Понятие “научная картина мира” появилось в трудах видных философов и естествоиспытателей на рубеже XIX и XX веков. В нем зафиксировано стремление создать с помощью достоверного знания целостную модель окружающей нас действительности.

По мнению М. Планка научная картина мира созидается с целью дать как можно более точную и полную картину природы. (См.: Планк М. Единство физической картины мира. М., 1996. С.24,48). Соответственно с помощью общественных наук формируется модель исторически функционирующих форм совместной деятельности людей, а в системе знаний о человеке воспроизводятся связанные с происхождением, сущностью, местом и ролью людей во Вселенной вопросы.

Если представить пирамиду, основанием которой является естествознание с покоящемся на нем знании об обществе и с вершиной знаниями о человеке, то обнаруживается, что знания человека о самом себе ограничиваются ничтожно малой точкой в общем объеме накопленной человечеством информации. Более того, между образом мира, сложившемся в естествознании, и в сфере гуманитарного знания образовалась постоянно углубляющаяся и расширяющаяся пропасть, разделяющая физическое и духовное. Но природа, общество и человек существуют не автономно, не разрозненно. Они представляют собой целостную систему и в качестве таковой должны быть выражены единой универсальной модели бытия. В связи с интенсивным развитием конкретных областей знаний, целенаправленным объединением разных дисциплин и появлением междисциплинарных комплексных направлений научного поиска особую актуальность приобретает проблема, сформулированная в заглавии данного параграфа. Анализ развития научного знания показывает, что предварительные условия ее постановки и решения возникли еще в странах Древнего Востока. Целостный образ бытия начал складываться в культуре античной Греции, из которой произросла наша европейская цивилизация. Древние эллины не отделяли себя от богов и космоса. Они жили единой с ними жизнью. В цельном и ясном миропонимании греков родились ростки рационального гуманизма, благоприятной почвой для которых была христианская культура. Основной завет христианства “возлюби ближнего своего как самого себя” стал основой выхода человечества на новый более высокий виток духовного и интеллектуального развития. Тем не менее, идея единства, согласно которой Бог, Космос и человек представляют собой одно целое, начинает постепенно размываться.

Причиной разрушения идеи единства было дробление в эпоху Возрождения слитного потока знаний на множество ответвлений. В процесс познания начало вовлекаться больше конкретных предметов и явлений, исследование которых осуществлялось с помощью научного метода. Связанная с именами Коперника, Галилея и Ньютона научная революция стремительно вторглась в единый и цельный мир, изъяла из него человека, вытеснила на периферию Бога, создала условия для проявления неведомого доселе могущества человека над вещами и процессами.

 Казалось бы, разум должен торжествовать. Но почему же выдающиеся умы со времен Кеплера, Галилея, Ньютона и Бэкона не покидало сожаление об утраченном единстве знания?

Формирование однородной, редукционистской, дегуманизированной научной картины мира, исключающей из своего содержания человека, делало процесс познания плоским, односторонним, поверхностным, упускающим самое главное, то, благодаря чему и возможно изучение окружающей реальности, а именно, исследование самого интеллекта, установление его истинного положения во Вселенной. В гносеологическом плане разум занимает исходное положение во Вселенной. Без него миру не в чем было бы отражаться. И ни о какой его модели не было бы речи. И тот факт, что разум оказался из нее изъятым свидетельствовал о том, что между жесткими причинно-следственными связями Космоса и духовным миром человека с его иррациональностью, свободой выбора и непредсказуемым полетом мысли существует глубокое противоречие.

Оно имеет место и между научным представлением о мире и тем изначальным интуитивным ощущением, которое свидетельствует об исходном положении разума в онтологическом смысле. Первым его обнаружил И. Кант. Применив телеологический подход, он показал, что недоказуемые теоретически идеи Бога, бессмертие души и свободы имеют жизненную значимость для человека. Практический разум, ориентирующий людей на долг, на то, что они должны делать, шире разума теоретического и независим от него (Кант И. Критика чистого разума// Сочинение в 6-ти Т. М., 1964. Т. 3. С. 105-124).

