Проблема соотношения личности и государства становилась одной из центральных проблем русской духовной жизни, крайне важной для самоопределения образованных людей в XIX столетии и направленности внутренней политики России. Как раз этой проблеме во многом посвящено творчество Константина Дмитриевича Кавелина. Точкой отсчета мирового прогресса он считал возникновение личности. Здесь сразу надо заметить, что под личностью Кавелин понимал не просто человека, включенного в социальные отношения и имеющего социальный опыт (это современное понимание личности), а человека, обладающего яркой индивидуальностью, активного субъекта общественных отношений, ориентирующегося на собственное видение мира. Кавелин хотел доказать, что появление в России личностного самосознания – закономерное явление русской истории. Необходимо было дать историческое обоснование этому феномену.

Строго говоря, Кавелин распространил на Россию тезис западников о том, что история движется лишь там, где есть развитая личность, что только при этом условии страна становится цивилизованным государством, в котором развиваются промышленность, система образования, распространяется просвещение. Для народов, утверждал он, призванных ко всемирно-исторической деятельности, существование без начала личности невозможно. Личность есть необходимое условие духовного развития народа. В 1863 году, на чтениях в «профессорском клубе» в Бонне об освобождении крестьян, он в своем «Кратком взгляде на русскую историю» четко сформулировал: «Если мы европейский народ и способны к развитию, то и у нас должно было обнаружиться стремление индивидуальности высвободиться из-под давящего ее гнета; индивидуальность есть почва всякой свободы и всякого развития, без нее немыслим человеческий быт»

«Наше больное место, – писал позднее Кавелин в статье «Наш умственный строй», – пассивность, стертость нравственности личности. Поэтому нам предстоит выработать теорию личного, индивидуального, личной самодеятельности и воли». Однако, будучи убежденным западником, Кавелин резко возражал против бездумного заимствования западных идей и теорий без учета российского «коэффициента преломления». Личность, по его мнению, есть продукт воспитания, а не подражания: «Нам не следует, как делали до сих пор, брать из Европы готовые результаты ее мышления, а надо создать у себя такое же отношение к знанию, к науке, какое существует там. В Европе наука служила и служит подготовкой и спутницей творческой деятельности человека в окружающей среде и над самим собой. Ту же роль должны мысль, наука играть и у нас… Такой путь будет европейским, и только когда мы на него ступим, зародится и у нас европейская наука…»

Первой свободной личностью в истории России Кавелин считал императора Петра: «В Петре Великом личность па русском почве вступила в свои безусловные права, отрешилась от непосредственных, природных, исключительно национальных определений, победила их и подчинила их себе. Вся частная жизнь Петра, вся его государственная деятельность есть первая фаза осуществления начал личности в русской истории». Именно пробуждающимся в России личностным началом объяснял Кавелин просветительский западнический радикализм Петра: «В обществе, построенном на крепостном начале, личность могла заявить себя не иначе как с большою ненавистью к порядку дел, который её давил, со всею необузданностью и гневом угнетенной силы, рвущейся на простор, с пристрастием к цивилизованной Европе, где личность служит основанием общественного быта и права, свобода её признана и освящена».

Найдя «первую свободную личность» в России в образе самодержца-просветителя, Кавелин последовательно связывал развитие личностного начала в России с европеизацией русской государственности, именно от государства ожидая распространения в обществе личностных свобод. Кавелин полагал, что царская власть всегда была в России «деятельным органом развития и прогресса в европейском смысле» [25, стр. 88–89].

Постулируя в своих преобразовательных проектах второй половины 1860 – начала 1870-х гг. неограниченный характер полномочий монарха, Кавелин все внимание сосредотачивал на обеспечении личных прав его подданных. «Не только для дворянства, но и для целого народа совершенно необходимы личная и имущественная неприкосновенность, ограждённая от произвола и насилия независимым, гласным судом, уголовным и гражданским; необходим правильный государственный бюджет, публикуемый во всеобщее известие, и вообще правильное финансовое устройство; необходимы хорошее управление и полиция, действующие по законам, а не по произволу, и ответственные перед правильным, обыкновенным судом; необходимы умные, толковитые и приспособленные к потребностям страны уголовные и гражданские законы, расширение гласности, развитие народного просвещения в обширных размерах и.т. п.» [6, стр. 152].

В то же время, извлекая уроки из прошлого опыта и откликаясь на запросы своего времени, Кавелин все более приходил к выводу о необходимости укрепления личности «изнутри» как путем научной разработки вопросов психологии и этики, так и посредством «выработки чувств и воли каждого человека в постоянном, неуклонном, внутреннем стремлении к правде, добру и истине».

Главная забота Кавелина о развитии в России личностного начала, приобретала отныне отчетливо выраженный двуединый характер: «необходимо предстоящее обновление поднятием нравственности, опирающейся на социологию, и развитием правового порядка» [24, стр. 77].