Как и всякая работа по изучению свойств нервной системы, работа по изучению природы и проявлений силы относительно торможения должна была начаться с изыскания методик определения этого параметра нервной деятельности. Прецедент в этом отношении был дан И.П. Павловым, который в числе индикаторов «абсолютной силы тормозного процесса» называл такую пробу, как продление действия дифференцировочного раздражителя.

Известно, что в работе с животными этот прием использовался неоднократно и с успехом; собственно, он один дает эффективную количественную меру силы нервной системы относительно торможения у собак при работе по слюнной методике: количество капель слюны, выделившихся во время действия продленного дифференцировочного раздражителя, служит показателем «растормаживания», т. е. перехода за предел тормозной функции, и, следовательно, показателем силы – слабости нервной системы по отношению к действию тормозного процесса.

В той же роли может быть использован такой прием, как многократное повторение дифференцировочного раздражителя, судя по некоторым данным, коррелирующее с удлинением дифференцировки (Викт. К. Федоров, 1961). Кроме того, для целей дифференциальной диагностики могут быть использованы данные Ф.П. Майорова (1962), Е.Г. Гусевой (1959, 1961), Л.О. Зевальда (1964) и других, показывающие, что предел выносливости к действию тормозного стимула может быть достигнут и при усилении физической интенсивности последнего.

Что касается фармакологических проб силы нервной системы по отношению к торможению, то в настоящее время таковых, видимо, не существует: В.К. Красуский (1953) и Т.Ф. Комарова (1960) показали, что испытание бромом для этой цели не подходит, а другие фармакологические индикаторы этого параметра, насколько нам известно, еще не разработаны.

Первым опытом разработки методики для определения силы нервной системы по отношению к торможению у человека в лаборатории Б.М. Теплова явилось исследование В.И. Рождественской, в котором в рамках методики фотохимических условных реакций измерялось влияние удлинения и многократного повторения дифференцировочного раздражителя на абсолютную световую чувствительности (1963а).

Опыты В.И. Рождественской были проведены в двух экспериментальных сериях: в одной из них испытывалось действие удлинения дифференцировки, в другой – влияние 10‑кратного предъявления дифференцировочного стимула. В первой серии проводилось по 2 – 3 опыта с каждой из двух длительностей дифференцировки: 20 и 30 с. Во второй серии длительность стимула была обычной, составляя 10 с, состояла серия из 2 – 3 опытов. Чувствительность измерялась после каждого предъявления дифференцировочного сигнала. Для контроля данных второй серии, в которой дифференцировка предъявлялась (и чувствительность измерялась) каждую минуту и в результатах которой можно было поэтому подозревать влияние сенсорного утомления, были проведены дополнительные опыты с измерением динамики порогов без предъявления дифференцировки.

В табл. 23, заимствуемой из статьи В.И. Рождественской (1963а), представлены результаты первой серии экспериментов.

Как видно из табл. 23, 2‑й 3‑кратное удлинение дифференцировки вызывает эффект растормаживания, выражающийся в таком понижении чувствительности, которое обычно вызывается положительным условным сигналом. Явное растормаживание, однако, наблюдается не у всех испытуемых, а только у Ш., Р. и И., причем у двух последних оно заметно уже при 20‑секундной длительности дифференцировки. У двух других испытуемых – Е. и Э. – растормаживание находится в пределах ошибки измерений, а у испытуемого Б. нет даже намека на это явление.

Данные второй серии для двух испытуемых иллюстрируются графиками, представленными на рис. 40 и 41. На рис. 40 показаны результаты испытуемого Б., который в первой серии не обнаружил никакой тенденции к рас-тормаживанию при удлинении дифференцировки, а на рис. 41 – результаты испытуемого И., показавшего наибольшее растормаживание. Разница между графиками очевидна. Она заключается в том, что у испытуемого Б. 10‑кратное повторение дифференцировки в каждом из трех опытов неизменно приводит к повышению чувствительности (реакция «обратного знака»), а у испытуемого И. в точности такой же эксперимент имеет каждый раз результатом понижение чувствительности, т. е. растормаживание дифференцировки. Данные испытуемых Е и Э. близки к данным испытуемого Б., а данные испытуемых Р. и Ш. – к данным испытуемого И.

Таблица 23

Изменение световой чувствительности (в %) после действия условного и дифференцировочного раздражителей разной длительности по сравнению с фоновым уровнем чувствительности (в. и. Рождественская, 1963а)

Рис. 40. Тенденция к росту световой чувствительности при 10‑кратном повторении дифференцировочного раздражения с интервалом 1 мин у испытуемого Б в трех различных опытах.