Ныне, когда человечество стоит на распутье, когда ему предстоит из множества открывающихся путей развития безошибочно выбрать оптимальный, неразрешимые для теоретического разума вопросы, приобретают особую практическую значимость.

В условиях растущей деградации природной среды и катастрофически увеличивающегося разрыва между духовно-нравственным состоянием людей и их интеллектуальным развитием важно знать не только “как выжить”, но и “ для чего выжить”. По мере развития человеческой цивилизации вопрос о смысле жизни отдельного человека и человечества в целом будет приобретать все большую значимость. Если сегодня разум человека сумел понять свою ценность в отношении к разуму других людей, то завтра он сможет соотнести себя с разумом иных форм жизни, признать себя фактором космического порядка. Следовательно, выживание цивилизации во многом зависит от становления такого миропонимания, в котором человек не будет чужд природе человека, где Вселенная и человек не будут существовать сами по себе. Теоретическому разуму предстоит доказать, что имеющие практическую значимость идеи Бога, бессмертие души и свободы не являются фикциями человеческого сознания, что они представляют собой фундаментальный уровень внутреннего мира человека, соединяющий его с глубинным основанием природы.

Сегодня есть все основания утверждать, что путь к новому целостному видению мира лежит через ответ на вопросы: почему материя обладает таким фундаментальным свойством, которое с железной необходимостью порождает мыслящая душа? Какую функцию в эволюции Вселенной в образовании все более сложных организационных форм она выполняет? 

Сегодня достаточно широко распространено убеждение, что процессы отражения психики и интеллекта играют решающую роль в эволюции Вселенной, в образовании устойчиво неравновесных, независимых от Среды систем. Ряд отечественных и зарубежных ученых говорят об этом ясно и определенно. Например, есть предположение, что “психика неотделима от любой формы материи “, и что элементарным частицам присуще “примитивное” сознание (См.: Блохинцев Д.И. Размышления о проблемах познания творчества и закономерностях процессов развития//Теория познания и современная физика.- М., Наука, 1984).

Это предположение перекликается с мыслью А.Кохрама о “сознательных свойствах материи» (См.: Cohram A. Relationship between Quantum Physics and Biology//Phoundations of Physics.- 1971.- N 3). Видимо их имел в виду и выдающийся американский физик Р. Фейнман, рассматривая принцип наименьшего действия в квантово-механической области. “Все ваши инстинкты причин и следствий встают на дыбы, когда вы слышите, что частица “решает”, какой ей выбрать путь, стремясь к минимуму действий. Уж не “обнюхивает” ли она соседние пути, прикидывая, к чему они приведут к большему или меньшему действию? Правда ли, что частица не просто “идет верным путем”, а пересматривает все другие мыслимые траектории? И что если, ставя преграды на ее пути, мы не дадим ей заглядывать вперед, то мы получим некий аналог дифракции? Самое чудесное во всем этом то, что все действительно обстоит так. Именно это утверждают законы квантовой механики. Так что наш принцип наименьшего действия сформулирован не полностью. Он состоит не в том, что частица избирает путь наименьшего действия, а в том, что она “чует” все соседние пути и выбирает тот, вдоль которого действие минимально» (Фейнман Р., Сэндс М. Фейнмановские лекции по физике.- Выпуск 6.: Электродинамика.- М.: Мир, 1966.- С.109).

Резюмируя высказывания ученых, можно сделать вывод, что за физически измеряемыми структурами природы человеческий дух усматривает то, что характерно ему самому. “Дорисовывая” мир до логически завершенной системы, он в научной картине отображает совпадающий с сутью мира свой собственный смысл. Следовательно, в модели окружающей реальности отображается не только то, что противоположно сознанию, но и то во внешнем мире, логическим продолжением чего сознание является. Иначе говоря, динамика развития представлений о мире, в конечном итоге, с неизбежностью ведет к включению психики, сознания в теоретическую конструкцию мироздания.

Результатом научного познания является система знаний о различных явлениях и процессах окружающего нас мира. Физика, астрономия, биология, социология, политология, психология и т.д. отображают существенные взаимосвязи природы, общества и человека. Через фрагментарные схемы отдельных наук просматриваются контуры грандиозной модели универсума, в центре которой находится ее создатель - человек.

