Массовая крестьянская ссылка, эта «мужичья чума», обрушилась на наш регион в самом начале 1930 г.: и в форме ссыльных потоков из других регионов, и в форме разномасштабных (и массовых, и сравнительно разрозненных) депортаций - в пределах региона или же вовне, за его пределы.

Эта ссылка носила в СССР официальное название “кулацкой”, а сами ссыльные именовались “кулаками”. Хотя в действительности уже в 20-е годы никаких кулаков (сельских ростовщиков) давно не существовало. Но коммунисты объявили “кулаками” и люто ненавидели всех тех крестьян (впрочем, не только крестьян), кто был способен прокормить себя и семью своим трудом, без “помощи” властей. Таких “советская власть” считала своими злейшими врагами на протяжении всего её 70-летнего существования[112].

“Правовой основой» репрессий послужило постановление ЦИК и СНК от 1.02.30 г., хотя массовые депортации начались еще с 1929 г.

Направления ссыльных потоков были связаны с территориальным делением Сибири. Летом 1930 г. большевики придумали поделить Сибкрай на Западно-Сибирский, с центром, как и прежде, в Новосибирске (в него попала Хакасская АО, Ачинский и Минусинский округ), и Восточно-Сибирский край, с центром в Иркутске (следы этого деления сохранились в нашем регионе в почтовых индексах: 662 - ЗСК, 663 - ВСК). И с тех пор ссыльные потоки из ЗСК и ВСК почти не перекрещивались. Депортации шли в пределах этих краев (исключения – поток ссыльных с Алтая в пос. Мунтуль и Имба на Ангаре в 1931 г. и угон ссыльных крестьян из Канского округа в Нарым в 1933 г.). Однако сказанное верно лишь применительно к нашему региону: так, с территории современной Читинской области (тогда в составе ВСК) в 1933 г. угоняли крестьян и казаков в Запсибкрай (в Нарым и Васюганье), и даже, в большой массе, в Казахстан[113].

Крестьянская ссылка была бессрочной. Другое дело, что некоторая часть крестьян попала в тот же период и в «срочную» ссылку, оформленную обычно «особыми тройками». Так, не менее тысячи крестьян-срочников из Западной Сибири сослали в «Туруханский край». Но по отбытии их, как правило, никуда не отпускали, а просто оставляли в ссылке на положении «кулаков-трудпереселенцев».

В самом конце 30-х годов (1939-1940 гг.) в Игарке, Енисейске и Маклаково, в Канске, Красноярске начали освобождать тех ссыльных крестьян, которые попали на ссылку ещё в несовершеннолетнем возрасте (по указу ПВС СССР от 1938 г.). Но в сельских районах этого не происходило. В 1942 году освободили и тут же отправили на фронт многих (но далеко не всех) ссыльных, годных к военной службе. В некоторых местах после этого освободили из ссылки их семьи, в других местах – нет.

Освобождение ссыльных крестьян прошло в нашем регионе летом-осенью 1947 года.

В одних местах ссылки освобождённым выдавали справки об освобождении (так было во всех городах, но также, например, в приангарских районах), в других (например, на Чулыме) – нет. Обычно по этим справкам сразу выдавали паспорта, но при этом очень часто (хотя и не везде, известны исключения) забирали справки об освобождении[114].

Достоверных сведений о более позднем (позднее 1947 года) освобождении ссыльных крестьян по нашему региону не имеется. Следует учесть, что в тех местах, где никто официально не объявил об освобождении и не выдавались соответствующие справки, ссыльные могли вообще не знать, что их освободили. Так, в причулымских посёлках в Тюхтетском и Бирилюсском районах в 1954 году, совершенно неожиданно, бывшим ссыльным вдруг выдали паспорта. Вполне естественно, что именно это событие они восприняли как освобождение из ссылки.

Во многих других регионах ссыльных крестьян освобождали позднее, чем в нашем. В Томской области часть их освободили в 1948 году, а остальных только в 1950 году. В самом конце 40-х годов освобождали ссыльных крестьян также в Тюменской области. Наконец, в Кемеровской области, особенно в Кузбассе, их держали в ссылке до 1954 года включительно!

В нашем регионе первая массовая депортация постигла Ачинский округ (особенно Березовский, Назаровский, Боготольский, Ачинский районы). В феврале 1930 года несколько тысяч крестьянских семей с детьми и стариками были угнаны далеко на север, в Енисейский р-н, на Маковку (с. Маковское на р. Кеть). Их везли обозами на санях, под милицейским конвоем. По дороге погибло много детей и стариков[115].

На Кети ссыльные ютились кто по избам местных жителей, кто в наскоро построенных бараках или даже шалашах. Весной начались повальные инфекции. Но, к счастью, в начале лета охрану сняли, и большинство ссыльных смогли выбраться из этих гиблых мест.

Некоторым семьям, однако, не удалось выбраться с Маковки. Осенью 1930 г. часть из них отправили с Маковки в Соврудник (ныне Северо-Енисейск), на золотые рудники.

