В истории логических идей большую роль сыграла работа Канта «Критика чистого разума».
138
Кант отличает логику формальную и трансцендентальную. Трансцендентальная логика занимает особое место в его «Критике чистого разума», послужив своего рода рубежом в истории буржуазной философии прошлых веков. Буржуазные историки философии подразделяют всю историю философии на два периода: докантовскую и послекантовскую. «Критика чистого разума» была основой, на которой развились идеалистические системы классической философии в Германии.
Основной вопрос «Критики чистого разума» заключается в том, как возможно научное знание, какие имеются для того гносеологические предпосылки.
Кант исходит из тех наук, которые засвидетельствовали свое значение в истории развития человеческого знания. Он выделяет математику и чистое естествознание. Вопрос ставится им следующим образом: если математика и чистое естествознание являются действительными науками, подлинными достижениями знания, то какие познавательные ресурсы обеспечивают достоверность их положений, т. е. их всеобщность и необходимость, или как потом стали говорить, их общезначимость? Каковы те начала, опирающиеся на познавательные способности человека, которые обеспечивают эту общезначимость? Находится ли в таком же положении метафизика, престиж которой сильно покачнулся ко времени Канта? Каким образом на основании приобретенных знаний в области математики и чистого естествознания можно определить, с одной стороны, гносеологические источники этого знания, а с другой стороны, выяснить, что условия, которые обеспечивают общезначимость положений математики и чистого естествознания, способны также обеспечить достоверность в области метафизики?
На последний вопрос Кант отвечает отрицательно, настаивая на том, что метафизика выходит за пределы тех условий знания, которые обеспечивают общезначимость таких наук, как математика и чистое естествознание.
В одной из основоположных частей «Критики чистого разума», в начале отдела, названного «Трансцендентальная логика», Кант говорит, что существуют два основных источника нашего знания: первый источник — способность получать представления, второй источник — способность познавать через эти представления предмет, что зависит от самодеятельности субъекта. Посредством первой способности предмет нам дается, а посредством второй он мыслится в отношении к представлению.
Таким образом, с одной стороны, наглядные представления, с другой стороны, чисто рассудочные понятия (отнюдь не эмпирические) — таковы элементы любого нашего позна-
139
ния. Ни понятие без соответствующего наглядного представления, ни наглядное представление без понятия не могут дать знания. Но и представления и понятия могут быть чистыми и могут быть эмпирическими.
Кант был противником всякого сенсуализма и всякого эмпиризма; ему представлялось, что эмпирическое понимание знания есть его психологическое истолкование; ни к логике, ни к теории познания эмпирические данные отношения не имеют.
Если в представлениях содержится ощущение; то это эмпирические представления. Чистыми же представления (и тем самым понятия) бывают в том случае, если к ним никакие ощущения не примешиваются. Ощущения можно назвать материалом или содержанием чувственного знания. Таким образом, чистое наглядное представление содержит в себе только форму, под которой что-либо наглядно представляется, а чистое понятие содержит в себе только форму мышления о предмете вообще. И чистые понятия могут и должны быть только априорными. Всякое апостериорное знание, как эмпирическое знание, Кант отвергает.
«Наша природа такова, что наглядные представления, могут быть только чувственными, т. е. содержат в себе лишь способ действия на нас предметов. В свою очередь способность мыслить предмет чувственного наглядного представления есть рассудок. Ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой» (II, S. 75)8. Это — отправное, исходное положение Канта, которое никогда не нужно терять из виду, говоря о системе «Критики чистого разума». «Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один предмет не был бы мыслим. Мысли без содержания пусты, а наглядные представления без понятий слепы» (там же).
Отсюда понятно, как мог Кант, при всей парадоксальности точки зрения субъективного идеализма, которой он придерживается, отличать субъективное познание от познания объективного. Ведь с точки зрения субъективного идеализма нельзя выйти за пределы субъекта. Согласно Канту, если мы имеем ряд каких-либо представлений, данных нашей душе, то
8 I. Kant. Werke, sorgfältig revidirte Gesamtausgabe in zehn Banden, Bd. II. Leipzig, 1838. Есть русский перевод: И. Кант. Критика чистого разума. Изд. 2 в пер. Лосского. Пг., 1915. Ссылки на «Критику чистого разума» приводятся в тексте по первому (1781) или второму (1787) изданию данного произведения и содержат указание на эти издания и страницу.
