Одним из наиболее разработанных в доктрине уголовного права вопросов является учение о толковании уголовного зако­на.

Задача толкования, заключается в выяс­нении того, какая законодательная мысль (т.е. то, что хотел сказать законодатель) вылилась в данном законе, или в воспроизведении тех представлений и понятий, которые связывал с данной нормой ее создатель. При этом раскрытие смысла закона не должно означать фактическое изменение содержания закона, так как только законо­датель вправе корректировать закон, приводя устаревший или не­точный текст в соответствие со смыслом правого акта, с целью, преследовавшейся при издании нормы.

Толкование, понимаемое как сама по себе мыслительная дея­тельность, имеет, во-первых, свой источник и, во-вторых, свои приемы.

Сообразно этому в зависимости от источника, т.е. субъекта, от которого исходит толкование, и определяемой природой источника юридической силы толкования выделяется три вида последнего.

Легальное толкование означает общеобязательное толкование, даваемое либо самим законодателем (т.н. аутентическое толкова­ние), либо органом, специально уполномоченным на то законом {легальное толкование в узком смысле слова). Вопрос о легальном толковании закона в российской правовой системе нашел свое раз­решение в постановлении Конституционного Суда РФ от 17.11.97г.

Источниками судебного толкования могут быть Конституци­онный Суд РФ и суды общей юрисдикции.

Решения Конституционного Суда РФ, оценивающие конкрет­ное положение уголовного закона с точки зрения его соответст­вия Конституции РФ, выявляют в ряде случаев «конституцион­но-правовой смысл» такого положения, который «является обще­обязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике». Например, из постановления Конституционного Суда РФ от 27.05.2003г. следует, что ст. 199 УК может считаться конституционной лишь постольку, поскольку, во-первых, ею предусматривается ответственность только за умышленное деяние, совершенное, во-вторых, с целью избежать уплаты налога в нарушение установленных налоговым законодательством правил и не связанное, в-третьих, с использованием не противоречащих закону механизмов уменьшения налоговых пла­тежей (там же). Ни одна из приведенных характеристик состава преступления, предусмотренного ст. 199 УК, в указанной статье прямо не предусмотрена и может быть выявлена только путем толкования, осуществленного в данном случае Конституционным Судом РФ.

Суды общей юрисдикции толкуют уголовный закон в двух формах: во-первых, при рассмотрении конкретного уголовного дела (т.н. толкование inter partes) и, во-вторых, в форме поста­новлений Пленума Верховного Суда РФ.

Что касается первой разновидности толкования, то оно дается судом любой процессуальной инстанции при рассмотрении кон­кретного уголовного дела. При этом указания суда кассационной (надзорной) инстанции (в т.ч. по-иному истолковывающие закон, чем то сделано судом нижестоящей инстанции) обязательны для исполнения при дальнейшем рассмотрении дела судом нижестоящей инстанции (п. 6 ст. 388, п. 6 ст. 410 УПК РФ). Избранные решения Верховного Суда РФ, принятые в кассационном или надзорном порядке, а также избранные решения, принятые в над­зорном порядке президиумами областных и приравненных к ним судов, регулярно публикуются в «Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации». Являясь, как было сказано, формаль­но-юридически обязательными лишь по конкретному делу, они оказывают ориентирующее воздействие на общероссийскую судебную практику, становясь, как следствие, в какой-то мере фактически обязательными. В постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, принимае­мых по материалам обобщения общероссийской судебной прак­тики, разъясняются наиболее ключевые понятия уголовного за­кона и даются рекомендации по разрешению сложных проблем квалификации преступлений и назначения наказания.

 Последний вид толкования по субъекту — доктринальное толкование — дается профессионалами в области уголовного права. Будучи необязательным, оно черпает свою силу в разум­ности: «чем выше стоит авторитет ученого разъяснителя закона, тем большую практическую важность приобретает и данное им истолкование».

По приемам толкования различают толкование грамматиче­ское, систематическое и историческое.

Грамматическое толкование представляет собой использова­ние для уяснения смысла закона действующих правил лексики, орфографии, морфологии, синтаксиса и пунктуации русского языка. Наиболее непосредственно обращающееся к тексту закона, оно является лучшим средством уяснения подлинной мысли за­конодателя. Примером грамматического толкования может слу­жить понимание употребления разделительного союза «или» ме­жду фразами «изготовление в целях сбыта» и «сбыт» в тексте ч. 1 ст. 186 УК: использование именно его означает, что данный со­став преступления является составом с альтернативно указанны­ми действиями, тогда как использование соединительного союза «и» свидетельствовало бы о составе с двумя обязательными дей­ствиями. Вместе с тем грамматические приемы приемлемы толь­ко при буквальном толковании закона, поскольку и расшири­тельное, и ограничительное толкование отходят от «буквы» зако­на, обращаясь к его «духу». К примеру, бессмысленно буквально грамматически истолковывать множественное число потерпев­ших в ч. 1 ст. 144 УК, поскольку мысль законодателя вполне оче­видно допускала в указанной статье (а также многих иных) и по­терпевшего в единичном числе.