О значении человека в общем процессе эволюции Вселенной ученые всерьез заговорили после того, как стремительное развитие физики разрушило идеал знания, индифферентного к субъекту. В сознании ученых все более отчетливо утверждалось понимание неотъемлемой, органической взаимосвязи исследователя с физической реальностью. Чем выше точность измерений, тем необходимо строже учитывать взаимодействие субъекта познания с его органами восприятия, приборами, опытом и т.п. с предметом исследования в формируемой теории. Причем включение процесса наблюдения и концептуального контекста в структуру физической теории не только не снижает ее истинности, а, напротив, способствует возрастанию достоверности физического знания.

Несмотря на стремление А. Эйнштейна, М. Планка, Э. Шредингера и других корифеев науки ХХ в. сохранить идеал независимой от субъекта познания истины, в квантово-релятивистской физике в качестве необходимого условия объективности объяснения и описания утвердилось требование четкой фиксации особенностей средств наблюдения, которые взаимодействуют с объектом. Более того, растет убеждение в том, что субъект познания в физическом и ином знании оперирует не самой реальностью, а ее моделями.

Анализ исторически сложившихся моделей различных сфер объективной реальности подтверждает данное убеждение (См.: Борн М. Физическая реальность. УФН, 1957. Т.62. Вып.II; Бом Д. Квантовая теория. М., 1965; Бюффон Ж.Л. Всеобщая и частная естественная история. Ч.I. СПб, 1826; Вилли К., Детье В. Биология. М., 1975; Геккель Э. Естественная история миротворения. Т.I. Пер. с нем. СПб, 1913; Глесстон С. Теоретическая химия. М., 1950 и др.).

 Наука в своем поступательном движении оставляет за собой своеобразный “след” из разрозненных фрагментов знаний о тех или иных сторонах бытия. Модели разных сфер действительно выступают при этом в качестве опорных пунктов движения к всеобъемлющей схеме бытия. От замкнутого пространства геоцентрической картины мира, например, горизонт познания расширился до гелиоцентрической модели Вселенной, а от нее к миру бесконечных пространственно-временных трансформаций материи, отражающейся в современном астрономическом знании. Это относится и к другим областям познания. Расширяется представление о структурных свойствах неорганического мира, раскрывается природа различных форм жизни, изучается смысл социально организованного бытия, приоткрывается тайна духовного измерения человека.

Научная картина мира охватывает все то, что лежит за пределами собственно научного знания о конкретных вещах и процессах. В отличие от науки, от достоверного систематизированного знания об определенной части окружающей нас действительности она представляет собой попытку разума охватить, осветить мир за пределами досягаемости проверенных на практике теорий и концепций.

Интеллектуальная мощь человека разрушает барьер, отделяющий познанную часть мира от еще не изученной. Распространяя имеющиеся знания за рамки опыта, за пределы их теоретической достижимости разум при этом, естественно, оперирует не самой реальностью, а ее моделями. Умозрительная, гипотетическая система представлений об общем устройстве действительности или ее конкретных астрономических, физических, химических, биологических и т.п. аспектах выполняет важную методологическую роль, является своего рода строительными лесами, с помощью которых разум созидает здание науки. Ее сердцевиной являются наиболее адекватные модели различных сфер бытия. Именно они выражают те потенции человеческого духа, который по меткому замечанию Гегеля “следует рассматривать в его конкретной действительности, в его энергии и именно так, чтобы его внешние проявления познавались как обусловленные его внутренней стороной» (Гегель Г.В. Энциклопедия философских наук: Наука логики//В 3-х Т. М., 1974, Т.1.- С.142).

Движение от внешнего к внутреннему ясно выражено в общей культурно-исторической динамике образов науки. Ее изучение имеет важное значение для установления предпосылок формирования современной модели универсума. В связи с тем, что социокультурная подвижность научного познания уже довольно обстоятельно рассмотрена в философии и методологии науки кратко остановимся на наиболее существенных обстоятельствах.

