Проблема предотвращения насилия остается чрезвычайно акту­альной на протяжении многих лет. Она связана со многими практи­ческими вопросами этического, гуманистического, социально- экономического, правового, медицинского и образовательного ха­рактера, решать которые можно только совместными усилиями це­лого ряда специалистов.

Специфическая особенность данной ситуации для России заклю­чатся в том, что обсуждение проблемы насилия до недавнего време­ни было под негласным запретом. Это привело к тому, что остаются нерешенными множество вопросов методического и практического характера.

Некоторые авторы говорят о том, что насилие не распространено в жизни нашего общества, однако по данным министерств образо­вания и здравоохранения жертв жестокого обращения достаточно много.

Синдром жестокого обращения (насилия) — это достаточно ши­рокий комплекс воздействия, связанный с угрозой для физического и психического здоровья и жизни, человека.

Традиционно выделяют четыре вида жестокого обращения:

· физическое насилие, связанное с нанесением физических травм и телесных повреждений;

· сексуальное насилие, включая насильственное вовлечение в раз­личные формы сексуальной активности;

· пренебрежение потребностями ребенка, когда родители или их замещающие лица не обеспечивают ребенка максимально необ­ходимым, включая одежду, гигиенические условия, условия для проживания, питания;

• эмоциональное или психологическое насилие, связанное с аспек­тами воспитания, унижения, превращения в «козла отпущения» и т.д.

Семьи, в которых существует насилие, разнообразны. Проводя анализ факторов, приводящих к насилию, необходимо помнить, что факторы касаются как социальных, так и психофизиологических аспектов самой семьи, ребенка, специфики социального и межлич­ностного взаимодействия. Так, ребенок, имеющий психофизиоло­гические отклонения развития, является уязвимым по отношению к организации жестокого обращения с ним. В настоящий момент наи­более обсуждаемыми являются вопросы насилия над детьми.

Термин «насилие над детьми» ( Child abuse and neglect, синдром CAN ) впервые был использован в США для обозначения комплекса явлений, связанных с негативным влиянием на психологическое и физическое состояние ребенка. В данное понятие входит широкий спектр действий, наносящих ребенку вред со стороны тех, которые опекают и заботятся о нем. По мнению многих авторов (Н.К. Асано- ва, 1997, В.Л. Васильев, И.И. Мамайчук, 1993), эти действия созда­ют серьезную угрозу здоровью и безопасности ребенка. В первую очередь нарушается его право на защиту, поддержку и заботу, снижа­ется ощущение физического и психологического благополучия. К категории действий насильственного характера относятся: муче­ние, жестокое обращение, повторяющиеся неоправданные наказа­ния или ограничения, которые влекут за собой психологические или физические травмы и заболевания.

Таким образом, насилие (или как принято обозначать в России, «жестокое обращение с детьми») приводит к целому комплексу из­менений негативного характера, затрудняющих жизнь человека, де­лая его неадаптивным в социальных отношениях, искажая его лич­ностные качества, снижая ощущение благополучия. На самом деле, ребенок, подвергающийся различному типу насилия, в дальнейшем имеет определенные личностные поведенческие особенности, кото­рые нарушают отношение к обществу и формируют процесс воспро­изводства ситуации общественной жестокости. Достаточно часто дети, которые испытывали различные формы насилия над собой, формируют стигмацию, которая в дальнейшем может привести к двум типам поведения: виктимному (жертвенное) и агрессивному.

Многочисленные исследования выявили, что факты насилия не проходят для ребенка бесследно. Экспериментальные исследования разных авторов показали, что последствия насилия, пережитого в детстве, чаще всего носят долговременный характер, а его жертвы страдают различными заболеваниями: депрессией { Green , 1985, Ильина, 1998, Wijma et al ., 2000, Zlotnick et al ., 2001), разной формой тревоги (Gold et al , 1999), постгравматическим стрессовым расстрой­ством (Bernstein et al ., 1998, Kaplan , 2000), наркоманией ( Hall , 2000), склонностью к суициду ( Thakkar et al ., 2000), рискованному сексу­альному поведению (Мамайчук, 2002), нарушением временного представления и т.д.

