Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
(3 марта 1917 года)
Не помню, как и почему, когда мы приехали в Петроград, на вокзале какие-то люди, которых уже было много, что-то нам говорили и куда-то нас тащили… И из этой кутерьмы вышло такое решение, что Гучкова куда-то потянули, я уже хорошенько не знаю – куда. А мне выпало на долю объявить о происшедшем «войскам и народу». Какие-то люди суетились вокруг меня, торопили и говорили, что войска уже ждут – выстроены в вестибюле вокзала.
Сопровождаемый этой волнующейся группой, я пошел с ними. Они привели меня в то помещение, где продаются билеты, – словом, во входной зал.
Здесь действительно стоял полк, или большой батальон, выстроившись на три стороны – «покоем». Четвертую сторону составляла толпа.
Я вошел в это каре, и в ту же минуту раздалась команда. Роты взяли на караул, и стало совершенно тихо…
* * *
Стало так тихо, как, кажется, никогда еще… У меня очень слабый голос… Но я чувствовал, что каждое слово летит над строем и дальше в толпу, и слышно им было все ясно.
Я читал им «отречение»…
* * *
Слова падали… И сами по себе они были – как это сказать? – вековым волнением волнующие… А тут – в этой обстановке… Перед строем, замершим в торжественном жесте, перед этой толпой, испуганной, благоговейно затихшей, они звучали неповторяемо… И я чувствовал, что слова падают во что-то горячее, что могло быть только человеческим сердцем…
* * *
…Да поможет господь бог России.
* * *
Я поднял глаза от бумаги. И увидел, как дрогнули штыки, как будто ветер дохнул по колосьям… Прямо против меня молодой солдат плакал. Слезы двумя струйками бежали по румяным щекам…
Тогда я стал говорить… Хорошо ли, плохо – не знаю… Это кто-то другой говорил – кто больше, сильней, горячее меня…
– Вы слышали слова государя?.. Последние слова… императора Николая II? Он подал нам всем пример… нам всем – русским… как нужно… уметь забывать… себя для России. Сумеем ли мы так поступить? Мы… люди разные… разных званий, состояний… занятий… офицеры и солдаты… дворяне и крестьяне… Инженеры и рабочие… Богатые и бедные… Сумеем ли мы все забыть для того, что у нас у всех есть единое… общее?.. А что у нас – общее? Вы все это знаете… это общее – родина… Россия… Ее надо спасать… О ней думать… Идет война… Враг стоит на фронте… Враг неумолимый, который раздавит нас… раздавит, если не будем все вместе… Если не будем едины… Как быть едиными?.. Только один путь… Всем собраться вокруг… нового царя… Всем оказать ему повиновение… Он поведет нас… Государю императору… Михаилу… второму… провозглашаю – «ура!»
И оно взмыло – горячее, искреннее, растроганное…
И под эти крики я пошел прямо перед собой, прошел через строй, который распался, и через толпу, которая расступилась, пошел, не зная куда…
* * *
И показалось мне на одно короткое мгновение, что монархия спасена…
* * *
Я очнулся в каком-то коридоре вокзала…Кто-то из железнодорожных служащих твердил мне что-то, и наконец я понял, что Милюков уже много раз добивается меня по телефону…
* * *
Я услышал голос, который я с трудом узнал, до такой степени он был хриплый и надорванный…
– Да, это я, Милюков… Не объявляйте манифеста… Произошли серьезные изменения…
– Но как же?.. Я уже объявил…
– Кому?
– Да всем, кто здесь есть… какому-то полку, народу… Я провозгласил императором Михаила…
– Этого не надо было делать… Настроение сильно ухудшилось с того времени, как вы уехали… Нам передали текст… этот текст совершенно не удовлетворяет… совершенно… необходимо упоминание об Учредительном Собрании… Не делайте никаких дальнейших шагов, могут быть большие несчастия…
– Единственное, что я могу сделать, – это отыскать Гучкова и предупредить его… Он тоже где-то, очевидно, объявляет…
– Да, да… Найдите его и немедленно приезжайте оба на Миллионную, 12. В квартиру князя Путятина…
– Зачем?
– Там великий князь Михаил Александрович… и все мы едем туда… пожалуйста, поспешите…
* * *
Я спросил кого-то из тех, кто меня почему-то окружил:
– Где Гучков?
– Александр Иваныч в железнодорожных мастерских на митинге рабочих, – ответили голоса.
На митинге рабочих… Значит, мне надо сейчас пробраться туда к нему и вытащить его оттуда… Но как же быть с текстом отречения?.. Вот я его чувствую под рукой в боковом кармане… И с таким документом на митинг к рабочим?.. Войти-то войдешь – но выйдешь ли?.. Могут отнять, уничтожить… И бог его знает, что еще может быть…
Как быть? вокруг меня, ни на секунду не оставляя, была толпа людей, следившая за каждым моим движением… Но ни одного – не то что верного, но просто знакомого лица… Кому передать документ? В это время меня опять позвали к телефону.
– Это я, Бубликов… Я, знаете, на всякий случай послал человека вам… один инженер… совершенно верный… он найдет вас на вокзале… скажет, что от меня… Можете ему все доверить… Понимаете? [159].
– Понимаю.
* * *
Через несколько минут из толпы, меня окружавшей, какой-то господин протискался, сказав, что он от Бубликова… Я сказал ему:
– Вас никто не знает… За вами не будут следить… Идите пешком совершенно спокойно… и донесите… Понимаете?
– Понимаю.
Я незаметно передал ему конверт. Он исчез…
Теперь я мог идти на митинг…
* * *
Я насилу втиснулся…
Это была огромная мастерская с железно-стеклянным потолком. Густая толпа рабочих стояла стеной, а там вдали, в глубине, был высокий эшафот, т. е. не эшафот, а помост, на котором стоял Гучков и еще какие-то люди…
Я стал пробиваться сквозь толпу, заявляя, что у меня «срочное поручение». С трудом я пробился к подножию «эшафота». На помост вела приставная лестница… Я вскарабкался по этой лестнице после целого ряда ссор и объяснений, что у меня «срочное поручение». Когда я вскарабкался, председатель этого собрания, рабочий, который стоял рядом с Гучковым, говорил речь такого содержания:
– Вот, к примеру, они образовали правительство… кто же такие в этом правительстве? Вы думаете, товарищи, от народа кто-нибудь?.. Так сказать, от того народа, кто свободу себе добывал? Как бы не так… Вот читайте… князь Львов… Князь…
По толпе пошел рокот… Председатель продолжал: – Ну да, князь Львов… Князь… Так вот для чего мы, товарищи, революцию делали… От этих самых князей и графов все и терпели… Вот освободились – и на тебе… Князь Львов…
Толпа забурлила… Он продолжал: – Дальше… Например, товарищи, кто у нас будет министром финансов?.. Как бы вы думали? Может быть, кто-нибудь из тех, кто на своей шкуре испытал… как бедному народу живется… и что такое есть финансы… так вот, что я вам скажу… Теперь министром финансов будет у нас господин Терещенко… Кто такой господин Терещенко? Я вам скажу, товарищи… Сахарных заводов штук десять… Земли – десятин тысяч сто… Да деньжонками – миллионов тридцать наберется…
Толпа заволновалась… Я добрался до Александра Ивановича и тихонько передал ему свой разговор с Милюковым.
