Короткое правление второго выборного царя – Василия Ивановича Шуйского (с 1606 по 1610 гг.) принесло много бед Русскому государству и закончилось полным крахом для него самого. Главная причина заключалась в его излишне стремительном взлете на престол, хотя были и другие.

Русские люди хорошо помнили, как долго не решался надеть царскую корону Борис Годунов и многократно пытался убедиться в готовности подданных ему служить (на Земском соборе, во время всенародных шествий в Новодевичий монастырь, в Серпуховском походе). Дважды потребовал он видных представителей знати поставить свои подписи под двумя экземплярами Утвержденной грамоты.

Василий Шуйский решил обойтись без всего этого. Через день после убийства Лжедмитрия, т. е. 19 мая, на Соборную площадь были собраны представители духовенства (без патриарха, поскольку Игнатий был арестован), бояре, члены двора и правительства и множество москвичей различных сословий. Они должны были представлять собой Земский собор (ждать созыва настоящего собора с выборными от городов претенденту на корону не хотелось). На этом пестром сборище следовало решить судьбу престола. Можно предположить, что этот вопрос был заранее обговорен на расширенном заседании Боярской думы, поэтому на рассмотрение народа представили только одну кандидатуру Василия Шуйского.

Для москвичей, опьяненных расправами над поляками и сторонниками самозванца, имя главного заговорщика было вполне подходящим. Устраивало оно и знать, поскольку Василий согласился подписать ограничительную запись, уменьшающую его царские права в пользу Боярской думы. Согласны были и представители духовенства, поскольку им гарантировалась неприкосновенность их богатств и земельных владений и были обещана покровительство и всяческая поддержка нового царя.

В итоге после того, как было объявлено, что Василий Иванович Шуйский – самый знатный Рюрикович, потомок знаменитого Александра Невского, т. е. царского рода, борец за православную веру и разоблачитель самозванца‑еретика, все дружно закричали, что хотят видеть именно его новым царем. Ликующая толпа подхватила Василия и внесла в царский дворец. На этом процедура избрания была завершена.

В этот же день 19 мая по всей стране были разосланы грамоты от имени нового царя. В них писалось: «Щедротами человеколюбивого Бога и за моление всего Освященного собора и по челобитию и прошению всего православного христианства, учинилися есьмя на отчине прародителей наших, Российском государстве, царем и великим князем его же дарова Бог прародителю нашему Рюрику, иже бе от Римского кесаря, и потом многими леты и до прародителя нашего великого князя Александра Ярославича Невского на сем Российском государстве быше прародители мои, и по сем на Суздальский удел разделишася по родству».

В этом обосновании было много неточностей и даже лукавства. Никакого «челобития» от всего православного христианства, естественно, не было, поскольку представители других городов не могли съехаться в Москву за один день. Весьма сомнительными были права Шуйского на престол и как потомка Рюрика, и как потомка Александра Невского. Рюриковичами были почти все русские князья, а Александр Невский правил вовсе не той страной, которую решил возглавить Василий: и столица, и границы были иными. Только легковерных людей могли убедить в законности восшествия на престол В. И. Шуйского его грамоты.

К тому же многие историки полагают, что Шуйские вели свой род не от Александра Невского, а от его брата Андрея.

Даже среди знати были такие, которым не нравилось воцарение Василия. Во время кремлевских погромов 17 мая несколько придворных во главе с М. А. Молчановым похитили государственную печать и сбежали с ней к литовским границам. По дороге они рассказывали всем, что «царь Дмитрий» и на этот раз спасся и направился к теще в Самбор собирать войска для борьбы с узурпатором Шуйским.

Новая самозванческая авантюра нашла горячую поддержку во многих северских городах, крайне недовольных тем, что новый царь взошел на престол без их воли. Они даже обозвали Василия «самоизбранным боярским царем». Многие отказались ему подчиняться. Особую помощь Молчанову и его товарищам стал оказывать путивльский воевода Г. Шаховской.

С лаской встретили М. Молчанова в Самборе, где он стал играть роль спасшегося «царя Дмитрия» перед теми людьми, которые раньше не видел самозванца. Обычно это были наемники, желавшие вступить в новую самозванческую армию. Среди них оказался и И. И. Болотников, служивший когда‑то холопом у князя А. А. Телятевского и много скитавшийся по разным странам. Он был опытным воином и хорошо подходил на роль главного полководца. Ему Молчанов повелел отправиться в Путивль и заняться формированием войска для похода на Москву.

Василий Шуйский, видимо, осознавал, что его права на престол очень сомнительны, поскольку с представителями прежней династией московских князей, создавших централизованное государство со столицей в Москве, он в родстве не состоял. Его род шел от суздальского князя Андрея, который, по одной версии, был сыном Александра Невского, по другой – его младшим братом. Князья Шуйские перешли на службу к московским великим князьям только после взятия Новгорода в конце XV в. До этого по просьбе новгородцев и псковичей они выполняли воеводские функции. Многие представители этого знатного рода на московской службе прославились как опытные полководцы и видные государственные деятели. Особенно возвыситься им удалось во время малолетства Ивана Грозного.

