Выбор политического курса. Как и в начале XX в., новая российская государственность рождалась в атмосфере хаоса и безвластия. Содержание и последовательность политических и экономических реформ диктовались кризисным состоянием социалистического строя, а не субъективным выбором тех или иных политических лидеров.

К концу 1991 г. в стране складывается весьма сложная социально‑экономическая ситуация. За год национальный доход снижается более чем на 11 %, падает промышленное производство, уменьшается производство нефти и угля, пищевой продукции. В разряд дефицитных переходят практически все виды потребительских товаров. К началу ноября 1991 г. валютные запасы страны полностью исчерпываются и Внешэкономбанк прекращает все платежи за границу, за исключением платежей по обслуживанию внешнего долга, который к этому времени достигает 76 млрд долларов. Угроза реального голода нависает над страной.

В силу постоянно ухудшающихся условий жизни эйфория в обществе быстро сменяется всеобщим разочарованием. Обретенная свобода от марксистской догмы принесла населению страны чувство облегчения, но вместе с тем возникли и растерянность перед неопределенным будущим, и ощущение утраты социальных и нравственных ориентиров. «Перестройка» расшатала устои советской системы, но практически не создала политико‑экономических основ капиталистического строя.

Осенью 1991 г. государственные органы СССР фактически перестают функционировать как органы власти. Попытка создать новый союзный государственный аппарат в форме Межреспубликанского экономического комитета (МЭК) заканчивается провалом. Бывшие союзные республики отказываются выполнять экономические обязательства перед Союзом. Часть из них решительно выбирают путь радикальных социально‑экономических реформ. Другие всеми силами и средствами стремятся их избежать или максимально отсрочить.

Одновременно союзная бюрократия растаскивала федеральную собственность по срочно создаваемым «концернам» и «ассоциациям». Процесс спонтанной приватизации захватывает регионы страны.

Ситуация в стране осложнялась бездействием демократических сил, не имевших ясной, проработанной программы системной трансформации. Исчезновение врага в лице КПСС вызвало в их рядах раскол и апатию.

Нарастающий хаос и социальное напряжение требовали от российского руководства срочно осознать новую реальность, сформировать национальные государственные институты, определить цели и задачи внешней и внутренней политики Российской Федерации, решить наиболее острые социально‑экономические вопросы, наконец, запустить конкурентно‑рыночные механизмы. Совпадение во времени задач, которые в других странах решались в разное время, неимоверно осложнило деятельность правительства Б. Н. Ельцина. Создание основ нового социально‑экономического строя происходило в обстановке острого дефицита предпосылок для него. В силу исторических причин советские люди имели лишь крайне негативные представления о капитализме и рынке, а потому не испытывали желания участвовать в их создании.

По указанным причинам вопрос о цели трансформации российского общества не мог быть сразу гласно поставлен осенью – зимой 1991 г. ни властными структурами, ни средствами массовой информации. Президент Б. Н. Ельцин ни в одном из своих программных выступлений 1991–1992 гг. не говорил о капитализме как о конечной цели начинающихся структурных реформ. Таким образом, вопрос, куда должна идти Россия, чтобы не утратить свои государственные и международные позиции, фактически был оставлен без ответа. В силу этого внутриполитическая ситуация в стране осенью 1991 г. оставалась неопределенной, российское общество жило смутными ожиданиями перемен.

По тем же причинам не был реализован реальный шанс реорганизации старой государственной машины на демократической основе, т. е. посредством перевыборов Советов всех ступеней. После распада СССР Б. Н. Ельцин явно не хотел «раскачивать лодку».

К тому же эта перспектива тогда не устраивала ни российских партократов, ни российских демократов. Выборы в Советы были отложены, и старая номенклатура продолжала действовать в Советах и в хозяйственных структурах. Между новым российским руководством и прежней партийно‑хозяйственной элитой возникло не скрепленное никакими формальными договорами, но вполне определенное согласие, суть которого состояла в отказе от демонтажа советской системы и реформировании ее лишь в ограниченных пределах. Союз политической элиты, новой и старой, стал основой послеавгустовской переходной российской государственности.

В результате все – от армии до КГБ, от прокуратуры до отделов социального обеспечения – было сохранено. Изменения коснулись лишь аппарата КПСС (он был распущен, а здания ЦК КПСС опечатаны). Президент решительно отказался от люстраций (отдаче под суд за прошлое), на чем настаивали наиболее радикальные демократы. Интуитивно решив проблему консенсуса (между правящими и оппонирующими политическими силами, избежав «охоты на ведьм»), новое российское руководство смогло начать реформы. Однако традиционный для российского общества ценностный раскол существенно затруднил решение этой задачи, постоянно провоцируя подрыв дотигнутого гражданского согласия.