В любом современном издании «Критики» по этим двум первым изданиям дается дополнительная пагинация. В русском переводе Лосского по этой дополнительной пагинации можно легко найти любой цитируемый текст.
140
этот субъективный ряд растворяется в психике. Но если мы имеем дело с чистыми наглядными представлениями, с одной стороны, а с другой — с системой категорий, причем наглядные представления подводятся нами под категории рассудка, а категории рассудка наполняются наглядным материалом, то тогда выявляется подлинный предмет знания. При таких условиях эти ряды как бы выходят за пределы познающего субъекта и становятся общезначимыми, существуют как «объективный» предмет для всякого сознания. В этом Кант видит выход за пределы субъективизма.
Данная схема соответствует тому, как Кант конструирует свое понимание двух источников познания.
РАССУДОК ЧУВСТВЕННОСТЬ
(понятие) (наглядное представление)
Чистые наглядные представления (пространство время)
|
|
Трансцендентальная логика
|
|
С одной стороны, существует рассудок, с другой — чувственное знание. Чувственное знание — это наглядное представление и ощущение.
Непосредственный предмет ощущений — это явление; в явлении мы можем отличать две стороны — форму и содержание. Содержание явления составляют ощущения, форму явления — чистые наглядные представления.
Ощущения эмпирические не составляют предмета науки, а чистые наглядные представления, если их соединить с рассудочными категориями, дают подлинное знание. В пределах чистых наглядных представлений возможно априорное знание, а одни лишь ощущения дают только апостериорное знание. Априорные чистые наглядные представления — это для Канта пространство и время. Но, чтобы познать явления в пространстве и времени во всей необходимости, нужно их подвести под категории рассудка. Когда мы достигаем соответствия чистых наглядных представлений рассудочным катего-
141
риям и, в свою очередь, соответствия рассудочных категорий чистым наглядным представлениям, то мы получаем подлинное знание, ибо мысли без содержания пусты, а наглядные представления без понятий слепы. В соответствии одного другому — критерий того, что мы имеем предмет познания; нам важно подлинное, общезначимое постижение этого предмета.
В построении такой искусственной системы Кант проявил много остроумия, доказывая, например, что чистое пространство и время не могут быть результатом простых эмпирических обобщений, а даны априорно. Он хочет показать, что пространство и время вовсе не составляют обобщения из опыта. Самый опыт возможен только в связи с тем, что мы уже владеем формами пространства и времени, т. е. мы эти формы как бы привносим в получаемые нами восприятия и располагаем согласно им хаотическое разнообразие чувств и ощущений.
Кант возражает против мнения, будто первоначально нам даны отдельные отрезки пространства и что при их сопоставлении мы находим в них одинаковое свойство протяженности, благодаря которому получаем якобы общее понятие пространства.
Однако при таком рассуждении, говорит далее Кант, мы вертимся в кругу. Для того чтобы начать рассматривать любой предмет, обладающий качеством протяженности, мы его помещаем вне нас. Но если мы считаем предмет находящимся вне нас, то мы тем самым поместили его уже в пространстве. Не понятие пространства извлекается из наблюдения над явлениями внешнего мира, а сам внешний мир возможен потому, что мы его помещаем в пространство. Следовательно, пространство, как чистое пространство, не выводимо из опыта, а, наоборот, сам опыт возможен только в силу того, что он развертывается в пространстве.
И другой аргумент — доказательство необходимости пространства. То, чем мы обладаем в опыте, не является необходимым. Мы всегда в воображении можем устранить предмет из внешнего мира,: из внешнего опыта. Внешний опыт продолжает быть внешним опытом, хотя отдельных явлений, отдельных предметов и не будет. Кант исходит из того, что мы всегда можем мысленно исключить тот или иной отдельный предмет, а вот пространство мы отбросить не можем. Мы не можем представить себе предмет, находящийся вне пространства. Следовательно, форма пространства есть не результат приобретенного посредством опыта знания, не простое обобщение, а нечто предваряющее опыт. Таким образом, пространство и время для Канта являются формами нашего сознания, при этом формами чистых наглядных представлений.
142
Какое же место занимает в «Критике чистого разума» трансцендентальная логика? Самое важное и центральное в гносеологическом отношении. Трансцендентальная логика учит о том, как категории рассудка должны прилагаться к чистым наглядным представлениям, чтобы составился подлинный предмет науки, подлинный предмет знания.
