В начале июля 1938 года японские пограничные войска в районе запад-нее озера Хасан были усилены в результате сосредоточения полевых войск на восточном берегу реки Тюмень-Ула, на небольшом расстояния к западу от озера Хасан. Между рекой и озером имеется гряда холмов, с которой просма-триваются как озеро, так и река. По утверждению СССР, граница проходила по гребню сопок; с другой стороны, японцы утверждали, что граница прохо-дила восточнее и шла по западному берегу озера Хасан. Эта возвышенность имеет большое стратегическое значение, так как с неё просматриваются на западе река Тюмень-Ула, железная дорога, идущая с севера на юг, дороги, идущие к советскому Приморью и к Владивостоку. С японской точки зрения, значение возвышенности заключалось в том, что она укрывала от наблюде-ния железную дорогу и шоссейные дороги, являющиеся линией японских коммуникаций в северном и восточном направлении. Японцы понимали её военное значение, и уже в 1933 году Квантунская армия провела детальное топографическое изучение этого района, имея в виду, как заявил начальник штаба Квантунской армии в своём докладе заместителю военного минист-       ра  в декабре 1933 года, «военные действия против Советской России». Посылавшиеся в то время донесения советских пограничных застав, а также другие доказательства указывают на то, что в течение июля 1938 года имело место всё увеличивавшееся сосредоточение японских войск. В конце июля приблизительно одна дивизия из состава японской армии в Корее была сос-редоточена на небольшом участке, не превышающем, вероятно, 3 километ-ров в длину. Свидетель защиты генерал Танака Рюкити показал, что, когда  он прибыл в этот район 31 июля, японские войска вели наступательные бои.

...Японцы жаловались и заявляли, что советские войска не должны были находиться нигде западнее озера Хасан. До этого столкновения советских пограничников было немного, их число на данном участке не превышало 100 человек.

   В начале июля, в то время когда японские войска накапливались в рай-оне озера Хасан, японское правительство начало дипломатические перего-воры с Советским правительством, стремясь добиться отвода советских пограничников на восточный берег озера Хасан. 15 июля японский поверен-ный в делах в Москве Ниси в соответствии с инструкциями своего правите-льства заявил советскому комиссару иностранных дел, что вся территория к западу от озера Хасан целиком принадлежит Маньчжурии, и потребовал отвода советских войск с западного берега озера. Приблизительно в это же время Сигэмицу, который находился в командировке в Западной Европе, был послан в Москву с инструкциями обеспечить выполнение японских требова-ний. Затем последовали переговоры, во время которых советский представи-тель повторил, что граница идёт по вершине высоты к западу от озера Хасан, а не по берегу этого озера. Он сказал, что это утверждение подкрепляется Хунчунским протоколом 1886 года, который установил пограничную линию. Сигэмицу стал на безапелляционную точку зрения и заявил о Хунчунском протоколе: «Я считаю, что говорить о какой- либо карте в этот критический момент является неразумным, это только осложнит положение».

   20 июля Сигэмицу официально потребовал отвода советских войск, добавив, что «у Японии имеются права и обязанности перед Маньчжоу-Го, по которым она может прибегнуть к силе и заставить советские войска эвакуировать незаконно занятую ими территорию Маньчжоу-Го».

  Что касается вопроса прохождения границы, то была представлена карта и ряд других документальных доказательств. Уже упомянутый Хунчунский протокол был подписан в 1886 году правителями Китая и России, и к этому протоколу была приложена карта, устанавливающая границу. Как в китай-ском, так и в русском текстах протокола имеется ссылка на карту, и оба текста содержат следующее важное указание: «Красная линия на карте обозначает границу вдоль всего водораздела, и воды, которые текут к западу и впадают в реку Тюмень, принадлежат Китаю, а воды, текущие к востоку и впадающие в море, принадлежат России».

   21 июля 1938 года военный министр Итагаки совместно с начальником генерального штаба получил аудиенцию у императора и попросил его санк-ционировать использование вооружённых сил у озера Хасан для осуществле-ния требований Японии. Стремление военного министра и армии начать военные действия иллюстрируется неправдивым заявлением Итагаки императору, что использование силы против СССР обсуждалось с морским министром и министром иностранных дел, которые полностью были соглас-ны с армией. Однако вопрос о начале военных действий у озера Хасан об-суждался на совещании пяти министров, на котором присутствовал Итагаки. В принятом решении говорилось: «... (мы) провели подготовку на случай возникновения чрезвычайного положения. Использование подготовленной военной силы должно будет осуществиться по приказу императора после переговоров с соответствующими властями».

