Позже мама мальчика отправила Джексону письмо:

«Я никогда не забуду, что вы сделали для моего сына Даниэле. После вашей встречи доктора говорили о чуде, и несколько месяцев все было так, как будто он никогда не болел […] Мой ребенок уже не с нами, но я знаю, что он всегда наблюдает за вами оттуда. Он никогда не забывал о том, что вы сделали для него. Храни вас Господь».

***

История Дэвида Ротенберга (Дейв-Дейв) из книги «Беседы в Неверленде с Майклом Джексоном»:

Однажды Майкл позвонил мне и спросил:

– Я хотел узнать, не желаешь ли ты с семьей приехать сегодня ко мне на ужин. У меня в гостях друг, с которым я хотел бы тебя познакомить.

Когда он делал такие предложения, я всегда знал, что намечается нечто интересное и я не пожалею о своем согласии. Поэтому я ответил, что мы с радостью приедем.

– Но сначала я должен спросить тебя кое о чем, – сказал Майкл. – Как ты думаешь, твоим детям будет неприятно видеть человека, обезображенного несчастным случаем?

– Майкл, могу тебя заверить, что мои дети отнесутся к нему, как к самому обычному человеку, – ответил я. – Я с малых лет научил их, что других людей нельзя обижать словами. Особенно в отношении вещей, которые они не в силах изменить. Но я предупрежу детей перед приездом.

– Хорошо, – сказал Майкл. – Тогда я приглашаю вас на ужин и познакомлю вас с Дэвидом Ротенбергом.

К этому времени мы уже бывали на ранчо так много раз, что нас пропускали на территорию сразу, не прося подписывать бумаги при въезде. Этот визит не стал исключением, и, подъехав к дому, мы запарковались у входа. Хотя я неоднократно говорил Майклу, что это излишне, он каждый раз велел поварам и прислуге выстраиваться на лестнице нас встречать. Майкл настаивал, что таков протокол и они обязаны всегда ему следовать. Я возражал:

– Ну серьезно, я же их всех уже по именам знаю – так часто я здесь бываю. Мне неловко заставлять их отрываться от своих дел и выходить сюда встречать нас.

– Тут нечего стесняться, – отвечал Майкл. – Я им плачу в том числе и за это. В любом случае заходить в его дом всегда было удовольствием и восхитительной атакой всех органов чувств. От парадной двери мы повернули налево в столовую. Двумя ступенями ниже в другом конце помещения располагался большой камин, обращенный к бару и образующий вместе с ним южную часть кухни. В тот вечер гость Майкла сидел справа от камина.

«Друзья, это Дэвид Ротенберг», – сказал Майкл и представил нас по очереди. Все поздоровались. После этого дети убежали заниматься своими делами, а мы с Крис и Майклом остались с Дэвидом. Я подозреваю, что в интернете, наверное, есть фотографии Дэвида и желающие могут его увидеть, но достаточно будет сказать, что его лицо когда-то было уничтожено пламенем. Что я отчетливо помню сейчас, так это то, что сзади на голове у него была длинная прядь волос, и маленькая девочка – видимо, кузина Майкла – тщательно заплетала эту прядь в косу, пока Дэвид рассказывал нам о своем дне на ранчо. Когда мы все сели ужинать, Майкл обратился к Дэвиду:

– Ну что, Дэвид, ты сегодня рисовал?

– Да, рисовал, – ответил тот. – Мне кажется, я сегодня написал одну из своих лучших работ.

– Хорошо, – похвалил Майкл. – Мне нужно, чтобы ты рисовал каждый день, пока ты здесь. Я хочу, чтобы ты выражал себя.

Дэвид уверил его, что так и делает. Позже в тот вечер мы с Майклом вышли к озеру, где у него был установлен мольберт, и Майкл показал мне некоторые картины Дэвида. Они изображали людей, похожих на палочки, и птиц, нарисованных галочками. Майкл заметил: – Я не расстроюсь, если он не станет великим художником. Я просто считаю, что для него важно заниматься этим, пока он здесь. Мне хочется, чтобы у него всегда было дело.

– Как вы с Дэвидом познакомились? – спросил я.

