на котором посетил многих мастеров в их храмах. Среди них был и Кохо Оябу, мастер моего собственного мастера, который был абтом Антайдзи с 1975 по 1987 годы. После того как он оставил пост абта, то отправился со своей женой и сыном в Италию, чтобы распространять там Дхарму. Когда я ещё учился в Берлине, то посетил его однажды у Эгейского моря, но после этого наша связь оборвалась, так как мой мастер Мияура и Оябу лишь немного общались друг с другом.

Оябу был в течении семи лет в Италии, когда один врач - где-то в то время, когда я стал монахом в Антайдзи - сказал ему после полного обследования: "У Вас рак, и Вам осталось жить пол года". Оябу хотел умереть на своей родине, северной оконечности главного японского острова. Он отказался от операции и по совету друга начал есть только нешлифованный коричневый рис и овощи. Большинство японских буддистов ест и рыбу и мясо - Оябу, который также любил и сакэ, до этого не был исключением. Целую зиму он с утра до вечера не делал ничего другого, как катался на лыжах. А когда через пол года он был всё ещё совершенно живым, то решил снова занять место священника в монастыре, а точнее в Вакаяма, на крайнем юге главного острова. Когда я посетил его там, то он сказал мне за пивом и сакэ, что не победил раковую опухоль у себя внутри: "Недавно на одном обследовании опухоль была всё ещё видна. Я не хочу побороть её, и она тоже не растёт. Рак и я просто живём теперь вместе". Его слова тронули меня, так как то, что он сказал, было правильным и для моих жизненных сомнений. В Сайфукудзи или в Буссиндзи я не победил своё недовольство и вместо этого нашёл счастье жизни. Нет, скорее это было так, что я заключил дружбу с жизнью и всеми её сложностями. Недовольство не уступило место довольству, скорее я просто научился обнимать их обоих. И если существует такая вещь как счастье, то как мне кажется, она лежит в этом объятии жизни.

Если ты примешь своё недовольство как недовольство, то ты спокоен. Как тот, кто умоляет сохранить ему жизнь и вдруг понимает, что он уже давно мёртв. Вдруг нету попрошайки, который ещё секунду назад дёргал тебя за рукав.
(Кодо Саваки)

Также и то, что Оябу рассказывал о своём отношении к его мастеру Косё Утияма роси, было интересным. Сам Утияма был в Кёто учеником наверное самого известного мастера Дзэн 20-ого века - Кодо Саваки роси, чьи слова ты часто встречаешь в этой книге. Саваки был харизматичной личностью, которая своим олицетворением идеала Дзэн увлекала многих людей. Он понимал себя как бродячего монаха, без семьи и дома. И хотя Саваки читал лекции в университете школы Сото, сам он никогда не получил высшего образования. Так он жил как лист на ветру и сам говорил о себе: "У меня нет даже просветления - и мне его и не надо!". Утияма был совершенно другим. У него была степень доктора наук, он был женат в третий раз и постоянно жил в Антайдзи, храме, который он унаследовал от Саваки. Но когда речь шла о просветлении, то он был настолько же радикальным в своём отношении отпускания, как и Саваки до него: "Дзадзэн ничего не приносит". Именно на этом учении основывали свою практику дзадзэн как Саваки, так и Утияма и все последующие абты Антайдзи.

Утияма однажды сказал: "Саваки был как роза, я как маргаритка". Розу и маргаритку нельзя сравнивать, каждый цветок может расцвести только таким, какой он есть. И хотя Саваки оказывал на своё окружение сильное впечатление, но он тоже был человеком. Словами Утиямы: "Ни один мастер не бывает совершенным. Это так и для моего мастера. Но для ученика об этом и не должна идти речь. Для него речь должна идти о том, чтобы следовать за своим несовершенным мастером таким совершенным образом, каким только возможно". В то же время у Утиямы было достаточно уверенности в себе, чтобы на похоронах Саваки сказать: "Говорят, что Саваки был последним настоящим монахом Дзэн в истории Дзэн. Сегодня я хочу собраться в путь, чтобы стать первым настоящим монахом Дзэн в истории Дзэн".

Традиция означает беречь огонь, а не хранить пепел.
(Папа Иоанн XXIII, 1881-1963)

Ещё больше я узнал, когда Оябу рассказывал мне в позднем часу: "Если бы я должен был оценивать харизму Утиямы как монаха Дзэн на шкале от '1' до '100', то я бы, наверное, дал ему '-50'. Но действительно важно то, что не только мастер создаёт ученика, но и также что ученик должен создавать своего мастера. Утияма роси - это моё собственное творение!". Этим он имел в виду цитату Догэна Дзэндзи, которая сравнивает отношения между мастером и учеником как между плотником и доской: То, что сделает мастер из дерева, зависит от его ремесленных способностей, в меньшей степени от качества дерева. Это означает, что полная ответственность за продвижение ученика Дзэн лежит на мастере. Это крайне важное учение не должен забывать ни один мастер. Но для ученика в этом кроется ловушка. Если он полагается на то, что мастер научит его всему в нужное время, то забывает, что в итоге это он сам должен понять учение своего мастера и воплотить его в своей собственной жизни. В японском монастыре Дзэн эту истину часто выражают довольно вульгарно: "Каждый должен сам вытирать свою жопу".

Оябу пошёл даже ещё дальше. "Если ученик - идиот, то и учитель будет идиотом", сказал он. И обращаясь ко мне лично: "Я знаю, что быть учеником Мияура может быть непросто. Я удивлён, что ты вообще хочешь назад в Антайдзи. Но если ты вернёшься, то чему ты у него научишься, зависит от тебя. Ты должен создать мастера и полностью следовать за ним". Мне это открыло новое измерение. Ученик должен отвечать не только за свою жизнь и должен не только сам создавать Антайдзи, но и он также несёт ответственность за то, чтобы активно "создавать" своего мастера. Задание ещё необозримой величины ждало меня в Антайдзи. Но в то время я ещё не знал, что уже в течение многих лет отношения между Оябу и Мияура были плохими, и об обоюдном создавании не могло быть и речи. Я также ещё не знал, какие большие последствия будет иметь контакт с Оябу на мою собственную жизнь, когда через несколько лет он показал своё другое лицо.

Когда я снова оказался в Антайдзи, то дела шли легче, чем я ожидал. Я боялся, что всё ещё не буду справляться с работой, к тому же в Сайфукудзи и Буссиндзи почти не было тяжёлых физических нагрузок. Но пришли несколько новичков, и так в течение следующих двух лет в монастыре было 10 человек. Таким образом работа лучше распределялась, каждый нёс меньшую ответственность. Только с Эсином, который влюбился в американку и уехал в Америку, ушёл последний монах, которого я знал из своего первого проживания. Сегодня он женат и живёт в Индиане, ни слова не говоря по-английски. Конечно же Мияура был моим мастером, но и Эсин играл важную роль при моём решении стать монахом в Антайдзи. Он до сегодняшнего дня является для меня примером. Также было неприятным, что он - как до него и Тайдзюн, Дзюин и Таннэн - перед уходом поссорился с Мияура. Таким образом большинство монахов, которые покидали Антайдзи, сжигали за собой все мосты. Только после смерти Мияура многие из них снова посещают Антайдзи - среди них и Эсин.

Меня радостно поприветствовали Август, Робби и Майк, один немец и два американца, которые в моём лице наконец-то нашли переводчика. Я постоянно должен был выслушивать жалобы на недостаточную эффективность работы, иерархию в монастыре или еду. Сомнения, которые мне и самому были очень хорошо знакомы из первых двух лет, но теперь потерявшие для меня какое-либо значение. Если меня спрашивали, чему я научился в Сайфукудзи, то я говорил: "Я прекратил жаловаться". Мы смеялись, когда эти трое делали подтягивания в сарае, а во время работы говорили: "Если мы должны так много работать, то у нас потом совсем нет сил для наших упражнений!".

