Русское право выросло на основе восточнославянских, а отчасти финно-угорских и скандинавских (норманнских) юридических обычаев в конце I тысячелетия нашей эры. При возникновении и в первые века своего существования оно обладало всеми основными признаками древнего права в его восточном варианте[22]. Однако дальнейшее развития российской правовой системы связывается с влиянием права византийского, занявшего своё место в правовой системе Древней Руси в результате восприятия восточно-римской модели христианства – православия.

Начало передачи византийского правового опыта началось несколько раньше, в начале IX века, когда империей были заключены договоры с племенами, получившими дань с "греков", а взамен, гарантировавшими спокойствие ее границ[23].

Центральной структурой, связавшей русские княжества с Византийской империей, стала православная церковь, соединённая с властью Константинопольских теократических монархов на основе принципа «симфонии»[24]. Таким образом, вместе с принятием христианства Россией была принята и немаловажная роль церкви в регулировании внутригосударственных, в том числе и правовых отношений. С момента принятия христианства в Древней Руси существуют две системы права: церковно-славянская и русская. С падением язычества русское право теряет культурный статус, хотя имеет непосредственное практическое значение. Церковно-славянское право обладает культурным престижем и в силу этого оказывает влияние на русское право, что, в частности, выражается в славянизации русской юридической терминологии, но фактически оно не применяется, а лишь даёт образец христианского миропорядка. Из этой ситуации и образуется основная парадигма русского юридического сознания: культурное право не действует, а действующее право не имеет культурного статуса[25]. При активном участии православной церкви государственное управление Древней Руси восприняло основные черты государственно-церковного аппарата Византийской империи, связанные как с содержанием деятельности русских князей, так и с особыми формами их внешнего выражения. Одной из таких форм появление божественного мандата на правление как источника власти русских князей, который передавался им церковью посредством обряда венчания и возведения на престол. Монополия интронизации русских князей принадлежала исключительно церкви, которая осуществлялась по византийскому образцу, как и право разрешения споров о престолонаследии.

Единство государства обеспечивалось не столько авторитетом князя, сколько верностью князя церкви, основанной на религиозных клятвах, и обеспечивалось угрозой применения различных церковных санкций таких, как, например, наложение епитимий или отказ от осуществления богослужений в городах. Обретение княжеством независимости также было связано с сугубо церковным актом – созданием собственного епископства. Деление городов на «старшие» и «младшие» было сопряжено с обладанием определёнными религиозными святынями (в первую очередь, колоколом), захват которых приводил к переходу статуса «старшинства» к захватчику.

Подтверждением огромной роли церкви в древнерусском государстве стало возникновение церковной юрисдикции, а также утверждение привилегированного статуса духовенства, который лишний раз подтверждался введением церковного налога – так называемой «десятины».

Особая же роль византийской церковной культуры состоит в создании предпосылок для утверждения на Руси славянской письменности, что в дальнейшем послужило к формированию писаного права. Одними из первых письменных источников права были договоры русских княжеств с Византией. В дальнейшем княжества принимали свои собственные письменные источники, однако большая часть их содержания была заимствована из византийского и римского права (Прохирона, Номоканона, Эклоги, Новелл и Дигест Юстиниана). Это стало одним из первых непосредственных проявлений римского права в правовой системе Руси. Необходимо отметить, что важнейший памятник древнерусского права – «Русская Правда» - не был результатом правовой рецепции, а стал результатом обобщения местных правовых традиций и обычного права, необходимость систематизации которого появилась в тот период.

Принятие христианской идеологии привело к включению в правовую сферу целого ряда действий и событий в качестве юридических фактов, которые ранее таковыми не являлись. В. Н. Синюков в связи с этим отмечает: «Природа связи факта и нормы не логическая, а культурно-историческая. Идентификация поведения в качестве юридического факта детерминирована тем, включено ли это поведение в правовое пространство данной культуры»[26]. С принятием христианской идеологии многие нормы поведения по-новому переосмысливались, что вызывало необходимость распространения на них правового регулирования.

И всё же наиболее важным событием, сопровождавшим принятие православия на Руси, была рецепция византийской «идеи права». Причем, как отмечает М.В.Черников, произошло это своеобразно. Кириллом и Мефодием на славянско-болгарском языке была изложена терминология византийского христианства. Широчайшее распространение нашел прием транспозиции: перенесение лексической единицы из бытового языка на терминологический уровень. Многие исконно славянские слова, обогатившись новыми смыслами, приобрели категориальную окраску и стали играть особую мировоззренческую роль. Соответственно, греческие слова дикайосюнэ (справедливость, законность, праведность, правосудие, судопроизводство, благодеяние) и алетейя (а-Летейя — то, что не смываемо водами Леты, что не подвластно забвению, истина, действительность, подлинность, в том числе истинность веры, Бога) заменили слова "правда" и "истина". Правда — это путь к истине и сама должна быть истинной. Вследствие чего весь спектр нормативных функций — указывать закон, предоставлять права, производить приговоры, присуждать воздаяния — сосредотачивается в высшем, божественном начале, а значит, должен реализовываться через представителя Бога на земле[27]. В византийской традиции таким представителем был Государь в союзе с Церковью, на Руси им стал, соответственно, Великий князь. Тем самым, право перестало быть воплощением в обычаях естественного, природного начала, характерного для варварского (языческого) этапа развития славянского государства, и стало прерогативой верховной власти в лице союза относительно светского главы государства и церкви, и выражало собой не только «волю господствующего класса», но и особый способ подтверждения и удержания власти политической и религиозной элитой.

