Прежде банки были мало заинтересованы в судьбах отдельных фабрично-заводских предприятий. Они обычно давали фабриканту кредит под вексель на определенный срок. Фабрикант таким образом увеличивал свой оборотный капитал и вскоре же возвращал свой долг учреждению, ссудившему ему деньги. Банк при этом был лишь заинтересован в том, чтобы должник закончил благополучно намеченную им операцию (закупку сырья, обработку и продажу готового товара). Судьбы банка совершенно не связывались с судьбами тех, кого он ссужал.

В последние десятилетия наблюдается другое. Размеры предприятий растут, их оборудование становится не под силу отдельным капиталистам[35]. Тут-то и являются на сцену банки, которые выступают уже не в качестве кредиторов, а в качестве учредителей: они, подобно насосам, всасывают в себя все свободные средства страны, а затем закрепляют значительную их часть в промышленности. Учредительство становится одной из наиболее важных операций банков. Эмиссия (выпуск) промышленных фондов (акций) составляет самую доходную их активную операцию. Следующие цифры могут показать размеры тех прибылей, которые германские банки получили на этом деле с 1895 по 1900 г. Эмиссия акций промышленных предприятий дала прибыли:

в 1895 г . . . . . . . . . . 38,6%

в 1896 г . . . . . . . . . . 36,1%

в 1897 г . . . . . . . . . . 66,7%

в 1898 г . . . . . . . . . . 67,7%

в 1899 г . . . . . . . . . . 66,9%

в 1900 г . . . . . . . . . . 55,2%

За 1891–1900 г.г. банки «заработали» на выпуске немецких промышленных фондов свыше одного миллиарда. Все это не что иное, как львиная доля учредительских барышей — капитализированной предпринимательской прибыли.

Но не следует думать, что банки сбывают все акции учрежденных при их посредстве предприятий. Они обычно сохраняют за собой такое количество акций, которое дает им возможность господствовать в новом акционерном обществе. Позиция банка по отношению к торгово-промышленному предприятию изменяется коренным образом. Его деньги вкладываются в недра земли, в стальные станки, в каменные стены и железнодорожные насыпи. Он кровно заинтересован не только в исходе той или иной операции созданного при его участии предприятия, — он заинтересован во всей его деятельности, во всем его существовании. Банковый капитал, существовавший некогда раздельно от торгово-промышленного капитала, сливается, сращивается с ним воедино и образует финансовый капитал.

Этот процесс «сращивания» распространяется не только на вновь учрежденные предприятия, но и на существующие. История промышленности последних лет есть история завоевания фабрик и заводов банковым капиталом. Банки собирают 25–35% всех акций намеченного ими предприятия, и этого оказывается достаточно, чтобы получить при выборах в правление большинство голосов и чтобы выбрать своих директоров. Другим способом подчинения банковому капиталу торгово-промышленных предприятий является «оздоровление» последних. Положим, что какой-нибудь завод, вследствие отсталой техники или недостаточности оборотного капитала, начинает давать убытки или пониженные прибыли. Для увеличения доходности требуются новые капитальные затраты, и наш завод вынужден обратиться к помощи банка. Банк соглашается на это, но становится участником рассматриваемого предприятия: если оно является акционерным обществом, банк обеспечивает себе достаточное количество акций, чтобы осуществлять над ним контроль; если это предприятие индивидуальное, банк придает ему акционерную форму. В том и другом случае оно усыновляется банковым капиталом.

Распространение господства финансового капитала не надо, однако, понимать в том смысле, что промышленники становятся рабами банков. При развитии новейшего капитализма происходит процесс, глубоко отличный, например, от завоевания ремесленника или кустаря торговым капиталом. Сращение банкового капитала с промышленным есть явление двухстороннее: заправилы промышленности входят в правление банков, а представители банков входят в руководящие органы акционерных обществ, синдикатов и трестов.

Насколько велико влияние банков на промышленность передовых капиталистических стран, видно из следующих примеров. Уже в 1903 году 6 наиболее крупных немецких банков были представлены в 750 наблюдательных советах промышленных акционерных обществ; 197 заправил банков и их доверенных занимали 2.918 должностей — директорских и членов правлений, при чем отдельные лица обладали по полсотне мандатов. В Америке 89 представителей банков занимали в 1908 году свыше 2.000 директорских мест, и некоторые из них одновременно управляли или контролировали 50–75 предприятий. У нас в России 5 главных банков (Международный, Русско-Азиатский, Азовско-Донской, Учетно-ссудный и Русский Торгово-Промышленный) влияли на промышленный капитал в 700 миллионов рублей, при чем на долю Международного приходилось не меньше полумиллиарда: в сферу его влияния входили нефтяные промыслы, золотые прииски, металлургические, машиностроительные и вагоностроительные заводы, рудники, цементные заводы, частные железные дороги, и т. д.; и в органах, управлявших всеми этими предприятиями, заседали представители Международного банка.