Отец Василия, Иван Андреевич, был опытным военачальником и погиб в 1572 г. во время очередного Ливонского похода. Старшим в семье стал Василий. На его попечении оказались четыре брата: Андрей, Дмитрий, Александр и Иван. Придворную службу Василий Иванович начал довольно поздно, приблизительно в 22 года (считается, что он родился в 1552 г.). Во время военных походов царя Ивана был рындой и нес его лук со стрелами, на свадьбе с Марией Нагой был дружкой жениха, что являлось одной из наиболее почетных должностей. Боярский чин был присвоен Василию Ивановичу либо в последние годы царствования Ирана Грозного, либо сразу после воцарения Фёдора Ивановича. Выступление его родственников против царицы Ирины отразилось и на его карьере – на несколько лет он был сослан в Галич. Реабилитироваться удалось только после расследования Угличской трагедии 1591 г. Во время царствования Бориса Годунова Шуйские занимали достаточно высокое положение, поскольку Дмитрий был женат на сестре царицы. Василий активно старался помочь царю в борьбе с самозванцем. Неоднократно выступал перед москвичами и уверял их в том, что истинный Дмитрий погиб много лет назад в Угличе и там похоронен. Выиграл сражение при Добрыничах.

Но после свержения самозванца В. И. Шуйский не захотел реабилитировать царя Бориса. За ним так и осталась «слава» убийцы царевича Дмитрия. Причина заключалась в том, что для окончательного разоблачения «Расстриги» было решено объявить царевича новым святым мучеником. Самоубийца на эту роль не годился.

Сразу после воцарения Василия в Углич была отправлена комиссия во главе с ростовским митрополитом Филаретом. (Лжедмитрий не только вызволил из ссылки всех оставшихся в живых Романовых, но возвысил: монах Филарет стал митрополитом, а его брат Иван – боярином.) Она должна была найти захоронение настоящего Дмитрия и привести его останки в столицу. Это должно было окончательно убедить всех сомневающихся в том, что истинный царевич давно умер.

3 июня гроб с нетленными мощами последнего сына Ивана Грозного торжественно встретили в Москве его мать Марфа Нагая, царь Василий и все духовенство во главе с новгородским митрополитом Исидором. Патриарха в то время все еще не было, поэтому даже обряд венчания В. И. Шуйского на царство осуществлял именно этот митрополит. Позднее царь скрывал данный факт, поскольку венчать его должен был патриарх по установленному при Федоре Ивановиче чину, но дожидаться его избрания Шуйский не захотел.

После переноса мощей царевича Дмитрия в Москву, по всем городам тут же были разосланы грамоты о нетленности его мощей, свидетельствующей об его святости.

Однако далеко не все верили Шуйскому. Многие задавали себе вопросы: Как же все‑таки погиб «царь Дмитрий Иванович»? Кем и как был избран новый царь Василий Шуйский? Если Лжедмитрий был чародеем и «прельстил москвичей омрачением бесовским, то не омрачены ли они теперь уже Шуйским, ведь он сел на престол без воли земли?»

У современников были сомнения не только относительно законности воцарения Василия, но и относительно его способности управлять страной и основать династию. Вот как описывал его известный историк В. О. Ключевский: «После царя‑самозванца на престол вступил князь В. И. Шуйский, царь‑заговорщик. Это был пожилой 54‑летний боярин, небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и заинтриговавшийся, прошедший огонь, воду, видевший плаху и не попробовавший ее только по милости самозванца, против которого он исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов».

При таких качествах и внешности В. И. Шуйский не мог внушить подданным ни любви, ни даже симпатий. Кроме того, у него не было наследников, и в момент восхождения на трон он был вдовцом.

Вероятно, новый царь понимал, что его положение шатко, поэтому решил укрепить трон с помощью патриарха. Выбор пал на казанского митрополита Гермогена, хорошо известного непримиримой борьбой с самозванцем (он публично порицал лжецаря за женитьбу на католичке).

Но все попытки Василия убедить подданных в законности своего воцарения оказались напрасными. К осени выяснилось, что его власть отказываются признавать все северские города и Поволжье – от Нижнего Новгорода до Астрахани, где большой популярностью пользовался некий «царевич Петруша», называвшийся сыном Фёдора Ивановича.

Царь Василий попытался исправить положение и направил к Астрахани рать Ф. И. Шереметева, в Кромы – князя Ю. Н. Трубецкого, в Елец – князя И. М. Воротынского. Но первому взять Астрахань не удалось и пришлось зазимовать на волжском острове Балчик; второй был полностью разгромлен, третий был вынужден отойти к Туле, где его войско распалось – дворяне не захотели проливать кровь за боярского царя.