– Нам надо уходить отсюда… – Да, но это не так просто… Они меня пригласили – я должен им сказать…
– Я попробую добиться от этого председателя, чтобы он дал мне слово вне очереди и заявлю, что у нас очень срочное дело…
В это время председатель уже окончил свою речь под оглушительные рукоплескания… И передал слово кому-то другому, такому же, как и он…
Я пристал к нему, объясняя, что мне надо. Он нетерпеливо от меня отбояривался и твердил: «Подождите».
В это время другой оратор распространялся: – Я тоже скажу, товарищи!.. Вот они поехали… Привезли…
Кто их знает, что они привезли… Может быть, такое, что совсем для революционной демократии – неподходящее… Кто их просил?.. От кого поехали? От народа?.. От Совета Солдатских и Рабочих Депутатов? Нет… От Государственной Думы… А кто такие – Государственная Дума? Помещики… Я бы так советовал, товарищи, что и не следовало бы, может быть, Александра Ивановича даже отсюда и выпустить… Вот бы вы там, товарищи, двери и поприкрыли бы…
Толпа задвигалась, затрепетала и стала кричать:
– Закрыть двери…
Двери закрылись… Это становилось совсем неприятным.
В это время председатель сказал тихонько Гучкову, стоявшему с ним рядом:
– Александр Иванович… А вы очень оскорбитесь… если мы документик-то у вас – того…
Гучков ответил:
– Очень оскорблюсь и этого не позволю… А вы вот дайте мне слово…
А я подумал: «Опоздали, голубчики… Документик-то – “того”, отослан, куда надо…»
В это время неожиданно нам протянули руку помощи – какой-то человек, по виду рабочий, но с интеллигентным лицом, должно быть, инженер, стал говорить:
– Вот вы кричите: «Закрыть двери!», товарищи… А я вам скажу – неправильно вы поступаете… потому что вот смотрите, как с ними – вот с Александром Ивановичем старый режим поступил… Они как к нему поехали? С оружием? Со штыками? Нет… Вот как стоят теперь перед вами – так и поехали, в пиджачках-с… И старый режим их уважил… Что с ними мог сделать старый режим? Арестовать. Расстрелять… Вот – они приехали. В самую пасть. Но старый режим, обращая внимание… как приехали, ничего им не сделал – отпустил… И вот они – здесь… Мы же сами их пригласили… Они доверились – и пришли к нам… А за это, за то, что они нам поверили… и пришли так, как к старому режиму вчера ездили, за это – вы – что?.. «Двери на запор»? Угрожаете? Так я вам скажу, товарищи, что вы хуже старого режима…
* * *
Ах – толпа… В особенности – русская толпа… Подлые и благородные поры вы ей одинаково доступны и приходят мгновенно друг другу на смену…
* * *
Слова инженера родили обратную волну. Закричали там и здесь:
– Верно, верно говорит. Что там… Открыть двери!
Но двери некоторое время сопротивлялись.
Тогда взвыли сотни голосов – уже грозных:
– Открыть двери!!!
Двери открылись.
Стал говорить Гучков. Я не помню что – какие-то успокаивающие слова. Во время его речи мне удалось добиться от председателя обещания дать мне слово вне очереди. Он наконец понял, почему это нужно, и когда Гучков кончил, дал мне слово. Я сказал им:
– Вот мы тут рассуждаем о том, о другом: хорош ли князь Львов и сколько миллионов у Терещенко. Может быть – рано. Я прислан сюда со срочным поручением: сейчас в Государственной Думе между Комитетом Думы и Советом Рабочих Депутатов идет важнейшее совещание. На этом совещании все решится. Может быть, так решится, что всем понравится. Так, может быть, и это все, что здесь говорится, – зря говорится… Во всяком случае, нам с Александром Ивановичем надо немедленно ехать.
– Ну и езжайте… Кто вас держит?
Как раз было время. Мы слезли с Гучковым с эшафота по приставной лестнице и стали пробиваться к выходу. Толпа расступилась скорее дружелюбно, как бы заглаживая, что хотела «закрыть двери».
Мы вышли на залитый солнцем и морозом день. Когда мы прошли несколько шагов, к нам бросилось несколько офицеров:
– Ну, слава богу…
Они были мне незнакомы. Но один из них прошептал мне на ухо:
– Нам сказали, что вас арестовали, там, в мастерских… Так вот мы приготовились…
Он показал рукой. На некотором расстоянии обращенный лицом к дверям мастерских притаился приземистый, зеленый, толстоватый, бесхвостый ящер на колесиках – т. е. пулемет…
* * *
Эти офицеры, должно быть, были саперы. Это потому я так подумал, что Гучкова сейчас же окружили и просили зайти «на минутку» в саперные казармы, которые «тут же». А. И. пошел.
Он быстро вернулся. В это время откуда-то появился приземистый человек – весь в коже, но не черный, а желтый, как будто бы интеллигентный рабочий. У него висел револьвер на поясе. Кто он был, я не знаю, но, словом, он объявил, что автомобиль подан. Мы пошли, неизменно сопровождаемые откуда-то берущейся толпой. Пошли через вокзал на площадь… На площади перед вокзалом была масса народу… У ступеней перрона стоял автомобиль под огромным красным флагом. Из окон торчали штыки. Кроме того, два солдата лежали на двух крыльях автомобиля, на животе, штыками вперед.
Мы полезли в автомобиль. Человек в желтой коже тоже втиснулся. Он сел против меня, вынул револьвер и сказал шоферу, чтобы ехал. Машина взяла ход, тогда он спросил:
– Куда ехать?
Я ответил:
– На Миллионную, 12.
Он сказал шоферу и прибавил как бы в объяснение:
– Чтобы там не слышали… куда едем…
Я понял, что он наш… Я его больше никогда не видел. Он чего-то боялся. По-видимому, боялся, не преследует ли нас какая-нибудь машина.
* * *
Мы неслись бешено. День был морозный, солнечный… Город был совсем странный – сумасшедший, хотя и тихим помешательством… пока.
Трамваи стали, экипажей, извозчиков не было совсем… Изредка неистово проносились грузовики с ощетиненными штыками. Куда? Зачем? С одним из них мы имели «объяснение»… Он отстал после ругани нашего «желтокожего».
Все магазины закрыты… Но самое странное то, что никто не ходит по тротуарам. Все почему-то выбрались на мостовую. И ходят толпами. Главным образом – толпы солдат. С винтовками за плечами, не в строю, без офицеров – ходят толпами без смысла… На лицах не то радостное, не то растерянное недоумение… Чего они хотят? Ничего… Они сами не знают… Празднуют «слободу»… И «что, значит, на фронт уже, товарищи, не пойдем»… Вот это в их глазах твердо написано.
И вот это – ужас… Стотысячный гарнизон – на улицах. Без офицеров. Толпами… Значит – конец… Значит – дисциплина окончательно потеряна… Армии – нет… Опереться не на что…
* * *
Машина резала эту бессмысленную толпу… Для чего-то мы крутили по каким-то улицам… Это, должно быть, знал «желтокожий». Два «архангела» лежали на брюхах, на крыльях автомобиля, и их выдвинутые вперед штыки пронзали воздух… Мне все казалось, что они кому-то выколют глаза. На одном углу я заметил единственный открытый магазин: продавали… «цветы»!.. Как глупо…
* * *
Вот Миллионная… Вот знакомый дом с колоннами… И тут бродит какая-то солдатня. Автомобиль останавливается где-то, не доезжая… Не хотят «обращать внимания».
Мы идем несколько шагов пешком. Вот двенадцатый номер. Вошли. Внутри – два часовых… Значит, есть какая-то охрана.