Стоит заметить, что, воспринимая византийскую "идею права", Русь не усвоила теоретической части восточно-римской юриспруденции, сложной правовой терминологии и сложных юридических конструкций, описывавших разнообразные проявления права. Дело не в том, что, как это иногда утверждается, в восточной патристике нет развернутой теории права[28]. Просто христианская парадигма укоренялась в русской культуре бытовым, стихийным образом в результате отправления церковного культа и соответствующей практики. Поэтому не было необходимости усваивать сложные идеологические построения, достаточно было следовать рутине ритуалов. Нечто подобное произошло и с "христианизацией" древнерусского права. Буквально заимствовались нормы, регламентирующие отношения между ставшими частью православного мира славянами, но не воспринималась соответствующая юридическая теория, рутина повторения заменяла глубину понимания. Вплоть до XVI в. социальные, политические, в том числе и правовые, теории не находили в России своего выражения в доктринальной форме, не имели вида сколько-нибудь четко сформулированных положений[29].

Существует и иная точка зрения на причину невосприятия зарождавшейся российской правовой системой теоретических основ византийского права, а также отсутствие концептуальной теории права у восточных славян. Это объясняется тем, что рецепция византийского права правом Древней Руси протекала на фоне существенного культурного разрыва между этими государствами, что привело к усвоению не всего массива права, а лишь тех его фрагментов, которые необходимы для воспроизведения во вновь создаваемых правовых порядках основного смысла заимствуемого права, в данном случае его христианской идеи. Уж слишком далеко было воспринимаемое византийское право от традиционного образа права славян[30]. Это препятствовало полному восприятию реципируемого права и порождало своеобразные трактовки части заимствуемых элементов правовой культуры. При этом известно, что при дефиците социальных техник, несмотря на заимствование чужого, пусть и более передового опыта, старые также сохраняются, хотя и подвергаются изменениям[31].

Несмотря на господствующую роль Византийской православной церкви по отношению к Русской православной, византийскими религиозными патриархами не предпринималось попыток полностью контролировать функционирование правовой системы Руси, добившись единообразия только в принципиальных сферах (статус церкви, отношения со светской властью, семейно-наследственные отношения, отчасти процесс и еще несколько правовых институтов). Христианизация русского права привела к искоренению некоторых пережитков языческого уклада таких, как кровная месть и ордалий. Также было запрещено ростовщичество и упорядочены брачно-семейные отношения. Иногда византийская государственно-правовая традиция заимствовалась не напрямую, а как вольный пересказ иностранного текста. Например, разъездная система управления, когда князья, путешествуя по стране и устраивая пиры, не просто собирали дань и утверждали свою власть, а вместе с народом участвовали в магическом общении с богами. Сбор дани превращался в жертвоприношение, когда поданные приносили князю вещи, а получали взамен часть княжеской удачи и расположение богов, духов предков. Соответственно княжеский пир — ритуальный потлач[32]. Поэтому после принятия христианства и отказа от языческой веры "разъездная система управления" достаточно быстро была заменена системой погостов — центров власти и христианского окультуривания. Погосты были проявлением христианизации Руси по византийскому образцу, но при этом никак не относились к числу буквальных копий константинопольских порядков. Иными словами, будучи «пересаженными» на землю восточных славян, византийские государственно-правовые традиции, хотя и сохраняли свои "греческие" корни, зачастую приобретали особые «русские» черты. Правда, на территории Древней Руси возникали своеобразные анклавы, в пределах которых византийское право применялось в полном объеме. Это — церковные владения и многочисленные монастыри. Но все же не они в целом определяли русское право, которое за монастырскими стенами сильно отличалось от византийского оригинала.

Достаточно интересным представляется процесс развития русского права под влиянием монгольского ига (1236-1480 гг.). Политические последствия монгольского господства были весьма значимыми: выдвижение Москвы, ставшей наследницей Киева; изоляция России от Запада, не прекратившаяся даже после обретения независимости, что впоследствии спровоцировало возникновение ортодоксальной идеи «Москва – Третий Рим». С точки зрения чисто юридической влияние монгольского ига независимо от его продолжительности было скорее негативным, чем позитивным. Русское право очень мало подверглось влиянию монгольского обычного права (ясак), которое никогда не навязывалось русским. Монгольское иго было только причиной стагнации права и усиления влияния церкви и византийского права[33]. Объяснить отсутствие влияния монгольского права на русское можно тем, что разница между уровнем правового, культурного, политического развития между этими государствами была слишком велика, и преобладание в этом смысле Руси было неоспоримым.

Обобщая всё вышеизложенное, нужно сказать, что на начальном этапе становления русское право подверглось сильнейшему влиянию права византийского, рецепция которого, в свою очередь, стала результатом принятия религиозной идеологии православного христианства. Однако, эта рецепция не носила абсолютного характера и не состояла в тотальном копировании византийских источников права, она, в первую очередь, стала заимствованием правовых норм и институтов, служащих для регулирования новых общественных отношений, возникающих под воздействием христианства.