В это время в монастыре жили и другие новички. Например, Канда, которого выгнали из школы, и он не мог найти работу. Его родители отправили его в Антайдзи. Он жил со мной в одной комнате, и мы были хорошей командой, пока Мияура не выкинул его спустя год. Если бы одного из нас спросили, зачем же мы живём в Антайдзи, то ответом бы было: "Потому что у нас нет другого выбора!".

Осю был сыном англиканского пастыря в Японии. Его тоже привела сюда своя собственная причина, которую он называл "поиск вечного счастья". Я думал, что понимал его, но безуспешно пытался объяснить, что это счастье лежит не "на другой стороне".

Рёко был поваром, у которого в Осаке сгорела кухня. Теперь он стоял за плитой в Антайдзи. Синго был со мной в Буссиндзи. Казалось, что Мияура много ожидает от него, но у него был подружка на острове Сикоку, к которой он переехал через два года, чтобы пожениться. Мияура тогда сказал ему: "Я не хочу тебя видеть следующие 20 лет!".

С Мияура не всегда было легко. Это было так и для Софу, где-то 40-летнего алкоголика из Осаки, который остановился в Антайдзи в том числе и потому, что здесь было много сакэ. Однажды вечером Мияура при всех сказал ему: "Ты как жвачка, которая прилипла к подошве моего ботинка - мне просто от тебя не избавиться!". Через пару дней Софу ушёл, и только спустя несколько недель мы услышали, что он снова был в Камагасаки, квартале Осаки, где живут подёнщики. Он был не первым, кто убежал под покровом темноты: Также и Кайдо, которого много лет до этого посвятили в монахи вместе со мной, однажды утром бесследно исчез. За день до этого у него вырвалась корова, и она растоптала поля. Хотя в Антайдзи не били, но из-за натурального хозяйства ответственность, лежащая на каждом из нас, часто бывала невыносимой.

Это давление еще больше увеличилось, когда однажды Мияура сказал: "У Антайдзи нет денег. Я не знаю, как нам покрыть расходы на починку, электричество и топливо. Но разве речь идёт не о вашей жизни? Почему вы не думаете над тем, как удержать Антайдзи на плаву?". В отличие от других буддийских храмов, которые часто очень не бедны за счёт своей общины и регулярных похоронных церемоний, у Антайдзи совершенно нет дохода. И сам абт не зарабатывает денег. Поэтому не удивительно, что Мияура беспокоился, так как уже тогда была дырявой крыша, и от стены отваливалась штукатурка. Всегда, когда выходила из строя одна из машин - всё равно трактор, машина для сбора риса, молотилка, бульдозер или экскаватор, то работа должна была продолжаться вручную, потому что не было денег на починку.

Для всех нас жизнь в Антайдзи была тяжёлой. Работа на полях была трудной, но ещё более трудной могла быть работа над внутренним сопротивлением. "Что я вообще здесь делаю?". Мучительные сомнение сопровождали каждый день. А когда к этому добавился призыв затыкать дыру в монастырской кассе, то для большинства граница того, что они могли вынести, была достигнута. Через несколько недель из десяти обитателей монастыря остались только четыре, среди которых был и абт Мияура, который в основном отошёл от жизни монастыря. Он больше не читал лекций и не принимал участия в работе. Иногда мы только коротко видели его утром, когда он клал список работ на день рядом с обувным шкафом. Он даже не отвечал на моё утреннее приветствие. Тогда я понимал его отношение так, что он подчёркивал свой призыв к нам, братьям-монахам: "Каждый из вас должен сам создавать Антайдзи!". В конце концов, Антайдзи - это не детский сад. Каждый, кто живёт в Антайдзи, должен сам отвечать за свою практику. Монахи не должны полагаться на абта, как ребёнок полагается на своих родителей. Но сегодня, четыре года после того, как я сам взял на себя задание абта, я знаю, что это было только половиной правды. Роль абта переросла Мияура, но в отличие от нас, монахов, он не мог просто собрать свои вещи и уйти.

Я был в то время уже самым старшим среди монахов и получил - также как и Тайдзюн, Таннэн и Синго до меня - передачу Дхармы (официальное разрешение учить как мастер Дзэн). Кроме меня в то время в монастыре был ещё Кэнго. Он служил в японской армии, но представление в случае военного конфликта стоять на линии огня привело его на монашеский путь. Потом он хотел помогать общине в маленьком монастыре и вести обеспеченную жизнь. Американец Майк снова был в Антайдзи после нескольких романтических приключений в других странах, но он всё ещё не мог выбрать между жизнью Дзэн, любовными приключениями и чайной церемонией, ещё одним своим хобби. Хотя я и чувствовал, что медленно, но верно, пришло время стоять на собственных ногах, но не мог решиться покинуть Антайдзи. К этому моменту мне бы самому моё поведение показалось, как будто бы я покидал тонущий корабль, так как казалось, что монастырь приходит в упадок. К тому же я был убеждён, что не ученик, а учитель решает, когда ученику нужно уходить. До этого моим заданием было создавать Антайдзи и находить своего мастера в практике текущего мгновения. Но Мияура со мной не разговаривал, а я не хотел касаться этой щекотливой темы - когда вдруг развитие событий было непредвиденным образом ускорено Оябу. Одним зимним вечером Мияура позвал меня к себе. Мы уже долго не общались, и я знал, что речь идёт о чём-то важном.

Он спросил: "Какие у тебя планы на будущее?"
Я сказал: "Планы? У меня нет планов, я полностью открыт для всего, что придёт".
"Хорошо, но что ты хочешь делать, когда уйдёшь из Антайдзи? Или же ты думаешь о том, чтобы перенять Антайдзи?".
"Нести ответственность за собственный центр Дзэн - это красивая мысль, но я не думаю, что моих сил хватило бы для требований, которые ставит Антайдзи".
"Да, я тоже думаю, что это слишком трудное задание. Я спрашиваю просто потому, что Оябу попросил меня оставить пост абта".

Но к этому моменту Мияура мне не сказал, что Оябу также написал и о том, чтобы он назначил меня на пост абта Антайдзи в течение следующих трёх лет. Но было ясно видно, что Мияура не хотел отказываться от своего поста. По атмосфере в комнате я почувствовал то, что уже должен был знать и в течение прошлых месяцев: Моё присутствие в монастыре не облегчало жизнь Мияура, а скорее усложняло её. Так как он заговорил о моих планах, то я воспользовался возможностью спросить его: "Я знаю, что ученик не должен уходить из Антайдзи без разрешения мастера. Если я ухожу, то не хочу сжигать за собой все мосты. Но всё же у меня есть чувство, что и для меня, и для Антайдзи, было бы лучше, если я возьму свою шапку монаха и пойду своим собственным путём".
"Тебе же для этого не нужно моего разрешения. Если хочешь идти, то просто иди!", прозвучал лаконичный ответ.

Так как кроме меня в монастыре были только Кэнго и Майк, и Мияура хотел летом поехать на три недели в Германию, чтобы провести сэссин, то мы договорились, что я покину Антайдзи в конце августа - то есть уже через 6 месяцев.

Я не знал, какими натянутыми были отношения между Мияура и Оябу, и до сегодняшнего дня мне не ясно, почему они не понимали друг друга. Я часто переписывался с Оябу после того как посетил его в Вакаяма. Он снова и снова призывал меня найти в личности Мияура мастера, которого он в своё время нашёл в Утияме. Но это создало для Мияура впечатление, как будто бы я сговорился с Оябу против него. Его подозрения усилились, когда весной того же года Оябу вдруг появился в Антайдзи и наехал на Мияура: "С тобой в качестве абта из Антайдзи никогда ничего не выйдет. Этим я снимаю тебя с должности. Я твой мастер, и если ты не следуешь за мной, то я тебе отлучу!". Мияура на это сказал только: "Вы же меня сами назначили мастером. Теперь слишком поздно снимать меня с должности". Когда Оябу заметил, кто Мияура не сдаст Антайдзи, то он показал на меня и крикнул: "А ты, ты никуда отсюда не уходишь!". И уехал.