В августе стало известно, что к столице движутся полки эмиссара Лжедмитрия И. И. Болотникова. По пути к нему присоединились городовые дружины Венёва, Рязани и других юго‑западных городов. 23 сентября царский брат И. Шуйский попробовал остановить болотниковцев у впадения Угры в Оку, но был разгромлен. Второй бой состоялся у села Троицкого 25 октября. Но и он оказался неудачным для царских воевод. 28 октября повстанцы подошли к Коломенскому и начали пятинедельную осаду столицы.

Положение царя Василия оказалось просто катастрофическим. Он был заперт в Москве среди бунтующей страны, не имея ни армии, ни какой‑либо поддержки извне. Волновались даже москвичи и постоянно требовали объяснений происходящего. В этом тяжелейшем положении Василий нашел только одного союзника – церковь в лице Гермогена. По инициативе иерарха была публично зачитана «Повесть о видении некоего мужа духовна», написанная благовещенским протопопом Терентием. В ней свалившиеся на страну беды объяснялись всеобщей греховностью, включая и царя, и патриарха. Чтобы отвратить Божий гнев, были организованы массовые акции покаяния и молебны. Они сплотили жителей вокруг церкви и царя.

Кроме того, в стан болотниковцев стали засылаться лазутчики, которые уверяли городовых воевод в том, что никакого «царя Дмитрия» нет, а есть лишь сборище босяков и головорезов, которые хотят нажиться за чужой счет с помощью разбоев и грабежей. Поскольку действительно «Дмитрий», всегда любивший военные походы, не появлялся, то многие стали сомневаться в том, что он жив. Вскоре рязанские воеводы П. Ляпунов и Г. Сунбулов покинули стан болотниковцев и перешли на сторону царя Василия. Их примеру последовал и венёвский воевода И. Пашков. Это существенно ослабило войско И. Болотникова, поэтому 1 декабря в битве у деревни Котлы оно потерпело поражение от молодого и талантливого полководца М. В. Скопина‑Шуйского. Известите о том, что на помощь Москве идут дружины из Смоленска, заставило Болотникова принять решение отойти к Калуге.

Следует отметить, что среди русской знати вряд ли кто‑нибудь верил в «чудесное спасение» «царя Дмитрия». Его бывшие сторонники, когда‑то предавшие царя Бориса, князья Б. П. Татев и И. В. Голицын, мнимые родственники М. А. Нагой и И. Н. Романов, сражались на стороне Василия Шуйского. Напротив, зять С. Н. Годунова – князь А. А. Телятевский оказался в стане Болотникова и бился за интересы самозванца. Получалось, что каждый выбирал себе того государя, который сулил ему большую выгоду.

К весне 1607 г. для царя Василия сложилась благоприятная ситуация. Смоляне освободили Дорогобуж, Вязьму, Можайск. Понизовая рать Ф. И. Шереметева заставила «царевича Петрушу» покинуть Поволжье и убедила жителей Арзамаса, Нижнего Новгорода, Свияжска и других волжских городов присягнуть Шуйскому.

Чтобы вновь сплотить подданных вокруг себя, царь Василий вместе с Гермогеном и привезенным из Старицы патриархом Иовом устроили церемонию всеобщего покаяния. Во время нее простые люди с воплем и плачем припадали к ногам слепого Иова и просили у него прощение за то, что помогали «злобному еретику Лжедмитрию» и нарушили крестное целование патриарху и Годуновым. Это, как полагал царь, должно было остановить их от нового предательства.

Уступкой дворянству стал изданный 9 марта 1607 г. закон – Соборное уложение, согласно которому срок сыска беглых крестьян увеличивался с 5 лет до 15, т. е. к владельцу должны были вернуться крестьяне, записанные в 1592 г. в писцовые книги. Но добровольных холопов кабалить было нельзя. Обычно в их числе были обедневшие дворяне, нанимавшиеся в услужение к боярам и князьям.

В это время путивльскому воеводе князю Г. Шаховскому удалось убедить «царевича Петрушу», который был всего лишь молодым казаком Ильей из Мурома, взять на себя роль монарха, поскольку «Дмитрия» в реальности все еще не было. Во главе казачьего войска он направился на помощь осажденному в Калуге Болотникову. Вместе им удалось прорваться к Туле и начать подготовку нового похода на Москву.

В. И. Шуйский тоже стал собирать воинских людей. Поскольку казна была растрачена еще его предшественником, пришлось увеличить налоги, повысить таможенные платежи, изъять ценности у богатых монастырей (снова у Троице‑Сергиева), просить деньги у зажиточных людей, в частности у Строгановых, которые в благодарность получили право писаться с отчеством (до этого такое право имели только представители высшей знати).

В итоге удалось собрать и оснастить довольно большое войско – около 100 тысяч воинов. Царь Василий решил сам его возглавить, поскольку был до‑статочно опытным полководцем. Поход к Туле начался 21 мая 1607 г. Во главе Передового полка был поставлен царский родственник князь М. В. Скопин‑Шуйский. 30 июня, когда к Туле прибыло основное царское войско, город уже был окружен Скопиным. Но болотниковцы упорно оборонялись и сдаваться не желали. И. Болотников и «Петруша» рассчитывали на помощь из Стародуба, где наконец‑то объявился какой‑то человек, назвавшийся царем Дмитрием. Его настоящее имя так и осталось загадкой для современников. Некоторые полагали, что он до этого был учителем богословия из Литвы, поскольку хорошо знал Священное Писание и умел витиевато выражаться. Принять чужое имя его якобы заставили стародубские воеводы, понимавшие, что без реального самозванца вся авантюра может быстро провалиться.

