Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

В глобальном тексте газеты и журнала преобладают тексты, основная цель которых – сообщить новые сведения. Разновидностей таких текстов – много: краткие информационные сообщения (заметки), тематические статьи, объявления разного рода, интервью. Другим распространенным видом газетно-журнального текста является эссе, где основную роль играет не сами сведения, а суждения о них и форма их подачи (речь об эссе пойдет в следующем разделе).

То обстоятельство, что перечисленные тексты являются частью глобального текста газеты или журнала, представляется нам важным для определения стратегии их перевода: ведь в этом глобальном тексте есть свой единый стиль, своя идеология, своя тематическая направленность. Этим глобально-текстовым признакам не подчинены в составе журнала (газеты) разве что рекламные вставки (а это означает, что перевод рекламы из этого журнала, если нам его закажут, мы можем осуществлять без учета этих признаков). Правда, в некоторых специальных журналах встречается реклама, прямо или косвенно связанная с глобальным текстом (например, реклама образовательных учреждений в журнале, посвященном иностранным языкам; молодежная реклама в журнале для подростков).

При определении доминант перевода прежде всего попытаемся выявить источник газетно-журнального информационного текста. Формальное авторство такого текста часто указано. Вместе с тем мы привыкли к тому, что краткие информационные сообщения публикуются без указания конкретного автора. В чем же дело? Может быть авторство не важно? При проведении стилистического анализа разных информационных текстов выясняется, что тексты, написанные разными авторами, не имеют никаких черт индивидуального авторского стиля. Характерные черты стиля этих текстов подчиняются законам речевого жанра газетно-журнальной публицистики. Автор (если он назван) представляет позицию редакции, которая может совпадать с позицией, например, какой-либо политической партии, или же быть достаточно независимой.

Реципиенты газетно-журнального текста – широкие массы населения, хотя некоторые издания имеют более узкую возрастную, сословную или тематическую ориентацию. Широта читательской аудитории порождает необходимость доступности текста, и комплекс языковых средств, используемых в нем, за два с половиной века существования этого жанра выстроился таким образом, что в современном своем воплощении идеально выполняет свою задачу. Ведущим признаком газетно-журнального текста является клишированность средств языкового выражения, а основным средством – устойчивая (в рамках данного речевого жанра!) сочетаемость. При этом в термин "клише" мы не вкладываем никакого негативно-оценочного смысла. Имеется ввиду именно промежуточный статус оборотов речи – между свободной сочетаемостью и фразеологической связанностью: "демографический взрыв", "мрачные прогнозы", "нельзя переоценить", "кризис доверия". Из таких еще не устойчивых в общеязыковом смысле, но очень привычных читателю блоков, как из детского конструктора, складывается газетно-информационный текст. Такие клише организованы, как правило, по принципу метафоры, но их образность уже отчасти стерлась, она стала привычной, и каждый образ такого рода служит для читателя своеобразным сигналом, создающим общий фон повышенной эмоциональности восприятия, однако этот фон не выступает на первый план и не мешает воспринимать когнитивную информацию. Подавляющее большинство клише содержит простую оценочную коннотацию по шкале "хорошо"/ "плохо", например: "безудержная гонка вооружений" (плохо); "мастер своего дела"(хорошо); и то, что читатель находит в тексте комбинацию заранее известных оценок, облегчает понимание суммарной оценки события, которую дает корреспондент.

О какой же оценке идет речь, если главная задача газетно-журнального текста – сообщить новые сведения? Дело в том, что эти сведения лишь на первый взгляд могут показаться объективно поданными, в реальности же они подаются под определенным углом зрения, читателю навязывается определенная позиция. Не случайно же газеты и журналы часто использовались как мощное средство идеологического давления. В любом информационном сообщении, даже спортивном, можно уловить, на чьей стороне автор. В газетно-журнальном тексте безусловно содержится совершенно объективная когнитивная информация. Выражена она независимыми от контекста языковыми средствами: это цифровые данные, имена собственные, названия фирм, организаций и учреждений. Однако их выбор (упоминание одних данных и неупоминание других), их место в тексте, порядок их следования (например, порядок следования имен политических деятелей) уже обнаруживает определенную позицию. Ни на выбор данных, ни на их место в тексте переводчик повлиять не может, да ему и не придет в голову вмешиваться в построение текста. А вот достоверность передачи остальных средств оформления позиции авторов – целиком в руках переводчика.

Не все средства эмоционального воздействия, несущие эмоциональную информацию, лежат в этом тексте на поверхности.. Несомненно, встречаются здесь и слова с оценочной семантикой ("чудовищное преступление"), и синтаксические структуры, актуализирующие оценку – в таких случаях переводчик не ошибется, подбирая нужные вариантные соответствия. Но часто прямая оценка отсутствует. В газетно-журнальном тексте довольно отчетливо выступает основной стилистический фон – фон письменной литературной нормы языка с некоторыми чертами устного ее варианта. Традиционно доля разговорной лексики и устных синтаксических структур в массовой периодике в разных странах (а значит – и на разных языках) различна. Более академичны и близки к письменной литературной норме немецкий и русский газетно-журнальные стили, значительно более свободны английский и особенно американский.

Специфику газетно-журнального варианта письменной литературной нормы, помимо некоторых отступлений в сторону устного варианта, составляют прежде всего уже упомянутые клише и фразеологизмы . Их перевод – особая проблема, ведь передача их пословно, как правило, невозможна – поскольку они представляют собой единый образ, а значит их следует рассматривать как единое семантическое целое -, а замена их словами в прямом значении также нежелательна – исчезнет атмосфера привычных читателю образов и заранее заданных оценок, и читатель может потерять к тексту всякий интерес. Таким образом часть коммуникативного задания – навязывание определенной позиции – не будет выполнена. Как же передавать клише и фразеологизмы? Техника передачи "настоящих" фразеологизмов – идиом, пословиц и поговорок – давно разработана. Переводчик рассматривает их как семантическое единство и пытается отыскать в языке перевода аналогичный фразеологизм, желательно – с той же степенью семантической связанности – в языке перевода. Это означает, что, предположим, идиоме, где образность затемнена ("бить баклуши") он пытается подобрать в переводе эквивалент тоже с затемненной формой. Если такого эквивалента в языке перевода не существует, он идет на то, чтобы понизить степень семантической спаянности и заменяет идиому на фразеологическое единство, где образность сохраняется (если представить себе, что идиома "бить баклуши" в языке перевода отсутствует, то ее семантику мы сможем передать фразеологическим единством "маяться дурью"). Но при переводе фразеологизмов в современном газетно-журнальном тексте от переводчика требуется предельное внимание, потому что существует такой феномен, как деформация и контаминация фразеологии. Самый простой вариант деформации – неполнота состава. "С кем поведешься..." – так называется одна из статей на политическую тему; подразумевается пословица "С кем поведешься, от того и наберешься". В таком случае при переводе, после того, как эквивалент найден, переводчику необходимо воспроизвести принцип неполноты, то есть, проще говоря, оборвать пословицу в тексте перевода, но так, чтобы сохранилась семантика подлинника. Контаминация, то есть переплетение двух фразеологизмов, вроде: "Не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь" (контаминация двух пословиц: "Не плюй в колодец – пригодится воды напиться" и "Слово не воробей, вылетит – не поймаешь") требует от переводчика опять-таки воспроизведения приема: когда эквиваленты найдены, их придется переплести. Это всего лишь два примера, на деле вариантов изменения состава фразеологизмов – значительно больше, и задача переводчика – заметить изменение и постараться отразить его в переводе.

Значительно сложнее обстоит дело с передачей клише, поскольку многие из них не зафиксированы в словаре. Именно словосочетания с этой, клишированной сочетаемостью А.Фалалеев (Монтерей) предлагает ввести в активный запас устного переводчика (см. Главу 2, раздел 9.6.). Примерно то же самое приходится посоветовать переводчику письменного текста. В данном случае нет необходимости заучивать эти обороты на слух, но надо натренировать себя на то, чтобы легко опознавать их в тексте оригинала и представлять себе, что именно в данном контексте обычно используют в языке перевода. Без этого опыта хорошего владения текстовой спецификой в равной мере как на языке оригинала, так и на языке перевода никогда не догадаться, что русское "закулисные сделки" и немецкое "Kuhhandel" (буквально "торговля коровами") – это одно и то же.

Еще более замысловатую проблему представляет высокая аллюзивность газетно-журнального текста. Выражается она в том, что журналисты используют в качестве тех готовых "кирпичиков", о которых говорилось выше, скрытое или явное цитирование хорошо знакомых всем читателям фрагментов текста из известных кинофильмов, мультфильмов, популярных песен, звуковой и письменной рекламы – короче говоря, опираются на широкий вербальный контекст всех источников массовой информации. Вывод один – переводчик обязан стремиться как можно лучше знать этот контекст. Тогда хотя бы часть скрытых цитат он расшифрует и постарается воспроизвести или прокомментировать их в переводе. Здесь однако мы сталкиваемся со сложной ситуацией, о которой много спорят теоретики и практики: а надо ли передавать эту аллюзивность, если читатель перевода все равно не владеет широким контекстом СМИ? По нашему убеждению расшифрованная переводчиком глубина содержания текста, его аллюзивный подтекст имеет право быть переданным, более того, у переводчика как раз нет права лишать читателя этой глубины, но прямой цитаты, предположим, из сериала, будет пожалуй недостаточно. Восполнить недостающий контекст поможет внутренний комментарий в переводе, что-нибудь вроде: "Чем дольше зреет, тем слаще будет, как гласит одна популярная в Германии реклама срочных банковских вкладов", где скрытой цитатой является текст рекламы "Die besten Früchte reifen am längsten" (буквально: "Лучшие плоды созревают дольше всех"). Впрочем, как уже отмечалось, это вопрос спорный. Не исключено, что переводчик изберет более академический вариант комментирования – сноски.