Кризис и распад советской системы совпали с финансово‑бюджетным кризисом, поэтому осенью 1991 г. перед политическим руководством России наряду с главной задачей – переходом к рынку и формированием развитой системы отношений частной собственности – стоял не менее острый вопрос остановки инфляции и обеспечения стабильного экономического роста. Бездействие российского правительства в первое время после августовских событий негативно сказалось на развитии социально‑экономической ситуации. Неясность экономических перспектив, дискуссии о предстоящей денежной реформе и повышении розничных цен толкнули население России на скупку товаров, создание запаса предметов первой необходимости. В результате из магазинов исчезли и те немногие, еще остававшиеся с горбачевских времен товары. Введение принципа распределения товаров среди населения по карточкам и талонам, организация распродаж на предприятиях не смогли улучшить ситуацию. «Голодные очереди» становятся важнейшим фактором политики, способствуя усилению противостояния политических сил. Тяготы, вызванные развалом СССР, серьезно затруднили обеспечение легитимности реформаторской власти и политики. В свою очередь, формирующиеся демократические институты, транслируя и усиливая социальное напряжение, вызываемое реформами, во многом осложняют их развитие. В этой обстановке начинают постепенно возвращаться к активной политической жизни коммунисты, создавшие несколько партий. В итоге уже на начальном этапе посткоммунистической трансформации опора политического режима резко сузилась. Положение осложнялось также нарастающей угрозой распада самой России, созданной в свое время на тех же принципах, что и Союз.

Сохранение целостности Российского государства. Судьба российской государственности в 1991–1993 гг. во многом определялась противостоянием республиканских региональных властей и федеральной власти. Причины, приведшие к распаду СССР, сказались на нарастании центробежных, сепаратистских тенденций внутри России. В их основе лежало желание регионов самостоятельно распоряжаться плодами своего труда. Неудачи в реформировании общества подтолкнули автономии к поиску выхода из кризиса на путях решения собственно национальных проблем через обособление от других этносов. В условиях обострения экономического кризиса, разрыва хозяйственных связей, обнищания большинства населения республиканско‑хозяйственная элита, умело апеллируя к реальным фактам национальной дискриминации, требовала преимущественных прав на территорию, ресурсы титульным национальностям. Угроза распада России нарастала в течение всего 1992 г. К лету этого года десятки субъектов Федерации – Татарстан, Башкортостан, Якутия (Саха), Удмуртия, Новосибирская и Тюменская области задерживали или вообще прекратили отчисление налогов в федеральный бюджет.

Отдельные субъекты Федерации предлагали преобразовать ее в конфедерацию, другие выступали за реальный федерализм, т. е. четкое разделение сфер ответственности и полномочий центра и мест с учетом природно‑климатических и социально‑политических различий регионов. Третьи, опасаясь экономической неэффективности федерации, построенной по этническому, а не территориально‑экономическому принципу, а также перерастания «асимметрии» в конфедерацию, требовали ликвидации существующих республик, краев и областей и создания на их месте губерний, жестко подчиненных центру.

Претензии республик и других национальных образований в России на особый статус, а тем более на выход из нее, грозили полным распадом страны и междоусобицей. В этих условиях правительство Российской Федерации проводило непоследовательную национально‑государственную политику. Незаконные вооруженные формирования Д. Дудаева, разогнавшие в сентябре 1991 г. Верховный Совет Чечено‑Ингушской автономии и демонстративно объявившие об отделении Чечни от России, не были разоружены, что впоследствии обернулось тяжелым кризисом в этом регионе. Продолжалось субсидирование из федерального бюджета республик, взявших курс на отделение от России. Лишь в конце октября 1992 г. после начала столкновения между осетинами и ингушами президент России впервые не исключил возможности использования силовых методов для защиты территориальной целостности страны и государственных интересов.

Первым серьезным шагом на пути сохранения единства России стал Федеративный договор, работа над которым началась еще в 1990 г. Еще в ходе обсуждения проектов договора стало очевидно, что идея национальной государственности за годы Советской власти пустила глубокие корни и вернуться к территориальным образованиям невозможно. Поэтому были отвергнуты и возврат к дореволюционному губернскому устройству на территориальной основе, и федерация национальных государств с преимущественными правами на территорию титульных наций и минимальными полномочиями федерального центра. Подписанный 31 марта 1992 г. большинством субъектов Федерации, за исключением Татарстана и Чечни, Федеративный договор разграничил в общих чертах полномочия общефедеральных органов и органов субъектов Федерации. Тем самым внутриполитическое напряжение в стране резко снизилось, частично прекратилась война законов.

