Страноведческий культурный компонент присущ прежде всего так называемой "безэквивалентной лексике", которая выявляется при сопоставлении языков, обслуживающих различные культуры. Г.Д. Томахин определяет безэквивалентную лексику как лексические единицы, не имеющие словарных эквивалентов в одном из сопоставляемых языков или в силу отсутствия в общественной практике его носителей соответствующих реалий, или из-за отсутствия в нем лексических единиц, обозначающих соответствующие понятия. [19; 47] Следовательно, к первой группе можно отнести личные имена, географические наименования, названия учреждений, организаций, газет, а также имена нарицательные типа русских "совхоз", "субботник", "стахановец"; ко второй группе относятся такие слова русского языка, как "погорелец", "сутки", которые в английском языке не имеют соответствующих лексических единиц, обозначающие данные понятия.

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров безэквивалентными называют слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями. Такие слова в строгом смысле непереводимы, и их семантику приходится списывать. [6;60]

А.С. Бархударов, рассматривая вопрос о безэквивалентной лексике, предлагает сузить ее, исключив из понятия те слова, которым найдено соответствие в практике перевода. Автор предлагает иную трактовку понятия безэквивалентной лексики и определяет ее как "лексические единицы (слова и устойчивые словосочетания) одного из языков, которые не имеют ни полных, ни частичных эквивалентов среди лексических единиц другого языка. [3; 94] Сюда относятся личные имена, география названия, названия учреждений, организаций, не имеющие постоянных соответствий в лексиконе другого языка.

Следует отметить, что подбор эквивалентов в переводческой практике не лишает национально-окрашенную лексику ее ярко выраженного культурного компонента. Например, английские имена и фамилии типа John, George, Shakespeare, географические названия London, the Thames, у которых в русском языке появились устойчивые соответствия и которые поэтому престали быть безэквивалентными, имеют для лингвострановедения такое же значение, как и другие имена и названия, малоизвестные для носителей другого языка.

Как указывалось выше, ко второй группе безэквивалентной лексики относятся лексические единицы, не имеющие словарных эквивалентов словарных эквивалентов в одном из сопоставляемых языков из-за отсутствия в нем лексических единиц, обозначающие соответствующие понятия. Такие пропуски в лексической системе языка при сопоставлении его с другими получили название "случайные лакуны". [3; 95] Например, отсутствие соответствия в английском языке русского "погорелец" Л.С. Бархударов объясняет тем, что пожары были свойственны для русской дореволюционной деревни, в то время как в Англии такое явление встречалось намного реже, т.к. дома строили обычно из камня или кирпича.

Следовательно, часть безэквивалентной лексики, получив устойчивые соответствия в переводе (и тем самым, лишившись понятия безэквивалентности), в то же время не утратила яркого культурного компонента, который выражается в коннотативных значениях слов, не всегда совпадающих в разных языках. Близкие к безэквивалентной лексике слова, совпадающие в двух языках своими денотатами, но не совпадающие своими коннтотатами, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров называют коннотативными. [6; 30]

Коннтотативная лексика составляет следующую группу национально-окрашенной лексики. О.С. Ахманова определяет, что помимо концептуального ядра, в состав лексического значения слова входят так называемые коннотации (от лат. с on – вместе и notio – обозначение), и дает следующую трактовку, коннотации – добавочное, сопутствующие значения; дополнительное содержание слова (или выражения), его сопутствующие семантические или стилистические оттенки, которые накладываются на его основное значение, служат для разного рода экспрессивно-эмоционально-оценочных обертонов и могут придавать высказыванию торжественность, игривость, т.е. любую другую окраску. [2; 203]

Различия в коннотативных значениях слов объясняются культурно-этнографическими особенностями, присущими народам разных стран и различиями в природно-климатических условиях. Например, одних и тех же животных различные народы могут наделять различными качествами. Так, в испанском языке aguila – орел – символизирует проницательность, в русском же – смелость; huron – хорек, символизирует назойливое любопытство; означает также нелюдимого одинокого человека, а в русском – "вонючий хорек".

