Американский автор романов и рассказов.

Готорн являлся центральной фигурой в ранней готической литературе Америки и оказал большое влияние на ГФЛ, когда тот в возрасте шести лет впервые увлекся греко-римской мифологией, прочитав греческие мифы в переложении Готорна, «Книгу чудес» (1852) и «Тэнглвудские истории» (1853).

«Дом о семи фронтах» (1851), который ГФЛ в «Сверхъестественном ужасе в литературе» обозначил как «самый большой вклад Новой Англии в сверхъестественную литературу», вероятно, повлиял на его собственные рассказы: «Картина в доме» (1920), «Заброшенный дом» ( 1924) и «Случай Чарльза Декстера Варда» (1927). «Изгой» (1921) может быть отчасти вдохновлён «Фрагментами из дневника одинокого человека» Готорна.

«Сомнабулический поиск неведомого Кадата» ГФЛ (1926-27) показывает влияние как «Мраморного фавна» Готорна (1860), так и его рассказа «Великий каменный лик» (из сборника «Снежный образ и пересказы других историй» [1852]); рассказ ГФЛ «Сны в Ведьмином доме» (1932) написан под сильным влиянием незаконченного романа Готорна «Септимий Фелтон», а «Неименуемое» (1923) – под влиянием «Тайны доктора Гримшоу» (1883).

См. Дирк У. Мозиг, «По, Готорн и Лавкрафт: Вариации на тему паники, «Romantist» №№ 4-5 (1980-81): 43-45; Дональд Р. Берлсон, «Г.Ф. Лавкрафт: Влияние Готорна, «Extrapolation» 22, № 3» (осень, 1981): 262-69.

Hayden , Ben / Бен Хэйден

В рассказе «Человек из камня» – друг рассказчика. Тот берёт его с собой, чтобы исследовать сверхъестественно реалистичные скульптуры Артура Уилера.

«He» / «Он»

Рассказ (4310 слов); написан 11 Августа 1925 года. Впервые опубликован в WT (Сентябрь 1926 года); впервые в составе сборника – O; исправленный текст в D; аннотированная версия в CC.

Рассказчик с сожалением объявляет: «Мой приезд в Нью-Йорк оказался ошибкой…». Он надеялся найти литературное вдохновение в «бесконечных лабиринтах» города, но вместо этого нашёл лишь «страх и угнетённое состояние духа, которое угрожало завладеть мной, парализовать меня и уничтожить».

Рассказчик признаётся, что сначала его пленили сверкающие башни Нью-Йорка, но позже он понял, что «этот город из камня и шума не является естественным продолжением старого Нью-Йорка, как Лондон – старого Лондона или Париж – старого Парижа, и что на самом деле он мёртвый, а его распростёртое тело плохо забальзамировано и кишит странными живыми существами, которые не имеют ничего общего с теми, что населяли его при жизни».

Он ищет Гринвич-Виллидж как единственный район в городе, где всё еще можно найти древность; здесь, в 2 часа ночи, в Августе, он встречает «человека». Тот имеет архаичную манеру речи и носит аналогичный наряд, а рассказчик принимает его за безвредного эксцентрика; но последний сразу же чувствует, что перед ним любитель старины.

Человек ведёт его по извилистым аллеям и внутренним дворам, и, наконец, они подходят к «увитой плющом ограде частного поместья», где он проживает. В доме этот человек начинает рассказывать о своем «предке», который практиковал какое-то колдовство, часть знаний о нём он получил от индейцев, живущих в этом районе; позже он без труда умертвил их отравленным ромом, так что после этого предок остался единственным, кто владел секретным знанием индейцев.

Какова природа этого знания? Человек подводит рассказчика к окну и, открывая занавески, показывает ему идиллический сельский пейзаж – это может быть только Гринвич восемнадцатого века, магическим образом возникший перед их глазами. Рассказчик, ошеломлённый, затравленно вопрошает: «Ты можешь... ты смеешь... ещё дальше?»

С презрением человек снова раздвигает шторы и на этот раз показывает рассказчику апокалипсическое видение будущего («Я видел небеса, населённые странными летающими существами, а внизу адский чёрный город с гигантскими каменными террасами, с воздвигнутыми на них богопротивными пирамидами, по-дикарски взмывающими к луне, со множеством дьявольских огней, горевших в бесчисленных окнах»).

Рассказчик кричит от ужаса, невольно вызывая призраков убитых индейцев, которые проявляют себя в виде черной слизи, врываются комнату и уносят с собой архаичного человека (он сам и являлся тем «предком»), в то время как рассказчик падает сквозь несколько этажей здания, а затем выползает на Перри-стрит.

Позже мы узнаем, что рассказчик теперь вернулся в свою родную Новую Англию.

Рассказ был написан в ходе ночной экскурсии Лавкрафта по древностям в столичном районе Нью-Йорка. К 7 утра 11 Августа ГФЛ добрался до города Элизабет, штат Нью-Джерси, на пароме. Там он купил в магазине тетрадь за 10 центов, отправился в Скотт-Парк и написал этот рассказ.

Фактическое место действия в рассказе – Гринвич-Виллидж; в частности, внутренний двор рядом с Перри-стрит, который ГФЛ исследовал в Августе прошлого года, прочитав статью о нём (в регулярной колонке «Маленькие зарисовки о городе») в «New York Evening Post» (29 Августа 1924 года).

Описание двора, сделанное ГФЛ, довольно точное. Кроме того, он, вероятно, знал, что это место по большей части населяли индейцы (они называли его Сапоханикан) и что роскошный особняк был построен в квартале, ограниченном улицами Перри, Чарльз, Бликер и Западной Четвёртой где-то между 1726 и 1744 годами. Здесь раньше жили богатые и успешные граждане, но особняк стёрли с лица земли в 1865-м. Он явно подходит для усадьбы архаичного джентльмена.

Картины прошлого и будущего Нью-Йорка, открывшиеся перед рассказчиком в окне, возможно, позаимствованы Лавкрафтом из авантюрного романа Лорда Дансейни «Хроники Родригеса» (1922), в котором Родригес и спутник совершают трудное восхождение в горы, к дому волшебника – в альтернативных окнах он раскрывает перспективы прошлых и будущих войн.

См. С.Т. Джоши, «Лавкрафт и «Хроники Родригеса» Дансейни», Crypt № 82 (День Всех Святых, 1992): 3-6; Кеннет У. Фейг младший, «Он» Лавкрафта», LS № 37 (осень, 1997): 17-25.