* * *
Поднялись… квартира Путятина… В передней ходынка платья [160]. И несколько шепчущихся. Спрашиваю:
– Кто здесь?
– Здесь все члены правительства.
– Когда образовалось правительство?
– Вчера…
– Еще кто?
– Все члены Комитета Государственной Думы… Идите – ждали вас…
– Великий князь здесь?
– Да…
Посредине между ними в большом кресле сидел офицер – моложавый, с длинным худым лицом… Это был великий князь Михаил Александрович, которого я никогда раньше не видел. Вправо и влево от него на диванах и креслах – полукругом, как два крыла только что провозглашенного мною монарха, были все, кто должны были быть его окружением: вправо – Родзянко, Милюков и другие, влево – князь Львов, Керенский, Некрасов и другие… Эти другие были: Ефремов, Ржевский, Бубликов, Шидловский, Владимир Львов, Терещенко, кто еще, не помню [161].
Гучков и я сидели напротив, потому что пришли последними…
* * *
Это было вроде как заседание [162]… Великий князь как бы давал слово, обращаясь то к тому, то к другому:
– Вы, кажется, хотели сказать?
Тот, к кому он обращался, – говорил.
* * *
Говорили о том: следует ли великому князю принять престол или нет…
– Я не помню всех речей. Но я помню, что только двое высказались за принятие престола… Эти двое были: Милюков и Гучков…
* * *
Направо от великого князя стоял диван, на котором ближе к великому князю сидел Родзянко, а за ним Милюков.
Пять суток нечеловеческого напряжения сказались… Ведь и Наполеон выдерживал только четыре… И железный Милюков, прячась за огромным Родзянко, засыпал сидя… Вздрагивал, открывал глаза и опять засыпал…
– Вы, кажется, хотели сказать?..
Это великий князь к нему обратился.
Милюков встрепенулся и стал говорить. Эта речь его, если можно назвать речью, была потрясающая…
* * *
Головой – белый как лунь, сизый лицом (от бессонницы), совершенно сиплый от речей в казармах и на митингах, он не говорил, а каркал хрипло…
– Если вы откажетесь… Ваше высочество… будет гибель. Потому что Россия… Россия теряет… свою ось… Монарх… это – ось… Единственная ось страны… Масса, русская масса, вокруг чего… вокруг чего она соберется? Если вы откажетесь… будет анархия… хаос… кровавое месиво… Монарх – это единственный центр… Единственное, что все знают… Единственное общее… Единственное понятие о власти… пока… в России… Если вы откажетесь… будет ужас… полная неизвестность… ужасная неизвестность… потому что… не будет… не будет присяги… а присяга – это ответ… единственный ответ… единственный ответ, который может дать народ… нам всем… на то, что случилось… Это его – санкция… его одобрение… его согласие… без которого… нельзя… ничего… без которого не будет… Государства… России… ничего не будет…
* * *
Белый как лунь, он каркал, как ворон… Он каркал мудрые, вещие слова… самые большие слова его жизни…
И все же… И все же он оставался тем, чем он был… Милюковым…
* * *
Великий князь слушал его, чуть наклонив голову… Тонкий, с длинным, почти еще юношеским лицом, он весь был олицетворением хрупкости…
Этому человеку говорил Милюков свои вещие слова. Ему он предлагал совершить подвиг силы беспримерной…
* * *
Что значит совет принять престол в эту минуту?
Я только что прорезал Петербург. Стотысячный гарнизон был на улицах. Солдаты с винтовками, но без офицеров, шлялись по улицам, беспорядочными толпами…
А за этой штыковой стихией – кто? – Совет Рабочих Депутатов и «германский штаб – злейшие враги»: социалисты и немцы.
* * *
Совет принять престол обозначал в эту минуту:
– На коня! На площадь!
Принять престол сейчас – значило во главе верного полка броситься на социалистов и раздавить их пулеметами.
* * *
Терещенко делал мне какие-то знаки. Я понял, что он просит меня выскользнуть в соседнюю комнату на минуту.
Я сделал это.
– Что такое?
– Василий Витальевич! Я больше не могу… Я застрелюсь…
Что делать, что делать?..
* * *
– Да, что делать… С ума можно сойти.
* * *
– Бросьте… Успеете… Скажите, есть ли какие-нибудь части… на которые можно положиться?..
– Нет… ни одной…
– А вот внизу я видел часовых…
– Это несколько человек… Керенский дрожит… Он боится… каждую минуту могут сюда ворваться… Он боится, чтобы не убили великого князя… Какие-то банды бродят… боже мой!..
* * *
Мы вернулись… Керенский говорил:
– Ваше высочество… Мои убеждения – республиканские. Я против монархии… Но я сейчас не хочу, не буду… Разрешите нам сказать совсем иначе… Разрешите вам сказать… как русский… – русскому… Павел Николаевич Милюков ошибается. Приняв престол, вы не спасете России… Наоборот… Я знаю настроение массы… рабочих и солдат… Сейчас резкое недовольство направлено именно против монархии… Именно этот вопрос будет причиной кровавого развала… И это в то время… когда России нужно полное единство… Пред лицом внешнего врага… начнется гражданская, внутренняя война… И поэтому я обращаюсь к вашему высочеству… как русский к русскому. Умоляю вас во имя России принести эту жертву!.. Если это жертва… Потому что с другой стороны… я не вправе скрыть здесь, каким опасностям вы лично подвергаетесь в случае решения принять престол… Во всяком случае… я не ручаюсь за жизнь вашего высочества.
Он сделал трагический жест и резко отодвинул свое кресло.
* * *
Много лет тому назад, 14 декабря 1825 года, были, как и теперь – Николай и Михаил…
Николай был государь. Михаил – его брат…
Как и теперь…
Как и теперь, разразился военный бунт…
Бунт декабристов…
Что сделал Николай?
Николай сказал: – Завтра я или мертв, или император…
Завтра он вскочил на коня, бросился на площадь и картечью усмирил бунт…
Что сделал Михаил?
Он последовал за старшим братом…
Как и теперь…
Да, как и теперь, потому что и теперь Михаил пошел за братом Николаем…
* * *
За принятие престола говорил еще Гучков.
* * *
Я, кажется, говорил последним. Я сказал:
– Обращаю внимание вашего высочества на то, что те, кто должны были быть вашей опорой в случае принятия престола, т. е. почти все члены нового правительства, этой опоры вам не оказали… Можно ли опереться на других? Если нет, то у меня не хватит мужества при этих условиях советовать вашему высочеству принять престол…
* * *
Великий князь встал… Тут стало еще виднее, какой он высокий, тонкий и хрупкий… Все поднялись.
– Я хочу подумать полчаса…
Подскочил Керенский.
– Ваше высочество, мы просим вас… чтобы вы приняли решение наедине с вашей совестью… не выслушивая кого-либо из нас… отдельно…
Великий князь кивнул ему головой и вышел в соседнюю комнату [163]…
Образовались группы… Я был у окна. Подошел Милюков и что-то стал мне говорить.
Вдруг Керенский с трагическим жестом схватил меня за руку.
– Я не позволю… мы условились… Никаких сепаратных разговоров. Все сообща.
Глаза у него сверкали. Лицо – повелительное… Я немного рассердился:
– Александр Федорович! Нельзя ли другим тоном?..
Он вдруг деформировался совершенно… Лицо стало ласковое, умоляющее…
– Ну дорогой мой, ну золотой, ну серебряный, ну не расстраивайте!.. ну не расстраивайте же!..