Раз создается такая заинтересованность банков в промышленности, то вполне естественно, что падение прибыли или, наоборот, ее повышение отражается прежде всего на самых крупных акционерах. Отсюда естественное стремление со стороны банков к согласованию интересов отдельных подпавших под их влияние предприятий. Это достигается прежде всего персональной унией, т.-е. участием отдельных представителей банков в правлениях заводов или фабрик одной какой-нибудь отрасли или отраслей разнородных. В первом случае они стремятся к тому, чтобы предприятия ограничили существующую между ними конкуренцию, во втором случае они толкают контролируемые ими предприятия к образованию вертикальных комбинаций. В дальнейшем эти тенденции выливаются в образование синдикатов и трестов. Так, создание «Продаметы» было делом объединенных усилий четырех банковых групп; организация русского табачного треста, слившего такие крупные предприятия, как т-во Дукат, т-во Лаферм, т-во А.Н Богданова и др., была проведена Русско-Азиатским и Торгово-Промышленным Сибирским банками, и т. д.

С другой стороны, объединение промышленности и преимущества крупных кредитных организаций над мелкими влекут за собой централизацию банков. В Англии этот процесс привел к тому, что число банков за одно десятилетие уменьшилось со 159 до 73, т.-е. больше, чем наполовину. Уменьшение это шло, конечно, не за счет гибели отдельных банков, а за счет их постепенного слияния, которое, однако, не помешало увеличению их операций свыше, чем на 66%. В Германии дело дошло до того, что в 1909 году 9 крупных берлинских банков вместе с зависимыми от них кредитными учреждениями управляли 11,3 миллиардами марок, т.-е. 83% всей суммы немецкого банкового капитала. В начале войны они образовали соглашение и поставили под свой контроль чуть не всю хозяйственную жизнь страны. Таким образом оправдались надежды одного немецкого буржуазного экономиста, который заявил, что не будет ничего неожиданного, если мы, проснувшись в один прекрасный день, увидим одни только тресты, и что недалеко то время, когда из 300 человек, которые экономически управляли Германией (в 1914 г.), останется 50, 25 или еще меньше. В Северо-Американских Соединенных Штатах 180 крупнейших акционеров банков руководят всей промышленной жизнью страны. Но и они не самостоятельны в своих действиях, а, со своей стороны, зависят от двух главных американских банков: National City Bank с капиталом в 26,5 миллиардов рублей и National Bank of Commerce с капиталом в 36 миллиардов рублей (до-военных). Во главе первого стоит Рокфеллер, второго — Морган, некоронованные короли и диктаторы финансового капитала Северо-Американских Соединенных Штатов. По такому же пути идет Франция. Один французский экономист называет 53 фамилии (в том числе Ротшильды, Шнейдер, Ростам и т. д.), которые, являясь господами 108 банков, держат в своих руках 105 крупнейших предприятий тяжелой промышленности, 101 железнодорожную компанию, 117 других важнейших промышленных и финансовых предприятий, из которых каждое распоряжается десятками или сотнями миллионов. Такой же ход развития наблюдался в России. В 1917 г. у нас между четырьмя крупнейшими коммерческими банками уже было закончено предварительное соглашение об организации банкового союза, который осуществлял бы контроль и направлял бы производство важнейших торгово- промышленных предприятий в самых разнообразных отраслях промышленности.

Итак, развитие финансового капитализма ведет к объединению национальной промышленности, которое совершается в горизонтальном и в вертикальном направлении; пределом этой тенденции было бы образование в каждой отдельной стране одного гигантского комбинированного треста, который охватывал бы все производство и финансировался бы одним центральным банком. Система мирового капитализма, которая слагалась из сотен тысяч отдельных производственных единиц, постепенно превращается в совокупность нескольких национальных государственных трестов, которые противостоят друг другу на арене мирового рынка. Эти новейшие капиталистические образования господствуют не только над экономической жизнью соответствующих стран: они приобретают колоссальное влияние на их внешнюю и внутреннюю политику и являются теми силами, которые решают вопросы мира и войны и бросают друг против друга миллионные армии.