Противостояние двух властей. Законодательное оформление новой российской государственности в первые годы реформ было серьезно осложнено противостоянием внутри самой власти, между двумя ее ветвями – законодательной и исполнительной, но по существу – двух систем власти – одной из прошлого, другой в перспективе – демократической. Их конфликт в отсутствие нормальной конституционной легитимности власти (в стране продолжал действовать слегка подновленный старый Основной закон РСФСР) и сосуществования в государственном организме двух несовместимых начал (президентской власти и системы Советов) был неизбежен. Многие поправки к действующей Конституции и другие законодательные акты принимались в обостряющейся борьбе этих двух политических сил. Неудачи первого этапа либеральных реформ усиливают блок старой номенклатуры и способствуют консолидации вокруг законодательной власти всех оппозиционных сил. Целью оппозиции становится полный захват власти через ослабление президентских структур и жесткий контроль над правительством. Именно эту цель отражал лозунг «Вся власть Советам!» на многочисленных митингах «Трудовой Москвы», Фронта национального спасения и других прокоммунистических организаций. В свою очередь сторонники жесткой линии в окружении настаивали на роспуске Верховного Совета и ликвидации Съезда народных депутатов. Тем самым «августовское соглашение» оказалось под вопросом. Воспользовавшись его правовой неопределенностью, различные политические силы начали по кускам «растаскивать» государственную власть. Фактическое двоевластие, а точнее безвластие, провоцировало оппозицию на дальнейшее перераспределение власти в свою пользу. Борьба вокруг основ конституционного строя России шла с переменным успехом до весны 1993 г. Верховный Совет РФ во главе с Р. И. Хасбулатовым все более активно вмешивался в дела исполнительной власти, требуя отставки президента. В апреле 1993 г. по настоянию Б. Н. Ельцина был проведен референдум о доверии президенту. За доверие высказалось 58 % из числа принимавших участие в голосовании. Тем не менее борьба за отстранение Ельцина от власти продолжилась и после референдума. Конституционный кризис преодолен не был. Особо остро встал вопрос о форме правления – президентская или парламентская республика. С каждым днем конституционный кризис принимал для страны все более опасный, разрушительный характер.

Непримиримая оппозиция для реализации своих целей широко использовала многочисленные митинги и марши протеста. 1 мая 1993 г. демонстранты в Москве на Ленинском проспекте дали настоящий бой силам милиции. Острая борьба законодательной и исполнительной власти продолжалась все лето.

Октябрьские события 1993 г. К осени 1993 г. Россия оказалась в состоянии глубокого политического кризиса. Его разрастание – результат отсутствия у России реального опыта, устойчивых традиций демократии и парламентаризма. В условиях начавшегося революционного процесса в стране одновременно оказалось несколько властных центров, в силу чего и Р. Хасбулатов, и Б. Ельцин имели основания претендовать на лидерство в государственных делах. Начиная с весны 1992 г. большинство депутатского корпуса было нацелено на постепенное ограничение власти и полномочий президента, на изменение курса реформ.

В этих условиях Б. Н. Ельцин, убежденный сторонник построения правового государства (что вполне подтверждено последовательным исполнением взятых на себя обязательств), пошел на вынужденный шаг. Чтобы прекратить затянувшееся политическое двоевластие, 21 сентября 1993 г. он издал указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе», в котором объявил о роспуске съезда и Верховного Совета и проведении 12 декабря референдума по новой Конституции и выборов в двухпалатное Федеральное собрание (Государственную думу и Совет Федерации). К этому же сроку предполагалось завершить работу по подготовке новой Конституции.

Указ президента формально противоречил ряду статей действующей Конституции, однако оставлял оппозиции реальную возможность пойти на выборы и демократическим путем решить вопрос о власти.

Оппозиция отвергла легитимный вариант развития событий и перешла к решительной атаке на президента. В ночь на 23 сентября 1993 г. чрезвычайный Десятый Съезд народных депутатов, на котором не было кворума, принял постановление, объявившее действия Б. Н. Ельцина «государственным переворотом», и отстранил его от должности. Съезд избрал вице‑президента А. В. Руцкого исполняющим обязанности президента. После этого противостояние сторон переходит в плоскость силовой борьбы. Получив полномочия, А. Руцкой создает вооруженные формирования, в «Белый дом» свозятся оружие и боеприпасы (впоследствии военными было обнаружено 1132 единицы оружия – сотни автоматов, пулеметы, гранатометы, снайперские винтовки, – 312 кг тротила).

1–2 октября еще существовала возможность мирного развития событий. Председатель Конституционного суда В. Д. Зорькин выступил с предложением так называемого нулевого варианта, сущность которого заключалась в отмене всех решений президента и Верховного Совета после 21 сентября и назначении одновременных перевыборов президента и парламента. Но оппозиция организовала 3 октября 1993 г. в центре Москвы на Смоленской площади массовые беспорядки. К 10 часам вечера вооруженные боевики, прибывшие в телецентр «Останкино», предприняли попытку его штурма.

В этой ситуации Ельцин, взяв на себя всю полноту ответственности, отдал приказ о вводе в Москву танковой дивизии и блокаде Белого дома. В результате последующего его штурма с обеих сторон были жертвы, в числе которых ни депутатов, ни лидеров мятежа не было. Мятежники были арестованы.

События октября 1993 г. были неоднозначно восприняты различными слоями российского общества. И до сих пор в историографии отсутствуют их однозначные оценки (среди пяти пунктов обвинений левой оппозиции, инициировавшей в мае 1998 г. процесс отстранения Б. Н. Ельцина от власти через импичмент, т. е. через отрешение от должности, фигурировал и неправомерный роспуск в 1993 г. оппозиционного Верховного Совета).