Помимо фразеологизмов, клише и скрытых цитат, эмоциональная информация в газетно-журнальном тексте передается с помощью широкой палитры синтаксических средств. Во-первых, это длина и сложность предложения. Короткие фразы позволяют резко увеличить динамику повествования, а контраст коротких простых и длинных сложных предложений позволяет выделить необходимое. Как правило, выделяется таким образом оценка, заключенная в короткой фразе. Во-вторых, это инверсия, позволяющая выделить в предложении главное. Изредка для усиления эмоциональности используется также парцелляция, то есть отделение части предложения и оформления его как отдельного.

Особую роль в газетно-информационном тексте играют так называемые модные слова. Это могут быть слова иностранного происхождения, только входящие в язык (такие, как в современном русском языке "маргинальный", "офис" и мн.др.), или старые слова, но неожиданно расширившие диапазон сочетаемости (как в русском слово "стилистика": "стилистика мебели", "стилистика автомобиля" и т.д.). В любом случае это слова, частотность употребления которых сегодня высока. Модные слова повышают доверие читателя к тексту (этим же средством активно пользуется реклама), подчеркивают актуальность информации. Однако, если они не имеют международной популярности, то при переводе на другой язык не будут производить впечатление модных. Что же делать переводчику? Как передать это функционально важное средство? Пожалуй, здесь мыслима только лексическая компенсация, то есть введение в тест перевода модных слов языка перевода, точнее, замена при переводе нейтральных с точки зрения "модности" слов – на модные, то есть перенесение функционального параметра модности на другую лексему.

Вернемся к примеру на контаминацию двух пословиц: "Не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь". Здесь проявилась еще одна значимая черта газетно-журнального текста – наличие иронии, которая помогает расставить акценты в выражении автором оценки. Ирония – скрытый комизм, который строится, как известно, на сопоставлении несопоставимого ( семантически, стилистически и т.п.). В газетно-журнальном тексте она часто базируется, например, на использовании лексики высокого стиля в нейтральном или близком к разговорному контексте. Так или иначе, переводчику придется для передачи этого средства попытаться воспроизвести принцип контраста, то есть найти среди вариантных соответствий такие, которые контрастируют по тому же принципу.

Говоря о газетно-журнальном тексте, мы исключили из нашего рассмотрения интервью и объявления. Некоторые особенности интервью уже обсуждались в главе об устном переводе. Прочие его особенности (клише, фразеология, модные слова), важные для перевода, рассмотрены в этом разделе. Объявления же, характерной чертой которых наряду с другими является компрессивность, мы решили вообще не затрагивать, так как они крайне редко являются объектом перевода.

Выводы для переводчика: Доминантами перевода газетно-журнального информационного текста являются средства, отражающие его коммуникативное задание – сообщить новые сведения, навязав их определенную оценку. Еще раз кратко перечислим эти средства и ресурсы их передачи: 1) Числовые данные, имена собственные, названия фирм, учреждений и организаций – передаются однозначными эквивалентами; единица перевода – слово или словосочетание. 2) Клише и фразеологизмы – перевод вариантными соответствиями; единицы перевода – словосочетание или предложение. 3) Скрытые цитаты – перевод с помощью вариантных соответствий или трансформаций, с комментированием (внутренним или внешним). 4) Модные слова – перевод с помощью лексической компенсации. 5) Контраст коротких и длинных предложений, контраст предложений по сложности, парцелляция – перевод с помощью функционально подобных структур, чаще всего с использованием трансформаций (с сохранением контраста). 6) Ирония – передается по принципу сохранения контраста функционально подобных средств. Единицы перевода – слово, словосочетание, предложение. Встречаются все виды соответствий.

5.9. Эссе (художественная публицистика)

Среди разнообразия публицистических текстов под этой разновидностью публицистики мы подразумеваем те из них, где на первый план выступает авторское начало: от небольшой статьи до целой книги. Сейчас, когда понятие эссе стало толковаться зачастую очень расширительно, а под художественной публицистикой понимается, как правило, известный жанр прозы конца 18 – начала 19 века, пора отметить, что по сути это два исторических этапа развития одного и того же типа текста.

Однако в нашей типологической классификации мы включаем эссеистику в разряд нехудожественных текстов, поскольку вымысел здесь не играет определяющей роли. Все-таки в основе коммуникативного задания таких текстов лежит сообщение когнитивной информации, но под углом зрения определенного автора.

Итак, источником является автор, не только как творческая индивидуальность, но и как носитель определенной общественной позиции, как представитель какого-то группового мнения. Поэтому отклик и полноту восприятия сообщаемой информации он находит в первую очередь у людей с похожими общественными взглядами.

Нам легко будет выявить особенности эссеистических текстов и специфику их перевода, если при анализе мы будем отталкиваться от того, что нам известно о текстах газетно-журнальной публицистики.

Прежде всего – о той когнитивной информации, которую он несет. Числовые данные, личные и географические имена, названия фирм и организаций здесь не выдуманы (во всяком случае они по законам жанра обязаны быть таковыми), они отражают объективную действительность и передаются при переводе однозначными эквивалентами. По этим признакам эссеистический текст подобен любому тексту из газеты или журнала. Весьма своеобразным средством передачи когнитивной информации, типичным для эссе, является включение в текст экзотизмов и фрагментов иностранного текста для создания экзотического колорита. Экзотизмы переводчику приходится, в зависимости от глобального текста (то есть, скажем, от специфики журнала) либо транскрибировать, либо сохранять в графике подлинника (популярный в последние годы прием). При необходимости (по усмотрению переводчика) к экзотизмам даются пояснения – внутри текста (вводные слова), или вне текста (сноски).

А вот эмоциональная представлена гораздо более богатой палитрой средств, их использование индивидуализировано и свидетельствует о наличии на фоне эмоциональной информации также и эстетической информации. Фон письменной литературной нормы размыт, хотя она все же служит основой. Но в нее внедряются разнообразные отклонения: от диалектальных слов до воровского жаргона. Поскольку лексическая специфика функционально значима, в каждом случае она передается теми вариантными соответствиями, которые функционально соответствуют специфике лексики подлинника: высокая лексика, просторечие, грубо-просторечная лексика, жаргоны и т.п. имеют свои прямые соответствия в переводе, диалектальные особенности компенсируются просторечием. Эссеистическому тексту не придается видимость объективного и безэмоционального, как это принято в газетно-журнальном информационном тексте. Активно используется, например эмоционально-оценочная лексика.

В эссеистическом тексте также заметна высокая частотность употребления фразеологизмов, но случаи деформации их встречаются чаще. Немало также и разнообразных клише, но клишированность не является основой построения текста, он не производит впечатления собранного из конструктора, а сам принцип использования стандартных оборотов речи часто иронически обыгрывается.

Зато существенную роль играют индивидуальные средства образности. Это эпитеты, сравнения, метафоры и т.п. При передаче индивидуального образного словоупотребления переводчику приходится ориентироваться, во-первых, на необходимость сохранения самого факта наличия образного средства (его нельзя заменить словами той же семантики в прямом значении), во-вторых, постараться сохранить его индивидуальный характер. Авторские неологизмы, нарушение сочетаемости также отражают авторский стиль и должны быть переданы.

Диапазон синтаксических средств передачи эмоциональной информации чрезвычайно широк: это и контраст предложений по длине и сложности, и инверсии, и парцелляция. Но ко всем этим средствам добавляются так называемые синтаксические фигуры стиля, то есть средства, обладающие эстетической ценностью. На первом месте по частотности среди них синтаксический параллелизм, то есть двухкомпонентный и многокомпонентный повтор членов предложения, однородных придаточных, структуры целых самостоятельных предложений. Как правило, синтаксический параллелизм сопровождается лексическим повтором, а изредка – и фонемным повтором. Если комплекс лексических и синтаксических повторов образует определенный алгоритм, возникает риторический период, и тогда текст эссе приобретает определенный ритм. Отметим, что в индивидуальную авторскую стилистику входит также предпочтение определенному типу структур и синтаксических связей. Одни авторы эссе предпочитают простые предложения, другие – широко пользуются парцелляцией, третьи – заметно предпочитают сочинительные структуры подчинительным. Если мы не заметим частотность определенных структур у данного автора, мы нивелируем его стиль.

