Чувство пустоты, вакуума – безмолвие, изоляция, невозможность общения – для большинства людей непереносимо. Эта человеческая слабость, этот страх являет собой плодородную почву для мощной стратегии: станьте невидимым и неуловимым, пусть противники растеряются, не видя объекта для нападения, – вам останется наблюдать, как они гоняются за призраками в пустоте. Эта стратегия заключает в себе самую суть, квинтэссенцию партизанской войны. Вместо открытых лобовых наступлений и масштабных битв раздражайте неприятеля неожиданными точечными атаками – мелкие, как булавочные уколы, как укусы комара, они в то же время способны нанести ущерб. В бешенстве от собственного бессилия, от невозможности применить силу против неуловимых врагов, ваши противники будут постепенно терять рассудительность – и силы. Такую партизанскую войну можно развернуть в крупное политическое событие – народную войну, которую венчает мощное, сметающее все на своем пути восстание.

Притягательность пустоты

В 1807 году Наполеон Бонапарт и император России Александр I подписали Тильзитский мир. Теперь две великие военные державы были связаны взаимными обязательствами. Однако при русском дворе к договору отнеслись с неодобрением – помимо прочего он обеспечивал Наполеону практически свободный доступ в Польшу, традиционную «прихожую» России. Дворяне старались повлиять на императора, уговорить его в одностороннем порядке отказаться от выполнения условий договора. Довольно скоро их усилия возымели действие, и Александр начал предпринимать усилия, которые явно не могли понравиться французам. К августу 1811 года Наполеон принял решение: с него довольно, пора проучить Россию, преподать Александру урок. Он начал вынашивать планы вторжения. К тому же завоевание земель, простиравшихся на восток, сделало бы его властителем громадной, величайшей империи в истории.

Кое – кто из советников Наполеона предостерегал его от опасностей, которыми может быть чревата война на таких обширных территориях. Импера – тор – полководец, однако, был тверд в своем решении. Русская армия недисциплинированна, в среде ее высших офицеров постоянные ссоры и пререкания. Русские войска располагались в Литве в двух местах, чтобы предотвратить вторжение с запада, но, согласно данным наполеоновской разведки, они не были готовы к сопротивлению. Наполеон решил, что войдет в Литву между этими двумя армиями русских и разобьет их в пух и прах. Для того чтобы обеспечить себе победу, он соберет армию, втрое большую по размеру, чем те, которыми командовал раньше: 650 тысяч человек поведет он в Россию – 450 из них составят боевые части, а остальные будут обеспечивать коммуникации, поставки провианта и припасов. С такой армией он добьется превосходства даже на необозримых просторах России. Он ошеломит ничтожного неприятеля не только своими блестящими – как всегда – маневрами, но и превосходством в численности и вооружении.

Наполеон был уверен в победе, но его нельзя было назвать безрассудным или беспечным. Как всегда, он тщательно обдумал положение, исследовал его всесторонне. Ему, например, было известно, что дороги в России из рук вон плохи, с питанием дело обстоит не намного лучше, климат ужасен – жара сменяется холодом, а из – за того, что расстояния очень велики, окружить неприятеля может быть сложнее: всегда найдется куда отступать. Он посвятил много времени изучению причин поражения, которое в 1709 году потерпел в России шведский король Карл XII, и подозревал, что русские способны прибегнуть к тактике выжженной земли. Он понимал, что его армия должна быть по возможности автономной, и обеспечивал себя всем необходимым – ведь расстояния были слишком велики и не позволяли рассчитывать на поставки провианта из Европы. Однако, учитывая многочисленность его войск, кампания требовала серьезнейшего обдумывания и тщательной организации.

Следствием тактических приемов неуловимых русских, вдобавок ко все возрастающим человеческим потерям, стало плачевное физическое и, что особенно важно, моральное состояние наполеоновских войск. Налеты небольших отрядов русских «казаков» не шли на убыль, возможно, они наносили не столь уже серьезный ущерб, но оказывали на французов весьма пагубное воздействие – те постоянно пребывали в напряжении, ожидая очередных ударов. Один из офицеров описал в своем дневнике характерный эпизод: 17 августа гессенские войска выстроились на парад перед императорским штабом в Витебске, когда над лагерем пронесся встревоженный гул: кто – то завидел «казаков», захвативших, по слухам, фуражира. Весь гарнизон бросился к оружию, когда же все было кончено, оказалось, что на самом деле французов окружил совсем небольшой – в несколько десятков человек – отряд, бойцы которого носились взад – вперед. Таким образом «казаки» без труда сумели бы в течение двух недель довести до больничной койки целый гарнизон, не потеряв при этом ни единого человека.

Дэвид Дж. Чэндлер «Кампании Наполеона», 1966

Наполеон позаботился о создании обширных складов продовольствия (преимущественно риса и пшеницы) вдоль границы с Россией. Он понимал, что нереально будет тащить за собой фураж для 150 тысяч лошадей его кавалерии, поэтому решил начать кампанию не раньше июня, когда на русских равнинах поднимутся сочные травы. В последнюю минуту, узнав, что в России, по всей видимости, недостаточно мельниц для перемалывания зерна в муку, он прибавил к растущему списку необходимого материалы для строительства мельниц.