Вне зависимости от правовых и иных оценок действий сторон «черный октябрь» окончательно разрушил систему Советов и Советской власти.

Возрождение российского парламентаризма. В соответствии с принятым решением президента 12 декабря 1993 г. состоялись выборы в Совет Федерации и Государственную думу. Одновременно с выборами проводился референдум по проекту новой Конституции.

Выборы на многопартийной основе в России проходили впервые после почти восьмидесятилетнего перерыва. Между политическими партиями и блоками развернулась настоящая предвыборная борьба за голоса избирателей. Изначально 35 партий и движений претендовали на участие выборах, но лишь 13 из них удалось зарегистрировать свои списки в Центральной избирательной комиссии РФ, остальные не смогли собрать необходимые 100 тыс. подписей избирателей.

Выборы проводились в атмосфере напряженности в обществе, вызванной распадом СССР и октябрьским путчем. Избиратели продемонстрировали свое разочарование ходом радикальных реформ. В итоге ни одна из политических партий, поддерживавших курс президента, не набрала более 15 % голосов от общего числа избирателей, в силу чего изначально Госдума оказалась оппозиционной президенту. Вместе с тем самой борьбой за места в парламенте, а затем занятием в нем важных постов депутаты, в том числе и противники Б. Н. Ельцина, признали легитимность «президента‑узурпатора» и «его Конституции». Подобная легитимация в целом обеспечила на ближайшие годы стабильность конституционному строю России.

Всего на выборах 12 декабря в Государственную думу было избрано 444 депутата, в том числе 225 по общефедеральному и 219 по одномандатным избирательным округам. Не проводились выборы на территории Татарстана и Чечни. Из 13 избирательных объединений лишь 8 получили места в парламенте. С учетом депутатов, избранных по партийным спискам и на индивидуальной основе, наибольшее число мест в Госдуме получила партия «Выбор России» – 76, ЛДПР – 63, аграрии – 55, КПРФ – 45.

Новая Конституция России. 12 декабря вместе с выборами в Госдуму состоялся также и референдум по Конституции. За проект нового основного закона страны проголосовали чуть больше 50 % участвовавших в голосовании. Принятие Конституции явилось важнейшим шагом в демократическом обновлении России.

Конституция России 1993 г. – это первая за всю историю страны демократическая Конституция. Она положила конец идеологизации государственной власти, всей системе советского тоталитарного режима. Конституция впервые в истории Российского государства утвердила основополагающий принцип современного парламентаризма – принцип разделения властей. Также впервые в соответствии с общепринятой мировой практикой законодательный орган был назван парламентом, его полномочия были отделены от полномочий других государственных органов, что позволяло ему сосредоточиться на законодательной деятельности.

К моменту принятия новой Конституции в России не оформились новые социальные группы и партии, не закончилось формирование политических и экономических структур нового общества. В силу этих причин новая российская Конституция несла в себе черты переходного периода, определенных компромиссов. Наиболее очевидный из них – заметный дисбаланс сил между президентом и парламентом. Согласно новому основному закону, президент имеет чрезвычайно широкие полномочия. Его трудно подвергнуть импичменту (отрешить от должности), хотя такая процедура заложена (ст. 93) в новой Конституции.

Человек, его права и свободы (а не коллектива, класса, партии, как это было прежде) названы в основном законе высшей ценностью. Провозглашались свобода слова, свобода СМИ, запрещалась цензура. Правда, и это один из существенных недостатков, права и свободы оказались вытесненными с заглавного места.

При всех своих недостатках впервые в истории России был принят документ, в котором уровень гарантируемых прав и свобод человека, механизм их защиты соответствовали общепризнанным принципам и нормам международного права. Каждому гарантируется свобода мысли и слова, свобода средств массовой информации, запрещается цензура.

Новый Основной закон, несмотря на слабость реальных противовесов принимаемым президентом решениям, создал вполне реальную правовую основу для строительства демократического федеративного правового государства. В результате уже в 1994 г. Россия имела вполне работоспособный двухпалатный парламент.

Становление Федерального Собрания. Новая российская Конституция изменила характер государственной власти, форму правления и принципы законодательной деятельности. Начался новый, постсоветский, посткоммунистический этап в развитии российской государственности.

В отличие от бывшего Верховного Совета Государственная дума изначально создавалась как исключительно профессиональный парламентский орган, где все избранные депутаты должны работать на постоянной основе. К ведению нижней палаты, согласно Конституции, отнесены принятие законодательных актов, утверждение госбюджета и контроль над его исполнением, контроль над соблюдением прав человека, участие в формировании Правительства РФ.