Помимо безэквивалентных и близких к ним коннотативных слов к национально-окрашенной лексике относится так называемая фоновая лексика.

Под фоновой лексикой Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров подразумевает обозначения предметов и явлений, которые имеют аналоги в сопоставляемых языках, но различаются какими-то национальными особенностями функционирования. [5; 13] По мнению языковедов, содержательный план слова одним лексическим понятием не исчерпывается. Всю совокупность непонятийных семантических долей, относящихся к слову, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров называют лексическим фоном, который тесно связан с совокупностью всех ценностей духовной культуры общества. Так, например, русское слово "письмо" и английское слово letter в понятийном смысле тождественны и сопоставимы, поскольку адрес на конверте у нас с одной стороны, а у англичан и американцев с другой, пишется по-разному. Эти иноязычные фоновые сведения отражают специфику и характерные черты иного образа жизни.

О.С. Ахманова рассматривая вопрос о фоновых знаниях, определяет их как "обоюдное знание реалий говорящими и слушающими, являющиеся основой языкового общения". [2; 498] Известно, что каждый из участников речевого акта должен обладать определенным речевым опытом как лингвистическим (знание языка), так и нелингвистическим (знание об окружающем мире). Как правило, коммуниканты с самого начала стараются определить общий для них объем знаний и затем интуитивно учитывать его, что отражается и на форме речи, и на ее содержании. Такие общие для участников коммуникативного акта знания получили название фоновых знаний (калька с английского background knowledge), наличие которых является непременным условием общения.

Главным препятствием в межнациональном общении является различие фоновых знаний, составляющие специфику национальных культур коммуникантов.

Большой вклад в разработку понятия "фоновые знания" как основного объекта лингвострановедения внес Г.Д. Томахин, который придерживается точки зрения, что фоновые знания, прежде всего, основываются на кумулятивной (накопительной) функции языка. Кумулятивная функция – это, собственно, включение культуры в язык и языка в культуру, связь языка и культуры" [22; 94] Томахин раскрыл содержание кумулятивной (накопительной) функции языка, которая заключается в том, что язык выступает в качестве хранилища коллективного опыта, и способен закреплять накопленный опыт непосредственно в формах языка, в строевых единицах речи - словах, фразеологизмах, языковых афоризмах.

Таким образом, для успешного общения необходимо не только владеть одинаковыми языковыми средствами собеседника (фонетическими, лексическими и грамматическими навыками), но и определенными фоновыми знаниями, включающие в себя прежде всего общечеловеческие знания, региональные сведения и, наконец, те сведения, которыми располагают все члены определенной этнической и языковой общности. Именно эти знания, получившие название страноведческих в работах Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова, и составляют объект лингвострановедения. [6; 49]

Отсюда следует, что основным объектом лингвострановедения являются различные пласты национально-окрашенной лексики – безэквивалентной, коннотативной и фоновой, а также те лексические категории, которые отражают наиболее существенные для жизни народа понятия.

Возвращаясь к вопросу выделения лексических единиц, обладающих ярко выраженной национально-культурной тематикой нужно отметить, что в лингвострановедении эта лексика соотносится с реалиями. Несмотря на широкое использование в лингвострановедении, в теории и практике перевода понятия реалии, вопросы систематизации и типологии реалий, не говоря уже о лингвистическом описании лексических средств их выражения, остаются во многом дискуссионными.

Следует отметить, что одного понимания языковых реалий в лингвистике не сложилось. О.С. Ахманова определяет реалии как разнообразные факторы, изучаемые внешней лингвистикой, такие как государственное устройство данной страны, история и культура народа, языковые контакты носителей данного языка с точки зрения их отражения в данном языке. [2; 381]

Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров рассматривают реалии как частные элементы культуры, понимаемые как "исторически сложившаяся на основе экономического базиса совокупность материальных и духовных ценностей общества". [5; 14]

Г. Д. Томахин, исходя из лингвистической теории, определяет реалии как слова, присущие только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, фактов истории, государственных институтов, имена национальных и фольклорных героев, мифологических существ и т.п. [21; 13] В реалиях наиболее наглядно проявляется близость между языком и культурой; появление новых реалий в материальной и духовной жизни общества ведет к возникновению реалий в языке. По сравнению с другими словами языка отличительной чертой реалии является характер ее предметного содержания, т.е. тесная связь обозначаемого реалий предмета, понятия, явления с народом (страной) с одной стороны, и историческим отрезком времени с другой. Отсюда следует, что реалиям присущ национальный (местный) или исторический колорит. Именно колорит делает из нейтральной "неокрашенной" лексической единицы "национально-окрашенную", т.е. реалию.

