Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Священник Сергий Кобзарь.

 

Протестанты любят проповедовать об уверенности в спасении на основании веры во Христа. Они сочувствуют несчастным православным, которые не считают себя уже спасенными, не уверены, будут ли они спасены, и, тем самым, не верят обетованиям Бога, который обещал, что всякий верующий уже имеет жизнь вечную (Ин. 3:18, 36). Они продолжают жить по закону и признают большую важность добрых дел для спасения. Кроме этого, протестанты обвиняют православных в том, что они умаляют благодать Божию. Бог ведь уже простил нам грехи, а православные все продолжают просить: «Господи, спаси и помилуй». Как же это объяснить?

Писание говорит более чем определенно, что спасение только по благодати, а не по делам. Веру протестанты понимают как веру во Христа как «своего личного Спасителя»61, т.е. веру, что Он умер за меня лично. Если человек так верит, то этого достаточно для спасения. Давайте сейчас рассмотрим некоторые места Писания, касающиеся спасения. В Мф. 6:15 сказано: «...если не будете прощать людям согрешений их, то и Отец ваш небесный не простит вам согрешений ваших». Если понимать этот текст прямо, то получается, что можно верить во Христа как своего Спасителя, но не простить брата и, придя на суд, узнать, что и Бог нас не прощает и, естественно, не спастись». Кроме этого, Христос в Мф. 7:2 продолжает: «Ибо каким судом судите -таким будете судимы». Отсюда также следует, что Христос нас будет судить не только на основании нашей веры в Него как своего Спасителя, а и в прямой зависимости от того, как мы судили других. Наше спасение, таким образом, зависит не только от веры, а и от конкретного нашего отношения к ближним. Еще Христос говорил о том, что не все верующие достойны Его: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня. И кто не берет креста своего и не следует за Мной, тот не достоин Меня» (Мф. 10:37-38). Опять явствует, что для спасения нужна не только вера во Христа как своего личного Спасителя, но и любовь ко Христу превыше всего, и несение своего креста. А сколько из нас веруют во Христа, но любят детей, свое удобное положение, репутацию или даже телевизор на деле более, нежели Христа, и, что самое главное, даже не подозревают об этом? Я хорошо осознал свое заблуждение, в котором я находился, думая, что я люблю Христа более всего, когда пришло время решать: выбираю ли я свое удобное место, стабильную зарплату, хорошее отношение ко мне близких или Христа и истину со всеми соответствующими последствиями. Тогда я узнал о себе, что не люблю Христа более всего, как мне казалось. Не только вера, но и любовь превыше всего нужна для спасения. Еще Писание говорит, что для входа в Царствие Небесное нужно много трудиться «и всякий усилием входит в него» (Лк. 16:16). И здесь стоит спросить: достаточно или нет одной веры (в протестантском ее понимании)? В Мф. 10:32-33 также нечто говорится касательно спасения и уверенности в нем: «Итак, всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом моим небесным; а кто отречется Меня пред людьми, отрекусь от того и Я». Как нужно понимать это место? Человек верит, но пришли гонения. За Христа требуется отдать жизнь и, возможно, в мучениях, что часто происходило в истории. Человек отрекается, приходит на суд, и там Христос отрекается от него также, хотя он и был верующий. Помимо этого Христос говорил: «Претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10:22). Павел говорит подобное: «Пожнем, если не ослабеем» (Гал. 6:9). Откуда же мы знаем, что все претерпим, не ослабеем и спасемся, даже если мы и сейчас в должном духовном состоянии? Конечно, мы сможем все претерпеть благодатью Божией, но здесь есть и наше участие и воля, которую Бог не преступит. А сколько нам самим известно случаев, когда люди, начав, казалось бы, хорошо, падали? Откуда мы знаем, как мы кончим? К тому же, мы вообще можем быть в обольщении, думая, что мы находимся в должных отношениях со Христом, в хорошем духовном состоянии, на правильном пути, в Церкви, но это окажется перед Богом не так. Фарисеи ведь были также полностью уверенны в своем хорошем духовном состоянии, но Христос оценил их по-другому. Расселисты, мармоны и прочие сектанты также до глубины сердца и ума убеждены, что они на пути спасения, но это не так. Ведь те люди, которые на суде услышат слова: «Я никогда не знал вас» (Мф. 7:23) - все будут верующими, все будут признавать Христа как Своего личного Спасителя, но этого окажется мало для спасения. Кстати, можете не сомневаться, мои дорогие протестанты, что если вы не прекратите упорствовать в своем отступлении и лжи, то непременно окажетесь на суде среди той группы «верующих». Христос говорил еще нечто, что мы обычно не учитываем, рассматривая вопрос спасения: «Алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и вы не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и вы не посетили Меня: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Мф. 25:42-45). «Но так как вы верили в Меня - войдите в радость Господина Моего», - так ли закончился этот разговор? Нет: «...и пойдут сии в муку вечную». Так от дел или веры спасение? Здесь наше отношение к ближнему, наши дела ставятся в прямую зависимость к нашему спасению. Если говоришь, что веруешь, но не помог ближнему, когда мог, значит не имеешь истинной веры Христу, что этот нуждающийся есть Сам Христос. В Новом Завете содержатся и много других мест, предостережений и примеров того, что реально можно потерять веру и отступить от Бога (2 Тим. 4:10; Евр. 2:1; 3:6,12, 14; 4:1; 6:4-6,9, 12; 10:38; 12:4; 1 Кор. 10:12 и др.). В Откровении же Иисус Христос постоянно повторяет, что только побеждающий войдет в Его Царство и наследует все, а не просто признающий Его за Спасителя (Откр. 2:7, 11, 17; 3:5, 12, 21; 21:7). Потому православные и говорят, что спасутся, если Бог даст, если окажемся достойными Христа, если до конца донесем веру и не отречемся от Него. Но заслужим не в смысле самоискупления, а в смысле, если на деле явим свою веру, плоды истинной веры, без которых, как говорит Иаков, вера мертва. И если человек верит во Христа «как своего личного Спасителя», а осуждает и не может простить брата или врага; если на деле любит что-либо более Христа; не прилагает усилий для своего освящения; стыдится признавать себя христианином среди знакомых, то будет ли он спасен и может ли он быть уверен в своем спасении? Спасение по вере, но вера в протестантизме имеет под час очень извращенное понятие, а постоянные уверения проповедников, что мы уже спасены и переживать не о чем, только притупляют совесть и законный Божий страх грешить и оказаться недостойным Его. В протестантизме благодать часто вообще понимается не как Божья помощь свыше человеку, старающемуся и желающему верить, исполнять Божьи заповеди, спастись, но своими силами никак не способного сделать это, а как всеобщая индульгенция за счет заслуг Христа. Делать для спасения уже совершенно ничего не нужно, как будто они никогда не читали, что «Царствие Небесное силою берется и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12). Спасение по вере, но не всякая вера спасительна. Об этом много будет еще сказано в IV части. Мы можем даже не подозревать, что истинной веры и любви к Богу и не имеем. Вообще, это абсолютно не по-библейски, во время, в которое нужно бороться и воевать, страшиться и трепетать (Фил. 2:12), быть во всеоружии -праздновать свое спасение и победу. Я все больше убеждаюсь, что для Церкви мало что есть настолько противно Ее Духу, как подобная легкомысленная поголовная уверенность в том, что все мы уже спасены. Это большая духовная прелесть (обольщение), о которой предупреждают все Отцы и учителя Церкви. Ни один святой никогда при жизни не был уверен, что спасется, а лишь рассчитывал на милосердие Божие, и многие повторяли часто: «Один суд человеческий - другой Божий». (Насколько, кстати, на этом фоне кажутся нелепыми утверждения протестантов, что баптистом быть - это так трудно, это такой тернистый путь, а в Православии свечку поставил, «пропуск» в гроб положили - и все, больше ничего делать не нужно. На деле же нет более трудного пути, чем предлагает Православие. Как бы человек ни верил, какие бы ни являл плоды покаяния и веры - никто никогда при жизни ему не даст гарантию, что он точно будет спасен). Христос говорил, что многие будут веровать в Него, но не все спасутся. Петр пишет, что и «...праведник едва спасается...» (1 Пет. 4:18), но мы спасаемся не едва, а со всей уверенностью. Это ж праведники едва спасаются, а мы-то больше, мы Ангелы, наверное, уже. Эта ведь протестантская идея спасения идет с гуманистического Запада, где говорить людям о таких неприятных реалиях, как возможность угодить в ад, очень некультурно. Мы, вообще, уже обижаемся, если кто-то даже сомневается в нашем спасении. Нельзя здесь не признать, что мы становимся учителями, льстящими слуху (2 Тим. 4:3). Ведь это так людям лестно услышать, что опасаться уже нечего и место на небесах мне уже забронировано, и его уже потерять нельзя, как бы я ни старался. Никто никогда раньше в истории Церкви так не учил. Вы посмотрите на то, с какой строгостью Златоуст и все другие учителя Церкви во все времена относились ко спасению и предупреждали о реальной опасности его потерять.

Теперь рассмотрим употребление в Евангелии самого слова «спасение». Протестанты любят выделять одни места часто за счет других. Одно из таких любимых наших мест записано в Еф. 2:5, 8: «...благодатью вы спасены...». Вот здесь, мы говорим, очевидно, что мы уже спасены. Но Писание использует это слово не только в завершенном времени. Павел пишет: «...мы Христово благоухание Богу в спасаемых... » (2 Кор. 2:15). 1 Кор. 1:8 «...для нас спасаемых сила Божия». Деян. 2:47 «Господь прилагал спасаемых к Церкви». В этих местах Писание говорит о спасаемых, а не о спасенных; о находящихся в процессе спасения. Кроме этого, Павел говорит: «со страхом и трепетом совершайте свое спасение... » (Фил. 2:12). Не радуйтесь о уже совершившемся своем спасении, а совершайте его постоянно, со страхом. Еще Павел пишет: «Ибо мы спасены в надежде» (Рим. 8:24), т.е. мы не уже спасены, а надеемся, что будем спасены. Как же можно так пренебрегать столькими местами Писания и выделять только одну, Божию сторону спасения? Есть ли у православных уверенность в спасении хоть какая-то? Да, при условии, что человек имеет плоды истинной веры и покаяние, без чего спасение невозможно. Поэтому на каждой службе по несколько раз произносится прошение: «Прочее время живота нашего, в мире и покаянии скончати у Господа просим». Но православный христианин постоянно остерегается и того, чтобы не потерять эту веру и покаянное чувство, ведь дьявол может обольстить, и то, что нам будет казаться истинной верой и покаянием, не окажется таковым перед судом Божьим. Поэтому страх Божий, незнание - точно буду ли я спасен, которые исходят от понимания реальной возможности потерять веру или возлюбить что-либо более Христа, и надежда на свое спасение в Православии сочетаются. Мы надеемся на спасение, совершаем его, но не в отчаянии, так как знаем, что с нами Бог, который еще более, чем мы сами, желает нам спасения, и что мы имеем все возможности для спасения, так как «даровано нам все потребное для жизни и благочестия» (2 Пет. 1:3).

Важно сказать теперь несколько о покаянии и грехе. Вообще, это серьезнейший богословский вопрос, и именно здесь лежит основная пропасть между Православием и протестантизмом, и об этом можно было бы говорить очень много. Справедливо отметить, что ни католики со своим учением об индульгенциях и чистилище, ни протестанты со своей уверенностью в спасении и юридическим подходом к этому вопросу не понимают в полноте того, что такое грех. Для протестантов и католиков грех - это прежде всего вина, долг. И от этой вины можно благополучно избавиться. Католики предпочитают расплатиться деньгами, купив индульгенцию у папы. Протестанты же платить не хотят, за них Христос все заплатил. Для православных грех - это прежде всего закон смерти, болезнь. Отсюда, протестантов более всего заботит освобождение от греха как снятие вины. Православных же - реальное избавление от него, реальная, а не только юридическая святость. Грех ведь не столько вина, как закон смерти, как болезнь, убивающая нас. Человеку, по вине которого произошла авария в Чернобыле, мало узнать то, что суд прощает его за это преступление. Ему нужно исцеление от смертельной болезни, которая стала результатом его ошибки, греха. И в этом разница в акцентах между православными и протестантами. Мы считаем, что в покаянии Бог простил нам все грехи прошлые и будущие, и тем успокаиваемся: мы уже спасены. Освящение и реальная святость - это уже вопрос второй. Православие же не отделяет спасения от освящения. Процесс освящения и процесс спасения - это одно и то же. Сперджен говорил, что это так оскорбляет Божью благодать, когда человек постоянно просит у Него прощения: ведь Он уже его простил, нужно поверить в это и принять, а православные вот постоянно просят: «Спаси и помилуй». В Православии, вообще, главная молитва - это молитва мытаря: «Боже! Будь милостив ко мне, грешному» (Лк. 18:13) или же молитва Иисусова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного», которую нужно творить постоянно и которой всю жизнь непрестанно молились многие святые. Это действительно является полным недоразумением для протестантов по той как раз причине, что они отделяют грех как вину от греха как болезни, отделяют спасение от освящения. Но для православного смысл этих бесконечных просьб не в том, чтобы вымолить себе прощение грехов. «Господи, освободи меня от желания грешить, от власти греха, от скверных мыслей и мотивов; исцели мою душу искалеченную и изуродованную грехом и лежащую в бездне растления; дай мне иметь Твою любовь, смирение, кротость и чувствования; освободи и спаси меня от закона

греха в плоти моей», - вот смысл и дух этих бесконечных молитв и воздыханий. Ведь когда Бог действительно показывает человеку эту бездну и уродство его души, то других слов и не найдешь, да и не надо. Христос говорил: «Блаженны плачущие» (Мф. 5:4), плачущие постоянно,

плачущие о своих грехах. Иоанн Креститель возглашал: «Сотворите достойный плод покаяния...» (Лк. 3:8), т. е., нужно не только попросить прощения за грехи, но реально в них раскаяться (отвернуться), перестать их делать, возненавидеть их. Как же можно считать, что я покаялся, если продолжаю, например, осуждать, превозноситься, пустословить? Ведь это не отвечает смыслу слова «покаяться». Для православного, кстати, мало что звучит так нелепо и тщеславно, как заявления протестантов: «Я покаялся» - в смысле раз и навсегда. Православные признают, что может быть момент (хотя чаще всего это бывает долгий процесс) покаяния, обращения человека от неверия к вере, но это только начало покаяния. Для православного покаяние есть содержание и образ жизни, настроение духа до конца своих дней. Сказать в общем смысле «я покаялся» значит: «Я стал святой, как Христос, я отвернулся62 и избавился от всякого греха». Неужели протестанты, действительно, это хотят сказать? А если мы никогда не перестаем грешить, то почему перестаем каяться? Христос велел всем быть такими же совершенными, как совершенен Бог (Мф. 5:48). Никто этого из нас не достиг, а всякое несовершенство есть грех. Ведь если мы не усовершенствовались в любви, то в нашем сердце вместо нее ненависть и равнодушие; если не усовершенствовались в смирении, то еще горды; если не достигли совершенства в терпении, то в нашем сердце живет еще страсть раздражения и т. д. Почему же мы не каемся и не плачем о своих грехах? Ап. Павел, например, свидетельствовал, что за своих братьев иудеев готов был быть отлученным от Христа (Рим. 9:3) -такую любовь он к ним питал. Имеем ли мы такую же любовь к ближнему? Если нет, то почему в этом не каемся и не сокрушаемся? Нам кажется, что мы не такие грешные? Тогда, вообще, нужно рыдать о своей огрубелости, что, находясь в

пропасти греха, мы даже не чувствуем этого. Церковь учит, что от первого обращения к Богу и до самой смерти - это период, данный нам Богом для покаяния. Постоянное недовольство собой и плач о своих грехах являются основой духовной жизни в Православии. Давид согрешил и покаялся в прелюбодеянии, но свидетельствует: «...грех мой всегда передо мною» (Пс. 50:5). Еще долго после греха он оплакивал его, не просто раз покаялся. Величайший Апостол и святой Павел восклицает: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти» (Рим. 7:24). Достигнув большой святости, Павел все же сознавал то, насколько он еще поражен грехом, и сокрушался в этом. И это сокрушение, покаяние, плач о грехах, недовольство собой являются постоянным

содержанием жизни православного человека. Поэтому Православие - это не просто иное догматическое учение, а иной, построенный на покаянии образ жизни. Ведь покаяние является наилучшей возможностью для освящения и спасения, ведь только сокрушенное сердце Бог способен изменять. Спасение в Православии только по благодати63, но благодать может действовать только при условии покаяния. Потому нет в постоянной просьбе к Богу спасти и помиловать оскорбления благодати, а только лишь размягчение сердца для принятия этой благодати. Потому и молитва Иисусова имеет такое большое значение, ведь в ней исполнение практически всех блаженств и заповедей. Если христианин постоянно молится этой молитвой от сердца, то он, безусловно, нищ духом, так как постоянно просит и нуждается в Боге. Он, естественно, и плачущий, так как постоянно сокрушается и осознает свою греховность и недостоинство. Он также алчет и жаждет правды (праведности), так как не хочет оставаться грешником и просит Бога об освящении. Само слово «помилуй» имеет в греческом один корень со словом «елей». Елей же, как хорошо известно протестантам, использовался в древнем мире для лечения. Таким образом, смысл просьбы «Господи помилуй» состоит не столько в просьбе простить, сколько в просьбе об исцелении, уврачевании, смягчении. Грех разрушает душу человека, причиняет ей рану, ожог. Мы не только виноваты перед Богом, но и больны грехом, а больному нужно не только прощение, но и исцеление. Поэтому не много 40 или даже 120 раз за службу и каждый день сотни раз повторять «Господи, помилуй». Это один из верных путей для освящения и стяжания Святого Духа, как говорил Серафим Саровский. Молящийся Иисусовой молитвой будет также и милостив, так как сам постоянно просит о милости. Он будет также исполнять и самую главную заповедь о любви к Богу, так как постоянно призывает и имеет в уме сладчайшее имя Иисусово, постоянно помышляет о Боге. Вообще, всю глубину этого делания (творения Иисусовой молитвы) не осмыслить до конца. О ней написана не одна книга, но для протестантов все это безумие; им со своей системой спасения никогда не понять ее смысла; для подобных проявлений духа в их богословии просто нет полочки. Понимание спасения в протестантизме, вообще, имеет языческие корни. В представлении язычников бог изменчив. Его можно умалить, задобрить жертвами и отвратить тем его гнев. В протестантизме то же самое. Бог гневался на человека и должен был его погубить за грехи. Но Христос предложил Себя, и Бог излил гнев Свой на Него. Теперь же Бог на верующих во Христе смотрит через Христову Кровь и уже не гневается на человека. Т.е. изменился Бог. Раньше Он гневался - теперь перестал. Человек может при этом не меняться; главное - стать под тень Христову, признать Его Своим Спасителем, и гнев Божий уже проходит мимо нас. В Православии же меняется не Бог, а человек. Он обожается, богоуподобляется благодатию Божией, кается и меняется, и тем спасается.

Итак, мы, живя на земле, не можем до конца быть уверенными, что будем спасены. Бог это решит, и, может, его суд будет не таким, как человеческий; может, наша вера и покаяние окажутся не истинными, как нам кажется. Кроме веры по Писанию нужно оказаться еще достойными Христа, а мы не знаем, отречемся ли мы от Него при гонениях, ведь таких случаев немало было. Необходимым условием являются также таинства Крещения, Миропомазания и Евхаристии, чего в протестантизме нет. Если мы и верим во Христа, но любим что-либо более Его - будем ли мы спасены и есть ли эта вера истинная? Мы можем осудить нашего брата или не простить, и Бог тогда также нас не простит на суде, хоть мы и веруем в Него. Если мы так поступаем, то это как раз говорит о том, что истинной веры у нас нет. Поэтому лучше и намного безопаснее проверять свое сердце постоянно и со страхом совершать свое спасение, чем быть так уверенным, что я уже спасен: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы?» (2 Кор. 13:5).

 

Дела и спасение

 

1. Веры недостаточно для спасения, но необходимы и дела

2. Почему для спасения необходимы и вера и дела? Стяжание Святого Духа, уподобление Богу, – цель добрых дел

3. Ошибки протестантского и католического взглядов

4. Невидение своих добрых дел – дело спасительного смирения

 

4а. Основания смиренного воззрения на любые свои дела

 

5. Дела, сами по себе, не оправдывают. «Нельзя думать делами своими заслужить спасение»

6. Что такое дела веры?

7. За добрым делом непременно следует искушение

 

 

1. Веры недостаточно для спасения, но необходимы и дела

 

"Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного".

(Мф. 7, 21)

 

14 Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его?

15 Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания,

16 а кто-нибудь из вас скажет им: "идите с миром, грейтесь и питайтесь", но не даст им потребного для тела: что пользы?

17 Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе.

18 Но скажет кто-нибудь: "ты имеешь веру, а я имею дела": покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих.

19 Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут.

20 Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?

21 Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего?

22 Видишь ли, что вера содействовала делам его, и делами вера достигла совершенства?

23 И исполнилось слово Писания: "веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим".

24 Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только?

25 Подобно и Раав блудница не делами ли оправдалась, приняв соглядатаев и отпустив их другим путем?

26 Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва.

(Иак. 2).

 

"Дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые". (Мф. 7, 17-18).

 

"Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного".

(Мф. 7, 21).

 

Православная Церковь учит, что для спасения каждому нужны и не только православная вера, но и дела веры.

 

Послание восточных патриархов о православной вере:

 

Веруем, что человек оправдывается не одной верой, но верой, которой содействует любовь, то есть через веру и дела. Признаем совершенно нечестивою мысль, будто вера, заменяя дела, приобретает оправдание во Христе: ибо вера в таком смысле могла бы принадлежать каждому и не было бы ни одного не спасающегося, что очевидно ложно. Напротив, мы веруем, что не призрак веры, а живая вера через дела оправдывает нас во Христе. Дела же считаем не только свидетельством, подтверждающим наше призвание, но и плодами, от которых наша вера становится деятельной. Дела могут, по Божественному обетованию, доставить каждому заслуженное воздаяние, доброе или худое, смотря по тому, что он сделал.

 

Преп. Макарий Оптинский:

 

«К нашему спасению нужна не одна вера, но и дела. Слова Ап. Павла: «От дел закона не оправдится всяка плоть» (Рим. 3, 20) относятся к ветхозаветным обрядовым делам, а не к новоблагодатным заповедям.

 

По крещении непременно нужно делание заповедей Божиих, коими сохраняется данная в крещении благодать и по мере успеяния в них умножается.

 

Преступая же заповеди, покаянием опять приобретаем благодать. И все это действуется чрез веру, а без веры и к делам покаяния не приступили бы. Везде вера и дела».

