Приведем еще примеры из творений св. отцов.

В «слове о смерти» свят. Игнатия Брянчанинова читаем: « ...Преподобный Даниил Скитский повествует о некотором старце весьма строгой жизни, жившем в нижнем Египте, что он говорил по неведению: "Мельхиседек, царь Салимский, упоминаемый в бытейской книге (Бытие 14,18), есть Сын Божий". Это было передано блаженному Кириллу Александрийскому. Кирилл пригласил к себе старца, который совершал знамения и которому Бог открывал то, о чем просил старец. Архиепископ поступил очень благоразумно. Он сказал старцу: "Авва! помолись за меня. Один помысл говорит мне, что Мельхиседек есть Сын Божий, а другой помысл говорит: нет! он человек и архиерей Божий. Я колеблюсь, которому из этих помыслов поверить. По этой причине и пригласил тебя. Помолись Богу, чтоб Бог возвестил тебе это откровением". Старец, уповая на свое жительство, отвечал с решительностию: "Дай мне сроку на три дня: я попрошу Бога об этом, и возвещу тебе, кто Мелхиседек". По прошествии трех дней, старец пришел к архиепископу, и говорит ему: "Мелхиседек - человек". Архиепископ отвечал: "Как ты это узнал, отец?" Старец: "Бог показал мне всех патриархов, от Адама до Мелхиседека. При этом Ангел сказал мне: вот Мелхиседек. Будь уверен, что это так". Возвратившись в келлию, старец уже сам собою проповедовал всем, что Мелхиседек человек, а не Сын Божий. Святый Кирилл возрадовался о спасении брата, который, - несмотря на то, что совершал знамения и получал откровения от Бога, был в общении со святыми Ангелами и душами отшедших Святых, - погибал от усвоения себе богохульной мысли, не понимая своего душевнаго бедствия.

Подобное случилось с некоторым святым пресвитером первых веков христианства. По причине чистоты и незлобия он, при служении Божественной Литургии, постоянно сподоблялся видеть Ангела, который стоял близ его. Посетил пресвитера странник-диакон. Пресвитер предложил диакону совершить безкровное жертвоприношение. Когда они начали священнодействовать, диакон заметил пресвитеру, что он при молитвах произносит слова, в которых заключается еретическое богохульство. Поразило пресвитера замечание. Он обратился к Ангелу, который тут присутствовал, и спросил его: "справедливы ли слова диакона?" Ангел отвечал: "справедливы". - "Почему же, - возразил пресвитер, - ты, находясь при мне, столько времени, не сказал мне этого?" - "Богу угодно, - отвечал Ангел, - чтоб человеки наставлялись человеками". Постоянное общение с Ангелом не препятствовало святому коснеть в погибельном заблуждении.» (9).

Из книги преп. Кассиана Римлянина:

В египетской стране, соблюдается такой обычай, что после дня Богоявления александрийский первосвященник рассылал послания по всем церквам Египта, в которых с назначением дня Пасхи он поместил длинное рассуждение против нелепой ереси антропоморфистов. Это почти всеми монахами, обитавшими по всему Египту, по ошибке от простоты было принято с таким огорчением, что большая часть старцев всего братства определила отвращаться упомянутого епископа, как зараженного весьма важной ересью. Наконец и теми, которые обитали в скитской пустыне и которые совершенством и познаниями превосходили всех, живших в египетских монастырях, это послание было отвергнуто, так что кроме аввы Пафнутия, пресвитера нашего общества, никто из прочих пресвитеров, бывших в той же пустыне настоятелями над другими тремя церквами, вовсе не позволял ни читать, ни объявлять на своих собраниях. Среди державшихся этого заблуждения был старец древней строгости в воздержании и в деятельной жизни, во всем совершенный, по имени Серапион. Он по неучености, вопреки всем, содержащим истинную веру, столько погрешал во мнении о вышесказанном догмате, сколько заслугами жизни и летами превосходил почти всех монахов. Он после многих увещеваний святого пресвитера Пафнутия не смог стать на стезю правой веры, оттого что это мнение казалось ему новизною, которой предки не открывали и не передали. В то время случилось, что один диакон, именем Фотий, муж высокой учености, пришел из Каппадокии. Блаженный Пафнутий, приняв его, для утверждения веры, изложенной в письмах епископа, при всех братьях стал спрашивать: кафолические церкви всего Востока как толкуют то, что говорится в книге Бытия: сотворим человека по образу и по подобию Нашему (Быт 1, 26)? Когда он объяснил, что все Церкви понимают образ Божий и подобие не в простом буквальном, а духовном смысле, многими свидетельствами Св. Писания доказывал, что к неизмеримому, необъятному и невидимому величию неприложимо что-либо такое, что может быть изображено в человеческом составе и подобии, потому что Бог имеет бестелесную, несложную, простую природу, которую нельзя как глазами видеть, так и умом объять; то старец, тронувшись многими и сильными доказательствами ученого мужа, склонился к вере, кафолическому преданию. Когда беспредельная радость наполнила авву Пафнутия и нас всех по случаю этого согласия его, а именно, что такому древнему мужу, совершенному в стольких добродетелях, погрешавшему по одной неучености и простоте, Бог не позволил до конца уклоняться от стези правой веры, и когда мы, встав для возблагодарения, вместе изливали молитвы Господу, то старец в молитве смутился духом оттого, что почувствовал, как из сердца его исчез тот образ божества антропоморфистов, который он привык представлять себе в молитве, так что вдруг горько заплакал, часто всхлипывая и повергшись на землю, с сильным воплем восклицал: "о, несчастный я! отняли у меня Бога моего; кого теперь держаться, не имею, или кому кланяться и молиться, уже не знаю". После этого спросили авву Исаака, как могло так случиться, что Серапион по неведению не только совершенно погубил столько трудов, которые похвально совершал пятьдесят лет в этой пустыне, но и подвергся опасности вечной смерти.

Авва ответил: « Не нужно удивляться тому, что человек простейший, никогда не учившийся пониманию сущности и природы Божества, по невежеству мог до сих пор удержаться в привычке древнего заблуждения или обольщаться, а, вернее сказать, закоснеть в прежнем заблуждении, которое разносится не новым обольщением демонов, как вы думаете, а познанием древнего язычества. По привычке к тому заблуждению, по которому почитали демонов, представляемых в образе людей, и ныне также думают, что необъятное и неизреченное величие истинного Божества надо почитать под каким-нибудь начертанным образом, который, стоя на молитве, постоянно умоляли и всегда держали перед глазами. Это заблуждение по неискушенности или невежеству привилось и в душах тех, которые никогда не были осквернены языческим суеверием, так что ересь антропоморфистов произошла от превратного толкования, и поэтому с упорным извращением настаивают, что безмерное и простое существо Божие сложилось с нашими чертами, в образе человеческом. Но кто наставлен в православных догматах, тот отвращается этого, как языческого богохульства, и таким образом достигает такой чистоты молитвы, что не представляет в уме никакого видимого изображения Божества или телесного Его очертания». (10)

Здесь видно, что подвижник Серапион имел неправильный образ молитвы, представляя в уме человеческий образ Бога, а также сугубый телесный подвиг без рассуждения, что привело его в состояние прелести и ереси. Также отметим, что большая часть египетского монашества в тот момент держалась ереси.