В разгаре спора вокруг «Критики чистого разума», когда многие критики настаивали на том, что в сущности это есть тот же самый субъективный идеализм Беркли, вышла небольшая книга современника Канта Иоганна Шульце — «Разъясняющее изложение «Критики чистого разума». Шульце сумел коротко и просто обобщить главные мысли Канта, не извращая их и даже не критикуя. Шульце пишет: «Определив формы чувственности, Кант переходит к формам мышления. Наука об этих формах называется трансцендентальной логикой. Общая логика занимается формой мышления вообще, т. е. теми правилами рассудка, которым должны подчиняться все наши познания без различия. Поэтому она отвлекается от всякого содержания или материалов наших познаний и совершенно не обращает внимания на то, каково их происхождение, эмпирические ли это понятия или чистые, и к каким предметам они могли бы относиться. Напротив, трансцендентальная логика имеет дело как раз с содержанием или материей наших познаний и с их происхождением, потому что она и должна именно исследовать, может ли рассудок создавать исключительно априори синтетические суждения и, если да, то как это возможно; каким образом понятия, создаваемые рассудком и, следовательно, представляющие собой нечто чисто субъективное в нас, тем не менее имеют отношение к предметам и потому могут обладать объективной реальностью; и каков, наконец, тот предел, которым ограничено применение наших познаний априори» 9.
Здесь сразу разъясняется вторая часть трансцендентальной логики, где анализируются мнимые достижения разума. Категории рассудка оправдываются тогда, когда им соответствуют наглядные представления в виде пространственных и временных данных. Если же категории выходят за пределы наглядных представлений, они оказываются пустыми. Поскольку у нас есть тенденция раздувать категории рассудка, получается так, что мы эти категории выводим за пределы данного содержания и как бы конструируем мнимые объекты познания. Такова метафизика, таково учение о душе, о происхождении мира, об абсолюте.
9 И. Шульце. Разъясняющее изложение «Критики чистого разума». М., 1910, стр. 16.
143
«Трансцендентальная диалектика» и посвящается вопросу о том, возможна ли метафизика. С точки зрения Канта она оказывается невозможной. В главных частях «Трансцендентальной диалектики» доказывается, почему метафизика невозможна.
Новое издание фрагментов Канта по вопросам логики (1924)
Как уже было сказано выше, учение о формальной логике излагалось Кантом изустно, и только Еше, ученик Канта, собрал все высказывания Канта в одной книге 10. В силу этого мы не имели точных текстов, на которые можно было бы опираться, как на подлинные высказывания самого Канта.
Пока не было известно рукописное наследие Канта, эти сводки, сделанные Еше, вызывали ряд недоумений. Особое недоумение вызывало следующее: то Кант утверждает, что логика изучает мысли и по форме и по содержанию, то он говорит, что логика ограничивается изучением только чистых форм. В русском издании «Логики» Канта11 переводчик Марков и редактор Щербина пытались устранить эту «неувязку» в определениях логики с помощью поправок. Если у Еше сказано «и по форме и по содержанию», то они исправляли на «только по форме» или «только по содержанию». Они не были одиноки. Издатели Канта Гартенштейн и Кинкель тоже вносили подобные поправки.
В 1924 г. появляется поучительный для нас том рукописей Канта 12. В нем все подлинные рукописи по логике опубликованы полностью. Не только в России, но и за границей по-настоящему этот материал не был проанализирован, и не было сделано сопоставления с текстом Еше. Вопрос о правильности или неправильности поправок Кинкеля и Гартенштейна оставался нерешенным. На самом деле они неправильны. Еще можно упрекнуть в том, что он очень сузил горизонт логики Канта, но извращений у него нет. В этом можно убедиться путем точного сопоставления.
В рукописях Канта, ныне опубликованных, в одних случаях сказано, что логика рассматривает только форму, а в других — и форму и содержание. Не только у Еше, но и в
10 См. I. Kant. Logik. Ein Handbuch zu Vorlesungen. Hrsg. von G. B. Jäsche, 1800.
11 См. И. Кант. Логика, под ред. А. М. Щербина. Пг., 1915. Последующие ссылки на русское издание «Логики» приводятся в тексте. и содержат указание на страницу.
12 См. I. Kant. Gesammelte Schriften, Bd. XVI. В., 1924. Последующие ссылки на это издание приводятся в тексте и содержат указание на порядковый номер фрагментов.