   Таким образом, была получена санкция на использование вооружённых сил у озера Хасан; оставался неразрешённым лишь один вопрос, а именно дата начала военных действий. Этот вопрос был разрешён неделю спустя,                а именно 29 июля 1938 года, когда японцы произвели первое нападение, носившее характер разведки боем в районе высоты Безымянная, одной из высот, находившихся на возвышенности. В этом нападении принимало участие небольшое число войск, которое, вероятно, не превышало одной роты. Им удалось сломить сопротивление небольшого числа советских пограничников, находившихся на высоте. Позднее в тот же самый день подошли подкрепления советских пограничников и сбросили японцев с занятого ими участка.

   В ночь с 30 на 31 июля японцы снова совершили нападение основными силами одной дивизии на другую высоту гряды, известную как высота Заозёрная. Свидетель защиты Танака Рюкити... подтвердил тот факт, что               31 июля, когда он вернулся в этот район, японские войска вели наступате-льные бои.

  Бои в этом районе продолжались с 31 июля по 11 августа 1938 года.                   К этому времени советские войска с помощью подкреплений, подошедших после начала военных действий, нанесли поражение и фактически уничто-жили японские войска, которые принимали участие в этой операции. После этого японское правительство согласилось, что военные действия должны быть прекращены и граница восстановлена в соответствии с советским утверждением, то есть на возвышенности вдоль вершин холмов.

     Исходи из доказательств в целом, Трибунал приходит к выводу, что нападение японских войск у озера Хасан было сознательно запланировано генеральным штабом и военным министром Итагаки и было санкциониро-вано по крайней мере пятью министрами, которые участвовали в совещании 22 июля 1938 года. Целью нападения могло быть либо желание прощупать силу Советского Союза в этом районе, либо захватить стратегически важную территорию на гряде, господствующую над коммуникациями, ведущими к Владивостоку и к Приморью. Нападение, которое планировалось и было осуществлено с использованием значительных сил, нельзя рассматривать          как простое столкновение между пограничными патрулями. Трибунал также считает установленным, что военные действия были начаты японцами. Хотя военные силы, занятые в этом конфликте, не были весьма значительными, однако вышеуказанная цель нападения и его результаты, если бы оно было успешным, достаточны, по мнению Трибунала, для того, чтобы считать эти военные действия войной. Более того, принимая во внимание действовавшие в то время международное право и позицию японских представителей в предварительных дипломатических переговорах, Трибунал считает, что операции японских войск носили явно агрессивный характер...

   Военные действия в районе Номонгана (Халхин-Гол)

«Военные действия в районе Номонгана (Халхин-Гол), продолжавшиеся  с мая до сентября 1939 года, были значительно большего масштаба, чем военные действия у озера Хасан. Они имели место на восточной границе Внешней Монголии, там, где она примыкает к маньчжурской провинции Хейлунцзян. Непосредственно к югу находится китайская провинция Чахар, которую в 1939 году контролировали японцы.

  Внешняя Монголия имела большое значение для японских военных планов в отношении СССР. Так как она граничит с советской территорией на большом протяжении – от Маньчжурии до пункта к западу от озера Байкал, военный контроль над ней, осуществляемый недружественным государст-вом, являлся бы угрозой советской территории вообще, и в частности угро-зой Траиссибирской железной дороге, которая является соединнтельным звеном между советской территорией на западе и на востоке и которая на протяжения многих лет идёт почти параллельно северным границам Внешней Монголии и недалеко от них.

   Как СССР, так и Япония признавали стратегическое значение Внешней Монголии. Уже в 1933 году Араки в статье, озаглавленной «Миссия Японии в эру Сёва», призывал к оккупации Внешней Монголии, указывая, что «Япония не желает, чтобы такой неопределённый район, как Монголия, существовал около сферы её влияния. Монголия обязательно должна быть Монголией Востока». В 1936 году, то есть несколько лет спустя, Итагаки, бывший в то время начальником штаба Квантунской армии, указал в беседе с послом Аритой, что «Внешняя Монголия является очень важной с точки зрения японо-маньчжурского влияния сегодняшнего дня, ибо она является флангом обороны Сибирской железной дороги, соединяющей советские территории на Дальнем Востоке и в Европе. Если Внешняя Монголия будет объединена с Японией и Маньчжоу-Го, то советские территории на Дальнем Востоке окажутся в очень опасном положении и, возможно, можно будет уничтожить влияние Советского Союза на Дальнем Востоке без военных действий. Поэтому целью армии должно быть распространение японо-мань-чжурского господства на Внешнюю Монголию любыми средствами, имею-щимися в её распоряжении».