И побежал к другим…
Он был, должно быть, не «в себе»… Мы пожали плечами и продолжали разговор.
* * *
Великий князь позвал к себе Родзянко. Против этого почему-то Керенский не протестовал. Родзянко пошел [164].
* * *
Кто-то подошел ко мне и сказал:
– Не грустите… существует легенда: будет царствовать Михаил и при нем буд…
* * *
Великий князь вышел… Это было около двенадцати часов дня… Мы поняли, что настала минута.
Он дошел до середины комнаты.
Мы столпились вокруг него.
Он сказал:
– При этих условиях я не могу принять престола, потому что…
Он не договорил, потому что… потому что заплакал…
* * *
Керенский рванулся:
– Ваше императорское высочество… Я принадлежу к партии, которая запрещает мне… соприкосновение с лицами императорской крови… Но я берусь… и буду это утверждать… перед всеми… да, перед всеми… что я… глубоко уважаю… великого князя Михаила Александровича…
* * *
Он сорвался и, наскоро одевшись, умчался… Кто-то объяснил мне, что он все время дрожал, что ворвутся… что напряжение очень сильно…
* * *
Великий князь ушел к себе. Стали говорить о том, как написать отречение.
* * *
Некрасов показал мне набросок, им составленный. Он был очень плох. Кажется, поручили Некрасову, Керенскому и мне его улучшить. Милюков объяснил мне, что накануне Комитет Государственной Думы признал необходимым под давлением слева в той или иной форме упомянуть об Учредительном Собрании.
* * *
Княгиня Путятина попросила всех завтракать.
Узкую часть стола занимала сама хозяйка. По правую ее руку – великий князь. По левую – посадили меня. Рядом с великим князем был, кажется, князь Львов. Рядом со мной, кажется, Некрасов или Терещенко. Напротив княгини – Керенский. Остальных не помню.
За завтраком великий князь спросил меня:
– Как держал себя мой брат?
Я ответил:
– Его величество был совершенно спокоен… Удивительно спокоен…
Затем я рассказал все, как было…
* * *
После завтрака мы, т е. те, кто должен был редактировать акт, перешли в другую комнату. Это была детская. Стояли кроватки, игрушки и маленькие парты…
На этих школьных партах и писалось…
Скоро вызвали Набокова и Нольде [165].
Они, собственно, и обработали более или менее записку Некрасова [166], потому что Некрасов и Керенский то уходили, то приходили.
Керенский все торопил, утверждая, что положение очень трудное.
Однако он же и затевал споры. Особенно долго спорили о том, кто поставил временное правительство: Государственная ли Дума или «воля народа»? Керенский потребовал от имени Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, чтобы была включена воля народа. Ему указывали, что это неверно, потому что правительство образовалось по почину Комитета Государственной Думы.
Я при этом удобном случае заявил, что князь Львов назначен государем императором Николаем II, приказом Правительствую-щему Сенату, помеченным двумя часами раньше отречения. Мне объяснили, что они это знают, но что это надо тщательнейшим образом скрывать, чтобы не подорвать положение князя Львова, кoтoрого левые и так еле-еле выносят.
Наконец примирились на том, что было «волею народа, по почину Государственной Думы», но в окончательном тексте «воля народа» куда-то исчезла. Как это случилось, не помню.
* * *
Наконец составили и передали великому князю [167]. В это время в детской оставались Набоков, Нольде и я. Через некоторое время секретарь великого князя, не помню его фамилии, высокий, плотный блондин, молодой, в земгусарской форме, принес текст обратно. Он передал, что великий князь всюду просит употреблять от его лица местоимение «я», а не «мы» (у нас всюду было «мы»), потому что великий князь считает, что он престола не принял, императором не был, а потому не должен говорить – «мы». Во-вторых, по этой же причине, вместо слова «повелеваем», как мы написали, – употребить слово «прошу». И наконец, великий князь обратил внимание на то, что нигде в тексте нет слова «бог», а таких актов без упоминания имени божия не бывает.
Все эти указания были выполнены, и текст переделан. Снова передали великому князю, и на этот раз он его одобрил.
Набоков сел на детскую парту переписывать набело.
* * *
«Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народных. Одушевленный единой со всем народом мыслью, что выше всего благо родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, призывая благословение божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное возможно в кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».
* * *
За это время все разъехались. Великий князь несколько раз говорил со мной. Говорил, так сказать, попросту. Хотя он не знал меня раньше, но, видимо, инстинктивно чувствовал, что мне династия дорога не только разумом, но и чувством. Великий князь, кроме того, внушал мне личную симпатию. Он был хрупкий, нежный, рожденный не для таких ужасных минут, но он был искренний и человечный. На нем совсем не было маски. И мне думалось:
«Каким хорошим конституционным монархом он был бы…»
Увы… Там, в соседней комнате, писали отречение династии.
* * *
Великий князь так и понимал. Он сказал мне:
– Мне очень тяжело… Меня мучает, что я не мог посоветоваться со своими. Ведь брат отрекся за себя… А я, выходит так, отрекаюсь за всех…
* * *
Это было часов около четырех дня – у окна в той комнате, где много ковров и мягких кресел…
* * *
К сожалению, от меня совершенно ускользает самая минута подписания отречения [168]… Я не помню, как это было. Помню только почему-то, что Набоков взял себе на память перо, которым подписал Михаил Александрович. И помню, что появившийся к этому времени Керенский умчался стремглав в типографию (кто-то еще раз сказал, что могут каждую минуту «ворваться»).
Через полчаса по всему городу клеили плакаты: «Николай отрекся в пользу Михаила. Михаил отрекся в пользу народа».
Я вспоминаю опять все ясно с той минуты, когда я шел домой через Троицкий мост.
Я пять суток не был дома.
За это время…
За это время я присутствовал при отречении двух государей…
Когда, пять дней тому назад, я шел через этот же мост, – Россия была империей… Теперь что она?
* * *
И не республика, и не монархия… Государственное образование без названия.
Впрочем…
* * *
Впрочем, разве уже не одиннадцать с лишним лет мы «без названия»?
* * *
«Empire constitutionelle sous un Tsar autocrate».
«Конституционная Империя под Самодержавным Царем».
Так назвал Россию международный альманах Гота с 1906 г.
«Scheinkonstitutionalismus», – говорили немцы…
«Никакой закон не может восприять силы без одобрения Государственной Думы», – говорили Основные Законы.
«Самодержавие мое остается при мне, как и встарь», – говорил создавший этот строй государь.
* * *
Последний государь…
Вот она – «Русская Конституция»… Началась еврейским погромом и кончилась разгромом династии.
* * *
Я оперся на парапет. Закат вычертил за Петропавловской кровавые плакаты… Я вспомнил…
* * *
Я вспомнил, как в 1905 году, после манифеста 17 октября, за то, что не было в нем равноправия, «жиды» сбросили царскую корону.
И как жалобно зазвенел трехсотлетний металл, ударившись о грязную мостовую.
И как десятки, сотни, миллионы русских вдруг почувствовали смертельную обиду и страх, бросились, подняли царскую корону и коленопреклоненно вернули ее царю:
Царствуй на страх врагам…
Царствуй на славу нам…
* * *
И царь царствовал…
* * *
Увы…
Прошло одиннадцать лет…
И вот, уж не «жидовскими происками» стала вновь падать корона.
Государственная Дума бросилась подхватить ее из ослабевших рук императора Николая…
И понесла Михаилу…
Но Михаил не мог принять ее из рук Государственной Думы…
Ибо и Дума была уже – ничто…
И корона покатилась…
* * *
Жалобно звонит она о гранит мостовых.
