С пробуждеием в ребенке сознания и дара слова, средства религиозного воспитания расширяются. Теперь забота родителей и воспитателей будет состоять в том, чтобы все, что по части религиозного воспитания заложено в душу ребенка, как семя и зародыш, озарить сознанием дитяти, дать ему возможность осмыслить свои непосредственные благочестивые чувствования, возвести их на степень более или менее ясных понятий, которые бы стали впоследствии разумным руководительным началом его жизни. Этой цели служат: 1) беседы, 2) молитва домашняя и церковная, 3) пение духовное, 4) упражнения детей в делах благочестия и 5) наставление от духовных лиц.

Беседы с малыми детьми должны быть чужды всякой искусственности по содержанию и изложению, иметь вид самых простых обыденных разговоров старших с младшими, касающихся предметов веры. Необходимое условие благотворности бесед в том, чтобы оне имели содержанием своим какое-либо соприкосновение с внутреннею духовною жизнию дитяти, с направлением его собственных чувств и мыслей и не превышал бы его детского разумения. Например, дитя пробуждаясь по утру и засыпая вечером, останавливает свой первый или последний взгляд на самом простом зрелище: его мать, близ него, на коленях, с глазами поднятыми к небу или к св. иконе, возносит свою усердную молитву к Господу. Она молится с умилением, горячо, потому что душа ее переполнена мыслями и чувствованиями о своем младенце и она выражает их милосердному Богу. Трогательная фигура матери и в особенности ее глаза, с глубокою верою и любовию устремленные горе, приковывают внимание дитяти. Дитя пристально смотрит на мать и понимает ее по своему: в глубине его души пробуждается чувство, сродное чувствованиям молящейся матери. Это чувство и есть религиозное чувство, влечение к Богу. При виде своей матери, благоговейно беседующей с Богом, дитя угадывает, так сказать, Бога. Оно не знает еще, кто Он, но его сердце и его душа смутно, но сладостно уже стремятся к Нему; дитя чувствует, что там—в Боге источник всякого блага и защита от всякого зла. После этого, когда мать укажет дитяти, например, на небо и скажет: там Бог-Отец наш небесный, дитя узнает Бога, потому что Бог уже обитает в его сердце; оно узнает и никогда не забудет, что там, на высоте, бодрствует над ним Отец, — Отец его отца, матери и всех людей. Родители суть первое божество для дитяти. Понимать это выражение нужно в том смысле, что родная семья служит сферою, где чувства, из которых слагается религиозность, имеют применение, упражнение и развитие. Великий Учитель и апостол любви, св. апостол Иоанн выражает эту мысль так: «Если не любим ближнего, которого видим, Бога, которого не видим, как можем любитъ» (1 Посл. 4,20). Сам Иисус Христос учит людей представлять свои отношения к Богу под образом сыновних, когда повелевает обращаться к Богу с воззванием «Отче наш». Замечено, к религиозным предметам восприимчивее бывают те дети, в которых позаботились развить чувства истины, правды, благожелания к людям. Божественная Премудрость выразила эту мысль в словах: «чистии сердцем Бога узрят». Вполне правдивый психологический разговор приведен в Журнале журналов за 1898 год «Я полюбил народ, сказал знаменитый народник Америки Генри Джордж, и любовь эта привела меня ко Христу, лучшему другу и учителю народа». «А я, сказад кардинал Меннинг, полюбил Христа, и от Него научился любить народ, за который Он умер».

Указать определенно, что именно и в каком порядке может быть предметом бесед с тем или другим дитятею, едва ли возможно, это обуславливается общим развитием ребенка, богатством его внутреннего опыта, теми или другими индивидуальными особенностями ребенка, а также направлением религиозной мысли и чувства воспитателей. Однако, чтоб помочь разобраться в массе материала неопытным родителям, считаем не лишним представить программу минимальных сведений для означенных бесед.