Продумав все вопросы, касающиеся материального обеспечения армии и слаженной работы тыла, вооружившись, как обычно, досконально проработанными стратегиями, Наполеон объявил министрам, что для победы, как он считает, ему будет достаточно трех недель. В прошлом такие прогнозы всегда оправдывались с поразительно высокой степенью точности.

В июне 1812 года необозримая армада наполеоновских войск пересекла границы России. Наполеон всегда готовился к непредвиденным ситуациям, но на сей раз неприятные обстоятельства возникли на его пути почти сразу: скверные дороги, палящее летнее солнце, а в другие дни – проливные дожди тормозили продвижение армии, вместо того чтобы стремительно нестись вперед, она ползла. В первые же дни почти десять тысяч лошадей пали, объевшись свежей травы.

Две русские армии в Литве отступали слишком быстро, так что французы не успевали их догнать. По пути русские поджигали поля и уничтожали все запасы продовольствия. Во французских войсках вспыхнула дизентерия, каждый день умирало до девятисот человек.

Надеясь захватить врасплох и разбить хотя бы часть неприятельских войск, Наполеон гнал армию вперед, на восток. Временами французы оказывались в соблазнительной близости от одной из двух русских армий, но измученные люди и лошади двигались недостаточно быстро, чтобы успеть взять противника в окружение или встретиться с ним в серьезном сражении, – те всякий раз ускользали, минуя западни. Июнь окончился, начался июль. Теперь стало ясно, что русским удастся объединить обе армии в Смоленске, более чем в двухстах милях к востоку от того места, где Наполеон собирался дать им сражение, и приблизительно в трехстах милях от Мое кии. Наполеону пришлось объявить привал и срочно пересмотреть свои планы.

Тысячи французских солдат уже погибли от болезней, не успев принять участия в битвах. Армия растянулась на пятьсот миль, по дороге ее то и дело атаковали летучие отряды русских казаков, сея ужас и панику. Больше нельзя было затягивать погоню, Наполеон не мог больше ждать – он поведет свою армию в Смоленск, там и произойдет решающее сражение. Смоленск был святым городом, имеющим для русских огромное эмоциональное значение. Разумеется, русские будут защищать его, постараются не допустить, чтобы он был разрушен. Ему бы только встретиться с русскими на поле боя, там он их, несомненно, победит.

Итак, французы направились к Смоленску, но, когда они добрались туда к середине августа, от 450 тысяч бравых солдат осталось лишь 250 тысяч, к тому же донельзя вымотанных постоянной жарой. В конце концов, как и предсказал Наполеон, русские тоже замедлили свое продвижение на восток. Они остановились – но лишь ненадолго; после нескольких дней боев они отступили, оставив за собой сожженный город, здесь нельзя было поживиться ни съестными припасами, ни трофеями.

Наполеон никак не мог понять логики этих загадочных русских, они казались ему самоубийцами – они готовы скорее разрушить собственную страну, чем сдаться.

Предстояло решить, двигаться ли дальше в глубь страны, на Москву. Могло показаться разумным переждать зиму в Смоленске, но это дало бы время русскому царю собрать более многочисленную армию, с которой Наполеону теперь было бы нелегко справиться, учитывая, какие потери понесли французы за лето. Французский император был уверен: Александр будет защищать Москву, сердце и душу России. Когда Москва падет, Александру ничего не останется делать, как только молить о мире. Поэтому Наполеон принял решение, и его войска продолжили движение на восток.

Теперь наконец русские остановились, чтобы принять генеральное сражение, и 7 сентября обе армии сошлись у села Бородино, менее чем в семидесяти пяти милях от Москвы. Для того чтобы прибегнуть к своим обычным маневрам с флангов, у Наполеона не хватило бы ни кавалерии, ни пехоты. Пришлось встретиться с неприятелем лицом к лицу. Русские дрались что было сил, яростнее, чем любая из армий, с которыми Наполеону приходилось сражаться до сих пор. Тем не менее после долгой битвы они вновь отступили. Путь на Москву был открыт. Но армия русских почти не понесла потерь, в то время как в великой армии Наполеона из строя выбыло множество солдат и генералов[4].

Семь дней спустя армия Наполеона (численность ее теперь сократилась до ста тысяч) беспрепятственно вошла в Москву, которую никло не оборонял. Радость императора была безмерна. Он ожидал, что русские капитулируют, – настало время изменить облик мира. В былые годы, когда он победно входил в Вену и Берлин, его встречали там как героя, высокие сановники спешили вручить ключи от городов. Но Москва была пуста: ни жителей, ни пропитания. Почти сразу же в городе начались пожары – вскоре они слились в один вселенский пожар, который бушевал в течение пяти дней. В городе не оказалось ни одного водяного насоса – от такого тщательно продуманного вредительства Москва казалась еще более негостеприимной.