Совет Федерации (как верхняя палата парламента), согласно Конституции РФ, представлял и защищал интересы 89 субъектов Федерации. Поэтому главной его функцией является рассмотрение федеральных законов, принимаемых нижней палатой. Состав депутатского корпуса Госдумы первого созыва в основном отражал реальное соотношение сил и настроений в российском обществе. Ни одна из фракций в Госдуме не имела решающего перевеса. Коммунистические и националистические фракции в лучшем случае могли рассчитывать при голосовании на поддержку 180–230 депутатов, «буферные фракции» – 110–130, демократические – 100–120. В нижней палате были созданы и официально зарегистрированы восемь фракций и одна депутатская группа «Новая региональная политика». Их состав и политические ориентации в течение срока работы Госдумы неоднократно менялись.

Процесс становления Федерального Собрания протекал сложно, так как его первые шаги осуществлялись под сильным воздействием кровавой развязки противостояния президента и Верховного Совета.

Наиболее последовательную антипрезидентскую позицию в Госдуме занимала фракция Коммунистической партии Российской Федерации (КПРФ) во главе с ее председателем Г. А. Зюгановым (воссозданная в феврале 1993 г. КПРФ требовала смены правительственного курса, восстановления социализма). Имея солидное представительство в Думе (45 человек), фракция коммунистов инициировала обсуждение наиболее конфронтационных вопросов – о Комиссии по расследованию событий 3–4 октября, о денонсации Беловежских соглашений, о начале процедуры импичмента президента. Тем не менее коммунистической оппозиции так и не удалось обеспечить думского большинства по наиболее важным вопросам. Из‑за несовершенства конституционных норм и переходности самого парламента при голосовании чаще всего проходили компромиссные решения. По этим причинам парламент созыва 1993 г. не добился особых успехов в законодательном деле. Госдума смогла принять новый Гражданский кодекс Российской Федерации, федеральные законы о выборах президента, депутатов Государственной думы, об общих принципах устройства государственной власти, о местном самоуправлении, об основных гарантиях избирательных прав граждан России.

Государственная дума в соответствии со своим конституционным правом 23 февраля 1994 г. объявила амнистию лицам, находящимся под следствием или содержащимся под стражей в связи с событиями 19–21 августа 1991 г., 1 мая 1993 г., 21 сентября – 4 октября 1993 г. Этот шаг, имевший в первую очередь политическую направленность, превращал Думу в самостоятельный центр власти. Однако война в Чечне ясно показала неспособность парламента контролировать применение исполнительной властью военной силы.

Тем не менее российский парламент первого созыва выполнил свою главную функцию: он узаконил новую политическую и государственную систему.

Чеченский кризис. Новая российская Конституция закрепила основные признаки федеративного устройства страны: ее государственную целостность, разграничение полномочий между органами власти в центре и на местах, равноправие субъектов Федерации, а также признаки равноправия и самоопределения народов Российской Федерации. Согласно Конституции, федеральный центр обладает высшей властью на всей территории государства. Но как и ожидалось, Конституция не решила всех вопросов федеративного устройства страны. Равенство субъектов Федерации было зафиксировано лишь формально (Федерация по‑прежнему имела «асимметричный» характер). Различные регионы обладали разной компетенцией и несли различную меру ответственности перед государством и гражданами.

Законодательные органы республик, краев и областей значительно различаются по своему правовому статусу, компетенции, даже по названию. В результате складывание национально‑государственного устройства России во многом шло стихийно, под воздействием непрерывного «торга» центра и регионов по вопросам полномочий и распределения доходов.

Слабость федеральной власти вынуждала ее идти на подписание особых двусторонних договоров с субъектами Федерации, как правило, с наиболее богатыми по своим ресурсам этническими республиками.

Так, в феврале 1994 г. был подписан договор с Татарстаном, который предоставил республике такие права и преимущества, каких не было у других субъектов Федерации. В ведение Татарстана перешли такие традиционные федеральные функции, как защита прав и свобод человека и гражданина, предоставление или лишение татарского гражданства, установление отношений с иностранными государствами и другие. Однако этот договор позволил вернуть Татарстан в конституционное пространство России. Позже аналогичные договоры были подписаны с другими российскими республиками. При этом Башкортостан оговорил для себя в договоре определенные права по бюджету и налогам.

Двусторонний договор, подписанный российским правительством и Республикой Якутия (Саха), позволил ей не только самой собирать федеральные налоги, но и расходовать их на федеральные программы. В 1994–1995 гг. было подписано 20 двусторонних договоров с этническими республиками. Они позволили местным властям выиграть время и удовлетворить запросы националистических сил, а федеральному центру – избежать силового давления в решении национальных проблем.

В конце 1994 г. российское руководство предприняло попытку разрубить «чеченский узел». Три года с момента прихода к власти в республике национал‑радикалов во главе с Д. Дудаевым в Москве ждали, что режим, установленный генералом, сам себя изживет, но этого не случилось. За эти годы Чечня превратилась в опасный источник сепаратизма на Северном Кавказе. Призывы Д. Дудаева к созданию «общего кавказского дома народов» вне России создавали реальную опасность повторного передела постсоветского пространства, угрожали целостности Российской Федерации. Чеченский сепаратизм грозил подорвать едва наметившееся согласие между центром и регионами.