   СССР, предвидя возможные действия со стороны Японии или со сторо-ны любой другой страны, заключил в 1936 году соглашение о взаимопомощи с Монгольской Народной Республикой.

   Военные действия начались 11 мая 1939 года нападением японских разведывательных войск численностью в несколько сот на монгольских пограничников. Между 11 мая и 27 июня японские части небольшой числен-ности производили атаки, каждая из которых была отбита. В перерывах меж-ду атаками обе стороны подтягивали подкрепления. 28 мая бои начались в более широком масштабе при поддержке авиации, артиллерия и танков. После этого дня военные действия продолжали увеличиваться по своим масштабам и окончились в сентябре только после того, как Япония признала поражение.

   Трудно с точностью определить численность войск, участвовавших в боевых действиях, но о том, что эта численность была большой, можно судить по различным подсчётам общих потерь и по размерам района, в котором проводились военные действия. Японские потери, включая убитых, раненых и захваченных в плен, превышали 50 тысяч человек, а потери монголо-советской стороны превышали 9 тысяч человек. Военные действия проводились по фронту от 50 до 60 километров и в глубину от 20 до 25 километров.

   Доводы защиты в отношении этих событий сходны с теми, которые защита приводила в отношении инцидентов в районе озера Хасан. Они сводятся к следующему: события представляли собой не больше чем погра-ничное столкновение, происшедшее в результате спора относительно точ-ного прохождения границы между Внешней Монголией и Маньчжурией. Японские утверждения сводились к тому, что в районе, в котором произошли военные действия, граница проходила по реке Халхин-Гол, которая в этом месте течёт в северо-западном направления, тогда как монгольское утвержде-ние заключалось в том, что граница проходила примерно в 20 километрах к востоку от реки. Было представлено много карт и других доказательств относительно прохождения линии границы. Кроме того, давали показания военнослужащие монгольской пограничной охраны, служившие в погранич-ных частях до начала столкновения, о том, что линия границы была чётко отмечена пограничными знаками, установленными на той линии, которая, согласно утверждениям Монгольской Народной Республики, являлась границей... В последующем по этому поводу было достигнуто соглашение. Мы сейчас должны рассмотреть вопрос, имеют ли оправдания военные действия, которые происходили.

  Наиболее убедительные доказательства о характере и размере военных действий мы находим в захваченном японском документе, который представ-ляет собой обращение командующего 6-й армией от 5 сентября 1939 года. Текст его гласит следующее: «Хотя приказ о переформировании 6-й армии был издан раньше, я должен сейчас, к сожалению, заявить, что осуществле-ние почётной задачи обороны северо-западного района потерпело неудачу, потому что этот приказ не был проведён в жизнь. Армия была втянута в водоворот бесчисленных военных действий на границе между Маньчжурией и Монголией.

   Подобное состояние контроля над военными действиями на фронте про-должалось более чем в течение 10 дней и продолжается в настоящее время. Благодаря смелым и решительным действиям всех частей, находящихся под командованием генерал-лейтенанта Камаябура, хаос, наблюдавшийся в про-ведении военных действий, был уменьшен. Сейчас армия в районе Дзиндзин Сумэ проводит подготовку к новому наступлению.

   Командующий Квантунской армией решил помочь вам этой осенью путём посылки хорошо обученных войск, расположенных в Маньчжурии.   Он перебрасывает их в район будущего сражения, подчиняет их мне и раз-рабатывает чрезвычайные мероприятия, которые необходимо предпринять, чтобы урегулировать конфликт. Обстоятельства сейчас таковы, что совер-шенно ясно, что бои вышли сейчас за рамки простого пограничного конф-ликта. Мы ведём сейчас священную войну в Китае, и любые изменения в конфликте при сложном внешнем и внутреннем положении приобретают большую государственную важность».

   Защита не сделала ни одной серьёзной попытки установить, что монго-льские или советские войска первыми начали боевые действия. В своей аргументации она также не говорила об этом. С другой стороны, обвинение представило свидетелей, которые принимали участие в военных действиях и которые говорили, что эти военные действия были начаты японо-маньчжур-скими войсками. Трибунал принимает доказательства обвинения по этому вопросу. Вскоре после начала конфликта Итагаки, бывший тогда военным министром, сообщил об этом премьер-министру Хиранума.