Наполеон писал русскому императору, предлагая выгодные для России условия мира. Поначалу, казалось, переговоры возможны, но шли недели, и в конце концов стало ясно: русские намеренно тянут, чтобы успеть подготовить армию к дальнейшим военным действиям. А тем временем надвигалась зима.

Наполеон не мог больше медлить, оставаясь в Москве: существовала опасность оказаться в окружении. Поэтому 19 октября он с остатками армии покинул столицу России. Цель его была как можно скорее достичь Смоленска. Однако летучие партизанские отряды, ставшие теперь более многочисленными, атаковали наполеоновскую армию, каждый день унося все новые жизни. Французы были в постоянном напряжении и страхе, дошло до того, что они боялись спать по ночам. Тысячи умирали от усталости и голода. Наполеону пришлось миновать ужасное Бородинское поле, все еще усыпанное трупами французов, полуразложившимися, объеденными волками. Пошел снег – начиналась русская зима. Лошади гибли от холода, разутым и полуодетым солдатам приходилось тащиться пешком по снегу. До Смоленска добрались только сорок тысяч человек.

Мороз между тем крепчал. Медлить, оставаться в Смоленске было невозможно. Каким – то образом, благодаря удачным маневрам Наполеона, французам удалось форсировать реку Березина, что открывало им путь на запад. В начале декабря Наполеон, получив известия о неудавшейся попытке переворота во Франции, тайно оставил свои войска и отправился домой, в Париж. Мало кому удалось пережить отступление, армия Наполеона была разгромлена. После этого он уже не смог оправиться, восстановить свою армию. Россия стала его могилой.

ТОЛКОВАНИЕ

За годы до того, как Наполеон вошел на территорию России, Александр I неоднократно встречался с ним и неплохо изучил. Французский император был человеком агрессивным, воинственным и азартным, он мог ввязаться в драку, даже если шансы его были невелики – Александру все это было известно. Для того чтобы гений Наполеона реализовался в полной мере, ему требовалось поле битвы. Отказываясь вступать в бой, можно было измотать его и, главное, заставить броситься в погоню за пустотой: обширные, но пустынные земли, деревни без съестных припасов и фуража, оставленные города, в которых нечем было поживиться, пустые переговоры, пустое время, когда подолгу ничего не происходило, и, наконец, мертвенная пустота зимы. Суровый климат России совершенно сломил Наполеона, чей организаторский талант оказался бессилен против природы. Что же до стратегии русского царя и его полководцев, она, как показало время, сработала блестяще. Наполеону никак не удавалось добраться до неприятеля, и это не просто выводило его из себя, но увлекало все дальше: еще несколько миль к востоку, хотя бы одно настоящее сражение, и он покажет этим трусам, преподаст им хороший урок. Его чувства – раздражение, гнев, растерянность – захлестывали, мешая сосредоточиться, затуманивая обычно ясный стратегический ум. Как он, например, мог предположить, что падение Москвы не заставит русских сдаться? Армия Александра, несмотря на понесенные потери, еще была грозной силой, в то время как от французской армии осталась лишь небольшая часть, и это в преддверии зимних холодов. Наполеон был словно зачарован магическим притяжением пустоты, в которую он вступил и которая затягивала его все дальше в никуда.

Стратегия русских к тому же посеяла панику в рядах французских солдат, известных своей дисциплиной, выучкой и боевым духом. Солдат может вынести многое, за исключением, пожалуй, тягостного ожидания боя, который все оттягивается на неопределенное время, и постоянного напряжения, которому на смену никак не приходит облегчение. Вместо генерального сражения французам доставались бесконечные летучие атаки партизан, которые неожиданно появлялись неизвестно откуда и внезапно исчезали. Постоянное ощущение близкой опасности выматывало нервы, оно могло довести до расстройства даже испытанных наполеоновских бойцов. Тысячи солдат и офицеров погибали от дизентерии, но многие и многие просто теряли волю к победе.

Человеческой натуре несвойственно долго выдерживать неизвестность, пустоту любого рода. Мы все с трудом переносим долгое ожидание, затянувшееся молчание, бездействие, одиночество. (Как знать, не проявляется ли в этом наш страх перед последней, окончательной пустотой – нашей собственной смертью.) Мы невольно стремимся к тому, чтобы заполнять и занимать пустое, ничем не занятое пространство. Не давая противнику цели, по которой он мог бы нанести удар, стараясь быть неуловимыми, ускользая, мы успешно играем на этой человеческой слабости. Выведенные из терпения отсутствием не борьбы, но любого человеческого взаимодействия, противник очертя голову бросается за нами, начисто забывая о каких бы то ни было стратегиях и даже о простом благоразумии. Именно уклоняющаяся сторона, независимо от того, велики или малы ее силы, определяет динамику конфликта.

