Проблема правового статуса военнослужащих остается одной из сложнейших в теории и практике конституционного права Российской Федерации, вследствие чего нам необходимо обратиться к историческому опыту нашей страны[4].

В отечественной военно-правовой литературе долгое время господствовал тезис о политическом и гражданском полноправии военнослужащих, несмотря на то, что ряд российских ученых Х1Х-ХХ столетий, таких как А.М. Добровольский, А.Д. Градовский, А.Н. Греков, ссылаясь на специфику военной организации, на особое положе­ние армии в механизме государства, ее функции, утверждали, что общепризнанные правовые начала и принципы правового положения гражданина не могут в полной мере найти применение в армии и должны быть ограничены[5]. Так профессор Александровской военно-юридической академии А.М. Добровольский в своей книге "Осо­бенности положения военнослужащих в области публичного права" писал, что правовое положение военнослу­жащих в государстве в некоторых отношениях является иным, чем у других граждан. На это положение оказыва­ет воздействие природа военной службы. Определяющим моментом здесь являются:

-особый публично-правовой характер армии, как организации, предназначенной для вооруженной борьбы;

-особенность взаимных отношений и составляющих ее элементов (дисциплина, воинский правопорядок), обусловленная в своем существовании необходимостью внутренней сплоченностью армии и проникновению ее единым духом;

-существо военной службы, как службы государственной.[6]

Добровольский убедительно доказывает, что особен­ность положения военнослужащих в области публично­го права может заключаться и в том, что в известных случаях нормы общего права в отношении их не получа­ют применения или же для них (военнослужащих), в силу особенностей их служебного положения, создаются спе­циальные нормы. Как в том, так и в другом случае права последних могут подвергаться ограничениям или же, наоборот, военнослужащие в этом отношении могут быть поставлены в привилегированное положение по сравнению с другими гражданами.

Точку зрения Добровольского поддерживали А.Д. Градовский, А.Н.Греков и другие российские ученые.

Так по российскому военному законодательству кон­ца XIX - начала XX веков военнослужащим российской армии было запрещено входить в состав и принимать участие в каких бы то ни было союзах, группах, органи­зациях, партиях и т.д., образуемых с политической целью, присутствовать на различного рода политических собра­ниях, печатать без разрешения и предварительной цен­зуры начальства литературные произведения. По изби­рательным законам Российской Империи все военнослужащие были лишены активного и пассивного изби­рательного права.

В отношении ограничений военнослужащих в обла­сти публичного права Добровольский отмечал, что во­енно-служебные отношения, налагая на военнослужа­щих военно-служебные обязанности, вместе с тем пред­ставляют им некоторые субъективные права, вытекаю­щие из служебного положения, такие, как:

- право на защиту чести и достоинства личности при исполнении обязанностей военной службы;

- право на содержание;

- право на возмещение расходов, производимых в интересах службы;

- право на почетные преимущества: награждение деньгами; награждение землями; награждение подарками.

Таким образом, была сделана первая попытка сбалансировать права и обязанности военнослужащих. Установление для военнослужащих определенных льгот и привилегий сообразовывается с тем обстоятельством, что в силу их служебного положения осуществление принадлежащих им гражданских прав является затруд­нительным или фактически невозможным. Поскольку в этих случаях нормы общего права не могут быть при­менимы, то для возможности осуществления военнос­лужащими своих гражданских прав государство было призвано создать для них специальный закон, в котором кроме ограничений присутствовали бы и соответству­ющие привилегии.

А теперь обратимся к особенностям правового по­ложения военнослужащих русской армии.

Необходимо сказать, что армия в России по своей природе, по выполняемым функциям, в обществе и государстве традиционно относилась к числу соци­альных групп и социальных институтов, положение и престиж которых были очень высокими. И это было совершенно естественно, так как ни общество, ни госу­дарство не могли допустить иного, не ставя под угрозу само свое существование. В этой связи можно вспом­нить известное изречение Наполеона: "Если народ не хочет кормить свою армию - он будет кормить чужую". И поскольку на протяжении столетий существование государств зависело, главным образом от боеспособ­ности их вооруженных сил, то последние концентриро­вали в себе все лучшее, что было в обществе. Наибольший же рост авторитета Вооруженных Сил в нашем Оте­честве приходился на периоды взлета славы русского оружия.