 

Преп. Симеон Новый Богослов:

 

«Если желаем, братия мои возлюбленные, улучить царствие Божие, то надлежит нам иметь к тому всякое внимание и тщание, всякую ревность и подвиг, и никак не думать, что для того, чтобы спастись, достаточно нам лишь веровать в истинного Бога и быть православными христианами, приводя в оправдание такого мнения сказанное Господом слово: «иже веру имет и крестится, спасен будет; а иже не имет веры, осужден будет» (Мк.16, 16). Напротив, сего-то ради наипаче и должно нам подвизаться и ревновать о том, чтобы ходить достойно звания, в которое призваны, как говорит Апостол Павел, то есть делать дела, достойные Христа, от Коего получили имя и называемся христианами, зная, что большее получим осуждение, если, несмотря на такое наименование, будем жить в лености и нерадении. Посему не думай, брате мой, что спасешься с одною верою. «Кая польза, аще веру кто глаголет имети, дел же не имать? Еда вера может спасти его?» - учит святой апостол Иаков (2, 14). Послушай, что и Сам Господь говорит: «Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, Иже есть на небесех» (Мф.7, 21). То же внушает и божественный Павел, говоря: «Бога исповедуют ведети, а делы отмещутся Его, мерзцы суще и непокориви, и на всяко дело благое неискусни» (Тит.1, 16). Видишь, возлюбленный, как невозможно спастись кому-либо с одною верою без дел? Если бы спасались одною только верою, то все бы люди спаслись и никто из нас не погиб бы, потому что нет человека, который бы не веровал, что есть Бог. Даже и злые демоны веруют, что есть Бог. Слушай, что сами они говорят: «вем Тя, кто еси, Святый Божий» (Мк.1, 24). И опять в другом месте говорили они об Апостолах: «сии человецы раби Бога Вышняго суть, иже возвещают путь спасения» (Деян.16, 17). Видишь, что и бесы веруют, что есть Бог? И, однако ж, эти верующие, что есть Бог, осуждены в геенну огненную за злые дела свои. Итак, добра есть вера, если стяжешь и дела. Иначе, как тело без души бывает недвижимо и недейственно, так и вера без дел мертва есть».

 

Св. Игнатий (Брянчанинов):

 

Пребывание в усыновлении Богу, доставляемом через святое крещение, поддерживается жизнью по евангельским заповедям. Теряется пребывание в усыновлении отступлением от жительства по евангельским заповедям. То и другое засвидетельствовал Сам Господь: «Аще заповеди Моя соблюдете», сказал Он, «пребудете в любви Моей. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и изсышет: и собирают ю, и во огнь влагают, и сгарает» (Ин. 15, 10, 6). Для спасения необходимо, чтобы крещенный во Христа жительствовал по законодательству Христа.

 

Святитель Кирилл Иерусалимский:

 

Богопочитание заключается в познании догматов благочестия и в добрых делах. Догматы без добрых дел не благоприятны Богу; не приемлет Он и дел, если они основаны не на догматах благочестия. Ибо что пользы знать хорошо учение о Боге и постыдно жить? С другой стороны, что пользы - быть воздержанным и нечестиво богохульствовать? Потому познание догматов и бодрствование души есть величайшее приобретение. 

 

Преподобный Никодим Святогорец:

 

Тем же, которые тщательны и принуждают себя без сожаления на всякое доброе дело, Господь умножает Свои благодатные дары здесь и готовит блаженную жизнь в Своем Небесном Царстве.

 

Святитель Иоанн Златоуст:

 

Умоляю вас, будем прилагать великое старание, чтобы пребывать твердыми в истинной вере и вести жизнь добродетельную; ибо если мы с верой не соединим достойной жизни, то подвергнемся более жестокому наказанию... И Сам Христос в Евангелии подтвердил то же, когда сказал, что некоторые люди, изгонявшие бесов и пророчествовавшие, будут осуждены на казнь. Да и все притчи Его: притча о девах, о неводе, о тернии, о дереве, не приносящем плода, требуют, чтобы мы были добродетельны на деле. О догматах Господь редко рассуждает (ибо верить им не трудно), но о жизни добродетельной очень часто, или лучше сказать, всегда: ибо на этом поприще предстоит постоянная брань, а потому и труд. И что говорю о совершенном пренебрежении добродетели? Даже нерадение о малейшей части ее подвергает бедствиям... Вера без дел - только призрак жизни.

 

«…здесь еще "будет плач и скрежет зубов". А эти слова указывают на нестерпимые муки.

 

Впрочем, празднолюбца кроме этой потери ожидает еще невыносимое мучение, и вместе с мучением приговор страшного осуждения. “Негодного раба, - говорит он, - выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов” (ст. 30). Видишь ли, что не только хищник, любостяжатель и делающий зло подвергается ужаснейшему мучению, но и тот, кто не делает добра? Итак, будем внимать словам этим. Пока есть время, будем стараться о нашем спасении; запасем елей для светильников; будем приобретать на талант. Если здесь будем ленивы и станем жить беспечно, то там никто не окажет нам сострадания, хотя бы мы пролили реки слез. Одетый в нечистое платье, обвинил самого себя, - и однако же не получил никакой пользы. Имевший один талант возвратил вверенное ему серебро, - и однако, был осужден. Умоляли также и девы, приступали и стучались, - и все тщетно и напрасно. Итак, зная это, употребим и деньги, и старание и покровительство, и все на пользу ближнего. Под талантами здесь разумеется то, что находится во власти каждого, - или покровительство, или имение, или научение, или что-нибудь подобное. Поэтому никто не должен говорить: я имею один талант, и ничего не могу сделать. Можешь и с одним заслужить одобрение».

 

Блаженный Феофилакт (архиепископ Болгарский):

 

Царь, вошед посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связавши ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов; ибо много званных, а мало избранных. Вход на брачный пир происходит без различия: все мы, добрые и злые, призваны только по благодати. Но затем жизнь подлежит испытанию, которое царь производит тщательно, и жизнь многих оказывается оскверненною. Содрогнемся же, братья, помыслив, что у кого не чиста жизнь, для того бесполезна и вера. Таковой не только извергается из брачного чертога, но и посылается в огонь. Кто же этот носящий оскверненные одежды? Это тот, кто не облекся в одежду милосердия, благости и братолюбия. Много таких, которые, обольщая себя тщетными надеждами, думают получить Царство Небесное и, высоко думая о себе, причисляют себя к лику избранных. Производя допрос недостойного, Господь показывает, во-первых, что он человеколюбив и справедлив, а во-вторых, что и мы не должны никого осуждать, хотя бы кто, очевидно, и согрешал, если таковой открыто не изобличен в суде. Далее, Господь говорит слугам, карающим ангелам: "свяжите ему руки и ноги", то есть способности души к действию. В настоящем веке мы можем поступать и действовать так или иначе, а в будущем силы душевные будут связаны, и нельзя нам будет сотворить какое-либо добро для умилостивления за грехи; "тогда будет скрежет зубов" - это бесплодное раскаяние. "Много званных", то есть Бог призывает многих, точнее, всех, но "мало избранных", немного спасающихся, достойных избрания от Бога. От Бога зависит избрание, но стать избранными или нет - это наше дело. Господь этими словами дает иудеям знать, что о них сказана притча: они были призваны, но не избраны, как непослушные.

 

2. Почему для спасения необходимы и вера и дела? Стяжание Святого Духа, уподобление Богу, – цель добрых дел

 

Святые отцы наставляют, что все добрые дела, совершаемые по Евангелию, - это средства борьбы со страстями, очищения и изменения души в Боге, стяжания Божией благодати, Святого Духа, уподобления Богу, в чём и состоит спасение человека.

 

Святитель Тихон Задонский:

 

Добрыми делами, происходящими от чистого сердца и нелицемерной веры, человек уподобляется Богу, как образ прообразу - святой, любящий, истинный, щедрый, милостивый, благой, кроткий, долготерпеливый... И христианин, когда уподобляется Ему добродетелями, свидетельствует об имеющемся в нем образе Божием, в котором и состоит душевная красота и доброта.

 

Св. Игнатий (Брянчанинов):

 

"Спасение наше - Бог наш, а не наши дела. Делами веры... мы доказываем истину нашей веры и нашу верность Богу.

 

Дела веры умерщвляют самость в человеке, растят в нем веру, возвеличивают в нем Христа".

 

"О невозможности спасения иноверцев и еретиков

Достойное горькаго рыдания зрелище: христиане, не знающие, в чем состоит христианство! А это зрелище почти безпрестанно встречают ныне взоры; редко они бывают утешены противуположным, точно утешительным зрелищем! редко они могут в многочисленной толпе именующих себя христианами остановиться на христанине, и именем, и самим делом.

 

Вопрос, предложенный Вами, теперь предлагается сряду. «Отчего не спастись, - пишете Вы, - язычникам, магометанам и, так называемым, еретикам? между ними есть предобрые люди. Погубить этих добрейших людей было бы противно милосердию Божию!... Да! это противно даже здравому разуму человеческому! - А еретики – те же христиане. Считать себя спасенными, а членов прочих верований погибшими, это - безумно, и крайне гордо!»

 

Постараюсь отвечать Вам в немногих по возможности словах, чтоб многословие нисколько не повредило ясности изложения. - Христиане! Вы разсуждаете о спасении, а не знаете, - что такое спасение, почему человеки в нем нуждаются, наконец - не зная Христа - единственное средство нашего спасения! - Вот истинное учение об этом предмете, учение Святой, Вселенской Церкви: Спасение заключается в возвращении общения с Богом. Это общение потерял весь род человеческий грехопадением праотцев. Весь род человеческий - разряд существ погибших. Погибель - удел всех людей, и добродетельных и злодеев. Зачинаемся в беззаконии, родимся во грехе. «Сниду к сыну моему сетуя во ад», говорит св. Патриарх Иаков о себе и святом сыне своем Иосифе целомудренном и прекрасном! Нисходили во ад по окончании земнаго странствования не только грешники, но и праведники Ветхаго Завета. Такова сила добрых дел человеческих. Такова цена добродетелей естества нашего падшаго! Чтоб возстановить общение человека с Богом, иначе, для спасения, необходимо было искупление. Искупление рода человеческаго ... совершено было Самим безпредельным Богом. Казни - жребий рода человеческаго, заменены Его казнию; недостаток заслуг человеческих заменен Его безконечным достоинством. Все добрыя дела человеческия немощныя, нисходившия во ад, заменены одним могущественным добрым делом: верою в Господа нашего Иисуса Христа. ... Одно доброе дело нужно нам для спасения: вера; - но вера - дело. Верою, одною верою мы можем войти в общение с Богом при посредстве дарованных им таинств. Напрасно ж, ошибочно Вы думаете и говорите, что добрые люди между язычниками и магометанами спасутся, т.е. вступят в общение с Богом! напрасно Вы смотрите на противную тому мысль как бы на новизну, как бы на вкравшееся заблуждение! Нет! таково постоянное учение истинной Церкви, и Ветхозаветной и Новозаветной. Церковь всегда признавала, что одно средство спасения: Искупитель! она признавала, что величайшие добродетели падшаго естества нисходят во ад".

 

Св. Феофан Затворник:

 

Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его (см.: Иак. 1, 14)? Путь к вере — покаяние. В покаянии же что говорят? Согрешил, не буду. Не буду грешить, следовательно, буду жить по заповедям. Поелику с принятием веры покаяние не отходит, но, с нею сочетавшись, до конца пребывает, то и решение то — жить по заповедям — пребывает в силе и при вере. Почему верующий, если пришел к вере прямым путем, то есть путем покаяния, бывает ревнителем исполнения заповедей, или добрых творителем дел. Вера дает ему те сильнейшие побуждения, вера дает ему на то и силы благодатные чрез Святые Таинства. Так вера споспешествует делам (см.: Иак. 2, 22). А дела веру делают совершенною; ибо пока делом не сделано то, чему кто уверовал, дотоле вера будто не вера. Она видною становится только в делах. И не только видною, но и крепкою. Дела воздействуют обратно на веру и ее укрепляют.

 

Преп. Серафим Саровский показывает нам, для чего нужны нам дела и какими они должны быть:

 

«Так в стяжании этого-то Духа Божия и состоит истинная цель нашей жизни христианской, а молитва, бдение, пост, милостыня и другие ради Христа делаемые добродетели суть только средства к стяжанию Духа Божиего.

 

- Как же стяжание? - спросил я батюшку Серафима. - Я что-то этого не понимаю.

 

- Стяжание все равно что приобретение, - отвечал мне он, - ведь вы разумеете, что значит стяжание денег. Так все равно и стяжание Духа Божия. Ведь вы, ваше Боголюбие, понимаете, что такое в мирском смысле стяжание? Цель жизни мирской обыкновенных людей есть стяжание, или наживание, денег, а у дворян сверх того - получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный... Бог Слово, Господь наш Богочеловек Иисус Христос, уподобляет жизнь нашу торжищу и дело жизни нашей на земле именует куплею, и говорит всем нам: купуйте, донеже прииду, искупующее время, яко дние лукави суть, то есть выгадывайте время для получения небесных благ через земные товары. Земные товары - это добродетели, делаемые Христа ради, доставляющие нам благодать Всесвятого Духа. В притче о мудрых и юродивых девах, когда у юродивых недоставало елея, сказано: шедше купите на торжищи. Но когда они купили, двери в чертог брачный уже были затворены, и они не могли войти в него. Некоторые говорят, что недостаток елея у юродивых дев знаменует недостаток у них прижизненных добрых дел. Такое разумение не вполне правильно. Какой же это у них был недостаток в добрых делах, когда они хоть юродивыми, да все же девами называются? Ведь девство есть наивысочайшая добродетель, как состояние равноангельское, и могло бы служить заменой само по себе всех прочих добродетелей. Я, убогий, думаю, что у них именно благодати Всесвятого Духа Божиего недоставало. Творя добродетели, девы эти, по духовному неразумию, пологали, что в том-то и дело лишь христианское, чтобы одни добротетели делать. Сделали мы-де добродетель и тем-де и дело Божие сотворили, а до того, получена ли была ими благодать Духа Божия, достигли ли они ее, им и дела не было. При такие-то образы жизни, опирающиеся лишь на одно творение добродетелей без тщательного испытания, приносит ли они и сколько именно приносят благодати Духа Божия, и говориться в отеческих книгах: "Ин есть путь, мняйся быти благим в начале, но концы его - во дно адово". Антоний Великий в письмах своих к монахам говорит про таких дев: "Многие монахи и девы не имеют никакого понятия о различиях в волях, действующих в человеке, и не ведают, что в нас действуют три воли: 1-я - Божия, всесовершенная и всеспасительная; 2-я - собственная своя, человеческая, то есть если не пагубная, то и не спасительная; 3-я - бесовская - вполне пагубная. И вот эта-то третья - вражеская воля - и научает человека или не делать никаких добродетелей, или делать их из тщеславия, или для одного добра, а не ради Христа. Вторая - собственная воля наша научает нас в услаждении нашим похотям, а то и, как враг научает, творить добро ради добра, не обращая внимания на благодать, им приобретаемую. Первая же - воля Божия и всеспасительная в том только и состоит, чтобы делать добро единственно лишь для Духа Святого... Вот это-то и есть тот елей в светильниках у мудрых дев, который мог светло и продолжительно гореть, и девы те с этими горящими светильниками могли дождаться и Жениха. пришедшего во полунощи, и войти с Ним в чертог радости. Юродивые же, видевши, что угасают их светильники, хотя и пошли на торжище, да купят елея, но не успели возвратиться вовремя, ибо двери уже были затворены. Торжище - жизнь наша; двери чертога брачного, затворенные и не допускавшие к Жениху, - смерть человеческая; девы мудрые и юродивые - души христианские; елей - не дела, но получаемая через них вовнутрь естества нашего благодать Всесвятого Духа Божия, претворяющего оное от тления в нетление, от смерти душевной в жизнь духовную, от тьмы в свет, от вертепа существа нашего, где страсти привязаны, как скоты и звери, - в храм Божества, пресветлый чертог вечного радования о Христе Иисусе Господе нашем, Творце и Избавителе и Вечном Женихе душ наших. … Блаженны мы будем, когда обрящет нас Господь Бог бдящими, в полноте даров Духа Его Святого!..»

 

Преп. Макарий Оптинский:

 

"Ты имеешь ревность не по разуму, ищешь воздаяния своим трудам — ошибаешься; милость Божия изливается особенно на смирение, а один труд не получит воздаяние. Виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя, — глаголет Пророк (Пс. 24, 18). Труд — наш посев, а надобно плоды снискать: мир, любовь, кротость, смирение и прочее; все снискивается при прохождении нами послушаний, ибо там случаются укоризны, досады, неудобство, препятствие; когда оные принимаем с самоукорением, терпением и смирением, тогда смягчается наша самолюбивая часть и мы получаем свободу от страстей, — любим не только ближних, но и врагов; вот в сем-то и польза от трудов! А когда только трудимся и думаем иметь за сие воздаяние, а между тем нравом не изменяемся, но еще и в горшее приходим, в раздражение и прочее, — то никакой пользы труды не принесут".

 

Преп. Симеон Новый Богослов:

 

«Тщательное исполнение заповедей научает человека его немощи».

 

Преп. Исаак Сирин говорит о пути спасения:

 

"Воздаяние бывает не добродетели, и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. И если смирения не возникает в человеке, то напрасны все труды и все добродетели".

 

Блаженный Феодорит:

 

Вера недостаточна для спасения, но необходимы и дела... Истинное основание добрых дел - это познание о Боге и вера в Него: ибо, что глаз в теле, то для души вера в Бога и познание о Нем. Но так же и вера нуждается в деятельной добродетели, как глаз в руках и других частях тела.

 

Прот. Михаил Помазанский так излагает путь спасения человека:

 

«Растение растёт вверх. Идея органического роста нераздельна с духом Православия. Она выражается и в православном понимании спасения человека. В центре внимания христианина лежит не «удовлетворение правде Божией», не «усвоение заслуг», а возможность и необходимость личного духовного роста, достижение чистоты и святости. Искупление человека, привитие его к Телу Христову - это условия, при которых возможно начать этот рост. Благодатные силы Святого Духа, как для растения - солнце, дождь и воздух, взращивают духовный посев. Но само возрастание есть «делание», труд, длительный процесс, внутренняя работа над собой: неустанная, смиренная, упорная. Возрождение - не мгновенное перерождение из грешника в спасенного, а фактическое изменение духовной природы человека, изменение содержания самых тайников его души, содержания мыслей, представлений и желаний, направления чувствований. Эта работа отражается и на телесном состоянии христианина, когда тело перестает быть повелителем для души, а возвращается к служебной роли исполнителя велений духа и смиренного носителя бессмертной души».

 

3. Ошибки протестантского и католического взглядов

 

Преп. Макарий Оптинский:

 

Мудрование же, что оправдание обретается одною верою, без дел, есть лютеранское, неправославное. Но кто на дела свои надеется даже при вере — заблуждается.

 

Еп. Александр (Милеант):

 

«Какое взаимоотношение существует между верой и добрыми делами? Спрашивают: достаточно ли для спасения одной веры, или нужны еще и добрые дела? Сам вопрос, поставленный в такой плоскости неправилен, потому что он вытекает из искаженного представления о вере. Настоящая вера простирается не только на разум человека, но на все силы его души, в том числе и на волю. Протестантство сузило понятие о вере, ограничив его умственным принятием Евангельского учения, и утверждает: "Только верь, и ты спасен!" Ошибка протестантов, как и ветхозаветных иудеев, заключается в формальном, юридическом понимании спасения. Иудеи учили об оправдании делами закона независимо от веры, современные протестанты учат об оправдании одной верой, независимо от добрых дел. Христианство же учит о духовном возрождении человека: "Кто во Христе, тот новое творение" (2 Кор. 5:17). Спасение не есть только переселение человека в рай, но и благодатное состояние его обновленной души и, по слову Господа, Царство Божие находится внутри человек (Лк. 17, 21).

 

Духовное возрождение не совершается мгновенно. Слова Христовы уверовавшим: "Вера твоя спасла тебя", имеют ввиду тот важный внутренний перелом, который совершили люди, когда обращались от греха на путь спасения. Без этого начального перелома в образе мыслей невозможно никакое дальнейшее исправление или духовный прогресс. Естественно, что после того, как человек стал на правильный путь, он должен дальше идти по нему. Все Новозаветное Писание говорит о том, как работать над собой и все больше уподобляться Христу: "Мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни" (Рим. 6:4). И здесь нужна не отвлеченная вера, но та, которая действует любовью (Гал. 5, 6).

 

Св. ап. Иаков решительно восстает против тех, которые отделяют веру от добрых дел, говоря:

 

"Если брат или сестра наги, и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: идите с миром, грейтесь и питайтесь, но не даст им потребного для тела - что пользы ... Но скажет кто-нибудь: ты имеешь веру, а я имею дела: покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих. Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут".

 

Далее апостол приводит примеры древних праведников, которые именно добрыми поступками обнаруживали свою веру и делает следующее заключение: "Видишь ли, что вера содействовала делам их, и делами вера достигла совершенства ... Ибо как "тело без духа мертво, так и вера без дел мертва" (Иак. 2, 14-26).

 

Подобным образом и ап. Павел не признает одной веры без ее плодов и говорит: "Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я - ничто!" (1 Кор. 13, 2). Таким образом, правильное понимание веры устраняет всякие сомнения насчет того, что важнее "вера" или "дела" - они нераздельны, как свет и тепло».

 

Священник Димитрий Выдумкин:

 

«Жизнь по Евангелию так же, как и вера, служит средством к спасению человека, наследию Царства Небесного. …какую роль играют в деле спасения дела, евангельские заповеди и церковная жизнь? Если это лишь средства заработать у Бога вечную жизнь, тогда наше понимание нисколько не отличается от правового понимания отношений между Богом и человеком в католичестве, где человек приносит Богу «сумму» веры и дел и Бог становится «обязан» наградить человека вечным блаженством.

 

…Заповеди Христовы являются для человека средством познания своей немощи, своей неспособности сделать что-либо истинно доброе без помощи Божией.

 

… и только на этом основании в душе рождается спасительное смирение, привлекающее в нашу душу Божественную благодать, сильную победить в нас любой грех. По этой причине святые отцы подчеркивают, что спасительно для христианина лишь такое делание, которое приводит его к познанию своей немощи, так как это рождает смирение. Более того, они утверждают, что именно смирение, как рождающее все другие добродетели, бывает увенчано Богом».

 

4. Невидение своих добрых дел – дело спасительного смирения

 

1 Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.

2 Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою.

3 У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая,

4 чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

(Мф. 6)

 

«Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать».

(Лк. 17, 10)

 

Святые отцы учат нас смиренному воззрению на себя и на свои добрые дела и не основывать на наших делах надежду спасения.

 

Св. Феофан Затворник пишет:

 

«Непостижимо для нас, как так — творение добрых дел или праведность для нас обязательны, как необходимое условие спасения, а между тем мы не можем основывать на них сей надежды своей; но, сколько бы ни было у нас правых дел, все их должны счесть недостаточными и для восполнения их прибегать к другим средствам. Непостижимо сие для нас; но так есть. Христианин в чреве сердца своего должен носить глубокое убеждение в своем непотребстве при всей праведности, или при всем обилии добрых дел, о которых, однако ж, должен ревновать неусыпно. Так спасались все, которые спаслись и оставили нам в своем примере указание возможности таких чувств и побуждение к возгреванию их в себе самих. Посмотрите на покаянные молитвы, кои суть излияние душ святых Божиих, прославленных Церковию. Как они там осуждают себя пред Господом!.. А между тем все окружавшие их почитали их чистыми и непорочными пред Богом!.. Думаете ли, что тут была неискренность? Нет! Это был искренний вопль души к Богу!»

 

Св. Игнатий (Брянчанинов):

 

"…нет возможности приступить к Христу и усвоиться ему, не признав себя от искренности сердца грешником, грешником погибшим, не имеющим никакого собственного оправдания, никакого собственного достоинства.

