Майнберг считает, что, принимая во внимание определение Плеснером человека как «Homo Mundanus», и в частности, как «Homo Absconditus», легко можно реконструировать наиболее перспективные цели антропологической 19 «экологии отдельного человека и человечества в целом», которые тесно соотносятся с политической антропологией Плеснера.

Философская антропология, считает Майнберг, имеет дело с концепциями человека, человечества и мира. По его мнению, не случайно О.Маркард подчеркивает, что философская антропология получила широкое развитие при развертывании определенной концепции человечества, так называемого «Homo Compensator». Х.Ленк, в свою очередь, убедительно доказывает, что концепция «Homo Performaror» во многом превосходит концепцию «Homo Compensator». Насколько важными являются подобные концепции человека, помимо прочих авторов, показывает Х.Йонас, заявляя, что «самой насущной проблемой для нас является отсутствие такой концепции человека, которая ужаснула бы нас, и, стараясь избавиться от такого страха, мы выработали бы наиболее всеобъемлющую и верную концепцию человека». Таким образом, по Майнбергу, неоспоримым фактом остается то, что философская антропология является монополистом в разработке и исследовании концепций человека, человечества и мира. Данное его утверждение по меньшей мере странно, так как мировая философская мысль с самого своего рождения, еще до условной экспликации философской антропологии М.Шелером, постоянно выдвигала различные концепции человека.

Однако каким бы образом ни была выработана, и какова ни была бы по содержанию искомая Х.Йонасом «наиболее всеобъемлющая и верная концепция человека», факт остается фактом: для решения проблемы противостояния разрушению окружающей среды необходимо выработать именно основательную и конструктивную концепцию. Учитывая эту необходимость, Э.Майнберг предлагает рассматривать человека как «Homo Oecologicus», который представляет собой вариант «Homo Mundanus», причем этот подход разработан им с учетом всего негативного опыта экологического кризиса. Фундаментальной характеристикой «Homo Oecologicus» является 20 биофилия. Его жизненное кредо совершенно точно можно выразить известным принципом Швейцера: «я — жизнь, желающая жить среди жизни, которая также хочет жить». Это любящий человек. Его побуждение противостоять любому действию, наносящему ущерб окружающей среде, исходит из позитивного отношения к жизни, из желания самому сохранять и преумножать жизнь. Поэтому уважение к жизни является первым принципом его бытия. Этот принцип, имеющий глубокие корни в его природе, естественно относится не только к людям, но и ко всем существам, окружающим человека. Исходя из этого, мы можем сказать, что «Homo Oecologicus» придерживается особой морали и этики.

Совокупность моральных устоев «Homo Oecologicus» может быть обозначена как «этика сосуществования» на том простом основании, что для существования каждого отдельного человека всегда необходимо наличие других людей [9]. Это биологический и антропологический факт, который мы можем назвать антропологической аксиомой. Но еще важнее понимать и то, что жизнь является одновременно даром и трудной задачей, ей присущи определенные нормы, максимы, обязанности, ценности, императивы. Хотим мы того или нет, сосуществование всегда является неотъемлемым принципом нашей жизни, и для реализации этого принципа нам так или иначе придется прикладывать усилия. Именно в этом контексте сосуществование является этической категорией, требующей от нас определенных моральных усилий в нашей повседневной жизни.

Однако, было бы неверно отождествлять «Homo Oecologicus» только с его моральным опытом и этическими суждениями. Наоборот, по Майнбергу, это чувственное существо, которому не чужды все человеческие эмоции и переживания.

Биофилия и чувственная природа — две основные характеристики «Homo Oecologicus». Сконструированный Майнбергом как биофилийное 21 существо, он живет не только в соответствии с моральными установками, которые требуют от него определенного рода аскетизма, но также получает удовольствие от всего прекрасного, что существует в его жизни, то есть, он живет, реализуя эстетический опыт. Таким образом, искусство жить подобной жизнью включает в себя реализацию морального и неморального опыта.

Классическая философия различает и противопоставляет красоту природы и красоту искусства, причем Кант ставит красоту природы выше красоты искусства, а Гегель, в противоположность Канту, ценит красоту искусства выше красоты природы, «ибо красота искусства является красотой, рожденной и возрожденной на почве духа, и настолько же дух и произведения его выше природы и ее явлений, насколько же прекрасное в искусстве выше естественной красоты». Кантовское различие между красотой природы и красотой искусства, по мнению Майнберга, способствовало тому, что реализация эстетического опыта возможна не только по отношению к изящным искусствам. Поэтому «Homo Oecologicus» живет, воспринимая и интерпретируя красоту природы. Красота искусства оценивается по степени передачи красоты природы при ее копировании, к примеру, в виде картин, на которых изображены пейзажи, что отчасти способствует тому, что у человека, воспринимающего эти картины возникает чувство самосозерцания и саморефлексии.

«Homo Oecologicus», как считает Майнберг, существо эстетическое, но его эстетика — эстетика природы. Именно этот тип восприятия представляется единственно возможным для человека, являющегося как составной частью, так и хранителем и сотворителем красоты природы. Он также активно старается выявить суть и смысл красоты окружающего мира для углубления своей биофилии. Таким образом, прекращение реализации эстетического опыта, или, иными словами, вынужденный поворот от восприятия прекрасного к восприятию безобразного (причем безобразное — это не «отрицательнопрекрасное» Розенкранца, а разрушение прекрасного) ведет не только к 22 осознанию человеком утраты целостности его жизни, не только наносит удар по его чувствам, но воспринимается человеком как покушение на одно из его фундаментальных прав — право на жизнь. Отсюда следует прописная истина, которая уже в настоящее время может восприниматься как аксиома: экологический кризис — это особого рода эстетический кризис.

И в самом деле, разрушение окружающей нас природы является не просто экологическим кризисом, это разрушение самой жизни, кризис всего живого на планете, т.е. кризис живого существа. Вряд ли любой другой кризис способен приобрести такой размах. Но это уничтожение жизни в планетарном масштабе стало возможным, по мнению Майнберга, потому, что все философские концепции, за редким исключением, пренебрегали тем «объектом», благодаря существованию и деятельности которого они появились, развивались и вообще имеют бытие и смысл. Поэтому в противовес всем тем концепциям, которые, будучи концепциями человека, пренебрегают человеком как живым существом, «Homo Oecologicus» ставит приоритетным объектом философствования выживание и существование человека как живого существа среди других живых существ.