Беседа. 1. Уяснение детям некоторых свойств Божиих— Его невидимости и духовности, везде присутствия и всеведения, как условии молитвы. Беседа может начаться так: вы, дети, видели, как другие Богу молятся, молились, по примеру других, и сами. Подумаем же, что это значит "молиться Богу". Молиться Богу—можно иначе сказать—беседовать с Богом, а когда мы беседуем или разговариваем, то непременно должен быть кто либо другой, с которым мы говорим, а стало быть, когда мы молимся Богу или говорим с Ним, то представляем, что Он находится в то время с нами, слышит наши слова, принимает наши молитвы. Да, дети, хотя мы не видим того своими глазами, но Бог всегда близ нас и т. д.

Беседа 2. Всемогущество и благость Божия явлены в сотворении мира. (Начало: Бог наш свою силу и могущество проявил в сотворении мира. Вы, может быть, слышали, дети, что этот видимый нами мир, эта земля, по которой мы ходим, это солнце, которое дает нам свет, не всегда существовали; было время, когда мира не было, был только один Бог. Он захотел сотворить мир и дал ему устройство в шесть дней...).

Беседа 3. Правосудие Божие в наказании первых людей: жизнь первых людей в раю, история грехопадения.

Беседа 4, 5 и 6. Бог любит добро и наказывает зло. Каин и Авель; Сиим Хам и Иафет: потоп.

Беседа 7, 8 и 9. Бог промышляет о людях: судьба Иосифа и Моисея. (Детство последнего и чрез него данные заповеди. Последнее можно передать детям своими словами и заставить усвоить их содержание в применении к их жизни, приблизительно хотя бы так: 1 заповедь велит: любить и почитать Бога (чаще вспоминать про Него, начинать всякое дело, помолившись Богу); 2 — предписывает никакой твари не воздавать Божеского почитания: 3—требует произносить имя Его со вниманием и благоговением, напрасно Его не употреблять (не божиться); 4 — не лениться, а в праздники делать дела Божии, усиливать молитву дома, ходить в храм Божий, делать добро другим, а также соблюдать посты; 5 — любить и почитать родителей, начальников., духовного отца, всех старших по возрасту; 6—не вредить здоровью и жизни ближних (не драться); 7 — не быть бесстыдным, не сквернословить, не оскорблять ближних ни словом, ни делом; 8—не присваивать чужого; 9—не говорить неправды, не осуждать других; 10—не завидовать чужому счастью и их собственности, быть довольным тем, что имеем).

Беседа 10. Об обязанностях детей исполнять заповеди. (Как одна из переходных мыслей к этой беседе: нам теперь легче исполнять заповеди, сам Бог помогает нам при их исполнении, а святые люди подали пример их исполнения. Что тут трудного, например, нам с вами, дети, в праздник сходить в церковь, а было время, когда исполнить эту заповедь Божию было чрезвычайно затруднительно. Рассказываем о единстве храма для всех сынов израилевых и о трудностях путешествия в иерусалим). В эту же беседу может войти ознакомление детей с молениями о помощи, с молитвами пред началом и по окончании дела.

Беседа 11. Беседа о Божией Матери, как образце для нашей жизни, Рождестве Богородицы и Введении ее во храм. Беседа 12. Благовещение.
Беседа 13. Молитва: Богородице Дево, радуйся.
Беседа 14. Рождество Христово.
Беседа 15. Беседа об Ангелах и знакомство с молитвою Ангелу Хранителю.
Беседа 16. Сретение Господне.
Беседа 17. 0 Крещении Господнем. О св. Троице и молитве в честь ея. О св. богоявленской воде.
Беседа 18. Весьма кратко и по картинке: о жизни Христа Спасителя после Крещения, о Его чудесах и учении.
Беседа 19. Молитва Господня.
Беседа 20. Преображение Господне.
Беседа 21. Воскрешение Лазаря.
Беседа 22. Вход Господень в иерусалим.
Беседа 23. Страдания и смерть Христовы.
Беседа 24. Воскресение Христово.
Беседа 25. Явление воскресшего Господа ученикам.
Беседа 26. Вознесение Господне.
Беседа 27. Сошествие св. Духа на Апостолов.
Веседа 28 и 29. Ознакомление с молитвою Духу Святому.
Беседа 30. Успение Божией Матери.
Беседа 31. Беседа о святых их мощах, и молитвенном заступлении за нас. Молитва святому, имя которого носим, и краткое жизнеописание его.
Беседа 32. Воздвижевие креста Господня.
Беседа 33. О крестном знамении, сложении перстов и поклонах. Почитание Креста Господня и св. икон.