Но Лжедмитрий II не мог появиться в Туле, где его сразу бы разоблачил сам Болотников, видевший в Самборе совсем иного человека. Поэтому участь восставших была предрешена.

В. И. Шуйский, видя, что осада Тулы слишком долго не приносит успеха, решил пойти на хитрость. По совету боярского сына Мешка Кравкова он приказал перекрыть протекавшую через город реку Упа мешками с песком. Это вызвало в городе наводнение. Болотниковцы уже не смогли сражаться и сдались. Хотя царь обещал их помиловать, слово свое не сдержал. «Петруша» был публично казнен, а И. Болотников отправлен в каргопольскую тюрьму, где был тайно убит.

Победителем возвращался царь Василий в Москву. На радостях он решил жениться на молодой княжне Марии Буйносовой‑Ростовской и занялся подготовкой праздничных пиров. Воеводы были награждены, а войско распущено по домам. Но сделано это было преждевременно. Лжедмитрию II удалось к весне 1608 г. собрать разношерстное войско и двинуться к Москве.

В его полках были и польские полковники А. Лисовский и А. Зборовский, и казачий атаман И. Заруцкий, и воеводы северских городов.

Летом 1608 г. весь этот сброд подошел к Москве и расположился на большом лугу близ села Тушино, получившем название Табор. Лжедмитрия стали звать Тушинским вором или «цариком». Так в стране образовалось двоевластие. В Кремле правил Василий Шуйский, в Тушине – Лжедмитрий II. Ни тот ни другой не имели сил и средств, что разгромить соперника. Редкие сражения у стен Москвы протекали вяло, не принося никому удачи. Но если Лжедмитрий постоянно увеличивал свои владения, то положение Василия ухудшалось. Он был отрезан от страны и все больше и больше терял над ней власть. Верность ему сохраняли лишь Рязань, Троице‑Сергиев монастырь, ставший главным оплотом православия и символом стойкости и мужества, ряд городов на западе, севере и в Поволжье, где все еще сражалась с врагами Понизовая рать Ф. И. Шереметева.

В этих условиях Шуйский решил попросить помощь извне – у соседних монархов. К Сигизмунду, правда, обращаться не имело смысла, поскольку тот был недоволен массовым истреблением поляков, прибывших на свадьбу первого самозванца, с Мариной Мнишек. К тому же король не предпринимал никаких мер против второго авантюриста и не запрещал своим подданным служить ему.

Поэтому представительное посольство во главе с князьями М. В. Скопиным‑Шуйским и Д. И. Мезецким было направлено к шведскому королю Карлу IX, ярому врагу Сигизмунда. Переговоры начались зимой 1608–1609 гг. и вскоре дали положительные результаты. 28 февраля был подписан Выборгский договор, по которому за уступку города Корела с пригородами король предоставлял в распоряжение Скопина 10‑тысячный отряд под командованием полковника Делагарди. Вскоре в Новгороде сформировалось внушительное войско и двинулось к Москве для ее освобождения.

Летом 1609 г. Скопину удалось взять Торжок, Тверь, Калязин и войти в Ярославль. Одновременно Ф. И. Шереметев, подчинив Поволжье, двинулся к Мурому, Владимиру и Суздалю. Рязанский воевода П. П. Ляпунов взял под свой контроль Зарайск, Пронск и Михайлов. Даже крымский хан решил помочь царю Василию и ударил по тушинцам в южных городах Орёл, Оскол и Ливны.

Но когда царю стало казаться, что победа уже близка, внезапно появился новый враг – польский король Сигизмунд. Возмутившись, что Василий вступил в союзнические отношения с его недругом шведским королем Карлом IX, он сам вторгся на русскую территорию в районе Смоленска осенью 1609 г. и осадил город.

В Тушинском лагере со страхом ждали подхода Скопина. Польские союзники вступили в переговоры с Сигизмундом и вознамерились выдать тому Лжедмитрия. Узнав об измене, самозванец в конце 1609 г. тайно бежал в Калугу. Вслед за ним отправилась и его жена Марина Мнишек. Полячка официально признала нового авантюриста своим мужем, чтобы к нему было больше доверия со стороны простых людей. Оставшиеся в Тушино представители русской знати отправили к Сигизмунду посольство и попросили дать на царство сына, королевича Владислава.

В это время М. В. Скопин‑Шуйский подошел к Александровой слободе и стал ждать подхода войска Шереметева. Его воинские подвиги были известны повсюду. Многие даже стали поговаривали, что настоящим царем следует быть именно ему, а не старику Василию, не способному себя защитить. Все это стало известно в столице. В итоге вместо благодарности за освобождение от Тушинского вора, царь и его братья затаили злобу на молодого полководца.