В последующий период, во второй половине 1930 года и в 1931 году, основным направлением депортаций из Ачинского округа стало правобережье Чулыма - болота и гари в его среднем и нижнем течении (ныне в Тегульдетском районе Томской обл.), и далее на север в бассейн реки Чичкаюл. Менее значительным местом ссылки являлась Чульская гарь (ныне Тюхтетского района)[116].

Позднее часть ссыльных с этих территорий переводили на рудники Тисульского района (ныне Кемеровской области) или на Саралинские рудники (северо-запад Хакасии), но большинство ссыльных осталось за Чулымом до самого освобождения.

С юга Ачинского округа, из Ужурского района, сначала тоже гнали на Чулым, но позднее стали отправлять ссыльных прямо на Саралинские и другие рудники в горах северо-западной Хакасии, в Саралинском и Чебаковском (ныне Ширинском) районах ХАО.

В последующий период, в 1932-1933 гг., тоже угоняли крестьян в ссылку на северо-запад, однако эти депортации уже не имели такого масштаба, как в 1930-1931 гг. Так, имеются сведения о депортации летом 1933 года из юго-западной части Ачинского округа в Могочин (на Оби, при впадении в неё Чулыма). Есть также сведения о депортации из тех же мест летом 1932 года в Каргасок (ещё ниже по Оби), но они могут быть неточны, и не исключено, что это тоже происходило летом 1933 года[117].

Массовые депортации крестьян из этого округа также начались в феврале-марте 1930 года, а разрозненные – ещё в конце 1929 года, когда этап ссыльных угнали из южных районов в Тайшет и оттуда в близлежащий Шиткинский район.В начале 1930 года крестьян ссылали и в Черемхово, и на Ангару (в частности, на Кодинскую заимку в Кежемском районе), и на Баргинский слюдрудник, и на Бирюсу (в частности, в Пакатеево). Летом 1930 года начались депортации на Чулым: на Чульскую гарь и далее, на Центрогарь за Тегульдетом и ещё дальше на север, в Пышкино-Троицкий (ныне Первомайский) район. Тогда же пошли первые ссыльные потоки в Ольховку (Артёмовск) - на горные золотые рудники.

Кроме того, некоторые ссыльные из этого округа попали в 1930 году на Кунгус, в пос. Амбарчик и Самсоновка (Ирбейский район).

В 1931 году основные ссыльные потоки из Минусинского округа шли на Чулым и западнее, вплоть до ст. Яя, а также в Артёмовск. С Чулыма многих ссыльных вскоре перевели южнее, на рудники Тисульского района (ныне Кемеровской обл.): Центральный, Макарак, Берикуль. Переводили туда всех желающих (но, конечно, трудоспособных).

После закрытия Баргинского слюдрудника, в середине 30-х годов, некоторых ссыльных перевели оттуда в Кандаки (на р. Тасеева, недалеко от Машуковки), потом в верховья Бирюсы, тоже на слюдрудник, а оттуда, уже в 40-х годах, на Алдан, в Якутию. Вот куда могла завести ссыльная одиссея из Минусинского округа.

В результате переводов с места на место некоторые ссыльные оказались также в Большемуртинском районе: в Российке и Предивинске[118].

По имеющимся у нас данным, депортации из ХАО не имели собственной ярко выраженной специфики. Хронология и направления депортаций из северных районов, примыкавших к Ачинскому округу, сходны с тем, что происходило в нём. А события, связанные с депортациями из южных районов ХАО, сходны с происходившими в Минусинском округе.

Уже летом 1930 года начались депортации из южных районов Хакасии (в т.ч. Бейского) в Ольховку (Артёмовск), на рудники треста «Минусазолото». В это же время крестьян угоняли на ссылку за Чулым: на Центрогарь и т.п.

Эти направления депортаций остались основными и в 1931 году. Депортации в западном направлении достигали не только Чулыма, но и Чичкаюла (правый приток Чулыма, в Пышкино-Троицком районе). Позднее из этих мест ссыльных переводили ниже (ближе к Оби), например, в Могочин.

Кроме этих направлений ссылки, было одно «ближнее» - рудники на Сарале и к югу от неё, в восточных отрогах Кузнецкого Алатау.

Прилегающий к Енисею Боградский район ХАО в 1931 году был частично затронут волной депортаций из Красноярского округа в Ярцевский ссыльный регион[119].

Заключение.

В период гласности нашего времени оценивая репрессии и карательный операции против крестьянства в период коллективизации надо сказать правду о сталинской эпохе.

В истории отечества не было ничего подобного коллективизации. Россия 20-30х годов была в массе своей крестьянской страной, и преобразование единоличных хозяйств в социалистическое сельского хозяйства оказалось труднейшей и сложнейшей задачей строительства нового общества.

Уровень коллективизации к началу второй пятилетки крестьянских хозяйств в целом по стране достиг 61,8 %. Задача реорганизации сельского хозяйства в основном была решена.