Изложенную программу можно сокращенно выразить так: предметом религиозных бесед должны быть три христианские добродетели: вера, любовь и надежда. Есть Бог, — это корень веры, с которым человек родится на свет; есть Спаситель Иисус Христос,—это семя всей любви Божией к нам и нашей к Богу, положение также благодатию в душу возрожденного, но требующее пробуждения к жизни со вне; есть жизнь вечная,—это пища надежды, без которой невозможно возрастание семени христианства в душе верующего.

Как конспект для родителей пришлось изложить содержание бесед в последовательном порядке и даже с разделением на принятую у нас единицу, называемую уроком, на деле же строго держаться системы последовательности далеко не всегда придется. Забота родителей выбирать для беседы такой предмет, который легче всего в данную минуту может быть понят и усвоен дитятею, который ближе всего отвечает его настроению; таким образом у одних родителей последовательность бесед будет соответствовать течению событий церковной жизни, у других какая-либо другая. Равно как не в том дело родителей, чтобы вышепредложенную программу с детьми исполнить с такою же добросовестностию, как то делается в школе, где нужно и учителю и ученику непременно сдать экзамен по пройденному, а в том, чтоб из указанного материала хотя одно какое-нибудь священно-историческое событие или религиозное верование и представление сделать любимым детьми. Религиозные воспоминания, чувствования и представления, которые чаще других бывают предметом нашего внимания, становятся корнем, из которого выростает вся наша религиозная жизнь, отсюда развивается теплота религиозного чувства, отсюда благоговейные размышления, склонность к молитве и добрым делам. Такими любимыми представлениями для взрослых служат — Голгофа, будущая жизнь, конец мира и страшный суд, для детей — живое представление вездеприсутствия и всеведения Божия, или благость Божия и Его правосудие. Есть глубокий смысл в обычае нашей церкви избирать из сонма святых угодников Божьих одного в ближайшие руководители людей; жизнь соименного себе святого всякий должен знать и стараться ей подражать. Не позволит ли нам благосклонный читатель усматривать в этом обстоятельстве указание на то, что хоть один образ религиозного подвижничества должен, как путеводная звезда, предносится в сознании дитяти? Этим соображением, во-первых дополняется приведенная выше программа бесед, во вторых, родители направляются к заимствованию материала для бесед с детьми к богатому источнику жизни святых.

Долг родителей также указать детям пути Промысла Божия. Случаев здесь может быть весьма много. Каждое особенное обстоятельство, возвышение счастья, удаление опасностей, защита и покровительство в нужде, избавление от врагов, успех или неудачи в предприятиях, различные общественные бедствия и прочее, все должно обращать в предмет благоговейного размышления о Боге и Его промысле.

Беседы должны быть просты по содержанию, ясны и картинны по изложению, выводы же, делаемые из них, равно как и все наставления в истинах веры и обязанностях, преподаваемые детям младшего возраста, должны отличаться краткостью, ибо нежные умы, говорит св. Зтатоуст, не могут усвоять пространного учения. Старинная, установившаяся у нас форма обращения к детскому религиозному чувству «грех». «Это грешно, за это Бог накажет» говорят родители-христиане ребенку, когда он делает что-либо дурное, и этим способствуют развитию в нем сознания долга, приучают его бояться греха, полагают начало той чуткости его совести, той стыдливости, которая препятствует ему решиться на дурной поступок. Дитяти говорят, когда оно позволяет себе неприличные движения во время молитвы: «грех»; это значит — учись благоговению; небрежко обращается с хлебом: «грех»,—невнимание к дару Божию; упрямится исполнять приказание отца или матери: «грех»; это значит—повинуйся законной власти.