Только тогда Мияура объяснил мне, что Оябу хочет поставить меня абтом на его месте. Мне было больно, что мой мастер больше не доверял мне. "Ты хочешь быть марионеткой Оябу?", спросил он. Конечно же, я не собирался делать этого. Только если бы мой собственный мастер попросил меня перенять Антайдзи, то я бы согласился. Я ему так это и сказал, но ему было тяжело мне поверить. Время до августа стало длинным, и когда я наконец ушёл из Антайдзи, то моё облегчение было почти таким же большим, как и 5 лет до этого, когда я покинул Сайфукудзи. Последними словами, которые сказал мне Мияура, были: "Теперь ты идёшь своим собственным путём. Я надеюсь, у тебя будет много учеников. Об Антайдзи тебе больше не надо волноваться. Только когда я умру, тогда возвращайся". В этот раз прощание было очень болезненным, потому что слишком много осталось несказанным между мной и моим мастером. Почему он так часто поворачивался ко мне спиной, не отвечая на мои вопросы? Почему он не хотел поверить мне? Только на его могиле всё снова вышло на поверхность - понадобились годы, чтобы всё это переварить.

There is no time to cry, happy happy, put it in your heart where tomorrow shines.
(Нет времени плакать. Счастливый, счастливый. Вложи это в своё сердце, где сияет завтрашний день)
(R.E.M., американская поп-группа)

Я ушёл из Антайдзи, не имея перед глазами никакой цели. Сначала я посетил Оябу в его храме, чтобы лично спросить, действительно ли он собирался назначить меня абтом. "Да", сказал он, "я и теперь это собираюсь сделать. Почему я тебя не спросил? А что, ты имеешь что-то против?". Я объяснил ему, что не хотел становиться абтом Антайдзи против воли моего мастера и считал это задание и без того слишком сложным для меня. "Не беспокойся, раньше или позже, но это произойдёт. До этого ты можешь жить в моём храме". Я отказался от этого великодушного предложения, потому что теперь мне действительно стало не по себе от мысли, что я буду не больше, чем марионетка в руках Оябу. Но он всё же оказался прав в вопросе о преемственности абтов.

На сегодняшний день я вижу конфликт между Мияура и Оябу таким образом: В 1977 году Мияура стал учеником Оябу, как раз в то время, когда Оябу снёс монастырь в Кёто и заново построил его в северном Ёго. Среди монахов у Мияура были большие практические способности. Он разбирался в сельском хозяйстве и умел пользоваться машинами. Хотя теория дзадзэн и изучение буддийских писаний меньше подходили ему, он стал правой рукой Оябу. Харизму Оябу часто сравнивают с харизмой босса якудзы. Он знает, как привлечь людей, которые ищут руководство. У самого Мияура этой харизмы не было. Он был честным, простым человеком, который был доволен чашечкой сакэ после сделанной работы. У Оябу, напротив, были цели: Он видел Антайдзи как центр революции Дзэн, которая должна охватить не только Японию, но и весь мир.

Реальность была более отрезвляющей: Десять лет после переезда в горы монастырь всё ещё не мог держаться на плаву от дохода из продажи овощей. Натуральное хозяйство превратилось в теорию, а когда начали заканчиваться все те деньги, которые наполнили кассы после продажи монастырского участка в Кёто, монахи один за другим покидали монастырь, чтобы въехать в свои собственные храмы. Оябу уехал с последними остатками денег в Италию и предоставил монастырь Мияура, не выяснив, как же Антайдзи должен финансироваться в будущем. С точки зрения Мияура такое поведение доказывало ужасную безответственность. Когда план Оябу не получился, Мияура должен был нести за это ответственность. К этому добавилось ещё и то, что очевидно во время своего пребывания в должности Оябу работал на свой кошелёк. Он продал участок монастыря не на свободном рынке недвижимости, а своему тестю, от которого он же и получал личную финансовую поддержку. А также некоторые из многочисленных старых ряс и каллиграфий, которые собрал и завещал Антайдзи Кодо Саваки роси, исчезли под управлением Оябу.

Всё это объясняет, почему Мияура не хотел отпускать Антайдзи. Хотя он должен был знать, что его время в качестве абта подходило к концу, но он хотел защитить храм от - так он, по крайней мере, верил - ещё одного захвата Оябу. Тот поручил Мияура сделать из Антайдзи самое лучшее, так же как и до этого попытался осуществить свои идеи. И поэтому он не мог молчать, когда видел, насколько потерянным был Мияура. Когда Мияура через почти что 15 лет в качестве абта Антайдзи всё ещё не смог выбрать себе преемника, то Оябу принял решение на его месте. И таким образом я попал между двух дерущихся петухов. Чтобы до конца освободиться от этого, я решился разбить свои палатки в дворцовом парке Осаки. Мне уже хватило политического раздора за монастырскими стенами, и я хотел наружу, на свежий воздух. Со мной это было также, как и со многими другими: В истории Дзэн снова и снова встречаются монахи, которые предпочли жизнь на улице или под мостом монастырской жизни.

"Восьмикратное бодрствование больших людей" уже упоминалось во второй главе. Его третий аспект - это "наслаждение тишиной". О нём написано в "Хатидайнинкаку", главе "Сёбогэндзо", в которой Догэн передаёт последнюю проповедь Будды: "Держитесь подальше от шумной возни и ищите счастье и мир в спокойствии уединения. Человек, который живёт в тишине, его почитают даже небесные силы. Избегайте общество родственников, как и других людей. Тот, кто любит толпу, будет иметь кучу проблем. Это как со старым деревом - если на нём соберётся большая стая птиц, то его ветки сломаются".

Здесь речь идёт не о том, чтобы уйти из мира. Здесь имеется в виду то, чтобы не дать свести себя самого с ума прямо посреди этого мира, например тем, что ты спрашиваешь себя "Почему у других больше успеха, чем у меня?" или "Почему я так одинок со своим несчастьем?". Наслаждаться тишиной означает жить свою собственную жизнь, твёрдо закрепившись в самом себе. Ты ещё помнишь? Розу и маргаритку нельзя сравнивать. Тишина никогда не приходит снаружи. Она приходит изнутри, когда ты открываешься миру и принимаешь вещи такими, какими они приходят. Ты найдёшь тишину даже в центре большого города, если только просто готов внимать звукам мира.

Для меня это было в меньшей степени романтическая тяга, сколько экономическая необходимость, которая пригнала меня в парк. У меня просто не было денег, чтобы снять помещение. Но я хотел разделить свою практику дзадзэн с людьми в большом японском городе. В Японии только в очень немногих храмах предлагают дзадзэн. Я представлял себе место, где люди могут собраться до и после работы, чтобы сидеть. Я хотел устроить Дзэн-додзё - в любом более-менее большом немецком городе это уже нечто само собой разумеющееся.

И так я выбрал жизнь бездомного. Тогда почти 1000 бездомных жила в палатках из голубого полиэтилена в дворцовом парке, лежащем в центре города. Меня привлекала простота жизни с минимальным количеством имущества. Мне нравилась мысль всегда быть доступным для людей в открытом пространстве парка. Ни одна стена не отделяла меня от остального мира, даже граница между "моим временем" и остальной частью дня исчезла: Не было ни одного мгновения, который бы не принадлежал мне, и в котором я бы одновременно не принадлежал другим. В день 13-ого сентября, два дня после нападения на башни торгового центра, я обосновался около дворцовых стен. С бутылкой сакэ в руке я спросил своего соседа, который представился как Хироси, не имел бы он что-нибудь против, если бы я поставил здесь на неопределённое время свои палатки. "Конечно", сказал он с приветливым взглядом, который был, естественно, направлен не на меня, а на бутылку, "нет проблем. Но здесь, в парке, каждый должен помогать себе сам". Это было уже знакомой для меня философией.

 

Как жить?