Отношение к офицеру (как наиболее характерному представителю военных) и его положение в обществе зависит от многих факторов и обуславливается как спе­цифическими чертами общества, так и некоторыми осо­бенностями жизни и деятельности в условиях вооружен­ной организации. Анализ отечественного опыта в рам­ках рассматриваемого вопроса позволяет глубже разоб­раться в проблеме снижения авторитета и престижа ста­туса российского офицера, российской армии и воинс­кой службы в целом.

''В дореволюционной России профессия офицера была одной из самых уважаемых и социально значимых. Ее престиж обеспечивался, прежде всего, особым положе­нием воина, его социальной защищенностью. Законо­дательно обязанности, права и привилегии офицеров российской армии были впервые закреплены в период царствования Петра I. Его знаменитый акт "Табель о ран­гах"[7] четко определил место офицера в иерархии не толь­ко военной, но и гражданской службы. Интересно, что данным законом военные чины объявлялись выше со­ответствующих гражданских и даже придворных чинов.

Высокий статус офицера в русском обществе XVIII -XIX веков был явно не случаен: он был закономерно подготовлен бытовавшим с раннего средневековья на Руси отношением к воинской службе. Носить оружие и быть воином считалось благородным, и занятие это из поколения в поколение давало основание считать свой род благородным. На протяжении полутора столетий офицерство в России не только полностью входило в состав дворянского сословия, но и было его наиболее привилегированной частью. Офицеры, как профессио­нальная группа, в социальном плане стояли выше лю­бой другой социально-профессиональной группы на­селения страны. Они обладали наиболее престижным статусом в русском обществе того времени. И нет ниче­го случайного в том, что именно этот период ознамено­ван самыми славными победами русского оружия, имен­но за это время Россия раздвинула свои границы в Евро­пе предельно далеко, именно в то время она была силь­нейшей державой мира, занимая в нем такое положе­ние, какое не занимала никогда ни в прошлом, ни в буду­щем. Можно сказать, что вторая половина XVIII и пер­вая половина XIX столетий были "золотым веком" рус­ской государственности. Однако в конце XIX века статус военнослужащего претерпел значительные изменения и существенно понизился.

Здесь необходимо привести один исторический факт: "так, в период царствования Александра III... офицеры, не желая влачить нищенское существование, расставались с армией. Лишь в 1885 году их некомплект составлял примерно 17 тысяч. Оставшимся же запрещали заниматься, говоря сегодняшним языком, предпринимательством"[8]. В то время во властных структурах нашелся влиятельный сановник, воспринявший нужды людей го­сударственных как свои собственные. Это был обер-про­курор Синода Константин Победоносцев, который и на­правил Императору письмо со своими мыслями о неза­конной практике совмещения высокопоставленными чиновниками должностных обязанностей с занятием коммерцией. Предлагая запрет в отношении титулован­ных особ, обер-прокурор высказал сомнение в целесо­образности распространения его на войсковых офице­ров. В результате, Император внял просьбе обер-проку­рора и позволил офицерам дополнительный заработок, а заодно повысил им жалование.

Однако, финансовое положение офицера в начале XX столетия не было столь высоким, как его пытаются по­казать в настоящее время: так, дороговизна формы сто­яла в разительном противоречии к финансовым возмож­ностям офицера. Конечно, денежное содержание стар­шего офицера существенно отличается от его современ­ника, но младшие офицеры и в царское время получали невысокое содержание и довольствие. Достаточно при­вести следующие примеры. Мундир стоил 65 рублей (в коннице - дороже), китель 25 рублей, сапоги 20 рублей. Между тем жалование подпоручика равнялось 70 руб­лям; поручик получал 80 рублей, штабс-капитан - 90 рублей; капитан -105 рублей; сверх того выплачивались "квартирные", размер которых определялся "разрядом" города, где стоял полк: по 1 разряду - 25 рублей (Петер­бург), по IX разряду - 8 рублей (захолустные городиш­ки), в Киеве, Одессе квартирные равнялись 22 рублям 69 копейкам. Квартирных не полагалось, если офицер по­лучал жилье при казарме.