 

…По непреложному закону подвижничества, обильное сознание и ощущение своей греховности, даруемое Божественной благодатью, предшествует всем прочим благодатным дарам. Оно предуготовляет душу к принятию этих даров. Душа неспособна принять их, если предварительно не придет в состояние блаженной нищеты духа. "Когда ум увидит согрешения свои, количеством подобные песку морскому, то это служит признаком начавшегося просвещения души, признаком ее здравия" (Святой Петр Дамаскин. Книга 1, статья 2. Добротолюбие, ч. 3)".

 

Святитель Исидор Пелусиот:

 

"Не в тайне и сокровенности положен этот закон Божий, повелевающий: "пусть левая рука твоя не знает, что делает правая" (Мф. 6, 3), - напротив, не темен, а весьма ясен и очевиден он для внимательных. Поскольку вслед за добрым делом идет у нас тщеславие и желание показать себя. Господь говорит: ни одно доброе дело пусть не совершается у тебя страстно, и успех пусть не сопровождается кичливым помыслом. Если делаешь хорошее, не выставляй себя напоказ, не величайся, не гонись за похвалой здесь, а ожидай будущих венцов".

 

Святые на доступных нам примерах некоторым образом объясняют тот непостижимый факт, что смиренный не видит своих добродетелей, но напротив считает себя за ничто, видит себя не только грешным, но - грешнейшим из всех людей.

 

Преподобный авва Дорофей:

 

Некогда авва Зосима говорил о смирении, а какой-то софист, тут находившийся, слыша, что он говорил, и желая понять это в точности, спросил его: "Скажи мне, как ты считаешь себя грешным, разве ты не знаешь, что ты свят? разве не знаешь, что имеешь добродетели? Ведь ты видишь, как исполняешь заповеди: как же ты, поступая так, считаешь себя грешным?" Старец же не находился, какой ему дать ответ, а только говорил: "Не знаю, что сказать тебе, но считаю себя грешным". Софист настаивал на своём, желая узнать, как сие может быть. Тогда Старец, не находя, как ему это объяснить, начал говорить ему с своею святою простотою: "Не смущай меня; я подлинно считаю себя таким".

 

Видя, что Старец недоумевает, как отвечать софисту, я сказал ему: "Не то же ли самое бывает и в софистическом, и врачебном искусствах? Когда кто хорошо обучится искусству и занимается им, то, по мере упражнения в оном, врач или софист приобретает некоторый навык, а сказать не может и не умеет объяснить, как он стал опытен в деле: душа приобрела навык, как я уже сказал, постепенно и нечувствительно, чрез упражнение в искусстве. Так и в смирении: от исполнения заповедей бывает некоторая привычка к смирению, и нельзя выразить это словом". Когда авва Зосима услышал это, он обрадовался, тотчас обнял меня и сказал: "Ты постиг дело, оно точно так бывает, как ты сказал". И софист, услышав эти слова, остался доволен и согласен с ними».

 

Св. Игнатий (Брянчанинов):

 

Смирение не видит себя смиренным. Напротив того оно видит в себе множество гордости. Оно заботится о том, чтоб отыскать все ее ветви; отыскивая их, усматривает, что и еще надо искать очень много.

 

Преп. Макарий Великий говорит об истинном христианском смирении, которое никогда не превозносится ничем:

 

"Если же увидишь, что кто-нибудь превозносится и надмевается тем, что он — причастник благодати; то хотя бы и знамения творил он, и мертвых воскрешал, но если не признает души своей бесчестною и уничиженною, и себя нищим по духу и мерзким, окрадывается он злобою, и сам не знает того. Если и знамения творит он, — не должно ему верить; потому что признак христианства — и тому, кто благоискусен пред Богом, стараться таить сие от людей, и если имеет у себя все сокровища царя, скрывать их и говорить всегда: „не мое это сокровище, другой положил его у меня; а я — нищий; когда положивший захочет, возьмет его у меня“. Если же кто говорит: „богат я, довольно с меня и того, что приобрел; больше не нужно“; то такой не христианин, а сосуд прелести и диавола. Ибо наслаждение Богом ненасытимо, и в какой мере вкушает и причащается кто, в такой делается более алчущим. Такие люди имеют горячность и неудержимую любовь к Богу; чем более стараются они преуспевать и приобретать, тем паче признают себя нищими, как во всем скудных и ничего не приобретших. Они говорят: „недостоин я, чтобы это солнце озаряло меня“. Это признак христианства, это — смирение.

 

…духовные люди, прошедшие сначала множество искушений и страшных мест, потом исполнившись благодати …Такой человек почитает себя уничиженным паче всех грешников; и такой помысл насажден в нем, как естественный; и чем глубже входит он в познание Бога, тем больше почитает себя невеждою; чем более учится, тем паче признает себя ничего не знающим. Сие же споспешествующая благодать производит в душе, как нечто естественное".

 

Св. Феофан Затворник:

 

"Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию" (Мк. 2, 17). Устами премудрости звал к себе Господь безумных. Сам же, странствуя по земле, призывал грешников. Ни гордым умникам, ни самочинным праведникам нет у Него места. Да радуется умственная и нравственная немощь! Сила умственная и деловая, поди прочь! Всесторонняя немощь, себя сознающая и с верою прибегшая к Господу, немощное врачующему и оскудевающее восполняющему, крепнет и умом, и нравом, продолжая, однако же, сознавать и скудоумие, и худонравие свое. Сила же Божия под этим невзрачным прикрытием, совершаясь в немощи, созидает незримо иную личность, светлую умом и нравом, которая в свое время становится славною иногда еще здесь, но всегда там. Вот что скрыто от премудрых и разумных и открывается только младенцам.

 

Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (авва Феона):

 

Более чистый взгляд большее и замечает, безупречная жизнь порождает большую скорбь самоукорения; исправление нравов и ревность к добродетелям умножает плач и воздыхание. Ибо никто не может быть доволен той степенью совершенства, до какой преуспел. И чем чище духом, тем более видит себя нечистым, больше находит причины к смирению, чем к возношению; и чем скорее стремится к высоте, тем лучше видит, что ему еще больше остается, куда стремиться.

 

Преп. Макарий Оптинский:

 

«…все святые, проходящие спасительным путем сим, чем ближе приближались к Богу, тем более видели свою худость и нищету; и при случающихся им в жизни скорбях и искушениях считали себя всегда того достойными; что самое и делало для них скорби удобоносимыми.

 

Может быть, того ради и попущено вам лишиться утешений и надежды на оные и на свои дела благие, а только единственно на благость Божию уповать, видя свою нищету и истинно смиряясь... Св. Петр Дамаскин, описывая семь телесных деяний и плоды оных, говорит: "тогда начинает ум зрети согрешения своя, яко песок морской, и сие есть начало просвещения души и знак здравия ее; и кратце, бывает душа сокрушенна и сердце смиренно, и меньшу всех вменяет себе воистинну". Видите, после многих деланий и трудов, не ищет утешений, не полагается на них, а видит свои грехи и считает себя хуже всех.

 

У Бога ценятся добродетели и труды святых, по мере их смирения; они, при всей своей святости, считали себя землею и пеплом непритворно и нелицемерно, но залог имея сего сокровища в сердцах своих.

 

Святые чем ближе приближались к Богу, тем более видели свою худость и считали себя под всею тварию».

 

Св. Тихон Задонский:

 

"Кто больше познает Бога, тот более смиряется.

 

В истинном смирении замечается непрестанная алчба и жажда Божией благодати, ибо смирение не смотрит на то, что имеет, но думает о том и ищет того, чего не имеет. Как учащиеся, чем более познают и обретают навык, тем больше видят свое невежество, потому что гораздо большего не знают, чем узнали, так и учащиеся в школе премудрости Божией, тем более нищими духовно сознают себя, чем больше причащаются дарований. Божиих, ибо видят, что многого не имеют, чего и ищут со смирением и воздыханием".

 

Преподобный Макарий Великий:

 

Душа истинно боголюбивая и христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведных дел, по ненасыщаемому стремлению своему к Господу, думает о себе, будто бы ничего еще не сделала...

 

4а. Основания смиренного воззрения на любые свои дела

 

"Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению".

(Флп. 2, 13)

 

"Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего".

Ин. 15, 5)

 

 «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов»

(Иак. 1, 17).

 

«Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?»

(1Кор. 4, 7)

 

Святые, следуя Слову Божию, наставляют, что всё доброе в нас – это дар Божией благодати, а мы, что бы ни делали, не можем исполнить этого вполне без ошибок и огрешностей, совершенно по воле Божией, и кроме того делание добра – не заслуга, а долг человека. Поэтому правильное, спасительное воззрение на свои дела – благодарность Богу за всё благое и самоукорение за ошибки.

 

Св. Тихон Задонский:

 

Истинно добрые дела происходят от Бога. Или проще сказать, христиане Богом пробуждаются к творению добрых дел, силу и крепость получают от Бога, содействием Его благодати трудятся. Так свидетельствует Божие слово: "Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению" (Флп. 2, 13) и "без Меня не можете делать ничего" (Ин. 15, 5).

 

Св. Феофан Затворник пишет:

 

«Спасение души - главное. Но спасает души Спаситель, а не мы. Мы только веру свою, свою Ему преданность свидетельствуем, а Он уже по мере нашего прилепления к Нему, подает нам все нужное ко спасению. Не думайте трудами что заслужить, заслуживайте вы верою, сокрушением и преданностию себя Богу».

 

Преп. Варсануфий Великий и Иоанн:

 

Вопрос 770. Один христолюбивый муж вопросил того же старца: «Бог сотворил человека свободным, и Сам же говорит: без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). Спрашиваю: как согласить свободу с тем, что без Бога ничего нельзя сделать?»

 

Ответ. Бог сотворил человека свободным, дабы он мог склоняться ко благому; склоняясь же к нему произволением своим, он не в состоянии бывает совершить благого без помощи Божией, ибо написано: помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего (Рим. 9, 16).

 

Св. прав. Иоанн Кронштадский:

 

Когда придет тебе в голову безрассудная мысль - сосчитать какие-либо добрые дела свои, тотчас же поправься в этой ошибке и скорей считай свои грехи, свои непрерывные, бесчисленные оскорбления Всеблагого и Праведного Владыки, и найдешь, что их у тебя как песку морского, а добродетелей, сравнительно с ними, все равно что нет.

 

Преп. Иоанн Лествичник:

 

Непрестанное дело наше должно состоять в том, чтобы не просто верить помыслу, когда нам кажется, что мы стяжали какое-нибудь благо, но тщательно исследуя свойства сего добра, рассматривать, есть ли оно в нас? Исполнивши это, познаем, что мы совершенно недостаточны.

 

Преп. Иоанн Кассиан Римлянин:

 

«… действие всякого добра происходит от благодати Бога, Который такую долговечность блаженства и безмерную славу с великой щедростью даровал нам за слабое усердие и за краткий, малый подвиг наш».

 

«как начало благого расположения полагается в нас особым внушением Божиим, так равно совершение добродетелей подается Им же».

 

«…Разные свидетельства, которыми доказывается, что без помощи Божией мы ничего не можем совершить для спасения.

 

Виновник нашего спасения учит, что мы ничего не можем сделать сами. «Я ничего не могу творить Сам от Себя», говорит Он, «Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела» (Ин. 5, 30; 14, 10). Он от лица воспринятого человечества говорит, что ничего не может делать Сам от Себя. Мы ли, земля и пепел, будем думать, что не нуждаемся в помощи Божией в том, что относится к нашему спасению? Итак, чувствуя во всем свою немощь и Божию помощь, научимся и мы ежедневно взывать со святыми: «сильно толкнули меня, чтобы я упал, но Господь поддержал меня. Господь — сила моя и песнь; Он соделался моим спасением» (Пс. 117, 13, 14). «Если бы не Господь был мне помощником, вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания. Когда я говорил: колеблется нога моя, милость Твоя, Господи, поддерживала меня. При умножении скорбей моих в сердце моем, утешения Твои услаждают душу мою» (Пс. 93, 17-19). Также видя, что сердце наше укрепляется в страхе Божием и терпении, будем говорить: «Господь был мне опорою. Он вывел меня на пространное место» (Пс. 17, 19, 20). Сознавая, что от успеха дел умножается в нас знание, будем говорить: «Ты возжигаешь светильник мой, Господи; Бог мой просвещает тьму мою. С Тобою я поражаю войско, с Богом моим восхожу на стену» (Пс. 17, 29, 30). Потом, чувствуя, что мы приобрели крепость терпения и на стезе добродетелей легче и без труда направляемся, должны говорить: «Бог препоясывает меня силою и устрояет мне верный путь; делает ноги мои, как оленьи, и на высотах моих поставляет меня; научает руки мои брани» (Пс. 17, 33-35). Если мы, приобретя рассудительность и укрепляясь ею, можем победить своих противников, то должны взывать к Богу: «наказание Твое исправило меня вконец, наказание Твое то научило меня. Ты расширяешь шаг мой подо мною, и не колеблются ноги мои» (Пс. 17, 37). И поскольку я так укреплен Твоим знанием и силою, то дерзновенно прибавлю и следующее и скажу: «я преследую врагов моих и настигаю их, и не возвращаюсь, доколе не истреблю их; поражаю их, и они не могут встать, падают под ноги мои» (Пс. 17, 38, 39). Опять помня о своей немощи, что мы, облеченные слабой плотью, без помощи Божией не можем победить столь жестоких врагов — пороки, должны говорить: «с Тобою избодаем рогами врагов наших; во имя Твое попрем ногами восстающих на нас: ибо не на лук мой уповаю, и не меч мой спасает меня; но Ты спасаешь нас от врагов наших, и посрамишь ненавидящих нас» (Пс. 43, 6-8). «Ибо ты препоясал меня силою для войны и низложил под ноги мои восставших на меня; ты обратил ко мне тыл врагов моих, и я истребляю ненавидящих меня» (Пс. 17, 40, 41). Понимая, что мы не можем победить своим оружием, будем говорить: «возьми щит и латы и восстань на помощь мне; обнажи меч и прегради путь преследующим меня; скажи душе моей: Я спасение твое!» (Пс 34, 2, 3). «Мышцы мои сокрушают медный лук. Ты дал мне щит спасения Твоего, и десница Твоя поддерживает меня» (Пс. 17, 35, 36). «Ибо отцы наши не мечом своим приобрели землю, и не их мышца спасла их, но Твоя десница и Твоя мышца и свет лица Твоего, ибо Ты благоволил к ним» (Пс. 43, 4). Наконец, все благодеяния Божии внимательным умом рассматривая (наши победы или получение от него просвещения знания, или дарование рассудительности, или Он наделил нас оружием Своим, или опоясал поясом силы, или обратил наших врагов в тыл и даровал силу рассеять их, как ныне перед лицом ветра), с искренним расположением сердца будем взывать к Нему: «возлюблю Тебя, Господи, крепость моя! Господь — твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой, Бог мой, — скала моя; на Него я уповаю; щит мой, рог спасения моего и убежище мое. Призову достопокланяемого Господа и от врагов моих спасусь» (Пс. 17, 2-4).

 

Мы укрепляемся благодатью Божией не только в естественном состоянии, но и в ежедневном строительстве нашего спасения.

 

Мы должны благодарить Бога не только за то, что Он сотворил нас разумными, одарил властью свободной воли, даровал благодать крещения, сообщил знание закона и помощь, но и за то, что Он доставляет нам ежедневным промышлением Своим: освобождает нас от наветов врагов, содействует нам, чтобы мы могли победить плотские пороки, прикрывает нас без нашего ведома от опасностей, ограждает от грехопадения, помогает и просвещает нас, чтобы мы саму помощь могли понимать и познавать, тайно вдыхает сердечное сокрушение о нерадении и грехах наших, посещает нас спасительным вразумлением, иногда даже влечет нас к спасению, наконец, свободную волю нашу, которая более склоняется к порокам, направляет к лучшему делу и, посещая Своим наказанием, обращает на путь добродетелей».

 

5. Дела, сами по себе, не оправдывают. «Нельзя думать делами своими заслужить спасение»

 

"Даждь ми, сыне, твое сердце, очи же твои моя пути да соблюдают".

(Прит. 23, 26)

 

(Сын мой! отдай сердце твое мне, и глаза твои да наблюдают пути мои)

 

«Ибо благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился».

(Еф. 2; 8, 9)

 

«А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает».

(Евр. 11, 6)

 

«…однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть.

… Не отвергаю благодати Божией; а если законом оправдание, то Христос напрасно умер».

(Гал. 2, 16, 21)

 

23 Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять.

24 Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!

25 Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды.

26 Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их.

27 Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты;

28 так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.

(Мф. 23)

 

1 Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.

2 Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.

3 И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

(1 Кор. 13)

 

Пространный катехизис, составленный святителем Филаретом, митрополитом Московским отвечает на вопрос "Достаточно ли любви и добрых дел без веры":

 

Нельзя спастись любовью и добрыми делами без веры, т.к. невозможно, чтобы не имеющий веры в Бога, истинно любил Его. К тому же человек, повреждённый грехом, не может творить истинно добрых дел, если не получит через веру в Иисуса Христа духовной силы или благодати Божией. «Без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает» (Евр. 11:6). «Все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: "проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона"» (Гал 3:10). «Мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры» (Гал 5:5). «Благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» (Еф. 2:8-9).

 

Св. Игнатий (Брянчанинов) пишет о том, что не спасают дела, сделанные не в Боге:

 

«Дела мнимо добрые, по влечению падшего естества, растят в человеке его "я", уничтожают его веру во Христа...

 

Недостаточно быть добрым по естеству: надо быть добрым по Евангелию. Естественное добро часто противоречит добру Евангельскому; потому что наше естество находится не в первобытной чистоте, дарованной ему при создании, но в состоянии падения, при котором добро перемешано в нас со злом. И потому это добро, если не выправится и не вычистится Евангелием, само по себе непотребно и недостойно Бога!»

 

Св. Феофан Затворник пишет, что фарисейское отношение к добрым делам лишает спасения:

 

«Ныне притчею о мытаре и фарисее говорится каждому из нас: «Не полагайся на свою праведность, подобно фарисею, но всю надежду своего спасения возлагай на беспредельную милость Божию, вопия, подобно мытарю: «Боже, милостив буди мне грешному». Ибо вот фарисей, кажется, и доброго был поведения, а не был оправдан пред Богом».

 

«Вы боитесь притти к эгоизму от внимания к себе. Я прошлый раз писал вам о практике сего внимания. Примитесь делать так и не бойтесь. Эгоизм образуется от внешних подвигов без внимания к помыслам. Кто же начнет внимать себе истинно, и установится в сем внимании, тот начнет поминутно получать от себя самаго самые убедительные уроки в смирении. Ибо тогда раскроется, сколько нечистоты лежит на дне сердца. Поминутно выникающия из сердца мысли, движения, желания — не всегда правыя — дадут знать, что сердце есть нечто иное, как гнойной струп, издающий отвратительный смрад. Ощущение сие глубоко западет в душу, — и где тут до эгоизма? Путь внимания к себе есть путь истиннаго смирения — и единственный к тому путь. — Вот, вы сами пишите: возникает противное добру. Откуда оно? Из души же. Стало внутри души есть запас противнаго добру. Какою же надобно считать эту душу? Уж конечно не святою. Кто же делает одни внешние подвиги, а себе не внимает, тот как раз попадет в эгоизм. Положит сколько-нибудь поклонов, сидит и мечтает: ну, ныне мы потрудились. Видите, одолжили Бога. Или не поест до сыта — и думает: так и все святые; — т. е., хоть в святцы пиши... и прочее сему подобное.

 

Существенно необходимы внешние подвиги; но останавливаться на них одних — беда!»

 

«Вдовица положила в сокровищное хранилище (в церковную кружку) две лепты (примерно полушку), а Господь говорит, что она положила больше всех, когда другие клали рублями и десятками рублей. Что же дало перевес ее двум лептам? Расположение, с каким сделано приношение. Видишь, какая разница доброделания, бездушного, по обычаю, и доброделания с душою и сердцем? Не результат дает ему цену, а внутреннее расположение. От этого бывает, что дело, выдающееся во всех отношениях, перед Богом не имеет никакой цены, а дело, незначительное по виду, оценивается высоко. Что отсюда следует - очевидно. Но не вздумай кто пренебречь внешним, замышляя ограничиться одним внутренним. И та вдовица не получила бы одобрения, если бы сказала себе: "И я имею желание положить, да что делать? только и есть у меня две лепты; если отдам их, сама ни с чем останусь". Но пожелала отдать и так и сделала, предав свою жизнь в руки Божии. И если бы не положила ничего, никто бы ее не осудил, ни люди, ни Бог. Но тогда она не явила бы и такого расположения, которое ее выделило из ряда других и сделало славной во всем христианском мире».

 

"…надежда спасения у нас не в делах наших, а в Господе Спасителе. Кто верует в Господа - тот в области спасаемых. К вере приходит благодать чрез св. Таинство. И се человек готов в путь следования Христу. Что ему нужно главное? Иметь постоянное усердие угождать Ему исполнением Его святой воли во всех встречающихся обстоятельствах жизни. В ком оно есть, тот все что-нибудь делает, да делает, т.е. живет. В ком нет - у того жизнь остановилась. И смотрите - есть ревность по Богу? Значит, есть жизнь Христова в вас: что остается? Остается хранить ее и не пропускать случаев исполнения воли Божией; беспокоиться же, уж если беспокоиться, только о том должно, если погасло усердие. О том же, если пропуски какие бывают, хоть тоже равнодушничать не следует, но охать и ахать тоже недобре: если у кого все составы развихляны, то уж как ни старайся, все и хромает и шатается и виляет в одну и другую сторону. Но коль скоро он движется по дороге, все же идет. И никто не ожидает от него, чтобы он шел бойко, ровно и стройно. В таком мы положении нравственно. Лишь бы двигались хоть понемногу: а что хромаем, спотыкаемся и виляем по сторонам, - что делать? Составы наши развихляны. Вопить надо: исцели душу мою. Вы охаете и ахаете. Уж в самом деле нет ли у вас упования спастись от дел. Это иудейский путь. Христианский путь - со слезами каяться и просить: Господи! имиже веси судьбами спаси мя. Ведь упование спасения в Господе тоже есть и обязанность христиан, и дух их жизни. Но коль скоро упование, то и отрадное чувство! Бросьте вы смотреть на дела и ожидать от них спасения. Возложите все на Господа, укройтесь под крестом Его и начинайте цвести благонадежностью спасения!"

 

Преп. Макарий Оптинский:

 

«Но кто на дела свои надеется даже при вере — заблуждается.

 

Преступая же заповеди, покаянием опять приобретаем благодать. И все это действуется чрез веру, а без веры и к делам покаяния не приступили бы. Везде вера и дела.

 

Но нельзя думать делами своими заслужить спасение: его доставляют нам заслуги Спасителя.

 

Должно делать, но не полагать на дела надежду. Полагать же на дела надежду — признак самонадеяния. Егда не подает нам Господь силы к исполнению добродетелей, но паче попускает на нас укрепиться страстям, чтобы мы познали свою немощь и смирились пред Богом, помня заповедь Божию: «Аще и сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключимы есмы, еже должны бехом сотворити, сотворихом» (Лук. 27, 10). Прочтите в Добротолюбии и у Марка Подвижника о мнящихся от дел оправдиться».