Аллюзивность эссеистики чрезвычайно высока. К опоре на широкий, известный массовому читателю контекст текстов СМИ (от рекламы до сериалов) добавляется использование контекста мировой художественной литературы, библейских сюжетов и имен, фоновых знаний из разных областей человеческой деятельности. Поэтому порой "расшифровать" намеки и скрытые цитаты очень трудно, поскольку рассчитаны они на компетентного читателя. Тут в случае затруднений переводчику придется обратиться за консультацией к специалистам по соответствующей тематике.

Выводы для переводчика: В качестве доминант при переводе эссе выступает комплекс средств, передающих когнитивную, эмоциональную и эстетическую информацию. Средства передачи когнитивной информации: цифровые данные, имена собственные и приравниваемые к ним названия фирм и организаций передаются однозначными эквивалентными соответствиями, а экзотизмы – транскрипцией или прямым перенесением в текст перевода. Единицы перевода – фонема, слово, словосочетание. Средства передачи эмоциональной информации в области лексики: эмоционально-оценочная лексика, просторечие, высокая лексика, жаргоны передаются вариантными соответствиями с сохранением стилистической окраски. Диалектальная лексика компенсируется просторечием. Единицы перевода – слово и словосочетание. Фразеологизмы и клише рассматриваются как семантические единства и передаются вариантными соответствиями, по возможности – с сохранением их формальных особенностей и степени семантической спаянности (единицы перевода – словосочетание и предложение). Если в тексте они деформированы, переводчик старается передать характер деформации. Скрытые цитаты выявляются с помощью сбора фоновых сведений и при передаче, если нужно, комментируются (см. раздел 5.8.). Цитаты из известных источников (например, из "Гамлета" Шекспира) воспроизводятся с опорой на авторитетный перевод – тогда переводчик в сносках должен дать ссылку на автора перевода. Контраст предложений, инверсия, парцелляция – синтаксические средства передачи эмоциональной информации – передаются с помощью функционально соответствующих средств языка перевода вариантными соответствиями и трансформациями.

Эстетическая информация, оформленная с помощью индивидуальных образных средств, передается вариантными соответствиями или трансформациями с сохранением индивидуальных средств данной фигуры: эпитета, сравнения, метафоры и т.п. Воспроизводятся также неологизмы (переводчику придется по данной автором модели выстроить свои), искажения формы и нарушения сочетаемости. Тип и частотность синтаксических структур, характер синтаксических связей также характеризуют индивидуальность автора и в переводе воспроизводятся функционально адекватными средствами.

NB! При переводе такого текста, где на верхней ступеньке ранговой иерархии доминант перевода, в области инварианта, находится так много разнообразных языковых средств, часто возникает конфликт формы и содержания. Проще говоря, анализ показал, что переводчику необходимо передать много разнообразных средств, а передача одного из них мешает передать другое. Скажем, лексический повтор сохранить удалось, но он не включается в фонематический, так как слова в переводе начинаются на другую букву, или: выбранный фразеологизм не встраивается в ритм фразы. Тогда переводчику приходится чем-то жертвовать. В этом нет ничего страшного, но при одном условии: Все доминирующие в данном тексте языковые средства системны, и важна не передача каждого эпитета, а сохранение факта наличия эпитетов в принципе, то есть сохранение признака как системного. Не страшно заменить один фразеологизм словами в прямом значении, но нельзя все фразеологизмы в тексте перевода заменить на слова в прямом значении. Кроме того, именно в таких текстах большую помощь оказывает прием позиционной компенсации: если фразеологизм утрачен в одном месте текста, может быть в другом месте слова в прямом значении удастся заменить фразеологизмом. Правда, позиционная компенсация не годится для восстановления синтаксических особенностей: инверсия, перенесенная в другое место текста, выделит совершенно иные компоненты содержания, чем те, которые выделил автор.

Мемуары

Мемуары – особый письменный повествовательный жанр (по объему это может быть небольшой очерк или целый том воспоминаний), тесно связанный своими корнями с научной историографией, но к научному типу текста его отнести нельзя, поскольку, во-первых, автор мемуаров не обладает компетентностью специалиста в области истории, и во-вторых, непременным участником описываемых событий является он сам. Никакой человек не в состоянии, описывая самого себя, быть абсолютно объективным, но формально мемуарист на это претендует. Создается сложное сплетение черт, отражающих объективные и субъективные признаки подачи информации.

Коммуникативное задание такого текста мы собственно говоря уже сформулировали: сообщить сведения о прошлом в трактовке автора повествования. Источником текста в данном случае является автор, но для обеспечения достоверности он может привлекать документальные материалы из газет, архивов и т.д. и цитировать их в своих мемуарах. Тогда перевод этих фрагментов осуществляется в соответствии с тем типом текста, который цитируется. Реципиентом мемуаров может быть любой взрослый читатель, хотя в зависимости от его жизненного опыта и возраста восприятие фактов может быть более или менее адекватным – не случайно читателями мемуаров часто бывают пожилые люди, которые могли быть современниками или даже очевидцами описываемых событий, и у них есть возможность сравнить содержание мемуаров с собственными впечатлениями и выстроить в сознании более многослойный ассоциативный ряд. Переводчику такого текста придется восполнять недостающие в его личном опыте сведения сбором обширной фоновой информации: чтением исторических трудов и архивных материалов, беседами с очевидцами, знакомством с периодикой прошлых лет, изучением музейных экспонатов – предметов материальной культуры прошлого, иногда и совсем недавнего.

Задача сообщить исторические сведения заставляет автора располагать их в хронологической последовательности, которая иногда нарушается экскурсами в прошлое и будущее, но в целом по логической структуре напоминает научный текст. Когнитивная основа информационного потока обеспечивается языковыми средствами, знакомыми нам по другим текстам, но в их использовании и частотности употребления отмечаются особенности: 1) Даты и другие числовые данные, личные и географические имена, названия организаций отражают объективную реальность и передаются в переводе однозначными эквивалентными соответствиями. Но поскольку темой мемуаров всегда является прошлое, среди этих языковых единиц часто встречаются устаревшие, и переводчику приходится выбирать устаревшее однозначное соответствие, поскольку языковые средства создания исторического колорита – одна из доминант перевода, и модернизация недопустима (так, "Кенигсберг" нельзя в переводе заменить на "Калининград") 2) Многочисленные реалии быта и общественной жизни, реалии-меры и реалии-деньги также вполне объективны; среди них тоже бывает много реалий-историзмов. И те, и другие также передаются с помощью однозначных соответствий, но модернизация недопустима (замена немецкой "рейхсмарки" времен фашизма на просто "марку" будет очевидным искажением; точно также в мемуарах, повествующих о начале века, немецкое название цветка "Dalie" будет переводиться как "далия", а не как "георгина"). Реалии-экзотизмы передаются либо с помощью транскрипции, либо с помощью традиционного соответствия (и надо обязательно проверить, нет ли такого соответствия). 3) Основным ориентиром в стиле мемуарного повествования безусловно служит письменная литературная норма языка; это сказывается и на выборе лексики, и на характере синтаксических структур. Но и лексика, и синтаксис текста могут оказаться несколько устаревшими. Это происходит по вполне объективной причине: автор, пишущий мемуары на склоне лет, может оказаться носителем устаревшей литературной нормы. Кроме того, к отклонениям от нормы приводит субъективное начало.

Обратимся к этим "отклонениям". Они отражают ту эмоциональную информацию, которую несет мемуарный текст. Об эстетической информации в тексте мемуаров вряд ли можно говорить всерьез, мемуары пишутся не для того, чтобы "поиграть словом", но авторские эпитеты и метафоры все же порой встречаются, и их индивидуально-авторский характер в таком случае должен быть передан. В целом же мы наблюдаем отклонения следующего рода: 1) в сторону высокого стиля – патетический оттенок повествования характерен для мемуаров; при этом используется высокая архаичная лексика, риторические вопросы и восклицания, эмфатический порядок слов; 2) в сторону устной речи – просторечная и грубо-просторечная лексика, жаргоны, диалектизмы, эллипсис (неполные предложения); в частности, эти средства широко используются при передаче прямой речи упоминаемых лиц; 3) средства оформления оценки – эмоционально-оценочная лексика, инверсии с актуализацией оценки, назывные оценочные предложения ( свойственные тому оттенку внутренней речи, который присущ мемуарному тексту: "И пусть. Все равно мне никогда не забыть, как..." )

Повествование в тексте мемуаров ведется от первого лица, пассивные и неопределенно-личные конструкции для него не свойственны, не типично для мемуаров также разнообразие средств выражения логических связей, а сами предложения не обладают высокой степенью сложности, хотя степень синтаксической сложности текста подлинника может быть различной. Но средства формальной когезии, как правило представлены – союзы, наречия, модальные слова организуют связность повествования. Особенно четко прослеживается экспликация временной последовательности (в русском она выражается прежде всего с помощью временных наречий: "затем", "далее", "вскоре" и т.п.), которая выдвигается в предложении на первое место. Другие средства обозначения временной последовательности – даты – также рематически выделены и занимают в предложении либо первое, либо последнее место (""Это случилось в марте 1944 года.").