Некоторым должностям были присвоены "столовые": адъютанту 8 рублей, командиру роты 30 рублей, а штаб-офицерам от 55 до 150 рублей в месяц. Небольшие "сто­ловые" получали и начальники команд разведчиков и службы связи. Жалование капитана - офицера с 20-30 годами службы - равнялось 140-150 рублям (для поясне­ния этих цифр надо указать, что в те времена в таких городах, как Киев, Одесса, Харьков квартира в 3-4 комна­ты стоила 30-50 рублей, иждивение одного едока в семье -15 рублей в месяц)[9].

Во время пребывания в лагерях выплачивались "ла­герные". Ежегодно выдавалось несколько рублей в каче­стве "дровяных" и "осветительных". Полагались "фураж­ные" тем, кто обязан был иметь собственного коня. Един­ственным ощутительным добавлением к скромному жалованию военнослужащего была надбавка, которая выплачивалась служившим в Туркестане, Забайкалье, Амурской и Тургайской областях, по прохождении бо­лее 10 лет в этих местах, офицер сохранял эту прибавку до конца своей службы. В военно-учебных заведениях офицеры получали лекционное вознаграждение.

Денежное довольствие выдавалось офицеру не пол­ностью: было немало обязательных вычетов - в пенсион­ный и эмеретурный капиталы (т.е. в казну), в заемный капитал офицеров полка, в полковое собрание на его содержание и на библиотеку при нем, а также в особый фонд для приобретения офицерского походного снаря­жения. Были еще вычеты, кото­рые ни закон, ни приказ не делали обязательными, но совершенно неизбежные: обычай требовал, чтобы каж­дому сослуживцу при его переводе или отставке делали небольшой подарок на память о совместной службе и провожали его обедом или ужином; принято было обе­дом или ужином отмечать войсковые торжества (напри­мер, полковые батарейные праздники). Связанные с этим расходы раскладывались на всех офицеров части и не­сколько отягчали офицерский бюджет. В больших горо­дах, а в столицах особенно, офицерскому собранию при­ходилось тратиться на представительство - на угощение высоких гостей, посещающих полк, и иностранные воен­ные делегации. В Петербургской гвардии эти расходы были так велики, что равнялись офицерскому жалова­нию. В армейских частях в больших городах обязатель­ные вычеты достигали 10-15 рублей в месяц.

Офицеры были обязаны вести образ жизни, соответ­ствовавший офицерскому достоинству. Это были требо­вания негативного и позитивного характера: не ходить в рестораны II и III классов, не занимать в театрах (кроме Императорских) места далее 5 ряда кресел, не носить на улице пакетов с покупками (но оплачивать доставку их на дом); требовалось, чтобы офицер вращался в "обще­стве", то есть в среде лиц соответствующего обществен­ного уровня, а это было связано с хождением в гости, с приемом гостей, с посещением балов, благотворитель­ных базаров и т.д. В обычае было, чтобы офицер не ску­пился на раздачу "чаевых" при выполнении этих обще­ственных светских обязанностей. Офицер должен был приехать к знакомым с визитом в наемной пролетке, но не прийти пешком. Эти нигде не закрепленные традиции поведения в гражданском обществе существовали и вы­полнялись военнослужащими.

Право на пенсию из государственной казны имели генералы, офицеры и их семьи[10]. Размер пенсии исчис­лялся от окладов жалованья (основных или "усиленных"), столовых и добавочных денег. За выслугу 25 лет полага­лось 50 процентов окладов; за каждый год, прослужен­ный сверх 25 лет, размер пенсии увеличивался на три процента (до 35 лет). Полная пенсия считалась за выслу­гу лет в размере 80 процентов окладов. Были установле­ны максимальные и минимальные размеры пенсий: 7000 руб. и 300 руб. в год. Оклады содержания при назначе­нии пенсии определялись по последним перед увольне­нием чину или должности, а при выслуге в них менее двух лет - по предпоследнему.

Предусматривалось льготное исчисление выслуги лет на пенсию, в том числе службы в действующей армии, дисциплинарных частях, отдаленных местностях, на дол­жностях летчиков и учебно-воспитательного персонала, время командировок в районы, пораженные чумой. Наибольшее увеличение пенсионного стажа давала служба в Порт-Артуре во время осады крепости и нахождение в чумном районе, когда один месяц засчитывался за две­надцать.