 

«Надобно делать добро, но не думать, что мы оное делаем, а паче еще будто своею силою. Всегда мы найдем недостаток и далекость от совершенства в наших деланиях. Должно научаться от опыта, что и при трудном делании и самоотвержении, ежели приписываем себе, то не только лишаемся мзды, но и впадаем в различные страсти. Святые отцы при всей своей богоугодной жизни считали себя хуже всех и под всею тварию, оттого, что многим искусом познали свою немощь и, смирившись, получили неоскудно помощь Божию в делах своих. Ты, понадеявшись на свое отсечение воли, мнила, что исправляешь добродетель; а так и во всяких случаях поступаешь, чрез что стяжаваешь внутреннего фарисея, доводящего до прелести».

 

«...Не забывайте о смирении, которое нужно сопрягать со всяким добрым делом, без коего дела нам не принесут пользы, а паче повредят, что на многих видим исполнившимся. Хотя вы поститесь, хотя молитесь или милостыню даете — опасайтесь мысли, что добро делаете, которую старается враг приносить, дабы все плоды погубить и душу отщетить от Бога».

 

«Рассуждая о посте, в том же разуме говорит <св. Варсонуфий>: "аще не внутреннее делание поможет по Бозе человеку, всуе труждается во внешнем. Ибо внутреннее делание с болезнию сердца, приносит истинное безмолвие сердца и таковое безмолвие приносит смирение, и смирение творит человека быти селение Богу, и от вселения Господа Бога изгоняются лукавии беси и сих начальник диавол с безчестными их страстъми, и обретается человек — храм Богу освящен..." (отв. 210)».

 

«Проходя же телесные деяния, не должно иметь мнение, будто бы что доброе делаем, потому что они суть только приуготовление земли и сеяние, могущее со временем, помощию Божиею, принести плод. Не так, как та дева, о которой святой Петр Дамаскин в 9 Слове 2 книги написал: она думала, что нечто стяжала духовное чрез сии делания, а когда спросил ее старец о безстрастии, терпении и любви, то она оказалась чуждою сих плодов.

 

Святой Исаак в 46 Слове пишет, что смирение и кроме дел может нас спасти, а дела без оного напротив безполезны суть.

 

Малые дела ваши, и при всех немощах, когда в оных приносите покаяние и себя зазираете, приняты Богом будут лучше, нежели великие труды и подвиги, совершаемые с высокоумием и мнением о себе.

 

Все ее бедствия и наказания суть плоды гордости, ибо гордым противляется Бог, а на смиренные призирает. Она созидала храмину своего спасения из мнимых добродетелей... и трудов; но полагала сии камни без брения, или без извести, а в отношении к добродетелям, трудам и подвигам — без смирения; то как дом, строенный без известки, развалится, так и добродетелей здание — без смирения, не только не воспользует, но еще, мнением помрачив ум, лишает душевного мира и подвергает наказанию, по отвращению Божию, дабы смирились и познали свою нищету.

 

Ты говоришь: "пошла в монастырь, а нет той жизни, которую думала вести". —- Какую ж? не такую ли, чтобы видеть свои добродетели и надеяться, что уже в числе спасенных находишься? О! это вполне прелесть! О, надобно отнюдь не надеяться на свои дела, а считать себя хуже всех; когда же этого нет, то и попускается впадать в немощи и страсти, чтобы не надеяться на себя и других не судить, а смиряться и уповать на заслуги Спасителя.

 

Ты описываешь свои неисправности и не видишь надежды спасения в делах своих. Плоха нам надежда на дела наши. Хоть бы и были они, то без любви и смирения никакой пользы от них не получим; а смирение и одно сильно спасти нас; о сем надобно попещись — стяжать оное; и надежду на заслуги Спасителя нашего и на Его милосердие...

 

Ты имеешь ревность не по разуму, ищешь воздаяния своим трудам — ошибаешься; милость Божия изливается особенно на смирение, а один труд не получит воздаяние. Виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя, — глаголет Пророк (Пс. 24, 18). Труд — наш посев, а надобно плоды снискать: мир, любовь, кротость, смирение и прочее; все снискивается при прохождении нами послушаний, ибо там случаются укоризны, досады, неудобство, препятствие; когда оные принимаем с самоукорением, терпением и смирением, тогда смягчается наша самолюбивая часть и мы получаем свободу от страстей, — любим не только ближних, но и врагов; вот в сем-то и польза от трудов! А когда только трудимся и думаем иметь за сие воздаяние, а между тем нравом не изменяемся, но еще и в горшее приходим, в раздражение и прочее, — то никакой пользы труды не принесут».

 

«Причина всех ваших поползновений гордость: отрасли ея — превозношение, о себе мнение, зазрение людей и осуждение их. Как бы мы ни старались делать добродетели, но при сих действиях оне мрачны и не приносят пользу, потому что оне-то и суть преступление и сопротивление воле Божией.

 

А то хоть весь разум Писания будете иметь, но с самомнением никакой пользы не обрящете. Ибо враг умеет строить подсады и прельщать таковых мнимым утешением, как он является и во образе Ангела светла (2 Кор. 11,14), так и в мысленных и душевных деланиях производит свои действия, от которых да избавит Вас Господь (I Тим. 2, 4)».

 

Преп. Серафим Саровский, повторим, объясняет, что «механически» исполняемые дела, не освящённые Святым Духом, не спасительны:

 

«В притче о мудрых и юродивых девах, когда у юродивых недоставало елея, сказано: шедше купите на торжищи. Но когда они купили, двери в чертог брачный уже были затворены, и они не могли войти в него. Некоторые говорят, что недостаток елея у юродивых дев знаменует недостаток у них прижизненных добрых дел. Такое разумение не вполне правильно. Какой же это у них был недостаток в добрых делах, когда они хоть юродивыми, да все же девами называются? Ведь девство есть наивысочайшая добродетель, как состояние равноангельское, и могло бы служить заменой само по себе всех прочих добродетелей. Я, убогий, думаю, что у них именно благодати Всесвятого Духа Божиего недоставало. Творя добродетели, девы эти, по духовному неразумию, пологали, что в том-то и дело лишь христианское, чтобы одни добротетели делать. Сделали мы-де добродетель и тем-де и дело Божие сотворили, а до того, получена ли была ими благодать Духа Божия, достигли ли они ее, им и дела не было. При такие-то образы жизни, опирающиеся лишь на одно творение добродетелей без тщательного испытания, приносят ли они и сколько именно приносят благодати Духа Божия, и говорится в отеческих книгах: "Ин есть путь, мняйся быти благим в начале, но концы его - во дно адово". Антоний Великий в письмах своих к монахам говорит про таких дев: "Многие монахи и девы не имеют никакого понятия о различиях в волях, действующих в человеке, и не ведают, что в нас действуют три воли: 1-я - Божия, всесовершенная и всеспасительная; 2-я - собственная своя, человеческая, то есть если не пагубная, то и не спасительная; 3-я - бесовская - вполне пагубная. И вот эта-то третья - вражеская воля - и научает человека или не делать никаких добродетелей, или делать их из тщеславия, или для одного добра, а не ради Христа. Вторая - собственная воля наша научает нас в услаждении нашим похотям, а то и, как враг научает, творить добро ради добра, не обращая внимания на благодать, им приобретаемую. Первая же - воля Божия и всеспасительная в том только и состоит, чтобы делать добро единственно лишь для Духа Святого... Вот это-то и есть тот елей в светильниках у мудрых дев, который мог светло и продолжительно гореть, и девы те с этими горящими светильниками могли дождаться и Жениха. пришедшего во полунощи, и войти с Ним в чертог радости. Юродивые же, видевши, что угасают их светильники, хотя и пошли на торжище, да купят елея, но не успели возвратиться вовремя, ибо двери уже были затворены. Торжище - жизнь наша; двери чертога брачного, затворенные и не допускавшие к Жениху, - смерть человеческая; девы мудрые и юродивые - души христианские; елей - не дела, но получаемая через них вовнутрь естества нашего благодать Всесвятого Духа Божия, претворяющего оное от тления в нетление, от смерти душевной в жизнь духовную, от тьмы в свет…»

 

Святитель Иоанн Златоуст подчёркивает значение веры для спасения, при необходимости дел веры:

 

"Вера не должна быть лишена дел, чтобы не быть поругаемой; однако вера выше дел.

 

Итак, не сомневайся: ты оправдываешься не делами, но верой".

 

"И мы сами ставим себе в обиду, когда нас любят не ради нас самих, но ради других. Точно так же рассуждай и о добродетели: не ради других люби ее, не для людей повинуйся Богу, но для Бога людям. Если же поступаешь иначе, то, хотя, по-видимому, и любишь добродетель, раздражаешь Бога наравне с тем, кто совсем не следует ей. Как этот последний не повинуется Богу, потому что не исполняет добродетели, так и ты преступаешь закон Божий, потому что беззаконно исполняешь ее".

 

«"…без веры угодить Богу невозможно". Почему? Потому что получить воздаяние может только тот, кто верует, что есть Бог и воздаяние. Отсюда и происходит благоугождение. Видишь ли, что если мы не веруем во всё, не только в воздаяние, но и в самое бытие Бога, то у нас всё погибает? … Итак, имея Мздовоздаятеля, будем делать всё так, чтобы нам не лишиться наград за добродетель".

 

«…мы спасаемся только Верой».

 

«Итак, спросишь ты, (апостол) сам запретил снискивать оправдание делами? Вовсе нет! Он говорит только, что дела никого не оправдают, и говорит это для того, чтобы показать благодать и человеколюбие Божье. Имеющих за собою дела (Бог) не отвергает от Себя, но тех, которые погибли бы и с делами, Он спасает благодатью, так что после этого решительно никто не имеет права хвалиться".

 

Преп. Симеон Новый Богослов:

 

«Невозможно спастись тому, кто не имеет непостыжающей и твердой веры во Христа Господа, кто не верит без раздумывания словесам Божиим, кто не имеет любви к Богу и людям, любви от благия совести бывающей, в силу коей (благой совести) раждается смирение и милостивость.

 

И блажен человек, который познал, что помощью благодати Христовой всякое добро может быть добре делаемо; окоянен же тот, кто не познал сего; всуе держит таковый веру Христову.

 

Итак, кто не сподобился получить благодать Христову и познать ее умно присущею в душе своей, тот тщетно носит имя христианина; он одинаков с неверными. Он может думать, что избег от всякаго зла и проходит всякую добродетель; но по истине лжец есть и притворщик. Пусть роздал он все имение свое бедным, постится, совершает бдения, спит на голой земле, молитвы деет, вопия: Господи, помилуй! Но если он не носит в сердце убеждения, что благодать Божия, за веру подаемая, есть милость Божия, и не сию единую благодать прежде всего другаго ищет получить; если у него и в мысли не было, что только ради получения сей благодати роздал он имение свое и всяким подвергается лишениям и злостраданиям; если не с той целию подвизается он, чтоб или получить благодать в первый раз чрез крещение, или, если имел ее и она отошла по причине греха его, возвратить ее опять чрез покаяние, исповедь и самоуничиженное житие, а подает милостыни, постится, совершает бдения, молитвы деет и прочее не с этою целию, и не на сей один конец, но думает, что совершает славныя добродетели и ценныя сами по себе пред Богом добрыя дела: то тщетно он утруждает и измождает себя.

 

Эта-то, о коей помянул я, цель и есть от начала мира сокровенное таинство христианства…

 

И невозможно христианину обрести милость у Бога, если не познает сей благодати. Ибо как Христос не мог творить знамений и чудес для неверов, так не может Он никого и из тех помиловать, которые, хотя веруют в Него, но не познали прежде, что благодать Христова, Им и чрез Него подаемая, она самая и есть милость и спасение. Никому не возможно другим образом спастись, если не получит божественной благодати, имеющей обожить его, или соделать богом по благодати».

 

Преп. Иоанн Лествичник:

 

"...кто, не имея истинной веры, совершает некоторые добрые дела, тот подобен черпающему воду и вливающему ее в худой сосуд".

 

Св. Игнатий (Брянчанинов):

 

«Многие говорят о спасении, многие желают спастись; но если спросить их, в чем заключается спасение, то ответ для них делается очень затруднительным. Не беда, если бы дело оканчивалось одной затруднительностью в ответе! Нет: вредное последствие, истекающее отсюда, очень значительно. Незнание, в чем состоит спасение, сообщает действиям нашим на поприще добродетели неопределенность, неправильность. По-видимому, мы делаем много добрых дел; но, в сущности, делаем очень мало дел для спасения. Отчего это? Ответ очень прост: оттого, что не знаем, в чем состоит спасение наше.

 

Чтобы знать, в чем состоит спасение наше, надо знать наперед, в чем состоит наша погибель, потому что спасение нужно только для погибших. Ищущий спасения, этим самым по необходимости признает себя погибшим: иначе для чего бы ему искать спасения? Погибель наша совершилась через уничтожение общения нашего с Богом и через вступление в общение с падшими и отверженными духами. Спасение наше заключается в расторжении общения с сатаной и в восстановлении общения с Богом.

 

Весь род человеческий находится в погибели, в падении. Мы лишились общения с Богом в самом корне и источнике нашем: в наших праотцах, при посредстве их произвольного согрешения…. Адам, сотворенный по всесвятому образу и подобию Божиим, долженствовавший произвести соответствующее потомство, осквернил образ, уничтожил подобие, произвел потомство, соответствующее оскверненному образу, уничтоженному подобию.

 

…вочеловечившийся Бог соделался Богочеловеком. Все грехи человеческие Он принял на Себя. Он мог сделать это, потому что, будучи человеком, был и всемогущим, всесовершенным Богом. Приняв все человеческие грехи на Себя, Он принес Себя в искупительную жертву правосудию Божию за согрешившее человечество, Он совершил искупление…

 

Добродетели, и общественные и частные, истекающие из падшего человеческого естества, утратили по вочеловечении Бога значение: они заменены великим делом Божиим – «верую в Того, Его же посла Бог» (Ин. 6, 29). В этом великом деле Божием заключается и спасение, как засвидетельствовал Сам Спаситель: «Се же есть живот вечный» (спасение), «да знают Тебе, единаго истиннаго Бога, и Его же послали еси Иисус Христа» (Ин. 17, 3). Добродетели христианина должны истекать из Христа, из обновленного Им человеческого естества, а не из естества падшего. Как падение наше состоит не в истреблении добра из естества нашего - это отличительный признак падения отверженных ангелов - а в смешении нашего естественного добра с неестественным для нас злом, то падшее естество наше имеет свойственные ему добрые дела и добродетели. Совершают их язычники, магометане и все, чуждые Христа. Добрые дела и добродетели эти, как оскверненные примесью зла, недостойны Бога, препятствуют общению с Ним, противодействуют спасению нашему. Отвергнем это мнимое добро или, правильнее сказать, это величайшее зло! Отвергнем деятельность падшего естества! Предадимся деятельности, заповедуемой нам Верой во Христа! Перестанем проводить жительство по указаниям нашего падшего разума, по влечению нашего падшего сердца! Начнем проводить жительство по указанию евангельских заповедей, по требованиям воли Божией. Жительствуя так, спасемся.

 

Те, которые дают добрым делам падшего естества не заслуживаемую ими высокую цену, впадают в величайшую душевредную погрешность. Они впадают, не понимая того, в уничижение и отвержение Христа. Часто слышится от них вопрос: "Отчего не спастись язычникам, магометанам, лютеранам и всем подобным, явным и прикрытым врагам христианства? Между ними много самых добродетельных людей". Очевидно, что вопросы и возражение являются от совершенного незнания, в чем заключается погибель и спасение человеческие. Очевидно, что таким вопросом и возражением уничижается Христос, выражается мысль, что Искупление и Искупитель не были необходимостью для человеков, что человеки могут удовлетворить своему спасению собственными средствами. Короче, этим вопросом и возражением отвергается христианство. Добродетели падшего человеческого естества имели свою цену, подобно постановлениям ветхозаветным, до пришествия Христова, они приводили человека в состояние, способное принять Спасителя.

 

…«Не на лица зрит Бог, но во всяком языце бояйся Его и делаяй правду, приятен Ему есть» (Деян. 10, 34, 35). Эти слова произнес святой Апостол Петр по поводу призванного Богом к вере язычника, сотника Корнилия. Стремление к истинной добродетели предуготовило и соделало Корнилия способным к принятию спасения. Так должно разуметь слово «приятен», по объяснению великого учителя Церкви, святого Иоанна 3латоуста, так объясняется это слово и самым повествованием, изложенным в Деяниях Апостольских святым евангелистом Лукой. … Молитвы и милостыни Корнилия были так сильны, что милосердый Господь призрел на них; но они, сами собой, не доставили спасения Корнилию. Они сделали его способным уворовать во Христа, а вера во Христа доставила ему спасение. Вот точная оценка добру падшего естества! Тогда имеет цену это добро, когда оно приводит ко Христу. Когда же оно, удовлетворяясь собой, отлучает от Христа, тогда оно делается величайшим злом, отнимает у нас спасение, даруемое Христом, спасение, которого оно, само собой, никак подать не может.

 

… душепагубна погрешность тех, которые, ослепляясь гордостью и самомнением, дают своим добрым делам, делам падшего естества, не свойственную им цену.

 

… Естество, будучи растлено падением, имеет и правду растленную. «Заблудихом», говорит Пророк, «и быхом яко нечисти вси мы, яко же порт нечистые вся правда наша» (Ис. 64, 6). «От ног до главы, несть в нем», в падшем человеке, «целости» (Ис. 1, 6). Зло, поразившее нас, по объяснению Отцами слов Пророка, не частное, но во всем теле, объяло всю душу, овладело всеми силами ее" (Преподобный авва Дорофей, Поучение 1, об отвержении мира). Не осталось в естестве нашем никакой частицы, не поврежденной, не зараженной грехом: никакое действие наше не может обойтись без примеси зла.

 

… Все достояние и достоинство наше в Искупителе. «Оправдится человек токмо верою Иисус Христовою» (Гал. 2, 16. Подтверждают это требование все Евангелисты). Чтобы усвоиться Искупителю живой верой, требуется всецелое отвержение души своей (Лк. 14, 26), то есть, не только греховности, но и праведности падшего естества. Стремление к удержанию за собой оскверненной грехом правды падшего естества есть деятельное отвержение Искупителя. «Упразднистеся от Христа» (вы отчуждились от Христа) «иже законом Моисеевым или естественным оправдаетеся: отпадаете от благодати» (Гал. 5, 4), говорит Апостол. … Это значит: в образе мыслей (мудровании), допускающем достоинство собственной правды человеческой перед Богом по явлении христианства, непременно существует богохульное понятие, оквашивающее весь этот образ мыслей, понятие о ненеобходимости Христа для спасения, понятие, равновесное отвержению Христа. Господь сказал фарисеям, усиливавшимся удержать за собой свою правду: «глаголете, яко видим: грех убо вам пребывает» (Ин. 9, 41). «Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние» (Мф. 9, 13). Это значит: не признающие своих грехов грехами, а своей правды непотребным рубищем, оскверненным и истерзанным посредством общения с грехом и сатаной, отчуждаются от Искупителя, исповедуя Его, может быть, устами, деятельностью и в духе своем отвергают Его.

 

…нет возможности приступить к Христу и усвоиться ему, не признав себя от искренности сердца грешником, грешником погибшим, не имеющим никакого собственного оправдания, никакого собственного достоинства".

 

Схиигумен Иоанн (Алексеев):

 

«Духовная жизнь подобна дереву, телесный подвиг - листьям его, а душевное делание - плоду.

 

Писание говорит: "Всякое древо еже не творит плода добра, посекаемо бывает и в огне вметаемо" (Мф. 3 ,10). Конечно, телесный труд нужен, ибо без него и плодов не будет. Однако, знай, что все телесные труды не как добродетель, а как пособие к добродетели. Многие много трудились, а плодов не получали, ибо труд их был внешний, убивающий дух: "Некоснися, ниже вкуси, ниже осяжи" (Кол. 2 ,12). Св. Иоанн Лествичник говорит: "Весьма развратился нынешний век и весь стал преисполнен возношения и лицемерия". Труды телесные, по примеру древних отцов наших, может быть и показывают, но дарования их не сподобляются, хотя думаю я, естество человеческое никогда так не требовало дарования как ныне". И справедливо мы это терпим, потому что не трудам, но простоте и смирению являет себя Бог". Св. Исаак Сирин говорит: "Если ты трудишься в какой прекрасной добродетели и не видишь успеха, или плода, - не дивись, ибо Господь дает дарование не за труды, а за смирение". Священномученик Максим сказал: "Даждь телу малое упражнение, а все усилия употреби на внутреннее делание". Св. Варсонофий сказал: "Если внутреннее делание по Богу не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем". Св. Антоний сказал: "когда я сидел у одного аввы, пришла некоторая дева и сказала старцу: "Авва, я провожу свою жизнь в посте, вкушаю один раз в неделю и ежедневно изучаю Ветхий и Новый Заветы". Старец ответил ей: "Сделалась ли для тебя скудость все равно, что изобилие?". Она сказала: "Нет". "Бесчестие, как похвала?" Она сказала: "Нет". "Враги, как друзья?" Она ответила: "Нет". Тогда говорит тот мудрый старец: "Иди, трудись, ты ничего не имеешь".

 

Ужасный ее подвиг: один раз кушала в неделю и то, наверно, не изысканную пищу, и вдруг услышала от опытного старца: "Ты ничего не имеешь". И Святое Писание изучала, однако, не понимала сущности, чему учит оно, и все ее благочестие было чисто внешнее, плодов духовных и не сподобилась получить. И те пять дев юродивых, большой подвиг девства сверхъестественный соблюли, но как добрых дел не имели (Гал. 5, 22) остались вне дверей в небесный чертог. И фарисеи знали на зубок Святое Писание, но не жили по Писанию, и истины не могли понять - распяли Господа.

 

Да, духовная жизнь, из наук наука, требует духовного рассуждения, а рассуждение рождается от смирения. У египетских старцев, если какая добродетель обнаружится, то ее не считали добродетелью, а грехом. Вот как святые боялись тщеславия! Святой архиеп. Феофил посетил гору Нитрийскую и пришел к нему авва горы. Архиепископ сказал ему: "Какая добродетель по твоему опытному сознанию есть высшая на иноческом пути?" Старец отвечал: "Повиновение и постоянное самоукорение". Архиепископ сказал: "Иного пути, кроме этого, нет"».

 

Древний патерик:

 

Однажды к авве Памво пришли два брата. Один из них сказал ему: авва! Я пощусь по два дня и ем только два куска хлеба - спасусь ли через это или я в заблуждении? А я, авва, - сказал другой брат, - от рукоделия своего каждый день выработываю по две монеты, немного оставляю себе на пищу, а прочее отдаю в милостыню: спасусь ли я или заблуждаю? Авва не дал им ответа, хотя они долго просили его. По прошествии четырех дней, когда они хотели возвратиться в свое место, пришли утешать их клирики: не печальтесь, братия, - говорили они. - Бог не оставит вас без награды, у старца такой обычай, что не вдруг говорит он, если не внушит ему Бог. Братия вошли к старцу и сказали ему: помолись о нас, авва! Вы хотите идти от нас? - спросил старец. Да, - отвечали они. Имея в мысли подвиги их, авва писал на земле и говорил: Памво постится по два дня и ест два куска хлеба - монах ли он по этому? Нет! Памво трудится каждый день, выработывает по две монеты и дает их в милостыню - монах ли он по этому? Нет еще! - Потом сказал им: и сии дела хороши, но если при том и совесть свою ты соблюдешь перед ближним твоим, тогда спасешься. Братия, удовлетворенные таким наставлением, пошли с радостью.