12 марта 1610 г. победители во главе со Скопиным торжественно въехали в Москву, радостно приветствуемые горожанами. Для видимости царь Василий щедро наградил их, но сети заговора против спасителя Отечества уже были сплетены. В апреле на одном из пиров Михаил Скопин почувствовал себя плохо – изо рта, носа и ушей у него полилась кровь. Вызванные доктора оказались бессильными. 23 апреля молодой богатырь скончался.

Для москвичей и всей страны его смерть стала огромным горем. Василий же подписал себе приговор. Всеобщая нелюбовь к царю достигла апогея. Особую ненависть к нему питал рязанский воевода Прокопий Ляпунов, который стал писать московским боярам о том, что пора скинуть «шубника» с престола.

Зная о непопулярности Шуйского, Сигизмунд решил первым нанести удар. В июне он отправил к Москве большое войско под командованием гетмана С. Жолкевского. Против него царь выставил шведов во главе со своим братом Д. И. Шуйским. 23 июня у села Клушино состоялась битва. Несмотря на численный перевес царское войско, было полностью разгромлено Жолкевским. Все это произошло из‑за бездарности, как полководца, и жадности царского брата Д. И. Шуйского. Желая получить личную материальную выгоду, он решил выдать жалование шведским наемникам после битвы. Те же не захотели даром проливать кровь за царя Василия и покинули поле боя в разгар битвы. Делагарди сразу же повел свои полки к Новгороду и осадил город. Приблизительно через год обманным путем шведы его захватили.

После разгрома Д. И. Шуйский бежал в Москву, гетману же удалось беспрепятственно дойти до Можайска. В это время Лжедмитрий также решил проявить активность. Вместе со своими сторонниками он вскоре оказался у Николо‑Угрешского монастыря рядом с Коломенским. Снова столице грозило окружение. Ей противостояли уже два врага: самозванец и поляки, а обороняться было нечем.

В этих условиях 17 июля группа дворян во главе с З. Ляпуновым и князьями Засекиными направились во дворец. Они смело заявили царю, что больше не желают терпеть его правление, поскольку из‑за него льется христианская кровь. Василий Шуйский возмутился и даже пытался вступить в схватку с рослым рязанским дворянином, но дворяне выволокли его на площадь и под стражей отправили на старый боярский двор. Затем через день вместе с женой царя постригли в монахи в кремлевском Чудовом монастыре.

На этом беды бывшего царя не закончились. Поскольку временное боярское правительств вознамерилось избрать новым государем сына Сигизмунда королевича Владислава, то по требованию польского короля Василия вместе с братьями Дмитрием и Иваном, отправили под Смоленск. Там их заставили поклониться Сигизмунду и признать свое поражение. Затем пленников отправили в Польшу и заточили в Гостынском замке недалеко от Варшавы. 12 сентября 1612 г. Василий умер. За ним скончались и Дмитрий с женой. Сначала прах бывшего царя покоился в Речи Посполитой, затем по условиям Поляновского мирного договора от 1634 г. он был возвращен на родину и перезахоронен в Архангельском соборе, в царской усыпальнице. Это говорит о том, что права Шуйского на престол были признаны законными.

Реабилитация В. И. Шуйского произошла благодаря стараниям патриарха Филарета, считавшего, что во всех его бедах был виноват король Сигизмунд. Именно он способствовал развитию самозванческой авантюры Лжедмитриев и возглавил польско‑литовскую интервенцию в Русское государство.

§ 4. Национально‑освободительная борьба русского народа с иностранными интервентами

После свержения царя Василия власть перешла к патриарху Гермогену и боярскому правительству, состоящему из семи бояр. В народе оно было прозвано «Семибоярщиной». Самым главным среди них считался князь Ф. И. Мстиславский.

Первоначально бояре хотели собрать избирательный Земский собор и на нем решить вопрос о кандидатуре нового царя. Гермоген даже предложил избрать сына митрополита Филарета (в миру Ф. Н. Романова) Михаила, который приходился двоюродным племянником умершему царю Фёдору Ивановичу. Но в то время тому было только 13 лет и справиться с кризисной ситуацией, в которой оказалась страна, вряд ли было ему по силам. К Москве от Можайска подступал гетман С. Жолкевский, от Коломенского – Лжедмитрий II. Сражаться с ними было некому.

Поэтому на заседании Боярской думы было решено из двух зол выбрать наименьшее. Кандидатура Лжедмитрия II, отличавшегося низкими моральными качествами и сомнительным происхождением, была всеми отвергнута. Более подходящим показалось избрание королевича Владислава, принадлежавшего к королевскому дому и еще достаточно юного. В отрыве от родных корней он мог стать послушной игрушкой в боярских руках. Кроме того, в лице его отца Сигизмунда III Россия получала сильного союзника в борьбе и с внешними, и с внутренними врагами (так казалось боярам).