Федеральные власти неоднократно пытались наладить диалог с режимом Д. Дудаева, но вопрос упирался в политический статус Чечни. Чеченские власти упорно не желали считать республику субъектом Российской Федерации. В ответ правительство России оказывало экономическое давление, постепенно сокращая поставку волжской и сибирской нефти на Грозненский нефтеперерабатывающий завод, ограничивая возможности финансовых махинаций с чеченскими авизо.

Эта тактика принесла определенные плоды. К концу 1993 г. дудаевский режим переживал серьезный кризис. «Независимая Республика Ичкерия» находилась на грани социального взрыва. Обвальный спад производства, сокращение доходов от продажи нефти, отключение электроэнергии за невыплату республикой задолженности, постоянные вооруженные разборки резко сократили число сторонников Д. Дудаева и суверенитета Чечни.

Однако разрозненность, неоднородность оппозиционных сил позволила Дудаеву легко разогнать в мае – июне 1993 г. парламент, Конституционный суд, грозненское городское собрание, когда те потребовали ограничить его власть, провести расследование нефтяных махинаций.

Весной 1994 г. общечеченским центром сопротивления Д. Дудаеву становится Надтеречный район, где был создан Временный совет Чеченской Республики во главе с У. Автурхановым. Развязка наступила 26 ноября, когда бездарно организованный оппозицией и, возможно, российскими спецслужбами танковый штурм Грозного закончился полным провалом.

После этого в российском руководстве верх одерживает «партия войны». 30 ноября 1994 г. президент Б. Н. Ельцин издал указ «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», в соответствии с которым для решения этой задачи создавалась специальная группировка войск. На подготовку боевых действий войскам отводилось всего несколько дней. 10 декабря 1994 г. войска Министерства обороны и внутренних дел вошли на территорию Чечни. С самого начала боевые действия складывались для федеральных войск неудачно. Штурм же Грозного в новогоднюю ночь, в результате которого погибли сотни российских военнослужащих, стал военной катастрофой. Неудачи боевых действий российских войск объяснялись тем, что перед военными были поставлены задачи, не выполнимые военными средствами. Кроме того, разработка и материальное обеспечение операции были крайне неудовлетворительными. Из поступившей на вооружение группировки федеральных войск в Чечне боевой техники более 20 % было полностью неисправной, еще 40 % – неисправно частично. В результате в первые сутки боевых действий федеральные войска, только по официальным данным, потеряли 72 единицы боевой техники. Неожиданностью для российских политиков и военных оказалось наличие у Дудаева хорошо подготовленной армии. К началу событий чеченские вооруженные силы имели 13 тыс. человек, не считая наемников и добровольцев из других стран. В Чечне после ухода из нее российских войск осенью 1991 г. было накоплено много оружия и боеприпасов. Но самое главное, умело играя на национальных чувствах и изображая Россию врагом чеченского народа, Дудаеву удалось привлечь на свою сторону население Чечни, занимавшее ранее нейтральную позицию. Из обанкротившегося политика он превратился в национального героя. Большая часть населения Чечни восприняла ввод федеральных войск как вторжение вражеской армии, стремящейся отнять у него свободу и независимость.

В итоге операция по восстановлению законности, сохранению целостности России, разоружению бандитов обернулась для российского общества затяжной кровопролитной войной, сказавшейся на всех сторонах жизни, и прежде всего на экономике.

Новые задачи российской внешней политики. Процесс адаптации российской внешней политики к новым реальностям в мире оказался длительным и болезненным. Переходное состояние российского общества, борьба за власть, жесточайший экономический кризис серьезно осложнили разработку концепции национальной безопасности и новой внешнеэкономической доктрины.

По названной причине в 1991–1993 гг. внешняя политика демократической России во многом являлась продолжением «перестроечной дипломатии» М. С. Горбачева. Для нее было характерно стремление интегрироваться в западное сообщество и мировые экономические структуры. Провозглашенная министром иностранных дел А. Козыревым концепция стратегического союза России и США, позже преобразованная в идею стратегического партнерства, предполагала лояльность России в отношении западных ценностей в обмен на помощь Запада в осуществлении либеральных реформ.

За первые два года либеральных преобразований в стране российской дипломатии, несмотря на ошибки и ограниченный арсенал средств, удалось решить многие проблемы, вызванные распадом СССР и определением нового международного статуса РФ. Россия заняла место, принадлежащее СССР в Совете Безопасности ООН.

3 января 1993 г. президенты РФ и США подписали чрезвычайно важный Договор о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ‑2), предусматривающий взаимное сокращение ядерного потенциала двух стран к 2003 г. до уровня 3500 ядерных боеголовок. Этот договор вызвал неоднозначную реакцию в российском обществе, поскольку на начало 90‑х гг. запасы ядерных боеголовок в СССР составляли более 33 тыс., а в США – более 23 тыс., и, следовательно, Россия должна была уничтожить большее их число.