Ось абсцисс – порядковый номер предъявлений дифференцировки; ось ординат – изменение чувствительности (в %) по отношению к «фону» (В.И. Рождественская, 1963а).

Рис. 41. Тенденция к падению световой чувствительности при 10‑кратном пов- – торении дифференцировки с интервалом 1 мин у испытуемого И. в трех различных опытах.

Обозначения те же, что на рис. 40 (В.И. Рождественская, 1963а).

Таким образом, и во второй серии экспериментов у части испытуемых дифференцировочный раздражитель, несмотря на форсирование тормозного процесса, сохраняет свое значение тормозного стимула, в то время как у другой части испытуемых аналогичный эксперимент приводит к тому, что дифференцировочный сигнал теряет способность вызывать тормозной эффект и действует подобно положительному раздражителю. При этом существенно, что результаты обеих серий, обоих способов усиления тормозного процесса в очаге дифференцировочного раздражителя в основном совпадают. Это дает право считать, что в основе индивидуальных вариаций, полученных при использовании двух различных приемов, лежит одно и то же свойство нервной системы. Исходя из функционального значения этих приемов, можно, вслед за В.И. Рождественской, с большой долей уверенности полагать, что этим свойством является сила (выносливость, работоспособность) нервной системы по отношению к тормозному процессу.

Таким образом, показателем собственно силы нервных клеток по отношению к торможению в методике фотохимических условных реакций является либо отсутствие изменений световой чувствительности при усилении очага торможения, либо повышение чувствительности – реакция «обратного знака». Признаком слабости нервной системы по отношению к торможению служит в аналогичных условиях понижение чувствительности при действии дифференцировки в результате ее растормаживания.

Насколько перспективен «фотохимический» способ оценки силы нервной системы по отношению к торможению? Пригоден ли он для широкого употребления хотя бы в лабораторной практике? С большим сожалением на этот вопрос, видимо, придется ответить отрицательно. Хотя процедура получения требуемого количественного показателя сама по себе достаточно коротка и к тому же, по всей видимости, дает достаточно надежные (в статистическом смысле) результаты, значительные препятствия на пути ее широкого применения воздвигаются несоразмерно большой длительностью и трудоемкостью предварительной работы по выработке стойких положительных и дифференцировочных условных реакций.

Однако изложенная работа В.И. Рождественской имеет немаловажное принципиальное значение. Если при помощи какой-то одной рефлекторной методики в принципе возможно получение у человека индикаторов силы нервной системы относительно торможения, то, очевидно, это возможно при использовании и других рефлекторных реакций. Попытка использовать с этой целью кожно-гальваническую методику была недавно предпринята Л.Б. Ермолаевой-Томиной (1963), которая ввела в сопоставление целого ряда ориентировочных и условнорефлекторных показателей и такие пробы, как удлинение и 15‑кратное повторение дифференцировки.

Оказалось, что растормаживание дифференцировки при ее удлинении фактически является функцией баланса нервных процессов и происходит исключительно у лиц с преобладанием возбуждения. Несомненно, в этом сказывается эмоционально-ориентировочная природа кожно-гальванической реакции: эффект ориентировки при изменении ситуации (удлинение сигнала) и эффект растормаживания выражаются в одном и том же колебании потенциала. В связи с этим судить о причине возникновения КГР при удлинении дифференцировки довольно трудно: не ясно, обусловлено ли оно действительным перенапряжением тормозного процесса или просто новизной в характере предъявления стимула.

Что же касается многократного повторения дифференцировочного раздражителя, то его результаты с показателями баланса не коррелировали. Это обстоятельство может служить доводом в пользу предположения о том, что повторение дифференцировки измеряет качество работы нервной системы, отличное от баланса по динамичности, возможно, силу по отношению к торможению. Однако доказательств этого мы до сих пор не имеем.

Таким образом, возможности кожно-гальванической методики в аспекте разработки индикаторов силы нервной системы относительно торможения (как, впрочем, и возбуждения) представляются довольно ограниченными; не исключено, однако, что эти возможности еще не исчерпаны, как не исчерпаны еще в этом аспекте возможности целого ряда других психофизиологических методик и индикаторов. Задача изыскания адекватных методических приемов для определения у человека силы нервной системы по отношению к торможению представляет очень большую важность, и решения этой задачи следует искать на самых различных методических путях.