Но на этот раз никого не будит этот звон.
Народ не бежит взволнованный и ужасный, как тогда…
И казаки на зов Палия
Не налетят со всех сторон…
* * *
И пройдут месяцы, может быть, годы, вернее – долгие годы… Пока… Пока зазвучит набат.
* * *
Какой это будет год?
* * *
Петропавловский собор резал небо острой иглой. Зарево было кроваво…
* * *
Да поможет господь бог России…
ПРИМЕЧАНИЯ
1. «Киевлянин» – литературно-политическая газета, выходившая в Киеве с 1864 г. Основана В. Я. Шульгиным, отцом автора «Дней». Газета была органом националистов и руссификаторов, преследуя национальные движения Украины и Польши.
2. Пихно, Дмитрий Иванович – род. в 1853 г. Экономист, проф. Киевского университета. С 1879 г. редактор газеты «Киевлянин».
3. Этот манифест – манифест 17 октября. Об истории издания манифеста даны сведения в «Воспоминаниях» гр. Витте.
4. Витте, Сергей Юльевич – министр финансов и премьер-министр первого, после манифеста 17 октября, кабинета. Вел переговоры о заключении мира с Японией. О деятельности Витте см. его «Воспоминания».
5. События в Киеве в октябре 1905 г. Демонстрации и вслед за ними погром (см. примеч. 7).
6. Мир с Японией (см. примеч. 12).
7. Октябрьский погром в Киеве. – Погромы были формой гражданской войны – наступления дворянско-феодальных верхушек и мелкой буржуазии города на революцию. Отсюда тесный союз между погромщиками и правительственным аппаратом. О том, кто устраивал погромы в России, см. Лавринович, «Кто устраивал погромы в России?». О киевском погроме официальное расследование напечатано в I т. «Материалов к истории русской контрреволюции. Погромы по официальным документам». СПБ. 1908 г.
8. Екатерина II – императрица российская (1762–1796), родилась в 1729 году; принцесса Ангальт-Цербстская, жена Петра III, после низвержения его с престола и убийства (Петр III был низложен 28 июня и убит 6 июля 1762 г.) заняла престол. Царствование Екатерины II характеризуется закреплением господствующей роли дворянства.
9. Желтый блок. – Так называли правые прогрессивный блок. Он возник во время войны, как единый фронт всей буржуазии против революции и за доведение войны до «победного конца». Состав IV Думы в партийном отношении был таков: правые и примык. к ним – 65; национ. и умеренные прогр. – 88; группа центра – 32; октябр. – 98; польское коло и польско-белорусская группа —15; прогрессисты – 48; мусульманская группа – 6; к.-д. – 59; трудовики – 9; с.-д. – 15; беспартийных – 7.
10. Маклаков. – Существовало два Маклаковых. Маклаков В. А. – правый кадет, член Гос. Думы. После свержения самодержавия посол Врем. правительства в Париже – организатор интервенции. Маклаков Н. А. – брат первого, крайний правый, был министром внутр. дел в начале войны.
11. «Дума народного гнева». – Так называла к.-д. публицистика II Думу.
12. Русско-японская война. – О причинах и значении войны существует обширная литература. Марксистский анализ ее дан у М. Н. Покровского, «Русская история в сжатом очерке», ч. III, вып. I.
13. Столыпин, Петр Аркадьевич – род. в 1862 г., умер 5 сентября 1911 г., ранен Богровым 1 сентября в Киеве.
Киевский предводитель дворянства, гродненский и саратовский губернатор, министр внутренних дел (с 1906 г.) и председатель Совета министров, член Госуд. Совета и статс-секретарь. Руководитель подавления революционного движения, диктатор-вешатель. Из его законодательных мероприятий замечательны: закон о Думе, уничтоживший старый избирательный закон и всецело передавший Думу в руки правительства аграриев и буржуазии (закон 3 июня 1907 года), и законы о земле 9 ноября 1906 г. и 14 июля 1910 г., пытавшиеся создать собственнический барьер вокруг дворянских имений.
14. «Отруба» и «хутора». – Закон о выделе на хутора и отруба, изданный Столыпиным, своей целью имел создать вокруг дворянских имений собственнический барьер из крестьян-кулаков. Он насаждал в русской деревне прусский тип аграрного капитализма, употребляя выражение т. Ленина. Объективно он довершал процесс крестьянского обезземеленья, начатый в 1861 г. и выгодный промышленному капитализму.
О результатах и значении столыпинского законодательства см. М. Н. Покровский, «Очерки по истории революционного движения в России»; Чернышев, «Русская община по закону 9 ноября»; Першин, «Выделение на хутора и отруба»; Дубровский, «Столыпинские реформы».
15. Степан Разин. – Предводитель огромного восстания казаков, крестьян и инородцев Поволжья против власти Московского государства. О смысле и значении «Бунта Стеньки Разина» см. М. Н. Покровский. «Русская история», т. II.
16. Раздавил революцию. – Столыпин раздавил революцию, т. е. применял в широчайших размерах смертную казнь, разогнал и пе реарестовал рабочие организации и их руководителей, ввел в широких размерах в действие военные суды для расправы с революционерами.
17. Богров. – Убийца Столыпина. Охранник и провокатор. Пом. прис. пов. См. о нем Б. Струмилло, «Материалы о Дм. Богрове», «Красная Летопись», № 9.
18. Эдисон – американский изобретатель. Сделал огромное количество изобретений в области электричества. Изобрел автоматический телеграф и фонограф. Род. в 1847 г.
19. Коковцов, Владимир Николаевич – министр финансов (с 1904 г. по октябрь 1905 г. и с 1906 г. по январь 1914 г.). Предс. Сов. мин., назначен 9 сент. 1911 г.
20. Крупп, Фридрих – владелец небольшого сталелитейного завода. Крупп, Альфред (1812–1877) усовершенствовал дело – приготовлял пушки. Крупп, Фридрих-Альфред (1854–1902) – друг имп. Вильгельма, пушечный король. На заводах Круппа работало более 68 000 рабочих. Крупп владел 4 каменноугольными копями и 414 железными рудниками. Приготовлял пушки почти для всего мира. Находился в тесной связи с германским военным министерством.
21. Война с Германией. – Империалистическая война в 1914–1918 гг., охватившая весь мир. О причинах войны существует колоссальная литература. Роль России в причинах войны особенно выдвигает М. Н. Покровский в ряде своих работ.
22. Заседание Думы 26 июля 1914 г.; – Заседание Госуд. Думы и Совета в Зимнем дворце открылось речью Николая II, потом были произнесены речи предс. Госуд. Сов. Голубевым и предс. Думы Родзянко. Заседание Думы в Таврическом дворце состоялось 26 июля, на нем был оглашен манифест о войне, и в тот же день Дума была распущена. Дума приняла форму перехода, в которой говорилось: «Переходя к очередным делам и выражая полную готовность содействовать делу обороны страны и обеспечения семей запасных», т. е. полное доверие правительству. См. отчет о заседании 26 июля IV Думы четверт. созыва.
23. Грозное отступление 1915 г. – Речь идет об отступлении русской армии, достигшей вершин Карпат и оставшейся в этот момент без боевых припасов. О размерах снаряжения армии и участия в этом «союзных» империалистов см. работу Маниковского «Боевое снабжение русской армии в 1914–1918 гг.».