Чем могущественнее, чем масштабнее неприятель, тем лучше срабатывает эта стратегия: изо всех сил стараясь добраться до вас, он представляет собой отличную мишень. Воспользуйтесь этим и нанесите удар. Для того чтобы добиться максимального психологического эффекта и окончательно вывести противника из себя, от вас не потребуется массированных атак – легкие повторяющиеся уколы будут держать его в постоянном напряжении, заставляя бурлить от гнева и возмущения. Сделайте свою пустоту полной: затяжные бесплодные переговоры, ни к чему не ведущие пустые беседы, потраченное впустую время, не ведущее ни к победе, ни к поражению. В мире повышенных скоростей такая стратегия просто убийственна, настолько сильно бьет она по нервам людей. Чем меньшего они могут добиться, тем более сокрушительное поражение их ожидает.

Большая часть войн – войны контактные, когда противоборствующие стороны прилагают все усилия, чтобы встретиться… Войну арабов можно назвать войной избегания: держать противника в постоянном напряжении, поддерживать чувство постоянной молчаливой угрозы из бескрайней пустыни, не обнаруживать себя до самого момента нападения… Из этой теории со временем развилась неосознанная манера вообще никогда не соприкасаться с врагом. Это сочеталось с принципом не предоставлять врагу своих воинов в качестве мишени.

Т. С. Лоуренс «Семь столпов мудрости», 1926

Ключи к военным действиям

За столетия человеческой истории организованная война (во всех ее бесчисленных вариациях и разновидностях, от самых примитивных до современных, от азиатских до западных) всегда следовала определенной логике, настолько универсальной, что она казалась почти неотъемлемой частью войны. Логика эта такова. Лидер – вождь, глава государства и т. п. – принимает решение начать войну и собирает армию. Цель этой армии – встретиться с врагом и победить его в сражении, добившись капитуляции и благоприятных условий мира. Стратег, ведущий кампанию, имеет дело со специфическим пространством, театром военных действий. Пространство это, как правило, довольно ограниченное: широкие открытые пространства усложняют маневры и снижают вероятность скорейшего окончания войны. Таким образом, работая в пределах театра военных действий, стратег обдумывает, как его армия будет действовать во время решающего сражения, что можно предпринять, чтобы ошеломить неприятеля, захватить его врасплох либо воспользоваться его недостатками и просчетами, – загнать в угол, атаковать одновременно с передовых позиций и тыла или вынудить принять бой в неудобной местности. Стремясь сохранить силы своей армии для последнего, решающего удара, хороший стратег концентрирует их, а не рассредоточивает. Когда начинается сражение, армия естественным образом формирует фланги и тыл, чтобы избежать обхода и окружения: в эту схему вписываются также коммуникационные линии и пути подвоза провианта и боеприпасов. До конца войны может быть еще много битв, но полководцы всегда стремятся окончить ее как можно скорее. Чем дольше тянется война, тем меньше остается ресурсов, и так продолжается до тех пор, пока ресурсы не достигают критического предела, после которого продолжение войны невозможно. Боевой дух солдат тоже со временем неизбежно идет на спад.

Такую систему испанцы применили против нас: 150–200 партизанских банд, рассеянных по всей Испании, поклялись уничтожать до 30–40 французов в месяц каждая, т. е. в совокупности ежемесячные потери составляли шесть – восемь тысяч человек. Был отдан приказ не нападать на солдат, путешествующих отрядом, если только партизаны не превосходили его численностью. Однако они обстреливали отставших, нападали на малочисленные конвои, отбивали деньги, захватывали курьеров. Поскольку все жители страны помогали своим согражданам, партизанам, снабжая их информацией, партизанам всегда было известно, когда и где пройдет конвой и какой будет охрана. Они прекрасно знали свою страну и могли выбрать идеальное место для атаки. Предприятие, как правило, увенчивалось успехом; но даже в случае неудачи они всегда убивали множество людей, таким образом достигая основной своей цели. В году двенадцать месяцев, так что мы теряли по восемьдесят тысяч человек в год, без каких – то крупных битв и сражений. Война в Испании продлилась семь лет, за это время было убито более пятисот тысяч человек… и это только партизанскими соединениями. Добавьте к этому сражения в Саламанке, Талаверне и Витории, а также многие другие, проигранные нашими войсками, засады… неудачное нападение на Кадис; не забудьте также лихорадку и прочие болезни, от которых страдало множество наших солдат, и вы сможете добавить к этой цифре потерь за семь лет еще триста тысяч человек… Из того, что было сказано, становится совершенно ясно: важнейшая цель войны подобного сорта заключается в том, чтобы уничтожать неприятеля исподволь, почти незаметно, причем для того, чтобы точить его, как вода точит камень, пока, наконец, не пробьет в нем отверстие, необходимы терпение и неотступная готовность продолжать свои действия. За долгое время противник страдает от подобной борьбы больше, нежели от поражений в больших сражениях.