Гермогена смущала лишь принадлежность Владислава к католической вере, поэтому он заявил, что согласится на его избрание при условии принятия им православия до венчания на царство.

Выработав общую точку зрения по вопросу избрания Владислава на престол, бояре вступили в переговоры с гетманом Жолкевским. Тот согласился с условиями русской стороны и помог отогнать от столицы Лжедмитрия II. Окончательно решить вопрос следовало с самим королем Сигизмундом.

Осенью 1610 г. под Смоленск оправилось исключительно представительное посольство во главе с митрополитом Филаретом и князем В. В. Голицыным. В ходе переговоров вскоре выяснилось, что король не хочет отпускать сына в Москву, а желает хитростью овладеть Русским государством и присоединить его к своей короне. Противящиеся этому послы были арестованы и отправлены в польский плен. Затяжная осада Смоленска продолжилась – король любым путем старался захватить город.

Однако боярское правительство, казалось, не замечало, какую угрозу для независимости страны представляет Сигизмунд. Оно приводило русских людей к присяге королевичу, отсылало деньги и драгоценности в королевскую ставку, якобы для подготовки к венчанию королевича на царство и даже позволило польскому гарнизону во главе с А. Гонсевским войти в столицу и установить там свои порядки.

Только патриарх Гермоген воспротивился планам короля и отказался признавать Сигизмунда правителем при малолетнем сыне. Он не стал подписывать грамоты к послам и смолянам, в которых бояре советовали им покориться королевской воле. Напротив, Гермоген от своего имени стал рассылать грамоты по городам с призывом вступить в борьбу с поляками‑интервентами. У многих содержание этих посланий нашло горячий отклик.

Самым ревностным сторонником Гермогена стал рязанский воевода П. П. Ляпунов, всегда принимавший активное участие в важнейших событиях в стране. Он также стал посылать грамоты к воеводам, в которых рассказывал о самоуправстве поляков в Москве, о гонениях на патриарха, о провале миссии Смоленского посольства (в его состав входил брат Прокопия Захарий, постоянно извещавший родственников обо всем, что происходило во время переговоров). Найдя единомышленников, Ляпунов стал призывать их начать борьбу за веру и Отечество против ненавистных поляков.

Местом сбора ополченцев стали Коломна и Серпухов. В феврале 1611 г. туда прибыли из Калуги отряды под началом бывшего тушинца князя Д. Т. Трубецкого. Лжедмитрий II к этому времени уже был убит(11 декабря 1610 г.), а его бывшие сторонники присоединились к патриотам, поскольку не желали служить полякам. Из Тулы прискакали казаки во главе с атаманом И. М. Заруцким, из Владимира привел полки воевода В. Мосальский, из Суздаля – атаман А. Просовецкий, из Костромы – князь Ф. Волконский, из Ярославля – воевода И. Волынский, из Романова – князь Ф. Козловский и др.

В итоге под знамена Первого ополчения собрались и представители городов, и бывшие тушинцы, и вольные казаки. Все они поклялись «стоять за один», быть в любви и братстве и до конца бороться за общее дело – освобождение столицы от поляков и окончательное изгнание всех интервентов с русских территорий.

3 марта 1611 г. передовые отряды двинулись к Москве. Узнав об этом, 19 марта москвичи подняли восстание против поляков. Но силы их оказались малы. Интервенты подожгли улицы в Белом городе и устроили расправу над восставшими. Они убивали даже тех москвичей, которые, пытались просто спастись от огня. В итоге большое количество горожан погибло, лишь немногим удалось выехать из города, в том числе и раненому князю Д. М. Пожарскому.

Ополченцы смогли подойти к столице только в конце марта. 1 апреля они начали штурм Белого города. П. Ляпунов сражался у Яузских ворот и вскоре захватил их. Успешными оказались атаки и других воевод, в частности, Д. Т. Трубецкого у Воронцова поля. К 6 апреля Белый город оказался в руках ополченцев. Они превратили его в огромный военный лагерь. Поляки с боярским правительством оказались осаждены в Китай‑городе и Кремле.

После всех событий патриарх Гермоген и боярин князь А. В. Голицын были арестованы и брошены в тюрьму. Поляки считали их главными подстрекателями смутьянов, к которым они относили не только восставших москвичей, но и ополченцев. Через некоторое время оба умерли, не выдержав не человеческих условий жизни: в земляной тюрьме без нормальной пищи.(Гермоген скончался в феврале 1612 г.).

Поначалу Первое ополчение управлялось советом всех воевод. Но когда основные военные действия закончились, было решено создать временное правительство. 30 июня на собрании всех воинов были избраны члены правительства и утвержден Приговор – своеобразный манифест о целях и задачах ополченцев, о правах и обязанностях воевод и простых воинов и т. д. Чтобы Приговор стал обязательным для всех законом, каждый ополченец поставил под ним свою подпись.

В правительство вошли три главных воеводы: князь Д. Т. Трубецкой, И. М. Заруцкий (в Тушине они получили боярские чины) и П. П. Ляпунов, имевший чин думного дворянина. В ведении Ляпунова оказалось материальное снабжение войска, самое важное и сложное в то время.