 

В Дзэн говорят: "Каждый день - это хороший день!". Но вопрос просто в том: Что тебе нужно сделать, чтобы каждый день был действительно хорошим днём? Что тебе нужно иметь, чтобы действительно наслаждаться каждым отдельным днём? И ответ звучит так: Совершенно ничего! Тебе совершенно ничего не нужно иметь или делать, чтобы быть счастливым. Тебя просто постоянно водит за нос идея, что ты должен делать то или же хочешь иметь это. Когда ты наконец-то увидишь, что эта идея была только выдумкой, то каждый день будет действительно хорошим днём.
(Кодо Саваки)

"Быть или не быть?". Так звучал вопрос Гамлета. В 13 лет мы писали на школьных партах фразы типа этой: "Жизнь похожа на детскую рубашку: короткая и засранная!". На самом деле в то время никто из нас не чувствовал, что жизнь коротка - скорее она казалась бесконечно длинной. Только в том, что она засранная, не сомневались некоторые из нас, в том числе и я. Это было то время, когда в моде были мрачные группы как Joy Division. Их певец Ian Curtis сделал себе кровать из гроба, в котором он действительно спал. Когда он в то время на пике своей карьеры покончил жизнь самоубийством, то стал для нас героем. И Morrissey, вокалист группы The Smiths, пел: "When I'm lying in my bed, I think about life and I think about death, and neither one particularly appeals to me" (Когда я лежу в своей кровати, то думаю о жизни и думаю о смерти, и ни одна из них особо не привлекает меня). Он тоже совершенно точно высказывал мои мысли. Теперь я знаю, что тогда смотрел на свою жизнь как тот, кто жалуется, что спектакль очень скучный - не замечая, что он сам играет главную роль на сцене и в то же время должен быть режиссёром за кулисами. Жизнь имеет ровно столько смысла, сколько я ей даю, потому что она может быть только такой хорошей или плохой, какой я её живу. То есть вопрос не в том, стоит ли мне жить, а в том, как мне надо жить.

Одна из книг, которую я прочитал в свободное время в Буссиндзи, была от Виктора Франкла. В ней был японский перевод трёх лекций, которые прочитал еврейский невролог после своего освобождения из концентрационного лагеря в 1945 году. Для Франкла, также известного из-за своей логотерапии, и в его жизни, и при лечении пациентов речь шла о поиске смысла. Уже в 16 лет он прочитал лекцию, которая называлась "О смысле жизни". В этих трёх лекциях, которые были выпущены в 1946 году под названием "...И все же сказать жизни 'Да'", он описывает "коперниканский переворот", каким его пережил и я. Обычно мы спрашиваем о смысле жизни, и если не находим его, то разочарованно утверждаем, что жизнь не стоит того, чтобы её жить. Но в действительности по мнению Франкла это сама жизнь ставит этот вопрос. Таким образом жизнь ставит нас под вопрос, и это мы должны давать ответ.

С логотерапией Франкл предлагает 3 различных пути обнаружить смысл в жизни: быть творческим, собирать опыт и - страдание. Например, художник находит смысл в жизни посредством своего творчества, но этот путь открыт не для всех. Даже наслаждение искусством - это один из путей туда, также как и мы можем найти смысл в путешествии или в любовных отношениях. Но и это могут не все. Если человек на больничной койке не может сделать ничего другого, как ждать своей смерти, то он может с полным правом спросить себя, имеет ли его жизнь ещё какой-то смысл. Только когда он примет само страдание, то и ответом на вопрос о смысле может быть Да.

Жизнь спрашивает нас не в виде слов, а в виде фактов, перед которыми она ставит нас, и мы тоже отвечаем ей не словами, а в виде действий, которые мы совершаем.
(Виктор Франкл, 1905-1997)

Забавно, что эти три лекции Франкла есть в любом большом японском книжном магазине, в то время как в Германии их нельзя достать, так как в 1977 году в Мюнхене под названием "... ...И все же сказать жизни 'Да'. Психолог в концентрационном лагере" снова выпустили не эти лекции, а вероятно самую известную работу Франкла. В Америке и Японии она стала бестселлером, но в Германии к ней отнеслись не очень ласково. В этой книге, которую, как считается, Франкл продиктовал только за 9 дней, он описывает свои опыты в концентрационных лагерях Терезиенштадт, Освенцим и Тюркхайм. Что несколько удивляет при чтении: Он полностью отказался оценивать Холокост. Мы напрасно ищем у него обвинение. Франкл находит смысл жизни даже в концентрационном лагере. Вероятно именно этот опыт привёл его к тому, что он стал понимать страдание как один из путей к смыслу жизни.

Я увидел себя в книгах Франкла, хотя мои собственные опыты были ничто по сравнению с его. Каким бесчеловечным бы ни было обращение в некоторых монастырях Дзэн, все монахи находятся в монастырях, потому что выбрали этот путь, и могут уйти в любой момент. Франкл выбрал и принял жизнь, хотя у него не было другого выбора. Он несмотря ни на что сказал жизни "да", и только за счёт этого она получила смысл. Само страдание - это ответ: "Я живу!".

I give what I've got to give
it's important if I wanna live.
(Я даю, что я должен дать
это важно, если я хочу жить)
(Ramones, американская панк-группа)

В позапрошлой главе я выступил в поддержку счастья, которое выходит за рамки простого хорошо-себя-чувствовать, и которое в основном состоит из отпускания. Но это только половина дела. Важно также, чтобы мы взяли свою жизнь в свои руки. "Здесь, в парке, каждый должен помогать себе сам" - этим Хироси не хотел сказать, что другие люди не важны. Он скорее имел в виду, что каждый сам несёт ответственность за свою жизнь, и что мы сами должны создавать нашу жизнь.

Так что "счастье Б" тоже имеет аспект инь и янь. Для стороны янь правильно: Это твоя жизнь, никто не может жить её, кроме тебя. Решение задачи жизни лежит в твоих руках. Веди свою жизнь не как марионетка, а как главный актёр! Инь, напротив, возражает: Разве это не воображение, думать, что человек может "вести" свою жизнь? Лучше позволь жизни взять тебя за руку, позволь ей вести тебя. Отпусти задачу, и ты увидишь, что уже давно живёшь в решении. Ты должен просто немного расслабить хватку, и, смотри: Жизнь тянет тебя в своё направление.

Счастье - это стул, который вдруг стоит там тогда, когда ты хотел сесть между двух других.
(Джордж Бернард Шоу)

Существует ли точка, где встречаются подходы инь и янь? Я думаю, что да. Несколько лет назад в поезде напротив меня сидел молодой японец, чью футболку украшало немецкое выражение: "Познай себя! Что это значит? Это значит: Будь просто - и также не будь" (Erkenne dich selbst! Was heisst das? Das heisst: sei nur - und sei auch nicht). Рубашки с надписями латинскими буквами, которые не понимает сам человек, который их носит, не редкость в Японии. Я бы тоже не обратил на эту надпись особого внимания, если бы она не напомнила мне в начало первой главы упоминавшуюся цитату Догэна: "Следовать самому себе означает забыть себя". Позднее в интернете я выяснил, что эта фраза является частью одного стихотворения Иоганна Вольфганга Гёте. Здесь удивительным образом гармонируют самопознание янь и самозабвение инь. Они встречают друг друга в только-бытие, которое в то же время не-бытие.

Я думаю, что это взаимодействие не такое загадочное, каким может показаться: Для Будды, как и для античных философов, речь шла о самопознании. Но он также открыл, что нет никакого "я", которое можно было бы познать. Потому что если бы было "я", которое можно познать, то должен был бы существовать и промежуток между "я", которое познаёт, и "я", которое познают, - что является абсурдом, так как в таком случае это не самопознание. "Я" существует не отдельно от жизни, и чтобы преодолеть этот промежуток к самому себе, "я" должно полностью взойти в жизни. Что означает: просто быть. Но тогда нет ничего кроме бытия, нет больше даже "я". Есть только "я" - и его нет. Или, выражаясь словами Догэна, чтобы быть полностью единым целым с самим собой, ты должен сначала забыть самого себя.

Именно в этом бытие единым целым и встречаются инь- и янь- аспекты жизни: отпускать и нести ответственность. И если слово счастье вообще имеет какое-то значение, то речь может идти только об этом бытие единым целым. Но - и это важно - так как в бытие единым целым нет промежутка, то тот, кто восходит в своей жизни, не считает себя счастливым или несчастливым. Потому что как только он спрашивает себя, счастлив ли он, то он снова выпадает из этого бытия единым целым - и таким образом из счастья.