Образ классической науки начинает складываться в период промышленного переворота и тесно взаимосвязанных с ним сдвигов в мировоззрении европейской цивилизации XVII века. Становление классического естествознания правомерно рассматривать как научную революцию. Академик В.С. Степин полагает, что “...В развитии науки можно выделить такие периоды, когда смена научных картин мира сопровождалась коренным изменением ее нормативных структур, а также философских оснований. Эти периоды правомерно рассматривать как глобальные революции, меняющие образ науки”. События, ознаменовавшие становление классического естествознания вполне соответствуют признакам научной революции.

Благодаря научным трудам Р. Декарта, П. Гассенди, Р. Бойля, И. Ньютона, Ф. Бэкона складывается основанная на механических представлениях картина мира. В ней доминирует внешнее представление о том, что познающий разум отделен от исследуемых предметов. Он как бы со стороны созерцает мир и таким способом познает и переделывает, переустраивает вещи по своим собственным чертежам. При этом природа рассматривается как мастерская, в которой творит один лишь человек, поскольку творческая деятельность Бога ограничивается первоначальным актом творения мира и человека.

Не случайно поэтому: “Для человека 17-го века в борьбе с аффектами, со стихией “низшей”, “поврежденной” природы создавшего “артефакт” с о б с т в е н н о й ж и з н и, образ искусственно сделанной вещи (механизма) приобретает глубокий этический смысл, исключительную ценностную нагруженность” (Косарева Л.М. Социокультурный генезис науки Нового времени (философский предмет проблемы.- М.: Наук, 1989.- С.31).

Противопоставляя себя миру, человек трактовал его как совокупность нейтральных по отношению к нему объектов, проницаемых, прозрачных для разума, представляемых в виде связанных силовыми взаимодействиями механических устройств. Считалось, что свойства целого полностью определяются свойствами и состоянием его частей. Взаимодействие между объектами осуществляется на базе строгого детерминизма, выраженного в однозначности результатов.

Полагалось, что познание мира вещей человеком может осуществляться путем воздействия на них сконструированными человеческим разумом средствами познания - логическими или вещественными инструментами, произвольно применяемыми к объекту, независимо от логики его существования и развития. Получение достоверных знаний происходит в ходе эксперимента, то есть испытания, апробирования свойств предмета в искусственно создаваемой ситуации воздействия на него средств познания.

Отсюда следует, что для классической науки “истина дана в земном чувственном опыте, она кроется в природе и может быть извлечена из нее, если мы измучаем природу, пытая и разлагая ее на элементы, причины и следствия и изнасилуем самих себя, стремясь отрешиться от присущей человеку субъективности и коллективных предрассудков” (Красавин И.Т. О дескриптивном понимании истины//Философские науки.- 1990.- № 8.- С.64).

О справедливости вывода И.Т. Красавина можно судить по взглядам Ф. Бэкона, оказавшего огромное воздействие на формирование образа классической науки. Провозгласив знание силой, он одновременно указал на необходимость устранения всякой субъективности, продемонстрировав, таким образом, стремление к достижению независимого от человека знания. С помощью однозначной и неизменной истины человек должен покорить мир, утвердить в нем свое господство, стать полновластным хозяином всех стихий, поставить их на службу прагматическим потребностям общества.

Устраняя из теоретического объяснения все, что относится к субъекту, средствам, целям и ценностям его познавательной деятельности классическая наука формировала безотносительную к человеку модель мира. В ней реализовался подход, который, по мнению Г. Гадамера: “методично подвергает абстрагирующей изоляции и вовлекает в процесс экспериментального исследования все новые и новые фрагменты реальности, которые становятся предметом исследования именно в силу такой изоляции” (Гадамер Г. Язык и понимание//Актуальность прекрасного.- М.: Искусство, 1991.- С.46).

Изоляция субъекта от объекта, несмотря на расширяющуюся систему знаний, не позволяла видеть мир в его органической взаимосвязи с человеком. Отдельные фрагменты объективной реальности не увязывались в единое целое, а представлялись в качестве обособленных звеньев механического тела Вселенной. В нем не находилось места тайны, все сводилось к последовательной причинно-следственной закономерности, воспроизводимой в единственно истинном способе познания мира - науке.