24. Созыв Думы, прерв. во время войны. – После поражения и отступления из Галиции, когда выяснилось критическое положение армии, была собрана Дума.
25. Милюков, Павел Николаевич – род. в 1859 г. Лидер к.-д. партии, бывший профессор русской истории Московского университета. Идеолог русского империализма. Лидер прогрессивного блока в IV Госуд. Думе. Мин. ин. дел Врем. Прав. 1 состава. Активный организатор интервенции в период гражданской войны. Автор многих научных работ по русской истории. В настоящее время редактирует в Париже белую газету «Последние Новости».
26. Горемыкин, Иван Логинович – род. в 1839 г. Комиссар по крестьянским делам в Польше в 1830 г., вице-губернатор плоцкий в 1861 г., тов. мин. юстиции в 1895 г., мин. вн. дел в 1906 г., предс. Совета министров вместо Витте, оставался предс. Сов. Мин. до роспуска Думы и назначения Столыпина. Предс. Сов. мин. во время Европейской войны. Бюрократ и реакционер.
27. Алексей Толстой, граф – род. в 1817 г., умер в 1875 г. Поэт и драматург. Имел придворное звание егермейстера и служил во II отд. собств. его имп. велич. канцелярии.
28. Шесть фракций Госуд. Думы. – Партийный состав Думы см. прим. 9.
29. Государственный Совет. – Цитадель дворянско-феодальных групп. Небольшая часть членов Госуд. Сов., главным образом выборные от Академических групп и земств, входила в состав прогрессивного блока.
30. Великая хартия блока. – Образование прогрессивного блока описано у Шульгина, это пока единственные воспоминания об этом.
Декларацию – программу блока – Шульгин называет великой хартией блока.
31. Военн. министр Поливанов. – Ген. Поливанов был военным министром с 13 июня 1915 г. по 13 марта 1916 г. во время империалистической войны. Род. в 1855 г., умер в 1920 г. После Октябрьской революции, в 1920 г. был членом Особ. Совещания при Главкоме и был послан в составе делегации в Ригу для ведения мирных переговоров с Польшей, где и умер от тифа.
32. Председатель Госсовета. – Голубев.
33. Родзянко, Мих. Владимирович – род. в 1859 г., предс. Екатеринославской губ. земской управы (1900–1906). Камергер двора его величества. Окончил пажеский корпус. Служил в Кавалергардском его величества полку (1878–1882). Новомоск. уездн. предвод. двор. (1886–1896). Член Госуд. Совета, по избранию 1906 г. Поч. миров. судья 1883 г. Почетн. попеч. по реальн. уч. Член III Госуд. Думы. Предс. III и IV Госуд. Думы. Был избран предс. Думы 22 марта 1909 года.
34. Тимашев. – Член Госуд. Совета. Министр торговли и промышленности.
35. Стишинский. – Член Госуд. Совета. Землевладелец. Бюрократ.
36. Стахович, М. А. – Член Госуд. Сов. Землевладелец. Орловский предводитель дворянства.
37. Шебеко. – Член Госуд. Сов. Активный участник гражданской войны на юге России.
38. Гурко, Владимир Иосифович – тов. мин. вн. дел в министерстве Столыпина. Член Госуд. Сов. Правый. Активный организатор и участник интервенции.
39. Граф Толь. – Член Госуд. Сов.
40. Иванов. – Член Госуд. Сов.
41. Дмитрюков, Иван Иванович – род. в 1872 г. Октябрист. Член III и IV Госуд. Думы.
42. Марков-второй, Ник. Евгеньев. – род. в 1876 г. Член III и IV Госуд. Думы. Правый. Землевладелец Шигровского уезда.
43. Шингарев, Андр. Иван. – род. в 1867 г., к.-д. Врач по образованию. Член союза «Освобождение». Член II, III и IV Госуд. Думы, член Временного Правительства первого состава.
44. Чихачев, Дмитрий Ник. – род. в 1876 г. Националист. Камер-юнкер. Землевладелец. Член III и IV Госуд. Думы.
45. Львов – В III и IV Госуд. Думе было два Львова, В. Н. и Н. Н., оба были членами Врем. Правительства.
В. Н. Львов входил в состав Вр. Прав. как прокурор святейшего синода.
46. Крупенский, Пав. Ник. – род. в 1871 г. Член II, III и IV Госуд. Думы. Правый. Хотимский предвод. дворянства. Отставной полковник л. – гв. Гродненского Гус. полка.
47. Маниковский, А. А. – Генерал, работавший по вопросам снабжения русской армии в империалистическую войну.
После Октябрьской революции выпустил книгу по вопросам снабжения армии в империалистическую войну: «Боевое снабжение русской армии в войну 1914–1918 гг.».
48. Особые совещания. – Форма участия буржуазии в организации и ведении войны: распределение военных заказов и регулирование экономики в целях и интересах буржуазии.
49. Число лиц, привлеченных в минувшую империалистическую войну 1914–1918 гг. из населения России в армию, следует считать не менее чем в 15 миллионов человек.
Распределение запасов взрослого мужского населения в конце (в ноябре) 1916 г. можно представить в таком виде:
См. Сазонов, «Численность русской армии в войну 1914–1918 годов» (Труды Комиссии по обследованию санитарных последствий войны 1914–1920 гг.), с. 123. Госиздат, 1923 г.
Боевые потери с 1 августа 1914 г. по 1 октября 1918 г., по отдельным категориям:
Сазонов, «Потери России в войну 1914–1918 гг.» (Труды Комиссии по обследованию санитарных последствий войны 1914–1920 гг.), с. 173.
50. Штюрмер. – Ярославский губ. (1896–1902). Директор департамента общих дел мин. внутр. дел. Мин. иностранных цел с 28 нюня 1916 г. Предс. Совета министров. Допрос Штюрмера следственной комиссией Временного Правительства напечатан в книге «Падение царского режима», т. 1.
51. Алиса Гессенская – Александра Федоровна, жена Николая II. Немецкая принцесса. Властолюбивая истеричка, державшая в руках своего мужа и сама находившаяся всецело во власти Распутина. Для характеристики А. Ф. много материала дает ее переписка с Н. II.
52. «Новое Время» – ежедневная газета, выходила до революции в Ленинграде. Основана в 1865 г., в 1876 г. перешла в руки Суворина. Газета занималась апологией правящих дворянско-феодальных групп, в резко выраженном националистическо-консервативном духе.
53. Мясоедов. – Бывший жандармский офицер, начальник Вержболовского жандармского управления, переведенный из Вержболова в центральную Россию, подозреваемый в связи с контрабандистами и в шпионстве в пользу Германии. Несмотря на заявление ряда органов о подозрениях, падающих на Мясоедова, был принят снова на службу Сухомлиновым и повешен, как шпион, в 1915 году.
54. Шидловский, Сергей Илиодор. – род. в 1861 г. Землевладелец-октябрист. Член III и IV Госуд. Думы. Товарищ предс. Госуд. Думы. Ему принадлежат интересные «Воспоминания», ч. I и II, изд. 1923 г., Берлин.
55. Капнист-второй. – Член IV Госуд. Думы, октябрист.
56. Скоропадский, Георг. Васильев. – род. в 1873 г. Октябрист. Член III Госуд. Думы.
57. Львов-второй, Владимир Никол. – См. прим. 45.
58. Половцев-второй. – Правый депутат. Член III и IV Госуд. Думы. Совершил вместе с Корниловым первый корниловский поход, окончившийся смертью Корнилова. Издал об этом за границей воспоминания под названием «Рыцари тернового венца».