 

Спрошен был старец: как найду я Бога - постом, трудом, бдением или милостынею? И старец на это отвечал так: многие изнурили плоть свою безрассудно и не получили от того пользы. Уста наша дышат постом, мы наизусть изучали Писания, совершили псалмы Давидовы, а чего ищет Бог, того не имеем, то есть страха Божия, любви и смирения.

 

Преп. Марк Подвижник (О тех, которые думают оправдаться делами):

 

«Воздержный удаляется от чревоугодия, нестяжательный – от любоимания, безмолвный – от многословия, чистый – от пристрастия к удовольствиям чувственным, целомудренный – от блуда, довольствующийся тем что есть – от сребролюбия, кроткий – от встревожения (серчания), смиренномудрый – от тщеславия, послушливый – от поперечения, самообличительный – от лицемерия, равным образом и молящийся удаляется от безнадежия, нищий произвольно – от многостяжания, исповедник – от отречения, мученик – от идолослужения. Видишь ли, как всякая добродетель, совершаемая даже до смерти, есть ничто иное, как удаление от греха, удаление же от греха есть дело естества, а не то, за что воздано может быть царствием.

 

Господь, желая показать, что исполнение всякой заповеди есть наш долг, и что усыновление Он даровал людям Своею кровию, говорит: Егда сотворите вся поевленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: яко еже должни бехом сотворити, сотворихом (Лук. 17,10). Посему царство небесное не есть возмездие за дела, но благодать Владыки, уготованная верным рабам.

 

Некоторые, будучи похвалены за добродетель, усладились сим, и сласть тщеславия своего приняли за утешение.

 

Некоторые, не исполняя заповедей, считают себя правоверующими; а некоторые, исполняя оные, ожидаю царствия, как должного возмездия: но и те и другие погрешают против истины.

 

Мы, которые удостоились бани покибытия, совершаем добрые дела не ради воздаяния, но для сохранения данной нам чистоты.

 

Всякое доброе дело, которое делаем естественными нашими силами, удаляет нас от противного ему порока, но без благодати не может приложить нам освящения.

 

Что сделаем без молитвы и доброй надежды, то после бывает вредно и несовершенно.

 

Истинно кающийся не полагает, что труд его служит заменою прежних грехов, но им умилостивляет Бога.

 

Сколько бы мы ни приумножали добродетель сего дня, сие служит лишь обличением нашего прежнего нерадения, а не вина к получению воздаяния.

 

Когда ум забудет цель благочестия, тогда и явное исполнение добродетели становится безсполезным.

 

Тщеславие, сребролюбие и сластолюбие не оставят неоскверненным доброе дело, если они прежде не будут истреблены страхом Божиим».

 

Св. Игнатий Брянчанинов пишет, что дела, совершённые не в Боге, становятся причиной зла:

 

"Когда бы добрые дела по чувствам сердечным доставляли спасение, то пришествие Христово было бы излишним".

 

"Несчастлив тот, кто удовлетворен собственной человеческой правдой: ему не нужен Христос".

 

"Таково свойство всех телесных подвигов и добрых видимых дел. Если мы, совершая их, думаем приносить Богу жертву, а не уплачивать наш необъятный долг, то добрые дела и подвиги соделываются в нас родителями душепагубной гордости".

 

"Делатель правды человеческой исполнен самомнения, высокоумия, самообольщения... ненавистью и мщением платит тем, которые осмелились бы отворить уста для самого основательного и благонамеренного противоречия его правде; признает себя достойным и предостойным наград, земных и небесных".

 

"Не ищи совершенства христианского в добродетелях человеческих: тут нет его; оно таинственно хранится в Кресте Христовом".

 

«Вспомните, что и вам надо выдти дверью гроба из этой жизни, предстать на суд пред Господа, на суд, страшный и для Святых Его, и для тех, которые провели всю жизнь в благоугождении Ему. Там будут судимы не только грехи, но и правды человеков; там многия правды их осудятся правдою Всесовершенною. Это засвидетельствовал Сам Спаситель. “Аще правда ваша, – сказал Он, – не избудет паче правды книжник и фарисей, не внидете в Царство Небесное”».

 

«Фарисеи имели о Законе Божием превратное понятие. Занимаясь изучением Закона только по букве, а не опытно, неисполнением Закона, они стяжали не смирение, в которое приводится человек истинным познанием Бога, - необыкновенную напыщенность и надменность. О6рядовым и прообразовательным постановлениям они придавали гораздо большую важность, нежели какую следовало им давать, а заповеди Божии, составляющие сущность Закона, оставляли без внимания. Извратив значение Закона сообразно своему лжеименному разуму и развращенному сердцу, они, в то время, как служили и угождали единственно самолюбию, ошибочно для себя и для других представлялись служащими и угождающими Богу. Они стремились служить и угождать Богу исполнением своей воли и своих разумений, признавая их наверно добрыми и истинными, что неестественно для падшего человеческого естества, а не тщательнейшим исследованием и исполнением воли Божией. При таком образе деятельности человек почти постоянно делает зло, признавая его добром, а когда делает и добро, то делает его из себя, почему приписывает его себе, как приписывал фарисей. При этом самое добро делается причиною зла, вводя в человека самомнение, насаждая, питая и возращая в нем пагубнейшую из страстей - гордость.

 

Блажен, кто праведен правдою Божией, упование его сосредоточено во Христе, источнике его правды. Несчастлив тот, кто удовлетворен собственною человеческою правдою: ему не нужен Христос, возвестивший о Себе: “не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние” (Мф. 9, 13). … Усвоенная ложная мысль соделывает все жительство, основанное на ней, непотребным. Это доказал опыт: явные грешники, мытари и блудницы уверовали во Христа, а фарисеи отвергли Его. Самомнение и гордость в сущности состоят в отвержении Бога и в поклонении самому себе. Они - утонченное, труднопонимаемое и трудноотвергаемое идолопоклонство. Фарисеи по наружности были ближайшими и точнейшими служителями и ревнителями истинного богопочитания, а в сущности совершенно отчуждились от Бога, соделались Его врагами, чадами сатаны (Ин. 8, 44). Когда обетованный Мессия, Которого страждущее человечество ожидало в течении нескольких тысячелетий, явился среди них с неоспоримыми свидетельствами Божества Своего - они не приняли Его. Сознавая Его, при сознании предали позорной казни, соделались богоубийцами (Мф. 27, 42).

 

Яд, всецело отравляющий деятельность фарисеев, заключается в том, что они вся дела своя творят, да видими будут человеки (Мф. 23, 5). Основание деятельности их есть искание славы человеческой; средство к достижению цели — лицемерство. Лицемерство составляет характер фарисеев. Господь назвал лицемерство закваскою их (Лук. 12, 1). Вся деятельность фарисеев пропитана лицемерством; каждое дело их имеет душою лицемерство. Лицемерство, рождаясь от тщеславия, то есть от искания похвалы и славы человеческой, питает успехами своими тщеславие. Когда же тщеславие достигнет зрелого возраста, тогда действие его из порывов обращается в постоянное стремление; тогда из тщеславия образуется безумная и слепая страсть - гордость. Гордость есть смерть души в духовном отношении: душа, объятая гордостию, неспособна ни к смирению, ни к покаянию, ни к милости, ни к какому помышлению и чувству духовным, доставляющим живое познание Искупителя и усвоение Ему».

 

Преподобный Никон Оптинский:

 

«Доброе дело не есть всякое доброе дело, а лишь такое доброе дело, которое делается ради Бога. Внешность дела не есть его сущность. Бог зрит на сердце. Как должны мы смириться, видя, что ко всякому делу примешивается страсть.

 

…Грех, прикрытый личиною добра, подкрадывается и повреждает души не поверяющих себя Евангелием. Евангельское добро требует самоотвержения, "отречения от своей воли и разума".

 

"…Христос дал человекам заповеди Свои, которые научают, как человек должен жить, чтоб быть последователем и учеником Его, чтобы творить волю Его ради вечного спасения души. Кто примет сердцем своим Христа-Искупителя и св. евангельские законы и будет сообразно этому жить, тот делается христианином, а кто отвергает или оставит в небрежении это, тот остается только при своем падшем естестве, в котором добро первоначальное смешано со злом; такой человек не может называться христианином, он чужд христианской жизни и спасения Христова. Личиною добра, оставшегося в падшем естестве, враг и старается всех отвлечь от Христа, доказывая злохитро, что падшее добро есть единственное добро, ибо оно таким и кажется тому, кто не знает учения Христова. Кто, несмотря на все обольщения врага, будет держаться евангельского учения, тот должен неизбежно пережить борьбу внутри себя".

 

Отечник повествует о том, что тщеславие и гордость обесценивают любое дело:

 

Некий брат жил в общежитии и все обвинения, которые возлагали на него братия, даже обвинения в любодеянии, принимал на себя. Некоторые из братий, не зная его подвига, начали роптать на него, говоря: “Сколько он наделал зла и не хочет даже работать!” Настоятель, зная о его подвиге, говорил братиям: “Для меня приятнее одна циновка работы этого брата, сделанная со смирением, чем все ваши, сделанные с гордостью”. Чтоб доказать судом Божиим, каков этот брат, авва велел принести циновки братии и циновку работы обвиненного брата. Потом развели огонь, и авва положил в огонь все циновки. Работа роптавших братий сгорела, но циновка смиренного брата осталась неповрежденной. Братия, увидев это, просили прощения у брата. С тех пор они считали его своим отцом.

 

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий):

 

"Вы думаете: что будет с добрыми людьми, которые зла не делают, даже много добра творят, но Бога не исповедуют?

 

Войдут ли они в Царство Небесное? Сподобятся ли жизни вечной? О нет, о нет! Это не я говорю, но Сам Христос.

 

Недостаточно одних добрых дел, надо еще всем сердцем веровать в Господа Иисуса Христа и пославшего Его Бога Отца, надо омыть свою греховную скверну в купели крещения, нужно причащаться Тела и Крови Христовых.

 

Не я говорю, а Сам Христос говорил апостолам Своим пред вознесением Своим на небо: Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16, 15-16).

 

Тем, кто веры не имеет, кто не крестился, не приобщался Тела и Крови Христовых, нет доступа в этот град новый Иерусалим, нет жизни вечной, как нет ее и для иудеев, и для мусульман, хоть и много среди них есть людей добрых и весьма достойных.

 

Тогда где же будет им место? На это отвечает Христос, сказавший: В доме Отца Моего обителей много …

 

Какова же будет участь их? Не знаем, но так как Господь сказал обителей много, думаем, что и для них найдется какая-нибудь скромная обитель в доме Отца Небесного. Они не наследуют в полной мере Царства Божия, но и не будут мучиться. Они будут в каком-то промежуточном состоянии. Какое это состояние, мы, конечно, не знаем".

 

6. Что такое дела веры?

 

Святые отцы говорят, что дела веры – это все дела исполнения евангельских заповедей, дела любви к Богу и ближнему, - молитва, пост, бдение, покаяние, сокрушение сердца, воздержание, кротость, милосердие и под., всё, что помогает подвижнику стяжать благодать Святого Духа.

 

Преподобный Серафим Саровский:

 

Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько не хороши они сами по себе, однако не делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжении Духа Святого Божьего. Пост же, и бдение и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святого Духа Божьего.

 

Древний патерик:

 

Некто спросил святого Антония: "Что мне нужно соблюдать, чтобы угодить Богу?" И старец ответил: "Куда бы ты ни ходил, всегда имей Бога пред своими очами; что бы ты ни делал, имей на это основание в божественном Писании, и в каком бы месте ни находился, не скоро уходи оттуда. Соблюдай сии три заповеди, и спасешься".

 

Брат спросил старца: какое бы мне делать доброе дело и жить с ним? Старец отвечал: Бог знает, что добро. Я слышал, что некто из отцев спрашивал великого авву Нестероя, друга аввы Антония: какое бы доброе дело делать мне? Авва отвечал ему: не все ли дела равны? Писание говорит: Авраам был страннолюбив - и Бог был с ним; Илия любил безмолвие - и Бог был с ним; Давид был кроток - и Бог был с ним. Итак, смотри: чего желает по Богу душа твоя, то и делай, и блюди сердце твое.

 

Авва Иосиф Фивейский говорил: три подвига драгоценны пред Богом. Во-первых, - когда человек, впадши в духовную немощь, приступающие к нему при этом искушения принимает с благодарением. Во-вторых, - когда кто старается, чтобы все дела его были чисты пред Богом и не имели ничего человеческого. В-третьих, - когда кто пребывает в послушании своему духовному отцу и отказывается от всех своих желаний. Кроме того, авва Пимен сказал, что если в одном месте находятся три человека, причем один должным образом безмолвствует, второй, будучи больным, благодарит Бога, а третий служит им в чистоте помыслов, то "все трое делают одно дело" (Γεροντικόν. Σ.88, κθ').

 

Св. Игнатий (Брянчанинов):

 

"Дела спасения суть дела веры, дела Нового Завета".

 

"Чтоб отвратить от себя страшный яд, сообщаемый фарисейскою закваскою, будем, по завещанию Евангелия (Мф. 6), стараться о исполнении Божиих заповедей единственно для Бога, скрывая со всею тщательностию это исполнение от тлетворных взоров человеческих. Будем действовать на земле для Бога и для неба, а не для человеков! Будем действовать и для человеков, но не с тем, чтоб исторгать у них похвалу себе, а с тем, чтоб приносить им истинную услугу и пользу, за что они часто растерзывают своих благодетелей, как глупые и свирепые звери часто растерзывают тех, которые за ними ухаживают и их кормят. Так поступлено было со святыми апостолами и многими другими угодниками Божиими. Будем неусыпно следить за собою, замечать недостатки и погрешности наши! Будем молить Бога, чтоб открыл нам наши падение и греховность! Постоянное стремление к исполнению воли Божией мало помалу истребит в нас удовлетворение собою, и облечет нас в блаженную нищету духа. Облеченные этою святою благодатною одеждою, мы научимся богоугодному предстоянию пред Богом, за которое похвален Евангелием смиренный мытарь. Молясь Богу из глубины и искренности сердечного сознания в греховности, мы наверно получим прощение грехов и обилие истинных благ, временных и вечных…"

 

Иг. Никон (Воробьёв):

 

«Христос Воскресе! Мир душе твоей, мать ... !

 

... ты носишь имя м., не пора ли подумать, что наступает единонадесятый час, светильник угас, елея нет, вокруг мрак. Не пора ли внутренне отступить от земли, приблизиться к Богу, потрудиться на земле сердца своего с наемниками единонадесятого часа, чтобы купить елея и зажечь светильник веры живой?

 

Отсутствие дел благих заменяется сокрушением сердца».

 

Преп. Иоанн Кассиан Римлянин (собеседование аввы Нестероя (второе)):

 

«Сила дарований состоит не в чудесах, а в смирении

 

Наконец, Творец знамений и чудес, призывая учеников к принятию Своего учения, ясно показывает, чему особенно должны научиться от Него истинные Его последователи. Придите, говорит Он, и научитесь от Меня не тому, чтобы небесной властью изгонять демонов, очищать прокаженных, давать зрение слепым, воскрешать мертвых; ибо хотя Я творю и эти чудеса через некоторых рабов Моих, но человек не должен хвалиться ими; слуга и раб не может иметь никакой части той славы, которая принадлежит одному Божеству. Вы же, говорит Господь, научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 28, 29). Ибо этим добродетелям вообще все могут учиться и приобретать их; совершение же знамений и чудес не всегда необходимо и не для всех доступно. Смирение есть наставник всех добродетелей; оно есть крепчайшее основание небесного здания; оно есть собственный и великий дар Спасителя. Кто следует кроткому Господу не в явлении высоких знамений, а в добродетели терпения и смирения, тот совершает все чудеса, сотворенные Христом. А кто желает повелевать нечистыми духами, или чудесно подавать здоровье недужным, или являть перед народом какое-либо из дивных знамений, тот хоть и призывает имя Христово, но бывает чужд Христа; поскольку, надменный гордостью, не следует учителю смирения. Даже отходя к Отцу, Иисус Христос оставил ученикам Своим, как бы некоторый завет, следующую заповедь. Заповедь новую, говорит Он, даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. И тут же присовокупил: по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин 13, 34, 35). Не сказал: если будете, подобно Мне, творить знамения и чудеса; но говорит: если будете иметь любовь между собою, которую, известно, могут сохранять только кроткие и смиренные».

 

«Большее чудо составляет выгнать из себя пороки, нежели из других бесов.

 

Действительно, истребить в собственной плоти нечистое вожделение — это есть большее чудо, нежели изгнать нечистых духов из чужих тел; силою терпения укротить мятежные движения гнева — это есть славнейшее знамение, нежели повелевать князьями, владычествующими в воздухе (Еф 2, 2; б, 12); избавить собственное сердце от мучительных недугов уныния — это гораздо важнее, нежели исцелить телесные немощи и болезни другого; вообще врачевать болезни собственной души есть славнейшая добродетель и высшее совершенство, нежели врачевать болезни чужого тела. Ибо чем душа выше тела, тем важнее ее здоровье, и чем существо ее драгоценнее, тем тяжелее и гибельнее ее падение».

 

Св. Игнатий (Брянчанинов) пишет о делах, составляющих христианские добродетели:

 

«О добродетелях, противоположных восьми главным греховным страстям

 

1. Воздержание

 

Удержание от излишнего употребления пищи и пития, в особенности от употребления в излишестве вина. Хранение точное постов, установленных Церковью. Обуздание плоти умеренным и постоянным одинаковым употреблением пищи, от чего начинают ослабевать вообще все страсти, а в особенности самолюбие, которое состоит в бессловесном люблении плоти, живота и покоя ее.

 

2. Целомудрие

 

Уклонение от всякого рода блудных дел. Уклонение от сладострастных бесед и чтения, от произношения скверных, сладострастных, двусмысленных слов. Хранение чувств, особенно зрения и слуха, а еще более осязания. Скромность. Отвержение помышлений и мечтаний блудных. Молчание. Безмолвие. Служение больным и увечным. Воспоминание о смерти и аде. Начало целомудрия – неколеблющийся ум от блудных помыслов и мечтаний: совершенство целомудрия – чистота, зрящая Бога.

 

3. Нестяжание

 

Удовлетворение себя одним необходимым. Ненависть к роскоши и неге. Милосердие к нищим. Любление нищеты евангельской. Упование на промысл Божий. Последование Христовым заповедям. Спокойствие и свобода духа. Безпопечительность. Мягкость сердца.

 

4. Кротость

 

Уклонение от гневливых помыслов и от возмущения сердца яростью. Терпение. Последование Христу, призывающему ученика своего на крест. Мир сердечный. Тишина ума. Твердость и мужество христианские. Неощущение оскорблений. Незлобие.

 

5. Блаженный плач

 

Ощущение падения, общего всем человекам, и собственной нищеты духовной. Сетование о них. Плач ума. Болезненное сокрушение сердца. Прозябающие от них легкость совести, благодатное утешение и радование. Надежда на милосердие Божие. Благодарение Богу в скорбях, покорное их переношение от зрения множества грехов своих. Готовность терпеть. Очищение ума. Облегчение от страстей. Умерщвление миру. Желание молитвы, уединения, послушания, смирения, исповедания грехов своих.

 

6. Трезвение

 

Усердие ко всякому доброму делу. Неленостное исправление церковного и келейного правила. Внимание при молитве. Тщательное наблюдение за всеми делами, словами и помышлениями своими. Крайняя недоверчивость к себе. Непрестанное пребывание в молитве и Слове Божием. Благоговение. Постоянное бодрствование над собою. Хранение себя от многого сна, изнеженности, празднословия, шуток и острых слов. Любление нощных бдений, поклонов и прочих подвигов, доставляющих бодрость душе. Редкое, по возможности, исхождение из кельи. Воспоминание о вечных благах, желание и ожидание их.

 

7. Смирение

 

Страх Божий. Ощущение его при молитве. Боязнь, рождающаяся при особенно чистой молитве, когда особенно сильно ощущаются присутствие и величие Божии, чтоб не исчезнуть и не обратиться в ничто. Глубокое познание своего ничтожества. Изменение взора на ближних, при чем они, без всякого принуждения, кажутся так смирившемуся, превосходнее его по всем отношениям. Явление простодушия от живой веры. Ненависть к похвале человеческой. Постоянное обвинение и укорение себя. Правота и прямота. Беспристрастие. Мертвость ко всему. Умиление. Познание таинства, сокровенного в кресте Христовом. Желание распять себя миру и страстям, стремление к этому распятию. Отвержение и забвение льстивых обычаев и слов, скромных по принуждению, или умыслу, или навыку притворяться. Восприятие буйства евангельского. Отвержение премудрости земной, как непотребной для неба. Презрение всего, что в человеке высоко и мерзость пред Богом. Оставление словооправдания. Молчание пред обижающими, изученное в Евангелии. Отложение всех собственных умствований и приятие разума евангельского. Низложение всякого помысла, взимающегося на разум Христов. Смиренномудрие, или духовное рассуждение. Сознательное во всем послушание Церкви.

 

8. Любовь

 

Изменение во время молитвы страха Божия в любовь Божию. Верность к Господу, доказываемая постоянным отвержением всякого греховного помысла и ощущения. Несказанное, сладостное влечение всего человека любовью к Господу Иисусу Христу и к поклоняемой Святой Троице. Зрение в ближних образа Божия и Христа; проистекающее от этого духовного видения предпочтение себе всех ближних и благоговейное почитание их о Господе. Любовь к ближним братская, чистая, ко всем равная, беспристрастная, радостная, пламенеющая одинаково к друзьям и врагам. Восхищение в молитву и любовь ума, сердца и всего тела. Несказанное наслаждение тела радостью духовною. Упоение духовное. Расслабление телесных членов при духовном утешении. Бездействие телесных чувств при молитве. Разрешение от немоты сердечного языка. Прекращение молитвы от духовной сладости. Молчание ума. Просвещение ума и сердца. Молитвенная сила, побеждающая грех. Мир Христов. Отступление всех страстей. Поглощение всех разумений превосходящим разумом Христовым. Богословие. Познание существ бестелесных. Немощь греховных помыслов, не могущих изобразиться в уме. Сладость и обильное утешение при скорбях. Зрение устроений человеческих. Глубина смирения и уничиженнейшего о себе мнения…

Конец бесконечен!»

 

Св. Феофан Затворник советует, в чём заключаются спасительные дела для мирян, занятых бытовыми проблемами:

 

«Теперь вам одно остается Господу присвоиться и Его себе присвоить, иначе, стараться дойти до того, чтоб в сердце постоянно чувствовалось, что Господь ваш и вы Господни. И мне думается, что течение жизни вашей к тому идет. Только внимание надо именно на это направить.

 

Есть два пути к тому, чтоб стать едино с Господом, деятельный и созерцательный. Первый для христиан житейских, второй для оставивших все житейское. В действии ни первый не бывает без второго, ни второй без первого. И житейские, то есть, должны в своей мере держать и созерцательный путь. И вот это есть ваша доля, вам нельзя напрягаться на созерцание, как делают это отшельники, но и оставлять его не должно. Я писал вам: навыкайте памятовать всегда о Господе и ходить пред лицом Его. Это созерцательная часть и есть. Но тогда, как отшельник все другое гонит вон из внимания, вам надлежит делая все житейское, так его делать, чтобы и Господа не забыть. Если вы потрудитесь так действовать, то в итоге то же получите, что и отшельник. Только в периоде вашего действования вы или мало или почти ничего не будете видеть, что бы обещало такой плод. Редко, редко когда что проглянет, а большею частью все труд и делание.