Уточняя, дополняя уже открытую истину, наука в состоянии охватить весь вселенский механизм, поставить его на службу человеку, обеспечить тем самым общественный прогресс. Взаимосвязь науки и производства невозможно переоценить и сегодня, но в этом процессе не просматривается то, что является истинной причиной совершенствования человеческой цивилизации. “Успехи” человечества в области разрушения природы, в ходе создания техногенной цивилизации, вряд ли можно назвать совершенствованием человеческого рода. Материальное могущество достигнуто слишком дорогой ценой. Человек сам себя потерял в мире, сделался пасынком природы.

Исключая из процесса познания социальные и субъективно-личностные цели и ценности, ориентируясь исключительно на внешний мир, пренебрегая духовным измерением человека, наука противопоставила себя другим способам познания. Религия, искусство, обыденное познание, бытовой и производственный опыт и т.п. формы культуры рассматривались как вспомогательные формы познания и резко отграничивались от науки. Вплоть до последней четверти XIX века в научной картине мира господствовала установка на исключение всего, что относится к субъекту познания. Несмотря на явное несоответствие этой установки присутствию человека в мире, отдельные рецидивы взглядов представителей классической науки сохранились и до настоящего времени.

И все же доминирующими сегодня являются подходы классической науки. Они сформировались во второй половине XIX века, а в ходе второй глобальной научной революции, развернувшейся на рубеже XIX-XX веков, получили дальнейшее развитие. Предложенные А. Эйнштейном, Н. Бором, П. Дираком, Э. Шредингером и другими учеными новое научное мировоззрение и оригинальные философско-методологические подходы, воплотились в теории относительности и теории квантовой механики, с появлением которых поле исследуемых объектов значительно расширилось. Перед учеными открылся необычный вероятностный мир с подвижной относительной пространственно-временной структурой сложных самоорганизующихся объектов, где нет абсолютного детерминизма событий, где имеют место механизмы управления, обратной связи и уровневая организация, обеспечивающая целостность системы.

Изучение сложных саморегулирующихся объектов предполагало наличие функционального взаимодействия с ними субъекта познания. Мир уже воспринимается не “сам по себе”, а только через присутствие в нем человека.

На Западе переосмысление взаимосвязи субъекта и объекта шло путем признания человека в качестве неотъемлемого составного элемента познаваемой реальности, не просто наблюдающего за ней, а осознающего себя через изучение своей включенности в мир. Удачно выразил эту позицию О. Шпенглер. “В каждой науке, - отмечал он,- взятой в ракурсе, как цели, так и материала, человек рассказывает самого себя. Научный опыт есть духовное самопознание” (Шпенглер О. Закат Европы.- Т.1.- Гештальт и действительность.- М.: Мысль, 1993. С.257).

В России наиболее глубоко органическая взаимосвязь человека и мира представлена в русском космизме. Человек не “чисто внешний наблюдатель” вселенских событий, а их участник. В науке все прочнее утверждается мысль о невозможности создания абсолютно правильной теории, о равноценности многих теорий, с разных сторон описывающих мир, о том, что результаты познания определяются не только структурой, свойствами, состоянием объекта познания, но и способами взаимодействия с ним субъекта познания. Формируется новая реальность, согласно которой “...сознание, постигающее действительность, постоянно наталкивается на ситуацию своей погруженности в саму эту действительность, ощущая свою зависимость от социальных обстоятельств, которые во многом определяют установки познания, его ценностные и целевые ориентации” (Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классика и современность: две эпохи в развитии философии//Философия в современном мире. Философия и наука.- М.: Наука, 1972. С. 78).

Причем речь можно вести не только о погруженности в социальную действительность и зависимость от нее, но и о погруженности человека в органический и неорганический мир и зависимости от природы. В правомерности данного утверждения убеждает позиция видного американского физика Дж. Уилера, предложившего модель самосознающей физики, которая бы имела дело не только с причинами окружающего мира, но и с его смыслом. Внешнее - природа не отделена непроходимой пропастью от внутреннего - духовного измерения человека. С осознания этой мысли началось сближение “наук о природе” с “науками о духе”, нарастание понимания в различных сферах духовной культуры того, что процессы создания и развития научного знания во многом зависят от ценностных ориентаций субъекта, его мировоззренческих установок.