И он рассказал историю: – Когда Дэвид был маленьким, отец облил его бензином и поджег. Почему – сейчас уже не важно. Да, в общем, на то и не было причин. Как бы там ни было, Дэвид после этого выжил, и я в некотором роде следил за ним с тех пор. Не так давно я прочел в газете о том, что Дэвид Ротенберг пытался покончить с собой. Он был в отчаянии от того, что не может найти работу. И я послал за ним. Один из моих водителей поехал, нашел его и привез на ранчо. Когда Дэвид прибыл сюда, я сказал ему, что слышал о том, что произошло. Он ответил, что это правда, и что он в депрессии: кто захочет нанимать человека с такой внешностью? Я ответил: «Я захочу. Я хочу, чтобы ты работал на меня. Ты согласен?» Дэвид согласился, и я дал ему работу.

– У тебя правда нашлось для него занятие? – спросил я Майкла.

– Нет, в общем-то, – ответил он. – Я просто его придумал.

– А какое? – поинтересовался я. – Что ты ему поручил?

– Я давал ему письма и посылки и поручал отправлять их из других городов, говоря, что это важно. Например, направлял его в Лос-Анджелес или Сан-Диего с поручением послать что-то по почте, когда он туда прибудет. Я дал ему машину, чтобы он мог ездить, куда захочет, и у него есть свое место, куда он возвращается домой. Он потерял смысл жизни, и я хотел ему этот смысл вернуть.

После этого я никогда больше не встречал Дэвида и никогда не спрашивал Майкла, какова была его дальнейшая судьба. Теперь из старых новостных репортажей я знаю, что в 1983 году, когда Дэвиду было шесть, его отец, боровшийся с матерью за право на опекунство, поджег его, в результате чего у Дэвида обгорело 90% кожного покрова. На YouTube есть видео, где Дэвид (который сменил имя на Дейв Дейв – что звучит очень в духе прозвища, которое мог бы дать Майкл) прямо перед похоронами Майкла в 2009 году рассказал Ларри Кингу о том, как Майкл был к нему добр. Дэвид поведал, что их дружба началась еще тогда, когда ему было семь лет, и его мать всегда держала это в тайне. Он рассказал Кингу, что Майкл открыл для него ворота Неверленда, поддерживал его морально и был ему как отец, которого он никогда не имел.

***

С 4-летней Анжелой Дарлингтон Майкл встретился в детской больнице Мельбурна в 1987 году. Мать Анжелы рассказала о том визите 21 год спустя:

«Моя дочь Анжела попала в больницу с травмой головы, когда ее сбила машина. Однажды медсестры сказали нам, что в госпиталь придет Майкл Джексон. Эта новость держалась в секрете, чтобы не привлечь толпы поклонников. Поднялась большая суматоха, когда помощники Майкла начали раздавать всем футболки и подписанные копии альбома Bad. А потом он просто ходил по госпиталю и разговаривал с пациентами.

Я поздоровалась с ним, и он ответил, что рад знакомству. Это потрясающе. Майкл был вежливым и скромным. Мне показалось, что он очень тепло относится к детям, особенно к больным.
Он присел на корточки и сказал: «Привет, Анжела». Дочка не могла разговаривать, так как только что вышла из комы, но она улыбнулась ему. После того дня ее состояние стало улучшаться. Он пришел в нашу жизнь как вдохновение. Ситуация у нас была ужасная: Анжела находилась в тяжелом состоянии, и я едва держалась, чтобы не сойти с ума. А он поднял дух всем людям в отделении. Я подумала, что его послал Господь. В нем было нечто особое — какая-то сильная эмпатия к людям, которым нужна поддержка.
Сегодня Анжеле 25, она учится в университете и живет полной жизнью. В нашем крыле лежал еще один мальчик лет 15-ти, который был большим поклонником. После визита Майкла, он тоже начал поправляться. Его мама решила, что произошло чудо. Я думаю, люди должны узнать Майкла и с этой стороны. Я всегда верила, что он был хорошим человеком».

***

В 1992 году Джексон основал собственный благотворительный фонд Heal The World, в который была направлена вся прибыль от концертов мирового тура Dangerous. Миссия фонда заключалась в том, чтобы помогать детям мира, защищать их от жесткого обращения, снабжать необходимой едой и медикаментами и бороться за права детей и достойный уровень жизни для них. Эта миссия в полной мере отражала устремления Майкла, который всегда был наиболее восприимчив к боли и страданиям детей. Фонд проработал с 1992 по 2002 год и за время своей деятельности осуществил ряд важных благотворительных проектов, в том числе направил 46 тонн товаров гуманитарной помощи в Сараево.