При систематическом толковании происходит обращение к нормам других отраслей права либо к другим статьям УК для уяснения смысла тех или иных положений. Так, понятия, упот­ребленные в ст. 195 УК, требуют знания законодательства о несо­стоятельности (банкротстве) и гражданского законодательства в целом, а термин «дети» в ст. 154 УК предполагает обращение к п. 2 ст. 124 СК РФ. Изредка уголовный закон использует доктринальные конструкции из иных отраслей права: так, фраза «независимо от формы собственности» в ч. 1 ст. 145¹ и примечании первом к ст. 201 УК является теоретиче­ским вкраплением цивилистики в текст закона, и ее следует по­нимать в том смысле, что для признаков субъекта преступления в данных случаях не имеет значения та форма собственности, ко­торая исходно лежит в основе при создании юридического лица. Согласно же гражданскому законодательству, все юридические лица (за исключением государственных и муниципальных предприятий, а также учреждений) не являются ничьей собственно­стью (п. 1 ст. 48, п. 3, 4 ст. 213 ГК РФ), а в отношении указанных предприятий и учреждений правильнее говорить о собственниках их имущества (п. 2 ст. 113, ст. 120 ГК РФ).

Историческое толкование предполагает обращение к соци­альным, экономическим, политическим и правовым условиям момента принятия нормы для уяснения вложенной в нее мысли законодателя, когда по истечении определенного периода време­ни такая мысль законодателя расходится с изменившимися усло­виями. Иными словами, «каждый термин должен быть понимаем в том смысле и значении, которые он имел в момент составления закона». Так, в статьях, входящих в гл. 31 УК РФ, в качестве потер­певших достаточно часто указываются «судебные приставы» и «судебные исполнители». Между тем, принятые через год после уголовного кодекса Федеральные законы от 04.06.97 № 118-ФЗ «О судебных приставах» и № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве» предусмотрели две разновидности судебных при­ставов — судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов и судебных приставов-исполнителей. Соответственно, из указанных в УК терминов достаточно в сущности первого (как объемлющего обе разновидности судебных приставов), а второй за переводом «судебных исполнителей» в категорию «судебных приставов» является, следовательно, исто­рическим «реликтом», не имеющим юридического значения.

Толкование, понимаемое как результат мыслительной дея­тельности, имеет три возможных исхода.

Буквальным толкование уголовно-правового положения будет тогда, когда смысл, вложенный в итоге толкования в закон, не будет расходиться с его текстом. Примером такого толкования может служить понимание ст. 62, ч. 1 ст. 65, ч. 2, 3 ст. 66 УК отно­сительно словосочетания «наиболее строгий вид наказания», пре­дусмотренный за совершенное преступление, как не допускающее снижения максимального срока или размера альтернативно указанного в санкции статьи Особенной части кодекса менее строгого (исходя из ст. 44 УК) вида наказания.

Ограничительное толкование предполагает изложение мысли законодателя более узко по сравнению с ее словесным оформлением. К примеру, в ч. 2 ст. 35 УК предусмот­рено, что преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Бук­вальное толкование этого положения позволяет заключить, что группа лиц по предварительному сговору имеет место и тогда, когда в совершении преступления участвует один исполнитель и один и более пособник (подстрекатель, организатор). Однако в судебной практике (с учетом ранее сформировавшихся подхо­дов) ч. 2 ст. 35 УК РФ толкуется ограничительно, и для констатации группы лиц по предварительному сговору требуется не просто два и более лица, а два и более соисполнителя. Примером огра­ничительного толкования может считаться и примечание первое к ст. 158 УК РФ, где фразу «в статьях настоящего Кодекса» следует понимать как «в статьях настоящей главы», поскольку понятие «хищение», данное в указанном примечании, неприменимо к по­нятиям «хищение», содержащимся в ст. 221, 226, 229 УК РФ.

Распространительное (экстенсивное) толкование предпола­гает изложение мысли законодателя более широко по сравнению с ее словесным оформлением. Так, соединительный союз «и» в ст. 62 УК РФ между указанными в последней пунктами ч. 1 ст. 61 УК следует понимать как разделительный союз «или», расширяя тем самым круг ситуаций, в которых возможно применение ст. 62 УК РФ.

Однако распространительное толкование не должно приво­дить к аналогии закона (ч. 2 ст. 3 УК РФ). Общий принцип разрешения многозначности возможного тол­кования закона сводится к выбору наиболее мягкого, благоприятного для обвиняемого варианта тол­кования.

Этот принцип применим только при решении вопроса о наличии или же отсутствии в деянии признаков состава преступле­ния; при решении же вопроса о квалификации преступных дейст­вий соответствующий принцип сводится к способствованию во­площению в жизнь задач уголовного закона (ч. 1 ст. 2 УК РФ).