Убедительным свидетельством концептуального оформления идеи взаимосвязи человека и мира являются учение о научных революциях Т. Куна, концепции исследовательских программ И. Лакатоса, модели роста научного знания К. Поппера. В них во многом предвосхищается складывающийся в последней трети ХХ века образ постнеклассической науки. В ее основе также как и в классической и неклассической науке лежит глобальная научная революция.

Качественные изменения в средствах получения и хранения информации, возрастание сложности, масштабов и разнообразия человеческой деятельности, изменение характера ее воздействия на природную и социально-культурную среду привело к появлению реальности, ставшей объектом изучения постнеклассической науки. При этом субъект познания начинает осознавать не только свою мощь, но и возможность быть погребенным под ее напором. Дело в том, что он познает не механическое устройство, которое можно последовательно описать и переделать, а легко изменяемый, труднодоступный для понимания, моделирования и прогнозирования мир. В нем господствует неустойчивость, неравновесность, постоянное балансирование между хаосом и порядком, проявляются процессы самоорганизации, включающие в себя наряду с эволюционным, поступательным развитием и особые переломные состояния, точки бифуркации, выход из которых всегда многовариантный, спонтанный и. Мир предметов и объектов неожиданным образом стал близким миру идей и мыслей человека. Через жесткие причинно-следственные связи начали просматриваться спонтанность, творчество и свобода. Причем они характерны не только для социальной реальности, но и для неустойчивой, многослойной реальности природной.

Глубокие изменения в трактовке объективной реальности, осознание наличия новых мало изученных механизмов человеческого взаимодействия с ней в значительной мере оформляется в принципе антропности, идее особой ответственности человека за реализацию тех или иных возможностей развития общества и его влияние на природу. Предназначение человека не в том, чтобы покорять мир или бездумно его переделывать, а в том, чтобы органично вписываться в общую гармонию мироздания, находить свое естественное место в диалектике бытия.

 В соответствии с принципом антропности человек в этом мире не случайное явление. Сегодня предпринимаются попытки установить физические причины нашего существования в мире. В качестве плодотворных представляются следующие, выделенные В.В. Казютинским: “1. Стремление выяснить, чем определялись начальные условия возникновения нашей Вселенной, каковы были критерии их “отбора” из бесконечного множества возможных; 2. Необходимость решить с позиций релятивистской космологии поставленную А. Эддингтоном и П. Дираком проблему “больших чисел” (БЧ): оказалось, что некоторые черты структуры нашей Вселенной определяются безразмерными комбинациями микрофизических и космологических параметров, имеющими порядок в 10⁴⁰; и 3. Обнаружение “тонкой подстройки” фундаментальных физических констант и параметров, которыми, согласно современной космологии, жестко определяется наблюдаемая структура Вселенной: она “взрывным образом неустойчива” к изменениям численных значений этих констант. Даже небольшие их изменения привели бы к структуре Вселенной, совершенно отличной от наблюдаемой; в ней не могли бы существовать ни ядра, ни атомы, ни звезды, ни галактики, ни - следовательно - наблюдатели” (Казютинский В.В. Антропный принцип в неклассической и постнеклассической космологии (Методологический аспект)//Проблемы методологии постнеклассической науки: Сб.ст./отв.ред.Е.А. Мамчур; РАН Ин-т философии.- М.: ИФ РАН, 1992. С. 147).

Идея глубинного единства всего мироздания, неразрывной органической взаимосвязи человека с миром оформляется в ряде гипотез и концепций современной науки. Для решения задач данного исследования особое значение имеют концепции эксплицитного и имплицитного порядков мироздания Д. Бома (См.: Bohm D. Quantum theory as an indication of a new order in physies//Found of phusics.- N.Y.; L., 1971.- Vol. 1, N 4.- P.359-381; 1973. Vol. 3, N 2. P. 139-168); взаимосвязи динамической упорядоченности и хаоса И.Р. Пригожина (См.: Пригожин И. От существующего к возникающему. М.: Прогресс, 1985; Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986; Пригожин И. Философия нестабильности//Вопросы философии. 1991. № 6); морфогенетического поля Р. Шелдрейка (См.: Sheldrake R. A new Science of life: The hypothesis of formative causation. L.: Blond and Briggs, 1981. XIII), в которых с позиций достижений современного естествознания обосновывается образ человека, вписанного, включенного в систему вселенских взаимосвязей.