Было решено, что никто не будет грабить население и монастыри и самовольно изымать ценности. Продовольствие, оружие, провиант и т. д. должны поступать через созданные приказы из городов, поддерживающих патриотов. Кроме того, ополченцы взяли под свой контроль дворцовые земли и владения бояр‑изменников.

Прокопий стремился к тому, чтобы во всех действиях ополченцев был закон и порядок. Однако многим вольным казакам это не нравилось. Они считали, что могут с помощью оружия брать у мирных жителей все, что им нравится. Особенно был недоволен Ляпуновым И. Заруцкий, желавший бесконтрольно присваивать чужие богатства и в итоге посадить на престол свою пассию Марину Мнишек с сыном Лжедмитрия II Иваном. Ляпунов был категорически против Марины и «Ворёнка» (так в народе называли ее сына) и считал более подходящей кандидатуру шведского королевича Карла‑Филиппа. Ее предлагали ополченцам новгородцы, вступившие в переговоры со шведским королем. Однако после захвата Новгорода шведами 17 июля 1611 г. вопрос о королевиче был снят.

Активная деятельность П. П. Ляпунова не нравилась не только атаманам, но и осажденным полякам. Через своих лазутчиков им стало известно о зреющем среди ополченцев конфликте, и они решили его усилить. Казакам была подброшена грамота, якобы написанная Ляпуновым к городовым воеводам, в которой он приказывал расправляться с любыми казаками, как с разбойниками и грабителями. Естественно, что она вызвала возмущение. Атаманы потребовали, чтобы Ляпунов пришел на казачий круг и объяснился, при этом они пообещали, что его жизни ничего не будет угрожать.

25 июля Прокопий встретился с казаками и попытался убедить их в том, что попавшая к ним грамота – подложная. Но никто не стал его слушать. Казаки набросились на воеводу и зарубили саблями.

Убийство одного из руководителей ополчения глубоко возмутило представителей городов, т. е. «земцев». Многие из них покинули подмосковный стан и разъехались по домам. Это очень ослабило Первое ополчение. Более того, своеволие и наглость казаков подорвали доверие к ним простых людей. Централизованное снабжение войска продовольствием и всем необходимым почти прекратилось. Жизнь в лагере стала очень трудной. Только настойчивость и упорство Д. Т. Трубецкого спасали ополчение от полного развала. Чтобы поднять моральный дух воинов, вместе с духовенством он организовал перенос из Казани чудотворного образа Казанской Богоматери. Святыня должна была стать покровительницей всех патриотов. Когда процессия с иконой достигла лагеря, князь Дмитрий Трубецкой вышел навстречу, преклонил колени и поцеловал святыню. В это время Заруцкий гарцевал на коне и осыпал его насмешками. Всем присутствующим стало ясно, что раскол между руководителями ополчения неизбежен.

Находившийся в тюрьме патриарх Гермоген с горечью узнал, что в стане ополченцев нет единства, что его ряды уменьшаются, и общее великое дело вот‑вот может закончиться прахом. Поэтому вновь его посланцы отправились в города поднимать на борьбу новых патриотов. Вскоре к патриарху присоединились и монахи Троице‑Сергиева монастыря во главе с архимандритом Дионисием. Их грамоты нашли живой отклик в Нижнем Новгороде.

В начале осени 1611 г. земский староста Кузьма Минин обратился к горожанам с призывом собрать средства для подготовки нового ополчения. Все стали жертвовать самое ценное. Откликнулись и воинские люди, главным образом смоляне, которые переселились в поволжский район после захвата Смоленска королем летом, 3 июня 1611 г. Оставалось найти полководца.

Выбор пал на лечившегося в своем имении недалеко от Нижнего Новгорода князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Он давно был известен как опытный и отважный полководец, уже успевший сразиться с поляками в Москве в дни мартовского восстания. Кузьма Минин стал его верным помощником. Земский староста организовал не только сбор пожертвований, но и «пятой деньги», т. е. пятой части всего имущества. Пожарский же занялся формированием полков. К смолянам и нижегородцам вскоре присоединились дорогобужане, вязьмичи, жители Балахны и Гороховца. Общая численность войска достигла 3 тыс. чел.

В марте 1612 г. Второе ополчение выступило к Ярославлю, где находилось много артиллерийских орудий, всевозможное вооружение, привезенное из других городов. В апреле было сформировано временное правительство, названное «Советом всей земли». Его главой стал Пожарский, получивший титул «По избранию всей земли Московского государства всяких чинов людей у ратных и у земских дел стольник и воевода князь Дмитрий Михайлович».

В Ярославль постоянно прибывало подкрепление из других городов: Касимова, Темникова, Кадома, Алатыря. В итоге численность войска Второго ополчения стала превышать 10 тыс. чел.