Ле Мьер де Корвей «Партизаны и иррегулярные вооруженные силы», 1823

Впрочем, как n в любой другой сфере человеческой деятельности, эта позитивная, упорядоченная сторона порождает другую сторону – теневую. У этой «изнанки» своя собственная форма власти и искаженная, обратная логика. Эта теневая сторона – партизанская война. Зачатки партизанской войны возникли очень давно, тысячи лет назад, когда мелким племенам и народам приходилось защищаться от вторжения более могущественных соседей. Чтобы выжить, армиям этих народов приходилось прятаться от захватчика и действовать исподтишка, ведь любое прямое столкновение было бы для них гибельным. Скоро стало понятно: чем дольше они скрываются, избегая сражения, тем более эффективно удается нарушать планы врага и сбивать его с толку, опровергая привычные представления о логике войны.

Впоследствии это получило развитие. Первые партизаны древности по достоинству оценили все преимущества маленьких, разрозненных отрядов перед организованной армией. Они оставались в постоянном движении, никогда не формируя ни передовой линии, ни флангов, ни тыла, по которым мог бы ударить противник. Противник стремится к тому, чтобы война по – прежнему была привязана к определенному пространству? Значит, нужно предоставить в его распоряжение как можно больше пространства – обширную территорию, на которой можно спрятаться, слиться с природой. Это вынудит противника гоняться, раскрываясь и подставляясь под удар, за летучими отрядами. В такой войне само время становится наступательным оружием, заставляя врага томиться ожиданием и подрывая его боевой дух.

Так на протяжении тысячелетий, через бесконечные пробы и ошибки развивалось и совершенствовалось искусство партизанской войны, пока не приобрело современные отточенные формы. Традиционная военная мысль и военное образование касаются в первую очередь сражений в обычном понимании, маневров на ограниченном пространстве, тяготеющих к возможно более скорому завершению. Сила партизанской войны – в противоположность этому естественному представлению о войне – в том, что традиционная армия в ней практически бессильна. В пространстве этой войны наоборот, где не действует ни одно из «нормальных» правил, обычная регулярная армия теряет опору. Противника, ведущего партизанскую войну – при условии, что он ведет ее с умом, – практически невозможно победить.

Именно такую войну – герилью (от испанского guerilla — «маленькая война») вели испанцы за свою независимость в 1808–1814 годах, когда Наполеон вторгся в их страну. Скрываясь в горах и лесах, испанцы изматывали армию Наполеона, не давая воспользоваться численным преимуществом и прекрасным вооружением. Французы были сбиты с толку необходимостью воевать с таким противником, бесформенным, не имевшим ни фронта, ни тыла. Русские казаки и партизаны, уничтожив наполеоновскую армию в 1812 году, не просто во многом повторили испанцев, но еще и усовершенствовали партизанскую войну. Их набеги наносили врагу урон куда больший, чем смогла бы нанести регулярная армия.

Эта стратегия становится все более мощным и популярным инструментом в современной войне. Причин тому несколько. Во – первых, пользуясь новейшими достижениями в развитии оружия и взрывчатых веществ, небольшой партизанский отряд способен причинить громадный ущерб. Во – вторых, традиционная война наполеоновского типа развивалась в сторону увеличения армии. Такая армия в современной войне неповоротлива, уязвима, она не может адекватно реагировать на тактику внезапных быстрых нападений по типу булавочных уколов, применяемую подвижными отрядами. Наконец, партизанская война идеально подходит для достижения не только военных, но и политических целей. Вдохновляя местное население на поддержку своего дела – правого и благородного, разумеется, – революционный вождь может тайно умножить свои силы: его гражданские сторонники могут саботировать начинания противника, могут послужить в качестве разведчиков, могут превратить всю страну в вооруженный лагерь.

Сила и мощь партизанской войны прежде всего лежат в психологической сфере. В традиционной войне все сводится к встрече двух армий на поле брани. Ради этого разрабатываются стратегические планы и тактические приемы, к этому призывает воинственный инстинкт, именно это требуется, чтобы разрешить напряженность. Оттягивая этот критический момент на неопределенное время, приверженец партизанской войны вызывает у неприятеля чувство сильнейшей неудовлетворенности. Чем дольше это длится, тем более разрушительна эта внутренняя коррозия, тем больше нанесенный ею ущерб. Наполеон проиграл русским потому, что его стратегический опыт некуда было применить; его разум капитулировал раньше, чем его армия.

Именно в силу того, что партизанская война настолько психологична, она имеет многообразнейшие применения в сфере социальных конфликтов. В жизни, как и на войне, нашим мыслям и чувствам свойственно концентрироваться на моментах взаимодействия с окружающими. Иметь дело с людьми, намеренно от нас ускользающими, избегающими контактов, весьма нелегко, такое поведение не может не сбивать с толку. В иные моменты хочется поймать их, чтобы заставить наконец поговорить, а иногда просто руки чешутся побить их – так или иначе, они притягивают нас к себе; динамику процесса контролирует тот, кто ускользает. Есть люди, которые намеренно идут дальше, они атакуют нас, подвергают неожиданным и стремительным нападениям. Такие могут завладеть нашими мыслями, и чем дольше они будут удерживать эту опасную власть, тем труднее отказаться от ведения войны на их условиях. Учитывая технологический прогресс, новейшие достижения которого помогают поддерживать загадочный имидж, используя массовую информацию, которая одновременно служит и ширмой, и вспомогательным средством в партизанской войне, сила и эффективность подобной войны в политической или социальной сфере невероятно возросли. Во времена горячих политических баталий можно прибегнуть к кампании в стиле партизанской войны – связанной с каким – то делом – для того, чтобы поднять людей против неких крупных организаций, корпораций, гигантов, занимающих прочное положение. В публичных сражениях такого рода каждый предпочитает играть на стороне партизан, поскольку они более активно вовлечены в борьбу, чувствуя себя реальными участниками, а не просто винтиками в большом механизме.