Главная забота воспитателя заключается теперь в том, чтобы результаты, добытые беседами в виде той или иной религиозной мысли и чувства, закрепить в душе ребенка, сделать их достоянием слабой детской воли. Для этой цели весьма пригодны краткие молитвословия, которыми так богато наше Богослужение и священные книги. Являясь вполне доступными детям по содержанию, имея в тоже время принятую у нас молитвенную форму, молитвословия эти легко детьми запоминаются; повторяемые же по тем или другим поводам часто, приобретают господствующее положение среди других их мыслей и в состоянии придать всей жизни известное направление. Кроме того, они служат прекрасным средством для приучения и упражнения детей в молитве.

Потребность молиться у детей является сама собой, под влиянием примера. Дитя видит окружающих его лиц молящимися, положим, утром или при начале и окончании дела и ему так хочется подражать взрослым,—самому молиться. Непростительно оставлять без надлежащего удовлетворения пробуждающиеся даже в этом виде потребности детского духа. Так, дитя собирается встать с постели, или отправляется гулять, старшие помогают ребенку в том и другом, но предварительно заставляют его, перекрестившись, повторить слова: «Господи, благослови», или дитя затрудняется сделать какое-либо дело, чувствует свое бессилие, исполняя какое-либо данное ему поручение, боится, например; темноты, чтобы принести какую-нибудь вещь из соседней комнаты, отчего напрасно беспокоится; как старшему не подсказать здесь ребенку, у Кого и взрослому человеку искать себе помощи, как не заставить его повторить молитву: «Господи, помоги». Или кто-нибудь в семье занемог, отчего дитя не может говорить со взрослыми: «врачу недугующих, посети, исцели и спаси нас». Так и случайно возникающие религиозные потребности детской души будут удовлетворены, отчего самые потребности, как и процесс удовлетворения их от времени будут крепнуть в воспримчивой детской душе, пока не превратятся в разумные навыки.

Конечно, подметить и проследить настроение духа в детской душе не всегда легкое дело, тем неослабнее родители должны заботиться о привитии детям доброго обычая молиться Богу в известныи час утром и вечером. Не следует опасаться того, что, строго соблюдая это правило, мы будем заниматься только религиозной выправкой и заслужим упрек в том, что учим детей лицемерию. Важно, пишет один высокочтимый отец, повторяя весьма распространенное мнение нашего образованного общества, чтоб религия явилась ребенку не иначе, как в виде добровольного чувства... Не должно вынуждать благоговейного настроения, не следует суровыми мерами требовать религиозного поклонения, а оно должно быть соединено с искренним, добрым расположением.

Отнюдь не проявлением власти приведете вы детей своих к вере, говорит Е. Прессансэ. Душа отвращается от того, кто ее насилует, и она права. Отцовский авторитет не идет так далеко, чтобы производить в детях убеждения по своей команде. Убеждения эти родятся и развиваются при соприкосновении с истинным и последовательным благочестием.

Наряду с домашней молитвой, которая как для детей, так и для взрослых служит лучшим выразителем религиозности и, по влиянию на весь строй духовной жизни человека, называется царицей добродетелей, необходимо приучать детей с малых лет жить жизнью церкви. Мало того, чтобы дети знали, что день «воскресение» назван так в воспоминание воскресшего Христа, нужно, чтоб деятельно, хоть чем-нибудь от них зависимым, они отличали этот день от других шести дней недели. Кому неизвестно, что до глубокой старости запечатлеваются в памяти и во всю жизнь не перестают производить свое впечатление обряды великих праздников, в которых мы в детстве принимали живое участие, я говорю, например, об убранстве жилищ зеленью в Троицу, о возвращении с горящею свечею со страстей в великий четверток, о христосовании с умершими на могилах в Пасху. Хотелось бы верить, что благоразумные родители не свысока и не с брезгливостию будут трактовать детям о простонародном провождении праздников, а посмотрят на живое участие их в верованиях, преданиях и обычаях народных, как на испытанное средство религиозного воздействия. Весьма важно, чтобы дети, бывая за всенощной и литургией в праздничные дни, хоть какия нибудь особенности богослужения замечали и беседовали о них с родителями. Наше Богослужение так разумно составлено, что оно разными сторонами своими удовлетворяет запросам ума и чувства как старых, так и малых своих посетителей. Как посылая детей в училище, говорит св. Златоуст, мы требуем от них отчета в науках, так должны мы поступать и в церковь, их посылая, или, лучше, приводя их—требовать, чтобы они понимали слышанное и преподаваемое здесь.