 

Теперь вопрос: как сделать, чтоб делательное трудничество вело к означенной цели. Бросить ваших дел житейских нельзя. Вы связаны в отношении к ним заповедями, и нарушая их или не исполняя будете делать неугодное Господу. На все есть заповеди, на все отношения ваши к мужу и слугам, и к родным, и ко всем сторонним. Так уясните себе, как должны вы действовать по заповедям относительно всех и всего и действуйте так. Это конечно будет занимать ваше внимание. Спрашивается, как же Господа при сем иметь во внимании? Так: какое бы дело, большое или малое, вы ни делали, держите в уме, что его вам повелевает делать Сам Господь Вездесущий и смотрит, как вы его сделаете. Так себя держа, вы и дело всякое будете делать со вниманием и Господа будете помнить. В этом весь секрет успешного для главной цели действования в вашем положении. Извольте в это вникнуть и так наладиться. Когда так наладитесь, тогда и мысли перестанут блуждать туда и сюда.

 

У вас теперь отчего все не ладится? Думаю от того, что вы хотите помнить Господа, - забывая о делах житейских. Но житейские дела лезут в сознание и память о Господе вытесняют. А вам следует наоборот о житейских делах хлопотать, но как о Господнем поручении и как пред Господом.

 

Там у вас ни того, ни другого не выходит, а здесь то и другое будет исправно.

 

Благослови вас Господи на такого ради действования. Вот пост, время благоприятное. Соберитесь в себя и начертайте себе программу действования по указанной норме. Спасайтесь!

 

…Жалуетесь на скудость молитвы. Да ведь можно молиться, не стоя на молитве. Всякое возношение ума и сердца к Богу есть молитва настоящая. Если вы это делаете между делами, то и молитесь. Помню, у Василия Великого вопрос о том, как Апостолы могли непрестанно молиться, решается так: они при всех своих делах о Боге помышляли и жили в непрестанной преданности Богу. Это настроение духа было их непрестанною молитвою. Вот вам и пример. Я вам, кажется, уже писал, что от деятельных людей, к коим вы принадлежите, нельзя того же требовать, что от людей сидяк. Главною их заботою должно быть то, чтоб не допускать неправых чувств при делании дел, и всячески стараться все их посвящать Богу. Это посвящение превратить дела в молитву. Пишется, что кровь Авеля вопиет к Богу. Так и дела, Богу посвящаемые, вопиют к Нему. Один старец, когда к нему принесли от кого-то нечто съестное, сказал: как дурно пахнет, а принесенное было по содержанию очень хорошее. Когда спросили его: как так? Он разъяснил, что прислано не с хорошими чувствами и от нехорошего. Так всякое дело намащается теми чувствами, с какими совершается. И те, кои имеют очищенные чувства, ощущают то. Выходит, что как от хороших цветов исходит хороший запах, так и от дел с хорошим расположением делаемых, исходит свое благовоние, и восходит горе, как фимиам из кадила. Вот еще молитва».

 

7. За добрым делом непременно следует искушение

Святые отцы учат, что за добрым делом всегда наступает искушение: по слову преп. Макария Оптинского «сие бывает попущением Божиим, чтобы мы не превозносились, исполняя добрые дела: а огнь искушений попаляет сие терние, и невольно смиряемся чрез искушение».

 

Авва Дорофей:

 

Кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение, да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением.

 

Преподобный Исаак Сирин:

 

Не тот любитель добродетели, кто с борением делает добро, но тот, кто с радостию приемлет последующие за тем бедствия.

 

Преподобный Варсонофий Великий:

 

Если кто, сделав доброе дело, видит, что помысл его не встречает скорби, то не должен быть беспечным, как будто и пройдёт без скорби; ибо всякое благое дело принадлежит к пути Божию, и неложен Сказавший: «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь» (Мф. 7, 14). Если же и не случится скорби среди доброго делания, но после оного невозможно бывает не поскорбеть человеку. Когда кто с усердием делает доброе, то не ощущает скорби; когда делает его без усердия, тогда ощущает её. Иногда (человек) и не знает даже того, что скорбь многообразно постигает нас. И если внимательно поищем, непременно найдём её, или прикрытую тщеславием (ибо и нём заключается причина скорбей), или каким-либо лицом, препятствующим нам, или тем, что впоследствии снова нуждаемся в употреблённом нами на благотворение ближнему, то есть видя, что у нас в руках ничего не осталось, приходим к раскаянию.

 

Преп. Макарий Оптинский:

 

Авва Дорофей сказал: "кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение; да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением". Ты пишешь, что никак не можешь этого понять, почему это так должно быть? Довольно бы, кажется, верить богопросвещенному разумом великому старцу авве Дорофею, а не усиливаться постигнуть своим разумом, не имеющим еще дара рассуждения. Вот что пишет о сем св. Исаак Сирин: "душа, приемшая попечение о добродетели и со опасством (с осторожностию и рассмотрением) и страхом Божиим живущая, не может быть без печали на всяк день; занеже добродетели сплетены имут печали с собою. Исходяй (уклоняющийся) от скорбей, всяко и от добродетелей несумненно отлучается. Аще желаеши добродетели, предаждь себе во всяку скорбь: скорби бо рождают смирение... иже (кто) без скорби в добродетели своей обретается, дверь гордыни отверзеся ему..." (Слово 34)... Из всего этого видно, да и опыт нам показывает, что добродетелям противовоюют злобы (зло), и сие бывает попущением Божиим, чтобы мы не превозносились, исполняя добрые дела: а огнь искушений попаляет сие терние, и невольно смиряемся чрез искушение.

 

О святомъ Діонисі ѣ Ареопагит ѣ и его творе ніяхъ.

 

Св. Лука въ Дѣяніяхъ повѣствуетъ, что, когда Апостолъ Павелъ огласилъ своею проповѣдію ареопагъ, нѣкоторые изъ слушателей увѣровали во Христа, и между прочими — Діонисій Ареопагитскій (Дѣян. 17, 32-34). Почему святый повѣствователь замѣтилъ имя Діонисія Ареопагитскаго, какъ нѣчто особенно важное, — объясняется изъ преданія. Говорятъ, Діонисій былъ первымъ сановникомъ и мудрецомъ Греціи: онъ предсѣдательствовалъ въ ареопагѣ, этомъ верховномъ судилищѣ Аѳинъ, куда со временъ Солона, основателя его, переносились на окончательное рѣшеніе труднѣйшія дѣла изъ всѣхъ греческихъ республикъ, а въ послѣднее время не рѣдко и изъ римскихъ областей. Говорятъ, Діонисій Ареопагитъ былъ краснорѣчивѣйшій изъ ораторовъ, глубокомысленнѣйшій изъ философовъ, прозорливѣйшій изъ астрономовъ, правдивѣйшій изъ судей, наконецъ, — что это былъ человѣкъ украшенный всѣмъ блескомъ наукъ, искуствъ и добродѣтелей [1]. Обращеніе такого лица въ христіанство, конечно, было важнымъ пріобрѣтеніемъ для Церкви Христовой.

 

Въ непродолжительное время, подъ руководствомъ Іерофея, предстоятеля аѳинской церкви, новообращенный Діонисій оказалъ такіе успѣхи въ христіанскомъ ученіи и благочестіи, что Апостолъ Павелъ, отходя изъ Аѳинъ, рукоположилъ его во епископа на мѣсто Іероѳея, который также оставилъ Аѳины для проповѣданія вѣры Христовой въ другихъ странахъ [2]. Это было около 55 года по Рожд. Хр. — Аѳинская церковь нашла въ Діонисіѣ попечительнаго пастыря и мудраго учителя. «Устное слово его, говоритъ Метафрастъ, было со властію, подобно слову Спасителя; оно невольно покоряло и вмѣстѣ привлекало къ нему сердца всѣхъ. Въ обращеніи съ людьми, подражая своему учителю, Апостолу Павлу, онъ умѣлъ быть всѣмъ вся» [3]. Не долго однако же эта паства находилась подъ управленіемъ Діонисія. Въ 58-мъ году по Рожд. Хр., онъ, горя желаніемъ видѣть Матерь Божію, которая приближалась уже къ блаженной кончинѣ, отправился въ Іерусалимъ, куда собрались въ то время Апостолы и славные ихъ споспѣшники со всѣхъ странъ, по внушенію Духа Божія [4]. Здѣсь зрѣлище дивнаго Успенія Пресвятой Богородицы, вдохновенныя рѣчи самовидцевъ и слугъ Бога-Слова, видъ Голгоѳы, и другихъ святыхъ мѣстъ града Божія — все это воспламенило въ сердцѣ аѳинскаго пастыря такую сильную ревность по вѣрѣ Христовой, что для успѣховъ ея онъ рѣшился навсегда оставить отечество и родныхъ и не знать другихъ занятій, кромѣ проповѣди Евангелія въ странахъ языческихъ. Посему, хотя онъ и возвратился въ Аѳины, но только для того, чтобы утвердить преемника своей власти (Публія). Взявъ на помощь себѣ нѣсколькихъ избранныхъ клириковъ, онъ направилъ стопы свои на западъ Европы, гдѣ господствовало еще грубое идолопоклонство. Господь видимо покровительствовалъ усердію своего новаго Апостола, прославляя проповѣдь его знаменіями и чудесами, и жизнь долголѣтіемъ [5]. Полстолѣтія подвизался Святый на этомъ трудномъ поприщѣ, озаряя свѣтомъ Евангелія многіе города и веси Италіи, Испаніи, Германіи и Галліи, пока наконецъ въ Парижѣ, для котораго онъ наиболѣе потрудился, не усѣчена была священная глава его ревнителями идолопоклонства. Это обстоятельство надобно полагать не ранѣе 110 года по Рожд. Хр., согласно свидѣтельствамъ Свиды и Синкелла, что святитель скончался въ послѣдніе годы царствованія Траяна [6]. Церковь празднуетъ память св. Діонисія Ареопагита 3 Октября, въ день его кончины.

 

Къ славѣ апостольскихъ подвиговъ этого великаго мужа присоединяется еще слава его писаній, неподражаемыхъ по высотѣ мыслей и по высотѣ языка, за которыя древность называла его «птицею небесною (το πετεινον του ουρανου)» [7], и которыя, по прекрасному выраженію церковнаго пѣснопѣвца, «яко нѣкій небесный шумъ носимъ, громятъ разумы безбожныхъ» [8].

 

Въ исторической судьбѣ Діонисіевыхъ твореній было одно очень странное обстоятельство, доторое могло бы навлечь подозрѣніе на ихъ подлинность, если-бы въ нихъ же самихъ не открывалась намъ причина этой странности. Именно, до половины шестаго вѣка по Рожд. Хр. столь важныя творенія не были общеизвѣстны въ Церкви. Очевидно, они содержались въ-тайнѣ между немногими избранными христіанами, согласно желанію сочинителя [9]; — такъ какъ можно было опасаться, что невѣрные, язычники и іудеи, обратятъ въ посмѣяніе тѣ священныя тайны, которыя описалъ онъ для потомства, вопреки правилу первенствующей Церкви — не говорить гласно о таинствахъ, пока вѣра христіанская не сдѣлается господствующею. Избранными хранителями этого сокровища были, кажется, александрійскіе богословы. По-крайней-мѣрѣ, единственныя въ древности лица, о которыхъ съ достовѣрностію можно сказать, что имъ извѣстны были книги св. Діонисія Ареопагита, — это Климентъ Александрійскій, Оригенъ, Діонисій Александрійскій, преемственно управлявшіе огласительнымъ училищемъ въ Александріи, и св. Григорій Назіанзинъ, учившійся въ этомъ знаменитомъ училищѣ. У Климента, особенно въ его Строматахъ, встрѣчается много рѣдкихъ мыслей и выраженій, которыя явно заимствованы изъ сочиненій Ареопагита, какъ увидимъ ниже. Въ одной бесѣдѣ Оригена, которой подлинность засвидѣтельствована Руфиномъ, читаемъ: «въ Немъ (въ Іисусѣ Христѣ), какъ говоритъ великій Діонисій Ареопагитъ, пресущественность и Божество» [10]. Слова эти дѣйствительно находятся въ одной изъ книгъ Діонисія Ареопагита. Св. Діонисій Александрійскій, по свидѣтельству св. Анастасія Антіохійскаго и св. Максима Исповѣдника, писалъ даже толкованіе на книги соименника своего, Ареопагита, которое, къ сожалѣнію, рано утратилось [11]. Наконецъ св. Григорій Назіанзинъ, по общему признанію безпристрастныхъ ученыхъ, разумѣлъ не другаго кого, какъ Діонисія Ареопагита, когда, разсуждая подобно ему о Божествѣ въ словѣ на Богоявленіе, говоритъ: «таково святое святыхъ, закрываемое и отъ Серафимовъ и прославляемое тремя Святынями, которыя сходятся въ единое господство и Божество, — какъ другой нѣкто прежде насъ любомудрствовалъ объ этомъ весьма краснорѣчиво и возвышенно» [12]. Отъ-чего-же Климентъ, вопреки своему обычаю, не открываетъ своимъ читателямъ, что онъ заимствовалъ нѣкоторыя высокія истины изъ Діонисіевыхъ твореній ? Отъ чего Оригенъ не объясняетъ, какимъ образомъ дошло до него приводимое имъ изреченіе мужа апостольскаго? Отъ-чего Св. Григорій не хочетъ даже наименовать этого возвышеннаго и краснорѣчиваго богослова? Нельзя не примѣтить у всѣхъ трехъ учителей какъ-бы условленнаго намѣренія — больше молчать, чѣмъ распространяться о книгахъ св. Діонисія Ареопагита. Не потому-ли и толкованіе Діонисія Александрійскаго на эти книги такъ скоро затерялось, что оно писано было не для общественнаго употребленія, но для немногихъ избранныхъ учениковъ александрійскаго училища? А извѣстно, что обычай древнихъ христіанъ — скрывать свое таинственное ученіе отъ непросвѣщенныхъ и не зрѣлыхъ въ вѣрѣ (disciplina arcani) нигдѣ строже не соблюдался, какъ въ огласительномъ училищѣ александрійскомъ, состоявшемъ изъ отдѣленія внутренняго и внѣшняго [13].

 

Когда этотъ обычай, по устраненіи причинъ, его вызвавшихъ, сталъ ослабѣвать, именно въ шестомъ вѣкѣ по Рожд. Хр. [14], еретики северіане первые нарушили молчаніе древнихъ о твореніяхъ св. Діонисія Ареопагита. На одномъ частномъ соборѣ въ Константинополѣ въ 535 году они стали гласно приводить свидѣтельства изъ Діонисіевыхъ писаній въ подтвержденіе своей ереси, разумѣется, искажая ихъ. Но православные возразили: «а какими доказательствами подтвердите вы, что эти свидѣтельства подлинно принадлежатъ Діонисію Ареопагиту? Если-бы они ему принадлежали, то не могли бы быть не извѣстны блаженному Кириллу и блаженному Афанасію (Александрійскимъ)» [15]. Такое возраженіе показываетъ, какъ и тогда еще малоизвѣстны были книги Діонисія; потому-что, если бы возражавшіе сами читали ихъ, то знали-бы, какъ все тутъ православно, и никогда не согласились-бы, что представленныя имъ свидѣтельства дѣйствительно имѣютъ у Діонисія тотъ еретическій смыслъ, какой находили северіане. Вскорѣ однакоже послѣ того, предстоятели церквей восточныхъ и западныхъ, лучше узнавъ ученіе св. Діонисія и, безъ-сомнѣнія, причину, по которой до того времени скрывались его писанія, сдѣлались первыми ихъ почитателями и уже ни мало не сомнѣвались въ ихъ подлинности. Они тѣмъ охотнѣе обращались къ голосу апостольскаго отца, что книги его пущены во всеобщую гласность еретиками, а не православными, которыхъ слѣдовательно никто не можетъ упрекнуть, будто они выдали подъ именемъ Діонисія книги своего изобрѣтенія.

 

Такъ въ томъ же шестомъ вѣкѣ св. Анастасій, опровергая еретиковъ авторитетомъ древнихъ учителей, на первомъ мѣстѣ ставитъ «св. Діонисія Ареопагита, современника Апостоловъ и возвышеннаго богослова» [16]; св. папа Григорій Великій руководствуется изслѣдованіями Діонисія о свойствахъ и дѣйствіяхъ блаженныхъ духовъ, и отзывается объ немъ, какъ объ отцѣ древнемъ и достоуважаемомъ [17]. Не иначе смотрѣли на Діонисіевы творенія Леонтій Византійскій, Ювеналій Іерусалимскій, Ефремъ Антіохійскій и Андрей Критскій [18]. Седьмой вѣкъ былъ уже вѣкомъ полной славы Ареопагита. Св. Максимъ Исповѣдникъ пишетъ на него свои схоліи (краткія объясненія), которыя сохранились и доселѣ; папа Мартинъ I предъ лицемъ цѣлаго Собора латеранскаго говоритъ: «славный Діонисій научаетъ насъ въ своей книгѣ объ именахъ Божіихъ, что Господь образовался изъ чистой дѣвственной крови превыше природы» и проч., — и 400 соборныхъ Епископовъ съ благоговѣніемъ внимаютъ мужу апостольскому и слѣдуютъ его наставленіямъ [19]; другой папа, Агаѳонъ пользуется тѣмъ же авторитетомъ въ письмѣ къ греческому императору Константину [20]: обстоятельство очень важное, какъ потому, что изъ него усматриваемъ согласіе Востока и Запада относительно подлинности Діонисіевыхъ книгъ, такъ и потому особенно, что письмо папы Агаѳона утверждено св. шестымъ вселенскимъ Соборомъ. «Пріискано, — такъ говорится въ дѣяніяхъ Собора, — и другое свидѣтельство въ твореніяхъ св. Діонисія, Епископа Аѳинскаго; и, сличивъ его съ книгою объ именахъ Божіихъ, увидѣли, что одно вѣчное Слово истинно приняло нашу природу и все, что ее составляетъ» [21] и проч. — Софроній, знаменитый того времени Патріархъ Іерусалимскій, обличаетъ моноѳелита Сергія также свидѣтельствами «св. Діонисія Ареопагита, божественно обращеннаго Павломъ»; и еретикъ не только не возстаетъ противъ ихъ подлинности, но и самъ старается защититься ими, посредствомъ превратнаго толкованія [22].

 

Будемъ слѣдить далѣе судьбу Діонисіевыхъ писаній. Лучшимъ органомъ восточной Церкви въ осьмомъ вѣкѣ былъ св. Іоаннъ Дамаскинъ: но его «Исповѣданіе православной вѣры» преисполнено свидѣтельствами изъ Ареопагита, котораго поставляетъ онъ рядомъ послѣ священныхъ писателей [23]. На западѣ въ то же время папа Адріанъ, отъ лица всей римской Церкви, изъясняетъ Карлу Великому: «св. Діонисій былъ епископомъ аѳинскимъ; это былъ современникъ Апостоловъ, какъ видно изъ книги Дѣяній. Вотъ почему славные первосвященники, предшествовавшіе намъ, на разныхъ соборахъ подтверждали истину иконопочитанія особенно изъ его твореній» [24]. Наконецъ тогда-же и св. седьмой вселенскій Соборъ запечатлѣлъ важность и подлинность книгъ св. Діонисія Ареопагита, съ почтеніемъ указавъ на его мысли о небесной іерархіи [25]. Фотій говоритъ, что въ его время обращалось между христіанами сочиненіе пресвитера Ѳеодора Раиѳскаго, гдѣ разрѣшены были разныя возраженія противъ подлинности Діонисіевыхъ твореній [26], и самъ Фотій, прозорливѣйшій изъ критиковъ, не высказалъ о немъ никакихъ сомнѣній, напротивъ, называетъ Ареопагита писателемъ возвышеннымъ въ словахъ, и еще болѣе возвышеннымъ въ мысляхъ [27]. При Фотіѣ западная церковь отпала отъ Церкви вселенской; но никогда не переставала, единомысленно съ нею, чтить писанія св. Діонисія. На западѣ называли блаженною ту страну, которая обладала такимъ сокровищемъ [28]; брали великаго учителя временъ апостольскихъ за образецъ и руководителя не только въ богословіи, но и въ философіи; его голосомъ окончательно рѣшались соборныя пренія и споры схоластиковъ [29]; толкованіемъ его высокихъ созерцаній занимались знаменитѣйшіе ученые среднихъ вѣковъ, философы, филологи и археологи, — Іоаннъ Эригена, Гюго де Сенъ-Викторъ, Албертъ великій, Ѳома Аквинатъ, Діонисій картузіанскій, Марсилій Фицинъ, и многіе другіе [30]. И позднѣйшіе представители православія грековосточной Церкви нисколько не измѣнили предкамъ въ должномъ уваженіи къ трудамъ св. Діонисія. Это слышимъ мы въ молитвословіяхъ и пѣснопѣніяхъ, оглашающихъ храмы наши 3 Октября [31]; читаемъ въ греческихъ и славянскихъ Минеяхъ [32], въ твореніяхъ отечественныхъ богослововъ, и во всѣхъ нашихъ символическихъ книгахъ [33].

 

Такимъ образомъ, отвергать подлинность Діонисіевыхъ писаній или сомнѣваться въ ней — значило-бы отказаться отъ авторитета вселенской Церкви, Соборовъ, отцевъ и учителей.

 

Должно замѣтить притомъ, что писатель твореній, которыя мы имѣемъ въ виду, самъ называетъ себя Діонисіемъ, говоритъ о себѣ, какъ о современникѣ Апостоловъ, очевидномъ свидѣтелѣ Успенія Божіей Матери и того солнечнаго затмѣнія, которое послѣдовало во время распятія Іисуса Христа; а творенія проникнуты такимъ неподдѣльнымъ благочестіемъ и страхомъ Божіимъ, въ нихъ высказывается такая высокая душа, такое чистое сердце, что нельзя и представить, чтобы этотъ другъ и ревнитель святой правды, посрамляющій своими уроками всякую ложь, чтобы этотъ возвышенный богословъ, который восторгаетъ насъ отъ земли на небо, гдѣ самъ постоянно витаетъ духомъ, — рѣшился обманывать цѣлый свѣтъ, ложно выдавая себя за Діонисія Ареопагита. И для чего-бы онъ это сдѣлалъ? Бывали примѣры, что какой-нибудь бездарный писатель или еретикъ, желая пустить въ ходъ свои нелѣпыя мнѣнія, прикрывалъ ихъ именемъ того или другаго знаменитаго учителя: но учить такъ православно, такъ согласно съ св. Писаніемъ и преданіемъ Церкви, разсуждать столь основательно и возвышенно, говорить съ такою силою и искуствомъ, какъ авторъ разсматриваемыхъ твореній, — и приписать другому лицу свои труды, подъ которыми самый лучшій богословъ не постыдился-бы подписать свое имя, — это самопожертвованіе безпримѣрное и совершенно непонятное!

 

Изъ слѣдующаго краткаго обзора этихъ твореній читатель увидитъ, справедливо-ли то, что мы замѣтили о характерѣ сочинителя.