59. Плеве Вячесл. Константинович – род. в 1846 г., убит в 1905 г. Сазоновым. С 1881 г. директор департамента полиции, товарищ министра внутренних дел.
60. Кишиневский погром – произошел в апреле 1903 г. в городе Кишиневе.
61. Измена Правительства. – Правительство во время империалистичеекой войны делало несколько попыток завязать переговоры с Германией. Разбор этого см. у Покровского М. Н., в его статьях об империалистической войне, особенно в книжке «Царская Россия и война».
62. Ген. Шуваев. – Воен. мин. времен империалистической войны. Интендантский генерал.
63. Распутин – крестьянин Тобольской губ. Проник в придворные круги, получил влияние на Николая II, эксплуатируя мистическое настроение императрицы. Был убит в декабре 1916 г. Дмитрием Павловичем Романовым и Пуришкевичем. Об образе жизни, роли и значении Распутина напечатан ряд документов и воспоминаний в исторических журналах. О роли Распутина см. «Падение царского режима».
64. Ольга Борисовна Столыпина – жена предс. Совета министров, Петра Арк. Столыпина.
65. Генерал Курлов – начальник корпуса жандармов, генерал-губернатор Восточной Пруссии. Усмиритель крестьянских волнений 1905–1906 гг. Выпустил за границей воспоминания «Конец русского царизма». Воспоминания переизданы в России.
66. Меньшиков, Михаил Осипович – публицист, род. в 1859 г. Сотрудник «Нового Времени», сторонник крайней реакции и крутых расправ с врагами дворянско-феодального общества.
67. Замысловский, Георг. Георг. – род. в 1872 г. Правый. Товарищ прокурора вол. судебн. палаты. Член III Госуд. Думы.
68. Чаплинский – член Госуд. Думы.
69. Дело Бейлиса – дело по обвинению еврея Бейлиса в убийстве с ритуальными целями православного мальчика Андрея Ющинского. Дело было возбуждено царским правительством, и мин. юст. Щегловитов пытался сам направлять дело. На самом деле мальчика убили воры из боязни доноса.
70. Вербицкая, Анисья Николаевна – писательница, род. в 1861 г. Автор многочисленных романов из женской жизни. Как писательница, очень легкая; хотя романы ее затрагивают злободневные вопросы, но центр их заключается в подробном описании романтических переживаний и впечатлений. Самые популярные: «Ключи счастья» и «Вавочка».
71. «Хлысты» – мистическая секта, образовалась в середине XVII столетия.
72. Свидание с вел. кн. Н. Мих. и его письма. – Видя приближающееся падение династии, князья романовского дома обратились к Николаю II с письмом, требуя разрыва с Распутиным; когда это не помогло, кн. Дмитрий Павлович принял активное участие в убийстве Распутина.
78. Пуришкевич, В. М. – род. в 1870 г., умер в 1918 г. Член I, II, III и IV Госуд. Думы. Крайний правый монархист. Активный участник и организатор убийства Распутина. Об этом он подробно рассказывает в своем дневнике, «Дневник члена Госуд. Думы Владимира Митрофановича Пуришкевича», изд. в Риге, в 1918 г., 146 с. Биография Пуришкевича написана.
74. Ключевский, Василий Осипович – род. в 1841 г., умер в 1911 г. Сын священника. Профессор русской истории Московского университета. Главнейшие работы: «Древне-русские жития святых, как исторический источник», «Боярская дума древней Руси». Целый ряд ценнейших его исследований по истории крепостного права, земских соборов и проч. собран в 8 т. Статьи и речи. Очерки. «Общий курс русской истории» издан в 4 т., 5-й том издан после смерти. Больше всего Ключевского занимает история государства и госуд. учреждений. Маркса, как показывают исследователи творчества Ключевского, он никогда в жизни не читал.
75. Керенский, Александр Федорович – адвокат. Член IV Госуд. Думы. Трудовик-оборонец. Член Временного Правительства всех составов. Активный противник и организатор сопротивления «октябрю».
76. Ефремов, Иван Николаевич – землевладелец, род. в 1866 г. Член I и III Госуд. Думы. Прогрессист.
77. Некрасов, Николай Виссарионович – род. в 1879 г. Профессор Томского технологич. института. Член III и IV Госуд. Думы, к.-д. Член Врем. Правительства.
78. Гучков, А. И. – род. в 1862 г., крупный московский домовладелец и промышленник. Доброволец в Бурскую войну, работал в Красном Кресте во время Русско-Японской войны; председ. Центр. военно-промышленного комитета во время империалистической войны. Основатель «Союза 17 Октября». Председатель III Госуд. Думы. Военный и морской министр Врем. Прав. I состава. Ярый империалист.
79. Щепкин, Д. – Депутат Госуд. Думы, к.-д. Активный участник к.-р. выступлений против Советской власти.
80. Разговор о заговоре. – В литературе данные о заговоре, дворцовом перевороте, имеются у Станкевича в «Воспоминаниях», Деникина «Очерки русской смуты» и Милюкова «История второй русской революции». Судя по Милюкову, были две организации, готовившие дворцовый переворот. Оба кружка считали необходимым установить регентство в лице кн. Михаила Александровича. Первый кружок надеялся совершить переворот при помощи войска. О формах совершения переворота говорит Деникин. «Значительная часть членов первого состава Врем. Прав., – сообщает Милюков, – участвовала в совещаниях этого второго кружка, некоторые знали и о существовании первого»… Милюков, «История второй русск. рев.», т. I, с. 36.
81. Жюль-Верн – французский романист (1828–1905). Автор многочисленных романов-приключений.
82. Земщина. – Так в древней Руси назывались области в противовес опричнине. В середине XVI в. Грозный назвал земщиной области, управляемые боярской думой, в противовес опричнине – областям, управляемым лично им. Земщина здесь в смысле представителей местного дворянства.
83. Верден – французская крепость, выдержавшая атаки германских войск во время империалистической войны.
84. Сухомлинов – род. в 1848 г. С 1909 но 1915 г. военный министр. Был обвинен в измене и уволен в отставку. Издал за границей воспоминания о своей деятельности. Переписка Сухомлинова с нач. штаба во время войны ген. Янушкевичем напечатана в «Красном Архиве». Биография Сухомлинова написана Акушевиным: «Генерал от поражений, В. А. Сухомлинов».
85. Жирондисты. – Мелкобуржуазная партия времен Великой французской революции.
86. Земгор. – Земский и Городской Союзы – буржуазные организации землевладельцев и городской буржуазии, ставившие своей целью поддерживать армию во время войны, брали на себя разрешение, главным образом, хозяйственных задач.
87. Кн. Голицын. – Председатель Совета министров в момент февральской революции.
88. Письмо Милюкова к рабочим. – Оборонческие группировки призывали рабочих к демонстрациям в день возобновления занятий Госуд. Думы. Рабочие Ленинграда не отозвались на этот призыв, зато он вызвал большой переполох в рядах либеральной оппозиции, и напуганная буржуазия обратилась устами Милюкова к рабочим с призывом не идти за оборонцами. «Последовать этим советам, – писал Милюков, – значит сыграть в руку врагу. Поэтому я обращаюсь с убедительной просьбой ко всем, слышавшим эти советы и увещания, не принимать участия в демонстрациях 14 февраля и оставаться в этот день спокойными. Своим спокойствием они расстроят планы своих врагов и лучше всего поддержат своих друзей. Сознательные отношения рабочих кругов к тому тяжелому моменту, который мы переживаем, дает мне надежду, что мой предостерегающий голос будет услышан и коварный замысел не удастся». («Речь», № 39, 1917 г., 10 февраля). Так оценивала рабочее выступление либеральная буржуазия.