В обыкновенном доме или семействе, пишет Ильминский, собственно на молитву посвящается весьма малая часть суточного времени, и то как бы между делом; а в церковь затем и ходят, чтобы молиться; в церкви христианин стоит пред Богом; здесь происходит и совершается действительная религиозная жизнь. В церкви воспитывается страх Божий и любовь к Богу — священное благоговейное чувство. В церкви родители учат детей деятельной любви к Богу и ближним, когда поручают им покупать и ставить свечи пред иконами, класть деньги на блюдо и в кружки, раздавать милостыню убогим и престарелым. В церкви слышит и на слух изучает ребенок и молитвы и Символ веры, следовательно, все основные источники начального катихизиса; но он изучает их здесь живым и религиозным способом,—произносит и молится, а не твердит по школьному. Одним словом, в церкви у христианина с малолетства тексты молитв сливаются с молитвенными действиями и положениями и со всей церковной обстановкой. И так, православный христианин учится молиться именно в церкви, а не в школе; а в школе ему только разъясняют или напоминают молитвенные тексты и священные предметы и это школьное разъяснение и напоминание может иметь религиозно-воспитательное действие в такой только степени, насколько оно пробуждает и разрабатывает священные и молитвенные чувства, приобретенные в церкви.

После сказанного о значении для религиозного воспитания участия детей в Богослужении на половину потеряют силу жалобы на тесноту помещения в храмах, спертый и - испорченный в них воздух, продолжительность службы для детей, невнятность чтения, негармоничность пения и тому подобные неудобства в устройстве наших храмов и отправлении Богослужения. Чем больше таких внешних неудобств приходится преодолевать ребенку, тем вернее и ближе достигается цель действительного, а не мечтательного служения Богу. Это своего рода школа для выносливости, терпения и самоограничения человека, но в тоже время это и чистая жертва Богу от добровольного произволения человека.

Той же цели служат и другие воспитательные правила и постановления церкви, как-то: более раннее вставание детей для молитвенных бдений в некоторые дни года (страстная суббота, Празник Пасхи, ранния службы в воскресные и праздничные дни), земные поклоны, посты, говение пред исповедью и причащением св. Таин, воздержание от пищи и пития в воскресные и праздничные дни до окончания, по крайней мере, ранней Литургии, пост накануне Крещения Господня до принятия св. Богоявленской воды, пост на страстной неделе в Великий пяток в течении целого дня или, по крайней мере, до выноса плащаницы, хождение на поклонение святыням. Цель этих и им подобных упражнений—регулировать волю человека, дать ей надлежащее христианское направление, приучить человека к самообладанию и сделать способным к собственному нравственному подвигу, чтобы он был всегда готовым подчинить свое самолюбие—нравственному долгу и воле Божией. Навыкнув под руководством своих родителей и других близких лиц обуздывать самого себя, подчинять свои низшие потребности высшим и свою волю Божественному авторитету, дитя незаметно приобретет христианское настроение, мужество и твердость в подвигах добродетели и впоследствии всю свою жизнь будет, при помощи Божией, свободно и неприяужденно совершенствоваться в том же духе и направлеяии. Естественным последствием точного соблюдения уставов святой церкви, а вместе и благодатною наградою за него, будет для дитяти приобретение опытного познания высших утешений, какие может иметь человек и помимо чувственных наслаждений, каковы: молитвенное умиление, чувство душевного мира и при телесном утомлении после продолжительных Богослужений, радость после приобщения святых Таин и при церковных торжествах. Дитя опытно получит познание об иной лучшей жизни, чем наша земная; почувствует влечение к этой жизни, соединяющееся с охлаждением к чувственности и, живя на земле достойно своего христианского звания, будет способным к правильному духовному совершенствованию в будущей блаженной жизни. Поэтому то родители и воспитатели детей, ислолняя в точности правила и установления православной церкви о молитвенных бдениях, о постах, о говении и т. п., по мере сил и возможности, должны приучать к исполнению их и детей, чтобы, постепенно воплощая добрыми навыками благочестие в своих душах, они искренно полюбили добродетель и убедились, что в добродетели и исполнении воли Божией заключаются истинная жизнь и счастие души человеческой. Родители и воспитатели должны помнить при сем, что в соблюдении обрядов и уставов церкви особенно ценно пред Богом добровольное подчинение христианином своего себялюбия правилам церкви, все равно что воле Божией, вытекающее из желания угодить Богу и из сознания необходимости религиозных обязанностей, ограничивающих его греховные стремления.