Первоначально планировалось войти в контакт с руководителями Первого ополчения, но вскоре выяснилось, что те присягнули на верность очередному Лжедмитрию, уже третьему, который объявился в Пскове. В народе его называли Сидоркой. Пожарский и Минин с такими «воровскими личностями» дел иметь не хотели. Более подходящей им показалась кандидатура шведского королевича Карла‑Филиппа, который уже считался государем Новгорода. По этому поводу начались переговоры с новгородцами, но, может быть, их цель состояла не в том, чтобы посадить шведа на русский престол, а в том, чтобы получить помощь для борьбы с поляками.

И. Заруцкий был крайне недоволен созданием Второго ополчения, поскольку понимал, что его безраздельной власти и самоуправству вскоре придет конец. Поэтому он даже попытался подослать к Пожарскому убийц. Но те были схвачены и разоблачены.

Д. Трубецкой вскоре понял, что с вольными казаками ему не по пути. Разоблачен и пойман был и Псковский вор Сидорка. Поэтому полководец решил вступить в союзнические отношения с руководителями Второго ополчения. Их помощь оказалась крайне необходимой, когда летом 1612 г. пришла весть о движении к Москве войска гетмана Хоткевича.

По призыву Трубецкого Второе ополчение двинулось к столице. Путь проходил через Ростов, Переславль, Троице‑Сергиев монастырь. Архимандрит Дионисий со старцами радостно приветствовал патриотов в Троице‑Сергиевом монастыре и благословил их на решающую битву. Такова была традиция со времен Куликовской битвы.

20 августа войско Пожарского и Минина подошло к Москве. Там стояли только оборванные и изголодавшиеся полки Трубецкого. Заруцкий же с казаками предпочел отправиться в Коломну, где его ждали Марина Мнишек с сыном Иваном.

Поначалу войско Второго ополчения не решилось объединиться с Первым, помня о печальной участи Прокопия Ляпунова, и расположилось на берегу Яузы. Это очень обидело Трубецкого, который решил не помогать «богатым ярославцам» в сражении с гетманом.

22 августа в районе Чертольских ворот началась битва. На следующий день у Донского монастыря поляки пошли на прорыв. Только помощь казаков Трубецкого спасла положение, в котором оказались отряды Пожарского. Затем засадный полк Минина окончательно разгромил поляков. Гетман был вынужден отойти от Москвы, оставив победителям 400 возов с продовольствием, предназначенным для осажденного в Китай‑городе и Кремле польского гарнизона.

Совместные сражения сплотили ополченцев, распри закончились, и все стали готовиться к решающему штурму. 22 октября 1612 г. после непродолжительного боя был взят Китай‑город. Оборонять его было почти некому. Голод и болезни нанесли большой урон польскому гарнизону. Русские люди сражаться со своими братьями не хотели.

26 октября сдался и Кремль. Поляки во главе с полковником Струсем были арестованы, а русским боярам было позволено отправиться в свои вотчины для поправки здоровья, подорванного длительным голоданием. В числе тех, кто покинул Москву, были и будущий царь Михаил Романов и его мать – монахиня Марфа.

Власть в государстве перешла к временному правительству «Совет всей земли». Правителем стал считаться Д. Т. Трубецкой, а его помощником – Д. М. Пожарский, поскольку первый носил боярский чин, а второй был всего лишь стольником. Для наведения порядка и управления страной были созданы несколько приказов: Посольский, Поместный, Разрядный, Земский. Но главной своей задачей правители считали избрание нового царя.

Смутное время показало русским людям, что созданное московскими князьями единое государство необходимо и им. По этому поводу исследователь XIX–XX вв. П. Г. Васенко написал следующее: «Когда на чашу весов была поставлена сама судьба Московского царства – облик этого царства с его создавшимся веками величием, с его историческими традициями, с его славным прошлым, восторжествовал в умах и сердцах русских людей над теми тяготами, которые терпели они во имя этого царства, над опасными, как оказалось, стремлениями “себе полегчить”».

Чехарда на престоле и междоусобная борьба привели к тому, что государство ослабло и стало объектом интервенции соседних государств. Если бы Смута продлилась, то оно исчезло бы совсем, а его земли были бы разграблены польскими и шведскими королями.

Спас государство лишь мощный патриотический подъем всех здоровых сил общества. Из аморфной толпы, которая сначала покорно ходила в Новодевичий монастырь «умолять Бориса Годунова стать царем», потом, по подсказке Василия Шуйского, громила поляков, родственников и друзей Марины Мнишек, и наконец, свергла и его самого, в ходе Смуты сформировался русский народ, осознавший свою ответственность за судьбу Родины. Поэтому неслучайно, ополчения получили эпитет народных. Они были созданы, благодаря инициативе «снизу» и ставили целью не захват власти для своих руководителей, а очищение страны от интервентов и восстановление прежнего способа управления.

В Смуту резко возросло самосознание русского народа. Люди уяснили, что являются не просто подданными царя, а гражданами своего Отечества и должны защищать не владения господина, а свою Родину, свой дом, своих детей, жен и матерей. Понятие патриотизма входит в сознание самых широких общественных слоев, способствуя формированию гражданского общества.