 

I. Книга о небесной іерархіи. Во всѣхъ изданіяхъ св. Діонисія эта книга занимаетъ первое мѣсто, потому конечно, что она явилась въ свѣтъ прежде другихъ, сохранившихся до нашего времени, хотя не прежде книги о Божественныхъ гимнахъ, которая утратилась. Въ книгѣ о небесной іерархіи встрѣчаемъ нѣсколько свидѣтельствъ изъ Апокалипсиса и Евангелія Іоанна: это показываетъ, что она писана была не раньше послѣдняго десятилѣтія перваго вѣка по Рожд. Хр., — и слѣдовательно, уже не въ Аѳинахъ, а въ западныхъ странахъ, гдѣ св. Діонисій распространялъ тогда вѣру Христову. По обычаю тѣхъ временъ, освященному примѣромъ апостольскимъ, Діонисій называетъ себя, въ надписаніи, скромнымъ именемъ пресвитера: «пресвитеръ Діонисій — сопресвитеру Тимоѳею». Думаютъ, что и этотъ Тимоѳей былъ не кто иной, какъ Епископъ Ефесской Церкви, ученикъ и споспѣшникъ Апостола Павла.

 

Книга раздѣляется на 15 главъ. Намѣреваясь говорить о небесныхъ тайнахъ, св. Діонисій обращается прежде всего съ молитвою къ Богу, подателю всякаго свѣта и всякаго блага, чтобы Онъ далъ ему уразумѣть тѣ символы, подъ которыми въ св. Писаніи представляются ангельскіе чины и чрезъ разнообразіе которыхъ должно восходить къ понятіямъ чисто-духовнымъ, или, какъ онъ говоритъ, къ простому лучу божественнаго свѣта, неимѣющему никакого чувственнаго образа. Потомъ онъ объясняетъ необходимость символовъ, какъ въ описаніи ангельской іерархіи, такъ и въ церковныхъ обрядахъ, изъ того, что умъ нашъ не иначе можетъ проникать въ горнія тайны, какъ при посредствѣ свойственнаго ему, вещественнаго руководства. Но ни въ какомъ случаѣ не должно принимать эти символы за точное изображеніе предметовъ, — напр. представлять себѣ умныя силы съ тѣлесными членами тѣхъ или другихъ животныхъ, на колесницахъ и т. д.; потому-что въ дѣйствительности міръ горній есть міръ безтѣлесный. — Зачѣмъ-же было священнымъ писателямъ унижать духовные предметы грубыми и несходными съ ними образами, и вводить людей въ соблазнъ? Св. отецъ предвидитъ это возраженіе, и отвѣчаетъ, что въ защиту Писанія можно, — кромѣ помянутой выше слабости ума человѣческаго, — представить и священно-таинственность премірныхъ умовъ, которой прилично быть прикрытою отъ плотскихъ людей непроницаемыми завѣсами; — священные писатели прибѣгли для этого къ несходнымъ и грубымъ подобіямъ, чтобы самою грубостію и вопіющимъ несходствомъ ихъ возбудить нашъ умъ къ высшимъ созерцаніямъ, — между-тѣмъ какъ благороднѣйшими, хотя все-же не точными образами, мы скорѣе-бы обманулись, представивъ небесныя существа какими-нибудь свѣтовидными, молніеносными и т. под. Впрочемъ, прибавляетъ святитель, въ мірѣ нѣтъ ничего такого, что не было-бы совершенно въ своемъ родѣ. Получивъ бытіе отъ истинной Красоты, міръ въ устройствѣ всѣхъ своихъ частей отражаетъ слѣды этой духовной Красоты, которые могутъ возводить нашъ умъ къ невещественнымъ первообразамъ, если только мы будемъ одно и тоже понимать съ разныхъ сторонъ, правильно различая духовныя и вещественныя свойства.

 

Пояснивъ эти мысли нѣкоторыми частными примѣрами, св. Діонисій даетъ понятіе объ іерархіи вообще, и объ іерархіи небесной или ангельской въ-частности. Іерархія вообще, по его словамъ, есть священное учрежденіе между разными чинами, имѣющее цѣлію возможное для нихъ уподобленіе своему началу чрезъ очищеніе, просвѣщеніе и совершенствованіе себя и подчиненныхъ себѣ. Въ іерархіи Ангеловъ это начало есть самъ Богъ, Творецъ всяческихъ, котораго они стремятся и сами познать, и многоразлично открывать другимъ, — отъ чего и называются вообще всѣ Ангелами (вѣстниками). Собственно это наименованіе принадлежитъ послѣдней степени небесныхъ чиновъ, но можетъ быть прилично и Высшимъ, такъ-какъ высшіе духи имѣютъ свѣтъ и силы нисшихъ. По указаніямъ Слова Божія и руководителя своего (вѣроятно, Іероѳея, а можетъ-быть и Ап. Павла), св. отецъ всю небесную іерархію раздѣляетъ на три тройственныя степени и въ первой считаетъ Серафимовъ, Херувимовъ и Престолы, во второй — Власти, Господства и Силы, въ третьей — Начала, Архангеловъ и Ангеловъ, — всего девять чиновъ. Отличительныя свойства первой степени онъ истолковываетъ изъ самыхъ именъ Серафимовъ (знач. пламенѣющіе — нравственно), Херувимовъ (премудрые) и Престоловъ, сокращая потомъ всѣ такія, толкованія въ той мысли, что одна эта степень, какъ достойнѣйшая, непосредственно пріобщается Божеству и получаетъ отъ Него и свѣтъ, и чистоту, и совершенство, въ самомъ первомъ ихъ проявленіи. Слѣдующіе за тѣмъ чины Властей, Господствъ и Силъ, которыхъ особенности такъ-же указываются самыми ихъ именами, очищаются, просвѣщаются и совершенствуются уже посредствомъ божественныхъ озареній, сообщаемыхъ, имъ отъ первой степени, и сами въ свою очередь разливаютъ тѣ-же озаренія на нисшіе чины, посредствомъ вторичнаго проявленія: при чемъ божественное вѣдѣніе, переходя отъ одного Ангела къ другому, постепенно ослабѣваетъ. — Но какъ первая степень начальствуетъ надъ второю, вторая — надъ третьею: такъ и эта послѣдняя, состоящая изъ Началъ, Архангеловъ и Ангеловъ, не даромъ носитъ богоподобныя названія, но начальствуетъ надъ учрежденіями человѣческими, чтобы все въ порядкѣ восходило къ Божеству. Подтвержденіе сему св. Діонисій находитъ въ книгѣ пророка Даніила, гдѣ Ангелъ Михаилъ называется княземъ іудейскаго народа (Дан. гл. 10). — Спросятъ: отъ-чего-же одинъ народъ еврейскій удостоенъ былъ Божественныхъ откровеній? Въ отвѣтъ на это объясняется, что и другими народами управляли не чужіе какіе-нибудь боги, а Единое Начало всего, къ которому и приводили отовсюду достойныхъ послѣдователей Ангелы же, начальствующіе каждый надъ особымъ народомъ, какъ видно изъ исторіи Мельхиседека, фараона и царей вавилонскихъ; но-что одинъ только Израиль обращенъ былъ къ познанію истиннаго Бога, и въ этомъ-то смыслѣ называется частію или удѣломъ Господа. Если, замѣчаетъ притомъ святитель, и подъ управленіемъ Ангеловъ люди уклонялись отъ истиннаго Бога къ ложнымъ: то сіе должно вмѣнять не Ангеламъ, а злоупотребленію человѣческой свободы, которую не угодно Богу стѣснять необходимостію. Затѣмъ рѣшаются еще нѣкоторые вопросы, естественно возникающіе изъ того, чтó сказано о порядкѣ св. Ангеловъ, и изъясняются разные символы, употребляемые въ Библіи при описаніи небеснаго міра. Напримѣръ: отъ-чего пророкъ Исаія былъ очищенъ Серафимомъ, а не какимъ-нибудь нисшимъ Ангеломъ? По мнѣнію самого св. Діонисія, Писаніе назвало въ этомъ случаѣ Серафимомъ нисшаго Ангела — потому только, что онъ совершилъ очищеніе посредствомъ огня: но св. Отцу не совсѣмъ неумѣстнымъ кажется и другое мнѣніе, предложенное ему кѣмъ-то, т. е. что Ангелъ, очистившій Исаію, приписалъ свое дѣйствіе Серафиму, какъ высшей по Богѣ іерархіи; — такъ-какъ высшій чинъ небесныхъ умовъ по-справедливости всѣми прочими почитается послѣ Бога, какъ начало всякаго боговѣдѣнія и богоподражанія. — Въ какомъ знаменованіи такъ часто употребляются въ Библіи символы огня, каковы огненныя колеса, престолы, рѣки, угли, огненныя животныя и т. д.? Священные писатели хотятъ внушить намъ всѣмъ этимъ богоподобныя свойства небесныхъ существъ: потому-что огонь, подобно Божеству, находится, можно сказать, всюду, чрезъ все свободно проходитъ, ничѣмъ неудерживается; онъ ясенъ и вмѣстѣ сокровенъ; животворною Теплотою все возобновляетъ, лучами все освѣщаетъ; стремится вверхъ, ни съ чѣмъ не можетъ смѣситься; всегда движется, притомъ самъ собою, и движетъ все; оставленный въ небреженіи кажется несуществующимъ, но чрезъ треніе, какъ-бы чрезъ нѣкоторое исканіе, внезапно появляется, и тотчасъ опять исчезаетъ; всему обильно сообщая себя, самъ отъ-того не уменьшается и проч. Подобнымъ образомъ толкуетъ св. Діонисій и другіе символы, до малѣйшихъ подробностей.

 

II. Книга о Церковной іерархіи. Ее можно назвать продолженіемъ предъидущей книги, какъ дальнѣйшее раскрытіе однихъ и тѣхъ-же началъ. И посвящается она тому-же Тимоѳею. Ей предшествовало разсужденіе о умственномъ и чувственномъ, на которое здѣсь ссылается св. Діонисій, но котораго мы теперь уже не имѣемъ. — Она состоитъ только изъ семи главъ; но каждая глава подраздѣляется на три части: догматическую, историческую и толковательную, — исключая первой главы, которая составляетъ приступъ или, лучше сказать, переходъ отъ небесной іерархіи къ церковной.

 

Содержаніе книги слѣдующее. Строго внушивъ читателю — не открывать священныхъ тайнъ лицамъ непосвященнымъ, св. Діонисій изъясняетъ, что свѣтомъ Господнимъ озаряются преемственно не одни Ангелы, но и всѣ люди, входящіе въ составъ Церкви; что и между ними также есть своя іерархія, т. е. чины совершенствующихъ, просвѣщающихъ и очищающихъ — съ одной стороны, а съ другой — чины совершенствующихся, просвѣщаемыхъ и очищаемыхъ; что, хотя по началу, обязанностямъ и цѣли небесная и церковная іерархіи одинаковы, но въ другомъ отношеніи различны. Именно: между Ангелами, какъ существами чисто-духовными, божественный свѣтъ распространяется безъ всякаго вещественнаго прикрытія; а намъ, которые состоимъ изъ души и тѣла, онъ нисходитъ и преподается не иначе, какъ подъ покровомъ символовъ, вещественныхъ по виду, но духовныхъ но сокровенному смыслу. Таковы всѣ церковныя таинства.

 

На первомъ мѣстѣ въ этомъ тайноводствѣ Церкви св. отецъ ставитъ таинство Крещенія, какъ вступленіе возрожденной души въ царствіе Божіе, какъ начало святой жизни, какъ врата къ небесному наслѣдію. Это высокое значеніе, эта важность Крещенія и раскрывается въ догматической части. Потомъ подробно описывается порядокъ совершенія сего таинства, — начиная съ того, какъ новопросвѣщаемый пріискиваетъ себѣ воспріемнаго отца, который долженъ наставить его въ вѣрѣ, — и до запечатлѣнія его св. мѵромъ (мѵропомазанія). Но, какъ всѣ эти дѣйствія и символы суть зеркало для духовнаго созерцанія, то рядомъ за описаніемъ ихъ слѣдуетъ толкованіе, постепенно восходящее отъ смысла простѣйшаго до самаго сокровеннаго. Такъ всякой легко пойметъ, что омовеніе тѣла указываетъ на омовеніе грѣховныхъ нечистотъ, которыми осквернена была прежняя жизнь крещаемаго. Но не въ водѣ только скрывается мысль таинства, а и въ лицѣ воспріемнаго отца, который представляетъ собою Божество, готовое изливать свой свѣтъ на омраченныхъ и заблудшихъ, — и въ томъ, что имя крещаемаго вносится въ церковную книгу, такъ какъ тогда же вносится въ книгу живота вѣчнаго на небѣ, чтобы могъ онъ быть сонаслѣдникомъ Ангеловъ, — и въ томъ, что онъ не однажды, а много разъ произноситъ священныя заклинанія, чтобы зналъ, сколькихъ усилій стóитъ падшей душѣ утвердиться въ непоколебимомъ совершенствѣ и такъ далѣе. Подобнымъ образомъ разсматриваетъ св. отецъ и Евхаристію, которой не напрасно, говоритъ, даютъ названіе таинства таинствъ, потому-что всѣ прочія таинства отъ ней получаютъ свою полноту и совершенство. Описаніе обрядовъ Евхаристіи довольно кратко, — хотя въ немъ упомянуты какъ тѣ священнодѣйствія, которыя совершаются на проскомидіи и литургіи оглашенныхъ, такъ и тѣ, которыя принадлежатъ литургіи вѣрныхъ. Въ созерцаніи таинственной стороны этихъ обрядовъ изъясняется сначала то, какъ можемъ мы назидаться на литургіи священными пѣснями, чтеніемъ слова Божія, союзомъ съ братіею и воспоминаніемъ тайной Христовой вечери, на которую недостойно явиться дерзнулъ только одинъ Іуда; потомъ, — какъ отражается въ Евхаристіи воплощеніе Сына Божія ради насъ, а съ тѣмъ вмѣстѣ и все домостроительство нашего спасенія; также, — для-чего оглашенные отлучаются отъ литургіи вѣрныхъ, — для-чего священнослужители умываютъ руки и пріобщаются прежде мірянъ. — Съ таинствомь Причащенія, по словамъ св. Діонисія, имѣетъ тѣсную связь освященіе мѵра, которое употребляется потомъ при посвященіяхъ и при всѣхъ важнѣйшихъ обрядахъ Церкви. Въ благовонныхъ мастяхъ, изъ которыхъ составляется мѵро, мы должны провидѣть изливающееся на достойныхъ людей благоуханіе совершенствъ Іисуса Христа и всеосвящающую благодать Святаго Духа. Такимъ образомъ переходитъ святитель къ таинству Священства или рукоположенія главныхъ чиновъ церковной іерархіи, — первосвященниковъ, священниковъ и діаконовъ. Отличительное свойство первосвященническаго чина поставляетъ онъ въ способности и обязанности совершенствовать нисшіе чины; священническаго — просвѣщать подъ начальствомъ первосвященника; діаконскаго — очищать при руководствѣ священника. Эта постепенность обязанностей и достоинства чиновъ замѣтна и въ ихъ посвященіи: первосвященникъ въ это время преклоняетъ предъ алтаремъ оба колѣна и на него притомъ возлагается книга св. Писанія; священникъ хотя также преклоняетъ оба колѣна, но вмѣсто книги на него возлагается уже рука первосвященника; діаконъ преклоняетъ только одно колѣно. Тѣмъ не менѣе всѣ они свидѣтельствуютъ свою покорность Богу и Его закону; всѣ запечатлѣваются кромѣ того крестомъ въ знакъ требуемаго отъ нихъ самоумерщвленія и подражанія Іисусу Христу; всѣ принимаютъ взаимное цѣлованіе; какъ символъ любви, которая должна одушевлять ихъ общій союзъ; имена ихъ провозглашаются во всеуслышаніе, чтобы всякой зналъ, что они приступаютъ къ священному служенію не по своему произволу, но по опредѣленію Божію. — Что касается до нисшихъ чиновъ церковной іерархіи; ихъ св. Діонисій — раздѣляетъ также на три степени. Самая нисшая степень — толпа грѣшниковъ, очищаемыхъ діаконами внѣ храма посредствомъ предварительныхъ наставленій; нѣсколько выше степень тѣхъ мірянъ, которые допущены уже къ таинствамъ и просвѣщаются поученіями священниковъ; самую высшую степень составляютъ монахи (неимѣющіе священнаго сана), такъ-какъ они стремятся къ совершенству, невыносимому для мірянъ. На пути этого совершенствованія они удостоиваются особенной заботливости первосвященника и торжественнаго постриженія предъ алтаремъ. Во время постриженія монахъ не преклоняетъ колѣнъ, но стоитъ прямо: это, по толкованію св. отца, значитъ, что монахъ не берется нести никакой другой обязанности, кромѣ собственнаго совершенствованія въ уединеніи. Онъ даетъ новое отреченіе отъ міра и всего мірскаго: это значитъ, что ему запрещаются и такія удовольствія, которыя не были-бы преступленіемъ у мірянъ. Онъ получаетъ крестъ — съ тою мыслію, что рѣшается на полное умерщвленіе страстей. Ему постригаются волосы, — чтобы онъ не заботился о внѣшнихъ украшеніяхъ, а думалъ только о сокровенной въ Богѣ красотѣ своей души. Съ него совлекается прежняя одежда и замѣняется новою; потому-что онъ даетъ обѣтъ возвышаться отъ святости посредственной до святости болѣе совершенной.

 

Остальныя страницы книги посвящены разсужденію о тѣхъ обрядахъ, которыми Церковь напутствуетъ своихъ чадъ при переходѣ ихъ изъ временной жизни въ вѣчную. Святитель осуждаетъ тѣхъ, которые учили, что со смертію для насъ оканчивается все, или по крайней-мѣрѣ навсегда разрывается союзъ души съ тѣломъ, или, — что души переселяются въ другія тѣла, или наконецъ, — что умершимъ святымъ готовится еще и въ этомъ мірѣ какое-то плотское блаженство. Св. Церковь, отвергая подобныя заблужденія, вѣритъ въ безсмертіе души и тѣла, и въ небесныя награды, ожидающія благочестиво жившихъ и умершихъ; а потому и конецъ земнаго поприща ихъ знаменуетъ обрядами, исполненными священной радости и любви. Она привѣтствуетъ усопшихъ, какъ побѣдителей, заслужившихъ вѣнецъ нетлѣнія; даетъ тѣламъ ихъ почетное мѣсто во храмѣ; возсылаетъ молитвы и благодаренія Богу; увѣщаваетъ всѣхъ предстоящихъ просить у Господа блаженной кончины и утѣшаетъ ихъ обѣтованіями Слова Божія; воспоминаетъ прежде умершихъ святыхъ и предстательствуетъ о сопричисленіи къ нимъ вновь-скончавшагося и о прощеніи ему грѣховъ; въ заключеніе всего братія даютъ ему цѣлованіе, а предстоятель возливаетъ на него елей, и тѣло хоронится въ приличномь мѣстѣ. Показывая основанія и назидательность этихъ обрядовъ, св. Діонисій пространно опровергаетъ тѣ ложныя мнѣнія, будто молитвы о прощеніи грѣховъ умершему и разрѣшеніе ихъ предстоятелемъ не могутъ имѣть никакой силы. Правда, говоритъ, Богъ воздастъ всякому по заслугамъ: но и Церковь предстательствуетъ не за такихъ людей, которые жили нечестиво и умерли нераскаянно, — притомъ предстательствуетъ подъ условіемъ, если то угодно Богу; а разрѣшаетъ грѣхи на основаніи слова Божія: еже аще разрѣшите на земли, будетъ разрѣшено на небесѣхъ (Матѳ. 16, 19). Здѣсь-же опровергается въ немногихъ словахъ и то нареканіе, будто Церковь безъ разумныхъ причинъ допускаетъ къ таинствамъ и дѣтей, когда они еще не могуть ничего понимать. Св. отецъ напоминаетъ, что это дѣлается не иначе, какъ подъ отвѣтственностію взрослаго человѣка.

 

III. Книга объ именахъ Божіихъ — къ Тимоѳею-же. Это — самое обширное изъ твореній св. Діонисія, раздѣленное на 13 главъ: но оно и еще обширнѣе было-бы, если-бы святитель писалъ его, не имѣя предъ собою книги наставника своего Іероѳея, которую мы знаемъ только по отрывкамъ, приводимымъ здѣсь св. Діонисіемъ, но въ которой, по словамъ его, ученіе о Божествѣ излагалось съ такою полнотою, что трудно было прибавить къ тому еще что-нибудь. Ученику оставалось только упростить и разъяснить сказанное учителемъ кратко и не для всякаго удобопонятно. Тимоѳей много разъ просилъ Діонисія взяться за этотъ трудъ, приславъ ему и самую книгу Іероѳея, какъ недоступную для обыкновенныхъ умовъ. Разсматриваемое твореніе было слѣдствіемъ этой просьбы. Оно писано не рядомъ за книгами о небесной и церковной іерархіяхъ, но послѣ книги богословскихъ наставленій, книги о душѣ, книги о праведномъ судѣ Божіемъ, которыхъ теперь уже не существуетъ. Посему неудивительно, что оно вышло въ свѣтъ уже во второмъ столѣтіи и что въ немъ приводятся слова изъ посланія св. Игнатія Богоносца къ Римлянамъ, явившагося въ 107-мъ году по Рожд. Хр.