Таким образом, рассмотренными упражнениями регулируется воля ребенка. Сердце его воспитывается тем, что к добрым естественным потребностям и расположениям его— чувству истины, добра и красоты, прививаются религиозный интерес и сила благодати Божией, а именно к прирожденному душе чувству истины прививаются живая вера в Иисуса Христа и Его учение, потребность и чувство добра развиваются в христианскую любовь к Богу и ближнему; потребность и чувство красоты питаются предметами Божественными (молитвой, чтением священных изречений и книг, пением псалмов и религиозных песнопений, трогательными и величественными обрядами Богослужения): естественной потребности общежития и дружелюбия дети учатся в общественных молитвенных собраниях, призрением нищих, посещением жилищ бедности и несчастия,—в обществе людей добрых, благочестивых и благоразумных. Наконец, ум ребенка обогащается сведениями о Христе Спасителе, Его Пречистой Матери и некоторых святых, раскрывается учением о свойствах Божиих: вездеприсутствии, всеведении, правосудии и любви: даже внешние органы, сообщающие душе внешния впечатления и служащие выражением внутренних ее состоянии, могут приносить дань служения религиозному воспитанию: ухо, слушая рассказы, молитвы и песнопения; очи,—созерцая св. изображения дома и в храме, а также наблюдая явления природы; язык, — повторяя слова молитв и священных изречений; руки,—осеняя нас крестным знамением. Так не только душа и внутренняя наша могут хвалить Бога, но и телеса наша прославляют Его и служат Ему.

Сентиментализм есть излишняя чувствительность, неумеряемая и неуправляемая разумом и волею. Для предупреждения ее необходимо заботиться о том, чтобы питомец не только боялся Бога, но и простодушно, по - детски, любил Его, не только надеялся на Него, но и благоговейно и безкорыстно почитал Его, не только молился пред Ним, но и мужественно стремился к исполнению всех Его заповедей. Частое деятельное участие в религиозных обрядах предохраняет многих от отклонений религиозности в сторону сентиментальности.

Причиной фарисейства, т. е. формализма и лицемерия в религии, бывает излишнее увлечение религиозною обрядностию при воспитании, при полном пренебрежении духом питомца, контраст в семейном доме между религиозными фразами и катехизисом, с одной стороны, и жизнию, с другой, и восхваление родителями, особенно пред посторонними, детской религиозности.

Суеверия религиозные прививаются детям в невинной форме невежественными нянями, в более серьезном виде имеющим глубокие исторические и бытовые причины расколом и сектантством. Школа и истинное всестороннее образование являются оплотом против распространенного у нас недуга—суеверия.