Тот, кто действительно счастлив, не осознаёт, что он счастлив. Несмотря на это, он счастлив, а также делает счастливыми людей вокруг себя.
(Догэн Дзэндзи)

Сегодня я больше не смотрю на жизнь как на короткую и засранную. Наоборот: Жизнь похожа на твоё дыхание, без начала, без конца, непостижима, но прекрасна. Наша проблема - это не сама жизнь, так как жизнь "само по себе" существует всё равно только в наших головах. Речь идёт о нашем к ней отношении. Если мы не присутствуем в данном мгновении, то есть не чувствуем вдоха и выдоха, которые делаем сейчас, и не слышим песню птицы, поющей за нашим окном, то неудивительно, что жизнь кажется нам бесконечной серией скучных дождливых дней. "Зачем вообще жить?", спрашивал я себя, будучи ребёнком, потому что мои дни были страшно скучными, так что мысль, что я должен жить до старости, казалась мне ужасным представлением.

Саваки роси, напротив, говорит: "Ты хочешь дожить до 80? Лучше живи вечную жизнь!". Сегодня 80 лет кажутся мне куда более короткими. Тот, кто сейчас хочет жить долго, должен, вероятно, дожить, по крайней мере, до 100. Но даже жизнь 120-летнего не более длинная, чем та жизнь, которую ты живёшь в это мгновение, потому что жить ты можешь только сейчас, в настоящем моменте. "Вечная жизнь", о которой здесь говорит Саваки, не имеет в виду жизнь после смерти. Мы уже живём её с каждым вдохом и выдохом, так как у мгновения нет ни начала, ни конца. Или, может быть, ты можешь его измерить? Сколько времени длится "сейчас"? Одна минута, пять минут? Или же только одну тысячную секунды?

На самом деле всегда есть "сейчас", и если ты живёшь сейчас, то ты живёшь вечную жизнь. Жизнь больше не будет казаться тебе мукой, как только ты направишь своё внимание на настоящее мгновение и отпустишь все мысли о прошлом, которое ты всё равно больше не можешь изменить, и будущем, которое ещё никому неизвестно. Ты сам делаешь жизнь тем, чем она кажется тебе. Один считает её бесконечно длинной и обременительной, другой слишком короткой, чтобы действительно наслаждаться ей. Но может ли быть один вдох слишком длинным или слишком коротким? Нет, но мы часто теряем это вечное мгновение из виду. И это означает потерять жизнь. Как мы можем предотвратить это?

Счастлив только тот, кто живёт не во времени, а в настоящем.
(Людвиг Витгенштейн)

Парадоксальный ответ звучит следующим образом: Мы должны жить так, как будто бы уже давно были мертвы. Саваки роси говорит: "Подумай один раз обо всём с точки зрения смерти. Все твои проблемы растворяются, как только ты прекращаешь ломать над ними голову". В то же время это означает встречать сегодняшний день так, как будто бы он был твоим последним днём.

Это напоминание, которое должно пригласить к жизни, приводит тебя назад к настоящему мгновению. Что бы ты сделал, если бы сегодняшний день был твоим последним? Сел бы перед телевизором? Часами сидел в интернете? Искал бы счастье в книгах типа этой? Или напился бы до потери сознания? Я думаю, что я бы совершил ещё одну прогулку со своей женой и детьми. Может быть убрал бы на своём столе; наконец-то починил бы кран, который капает уже столько времени, заново бы прибил черепицу, которую сдул с крыши ветер. Я бы позаботился обо всех тех вещах, о которых могу позаботиться только в этот момент.

Я не думаю, что стал бы включать на полную мощность магнитофон и танцевать голым на балконе, даже если бы меня больше не должно было интересовать мнение моих соседей. Так как я жил свою жизнь не для других, то и нет причин, чтобы в свой последний день я хватал через край.

Этим я, конечно же, не хочу сказать, что мы не должны думать о других людях. Наоборот: Каждый должен сам жить свою жизнь - но таким образом, какой включает в себя и других, потому что её нельзя отделить от жизни других. Поэтому жить как мёртвый означает не обращать внимания на себя и развить чуткость по отношению к другим людям. Чуткость(Feingefühl) - знает ещё вообще кто-нибудь в Германии это слово? Это отношение выражается также в том, что говорит Кодо Саваки на вопрос "Как жить": "Подстройся под своё окружение, доставь другим небольшую радость. Живи свою жизнь таким образом, который позволит твоему соседу быть довольным. Практикуйся в этом в браке. Практикуйся в этом, когда имеешь дело со своими родителями или детьми. Живи свою жизнь как труп - так ты никому не будешь действовать на нервы".

Есть простой способ быть счастливым: Не делай ничего, о чём ты знаешь, что не должен этого делать. Отождествляй себя со страданием всех существ. Слушайся того, что тебе говорят другие. Дай от себя всё тем, кому нужна твоя помощь. Не бойся никаких трудностей и отпусти все свои тысячи желаний, забот и мыслей. Это означает быть счастливым. Не ищи ничего другого.
(Догэн Дзэндзи)

В этих цитатах мы встречаем идеал, который в буддизме называется "Бодхисаттва". В своей 2500 истории буддизм развился от спасительного учения, в котором вначале речь шла об освобождении индивидуума от своего личного страдания, к совершенно новой религии, которую сегодня можно повстречать в Китае, Корее и Японии: Махаяна - это означает большая колесница. В старом буддизме целью был Будда, а тот, кто сам собирался стать Буддой, назывался Бодхисаттвой.

Буддизм Махаяны, к которому также принадлежит и Дзэн, переворачивает это отношение: Он исходит из того, что каждый из нас уже давно Будда. Как говорилось в конце 4 главы, в Дзэн нас делает Буддами не освобождение от жизни как страдания. В большей степени, наоборот, сама эта жизнь, полная страданий, понимается как жизнь Будды. Но это понимание не имеет ни малейшего значения, если оно остаётся пустой теорией. Мы также должны воплотить нашу буддовость. На практике Будда - это не больше, чем линия старта, начиная с который мы должны жить свою жизнь как Бодхисаттвы.

Обычно Бодхисаттва определяется как тот, кто хотя и стремится в нирвану, но не хочет попасть туда сам, прежде чем не спасёт туда всех остальных живых существ. Иными словами: Бодхисаттва решает не быть счастливым, пока все остальные тоже не будут счастливыми. Но это определение поднимает несколько вопросов. Почему Бодхисаттва ставит себя на последнее место, когда согласно Будде нет никакого "я", то есть нет ни малейших причин отрекаться от самого себя? Предположим, что все люди были бы Бодхисаттвами: В таком случае они бы все пропускали друг друга вперёд, и в итоге никто бы не решился перешагнуть через порог нирваны. Но это всё только теория, в действительности, конечно же, каждый хочет быть первым. Бодхисаттва отказывается лишь от того, чтобы пробиваться вперёд локтями, а предпочитает лучше заботиться о тех, кто отстал в пути.

Не трать своё время попусту на то, чтобы искать счастье и покой вне самого себя. Счастье ты не можешь ни иметь, ни получить, ты можешь его только давать. Откройся. Делись. Улыбайся. Обнимай. Счастье как одеколон, чей запах охватит тебя, когда ты льёшь его на других.
(Ог Мандино, американский писатель, 1923-1996)

И встаёт ещё один вопрос: Как может Бодхисаттва показать путь в нирвану другим, если он сам ещё не находится там? Разве можно сделать другого человека счастливым, не будучи счастливым самому? Бодхисаттву часто сравнивают с перевозчиком, который перевозит через реку других, не вступая на другой берег сам. Но этот пример неубедителен, так как на практике нужно нечто совсем другое, нужно освободить человека от страдания. Ответ - отношение Бодхисаттвы сначала спасти других означает нирвану внутри этой жизни. Для Бодхисаттвы речь идёт не о том, чтобы достичь нирваны только после всех остальных, а в действительности он достиг её ровно в то мгновение, в котором он полностью забывает её и отождествляет себя со страданием всех существ. Поэтому первым шагом к счастью является забыть себя и думать о других - я даже думаю, что нет другого пути. Как только ты примешь решение жить как Бодхисаттва, то парадоксальным образом будешь гораздо более счастливым, чем к тому моменту, когда ещё пытался быть более счастливым, чем другие.