144
пределах рукописного наследия самого Канта как будто есть несогласованность между соответствующими фрагментами.
Решение вопроса в следующем: когда Кант говорит о логике, которая рассматривает и форму и содержание, то он имеет в виду логику трансцендентальную, а когда говорит только о формальной правильности, то имеет в виду общую, или формальную, логику, которая изучает исключительно форму.
Есть фрагменты, в которых раскрывается содержание логики с точки зрения чисто формальной логики. Это — фрагменты 1619, 1627 и 2162. Затем есть противоречащие этим фрагментам фрагменты 1612 и 1629. Предстоит доказать, что первые три фрагмента касаются формальной логики, а два последние — трансцендентальной, и что здесь нет несогласованности, потому что Кант строго отличает формальную логику от трансцендентальной.
Начнем изложение этого материала с фрагмента 1629. В нем сказано: «Наименование. Логика. Наука о разуме. Рациональная наука не только по форме, но и по объекту». Здесь имеется в виду логика, объектом которой является разум. У Еше это записано в виде указания, что логика, — это «наука о разуме как по материи, так и по форме, так как ее правила почерпнуты не из опыта и так как, вместе с тем, своим объектом она имеет разум. Поэтому логика есть самопознание рассудка и разума...» 13.
Если открыть русский текст, то найдем следующую поправку: «Наука о разуме не по материи, а лишь по форме» (стр. 4). Можно ли было сносить такую поправку? Нельзя.
В приведенном фрагменте 1629 мы находим мысль, полностью соответствующую 4-му пункту I главы «Введения» «Логики» в издании Еше, который только что цитировался: «...наука о разуме как по материи, так и по форме, так как ее правила почерпнуты не из опыта и так как, вместе с тем, своим объектом она имеет разум».
То, что логика своим объектом имеет разум, в плоскости кантовской постановки вопроса надо понимать следующим образом. Каит в силу своей субъективно-идеалистической концепции не может согласиться со взглядом, будто истинность состоит в согласии знания с предметом. Ведь сравнивать предмет со знанием можно только в том случае, если я познаю предмет. Поскольку же объект находится вне меня, а знание — во мне, то можно лишь судить о том, согласно ли мое знание об объекте с моим же знанием об объекте. Получается круг. Кант считает, что, если попытаться ответить на
13 I. Kant. Logik. Hrsg. von G. В. Jäsche, 1800. Einleitung. I, Punct 4.
145
это обвинение, то неразрешимость проблемы в таком виде станет очевидной.
В самом деле, попробуем отличить то, что составляет материю нашего знания (относящееся к объекту), от того, что касается одной формы. Если фиксировать эту двойственность знания (при необходимости отличать объективную, материальную сторону и субъективную, формальную), то вместо одного всплывут два вопроса: 1) имеется ли всеобщий материальный критерий истины? и 2) имеется ли всеобщий формальный критерий истины?
Всеобщий материальный критерий истинности невозможен. Это Кант доказывает с большим остроумием. Действительно, общезначимый критерий должен был бы оказаться абстрагированным от всех отличий объектов друг от друга; но если это материальный критерий, то он как раз должен был бы касаться этих отличий, потому что каждый материальный предмет, каждая материальная вещь отличается от другой. Ведь материальная истинность должна была бы состоять именно в этом согласии знания с тем определенным объектом, к которому оно относится. Ясно, что такой общий материальный критерий невозможен, иначе нивелировались бы все вещи. Не может быть всеобщего критерия, объясняющего особенности каждой отдельной вещи, взятой именно в ее конкретном своеобразии.
Если же, таким образом, вопрос сводится к всеобщим формальным критериям истины, то решение легко найти, потому что формальная истинность состоит исключительно в согласии знания с самим собой при полной абстракции от всяких объектов вообще и от всех их отличий. Поэтому-то всеобщий формальный критерий истинности — не что иное, как общие логические признаки согласия знания с самим собой или, что то же, — со всеобщими законами рассудка и разума. Таким образом, всеобщие законы рассудка и разума и являются единственным содержанием логики.
Только в одном месте в «Логике» Канта употребляется термин «трансцендентальная логика», о которой сказано, что в ней «самый предмет представляется как предмет одного рассудка; общая же логика, напротив, занимается всеми предметами вообще» (стр. 6).
Дата: 2019-02-25, просмотров: 267.