Как отмечает Г.Д. Томахин, колорит – "это та окрашенность слова, которую оно приобретает, благодаря принадлежности его референта к данному народу, определенной стране или местности". [20; 65]

Для целей лингвистического описания языковых средств выражения реалий целесообразно рассматривать последние не просто как особые предметы объективной реальности, но как особые референты – элементы объективной действительности, отраженные в сознании, т.е. предметы мысли, с которыми соотнесено данное языковое выражение. [8; 46] В лингвострановедении разными лингвистами предлагается несколько типов референтов, но типы референтов, предложенные В.П. Конецкой, на наш взгляд, является наиболее оптимальными. При рассмотрении референтов двух культурно-генетических общностей (британской и русской), основываясь степени их уникальности, как элементов культуры, В.П. Конецкая выделяет три основные группы референтов.

Первую по многочисленности группу составляют референты, которые тождественны в сопоставляемых культурах по своим существенным и второстепенным признакам. Например, такие слова как "огонь", "вода", "смеяться", "смелый" тождественны английским "fire", "water", "laugh", "brave". Следует отметить, что степень тождества конкретных и абстрактных референтов может быть различна. В.П. Конецкая называет эту группу референтов универсальными.

Вторую группу составляют референты, которые тождественны по своим существенным признакам, но различаются по второстепенным.

Например, русск. вечернее отделение (института) и англ. night school вечерние курсы (при техническом колледже); русск. пивная (забегаловка) и англ. Public House (клуб для аристократов). Эту группу референтов В.П. Конецкая называет квазиреалиями.

К третьей группе относятся такие референты, которые по своим существенным и второстепенным признакам являются уникальными, т.е. присущими только данной культуре. Например, в русском языке это таки слова как ударник, пуд, аршин, Кремль, в британском варианте английского языка – Big Ben, cricket, Trafalgar Square и т.д. Эту группу реалий В.П. Конецкая называет собственно реалиями. [8; 46-50]

В центре внимания настоящей работы находятся две последние группы референтов – реалии и квазиреалии, которые характеризуют определенную культурно-генетическую общность в самых разнообразных аспектах, например, общественные и политические институты и организации: Young Communist League Лига Молодых Коммунистов; различные учреждения, резиденции госдеятелей, особняки: Number Ten – Даунинг Стрит 10 (официальная лондонская резиденция премьер-министра); профессиональные, сословные, национальные и религиозные группы: barrister барристер (адвокат, имеющий право выступать в высших судах).

Считается, что языковые реалии и квазиреалии сближаются с локализмами, профессионализмами, жаргонизмами, поскольку их референты могут носить уникальный характер, но как отмечает В.П. Конецкая, эта уникальность имеет различные основания. Референты локализмов, профессионализмов, жаргонизмов, сленгизмов характерны для очень узкого ареала, определяемого территориальными, стилистическими признаками. Так, например, русск. сопка – невысокая гора в дальневосточном крае; англ firth – узкий морской залив; carpetbagger "чужак" (кандидат на выборах в парламент, не живущий в данном избирательном округе). Другими словами, локализмы, профессионализмы, жаргонизмы и сленгизмы относятся к нелитературной лексике, т.е. отличаются от языковых реалий и квазиреалий в стилистическом отношении.

Кроме того, являясь особым лексико-семантическим разрядом слов литературного языка, реалии квазиреалии могут относиться к различным стилям литературного языка. Например, teller – "счетчик голосов в палате общин" возникло как реалия-профессионализм.