Человек хочет не просто быть счастливым, а более счастливым, чем другие. И это так тяжело потому, что мы считаем других счастливее, чем они есть.
(Шарль Луи Монтескьё, французский писатель и философ, 1689-1755)

В "Себогэндзо" Догэн посвящает главу под названием "Бодайсаттасисёхо" отношению к жизни, которое имеет Бодхисаттва. В ней он описывает четыре способа Бодхисаттвы заботиться о страдающих существах: дарование, слова любви, бескорыстная помощь и бытиё единым целым.

"1. Дарование: Дарование означает ничего не желать. Оно как сокровище, которое ты отпускаешь, чтобы дать незнакомцу. В то мгновение, когда ты предоставишь путь пути, путь станет твоим. Если ты делаешь путь своим, то он безупречно остаётся предоставленным самому себе. Если ты предоставишь сокровище сокровищу, то сокровище станет безупречным для дарования. Даруй себя себе и других другим. Даже одна единственная копейка или травинка - это сокровища, которые мы должны даровать. Не ожидай за это награды, а просто даруй, что находится в твоих силах. Постройка плота или моста - это тоже дары.

В повседневной жизни, в работе и делах нет ничего, что не было бы поступком дарования. Предоставить цветки ветру и пение птицам тоже поступки дарования. Тяжело изменить сердца страдающих существ. Началом всегда должно быть дарование. Есть времена, в которых сердце изменяет вещи, и есть поступки дарования, при которых вещи изменяют сердце.

2. Слова любви: Когда мы говорим словами, которые думают о страдающих существах с добрым сердцем, как если бы они были нашими новорождёнными детьми, то мы говорим слова любви. Там, где мы находим добродетель, мы должны похвалить. Там, где мы не находим добродетель, мы должны сжалиться. Победить ненависть врагов и примирить министров удаётся только из-за слов любви.

Если мы слышим слова любви от нашего собеседника, то светлым становится наше лицо, и мы радуемся от всего сердца. Если мы слышим слова любви окольными путями, то впечатаем их в сердце и душу. Знай, что слова любви исходят из любящего сердца, и что зародыш любящего сердца - это сердце доброты. Пойми, что слова любви имеют силу перевернуть небо.

3. Бескорыстная помощь: Люди, которые сжалились над пойманной черепахой или вылечили раненного воробья, делали это не из-за награды, а просто когда они увидели черепаху или воробья, то были глубоко тронуты и движимы к бескорыстной помощи.

Мы должны приходить на помощь одинаковым образом и другу и врагу, быть полезным другим в той же степени, что и себе. Если мы завладеем таким умом, то принцип непрерывного, самостоятельного действия бескорыстной помощи будет движим этой самой бескорыстной помощью даже под деревьями и травами, ветром и водой. Это единственное старание, прийти на помощь простодушным.

4. Бытиё единым целым: Быть единым целым означает самому не отличаться от себя и не отличаться от других. Как Будда, который единое целое с нами, людьми. Знай, что это означает бытиё единым целым, когда море не отвергает воду. Кроме того знай, что также и у воды есть добродетель не отвергать море. Таким образом собирается вода и становится большом морем, накапливается земля и становится высокой горой. Люди собираются и создают большую страну. Они ищут мудрого правителя, но редко понимают, что делает мудрого правителя мудрым правителем, и поэтому хотя они и радуются, когда мудрый правитель заботится о них, но не понимают, что и они принимают правителя. Бытиё единим целым действительно как для мудрых правителей, так и для глупых людей. Быть единым целым - это практикующийся обет Бодхисаттвы. Мы просто должны встречать все вещи с мягким выражением лица".

 

Чем отличаются рай и ад? В Японии это часто описывается так: Представь себе несколько человек, которые сидят вокруг стола с прекрасными яствами. Всё готово для еды, и есть только одна проблема. Столовые приборы - в Японии палочки, но это могли бы быть и вилки с ножами - имеют длину более одного метра. Даже с вытянутыми руками ими невозможно есть эти деликатесы. Люди, которые, конечно же, еду руками считают ниже своего достоинства, отчаянно пытаются хоть как-то дотянуться ртом до кусочка. А если им это не удаётся, то они, по крайней мере, хотят предотвратить, чтобы это удалось другим за столом. Почти как и в нашем обществе работы локтей, всё это заканчивается тем, что люди начинают драться друг с другом, в то время как еда, о которой на самом деле идёт речь, остаётся нетронутой. Это ад на земле.

А как выглядит рай? Палочки или вилки, длиной более метра, не подходят для того, чтобы доставить еду в собственный рот. Но они очень полезны, чтобы дать немного еды человеку напротив. У Бодхисаттв, которые думают в первую очередь не о самих себе, а охватывают взглядом всю ситуацию целиком, нет проблем со столовыми приборами. Никто не должен волноваться, что ему не хватит, потому что есть достаточно для всех, и темы для разговоров за столом тоже никогда не закончатся.

Счастье - диковинная вещь. Чем больше человек даёт, тем больше он имеет.
(Анна-Луиза Жермена де Сталь, французская писательница, 1766-1817)

Здесь важно, что Бодхисаттва никогда не ведет себя снисходительно. Он не навязывает другим своё милосердие, а просто разделяет свою жизнь с жизнью всех остальных существ. Это значит, что в действительности он не раздаёт бутерброды, а даёт что-то от самого себя. Что нужно Бодхисаттве, чтобы иметь возможность так поступать? Я думаю, что это уверенность, которую у него никто не может отнять: "Я живу!". Без этого первичного доверия я считаю настоящую любовь невозможной, потому что она обернётся зависимостью. Только Бодхисаттва может жертвовать себя и одновременно оставаться независимым. Конечно, в чрезвычайной ситуации это также может означать, что Бодхисаттва рискует своей жизнью. Но он знает то, что должно быть известно и каждому из нас: Так или сяк, мы умрём. "Я живу" содержит в себе также "Когда я умру, то я просто умру".

Ты спрашиваешь себя, какое отношение имеет этот идеал к реальности в Антайдзи и других монастырях Дзэн, о которых я писал? Я сам ещё не знал этого, когда решился на жизнь в парке. Конечно, мне до этого стало ясно, что реальность всегда будет отличаться от моего идеала. Но разве этому нет границ? Разве нельзя ожидать, по крайней мере, от мастеров Дзэн, что у них есть дела и получше, чем ссориться из-за монастыря? Когда я об этом думал, то мне вспомнилась фраза Саваки роси: "Будда означает тебя самого. Если ты не живёшь как Будда, то тогда кто?". Мияура был просто человеком. Оябу тоже был просто человеком. Изменить я этого не мог, потому что и я был просто человеком. Но, будучи человеком, я, по крайней мере, мог попробовать изменить себя самого. Пришло время встать на свои собственные ноги - даже хотя я и был, и есть, очень далёк от идеала Бодхисаттвы: Тогда пришёл мой черёд сделать первый шаг на пути. И это так каждый день заново.

 

Жизнь в парке

 

Freedom is just another word for nothing left to lose.
(Свобода - это просто ещё одно слова, означающее, что нечего больше терять)
(Дженис Джоплин, американская певица, 1943-1970)

В течение первых трёх дней в своей палатке на дворцовой стене в Осаке, я не думал о том, что моя бездомная жизнь будет продолжаться долго. Каждый раз, когда слышались приближающиеся шаги, я был готов к тому, что это полиция. И кто бы стал терпеть иностранца в парке? Но сначала ничего не происходило, и только через 2 недели на моей палатке я нашёл записку: "Пожалуйста, незамедлительно удалите этот объект из парка. Иначе мы конфискуем его именем города Осаки. Управление парка". Но тем временем я уже привык к своей новой свободе, так что эта угроза показалась мне изгнанием из райского сада. Должна ли была моя новая жизнь уже так скоро подойти к концу? Когда я спросил совета у моего соседа Хироси, на чьей палатке висела такая же записка, то он просто сказал: "Не беспокойся об этом. Люди из управления парка получают деньги за то, что они развешивают эти записки. Просто сорви её, и в следующие пару недель тебя никто не будет трогать".