Выводы для переводчика: В текстах мемуаров доминантами перевода являются средства, отражающие коммуникативное задание этих текстов – сообщить новые сведения о минувшем с точки зрения автора. Когнитивный компонент этих сведений выражен датами, именами, историческими реалиями, экзотизмами, которые при переводе передаются с помощью однозначных эквивалентов с учетом временного колорита. Экзотизмы, реалии-меры и реалии-деньги передаются транскрипцией или традиционными однозначными соответствиями в зависимости от их характера. Фон письменной литературной нормы также может содержать устаревшие слова и синтаксические структуры, и при выборе вариантных соответствий и трансформаций это учитывается. Эмоциональная информация мемуарного текста выражается с помощью средств высокого стиля, просторечия, диалектизмов, жаргона эмоционально-оценочной лексики и передается при переводе функционально адекватными средствами с помощью вариантных соответствий. Синтаксическая сложность подлинника может быть различной, и степень этой сложности воспроизводится в переводе. При передаче средств когезии особенно важно сохранение наречий и других средств, передающих логику временной последовательности событий и их рематической позиции в предложении. В тексте могут встречаться средства индивидуального авторского стиля (эпитеты, метафоры), и их специфика должна быть воспроизведена в переводе.

Научно-популярный текст

На первый взгляд научно-популярный текст по своим конструктивным признакам устроен проще, чем научный, а значит – он и проще для перевода. Но это лишь внешнее впечатление: ведь не всегда текст, где предложения сложнее и длиннее, представляет собой более сложное единство и задает более сложные задачи переводчику. Да, в научно-популярном тексте синтаксические структуры в целом проще, но коммуникативное задание – сложнее, а следовательно и разнообразие средств больше. Его задача – донести до читателя познавательную информацию и одновременно – увлечь его этой информацией. Среди эмоциональных средств "приобщения" к теме, возбуждения интереса к ней отмечаются и средства, свойственные художественному тексту – то есть оформляющие эстетическую информацию.

Чтобы разобраться в сложном сплетении этих средств, обратимся к выявлению источника и реципиента научно-популярного текста. Источником является специалист в данной области (биолог, математик, искусствовед), и сведения, которые он сообщает, достоверны и объективны. Но всю меру своей компетентности он не проявляет, поскольку читателем его текста является некомпетентный или малокомпетентный реципиент; снимаются и возрастные ограничения – большое количество научно-популярных текстов предназначается детям и подросткам. То, каким образом данный автор приспосабливает информацию к восприятию некомпетентным реципиентом, зависит от самого автора, хотя языковые средства популяризации у разных авторов одни и те же. Различается, пожалуй, компоновка средств, алгоритм их применения. Вот тут уж авторство несомненно, и имя автора, как индивидуума, представляющего свой вариант адаптации научных сведений, всегда обозначается.

Научно-популярный текст содержит большой объем когнитивной информации. Диапазон средств, с помощью которых она передается, напоминает нам диапазон средств научного текста. Но при анализе мы сталкиваемся как с количественными, так и с качественными отличиями: 1) Термины. Количество их в научно-популярном тексте значительно меньше. Это касается и специальной терминологии, и лексики общенаучного описания. 2) Плотность информации. Она также ниже, чем в научном тексте. Реже применяются сокращения и скобки. 3) Средства, обеспечивающие объективность изложения: пассивные конструкции, неопределенно-личные и безличные предложения, преобладание абсолютного настоящего, неличная семантика подлежащего. Все эти средства используются в научно-популярном тексте в значительно меньшем объеме, хотя все они и представлены. 4) Фон нейтральной письменной литературной нормы также представлен, но границы его размыты, и отклонения, особенно в сторону разговорного стиля, многочисленны.

Итак, количество и разнообразие средств, обеспечивающих передачу когнитивной информации, сужается. Зато в научно-популярном тексте появляются, в сравнении с научным, особые средства, обеспечивающие выполнение второй части коммуникативного задания: заинтересовать читателя. Здесь доминируют следующие языковые средства: 1) Специальные средства, создающие эффект сближения автора с читателем: повествование от первого лица; разговорная, и даже разговорно-просторечная лексика; прямое обращение к читателю; риторические вопросы. 2) Эмоционально-оценочные средства: лексика с эмоционально-оценочной коннотацией; инверсии, подчеркивающие оценочные компоненты предложения и т.д. 3) Включение в текст цитат из других источников, контрастирующих с научно-популярным текстом по типологическим признакам: фрагменты из поэтических и прозаических художественных произведений, летописей, научных статей и мн.др. 4) Фразеологизмы и образные клише, выполняющие функцию, подобную их функции в СМИ – они облегчают восприятие содержания, включая в него привычный образный ряд. Часто используется деформация фразеологизмов. 5) Столкновение несовместимых языковых средств для создания эффекта неожиданности, иронической окраски или комизма. Эффект неожиданности позволяет заострить внимание на главном; ирония и комизм служат средством эмоциональной разрядки при восприятии сложного материала (подобно анекдоту, который рассказывает на лекции профессор).

Разнообразны средства передачи эстетической информации, заимствованные из арсенала художественной литературы: ввод условных выдуманных персонажей, использование эпитетов, сравнений и в особенности метафор (Так, в одном из научно-популярных пособий для пользователей интернета на всем протяжении повествования прослеживается метафора путешествия на различных средствах транспорта).

Выводы для переводчика: Доминирующими при переводе научно-популярного текста оказываются средства, обеспечивающие адаптированную автором подачу когнитивной информации и поддерживающие интерес к ней: термины и лексика общенаучного описания, которая передается соответственно однозначными эквивалентами и вариантными соответствиями; необходимая доля пассивных конструкций, безличных и неопределенно-личных предложений, которые передаются с помощью соответствующих трансформаций (количество их при переводе такого текста не рекомендуется увеличивать, учитывая еще и то, что в русском языке по сравнению с основными европейскими языками их частотность в любом типе текста ниже); разговорная лексика, эмоционально-оценочная лексика, эмоциональные инверсии, риторические вопросы, фразеологизмы и образные клише – все это передается функционально соответствующими средствами в основном с помощью вариантных соответствий; эпитеты, сравнения, метафоры – передаются с сохранением особенностей каждого тропа; столкновение несовместимых языковых средств – не обязательно с сохранением конкретных особенностей этих средств (скажем: высокая лексика – просторечие), но обязательно – с сохранением принципа несовместимости.

Юридический текст

Юридический текст имеет черты сходства как с научным текстом, так и с текстом инструкции, поскольку несет и познавательные, и предписывающие функции. Такое коммуникативное задание имеют законы, включая Основной закон (Конституцию), а также все подзаконные акты. Они регулируют отношения людей в человеческом обществе в рамках одной страны. К этому же типу текстов относятся конвенции международного права, но их специфику мы здесь рассматривать не будем, так как предметом перевода они являются крайне редко.

Источником юридических текстов являются профессионалы-юристы, которые порождают эти тексты в соответствии с устройством общества. Но какими бы ни были законы по содержанию, по своим типологическим признакам они, как тексты, достаточно однородны. Комплекс средств, который для них характерен, обеспечивает полноценную передачу информации реципиенту. А реципиентом в данном случае является любой взрослый гражданин страны, ведь для него закон – это руководство к действию. Однако гражданину страны для понимания (толкования) любого закона, за исключением, может быть, Конституции, требуется помощь специалиста.

Рассмотрим значимые для перевода особенности юридического текста, опираясь на виды информации, которые в нем содержатся.

Когнитивную информацию несут в первую очередь юридические термины. Они обладают всеми характерными признаками терминов (однозначность, отсутствие эмоциональной окраски, независимость от контекста), но некоторая доля их (например, в русском: "референдум", "частная собственность", "потерпевший", "правонарушение" и др.) известна не только специалистам-юристам, но и всякому носителю языка, так как область применения их выходит за рамки юридического текста.

Объективность подачи информации обеспечивается, далее, преобладанием абсолютного настоящего времени глагола и пассивными конструкциями, а ее всеобщий характер – преобладающей семантикой подлежащего, где, наряду с существительными юридической тематики, чрезвычайно распространены существительные и местоимения с обобщающей семантикой ("каждый", "никто", "все граждане"). Предписывающий характер информации передается с помощью глагольных структур со значением модальности необходимости и модальности возможности ("не могут", "должен осуществляться" и т.п.). Юридические термины выступают на общем фоне письменной нейтральной литературной нормы языка в ее канцелярской разновидности.

Синтаксис юридического текста отличается полнотой структур, разнообразием средств, оформляющих логические связи. Частотны логические структуры со значением условия и причины, причем эти значения эксплицированы специальными языковыми средствами ("в случае, если", "по причине" и т.п.). Необходимость полно и однозначно выразить каждое положение, избегая двусмысленных толкований, приводит к обилию однородных членов предложения и однородных придаточных.

Компрессивность юридическому тексту не свойственна. Для него не характерны сокращения, скобки, цифровые обозначения. Числительные, как правило, передаются словами. Не используются также указательные и личные местоимения и другие средства вторичной номинации, которые в научном тексте выполняют функцию средств формальной регрессивной когезии и увеличивают плотность информации. Преобладает тавтологическая когезия, то есть повторение в каждой следующей фразе одного и того же существительного.