Осуществляемый на основе возможного синтеза квантовой физики и космологии новейший научный поиск соединяется с концепцией космической философии (См.: Карпенко М. Вселенная разумная. М.: Изд-во “Мир географии”, 1992; Куракина О.Д. Русский космизм - истоки третьего тысячелетия//Человек. Общество. Вселенная. М., 1994.С.215-256; Назаретян А.П. Интеллект во Вселенной: истоки, становление, перспективы. Очерки междисциплинарной теории прогресса. М.: “НЕДРА”, 1991; Хмелевская С.А. На стыке двух тысячелетий: аспекты нового мировоззрения//Человек. Общество. Вселенная. М., 1994. С.165-215).

На этой базе формируется новое видение мира и человека, доминирующую роль в котором играют идеи учения о ноосфере и представления глобального эволюционизма.

Существенные изменения в духовных и предметных основах жизни людей стимулируют становление синергетического видения, выдвигают на передний край научных исследований сложные системные объекты, имеющие историческое измерение. В полосу внимания исследователей выдвигаются так называемые “человекоразмерные” комплексы (См.: Степин В.С. Динамика научного познания как процесс самоорганизации//Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления. М.: ИФ РАН, 1994. С.8-33). К ним относятся разномасштабные экологические образования (биоценозы, городские и агропромышленные агломерации), системы “человек-машина” (в особенности биоинформационные технологии, направления создания “искусственного интеллекта”), медико-биологические объекты (генная инженерия) и т.п.

Как объекты исследования они характеризуются открытостью, саморазвитием и, что особенно важно, органическим включением в себя познающего субъекта со всеми его атрибутами и приспособлениями.

Сегодня процесс познания ограничивается пластами знаний, в которых воспроизводятся обширные области окружающей реальности. Наслаиваясь одна на другую, они образуют картину внешнего по отношению к человеку мира. Этот мир бесконечно простирается по обе стороны от настоящего, которое концентрировано выражено во внутреннем мире личности, в духовном измерении человека. Осознание данного факта начинает проявляться в современном научном познании, в качестве лидера которого становятся науки о жизни и науки о человеке. Результаты и методы этих наук все активнее используются при решении разнообразных задач социального познания и естествознания.

На основе философской традиции “наук о духе” происходит расширение и переосмысление места и роли субъекта в познании. Некоторые авторы прямо говорят о том, что “В отличие от классической науки, учитывающей роль средств и операций деятельности, новая постнеклассическая наука расширяет поле науки, включив социальные ценности и цели в структуру научного знания” (Делокаров К.Х. Рационализм и социосинергетика//Общественные науки и современность. 1997.- № 1. С. 121).

Этот вывод, конечно же, справедлив прежде всего для социального познания, где духовные, нравственные, аксиологические, эстетические и логико-эпистемологические аспекты особо ярко выражаются в концепции многомерности истины. Усложняющаяся социальная реальность делает необходимым переход к новой - плюралистической, полифундаментальной - методологии социально-гуманитарного познания.

Американский философ и историк науки Дж. Халтон правильно заметил, что “Мы вынуждены, мы просто обязаны теперь жить и работать без упования на придуманные когда-то твердые, универсальные и чрезвычайно авторитарные принципы, которые считались фундаментом человеческого познания. И точно так же мы должны научиться жить и делать свое дело без надежды на существование некой универсальной и непогрешимой этической или политической теории” (Халтон Дж. Что такое “антинаука”?//Вопросы философии.- 1992.- № 2.- С.50).