Так оно и было. Кроме этих записок, которыми управление парка регулярно обращало наше внимание на то, что наше присутствие было на самом деле нежелательным, никто не создавал нам никаких проблем. Но с другой стороны и бездомные делали всё от них зависящее, чтобы не обращать на себя внимания. Ни одна часть парка не была такой чистой, как та, где мы разбили свои палатки, так как каждое утро сами обитатели парка подметали несколько метров вокруг своих жилищ. У многих перед входом стояли горшки с цветами, перед некоторыми палатками даже мирно спали собаки на поводке. И о том, чтобы публичные туалеты в парке постоянно оставались чистыми, тоже заботились бездомные. Поселение бездомных иногда напоминало мне мероприятие "Сделаем нашу деревню более красивой" в немецкой провинции.

Большинству жителей парка было где-то 50 лет. Они потеряли свою работу во время долгого экономического кризиса в 1990-ых годах, и теперь жили тем, что собирали и продавали банки из-под напитков. За один килограмм аллюминиевых банок скупщики металлолома платили им 100 иен, средний собиратель банок добывал за ночь где-то 8 килограмм. Это были приблизительно 500 банок, за которые он получал 6 евро. С этого в парке можно было жить. В "Super Tamade", японском супермаркете, можно было купить пачку вермишели за 29 иен, кусок тофу за 19 иен, сваренный рис стоил 78 иен, крокеты 35 иен - тот, кто приходил пораньше, получал их ещё тёплыми.

Не было проблем и с безопасностью. Во время шести месяцев, которые я прожил в парке, мне никогда не нужно было беспокоиться о сохранности своих вещей и ещё меньше о своей собственной безопасности. Когда я уходил днём, то оставлял свой паспорт и то небольшое количество денег, которое у меня было, в палатке. Когда меня потом позвали назад в Антайдзи, то моё жилище, которое тем временем превратилось в хижину, оставалось без присмотра 3 месяца, пока я его не снёс и увёз. В течение этого времени туда никто не входил.

У меня был интересный опыт, когда один репортёр снимал для телевидения документационный фильм о бездомных. Он спросил одного жителя, который мылся зимним утром в общественном туалете ледяной водой, как часто он это делал. Ответом было "Каждый день". На следующий вопрос, не боится ли он простудиться, этот бездомный сказал; "Во-первых, я моюсь ради моего окружения, чтобы не обременять своим запахом людей вокруг меня. А во-вторых холодная вода полезна для здоровья".

Сначала думать о других - это добродетель, которую можно найти везде в Японии. Но особенно это было так в парке среди бездомных. Если бы среди них был кто-нибудь, кто взял бы собственность других, чтобы извлечь себе из этого выгоду, то он вряд ли бы оказался на улице в течение экономического кризиса, а, вероятно, сидел бы в кресле шефа своей фирмы. Те бездомные, которых я повстречал, не были беспощадными к другим; Нет, в парке оказались только самые лучшие люди. Почти никто из них не пошёл на сделки с различными политическими и религиозными группами, которые хотели использовать бездомных в своих целях. Большинство этих митингов устраивалось из хороших мотивов, они хотели помочь, и иногда раздавали рис и суп. Но мешала только навязчивость любителей улучшения мира, которые бежали от своих личных проблем дома, чтобы проповедовать обитателям парка, как они должны жить свою жизнь.

Я же напротив хотел учиться у бездомных и разделить с ними свою жизнь. Для этого я не создавал себе никакого плана, только дзадзэн я хотел практиковать каждый день с 6 до 8 утра и по субботам с 7 до 9 вечера. Все 24 часа принадлежали исключительно мне, а эти 2 часа дзадзэн были красной нитью, дающей направление моей жизни. Смыслом моей жизни в парке было предложить в большом городе Дзэн-додзё, открытое во все стороны. Здесь, в парке, я наконец-то мог воздать должное своему имени. "Мухо": Нет направления, любое направление, то есть куда ведёт путь под моими ногами.

Мы думаем, что живём полностью из своих сил, но на самом деле это великая природа держит нас при жизни. Твоя жизнь не принадлежит только тебе - она универсальна. Эта универсальная жизнь - это твоё "Я", это истинное человеческое тело, которое заполняет весь космос. Когда я в одиночку практикую дзадзэн, то со мной практикует вся вселенная - включённая в дзадзэн.
(Кодо Саваки)

Отсутствие каких-либо стен имело, конечно же, и свою цену. В Японии почти нет мест для репетирования для музыкантов-любителей, поэтому многие из них встречаются после роботы в парке. Особенно в тёплые ночи грохотало из каждого угла. Поблизости моей палатки собрались любители духовых инструментов, под стеной лупил по своему инструменту барабанщик. Никто никому не мешал, и этот огромный джазовый оркестр снова учил меня нескольким лекциям по принятию и открытости.

Утром, когда музыканты наконец-то уходили домой, вначале я часто совершенно один сидел на стене. Особенно в дождливые дни у меня при этом исчезало желание. "Разве я не сижу здесь, чтобы у вас, людей большого города, была возможность практиковать дзадзэн? Почему же никто не приходит? Разве вы не видите, что пропускаете?". Нет, иногда снова должен был напомнить самому себе я, я сидел там ни для кого и ни для чего. Я просто сидел на том месте, которое мне предоставили небо и земля. Это всё, и этого достаточно.

Поздней осенью в парке стало потише, но и похолоднее, особенно влажность досаждала мне всё больше и больше. Хотя палатка защищала меня от дождя, но футон постоянно был мокрым. Я не мог высушить его, так как солнце почти не пробивалось через деревья. Меня мучили боли в спине, а воспаление мочевого пузыря гнало каждые полчаса в туалет. Эта проблема разрешилась только тогда, когда я нашёл старые железнодорожные шпалы. Я взял их с собой, положил на них доски и таким образом поставил палатку на более высокую основу. Её я хотел защитить от дождя, и раз уж начал, то построил из досок и внешние стены. Для крыши я использовал прозрачный полиэтилен, который купил в строительном магазине. За счёт этого в новой хижине было светло, и, когда выходило солнце, то и быстро становилось тепло. 18 бывших в употреблении матов из рисовой соломы подарил мне один продавец татами, и после Нового года мой новый дом был закончен. Теперь мне было не только тепло и сухо, но и стало даже действительно уютно.

Счастье как луна, отражающаяся в воде. Она светит ясным светом даже в маленькой лужице. Вся луна и всё небо находят место даже в одной капле росы на травинке. Капля не противится луне, и так и ты не должен противиться своему счастью. Не думай, что счастье заставит прыгать тебя до потолка. Нет, счастье находит место даже в самой бедной хижине, потому что оно идёт не в ширину, а в глубину. Не ищи вчерашнее или завтрашнее счастье: Когда ты хочешь быть счастливым, если не сию секунду на этом самом месте?
(свободный перевод Догэна Дзэндзи)

Постепенно я знакомился всё с большим количеством людей, которые посещали моё Дзэн-додзё. Вначале я также раздавал флайеры во время прошения милостыни, но без особого успеха. Большинство людей узнали о Дзэн-группе из бесплатных объявлений в журналах с анонсами и в интернете. Некоторых, таких как Кихара, Осю или Яманака, я уже знал из Антайдзи. По воскресеньям приходила Кихара, молодая японка, которая была в Антайдзи во время летних каникул. Днём она работала в супермаркете, чтобы оплатить свою учёбу юриспруденции в вечернем университете. Потом пришёл Яманака, японец моего возраста, которого я тоже знал из Антайдзи. Он ещё жил со своими родителями в Осаке и уже несколько лет мечтал о том, чтобы стать монахом Дзэн, но не мог решиться крепко связаться с каким-нибудь определённым мастером. Он посещал меня, когда у него было желание, и помог мне при постройке моей хижины в конце года. Кихара обычно приносила что-нибудь горячее поесть и попить. Спустя некоторое время она одолжила мне свою газовую плитку, так что после дзадзэн я мог предложить моим гостям чай и что-нибудь поесть. Часто мы сидели вместе часов до 10, прежде чем каждый начинал заниматься своими делами.