Некоторые юридические термины имеют архаичную окраску и их использование в тексте создает колорит высокого стиля ("отрешение от должности", "жилище неприкосновенно"и пр.). Этот эмоциональный оттенок юридического текста связан с его высоким статусом в обществе и отражает отношение к нему людей. Благодаря лексике высокого стиля эта эмоциональная информация передается реципиенту. Особенно отчетливо возвышенная окраска ощущается в преамбуле Основного закона (ср. преамбулы Американской Декларации Независимости, Основного закона Германии и Конституции Российской Федерации), где высокий стиль передается также с помощью синтаксических и графических средств (расположение текста на странице).

Выводы для переводчика: При переводе юридического текста доминирующими системными признаками являются те, которые передают когнитивную информацию с интенцией предписания и эмоциональный оттенок высокого стиля, а именно: 1) юридические термины, часть которых имеет архаичную окраску – передаются с помощью однозначных эквивалентов; единицы перевода – слово и словосочетание; 2) абсолютное настоящее как доминирующая временная форма глагола – передается функционально эквивалентными средствами; единица перевода – морфема; 3) пассивные конструкции – передаются грамматическими эквивалентными соответствиями, некоторые из которых сопровождаются синтаксическими трансформациями; 4) обобщающая семантика подлежащего – передается с помощью вариантных соответствий; единица перевода – слово; 5) фон нейтральной письменной литературной нормы в ее канцелярской разновидности передается комплексом лексических и синтаксических средств, функционально соответствующих средствам подлинника (равноправные вариантные соответствия, трансформации); единицы перевода – слово и словосочетание; 6) полнота и разнообразие синтаксических структур, типов логических связей, преобладание структур со значением условия и причины, обилие однородных членов предложения и однородных придаточных – системная частотность этих средств воспроизводится в переводе; при этом все правила формальной логики при построении структур должны быть соблюдены; 7) отсутствие компрессивности, наличие тавтологической когезии – сохраняется в переводе; 8) наличие не только лексических средств оформления высокого стиля, но и синтаксических, и графических – степень этой окраски воспроизводится в переводе с помощью эквивалентных и вариантных соответствий, а если эти соответствия невозможны – то с помощью позиционной компенсации.

Музыковедческий текст

Под этим названием мы объединяем тексты, посвященные теории и истории музыки, музыкальному творчеству и анализу отдельных музыкальных произведений. Представляется возможным включить в их число как специальные, так и популярные музыковедческие тексты, поскольку в них больше похожего, чем различного.

При описании музыковедческого текста мы изменим привычную схему, и , исходя из его сравнения с научным текстом, выявим специфические черты, а затем попытаемся объяснить их функции.

На первый взгляд музыковедческий текст очень схож с научным. Довольно большое число специальных терминов (в популярном тексте их меньше), абсолютное настоящее время глагола, наличие пассивных конструкций (но их меньше, чем в научном тексте), неличная семантика подлежащего (но не всегда), сложные синтаксические структуры с большим разнообразием логических связей – все это показывает нам, что текст содержит когнитивную информацию.

Однако есть и существенные отличительные черты. Мы сразу отмечаем, что фон письменной литературной нормы в музыковедческом тексте не нейтрален, как в научном, и не близок к канцелярскому, как в инструкции, деловом и юридическом текстах. По лексике и синтаксическим средствам он несколько архаичен и производит впечатление возвышенного. Обилие устаревших слов, архаичных инверсий – основные средства создания этого впечатления. Однако особенно разительные отличия наблюдаются при описании самой музыки и ее воздействия. Это, во-первых, обилие эмоционально-оценочных слов ("великолепный", "виртуозный", "превосходный"), в которых четко прослеживается тенденция к гиперболизации положительной оценки; огромный диапазон эпитетов ("стремительный", "тревожный", "горделивый", "героический"), среди которых выделяются метафорические эпитеты ("ликующая победоносность"), и прежде всего эпитеты с метафорическим переносом по принципу синестезии ("массивные аккорды" , "теплая тональность"); образные клише ("зерно эмоциональных контрастов", "дышит подлинной мощью", "энергичный пульс движения") и даже индивидуально-авторские метафоры ("первое зарево экстаза"). Распространены сравнения, в том числе и развернутые. Все эти лексические средства не только несут эмоциональную информацию, но и являются проводниками эстетической информации, хотя средства ее оформления в целом стандартны.

Эмоциональную насыщенность мы наблюдаем и в области синтаксиса. Характерны повторы синтаксических структур – синтаксический параллелизм, сопровождаемый лексическим повтором ("с какой полнотой, с какой проникновенностью..."); иногда они перерастают в риторический период. Риторические вопросы и восклицания, эмоциональная инверсия, часто с выдвижением компонентов оценки в рематическую позицию – все это показывает, что в музыковедческом тексте средства, обеспечивающие объективность подачи когнитивной информации, вовсе не блокируют средства оформления эмоциональной информации, а сочетаются с ними.

Стиль, как и в научном тексте, номинативный, причем большую долю в словоупотреблении составляют существительные со значением качества ("грандиозность", "масштабность", примиренность").

С чем связаны все эти характерные особенности? Перед нами попытка описать и формализовать музыкальные впечатления, затрагивающие эмоции и эстетическое чувство человека и отраженные индивидуальным восприятием. Восприятие музыки, как и любого искусства, сугубо индивидуально, но те впечатления, которые она вызывает, все-таки поддаются упорядоченному описанию, и для этого описания у специалистов-музыковедов выработалась особая система средств. Среди них ведущими являются средства, отражающие неуловимое ощущение прекрасного, которое всегда дает музыка: это компоненты высокого стиля и средства художественного описания, сама возможность применения которых обусловлена предметом описания.

Вполне объяснима и большая распространенность синестезии; ведь музыка не имеет сама по себе зримых или ощутимых образов, связанных с действительностью, она их лишь ассоциативно вызывает, и эта ассоциативность затрагивает прежде всего образы, связанные с восприятием другими органами чувств, помимо слуха: звуковые впечатления ассоциируются с цветовыми, осязательными и т.п.

Итак, высокая лексика, эпитеты, метафоры и сравнения, синтаксический параллелизм – все это средства передачи эстетической и эмоциональной информации. Можно сказать, что часть того наслаждения, которое испытывал автор текста, слушая музыку, он воплотил в словесных средствах. Во всех этих средствах заложены богатые ресурсы вариативности, индивидуализации – и образы для сравнений и метафор в музыковедческом тексте, отдельные эпитеты бывают не стандартны; у каждого автора они могут быть свои. Это также отвечает специфике объекта, поскольку, как уже отмечалось, музыка воспринимается индивидуально.

Подведем итоги нашему анализу. Мы обнаружили, что в музыковедческом тексте содержится когнитивная, эмоциональная и эстетическая информация, и коммуникативным заданием можно считать ее передачу. Источником текста является специалист-музыковед, а реципиентами могут быть и специалисты, и неспециалисты. Ведь помимо специальных терминов и других средств, для восприятия которых нужно иметь высокую компетентность, в музыковедческом тексте содержится большой объем средств, передающих эмоциональную и эстетическую информацию, для восприятия которых специальных знаний не нужно. Однако в любом случае эти средства навязывают нам определенную трактовку музыки одним индивидуумом-специалистом. Эту трактовку реципиент воспринимает как объективную, признавая авторитет специалиста.

Мы не даем отдельную характеристику популярного музыковедческого текста, поскольку от серьезного музыковедческого он отличается меньшим количеством специальных средств, обеспечивающих объективность подачи информации (термины, пассивные конструкции и т.д.), а также внедрением в текст средств разговорного стиля. В остальных же своих чертах обе разновидности музыковедческого текста совпадают.

Выводы для переводчика: Доминирующими, а следовательно – обязательными для передачи переводчик может считать следующие средства: 1) музыкальные термины – передаются однозначными эквивалентными соответствиями; единица перевода – слово. Особое внимание переводчик должен обратить на интернациональную музыкальную терминологию итальянского происхождения, которая переносится из подлинника без перевода, на сокращения, а также на те случаи, когда в одном языке принят в данном контексте итальянский термин, а в другом – исконноязычный – во всех этих случаях необходима консультация специалиста; 2) пассивные конструкции, абсолютное настоящее, неличная семантика подлежащего – воспроизводятся в переводе функционально соответствующими средствами; 3) архаичная окраска общего фона письменной литературной нормы – передается вариантными соответствиями, имеющими ту же стилистическую окраску, или позиционной компенсацией; 4) эмоционально-оценочная лексика, гиперболы, эпитеты, метафоры, сравнения – передаются вариантными соответствиями и трансформациями с учетом индивидуально-авторских особенностей каждого средства; 5) риторические вопросы, синтаксический параллелизм, лексические повторы – передаются грамматическими и лексическими соответствиями с сохранением стилистического приема.

Искусствоведческий текст

Мы выделили этот тип текста в отдельную рубрику, поскольку при всем своем сходстве с музыковедческим он требует от переводчика во многом особого подхода. Его краткое описание, которое мы даем, предполагает предварительное знакомство с нашей трактовкой музыковедческого текста.

К искусствоведческим текстам мы относим статьи и монографии, посвященные изобразительному искусству и архитектуре, сопроводительные тексты в альбомах репродукций, исключая эссеистику на темы искусства.