Виртуозом партизанской войны в политике был Франклин Делано Рузвельт. Он предпочитал действовать уклончиво, разрабатывал хитроумные планы, которые позволяли ему действовать, не давая республиканцам мишени, не позволяя им нанести удар. Умело используя средства массовой информации, он, казалось, появлялся повсюду, поднимал настоящую народную войну против финансовых кругов. В классической манере партизанской войны он реорганизовал партию демократов, сделав ее менее централизованной, но более подвижной и маневренной, что позволяло успешнее вести бои местного значения. Для Рузвельта, однако, партизанская война была не столько изобретенной стратегией, сколько присущим ему от природы стилем. Подобно многим, он инстинктивно чувствовал, какую силу дает эта неуловимость, – но для того чтобы заставить эту стратегию действительно работать, лучше применять ее обдуманно и взвешенно. Хотя стратегия партизанской войны представляет собой оборотную сторону войны классической, у нее есть своя логика, вывернутая наизнанку, но неумолимая. Ее нельзя использовать по вдохновению, как импровизацию, вам придется начать думать и планировать по – новому, в новом стиле – подвижном, объемном и абстрактном.

Прежде всего необходимо решить, подходит ли кампания в стиле партизанской войны для данных обстоятельств. Ее, например, можно чрезвычайно эффективно использовать против соперника агрессивного, но при этом умного – человека, подобного Наполеону. Люди такого типа не переносят отсутствия прямого контакта с соперником. Смысл их жизни в том, чтобы маневрировать, обманывать, атаковать. Отсутствие объекта, по которому можно наносить удары, нейтрализует их мощную хватку, да и агрессивность в такой ситуации оказывает им плохую службу, превращаясь из достоинства в недостаток.

Интересно отметить, что эта стратегия эффективна и в любовных делах, причем стать ее жертвой пришлось опять – таки Наполеону: речь идет об обольщении по принципу партизанской войны. Именно прибегая к этой стратегии – увлекая его в погоню за собой, ускользая, расставляя на пути дразнящие соблазнительные примани! но не предлагая ничего прочного, на что можно было бы опереться, императрица Жозефина превратила его в своего раба на долгие годы.

Эта стратегия пустоты творит чудеса, когда ее применяют против соперника, привычного лишь к традиционной войне. Отсутствие контакта с неприятелем не укладывается в его представления и до такой степени выходит за рамки его опыта, что он рискует растерять все стратегическое могущество, которым обладает. По той же причине превосходную мишень для партизанской войны представляют круп шло бюрократические аппараты: они способны реагировать лишь в сугубо ортодоксальной манере. Вообще, в качестве объекта бойцам – партизанам лучше всего подходят крупные, медлительные оппоненты, которые к тому же имеют тенденцию давить и запугивать противника.

Предположим, вы взвесили все «за» и «против» и решили, что такой метод борьбы в данной ситуации вам подходит. Теперь окиньте взглядом армию, которую вам предстоит использовать. Большая регулярная армия ни в коем случае не подойдет для ваших целей, главные требования – подвижность и способность стремительно наносить удары в любых направлениях. Организационная модель такой армии – ячейка, то есть относительно небольшая группа людей, сплоченных, преданных, убежденных в правоте общего дела и при этом не собранных постоянно вместе, а рассеянных в пространстве. Такие ячейки могут проникать в самую сердцевину вражеского стана. Именно такой была структура армии Мао Цзэдуна во время Китайской революции – его люди проникали в лагерь националистов, осуществляя диверсии и запугивая противника, у которого складывалось впечатление, будто они повсюду и от них нет защиты.

Когда в конце 1960–х полковник Военно – воздушных сил США Джон Бойд оказался в Пентагоне, чтобы принять участие в разработке проектов реактивных истребителей, он столкнулся с бюрократической системой, ориентированной на коммерческие интересы вместо военных. Пентагон нуждался в серьезном реформировании, а традиционная бюрократическая война – открытые попытки убедить высших чиновников в важности его предложений – явно были бы безнадежным предприятием. Бойда попросту изолировали бы и выдавили из системы. Он принял решение действовать иначе, применяя принципы партизанской войны. Первым и самым важным его шагом стала организация ячеек внутри Пентагона – совсем маленьких группок единомышленников. Выявить их и даже просто догадаться о существовании таковых было весьма затруднительно. Когда консерваторы в Пентагоне осознали, что против них ведется война, они были не в состоянии нанести ответный удар – перед ними не было определяемой цели. Бойд находил «партизан» среди служащих, недовольных своим положением, особенно среди молодежи – молодые люди всегда более восприимчивы к новизне и переменам, кроме того, им по душе подобный стиль ведения войны.