89. Приказ генерала Хабалова. – В ответ на агитацию оборонцев приурочить демонстрацию к открытию Госуд. Думы, команд, войсками Петроградского военного округа ген. – лейтенант Хабалов издал приказ, в котором писал: «Рабочие Петрограда. На некоторых заводах столицы рабочие призываются к забастовке в день открытия Гос. Думы с тем, чтобы скопом пойти к Таврическому дворцу для предъявления политических требований. Истинный сын родины на это не пойдет… Тот, кто бастует теперь, изменяет своему отечеству, предает своих братьев, находящихся в окопах… Тем же, кто останется глух к моему обращению, я напоминаю, что Петроград находится на военном положении и что всякая попытка насилия и сопротивления законной власти будет немедленно прекращена силой оружия».
90. Н. Соколов – с.-д., меньшевик-оборонец. Адвокат по политическим делам. Один из авторов приказа № 1. Активный участник февральской революции.
91. А. И. Савенко – депутат IV Госуд. Думы, правый.
92. А. А. Риттих. – Последний министр земледелия.
93. Струве, Петр Бернгардович – автор манифеста I Съезда партии в 1898 г., участник Лондонского конгресса II Интернационала. Виднейший представитель «легального марксизма». В 1900 г. перешел к либералам и редактировал их заграничный орган «Освобождение». Член ЦК к.-д. партии. Принимал участие в правительстве Деникина и Врангеля. Редактирует в настоящее время в Софии журнал «Русская Мысль». Автор ряда научных работ.
94. Маклаков (депутат), Вас. Алекс. – род. в 1870 г. Присяжный повер. Член II, III и IV Госуд. Думы, к.-д.
95. Покровский, Н. И. – министр ин. дел Николая II и товарищ председателя Центр. военно-промышл. комитета.
96. Скобелев, М. И. – член IV Госуд. Думы, меньшевик-оборонец. Товарищ председателя и член Исполнительного Комитета Петроградского Совета. 6 мая 1917 г. вошел в первое коалиционное министерство министром труда.
97. Указ о роспуске думы. – «На основании статьи 99 основных государственных законов, повелеваем: занятия Государственной Думы и Государственного Совета прервать 26 февраля с. г. и назначить срок их возобновления не позднее апреля 1917 г., в зависимости от чрезвычайных обстоятельств. Правительствующий Сенат не оставит к исполнению сего учинить надлежащее распоряжение. На подлинном собственною его императорского величества рукою написано: Николай.
«В Царской Ставке 25 февраля 1917 г.»
«Скрепил: Председатель Совета министров князь Николай Голицын».
98. Алексеенко, Михаил Мартынович – род. в 1847 г., умер в конце февраля 1917 г. В 1867 г. кончил курс юридического факультета Харьковского университета. В 1870–1890 гг. читал в Харьковском университете лекции по финансовому праву. Был ректором Харьковского университета, гласным губернского и уездного екатеринославских земств, попечителем учебного округа. Член III Госуд. Думы от землевладельцев. Октябрист. Важнейшие научные труды: 1. «Взгляд на развитие учения о налоге у Смита, Ж. Б. Сея, Рикардо, Сисмонди и Д. С. Милля», 1870. 2. «Государственный кредит», 1872. 3. «Подоходный налог и условия его применения», 1885.
99. Ржевский. – Член IV Гос. Думы. Прогрессист.
100. Кн. Шаховской. – Член IV Гос. Думы.
101. Шульгин упоминает три совещания Думы подряд: заседание бюро прогрессивного блока, созванное Шидловским (Шидловский в своих воспоминаниях не упоминает об этом собрании); заседание старейшин; частичное совещание Государственной Думы. Шидловский в своих воспоминаниях описывает частное совещание Государственной Думы в общем так же, как и Шульгин, за исключением выступления Некрасова. Шидловский, рассказывая о прениях на этом собрании, пишет: «Большинство этих предложений в памяти моей не удержалось, помню я только хорошо предложение, внесенное членом Думы Некрасовым, столь прославившимся впоследствии в рядах Временного Правительства, о том, что надлежит установить военную диктатуру, вручив всю власть популярному генералу, которого он здесь же назвал. Это был пользовавшийся большою популярностью среди прикосновенных к военному делу членов Думы начальник главного артиллерийского управления генерал Маниковский. Предложение это не было принято и даже не подвергалось голосованию, и частное совещание вынесло известное постановление о том, чтобы не разъезжаться и поручить избрание временного комитета совету старейшин». (Шидловский, «Воспоминания», ч. II, с. 52, 53, изд. в Берлине). В эмигрантской газете «Воля России» за 1921 г., № 153, от 15 марта, была напечатана запись частного совещания Думы. Совещание открылось в 2½ ч. дня. Открывая его, Родзянко заявил: «Нам нельзя еще высказываться определенно, так как еще не знаем соотношения сил». Шульгин указал, что «мы не можем быть солидарны во всем с восставшей частью населения. Представьте, что восставшие пожелают окончить войну. Мы на это согласиться не можем. Мы можем принять одно из двух более подходящих предположений – Некрасова или Коваленко». Предложение Некрасова изложено так же, как и у Шидловского. Коваленко предложил передать власть совету старейшин.
102. Кроме перечисленных у Шульгина, в Думский Комитет еще входили: Дмитрюков (прогресс.), Караулов (бесп.), Коновалов (прогресс.) См. Авдеев, «Революция 1917 г. – Хроника событий», ч. I, с. 40.
103. Шидловский так описывает эту первую встречу Думы с восставшими: «Через несколько времени (во время частного совещания Думы) доложили, что толпа уже вошла в сквер внутри ограды дворца и стоит в некоторой нерешительности перед подъездом. Решили, что нужно выйти и говорить с толпою. Все бросились на подъезд, уже занятый толпою, и в результате некоторой давки удалось попасть на ступени лицом к лицу с пришедшими – четырем членам Думы: Чхеидзе, Скобелеву, Керенскому и мне. Начал речь к толпе Чхеидзе, за ним говорил Скобелев и Керенский; что они говорили, точно не помню, но помню отлично, что это были типично трафаретные митинговые революционные речи. Им отвечал стоявший как раз перед нами в первых рядах толпы рабочий, совершенно в их духе; он, между прочим, сказал, что им не нужно таких, как Милюков, а вот только что говорившие перед толпой ораторы – их вожди». (Шидловский, «Воспоминания, ч II, с. 54, 55).
104. Задачи Комитета Государственной Думы, как и позиция самой Думы, идущей в поводу у революции, ясно выразились в воззваниях, какими Государственная Дума отвечала на революционную обстановку и в которых пыталась, очертив свою позицию, установить задачи и цели движения. Первое воззвание было издано 27 февраля, второе в 2 ч. ночи 28 февраля.
Позиция Гос. Думы в февральские дни откровенно изображена в мемуарах Родзянко: «Государственная Дума и февральская 1917 г. революция». Мемуаристы, наблюдавшие с другой стороны и сталкивавшиеся с «думцами» во время февральских событий, подтверждают откровенные показания Родзянко, напр. Мстиславский, в своей книге «Пять дней» передает фразу Родзянко, характеризующую обстановку так: «Вы нас втащили в это дело – революцию».
Дата: 2019-02-19, просмотров: 218.