В октябре 1993 г. в результате подписания Токийской декларации был сделан важный шаг к нормализации отношений нашей страны с Японией.

Вместе с тем российской внешней политике в эти годы явно не хватало стратегической глубины, инициативности. Несмотря на демократическую риторику, она по‑прежнему отражала логику «холодной войны». Козыревская дипломатия в целом принесла незначительные результаты.

Определенные просчеты, допущенные в 1991–1992 гг. в российско‑американских отношениях, в политике на Балканах и особенно во взаимоотношениях со странами ближнего зарубежья заставили Б. Н. Ельцина уже в 1993 г. существенно скорректировать внешнеполитический курс России.

В концепции внешней политики, утвержденной в апреле 1993 г. президентом, главное внимание уделялось задачам развития отношений со странами ближнего зарубежья и Восточной Европы и лишь затем следовал Запад и другие регионы мира.

Благодаря этому стали регулярно собираться органы, координирующие и направляющие деятельность СНГ, такие как Совет глав государств и Совет глав правительств. Развивалось сотрудничество силовых и финансовых структур.

Однако эти реальные шаги к сближению в рамках СНГ отчетливо обнаружили различие интересов отдельных стран Содружества и их различную готовность к дальнейшему участию в интеграционном процессе.

Существенно затрудняли согласование национально‑государственных интересов государств – участников СНГ различия в их экономическом потенциале, структуре хозяйства.

В силу этих причин формирование и укрепление Содружества оказалось более сложным делом, чем это представлялось вначале. В 1994–1997 гг. процессы размежевания и национального самоопределения явно опережали интеграцию и сближение. Ставшие независимыми республики в ускоренном темпе строили свои властные и экономические структуры, финансы, вооруженные силы. Попытки же осуществить реальную интеграцию, как правило, дальше многочисленных заявлений лидеров и подписания очередных многосторонних соглашений не шли.

В этих условиях в СНГ получает развитие стратегия разноскоростной интеграции. В 1995 г. началось формирование таможенного союза между Россией, Белоруссией, Казахстаном и Киргизией, что позволило обеспечить более свободное перемещение товаров и капиталов этих государств. В марте 1996 г. страны «четверки» подписали Договор об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях. Параллельно шло оформление «двойки» (Союза России и Белоруссии), «единого экономического пространства» центральноазиатских стран – Казахстана, Узбекистана и Киргизии, а впоследствии и «ГУАМа» – объединения Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии – в целях развития евро‑азиатско‑транскавказского транспортного коридора. Дробление Содружества на небольшие блоки, как показала практика, лишь усилило центробежные тенденции, способствовало ориентации части блоков на зарубежных партнеров.

С 1994 г. внешняя политика России постепенно меняет характер, становясь все более державной. В стране заметно усиливаются антизападные настроения, в основном возникающие как стихийная реакция на конкретные действия США и ее союзников. В начале 1996 г. смена ориентиров во внешней политике подкрепляется кадровыми перестановками: А. Козырева на посту министра иностранных дел сменил Е. Примаков, бывший до этого руководителем Службы внешней разведки. Став министром, Е. Примаков объявил приоритетом своей деятельности ближнее зарубежье, двусторонние и многосторонние отношения со странами СНГ. Реальный результат был достигнут лишь в 1997 г., когда были подписаны договоры с Белоруссией и Украиной. Договор с Украиной стал возможным благодаря достигнутому компромиссу в двух принципиальных вопросах: о статусе главной базы Черноморского флота Севастополя и о разделе самого флота.

В ходе визита весной 1997 г. Б. Н. Ельцина на Украину флот был окончательно поделен, как и его инфраструктура.

К середине 90‑х гг. вопрос о расширении НАТО на Восток стал главным для российской дипломатии. В 1990–1991 гг. руководители государств НАТО заверяли М. Горбачева, что после объединения Германии и роспуска Варшавского договора НАТО не будет распространять свое влияние на Восток. Лидеры Запада не сдержали своих обещаний.

Приоритетом новой американской стратегии становится сохранение систем военно‑политических союзов, созданных США в годы «холодной войны». В конце 1994 г. США принимают решение о необходимости принятия бывших советских союзников по ОВД в НАТО, несмотря на жесткие возражения России.

В результате упорных переговоров 27 мая 1997 г. в Париже был подписан основополагающий Акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между РФ и НАТО. НАТО и Россия более не рассматривают друг друга как противников. Россия получила от НАТО официально закрепленное обещание не размещать на постоянной основе вооруженные силы на территории своих новых членов.

В целом компромисс по вопросу расширения НАТО оздоровил ситуацию в Европе и мире. Однако натовские бомбардировки Югославии перечеркнули большинство достижений на пути сближения России и НАТО, в том числе соглашения по развитию мер доверия.

Новая восточная политика. В результате целенаправленных усилий по активизации российской восточной политики в 1991–1997 гг. отношения с большинством стран Азиатско‑Тихоокеанского региона (АТР) вышли на новые рубежи. Последовательно развивались традиционно масштабные связи с Индией, возобновилось активное сотрудничество с Вьетнамом, Монголией.