  В своих показаниях, которые он давал перед судом, Хиранума говорил, что он потребовал, чтобы Итагаки приостановил военные действия, но что он «не мог давать приказ» и что «военные круги придерживались другого мнения». Таким образом, ясно, что в самом начале конфликта как Хиранума, так и Итагаки хорошо знали о сложившемся положении и нет никаких дока-зательств того, что кто-либо из них предпринял какие-либо шаги для пре-дотвращения продолжения конфликта. Как и во время инцидента в районе озера Хасан, японские войска потерпели поражение. Что случилось бы, если бы они имели успех, является чисто умозрительным вопросом. Однако сам по себе факт, что они потерпели поражение, ещё не определяет характера проводившихся военных действий. Это были действия широкого масштаба,  и они охватили период времени, превышавший четыре месяца. Ясно, что они были предприняты японцами после тщательной подготовки, как это видно из обращения командующего 6-й армией, и что целью их было уничтожение противостоящего им противника. Поэтому утверждение, сводящееся к тому, что этот инцидент являлся простым столкновением между пограничниками двух сторон, должно быть признано несостоятельным. При этих обстоятель-ствах Трибунал считает, что военные действия являлись агрессивной войной, проводившейся японцами...

                                                                                                                                            Милитаристы на скамье подсудимых: По материалам Токийского и Хабаровского процессов., М., 1985. с. 145 – 147, 152 – 157.

                              «Привидения» минувшей войны

                        (из одноимённой заметки Сыневина М.)

   Шёл шестьдесят пятый год [Имеется в виду 1965 г. – Прим сост.]. Двое солдат-американцев с авиабазы острова Гуам, на Марианах, отправились на противоположный берег острова через джунгли. Дорога вскоре перешла в тропу, тропа – в стёжку, а та – в едва различимый след. Пальмы-лонтары крышей сомкнулись над головой. И тут за спиной у солдат раздался шорох. Оглянулись. Из-за дерева выступил совершенно голый человек с одичалыми глазами, в руке он держал зазубренный самурайский меч. Когда с американ-цев сошли испуг и удивление, они увидели, что дикарь едва стоит на ногах и скорее опирается на своё оружие, чем грозит им. Здоровые солдаты без труда обезоружили его и повели на базу. Неизвестный за всё время не проронил ни слова. В штабе он тоже молчал и лишь затравленно озирался.

   Тут допрашивавшим вспомнились рассказы местных жителей о том, что в джунглях им не раз случалось наталкиваться на привидения. А иногда в сумерках эти призраки подкрадывались к деревне, чтобы стащить курицу или пару клубней таро. На место поимки «привидения» был отправлен усилен-ный патруль – дюжина морских пехотинцев с карабинами. Раз и ещё раз про-чесав местность, они поймали ещё одного исхудалого человека. Тот прятался на дереве и, когда его окликнули, выстрелил, но тут же от волнения уронил винтовку.

   В штабе базы врач, осмотрев его, долго качал головой: «призрак» был в крайней степени истощения, непонятно, в чём держалась душа. Неожиданно он заговорил, похоже, по-японски. Бросились искать переводчика. Когда переводчик появился, «призрак» встал и заявил, что... сдаётся в плен.

   Выяснилось невероятное: оба пойманных – японские солдаты, брошен-ные на острове своими офицерами в конце второй мировой войны.

  «Привидения» с Гуама не единственные последние солдаты минувшей войны. В первые десять лет после сорок пятого года было обнаружено боль-ше полусотни японских солдат и офицеров на Филиппинах, в Индонезии,                    в Полинезии. Некоторые из них просто не знали о капитуляции армии микадо. Они жили в джунглях – в заброшенных деревушках, в хижинах на берегу моря и, наконец, просто в лесу.

   12 августа 1961 года сержант Масаси Ито в течение двух часов держал оборону высотки на острове Сайпан. Раненный в руку, он был взят в плен и только тогда понял всю бессмысленность своего неистовства.

   Капрал Кайсики Киси, оставшийся на острове Моротай во главе отделения, ежедневно заставлял девятерых своих подчинённых чистить оружие, а затем гонял их строем в течение двух часов по лесной поляне.                И так – десять лет, до весны 1956 года, когда на них набрёл канадец-энтомолог.

   Одна из самых необычных судеб выпала на долю некоего Мирору Нода, обнаруженного на Новой Гвинее. Брошенные в 1943 году на произвол судь-бы, восемь японских солдат полгода бродили по джунглям, пока не добрели до деревни Гуфу. Местные жители, папуасы, считают, что умершие возвра-щаются на землю, сменив свой облик. Вождь деревни незадолго перед этим потерял сына и, увидев Нода, кинулся к нему в слезах: «Рингари! Рингари!..».