Для предотвращения религиозной нетерпимости (она, по объяснению Н. И. Пирогова, образуется при односторонне развитой внимательности к слову в противоположность наглядному преподаванию) необходимо, чтобы религиозные поучения были не столько догматического, сколько назидательного характера, чтобы родители не столько вдавались с детьми в указание разностей в религиозном учении разных христианских исповеданий и в решении запутанных богословских споров, сколько возбуждали в них сочувствие к религии и сознание того, что религия есть самое высшее достояние и благо человека и что, по слову св. Апостола, слава и честь и мир всякому, делающему доброе. [7]

Заключение

Современному образованию высказывают вполне справедливый упрек в «размытости», «неопределенности» идейных оснований, в потере нравственных ориентиров, в акценте на формирование знаний, умений, навыков в ущерб душевному и духовному здоровью под­растающего поколения. Причины подобного кризисного состояния дел в образовании извес­тны, и написано о них немало. Мы привыкли "сетовать на глобальный экономический кризис в стране, на нищенское существование отече­ственной школы, на разрушительное влияние средств массовой информации (особенно теле­видения с его боевиками, насилием, циниз­мом). При этом совсем немногие связывают эти беды с тем духовным вакуумом, который об­рушился на Россию в XX веке.

Предвижу, что тезис о «духовном вакуу­ме» вызовет несогласие у апологетов коммуни­стического воспитания. Они, разумеется, при­ведут в пример все «достижения» социалисти­ческого образа жизни и школьного образова­ния, будут отстаивать тезис «коммунистичес­кой духовности» как высшего этапа развития человеческой культуры. Результаты подобно­го подхода к духовно-нравственному воспита­нию хорошо известны. С другой стороны, и но­вые, некоммунистические подходы в воспита­нии, альтернативные направления в педагоги­ке школы, которые реализуются сегодня в Рос­сии в рамках «Закона об образовании», мало способствуют духовно-нравственному разви­тию учащейся молодежи. Даже беглый обзор концептуальных подходов к духовно-нравствен­ном) воспитанию в современной системе обра­зования выявил достаточно пеструю и весьма неоднозначную картину. Все эти концепции и технологии объединяет одно — их нехристиан­ский, неправославный характер.

В современном образовании довольно прочные позиции занимает традиционный ма­териалистический подход, утверждающий, что «природа духа человека и его духовности — не религиозная; дух порожден потребностями со­циального бытия, необходимостью выработки такого способа регуляции человеческих отно­шений, который не известен сообществам жи­вотных и способен преодолевать эгоистические стимулы поведения индивида, ориентируя его ценностно, то есть делая интересы другого че­ловека, коллектива, социума собственными ценностями личности, свободно принятым ею и органичным для нее мотивом действия. Ду­ховность характеризуется, следовательно, бес­корыстностью, свободой, эмоциональностью, оторвавшейся от физиологически детермини­рованных переживаний. Утверждая, что «ду­ховность — социальное явление, продукт и глу­бинное основание культуры, проявление «че­ловеческого в человеке», материалисты назы­вают чисто духовными и бескорыстными та­кие нравственные стимулы поведения, как стремление к добру и справедливости, к помо­щи другим; при этом «совесть и долг являются прямыми инструментами духовности». Стара­тельно дистанцируясь от религиозного толко­вания духовности, материалисты заявляют, что «если религиозность как искаженная форма духовности исторически преходяща, то нрав­ственная регуляция человеческих отношений, раскрывающая силу духовности в ее подлин­ном недеформированном и ничем не замутнен­ном виде, сохранится до тех пор, пока будут существовать человек, общество, культура». Таким образом, духовность как прин­цип целостного сознания, на наш взгляд, прак­тически отождествляется с нравственностью в ее светском, абстрактном понимании.