Источником искусствоведческого текста является специалист-искусствовед, а реципиентами – как специалисты, так и дилетанты; в информационный комплекс входят все три вида информации: когнитивная, эмоциональная и эстетическая, и коммуникативным заданием является их передача.

Однако анализ показывает, что в искусствоведческом тексте значительную роль играет авторское начало – гораздо более существенную, чем в музыковедческом. Дело, видимо, в том, что подход к описанию явлений музыки – гораздо более унифицированный и традиционный, чем к произведениям искусства. В искусствоведческом тексте авторское начало затрагивает все средства подачи информации.

Начнем с когнитивной информации. Наряду с общепринятой терминологией искусства, здесь встречаются термины, изобретенные данным автором (своего рода неологизмы), а также термины, которые в ходу у небольшой группы авторов, исповедующих одинаковые взгляды. Остальные средства: абсолютное настоящее, пассивные конструкции, неличная семантика подлежащего, сложные синтаксические структуры, средства компрессии (в основном сокращения) – достаточно частотны; по их употребительности можно провести аналогию с музыковедческим текстом. Зато существенно отличается фон письменной литературной нормы, который в музыковедческом тексте предпочитает устаревшие варианты, тяготея к высокому стилю, а в искусствоведческом колеблется в довольно широких пределах – в зависимости от индивидуального стиля автора в него могут включаться модные слова, просторечие, жаргон. Широко варьирует также и синтаксис: от сложных синтаксических периодов до парцелляции. Средства формальной когезии часто отсутствуют, семантическая когезия присутствует почти всегда, но отмечаются также и случаи чисто ассоциативные переходы от одной микротемы к другой.

Переходя к средствам оформления эмоциональной информации, сразу отметим, что часть их уже названа, поскольку не нейтрален сам фон письменной литературной нормы языка, на котором выступают термины. К этому можно добавить эмоционально-оценочную лексику, эмоциональную инверсию и др.

Эстетическая информация представлена столь же большим диапазоном средств, что и в музыковедческом тексте. Но если в музыковедческом тексте обязательно присутствует весь перечисленный набор (см.), то здесь в зависимости от пристрастий автора может быть особое внимание уделено развернутому сравнению, или особенно часто встречается синтаксический параллелизм, или какое-либо другое средство. Задача переводчика – выявить в ходе анализа черты индивидуального стиля автора и воспроизвести их нужными средствами. Еще раз напомним, что эти характерные черты стиля системны, и в случае невозможности воспроизвести какую-то стилистическую фигуру в том месте, где она находится в подлиннике, переводчик может применить прием позиционной компенсации.

"Выводы для переводчика: Доминантами при переводе искусствоведческого текста являются средства, оформляющие информационный комплекс трех видов информации, в частности: 1) общепринятые термины – передаются с помощью однозначных эквивалентных соответствий; единица перевода – слово; 2) термины-неологизмы – передаются с помощью моделирования по словообразовательной модели ( а вовсе не заменяются общепринятыми, как это делают иногда начинающие переводчики); 3) абсолютное настоящее, пассивные конструкции, средства компрессии и прочие традиционные средства оформления когнитивной информации – передаются в том объеме, в каком они встречаются в подлиннике; 4) конкретная разновидность письменной литературной нормы, которая избрана автором текста (с сохранением вариантных соответствий для просторечия, модных слов, высокой лексики – если они есть в подлиннике); 5) сложные синтаксические периоды; предложения иногда связаны не средствами формальной или семантической когезии, а ассоциативно – передача с помощью грамматических и вариантных соответствий; 6) особенности синтаксиса, специфичные для индивидуального стиля данного автора (это может быть контраст простых и сложных предложений, наличие парцелляции, преобладание сочинительной связи или что-то другое) – в любом случае они воспроизводятся с помощью грамматических соответствий или, если это возможно, с помощью позиционной компенсации; 7) лексические фигуры стиля, если они есть – воспроизводятся те, которые употреблены в данном тексте, с сохранением их семантической специфики и образной структуры; 8) эмоционально-оценочные средства – передаются с помощью вариантных соответствий и, при необходимости, – трансформаций.

Философский текст

К этому типу мы причисляем статьи и монографии, посвященные изложению какой-либо философской системы. Традиционно философский текст относят к наиболее сложным типам текста для письменного перевода, считают своего рода камнем преткновения для переводчиков. Попробуем разобраться, как сдвинуть с места этот "камень".

При анализе философского текста выявляются черты, которые мы обнаруживали в научном тексте, а с другой стороны – и некоторые характерные особенности, знакомые нам по искусствоведческому тексту. Связано это, очевидно, с тем, что его содержание представляет собой авторскую (индивидуальную) версию предельно обобщенного описания устройства мира, – но подана и оформлена эта версия как объективная. Коммуникативное задание текста, таким образом, заключается в том, чтобы представить читателю авторскую картину мира, убедив его в объективности этой картины логическим путем, средствами научного описания.

Источником философского текста является конкретный автор, выступающий одновременно и как индивидуальность, и как последователь опыта, накопленного его предшественниками и единомышленниками. Реципиентом может быть любой взрослый читатель, но чем выше его компетентность в области философии, тем легче и полнее он воспримет заложенную в тексте информацию.

Когнитивное ядро текста составляют общепринятые философские термины. Они выступают на фоне лексики общенаучного описания. Объективность изложения обеспечивается средствами, особенности и способы передачи которых нам хорошо знакомы по научному тексту (см. раздел 5.1. данной главы): неличная семантика подлежащего, глагольные формы абсолютного настоящего, пассивные конструкции, безличные и неопределенно-личные предложения. Высокому уровню абстрактности, обобщенности соответствует номинативность и обилие сложных слов. Все изложение подчинено логическому принципу, его реализации служат распространенные предложения, причастные обороты, разнообразие типов логической связи между элементарными предложениями, предельная экспликация когезии (формальной и семантической). Стиль изложения не выходит за рамки строгой нейтральной письменной нормы литературного языка. Эмоциональная информация блокирована. Эстетическая информация, за редкими исключениями (такими, как изложение философской системы в стихах) отсутствует.

Тем не менее в философском тексте присутствует авторское начало, и не только на содержательном, но и на формальном уровне. Оно выражается прежде всего в авторской терминологической системе. В любом философском тексте можно вычленить термины, используемые только данным автором, причем значение их не всегда вводится, и переводчику приходится выводить его, опираясь на контекст и на другие элементы этой терминологической системы. Особая сложность заключается в том, что наряду с терминами-неологизмами, придуманными автором, в систему входят переосмысленные общефилософские термины, которым в контексте данного философского построение придается новое значение. Уловить это новое значение и, следовательно, не ошибиться в переводе переводчик может лишь в том случае, если вникнет в само содержание, в умозаключения автора. Если переводчик не составит себе труда это сделать, перевод не получится. К чертам, отражающим авторское начало, относится и степень сложности синтаксиса (правда, совсем простым синтаксис философского текста не бывает никогда) – но тут задача переводчика проще: определить эту степень и отразить в переводе.

Выводы для переводчика: К доминантам перевода философского текста относятся все основные средства оформления когнитивной информации научного текста (см. выводы в 5.1.!); отличительной чертой терминологической системы текста является ее трехслойность: 1) общепринятые философские термины – передаются однозначными эквивалентами; 2) термины общенаучного описания – передаются вариантными соответствиями с равноправной вариативностью; 3) термины, образующие авторскую систему терминов – передаются неологизмами, вариантными соответствиями или лексическими заменами с учетом всей авторской терминологической системы, для исследования которой необходимо изучить содержание, а также собрать фоновую информацию (почитать другие философские произведения этого автора, литературу о нем и т.п.). К индивидуально-авторским чертам относится также степень сложности синтаксиса – мера этой сложности воспроизводится в переводе.

Проповедь

Не так уж часто переводчику приходится переводить проповедь – текст, представляющий собой обращение священника к пастве, и давно существующий как в устном, так и в письменном оформлении. Но текст этот настолько специфичен, что никакой опыт перевода прочих текстов не поможет переводчику, если вдруг такая задача будет перед ним поставлена. Расширение миссионерства делает эту задачу в наши дни вполне актуальной.

Главной задачей такого текста является наставление, поучение, которое строится на двух когнитивных пунктах, объединяющих источник (а это священник, выступающий от имени своей церкви) и реципиента (верующие). Это, во-первых, объективные сведения об окружающем мире и типичные бытовые ситуации. Сюда входят известные реципиенту и новые для него события в области политики, культуры и т.п., а также хорошо знакомые или новые случаи из повседневной жизни разных людей, которые священник использует как основу для своего поучения. Во-вторых, это текст Священного Писания, который верующим хорошо известен. Итак, коммуникативное задание складывается из сообщения или напоминания этих сведений, и сообщении на этой основе убедительного поучения.