Крайнее обострение классовой борьбы явилось следствием сопротивления сельской буржуазии новым преобразованиям, обоснованно защищавших свои интересы. В ходе коллективизации ликвидация кулачества, как класса приняла характер раскулачивания - насильственной экспроприации, отнюдь не неизбежной в более благоприятных условиях.

Локальные высылки крестьянства и массовая гибель людей должна была вызвать негативное отношение к власти, лишить её социокультурной основы, однако, в этот период единство народа и власти достигло высшей точки.

Количество жертв было столь велико, что невозможно отказаться от предположения, что и крестьянство было соучастником этого истребления.

Углубленное изучение негативных процессов, характеризовавших развитие сибирской деревни в 30-е годы способствует взвешенному, реалистическому подходу к современным социально-экономическим процессам, научно обоснованной разработки теории и практики общественных преобразований.

В заключении так же необходимо еще раз отметить значимость культа личности Сталина в проблеме репрессий, подробно рассмотренного в первой главе. Без возникновения этого культа, его укрепления и развития, не могло возникнуть столь жесткой диктатуры, и не было бы её страшных последствий - массовых репрессий невиновных людей и тысяч исковерканных судеб. Массовые репрессии - закономерный итог сталинской диктатуры. Рассмотрению этого вопроса посвящено немало исторических и публицистических работ.

В основе репрессий лежит масса причин. В 1917 г. функция подавления у Советского государства была основной, а в условиях Гражданской войны – основной и ведущей. Это диктовалось не столько сопротивлением свергнутых классов, сколько являлось главным "стимулом" к труду в условиях "военного коммунизма". Массовые и локальный репрессии в СССР осуществлялись крайне жестокими методами.

Исследователи сходятся в том, что режим личной власти Сталина, повлекший за собой массовые репрессии как закономерный способ удержания этой власти, сформировался при истечении роковых для советского народа обстоятельств. Это и монархические, цезаристские настроения масс; и низкий уровень их политической культуры; отсутствие демократической традиции; искажение марксизма и изначальной идеи социализма и невозможность со стороны народа проконтролировать это. Прибавим сюда и субъективный фактор - религиоподобное отношение к вождю; обожествление Сталина; стремление его к власти и антиколлективным методам управления; сознательная подготовка общества к массовому психозу вокруг дутых "врагов народа".

Комплексное рассмотрение исследований о репрессиях в СССР показывает, что данный вопрос требует дальнейшего тщательного изучения. В имеющейся отечественной литературе по проблеме довольно четко выделяются две основные тенденции. В первой их них довольно четко проводится мысль, что организованные и проводившиеся НКВД репрессии были не только необоснованны, но и преступны в отношении судеб страны и являются "самым страшным" преступлением органов. Другая тенденция имеет явно "антисталинскую" направленность, поскольку в ней акцентируется внимание на роли Сталина в организации беспричинных и самоубийственных для страны репрессий. Думается, что подлинно научное изучение этих трагических событий возможно лишь за рамками вышеуказанных тенденций, и оно еще впереди.

Список использованной литературы и источников

I . Источники

1. Периодические издания (конспекты)

Газеты

1. Аргументы и факты. Шатуновская О.Г. Фальсификация. 1990. № 22.

2. Историческая газета. Нилов В. Сталин. Вынужденная необходимость. Опыт аналогии. 1998. №3

3. Литературная газета. Амлинский В. Даты, сроки, имена. 1988. №7

4. Правда. 1954.

5. Правда. Амбарцумов Е. Социализм и сталинизм. 1989.

Журналы

1. 3намя. Медведев Р.А. О Сталине и сталинизме. Исторические очерки. 1989. №14

2. 3нание – сила. Гордон Л., Клопов Э. Тридцатые сороковые. 1988. №5.

3. Вопросы истории. "Круглый стол", Советский Союз в 30-е годы. 1988. № 12 и т.д.

4. Вопросы истории. Антонов-Овсиенко А.В. Сталин и его время. 1989. № 1

5. Вопросы истории. Данилов В.П. Дискуссия в западной прессе о голоде 1933 гг. и "демографической катастрофе" 30-40х гг. в СССР. 1989 №3

6. Вопросы истории. Зеленин И.Е. “Революция сверху”, завершение и трагические последствия 1994. № 10.

7. Вопросы истории. Конквест Р. Жатва скорби. 1990. №1

8. Вопросы колхозного строительства в СССР. 1951; №15

9. Знамя. Лацис О. Перелом 1988. №6

10. Новый мир Клямкин И. Какая дорога ведет к храму? 1987. №11.

11. Огонек. Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. 1989. № 46-49.

12. Проблемы мира и социализма. Сталинизм правда, без упрощений. 1989. № 6.

13. Роман-газета. Волкогонов Д. Триумф и трагедия. 1990. №20

14. Социологические исследования. Земсков В.Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) 1991. №6