В апреле 1996 г. в Пекине Б. Н. Ельцин и председатель КНР Цзян Цземинь сформулировали курс на развитие равноправного доверительного партнерства. В новых исторических условиях отношения между двумя соседними государствами должны строиться не на идеологической близости, а на взаимной выгоде и балансе интересов.

Через год, в апреле 1997 г., во время государственного визита председателя КНР в Москву, была подписана совместная российско‑китайская Декларация о многополярном мире и установлении нового международного порядка. Этот документ – важное свидетельство совпадения концептуальных подходов сторон и важнейшая тенденция развития современных международных отношений. В этом документе стороны поддержали нарастающую в мире тенденцию к многополярности.

Главной темой встречи на высшем уровне в Пекине в апреле 1997 г. стали экономические вопросы. Жесткая конкуренция на китайском рынке заставляет Россию быстрее решать вопросы выхода из экономического кризиса, создавать конкурентоспособную продукцию, поскольку Китай в условиях рынка предпочитает традиционной российской технике и оборудованию более качественную продукцию ведущих западных стран.

В 1993–1997 гг. заметно активизировался российско‑японский диалог. Многие десятилетия развитию экономических и культурных связей двух соседних стран мешал пресловутый «территориальный вопрос». Сталин, отказавшись в 1951 г. подписать мирный договор с Японией, упустил возможность раз и навсегда решить в свою пользу спор о принадлежности Южных Курил.

Возможность прорыва в отношениях между Токио и Москвой появилась лишь в 1993 г. после подписания Б. Н. Ельциным и премьер‑министром Японии Морихиро Хосакава Токийской декларации, где предполагалось решить проблему «северных территорий» на основе законности и справедливости, без деления на победителей и побежденных.

После встречи «большой семерки» в Денвере новый премьер‑министр Японии Хасимото предложил пересмотреть в условиях окончания «холодной войны» внешнеполитические приоритеты своей страны и, в частности, кардинально улучшить отношения с Россией. Одна из важных причин смягчения позиции японской стороной в отношении с Россией – нестабильная ситуация в Восточной Азии, усиление позиции Китая и, следовательно, необходимость удержания баланса в регионе.

Парламентские выборы 1995 г. Осенью 1994 г. в стране стартовала новая избирательная кампания по выборам в Государственную думу, конституционные полномочия которой истекли в 1995 г.

Политический кризис дал мощный импульс к становлению в России реальной многопартийности. Для партий, прошедших на выборах в Государственную думу («Выбор России», ЛДПР, ДПР, КПРФ, АПР, ПРЕСС), парламентская деятельность становится главной. В первой половине 1994 г. в России было зарегистрировано около 50 политических партий, 100 общественно‑политических объединений.

Характерной чертой этого времени стала перегруппировка основных партийно‑политических сил: поиск союзников и объединяющей идеи, формирование предвыборных блоков и коалиций. КПРФ, стремясь объединить весь левый электорат, обновляет свой политический имидж, соединив в идеологической платформе три разных начала: марксизм, русскую национальную доктрину и концепцию устойчивого развития.

К лету 1994 г. Е. Гайдаром была создана праволиберальная партия, получившая название «Демократический выбор России». Однако с ее образованием раскол демократического движения не был преодолен. Другая правая партия – «Яблоко» во главе с Г. Я. Явлинским выступала с критикой монетаристского «уклона» в деятельности правительства, Е. Гайдара и В. Черномырдина и требовала расширения полномочий законодательной власти.

В отличие от выборов 1993 г., которые проводились в экстремальных политических и правовых условиях, сложившихся после прекращения деятельности Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, выборы 1995 г. проходили в относительно спокойной обстановке. Осенью 1994 г. началось активное формирование предвыборных блоков и коалиций различных политических течений и ориентаций, которое достигло своего апогея к декабрю 1995 г. Наряду с политическими партиями, участвовавшими в выборах 1993 г., на арену вышли новые политические объединения: блок «Наш дом – Россия» (В. Черномырдин, С. Беляев), «Блок Ивана Рыбкина», «Конгресс русских общин», «Держава» и др. Всего в Центральной избирательной комиссии к началу выборов было зарегистрировано 43 избирательных объединения и блока. Подобная раздробленность, свидетельствовавшая о незрелости российской демократии, привела к тому, что большинству из них не удалось преодолеть пятипроцентный барьер для получения мест в Госдуме.

По итогам голосования КПРФ получила в Государственной думе второго созыва 158 мандатов. Успех КПРФ на выборах был связан с ухудшением экономического положения основной массы населения и отсутствием заметных сдвигов к лучшему, усилением у людей ностальгических настроений, стремлением восстановить утерянные социальные гарантии. В свою очередь, поражение радикально настроенных реформистов – результат раздробленности, неспособности объединиться. В целом же относительное равновесие не было нарушено, и новый российский парламент остался умеренно оппозиционным исполнительной власти.