При увольнении военнослужащих по болезни или ранению сокращался обязательный срок выслуги на пенсию, а инвалидам первой группы пенсия назнача­лась в размере полного годового оклада содержания. По особым правилам назначались пенсии летчикам, увольняемым в отставку по болезни: им полагалась пен­сия при небольшом стаже военной службы.

Необходимо отметить немалые преимущества в пен­сионном обеспечении военнослужащих, проходивших службу в отдаленных местностях. Они имели три вида льгот: увеличенный размер пенсии, назначение ее из "усиленного" оклада жалованья, льготное исчисление выслуги лет (два дня за три, три за четыре, четыре - за пять в зависимости от районов местности).

Были предусмотрены преимущества и ряду других лиц при назначении пенсий. Не военный министр, а лич­но царь назначал в повышенном размере пенсии мини­стру, членам военного совета и Комитета о раненых, ко­мандующими войсками военных округов, корпусным командирам, начальникам главных управлений мини­стерства и семьям всех этих лиц. Дополнительные еже­месячные выплаты, которые полагались награжденным Георгиевским крестом или медалью, прибавлялись к пенсии при ее назначении[11].

В Российской армии все было до мельчайших под­робностей регламентировано уставами, а выполнение устава было строжайшей обязанностью. Дисциплина не была ни "палочной", ни "суровой", ни основанной на произволе - она была именно такою, какая необходима для организованной жизни в мирное и военное время, а в бою - для организованного самопожертвования воен­нослужащих. Устав не разрешал оставлять проступки, упущения по службе и преступления без взыскания, но и разрешал наказывать военнослужащих только соот­ветственно вине и обстоятельств дела. Не было наказа­ний денежных, телесных или унижающих (если не счи­тать унижением постановку "под ружье" на виду всех).

Никто - ни солдат, ни офицер - не мог жаловаться на строгость взыскания, но всякий имел право и возмож­ность жаловаться на наложение незаслуженного или за­коном непредусмотренного наказания или же вообще на неудовлетворение его тем, что ему по закону полага­лось (например: солдат по Георгиевскому Статуту зас­лужил Георгиевскую медаль, а ему не дали этой награ­ды; смерть брата его делала единственным кормильцем семьи, а его почему-либо не отпускали с военной служ­бы; пища была хуже, чем положено по интендантской раскладке и т.д.).

Было два способа для принесения жалобы - подача солдатом докладной записки, а офицером - рапорта не­посредственному начальнику, который обязан был на­править жалобу тому начальнику, который этот вопрос мог разрешить. Воспрещалась подача коллективных жа­лоб или жалоб за другого военнослужащего. Если жало­ба содержала лживые сведения, то на военнослужащего налагалось взыскание. Обоснованная жалоба удовлет­ворялась командованием.

Моральные традиции в офицерском корпусе Россий­ской армии играли важнейшую роль. Воспитанные на понятиях рыцарской чести, офицеры берегли честь мун­дира, честь полка, свою личную честь. Блюстителем офицерской чести являлся в каждом полку Суд Чести[12].

Постановления суда чести нельзя было обжаловать: никакая власть и никакой суд не могли отменить или из­менить их. Это право принадлежало лишь Верховному Главнокомандующему, но он им никогда не пользовал­ся.

Суд Чести судил офицера за проступки и, найдя его виновным, мог потребовать его ухода из полка и даже ухода с военной службы.

Таким образом, уже в конце XIX начале XX века, как сложившиеся традиции в Русской армии, так и имеющиеся гарантии давали возможность военнослужащим, хотя и не полностью, реализовывать имеющиеся у них права и льготы. Российскими учеными начала XX столетия была предпринята первая попытка сбалансировать права и обязанности военнослужащих. Ведь по их мнению, установление для военнослужащих льгот, при­вилегий, главным образом имеет смысл тогда, когда в силу их служебного положения осуществление принадлежащих им гражданских прав является затруднитель­ным или фактически невозможным. Это связано и с са­мими условиями прохождения службы, а, следователь­но, необходим специальный закон, закрепляющий права и обязанности военнослужащих. По такому пути пошли Франция, Россия и другие государства, приняв специальные законы о статусе военнослужащих[13].