Антицезарианский заговор

Цезарь начал свою политическую карьеру как демократ, но для его эпохи и для человека его склада вопрос о степени искренности политических взглядов являлся бессмысленным. Но по мере того как крепла его власть, Цезарь все больше и больше отходил от демократии. Мало того, если в 50-х годах он щедро кормил городской плебс и субсидировал шайки Клодия, то, став диктатором, он начал находить в демократии большие неудобства. «Хотя Цезарь и осудил меры 48-47 гг. до н. э., но все-таки народ не забывал, что эти меры были предприняты его помощниками; став диктатором, Цезарь снизил количество получателей бесплатного хлеба в три раза, коллегии, открытые Клодием, снова были закрыты, как очаги революционного брожения; право быть судьями было отнято у эрарных трибунов, и судейские места начали распределяться поровну между сенаторами и всадниками»[1]. В силу этих причин демократия имела основание быть недовольной диктатором, однако недовольны были и всадники, так как провинциальная политика Цезаря нанесла серьезный урон их интересам. К этому прибавился экономический кризис 40-х годов. Конечно, в усложнившейся ситуации в стране и ее причинах винили Цезаря. Именно поэтому в 40-х годах наметилось некоторое сужение той социальной базы, на которую первоначально опирался Цезарь, но, с другой стороны (что для рассматриваемой темы является весьма важным), в этот период вновь начинают усиливаться революционные настроения. Несмотря на то что помпеянцы были разгромлены, республиканская оппозиция продолжала существовать под покровом внешней лояльности и угодливости, а ее оформление и консолидация были ускорены монархическими тенденциями Цезаря. Так, по мнению Гая Светония Транквилла, причин для заговора было достаточно, но несомненным поводом для убийства стало «предложение Луция Котта, выносимое на ближайшее заседание сената о провозглашении Цезаря царем, так как в пророческих книгах говорилось, что победить парфян сможет лишь царь»[2], а в ситуации готовящейся с ними войны это было крайне необходимо. По мнению Ковалева С.И., «создалась парадоксальная ситуация: всесильный диктатор, достигший вершин власти, почета, на самом деле очутился в состоянии политической изоляции, а возникший против него и реализованный заговор был закономерным проявлением слабости установленного им режима»[3].

К этому времени уже происходили в нескольких местах тайные сходки, где собирались два-три человека, но теперь уже и римский народ тайно и открыто возмущался самовластием и ждал освобождения. «В заговоре участвовало более 60 человек, во главе которого стояли Гай Кассий Лонгин, Марк Юний Брут и Децим Брут»[4]. В заговор также «входили такие видные политики как Кв. Лигарий, Гн. Домиций Агенобабр, Л. Полимий Аквилма»[5]. Однако помимо приверженцев демократических идей к заговорщикам присоединились и недавние сторонники Цезаря: «Л. Туллий Цимбр, один из наиболее близких диктатору людей, Сервий Гальба, легат Цезаря в 56 году и его кандидат на консульство в 49 году, Л. Муниций Базил, тоже легат Цезаря и претор 45 года, братья Публий и Гай Каска, причем первого из них уже избрали трибуном на 43 год»[6]. Сперва было запланировано убить Цезаря на Марсовом поле, когда на выборах он призовет трибы к голосованию, – разделившись на две части, они хотели сбросить его с мостков, а внизу подхватить и заколоть, – или же напасть на него на Священной дороге или при выходе в театр. Но когда было объявлено, что в иды марта сенат соберется в курию Помпея, то все охотно предпочли именно это время и место: убийство было перенесено на 15 марта 44 года до н.э.

Гай Светоний Транквилл считал, что «Цезарь знал или догадывался, что его жизни угрожает опасность, более того, он даже подозревал Брута и Кассия. Также в этот и предшествующий смерти день Цезарю было несколько предзнаменований»[7]. Однако диктатор явился на собрание, чтобы отменить его, но, только он сел, заговорщики окружили его. Сначала Цезарь оборонялся стилем, а поняв, что это бессмысленно и убийц слишком много, перестал и лишь закрылся плащом.

Возможно, ошибка, стоившая Цезарю жизни, вытекала вовсе не из исторической обстановки, а скорее, из его характера. По мнению Ковалева С.И., «Цезарь не умел останавливаться на полпути и любил доводить все начатое до логического конца. Завершением дела его жизни казалась ему чистая монархия в эллинистическом духе, однако обществу была нужна завуалированная форма диктатуры»[8], и, как реакция на слишком прогрессивную политику и на неприятие римлянами царской власти и даже намека на нее, проявила свою силу республиканская партия, пытающаяся возродить ушедший политический строй.