Во многих коренных американских общинах женщины играли немалую роль в экономической, общественной и религиозной жизни, обладая также определенным влиянием и независимостью в политике. И когда поселенцы из Европы начали пытаться привнести свои принципы в общественную жизнь некоторых племен (как, например, доминирование мужчин в сельском хозяйстве), коренные американки зачастую оказывали сопротивление тем изменениям, которые лишали их независимости.

От индейцев, отправившихся «дорогой слез» в резервации, потребовали принять правовые институты европейцев. «Оцивилизовывание» коснулось, к примеру, женщин-черокезов, издревле осуществлявшими контроль над землей, ведущих генеалогическое древо по женской линии.

Но мужчины этого племени, естественно, с радостью воспользовались предоставленной возможностью и стали требовать, чтобы женщины следовали заповедям белых. Мужчины отняли у черокезок коммерческое земледелие, семья превратилась в патриархальную ячейку, генеалогия стала вестись, естественно, по мужской линии.

«Там, где расовая дискриминация сопровождалась притеснением женщин, викторианские нормы женского поведения показали свой жестокий оскал»,[xxviii] - делает вывод С. Эванс.

Что касается афроамериканок, то здесь ситуация оказалось совершенно противоположной: рабство позволило занять им главенствующее положение в семье – как правило, матриархальной, где могло быть много детей от разных мужчин, поскольку в условиях рабства мало кому удавалось осздать постоянную семью. Именно вокруг черных женщин образовалось ядро афроамериканской культуры.

Однако даже в то время когда большая часть белых женщин получила хоть какое-то образование, большинство негритянок читать, естественно, не умело. Здесь уже было дело не в их поле, а в расе: доступ к получению образования для черных до Гражданской Войны был практически закрыт. На Юге обучать раба чтению было запрещено законом. «Образование [рабов] подорвало бы саму идею расового превосходства, лежавшую в основе рабства, и подтолкнуло бы [рабов] к борьбе за освобождение». Свободным черным жителям Севера не разрешалось посещать многие из средних школ. Так в середине XIX столетия в штате Огайо черные жители обязывались платить налог на образование, но при этом их детям не разрешалось посещать школы.

С 1807 г., с запретом на ввоз рабов, эксплуатация рабыни перешла на новый уровень. Многие дельцы и плантаторы стали практиковать принудительное «размножение». С одной стороны, из-за ценности потомства был заметно облегчен труд беременным рабыням, с другой – их заставляли рожать максимально часто, «на износ», «спаривали» с рабом, иногда с белым надсмотрщиком или просто бродягой для «производства» мулатов и квартеронтов. Широко была распространена продажа детей: «Я родила 13 детей, и почти всех их продали в рабство, но, когда я рыдала от горя, никто, кроме Христа, не слушал меня!»,[xxix] - говорила бывшая рабыня Соджернер Трут.

Не надо забывать и о сексуальной эксплуатации рабынь хозяевами. Белый плантатор утверждал свое господство над белыми и цветными женщинами совершенно противоположными, но едва ли не одинаково унизительными способами: от белой леди требовалась безоговорочная чистота, особенно до брака, в то время как она прекрасно знала, как развлекается ее муж, отец, сын с негритянками, мулатками, квартеронками, окторонками.

Наконец, следует отметить и тот факт, что, в отличие от белых женщин, цветные – как негритянки, так и индианки – были лишены возможности объединяться в ассоциации.

Таким образом, у женщин различных социальных слоев американского общества были как преимущества положения по сравнению с другими слоями, так и недостатки. Недостатков было, как можно заметить, гораздо больше, тем более что общество постоянно пыталось лишить женщин их преимуществ, как то было с «фабричными девчонками», индианками некоторых племен или чернокожими матерями-главами семейств. И что примечательно: женщина постоянно сталкивалась с унижениями от мужского общества, будь то белая леди-южанка или ее чернокожая рабыня…