Благодаря членам своих ячеек, Бойд располагал разведданными обо всем происходящем в Пентагоне, он заранее узнавал о том, когда и в каком направлении на него планируется атака. Ячейки оказывали неоценимую помощь и в другом: роняя словцо то здесь, то там, их члены привлекали на свою сторону все больше сочувствующих и все глубже внедрялись в бюрократический аппарат. Главное в этом – избегать традиционных путей и отказаться от тенденции к укрупнению и концентрации. Сделайте ставку на мобильность, сделайте армию легкой и незаметной. Также вы можете присоединить свои партизанские ячейки к регулярной армии, как это было у русских в 1812 году, когда партизанские отряды поддерживали действия регулярной армии Александра. Такая смесь традиционного и нешаблонного бывает, как правило, чрезвычайно эффективной.

Организовав ячейки, вы должны найти способ спровоцировать неприятеля, чтобы он бросился за вами в погоню. На войне это обычно достигается таким несложным приемом: вы отступаете, но затем начинаете наносить противнику постоянные удары, быстрые и докучливые, как комариные укусы. Мало кому удается, сохраняя хладнокровие, игнорировать набеги и удары из засады. Именно к такой классической стратегии прибегал Т. Э. Лоуренс в Аравии во время Первой мировой войны. Американский финансовый гений XIX века Джей Гоулд, человек, которому довелось вести не одну партизанскую войну в деловой жизни, тоже постоянно проделывал нечто подобное. Его целью было внести максимум хаоса и неразберихи в дела на рынках – хаоса, который сам он предвидел и использовал в своих интересах. Одним из главных его противников был весьма агрессивный магнат Корнелиус Вандербильдт, которого в конце 1860–х он вовлек в яростную войну за контроль над железными дорогами в районе озера Эри. Гоулд был совершенно неуловим; виртуозно пользуясь окольными путями, он добивался громадного влияния, например в законодательном органе штата Нью – Йорк, который затем вырабатывал законы, подрывающие интересы Вандербильдта. Разъяренный Вандербильдт бросался в ответную атаку на Гоулда, но тот уже успевал переместиться куда – то, так что нападение не достигало цели. Чтобы лишить Вандербильдта стратегической инициативы, Гоулд нервировал его, подогревал в нем состязательный агрессивный настрой, но не предоставляя мишени для нанесения ответного удара.

Гоулд к тому же мастерски использовал средства информации. Он мог заказать газетную публикацию, где как бы невзначай проскальзывало упоминание о Вандербильдте как о злостном монополисте; тому приходилось реагировать, отвечать на обвинение, тем самым лишь усиливая его эффект, – имя Гоулда при этом оставалось неназванным. Средства массовой информации в подобных случаях прекрасно подходят как на роль дымовой завесы, маскирующей действия партизан, так и в качестве транспортного средства, помогающего двигаться вперед к своей цели. Пользуйтесь средствами массовой информации для того, чтобы подстрекать соперников, заставлять их бросаться на красную тряпку, тратя энергию на бой с тенью, пока вы наблюдаете или находите новый объект для сокрушительной атаки. Не имея возможности вступить в реальную схватку, ваши противники будут раздражаться и нервничать все сильнее, совершая вследствие этого все более грубые ошибки.

В традиционной войне очень важна проблема снабжения армии. В войне партизанской, с другой стороны, вы живете за счет неприятеля, расходуя его ресурсы, энергию и средства как свои собственные. Мао Цзэдун снабжал свою армию, отбивая у врага оружие, пищу, одежду. Гоулд, в сущности, и начал с того, что проник в ближний круг Вандербильта в качестве финансового партнера, а затем пользовался необъятными богатствами магната, чтобы нанести ему же удар. Использование неприятельских ресурсов поможет вам дольше продолжать успешную партизанскую войну. В любом случае старайтесь жить скромно, рассчитывая и планируя надолго вперед.

В большинстве конфликтов время представляет собой опасность, из – за которой вступает в действие закон Мерфи: если что – то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. Если, однако, армия у вас маленькая и автономная, то шансов на то, что все пойдет не так, у вас меньше. У вас есть время на то, чтобы пустая трата времени обернулась кошмаром для неприятеля. Боевой дух падает, ресурсы на исходе, и даже великие мастера планирования, подобные Наполеону, сталкиваются с такими сложностями, которые невозможно было предусмотреть. Трудности нарастают как снежный ком: возникает непредвиденная проблема, противник начинает совершать ошибки, это приводит к новым проблемам – так все и продолжается.