Еще более определенно высказываются ав­торы словаря «Психология». Не скрывая своей материалистической позиции, они определяют духовность как индивидуальную выражен­ность в системе мотивов личности двух фун­даментальных потребностей человека: иде­альной потребности познания; 2)социальной потребности жить и действовать для других. Под первой потребностью понимают духов­ность, под второй — душевность, то есть доб­рое отношение к людям, заботу, внимание, по­мощь, сострадание, сочувствие; работу «с ду­шой», с любовью к делу. Духовность связана с потребностью познания мира, себя, смысла и назначения жизни. Человек духовен в той мере, в какой он задумывается над этими воп­росами и стремится получить ответ. Объектив­ная полезность духовной деятельности челове­ка сочетается с ее субъективным бескорысти­ем: наградой служит удовольствие от познания и удовлетворение от выполненного долга; на­казанием являются угрызения совести и чув­ство вины. Духовность — важнейший фактор развития цивилизации, открытия новых форм общественной жизни в соответствии с изменив­шимися условиями существования, так как познавательная деятельность относительно независима от прагматических целей, а альт­руистические деяния — от немедленного соци­ального одобрения. Формирование духовных потребностей — важнейшая задача воспитания.

Как видим, подобная трактовка духовно­сти и целей духовно-нравственного воспитания носит ярко выраженный секулярный характер; здесь центром духовности является познание.

Поиск оптимальных путей воспитания лич­ности привел часть современных педагогов к феноменологии Э. Гуссерля, которая, по мне­нию его последователей, обращена к внутрен­ним основаниям жизни человека. «Феномено­логия — это философия и метод, исследующий жизнь сознания, состояние и проявление чело­веческой души». Согласно «концепции души» (автор — современный американский ис­следователь Анна-Тереза Тименецки) «фено­менолог обращен к жизни духа и духовности, к творческим актам сознания, без которых не может состояться подлинно человеческое бы­тие». То есть речь идет о внутренней активности человеческого сознания, целостном потоке переживаний, в которых воспринима­ется мир, о структуре и логической основе этих переживаний. Благородные, на первый взгляд, идеи феноменологов при более глубоком ос­мыслении обнажают свою безрелигиозную, а в конечном счете и бездуховную сущность, ибо данная концепция человека и его воспитания ничего общего не имеет с идеей Богосозданного мира и человечества. Здесь мы снова стал­киваемся с исполненным гордыни тезисом Эпохи Просвещения, что человек — мера всех вещей, венец природы и т.д. И сколько бы ни говорили феноменологи о преодолении кризи­са в образовании через создание условий для стремления личности к самопостижению, по­иск внутренней определенности и смысла соб­ственного существования, достижение своей субъектности через творческую деятельность и интерсубъективность — методологическая ос­нова феноменологического подхода остается незыблемой; она объясняет человека из само­го себя, утверждая его абсолютную самодоста­точность; здесь нет места Святому Духу, нет поиска конечной причины Бытия, нет подлин­ного стремления понять источник человечес­кой духовности. Это принципиально безбож­ная, а значит, и бездуховная позиция, хотя, надо признать, что она дает учителю некоторую тех­нологию взращивания индивидуальности по­средством разных учебных предметов.

Основой духовности яляются такие ценно­сти, как человек, семья, труд, знания, культу­ра, Отечество, земля (как общий дом челове­чества), мир (как покой и согласие между на­родами). Главное отличие общечеловеческого подхода от христианского, православного зак­лючается в принципиально иной трактовке че­ловека. В светской концепции на место Бога-Творца поставлен Человек как мера всех ве­щей, главный смысл бытия; вместо христианс­кой духовности — мораль светского общества. Синонимом общечеловеческого является гума­низм, который означает «все хорошее». Размы­тость смыслов при такой постановке вопроса очевидна. Поэтому сегодня в эти широкие во­рота, распахнутые для «всего хорошего», ри­нулись и оккультисты, и «духовные учителя че­ловечества» всех мастей, и сектанты, и маги-колдуны, чем характеризуется глубокий духов­ный кризис.

Отрадно то, что сегодня в академических кругах зреет убеждение, что российскую на­циональную идею, которая должна претворять­ся в жизнь в современной системе образования, составляет триединство таких понятий и явле­ний, как: «православие — державность — на­родность». Об этом пишет президент РАО Н.Д. Никандров. Возникает (пока еще смутная) надежда, что в поисках духовности в сфере об­разования мы придем к нашим культурно-ис­торическим истокам, которые заключены в православии. [12]