В определенной мере это относится и к естествознанию. Отход от прежнего наивного допущения о существовании прямой связи между нашим описанием и самим миром многими исследователями связывается с увеличивающимся влиянием субъекта на объект, то есть с признанием включенности человека не только в систему общественных отношений, но и в совокупность мировых связей. Взгляд на Вселенную как “человекоразмерный” создается антропным принципом. Причем в естествознании, так же как и в социально-гуманитарной области, нет надежды на существование некой физической и биологической теории, способной стать абсолютно непогрешимой и универсальной, способной стать зеркальным отражением происходящих процессов. И. Пригожин и И. Стенгерс ситуацию поиска рационального объяснения явлений природы рассматривают как драматическую, так как везде обнаруживается эволюция, возникновение порядка из хаоса, разнообразие форм и неустойчивость, тотальная взаимосвязь расширяющейся Вселенной и области элементарных частиц.

В связи с неспособностью традиционных дисциплинарных исследований ухватить стремительно вовлекаемые в научный поиск объекты познания на передний план выдвигаются междисциплинарные и проблемно-ориентированные формы творческой деятельности. Реализация комплексных исследовательских программ, различных экспертиз, приоритетных направлений поиска и т.п. порождает специфическую познавательную ситуацию интеграции в единой системе познаний фундаментальных и прикладных знаний, теоретических и экспериментальных исследований, социально-гуманитарных и естественных наук и т.д.

Переход к научной картине мира, включающей в свое содержание человека, происходит на “фоне” общекультурного сдвига, исходной точкой которого является переосмысление порожденных модернистским мировоззрением Нового времени ценностей техногенной культуры, осознание наступления мозаичной эпохи постмодернистской культуры, с ее поликонтекстуальностью и многоаспектностью, взаимосвязью дробности и целостности, спецификой интерпретации и истолкования.

В ходе этого перехода обнаруживается новое положение человека в мире, его фундаментальная взаимосвязь не только с обществом, но и Вселенной, его способность осознавать, понимать свою тотальную включенность в сеть взаимодействий природы так же, как и в систему связей общества.

Новый подход к человеку - субъекту познания и преобразования мира выражается в следующих чертах:

1. В особом внимании к интроспективным (то есть обращенным к внутреннему миру) подходам к человеку, целенаправленное применение их к изучению его духовного потенциала. Античная мысль о том, что человек является микрокосмом, заключающим в глубинах своей души, своего “Я” фундаментальные принципы и смысл существования Мироздания, получает веское и убедительное подтверждение в социально-гуманитарном и естественно-научном познании. Через раскрытие своего “Я” человек целенаправленно и последовательно выстраивает модель объективной реальности, непрерывно углубляясь в себя путем самопознания, самопроектирования, обретения нового более содержательного опыта сознания.

2. В осознании многомерности мира и человека, возможности их органической взаимосвязи в фундаментальных началах бытия. Познавая многоаспектную, многослойную реальность человек постоянно сталкивается с ситуацией своей погруженности в нее, наличия особого рода феноменов, сам способ выделения и познания которых возможен не с позиций наблюдателя, а с позиций непосредственного участника. Это относится к реальности, постигаемой человеком в особых состояниях сознания, когда становится доступным мир тонких измерений. Познавая его, человек осознает свое изначальное единство со Вселенной, начинает понимать свое предназначение и смысл бытия.

3. В стремлении реализовать возможности психики человека и резервы его организма. Необходимость включения более мощного человеческого потенциала диктуется стремлением к участию в глобальных процессах самоорганизации, системном упорядочивании своего внутреннего мира, приведения его в соответствие с мировой гармонией. Технологизация всех сторон общественной жизни таит в себе угрозу превращения природы в “постчеловеческий мир». Чтобы это не произошло, человек должен участвовать в процессах системной организации как ведущий элемент социоприродных и социотехнических комплексов.

Кантовское понимание человека в качестве цели, а не средства бытия подтверждается его включением в глобальный эволюционный процесс, в котором он не просто познает и преобразует мир, а, прежде всего, формирует себя, то есть предстает в качестве развивающегося субъекта. Особенно наглядно это проявляется в картине мира, центральным элементом которой является человек. Ее значение и смысл состоит в том, что человек, осознавая себя неотторжимым аспектом Вселенной, “раздвигает” свой внутренний мир до космических масштабов, готовит предпосылки реализации своего космического предназначения.