 

Три первыя главы книги заняты предварительными разсужденіями — о томъ во-первыхъ, откуда и въ какой степени мы можемъ знать объ именахъ или совершенствахъ Божіихъ; во-вторыхъ, что не должно раздѣлять эти совершенства по лицамъ Святой Троицы, точно такъ-же, какъ и личныя свойства не должно смѣшивать или сливать между собою; и въ-третьихъ, что человѣкъ всего болѣе приближается къ Богу и посвящается въ познаніе совершенствъ Его молитвою. Такъ раскрываетъ это св. Діонисій. Бога, какъ Существо безпредѣльно высшее всѣхъ существъ, знаетъ только — самъ Богъ; мы можемъ знать о Немъ отчасти и не больше того, сколько онъ благоволитъ открывать себя. Тщетно умъ человѣческій сталъ-бы испытывать эту бездну и искать своихъ путей къ неизслѣдимымъ ея тайнамъ: напротивъ, только тѣ люди и могутъ сколько-нибудь знать Божественную природу, которые, не полагаясь на силы своего ума, пользуются свѣтомъ свыше-приходящей благодати, съ совершенною преданностію, любовію и благоговѣніемъ къ таинству. Такимъ образомъ слово Божіе должно быть первымъ нашимъ руководствомъ въ богопознаніи; но не единственнымъ: потому-что есть много и другихъ свѣтовъ, сообразныхъ съ св. Писаніемъ, которые передаются намъ отцами нашими посредствомъ сокровеннаго ученія. — Богъ превосходитъ всякое слово и всякое вѣдѣніе; собственно Онъ не есть ни то, что мы называемъ существомъ, ни то, что представляемъ совершенствомъ: посему и славословить Его мы могли-бы только отрицательно и, такъ-сказать, безмолвно, если-бы въ многообразныхъ дѣлахъ Провидѣнія не отражались нѣкоторые слѣды чего-то похожаго на наши совершенства, если-бы самъ Богъ, не допустившій Маное распрашивать о Его чудномъ имени, не называлъ себя иногда и положительными именами, какъ-то: сый, животъ, свѣтъ, Господь и проч. Въ этомъ смыслѣ Богъ есть и безъимененъ и многоимененъ. — Всѣ имена, въ которыхъ прославляется Онъ, какъ пресущественная благость, мудрость и т. п., или которыми отрицается въ Немъ все ограниченное и несовершенное, а равно и тѣ, которыя заимствуются отъ необыкновенныхъ благодѣяній Божіихъ, — всѣ эти имена равно принадлежатъ каждому изъ трехъ лицъ Божества. И это не значитъ смѣшивать лица Святой Троицы; потому-что у каждаго изъ нихъ есть собственныя имена, а съ тѣмъ вмѣстѣ и особенныя свойства — Отца, Сына и Святаго Духа; Сыну Божію въ-частности приписывается воплощеніе. Такимъ образомъ единство существа въ Богѣ не исключаетъ разности по лицамъ. Это поясняется нѣкоторыми чувственными подобіями; именно — подобіемъ свѣта, когда онъ составляется изъ лучей нѣсколькихъ свѣтильниковъ въ одной комнатѣ, также подобіемъ оттисковъ одной и той-же печати: впрочемъ св. Діонисій оговаривается, что и такія подобія не соотвѣтствуютъ во всей точности изъясняемому предмету. — Для того, чтобы умъ нашъ могъ представлять себѣ Бога достойнымъ образомъ и въ возможно-лучшемъ свѣтѣ, св. отецъ велитъ прибѣгать къ молитвѣ, не потому впрочемъ, чтобы мы молитвою приближали къ себѣ Бога, — Онъ не можетъ переходить съ мѣста на мѣсто, — но потому, что чистая и усердная молитва самихъ насъ приближаетъ къ Богу. Такъ, если-бы на сводѣ небесномъ прикрѣплена была цѣпь и спущена оттуда до земли, а мы, ухватившись за эту цѣпь, стали больше, и больше забирать ее въ свои руки; то хотя, можетъ-быть, мы и вообразили-бы, что верхній конецъ ея приближаемъ къ себѣ, но на дѣлѣ только сами приближались-бы къ нему. Или, если-бы взошедши на судно, мы прикрѣпили къ какой-нибудь скалѣ канатъ съ судна и тянули этотъ канатъ; то не скалу придвигали-бы къ себѣ, а только сами-бы къ ней придвигались. Или еще, если-бы кто съ края судна сталъ упираться шестомъ въ утесистый берегъ, то нимало не пошатнулъ-бы съ мѣста утесовъ, но только себя отталкивалъ-бы отъ нихъ. — Здѣсь у мѣста замѣтить, что эти сравненія, почти изъ-слова-въ-слово, повторяетъ Климентъ Александрійскій [34]; онъ раскрываетъ обширно и ту мысль св. Діонисія, что Бога нельзя назвать собственно или достойно Его величія никакимъ именемъ [35].

 

Посмотримъ теперь, какъ разсуждаетъ мудрый Ареопагитъ объ употребительныхъ именахъ Божіихъ. Сначала онъ говоритъ о верховной благости; — потому-что такъ мы часто называемъ Бога. Благость, по словамъ святителя, есть какъ-бы сущность Божества; Богъ благъ по природѣ, и такъ-сказать, необходимо благъ. Подобно солнцу, Онъ разливаетъ повсюду благо, уже потому самому, что существуетъ; не имѣя въ виду никакой собственно для Себя пользы или выгоды отъ благодѣяній, благодѣтельствуетъ всѣмъ существамъ по-мѣрѣ пріемлемости каждаго. По этой благости всѣ небесныя силы вызваны изъ ничтожества, продолжаютъ свое бытіе, наслаждаются жизнію неувядающею, избавлены отъ всякаго поврежденія и смерти, одарены обширнымъ разумомъ, познаютъ причины всѣхъ вещей и сообщаютъ другимъ свои познанія, имѣютъ прочную опору и безопасное прибѣжище въ безпрестанномъ стремленіи къ верховному благу, и, по-возможности подражая ему, какъ въ своемъ кругу составляютъ блаженный союзъ, такъ и въ нисшихъ существахъ стараются возбудить желаніе тѣхъ-же даровъ, которыми осыпаны сами. По этой-же благости существуютъ души земнородныхъ съ ихъ разнообразными совершенствами, — животныя неразумныя, наслаждающіяся жизнію на сушѣ, въ воздухѣ и водѣ, — растѣнія и все, чтó одарено бытіемъ. Небеса, отъ того предѣла, гдѣ они начинаются, и до того, гдѣ оканчиваются, ихъ составъ, не увеличивающійся, ни уменьшающійся, неизмѣнный, — безмолвное теченіе неизмѣримыхъ сферъ, теряющихся въ пространствѣ, ихъ удивительная стройность, свѣтъ, красота, — неподвижныя звѣзды, блуждающія кометы, и эти два великія свѣтила, какъ говоритъ Писаніе, періодически появляющіяся на однихъ и тѣхъ-же мѣстахъ горизонта, и такъ правильно опредѣляющія время съ разнообразіемъ весны, лѣта, осени, зимы, мѣсяцевъ, дней, часовъ: — все это есть дѣйствіе и свидѣтельство верховной благости. — Не довольствуясь общимъ обзоромъ твореній, святитель еще отдѣльно, и какъ-бы для примѣра, разсматриваетъ солнце въ разныхъ отношеніяхъ, и повсюду находитъ отраженіе той-же благости всеобъемлющей, всему доступной, все привлекающей, всему дающей жизнь и порядокъ. — Богъ также называется свѣтомъ, — продолжаетъ онъ; потому-что сіяніемъ своимъ озаряетъ всѣхъ духовъ небесныхъ, прогоняетъ невѣжество и недоразумѣнія отъ душъ нашихъ, возбуждаетъ и поддерживаетъ въ нихъ любовь къ просвѣщенію, открываетъ имъ истину и отъ понятій смѣшанныхъ и чувственныхъ постепенно возводитъ ихъ къ созерцанію простому, чистому, единичному. — Богъ называется красотою и любовію; — и точно это есть любовь и красота, неотцвѣтающая, неизмѣнная, равно восхитительная во всѣхъ странахъ и для всякаго взора: отсюда-то всѣ существа заимствуютъ — каждое приличную себѣ красоту и блескъ; отсюда во всемъ гармонія и сочувствіе, связь и единство, покой и движеніе, производительность и плодотворность. — При семъ случаѣ св. отецъ не одобряетъ тѣхъ, которые находятъ неприличнымъ называть Бога любовію; это, говоритъ, люди, привязывающіеся къ мертвой буквѣ и непроникающіе въ духъ словъ, — какъ-будто нельзя вмѣсто: четыре, прямолинейная фигура, отечество сказать проще: дважды-два, фигура съ прямыми линіями, родная земля; къ-тому-же слово — любовь въ хорошемъ, духовномъ смыслѣ употребляется и въ св. Писаніи; и божественный Игнатій сказалъ: «любовь моя распялась»! Священные писатели называютъ Бога даже ревнивымъ; потому-что Онъ преисполненъ любви къ своимъ созданіямъ и хочетъ быть любимъ безраздѣльно и безконечно.

 

Затѣмъ слѣдуетъ глубокое и обширное изслѣдованіе вопроса: откуда и какъ существуетъ зло въ мірѣ, если Богъ таковъ, какимъ Онъ описанъ выше? Главныя мысли св. Діонисія объ этомъ предметѣ можно изложить такъ: зло не могло произойти отъ всеблагаго Бога; потому-что холодъ не можетъ происходить отъ огня, или, какъ говоритъ Писаніе, не можетъ древо добро плоды злы творити. Зло и не существуетъ, какъ что-либо самостоятельно: иначе оно разрушило-бы само себя; потому-что, какъ свойство добра — производить и сохранять, такъ свойство зла — разрушать. Если зло и бываетъ, то не иначе какъ въ примѣси къ добру, которое одно обладаетъ истиннымъ бытіемъ. Вотъ почему зло не имѣетъ ни опредѣленнаго вида, ни единства, ни прочности, но безпрестанно принимаетъ разныя формы и падаетъ всегда ниже той цѣли, къ которой порывается. Вотъ почему ни одно существо не стремится къ злу иначе, какъ воображая его добромъ. Тѣмъ болѣе самъ Богъ ничего не представляетъ Себѣ, какъ зло: въ Его очахъ самое небытіе имѣетъ видъ возможнаго добра. Итакъ зло не есть бытіе; оно ниже даже небытія, а есть только случайное уклоненіе отъ истиннаго добра къ мнимому. Если-бы зло имѣло самостоятельное бытіе; тогда, во-первыхъ, Богъ не былъ-бы независимъ и не могъ-бы наслаждаться вѣчнымъ покоемъ, во-вторыхъ, въ мірѣ повсюду царствовалъ-бы непримиримый хаотическій безпорядокъ: но нельзя допустить ни того, ни другаго. Безпорядокъ есть, — но безпорядокъ частный, а не всеобщій, т. е. не рѣшительное зло, но только несовершенное или поврежденное добро. Подъ этотъ взглядъ подходятъ и самые демоны. И они не чужды добра — по природѣ: иначе они не были-бы твореніемъ верховнаго Добра, не могли-бы существовать, или — были-бы отъ-начала и всецѣло, во всѣхъ отношеніяхъ, злы и не имѣли-бы возможности уклониться отъ добра. И они не всецѣло злы: потому-что одарены бытіемъ, живутъ, мыслятъ, волнуются разными желаніями, которыя нравятся имъ, какъ нѣчто доброе. Они только не хотятъ знать истиннаго добра, которое сохраняется въ ихъ природныхъ способностяхъ и къ которому Богъ предназначилъ имъ стремиться, — не хотятъ знать по произвольному ослѣпленію; такъ-какъ они сами себя навсегда лишили истиннаго свѣта. — Скажутъ: зачѣмъ-же Провидѣніе попустило и попускаетъ имъ быть злыми? — Но Провидѣнію не свойственно свободныя существа удерживать насильственно въ добрѣ или влечь къ добру противъ ихъ воли: это значило-бы лишать ихъ свободы, лучшаго ихъ украшенія и преимущества предъ животными безсловесными, — значило-бы искажать природу, которая создана совершенною. — Такъ-же, и еще легче, можно убѣдиться, что рѣшительнаго зла нѣтъ ни въ людяхъ, ни въ животныхъ неразумныхъ, ни въ цѣломъ составѣ міра, ни въ тѣлахъ, ни въ матеріи, — вопреки мнѣнію нѣкоторыхъ. — Все, что ни существуетъ, даже то, что оказывается зломъ, имѣетъ добро и началомъ своимъ и концомъ, къ которому предназначено; — и Богъ всегда былъ, есть и будетъ верховная благость, свѣтъ духовный, красота и любовь.

 

Съ тою-же силою, хотя не такъ обширно, изъясняется далѣе, почему и въ какомъ смыслѣ называютъ Бога бытіемъ, жизнію, мудростію, разумомъ, истиною, могуществомъ, правдою, спасеніемъ, искупленіемъ, великимъ и малымъ, и одинаковымъ, и различнымъ, подобнымъ и неподобнымъ, покоемъ и движеніемъ, равнымъ, Владыкою, ветхимъ деньми, вѣчнымъ, миромъ, самобытнымъ, самомудрымъ и т. под., Святымъ святыхъ, Царемъ царствующихъ, Господомъ господствующихъ, Богомъ боговъ, совершеннымъ и Единымъ. И послѣ того святитель, не продолжая изъяснять другія имена Божіи, кромѣ исчисленныхъ, сказалъ въ заключеніи: «если что-нибудь подобное осталось у насъ необъясненнымъ; пусть предположатъ, что мы и то стали-бы изъяснять такъ-же», т. е. въ томъ-же духѣ и тѣмъ-же способомъ.

 

IV. Книга о таинственномъ богословіи. — Еще твореніе, посвященное тому-же Тимоѳею; но самое краткое. Оно состоитъ изъ пяти небольшихъ главъ. Предметомъ его служитъ то боговѣдѣніе, которое, признавая не вполнѣ достойными Бога самыя высокія славословія положительныя, восходитъ къ Нему чрезъ отрицаніе всѣхъ понятій и словъ человѣческихъ, и созерцаетъ непостижимаго въ молчаніи, таинственно поучающемъ, и во мракѣ, преисполненномъ неземнаго свѣта. Въ этомъ предметѣ заключается и причина краткости таинственнаго Богословія, какъ изъясняетъ самъ св. Діонисій. Упомянувъ о своемъ символическомъ Богословіи (утраченномъ), онъ говоритъ: «въ этомъ символическомъ Богословіи рѣчь моя, нисходя отъ самаго высшаго къ нисшему, по-мѣрѣ нисхожденія, соотвѣтственно расширялась; а теперь, восходя отъ нисшихъ вещей къ высочайшему, по мѣрѣ восхожденія сокращается и наконецъ дѣлается совершенно безгласною, теряясь въ неизглаголанномъ»... Такимъ образомъ св. отецъ произноситъ только нѣсколько отрицаній о Богѣ, начиная съ того, что Онъ не есть что-либо вещественное и доходя до той мысли, что о Немъ даже нельзя рѣшительно ничего ни отрицать, ни утверждать вполнѣ достойно Его величія. Съ тѣмъ вмѣстѣ оканчивается и самая книга; — высокое боговѣдѣніе, открывавшееся тайнозрителю въ молчаніи и священномъ мракѣ, осталось тайною святой души.

 

V. Письма. Изъ десяти писемъ, сохранившихся намъ отъ Діонисія Ареопагита, четыре надписаны къ ѳерапевту или монаху Кайю. Мы узнаемъ изъ перваго, какъ должно понимать тотъ таинственный мракъ, въ которомъ созерцается Непостижимый, — т. е. какъ превосходство, а не какъ лишеніе знанія. Во-второмъ святитель показываетъ, что можно представлять Непостижимаго и выше названія Божества, если подъ нимъ будемъ разумѣть не самое верховное Существо, но только тотъ даръ Его, которымъ обожаются Ангелы и святые. Третье письмо заключаетъ въ себѣ изъясненіе слова — внезапу, употребленнаго пророкомъ Малахіею о пришествіи Мессіи, который, дѣйствительно, явился въ міръ внезапно, бывъ дотолѣ сокровенъ, и по плоти остался сокровеннымъ, какъ Богъ. Въ четвертомъ говорится о пресущественномъ соединеніи двухъ естествъ во Христѣ, — отъ-чего Онъ, и какъ человѣкъ, выше человѣковъ. Пятое — писано къ діакону Дороѳею: тутъ св. Діонисій подтверждаетъ свою мысль о таинственномъ мракѣ и непостижимости Божіей, какъ самомъ возвышенномъ представленіи, изреченіями Псалмопѣвца и Апостола Павла (Псал. 138, 6; Флп. 4, 1). Въ шестомъ — священнику Сосипатру преподается мудрый урокъ, что истинное торжество богослова состоитъ не въ опроверженіи мнѣнія противниковъ, но въ подтвержденіи своей истины такими доказательствами, которыхъ нельзя было-бы опровергнуть. Гораздо обширнѣе другихъ писемъ седьмое — къ священноначальнику Поликарпу, или противъ софиста Аполофана, бывшаго нѣкогда другомъ Діонисія, осьмое — къ монаху Демофилу, и девятое — къ священноначальнику Титу. Аполофанъ, разорвавъ дружественный союзъ съ Ареопагитомъ, по случаю обращенія его въ христіанскую вѣру, смѣялся надъ нимъ, какъ надъ человѣкомъ, который промѣнялъ греческую мудрость на суевѣріе. Святый отецъ проситъ Поликарпа передать софисту, что, если онъ вникнетъ въ дѣло, истинная мудрость окажется не на сторонѣ греческихъ баснописцевъ и философовъ, но на сторонѣ Христіанства, — припомнить ему то чудесное затмѣніе солнца, которое во время распятія Христова оба они наблюдали съ благоговѣніемъ, — и подобными тому убѣжденіями привесть невѣрующаго къ спасительной вѣрѣ. Монахъ Демофилъ имѣлъ дерзость оскорбить во храмѣ священника — за то, что, по снисхожденію его, допущенъ былъ одинъ отъявленный грѣшникъ къ покаянію, во святилище. Св. Діонисій, узнавъ объ этомъ происшествіи изъ письма самаго Демофила, который думалъ похвалиться своею ревностію, сильно и трогательно обличаетъ такую ревность не по разуму. Кромѣ примѣровъ кротости, открывающихся намъ въ жизни Моисея и другихъ патріарховъ, а особенно въ жизни Іисуса Христа, святитель напоминаетъ Демофилу долгъ всякаго простаго монаха оказывать почтеніе священникамъ, каковы-бы они ни были, и разсказываетъ, что однажды нѣкто Карпъ на островѣ Критѣ по такой-же неумѣренной ревности вопіялъ на небо о скорѣйшей погибели грѣшниковъ, но ему явился въ видѣніи Христосъ-Спаситель и сказалъ: «порази лучше Меня; Я и снова готовъ пострадать за людей». Титъ просилъ у св. Діонисія изъясненія нѣкоторыхъ символовъ, употребляемыхъ въ Писаніи, именно: что такое домъ Премудрости, что ея чаша, ея пища и питіе? Но такъ-какъ о символахъ подробно разсуждалъ св. отецъ, въ своемъ символическомъ Богословіи; то онъ посылаетъ Титу эту книгу, присовокупляя въ письмѣ только дополнительныя замѣчанія — о томъ, для чего употребляются символы, и — что ихъ всегда надобно понимать духовно и богоприлично: напримѣръ, подъ домомъ и чашей Премудрости должно разумѣть Промыслъ Божій, который всѣмъ существамъ доставляетъ прибѣжище и покой, оставаясь самъ неподвижнымъ, какъ домъ, открытымъ и безначальнымъ, какъ круглая чаша; подъ твердою пищею — высшее нравственное совершенство, подъ жидкою — обидіе того ученія, которое посредствомъ частныхъ истинъ возводитъ питающихся ими къ простому и нераздѣльному познанію Божества. Послѣднее письмо послано было къ Евангелисту Іоанну Богослову, когда Онъ заключенъ былъ на островѣ Патмосѣ: Ареопагитъ утѣшаетъ святаго узника предсказаніемъ скораго освобожденія и хвалитъ его, какъ образецъ совершенства не только для современниковъ, но и для будущихъ поколѣній.

 

 

На всѣ эти творенія св. Максимъ Исповѣдникъ писалъ свои схоліи, а Пахимеръ — парафразы, которые много облегчаютъ чтеніе текста св. Діонисія. Тѣ и другія обыкновенно печатаются подъ-рядъ съ текстомъ. Въ изданіи Валтассара Кордерія (Антверпенъ, 1834 г.), которое признается лучшимъ, помѣщены кромѣ того обширныя и ученыя примѣчанія самаго издателя. Изъ новѣйшихъ переводовъ Діонисіевыхъ твореній вполнѣ заслуживаетъ одобренія, по ясности и благонамѣренности, французскій переводъ аббата Дарбуа (Darboy), Paris, 1845.

 

 

Примѣчанія:

[1] Mich. Syngel. in Vita S. Dionysii, Said., Sim. Metaphr., Nicephor et Melhod. — въ Кордеріевомъ изданіи Opp. Dionysii, tom. II, pag. 190-252.

[2] Vita S. Dionysii ex Menaeis graecis въ Кордеріевомъ изданіи Opp. Dionys pag. 320.

[3] In Vita S. Dionysii, apud Corderium.

[4] Ibid. pag. 193; Dionys, lib. de divinis nominibus, cap. 3. Сн. Epiphan. presbyt. constantinopol, de aelate Virginis.

[5] Mich. Syngei. in Vita Dionys.

[6] Соображенія объ этомъ см. у Halloix in Vita s. Dionys. cap. XX.

[7] Inter Opp. S. Chrysostomi sermo de pseudoprophetis et falsis doctoribus.

[8] Служб. св. Діонисію. 3 Октября. Пѣснь 5, ирмосъ.

[9] De eccles. hierarchia cap. 1. Ορα, οπως ουκ εξορχηση τα αγια των αγιων… και τα του κρυφιον Θεου αμεθεκτα και αχραντα τοις ατελεστοις θιατηρων, ιεροι, μονοις των ιερων ιεροπρεπως κοινονων etc.

[10] Inter. Opp. Orig. hom. 1 in quaedam N. Test. loca.

[11] Anast. in Odeg.; Maxim. in cap. 5 lib. de coel. hierarch.

[12] Въ Твореніяхъ св. отцевъ, слово 38.

[13] См. объ этомъ Toclot Dissertatio de disciplina arcani.

[14] Ibid.

[15] Concil. Mansi. t. VIII, p. 821.

[16] Anagog. Contempl. in Hexaemer. lib. VII.

[17] Homil. 34 in Lucam cap. 15 — de dragma perdita.

[18] Leont. lib. II contra Nestor. et Eutich., et lib. de sectis act. 3. Juvenal. ap. Liberat. in Breviario de causa Nest. et Eut. cap. 10 et Niceph. Hist. eccl. lib. XV, cap. 14. Ephremi apologia apud Photium cod. 299. Andr. Cr. in Apocalyps. cap. 10, 45.

[19] Acta Synod. Later. 1 et 3. Concil. Labb. tom. VI.

[20] Vid. in Act. 8 Concil. constantinopol. III, tom. VI.

[21] Ibid.

[22] Sophr. Epist. ad Sergium; confer Concil. Later. et Concil. constantinopol. quinisexli.

[23] De fide orthodoxa lib. 1, cap. 12.

[24] Epist. Mart. ad Carlom. Conf. Concil. Labb. tom. VII.

[25] Concil. Labb. tom. VIII.

[26] Phot. Biblioth. cod. 1.

[27] Ibid. cod. 231. Και Διονυσιος ο πολυς μεν την γλοσσαν, πλειων δε την θεοριαν, ο μαθητης Παυλου και Αθηναιων επισκοπος.

[28] Hilduin. Epist. ad Ludovic. cit. apud Martin Delr.

[29] Anast. Biblioth. apud Martin. Delr. Vindic. areopag.

[30] См. Darboy Oeuvres de S. Denys. Areopag. 1845. Introduct. pag. LIX-LXIX. Engelgardt Die Schriften des Areopag. Dionys. 1823. Vorrede S. XIII.

[31] Служба 3 Октября. Стихир. на Господи воззвахъ. — Свѣтиленъ. — Ирм. пѣснь 5.

[32] Мѣс. Мин. 3 Октября. — Сн. выписки изъ греч. Миней въ концѣ Кордеріева изд. Opp. S. D.

[33] Патр. грам. чл. 16. стр. 48; 15, 41. Петр. Могил: исп гл. 1 вопр. 4, 104 и пр. Свт. Дим. Рост. Четь-мин. 3 Окт. и 8 Ноябр. Стеф. Яв. Кам. вѣры кн. I, гл. 4, стр. 34; кн. II, гл. 4; кн. III, гл. 4. стр. 34, 224, 19. Катихиз. преосв. Филар. Митр. Моск. изд. 1840 г. стр. 53-55.

[34] Stromat. 4 sub finem.

[35] Strom. 5.

 

 

Источникъ: О святомъ Діонисіѣ Ареопагитѣ и его твореніяхъ. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». — СПб.: Въ Типографiи Е. Фишера. — 1848 г. — Часть II. — С. 146-178.