Средства реализации коммуникативного задания применяются в достаточно строгих рамках проповеднического канона, который мы можем приравнять к речевому жанру. Во всех современных европейских языках, которыми пользуется христианство, одной из основных стилистических примет этого канона является использование строгой письменной литературной нормы в разновидности, близкой к высокому стилю. Этот возвышенный тон вполне соответствует возвышенному религиозному чувству, которое испытывает верующий к ритуалу своей веры – а проповедь является одним из его компонентов (вспомните аналогичные причины , вызвавшие к жизни черты высокого стиля в юридическом тексте). Следует отметить, что в русской традиции оформления проповеди – особенно много архаичных черт, поэтому при переводе архаичную стилизацию подлинника приходится усиливать. При этом переводчику необходимо ознакомиться с текстами других аналогичных проповедей и на языке оригинала, и на языке перевода.

Второй важной особенностью проповеди является обязательное использование цитат или скрытых цитат из Священного Писания. Переводить их следует, извлекая готовые фрагменты текста из имеющегося на языке перевода канонического текста Библии. Стиль самой Библии, содержащий большое количество архаизмов, подчеркивает общий возвышенный тон проповеди. И становится понятно, почему переводчику при переводе проповеди лучше избегать модернизмов, то есть сугубо современных слов, – из-за опасности возникновения комического контраста между очень современным и очень старинным словом.

В проповеди часто встречаются библейские имена и топонимы. Все они имеют в языке перевода устойчивые традиционные соответствия.

Эмоциональное воздействие проповеди строится не только на использовании высокого стиля, но и на некоторых риторических синтаксических средствах, таких, как риторические вопросы, восклицания, риторический период. Но передача этих особенностей эквивалентными средствами обычно трудностей при переводе не вызывает.

Выводы для переводчика: Доминантами перевода текста проповеди являются лексические и синтаксические средства верхней границы письменной литературной нормы, близкой к высокому стилю – они передаются с помощью вариантных соответствий и трансформаций. Библейские имена и топонимы передаются не транскрипцией, а традиционным эквивалентным соответствием. Цитаты из Библии воспроизводятся по каноническому тексту. Единство стиля готового перевода нужно выверить, чтобы не возник случайно комический эффект при столкновении слишком современного и слишком старинного слова.

Рекламный текст

Рекламные тексты многообразны. Мы рассмотрим специфику перевода рекламы на материале письменных рекламных текстов, состоящих из собственно текста на каком-либо языке и изобразительного ряда. Из рассмотрения исключается видеореклама, имеющая более сложную структуру: подвижный видеоряд, письменный текст (на экране) и звучащий текст. Нас интересуют тексты, состоящие не менее, чем из 2-х фраз.

Надо сразу отметить, что в современном мире задача перевода рекламы в привычном понимании практически никогда не ставится. Чтобы рекламный текст выполнял свою коммуникативную функцию, его недостаточно перевести, он должен быть включен в культурную среду языка перевода. Эта интеграция осуществляется, как правило, уже на базе выполненного вчерне перевода – и тогда реклама пересоздается заново. Но даже задача первого этапа – перевод вчерне – иногда трудноосуществима, поскольку в тексте рекламы наблюдается избыточность функционально значимых средств. Иначе говоря, рекламный текст перегружен средствами, которые нацелены на одно: побудить потребителя приобрести продукт. При такой "густоте" информации конфликт формы и содержания неизбежен, переводчик многого не сможет передать.

Текст рекламы не просто рассчитан на любого, самого неподготовленного реципиента, он активно нацелен на то, чтобы предельно расширить круг своих реципиентов. Поэтому реклама, как яркая бабочка, привлекает внимание издалека – в этом одна из функций ее изобразительного ряда. Именно расчет на массового потребителя (=реципиента) диктует запрет на использование в тексте рекламы редких специальных терминов, грубого просторечия, диалектов – все эти средства могут применяться только в орнаментальной функции, то есть для "украшения" и дополнительной маркировки места производства продукта (так, в рекламе баварского пива встречается одна фраза на баварском диалекте). В организации самого текста, распределении информации и некоторых чертах стилистической окраски слов можно уловить более узкую предназначенность рекламы, приоритетную направленность ее на определенную группу людей. Так, в рекламе часто просматривается возрастная ориентация. Детскую рекламу, написанную детским языком с "ошибками", различить совсем просто. Отчетливо намечается специфика рекламы, предназначенной в первую очередь пожилым людям – темы здоровья и безопасности, преемственности поколений там на первом месте. Молодежная реклама маркирована прежде всего молодежным жаргоном. Есть в рекламном тексте и ориентация на уровень состоятельности: от рекламы для бедных до рекламы для миллионеров. Более узкая приоритетная направленность рекламы выражается как содержанием и композицией (что для переводчика второстепенно, так как при переводе ни в содержание, ни в архитектонику текста он не вмешивается), так и особыми лексическими и синтаксическими средствами, эквивалентность передачи которых целиком зависит от переводчика. Так, в рекламе для пожилых людей встречаются устаревшие слова и обороты, еще входящие в общенациональный фонд языка, но уже малоупотребительные, и вариантные соответствия к ним нужно подбирать с учетом этого их оттенка. Слова из молодежного жаргона в молодежной рекламе также передаются вариантными соответствиями с использованием молодежного жаргона языка перевода.

Читая текст рекламы, мы не знаем, кто ее автор, имя автора никогда не указано; хотя достоверно известны имена "копирайтеров", мастеров по созданию идеи, образа рекламы и ее текста, но в сознании читателя, реципиента, эти имена не соединяются с известными текстами. Происходит это потому, что все мастерство автора состоит в успешном решении задачи, поставленной перед ним фирмой-заказчиком, и истинным источником текста (и его владельцем!) является именно фирма. Вместе с тем современный текст рекламы настолько мощно использует ресурсы, разработанные художественной литературой и позволяющие бескрайне проявлять свою индивидуальность, что многие современные рекламные тексты несут отпечаток индивидуальности, доставляя читателю массу эстетических впечатлений. Все те средства передачи эстетической информации, о которых мы будем говорить ниже, безусловно не безличны, их создал конкретный человек, это плод творческой индивидуальности.

Из предшествующих рассуждений уже ясно, что рекламный текст несет эстетическую информацию. Разумеется, передача эстетической информации – не главная цель рекламы. Исследуя информационный состав рекламы, мы можем ее коммуникативное задание сформулировать так: сообщить реципиенту новые достоверные сведения (когнитивная информация), обеспечить надежность усвоения реципиентом этих сведений , воздействуя на его эмоции и память (эмоциональная информация), усилив эту надежность тем удовольствием, которое реципиент получит от текста (эстетическая информация). Тогда рекламный текст выполнит свою функцию, и за рекламой товара последует его приобретение.

Переводчику предстоит передать средства, оформляющие разные типы информации, в их сложном переплетении. И все-таки попытаемся вычленить отдельные языковые средства, несущие один вид информации или сразу несколько, чтобы определить доминанты перевода – ведь, как уже говорилось, реклама обладает колоссальной избыточностью средств, служащих ее коммуникативной задаче. Снимать эту избыточность нельзя, ее надо сохранить, но проблема выбора того, что доминирует, становится особенно сложной.

Объем когнитивной информации, которую несет реклама, невелик. Это название фирмы, точное наименование товара, его технические характеристики, цена, контактные сведения (телефоны, адреса), обозначение сроков поставки, процент скидки и т.п. Оформляется эта информация с помощью нейтральной однозначной внеконтекстуальной лексики, близкой по характеристикам к терминам, а также с помощью цифр. Передача этих средств на язык перевода не представляет сложности, все они имеют однозначные эквивалентные соответствия. Сложность появляется сразу, как только когнитивный компонент – например, название фирмы – включается в какую-либо фигуру стиля, например, рифмуется с другим словом (что-нибудь вроде русской рекламы: "Батарейки Джи-Пи. Увидел – купи!"). Бывают уникальные случаи, когда при переводе подобного текста удается сохранить и название фирмы, и факт рифмы, и семантику обоих слов, рифмующихся друг с другом. Но, как правило, переводчик встает перед выбором: а) не сохранять рифму, но сохранить значение каждого слова; б) сохранить первый компонент рифмы -"Джи-Пи", но зарифмовать его со словом, которое не имеет значения "купить"; в) не ставить название фирмы в позицию рифмы, а со словом со значением "купить" зарифмовать какое-либо другое. Что же предпочесть? Какие потери будут минимальными, если мы хотим, чтобы текст выполнял свою коммуникативную задачу? В наших рассуждениях попытаемся сначала оттолкнуться от противного и ответить на вопрос: Без каких своих компонентов этот текст вообще перестанет выполнять свою коммуникативную задачу? И сразу выяснится, что мы можем обойтись без рифмы, без постановки названия фирмы в позицию рифмы, и даже без слова со значением "купить". Но мы ни в коем случае не сможем обойтись без названия фирмы! Если оно исчезнет, реклама товара потеряет всякий смысл. Вот и ответ: абсолютным приоритетом в рекламном тексте пользуются компоненты, несущие когнитивную информацию, именно они являются инвариантными компонентами содержания а все остальное составляет лишь "гарнир", или, скорее "острые приправы", которые позволяют когнитивной информации рельефно выделиться и запомниться. Никто не возьмется точно определить, какая из этих эмоциональных и эстетических "приправ" подействует на читателя сильнее, рифма, игра слов, метафора или что-то другое. Ясно только, что не значение слова само по себе, а его позиция в предложении, его эмоциональная окраска, повтор самого слова, тот факт, что оно зарифмовано с другим – выделяет слово на фоне других. Вот поэтому опытный переводчик скорее всего выберет вариант б), который обеспечит и сохранение когнитивного компонента – названия фирмы "Джи-Пи", и его выделенность на фоне остального текста. Если и это не получится, то он пойдет по пути в), ослабив выделенность слова "Джи-Пи", но сохраняя и его и "приправу" в принципе. И самым слабым решением будет выбор а) – он будет свидетельствовать о недостаточном профессионализме переводчика (слабо верится, что невозможно найти рифму к двум словам, если из них нужно зарифмовать два любых, и лишь одно из трех не имеет вариантных соответствий!). Носителем эмоциональной информации в этом тексте является структура побудительного предложения, а ее переводчик на языке перевода воспроизведет без проблем.