  Пять лет Мирору прожил в доме вождя на правах сына. Вместе с ним в деревне жили ещё двое бывших солдат. Но однажды в деревню прибыл отряд австралийской полиции. Заметив японцев, они допросили их и увели с собой, оставив в деревне безутешного вождя, вторично потерявшего сына, на сей раз – уже навеки... Мирору рассказал об этой истории в газете, выходящей в его родном городе Нагасаки. Вернувшись домой, он отправился на кладбище поклониться собственной могиле: его родители, считая сына погибшим, сделали ему символическую могилу.

  Унтер-офицеры Хироо Онода и Сигейши Ямамото прибыли на Филиппины в начале сорок пятого года, когда судьба войны была уже решена. Ямамото получил приказ обосноваться на острове Миндоро и ждать указаний; Онода был отправлен на другой остров.

  Прошло несколько месяцев. По слухам, война уже закончилась, но ника-ких подтверждений Ямамото не получил. Унтер сказал своему взводу, что они должны ждать. Ждать, закрыв глаза на реальность. Ждать не рассуждая.

  Японцы разбили лагерь на горе Аймитан, где нашли довольно простор-ную сухую пещеру. Затем обменяли кое-что из амуниции и обмундирования на орудия труда, распахали четыре участка, посадили сахарный тростник, ананасы, бананы, табак, лук, чеснок, завели свиней и кур. До пятидесятых годов отделение Ямамото вело в полной безвестности своё натуральное хозяйство, по-прежнему ожидая распоряжений. В мае 1953 года эпидемия малярии сократила личный состав отделения с десяти человек до двух.                    В пятьдесят восьмом году рыбаки с соседнего острова, высадившиеся на глухом берегу Миндоро набрать воды, увидели двух людей, собиравших ракушки и креветок. Рыбаки сообщили о странных людях, обряжённых в лохмотья японской военной формы, в полицию, оттуда дали знать в Манилу, в японское посольство. И вот в самом конце пятьдесят восьмого года пред-ставитель посольства прнбыл в лагерь своих соотечественников.

   Вернувшись на родину, Ямамото с удивлением узнал, что второй            унтер – Онода – успел приобрести широкую известность, правда особого рода. Онода скрывался в джунглях острова Лубанга и со своими тремя солдатами жил откровенным разбоем. Отправленный микадо далеко от Японии утверждать его «божественную власть», он вёл себя как мародёр          в завоёванной стране. 27 февраля 1958 года унтер-офицер напал на дерев-      ню Калингаг, убил четырёх мужчин и ограбил общественный амбар. Филиппинские жандармы начали методически выслеживать бандитов. Возмущённые жители требовали взять их живыми или мертвыми. Но – удивительное дело – на родине Онода милитаристские круги представили дело как «травлю заблудившихся в джунглях японцев». Две правые токий-ские газеты даже начали сбор подписей за амнистию Онода и его подчинён-ных.

  Между тем поиски, предпринятые филиппинскими жандармами, не возымели результатов. В 1961 году пришла весть о новом нападении, и опять «привидения» нё были найдены. Правда, год назад [в 1967 г. – Прим. сост.] полиция натолкнулась в лесу Лубанга на брошенную стоянку, где у кострища валялись лоскутья формы цвета хаки. И всё...

[20 февраля 1974 г. студент-путешественник Норио Судзуки всё-же разыскал Хироо Онода в филиппинских джунглях и убедил последнего сдаться властям. Его официально взяли в плен 10 марта того же года и тут же освободили. Мародёр был даже удостоен аудиенции у президента Филиппин Фердинанда Маркоса. Вернувшись на родину Х. Онода выпустил собст-венные мемуары под весьма претенциозным названием «Моя тридцатилетняя война на Лубанге», чем весьма порадовал ультранационалистические круги Японии. Скончался Х. Онода 16 января 2014 г. в Токио в возрасте почти 92 лет – Прим. сост.]

  Кто знает, может и поныне на каком-нибудь тихоокеанском острове всё ещё остервенело «воюет» человек, считающий себя императорским солда-том. Человек, считающий, что выполняет свой долг и поэтому снявший с себя ответственность за свои поступки, безгласный «призрак». Воюет, добровольно вычеркнув себя из списков живых, как смертник – камикадзе,           с той только разницей, что его смерть растянулась на десятилетия.

                                                                                                                                                    Сыневин М.  «Привидения» минувшей войны., Вокруг света, 1968, №3, с. 70 – 71.