Превратите время в наступательное оружие, используйте его в своих стратегических планах. Планируйте свои маневры так, чтобы неприятель делал ходы небрежно, не вдумываясь в происходящее, надеясь на то, что еще будет сражение, в котором он себя покажет. Вам нужно, чтобы в рядах неприятеля ни о чем не подозревали, – сделав резкое движение, отпрянув на шаг, противник может разглядеть приготовленную вами западню и ускользнуть. Позвольте ему занять ключевую позицию, создайте у него иллюзию успеха. Он будет держаться за эту иллюзию двумя руками, а тем временем ваши рейды и набеги будут все более частыми. По мере того как противники теряют силы, продолжайте наращивать частоту своих атак. Пусть они надеются, что дело еще не проиграно, пусть думают так, пока мышеловка не захлопнется. Лишь тогда их заблуждение развеется.

Точно так же, как вы тянете время, вопреки обыкновению, нужно растягивать и пространство. Вам выгодно вынести сражение за пределы театра военных действий, подключить к происходящему общественность внутри и за пределами страны, превратить войну в политическое дело глобального масштаба, дать неприятелю слишком большие просторы, чтобы их можно было оборонить. Политическая поддержка в партизанской войне крайне важна: чем дольше тянется схватка, тем более недостойным в нравственном отношении и политически изолированным выглядит ваш противник. Всегда старайтесь связать свою партизанскую войну с правым делом, это поможет вам выглядеть справедливым и достойным.

Вы одержите победу в своей партизанской войне одним из двух способов. Первый путь – учащать и усиливать свои атаки, изматывая неприятеля, а затем покончить с ним разом, как русские покончили с Наполеоном. Другой вариант – обернуть полное изнеможение себе на пользу: просто позвольте неприятелю капитулировать, можно больше не вкладывать усилий в борьбу, продолжать нагнетать обстановку не имеет смысла. Второй путь предпочтительнее. Он будет стоить вам меньших усилий, да и выглядит это красивее. Но даже партизанская война не может длиться вечно, неизбежно наступает момент, когда время начинает работать и против вас. Если эндшпиль затягивается слишком надолго, вы должны перейти в наступление и решительным ударом покончить с неприятелем. Во время войны во Вьетнаме северо – вьетнамцы дотянули войну до того момента, когда она стала слишком дорого им обходиться. Вот тогда в 1968 году они и провели операцию «Тет», которая существенно ускорила распад военной экономики США.

Суть партизанской войны в ее текучести, отсутствии постоянной формы. Противник будет раз за разом пытаться приспособиться к вам, к вашим действиям, как – то освоиться на этой незнакомой и неприветливой территории. Вы должны быть начеку и постоянно меняться, всякий раз делая что – то противоположное тому, чего от вас ожидают. Это означает, например, что время от времени вы можете переходить к традиционной войне, концентрировать свою армию, чтобы неожиданно нанести массированный удар. Но затем опять рассредоточивайтесь. Ваша цель – максимальная непоследовательность и необычность. Помните: это война психологическая. Все, что в ней происходит, когда вы ускользаете, не давая противнику себя обнаружить, за что – то ухватиться, все это происходит скорее на стратегическом уровне, чем на каком бы то ни было еще. Когда ваши соперники пытаются ловить воздух, это происходит в их уме, в воображении – и именно их ум не выдерживает первым.

ОБРАЗ:

Комар. У большинства животных есть передняя, задняя части, бока – словом, разные стороны, с которых их можно атаковать или угрожать. У комаров же нет ничего этого – ничего, кроме раздражающего звона над ухом, который раздается со всех сторон и ниоткуда. Вы не можете попасть по комару, даже увидеть его не всегда удается. Ваша плоть, однако, предоставляет обширную мишень для атак этих насекомых – и они не промахиваются. Укус за укусом, и в какой – то момент вы понимаете, что единственное решение – прекратить борьбу, уносить ноги, чем скорее, тем лучше.

Авторитетное мнение:

Со всем, что обладает формой, можно справиться; всему, у чего есть форма, можно нанести ответный удар. Потому – то мудрые скрывают свою форму в небытии и позволяют своему духу парить в пустоте.

Из древнего даосского текста Чжуан – цзы (II в. до н. э)

Оборотная сторона

Стратегии партизанской войны чрезвычайно трудно противостоять, это и делает ее такой эффективной. Если вам приходится сталкиваться с партизанами, действующими против вас, и вы применяете против них обычные, традиционные методы ведения войны, то знайте: вы играете им на руку. Победы в сражениях и захваты территорий в этой войне не имеют никакой цены. Единственная эффективная стратегия, которую можно противопоставить им, – это нейтрализация их достижений. Вы должны приложить все усилия, чтобы изолировать партизан – физически, политически и морально. Главное же – ни в коем случае не размениваться, не тратить силы, отвечая на каждый удар; как раз такую ошибку совершили Соединенные Штаты во вьетнамской войне. Вам нужно другое: быстрая, решительная победа над подобным соперником. Если это кажется вам нереальным, лучше постараться унести ноги, чем идти на поводу у партизан и погружаться в выматывающую войну, в которую они вас вовлекают.

27