Разобранный пример внушает надежду, что в большей или меньшей степени переводчик может передать все информационные компоненты, но инвариантным среди них все же является когнитивный. Однако бывают и безнадежные ситуации. Вот перед нами готовая, уже переведенная с немецкого рекламная фраза : "Шварцкопф – во главе красивых волос". Оставим на совести переводчика неполное соответствие этой фразы нормам литературного русского языка. Речь сейчас идет о том, как передан когнитивный компонент – название фирмы по изготовлению шампуней и косметики "Шварцкопф", и о том, удалось ли передать эстетическую "приправу" к нему. В русском переводе смутно угадывается обыгрывание понятие "голова" (волосы – на голове, голова=глава, в словосочетании "быть во главе" реализуется второе значение слова "голова" – главный, первый, лучший). Но в оригинале оно строится на "оживлении" самостоятельного значения компонента "-копф", который в имени собственном "Шварцкопф" собственной семантики не имеет, а как отдельная корневая морфема имеет значение "голова"! Тут переводчик бессилен; "оживить" морфему иностранного языка не удастся, единственный выход – компенсировать игру слов какой-нибудь другой фигурой стиля, например, рифмой, либо ввести перевод компонентов имени собственного и построить игру на них.

Мы столь подробно остановились на двух маленьких примерах передачи всего одной единицы когнитивной информации, чтобы наглядно показать, какие сложности может таить ее приоритетность и инвариантность.

Основным фоном, на котором выступают языковые средства, оформляющие когнитивные, эмоциональные и эстетические компоненты информационного комплекса рекламы, как правило, является письменная литературная норма языка, но тот вариант, в котором она выступает, вобрал в себя многочисленные черты устной речи, кроме того, границы этой нормы в рекламе размыты и допускают отклонения как в сторону высокого стиля (редко), так и в сторону просторечия. Тем не менее в рекламе встречается нейтральная лексика и нейтральный порядок слов.

Перейдем к средствам передачи эмоциональной информации. Шире всего в любом рекламном тексте представлены эмоционально-оценочные средства, которые сопровождают характеристику продукта. Абсолютно преобладает положительная оценка, которая выражается прилагательными, наречиями и существительными с семантикой высокой степени качества, причем оценка эта часто гиперболизирована. Для выражения гиперболы положительной оценки служат грамматические средства, такие, как превосходная степень прилагательных и наречий, а также лексические: наречия и частицы с функцией усиления, морфемы с семантикой усиления качества ("сверх-", "супер-"), местоимения с обобщающей семантикой, которые распространяют суждение на всех представителей рода человеческого ("О такой машине мечтает каждый"). Функцию гиперболы часто выполняют в рекламном тексте слова и выражения с окраской просторечия и жаргона ("Я просто тащусь!"), а также лексика, близкая к высокому стилю ("невыразимо", "дивный"). Из устного разговорного обихода в рекламу пришли количественные гиперболы ("В сто раз лучше").

Носителями эмоциональной информации являются модные слова, а также иностранные слова и выражения. Модные слова дают читателю дополнительный положительный эмоциональный импульс: они сигнализируют о том, что он не отстает от моды, он не хуже других, и с ним можно говорить на модном языке. Часть иностранных слов (сейчас – в основном из английского) выполняют ту же функцию модных слов. Другие подчеркивают международный статус рекламного текста. Иногда иностранные слова служат средством экзотического обрамления характеристики продукта, отражая колорит страны происхождения (например, фразы на испанском языке в рекламе испанских вин или французские обороты речи в рекламе французских духов). Той же цели могут служить диалектальные включения в рекламный текст (фраза на швейцарском диалекте немецкого языка в немецкой рекламе швейцарского сыра). Иногда в рекламный текст включают известные изречения на иностранном языке (на латыни, французском и др.), которые импонируют читателю, поскольку рассчитаны на его высокую образованность, и таким образом его восприятие рекламного текста сопровождается дополнительными положительными эмоциями.

Мощным средством передачи эмоциональной информации в рекламе является и синтаксис. Мы уже отмечали, что в рекламном тексте встречаются предложения с нейтральным порядком слов. Но значительно чаще используется эмоциональная инверсия, риторические вопросы и восклицания, парцелляция, незаконченные предложения, синтаксический повтор (параллелизм). Вообще для рекламы характерен повтор на любом уровне – от фонемного до абзацного. Фонемный и морфемный повторы являются, как правило, дополнительным средством выделения когнитивных компонентов – чаще всего названий фирм и товаров (в германских языках чрезвычайно распространен традиционный для германской культуры аллитерационный повтор первой фонемы в слове; в русском языке популярнее конечная рифма). Лексический повтор многофункционален: чаще всего его функция – еще раз напомнить ведущие когнитивные компоненты (название фирмы, товара); он также может передавать взволнованный тон текста, или же подчеркивать синтаксический повтор. Синтаксический повтор (параллелизм) используется также широко: повтор однородных членов предложения служит, например, для всесторонней характеристики товара и одновременно – для нагнетания эмоционального напряжения; повтор элементарных предложений одинаковой структуры применяется прежде всего для создания эффекта неожиданности – когда контекстуально ожидаемый компонент заменяется неожиданным (кстати, он-то, как правило, и содержит название фирмы или товара, например: "Посадить дерево. Родить сына. Купить "Аристон-диалоджик" – реклама стиральной машины).

Эффект неожиданности – важный аспект эмоциональной информации, которую несет реклама. Еще одно средство его создания – контраст лексики с различной стилистической окраской: нейтральная – просторечная, высокая – грубая и т.п.

И, наконец, самым большим разнообразием средств отличается оформление эстетической информации. Часть их мы уже перечислили в разделе, посвященном эмоциональным средствам: ведь и фонетический повтор, и синтаксический параллелизм несут эстетическую нагрузку. Аллитерация и ассонанс, авторские парные словосочетания, игра слов, построенная на многозначности или стилистическом контрасте, рифма, ритм прозы, метафора, сравнение – далеко не полный перечень средств, которые "украшают" рекламный текст и заставляют читателя испытывать удовольствие от его формы.

Выводы для переводчика: Среди доминант перевода рекламного текста приоритетное положение занимает лексика, оформляющая когнитивную информацию. По своим характеристикам она близка к терминологии (однозначна, нейтральна, независима от контекста) и передается с помощью однозначных эквивалентов. Прочие доминанты перевода можно признать равноправными, но при необходимости выбора переводчик старается передать в первую очередь те, которые служат дополнительными средствами выделения когнитивных компонентов: 1) эмоционально-оценочная лексика с семантикой положительной оценки – передается вариантными соответствиями; 2) средства выражения гиперболы положительной оценки: превосходная степень прилагательных и наречий, наречия и частицы с функцией усилителей, морфемы с семантикой усиления качества, местоимения с обобщающей семантикой, оценочные высказывания с просторечной окраской, лексика, близкая к высокому стилю, количественные гиперболы разговорной речи – передаются соответствующими грамматическими и лексическими вариантными соответствиями; 3) модные слова – передаются вариантными соответствиями, если в языке перевода такие же по значению слова являются модными, или компенсируются другими по значению модными словами языка перевода; 4) иностранные слова, обороты речи и цитаты – переносятся в текст без изменений; 5) диалектальные слова и обороты – компенсируются просторечием или нейтрализуются; 6) специфика синтаксиса: эмоциональная инверсия, парцелляция, незаконченные предложения, риторические вопросы и восклицания – передаются грамматическими соответствиями; 7) повторы всех уровней: фонетический, морфемный, лексический, синтаксический – передаются всегда с сохранением принципа повтора, но при невозможности сохранить соответствующую фонему или соответствующее значение лексемы они заменяются на другие; если нет возможности сохранить количество компонентов повтора, число их уменьшают; 8) игра слов, метафоры, сравнения, авторские парные словосочетания и др. лексические фигуры стиля передаются с сохранением принципа построения фигуры или компенсируются другой фигурой стиля; 9) фон литературной нормы языка воспроизводится в той мере, в какой он присутствует в подлиннике – с помощью вариантных соответствий; 10) стилистически окрашенная лексика: просторечие, жаргон, высокий стиль и др. – передается вариантными соответствиями с сохранением окраски, которая этой лексике присуща в подлиннике.