С Осю, искателем счастья, я прожил два года в Антайдзи. Однажды мы встретились на углу: Мы оба просили милостыню и были одинаково удивлены нашей встрече. Теперь Осю жил, как и я, в палатке, но не в парке, а в горах Икома на востоке города. Я пригласил его к дзадзэн, и каждый раз, когда он приходил в Осаку просить милостыню, то утром приходил в парк. В декабре мы даже сидели вместе однонедельный сэссин на городской стене.

Марика преподавала немецкий в языковой школе. Она приехала из Дюссельдорфа и до этого медитировала с тибетскими ламами. Только когда она уехала обратно в Германию, я заметил, что она меньше интересовалась своими японскими учениками, сколько мной, немецким бомжом в парке.

Джерри был американцем, и у него была своя собственная группа Дзэн, которая встречалась раз в месяц. Он любил сидеть с нами в парке, так как там он для разнообразия не был ни за что ответственным. Он приходил в течение всей зимы, даже когда все остальные больше не появлялись из-за ледяного ветра, дующего вокруг стены.

Банди был японским музыкантом и принадлежал к Сакогаккай, миссионирующей секте, которая выделяется не особо большой терпимостью по отношению к другим направлениям веры. Казалось, что он тоже наслаждается свободной и открытой атмосферой, но предпочитает общаться, чем сидеть на холоде. Зимой я несколько раз принимал участие в его радиопередаче, которую он делал вечером каждого четверга в Кобэ.

Когда к 10 часам утра все расходились, то и я сам брался за дело. Два или три раза в неделю я шёл просить милостыню. Большинство японцев очень щедры к монахам, и так я обычно набирал достаточно денег для нескольких последующих дней. В другие дни я шёл в интернет-кафе, чтобы работать над своей домашней страничкой. Поблизости дворца находится Osaka-Business-Park, на первом этаже здания Panasonic тогда было интернет-кафе, в котором можно было бесплатно пользоваться новой высокоскоростной связью. Когда мне было 14 лет, то в нашей школе была компьютерная группа, в которой мы писали программы на Бэйсике. Если бы в то время уже существовал интернет и компьютерные игры, то я бы, вероятно, утонул в киберпространстве. Мне нравились алгоритмы и виртуальный мир, который можно было создать с их помощью. В 16 лет я поменял школу, и в ней не было компьютеров. Сначала я был разочарован, но глядя на это теперь, я очень рад этому.

Когда спустя почти что 20 лет я в первый раз сидел за компьютером, то трудная задача программирования превратилась в детскую игрушку. Теперь с помощью простейших программ каждый может сделать себе страничку, и вскоре была создана страница моей группы Дзэн "Рутэнкай", что в вольном переводе означает "Община плывущих облаков". Слово "Рутэн" означает постоянные перемены, которым подвержено всё в мире. В течение первых недель я часто часами сидел за компьютером, чтобы работать над страничкой, над переводом или лазить по интернету, этому безграничному новому миру, и выставлять там свои объявления. Чтобы со мной можно было связаться напрямую, я даже приобрёл мобильный телефон. С предоплаченной карточкой, которая стоила где-то 7 евро, с ним можно было связаться в течение месяца, я же мог звонить по нему только 10 минут.

Ничто в мире не имеет на самом деле какого-нибудь значения: Деньги ничего не значат, твоя карьера ничего не значит, что тебе вкусно или невкусно не имеет никакого значения. Нет ничего более неинтересного, чем то, что интересно людям.
(Кодо Саваки)

В парке Осаки я также начал переводить изречения Кодо Саваки роси, чьи цитаты можно часто встретить в этой книге. Саваки - это самый известный из абтов Антайдзи, и поэтому он служит здесь для всех монахов большим примером. Перевод этих изречений, которые представляют собой суть его учения, предназначался сначала только как практика для меня самого. Но когда работа постепенно шла вперёд, то я хотел, чтобы и у других была возможность почитать их. Я ещё хорошо помню те солнечные осенние дни, которые провёл на дворцовой стене за переводом книги, появившейся в 2005 году под названием "Тебе". После наступления темноты я садился в вестибюль близлежащего отеля, где начисто переписывал свои записи. А на следующий день я перепечатывал это всё на компьютере. Свои заметки я выбрасывал, как только текст можно было почитать онлайн - моё доверие в тогда для меня совершенно новое коммуникативное средство ещё было безграничным.

В то время Guido Keller из Angkor Verlag проявил интерес выпустить мою книгу. Но насколько же велико было моё удивление, когда однажды утром после Нового года моя страничка вдруг перестала существовать! В конечном счете, я писал всё прямо на компьютере в интернет-кафе и не делал никаких резервных копий моих данных. Так по непонятным причинам в киберпространстве исчез только что законченный перевод вместе с домашней страничкой "Рутэнкай" - как плывущие облака, которые я сделал девизом своей жизни в парке. Хотя я знал, что в этой жизни речь идёт об отпускании, но для меня всё же было шоком, когда казалось, что потерялась работа многих месяцев. Может быть, я бы не смог собрать достаточно сил, чтобы снова перевести всё это, но через несколько недель файлы снова появились в качестве кэша у Google. Эта особая функция записывать и, так сказать, сохранять старые версии данных, сэкономила мне много сил и энергии. Но к этому моменту я жил уже не в парке, и моя жизнь в очередной раз сделала новый поворот.

Только 10 недель перед тем, как судьба неожиданно вырвала меня из моей жизни в парке, я встретил Томоми. Как и с большинством других участников группы, я познакомился с ней через интернет. Она искала кого-нибудь, чтобы поговорить о философии, и я предложил ей практиковать дзадзэн в парке. Она до утра работала в одном баре в Минами, квартале развлечений на юге города. Парк лежал прямо на её дороге домой, и однажды утром она зашла после работы. После дзадзэн мы разговаривали друг с другом за чаем на дворцовой стене, пока она снова не должна была вечером идти на работу. А после своего второго посещения она переехала ко мне в палатку. Тот факт, что парк лежал ближе к её работе, был не единственной тому причиной. Буйная решительность, с которой она искала свой путь в жизни, и мой собственный стиль жизни создали большое обоюдное влечение друг к другу. Хотя у неё был диплом хорошего университета, Томоми отказалась выбрать безопасность жизни служащего в большой фирме. Она не хотела позволить запереть себя как белку в колесо, в котором такое большое количество других людей проводят свои дни.

В середине февраля сливовые деревья в дворцовом парке вовсю цвели, а приятный ветерок нёс их запах в моём направлении. Это был день святого Валентина, и вечером я встречался с Томоми. До этого я хотел ещё коротко заскочить в интернет-кафе, чтобы проверить, не получил ли я какие-нибудь новые мейлы. Только я сел за компьютер, как зазвонил телефон. Это был Тайдзюн, от которого я уже довно ничего не слышал: "Привет, Тайдзюн? Как дела? Вот это сюрприз!".
Тайдзюн ответил не сразу, но потом он сказал: "Мне только что позвонили, что у Мияура случилась авария. Его сердце остановилось".
"Его сердце остановилось? Что это значит... он ещё жив?".
"Я этого сам не знаю", сказал Тайдзюн и повесил трубку.

Мне стало плохо. Через две минуты меня настиг второй звонок. В этот раз это был Оябу: "Мияура умер".

Я поторопился к своей хижине, запаковал рюкзак - и вскоре сидел на следующем поезде в сторону Антайдзи. Только почти что перед самым моим прибытием на северо-западном побережье Японии поздно вечером я дозвонился до Томоми: "Сегодня вечером мы, к сожалению, больше не сможем увидеться".