Изучение различных аспектов влияния фактов насилия выявило многообразную картину патологий, в возникновении которых одну из главных ролей играет какая-либо форма пережитого ребенком в детстве насилия. В отечественной и зарубежной психологии приня­то выделять специфику последствий, связанных с травмой сексуаль­ного характера, однако последствия физического жестокого обраще­ния (избиения, игнорирования) не менее, а, возможно, более тяже­лые. К основным последствиям физического насилия над детьми от­носят: невозможность контролировать собственную импульсив­ность, снижение способности к самовыражению, тотальное недове­рие к людям, депрессивные состояния. Авторы, исследующие эмо­циональное состояние детей после травмы, отмечают острые состо­яния страха, возникающие сразу после травмы ( Green , 1985, С.В. Ильина, 1998). Отсроченные последствия жестокого обращения с ребенком или физического насилия над ним могут быть выражены в комплексе реакций: формирование садистских наклонностей, ге­нерализированная виктимность, размытость и недифференцирован- ность представления о себе, пограничные личностные черты.

Продолжающиеся на протяжении ряда лет наши исследования специфики травматизации в результате пережитого насилия и его коррекции позволяют выделить следующие результаты. Опыт сексу­ального насилия в жизни ребенка приводит к формированию таких черт личности, как негативный образ «Я», беспомощность, чувство вины, соматические проблемы, тревожность, нарушение временной перспективы, внутренняя конфликтность, нарушение привязанно­сти. Девочки, пережившие сексуальное насилие, обладают крайней чувствительностью в межличностных контактах (это говорит о пси­хологической зависимости или склонности к созависимым отноше­ниям), испытывают различные симптомы депрессии, имеют низкую самооценку. Практически у всех исследованных девочек с сексуаль­ным насилием в анамнезе присутствуют черты виктимного  поведения, наблюдается пассивность в защите собственных интересов, сни­жение принятия своего тела. У некоторых отмечается склонность к бродяжничеству, самостигмация, употребление алкоголя, наркоти­ческих и психотропных препаратов, склонность к риску, особенно в сексуальных отношениях. В целом многие из перечисленных прояв­лений свойственны людям и с другой формой насилия в детстве. Од­нако выделяются и специфические черты, связанные с повышенной сексуализированностью жертв, проявляющиеся в форме сексуаль­ной провокации, либо в виде полного отказа от сексуальных отно­шений.

Для людей с опытом физического жестокого обращения характер­ны следующие черты: повышенная агрессивность, которая часто ре­ализуется как аутодиструкция, тревожность, низкая социальная адаптированность, депрессивность, нарушение самоинтереса. Сре­ди поведенческих реакций с высокой степенью достоверности при­сутствуют — самостигмация, употребление алкоголя, наркотических препаратов, склонность к риску, агрессия, некритическое поведение, стремление к доминированию.

Также многочисленны последствия эмоционального насилия, нару­шение телесных и психологических границ в сочетании с постоян­ным поиском аффелятивной стимуляции создают повышенную го­товность к формированию виктимного поведения широкого спек­тра. Специфика содержания эмоциональной сферы заключается в контрастных переживаниях, связанных с постоянным поиском по­зитивных эмоций от переживаний любви, близости, доверия, и столь же постоянной фрустрации этих потребностей, вызывающей враж­дебность, гнев, агрессию и другие аффективные состояния. По сути, такие внутренние эмоциональные переживания сводятся по струк­туре к трем обобщенным характеристикам: зависимости, фрагмен­тарности (отсутствие интегрированности), низкой дифференциро­ванности. Е.Т. Соколова, рассматривая специфику воздействия эмо­ционального насилия над ребенком, отмечает, что неразвитость или разрушение эмоциональных отношений с близкими, часто стано­виться основой развития пограничной структуры личности (Е.Т. Соколова, С.В. Ильина, 2000). Автор отмечает дифференциро­ванность воздействия: так неразвитость отношений с ближайшим окружением лежит в основе формирования психопатического вари­анта аномалий, а нарушения отношений находятся в основе невра­стенического варианта. Е.Т. Соколова выделяет два полярных синд­рома — аффективной тупости и аффективной зависимости и, соот­ветственно, два направления аномального развития «Я». Синдром «аффективной тупости» характеризуется холодностью, отсутствием чувства общности с другими людьми, ощущением себя неспособным строить отношения эмоциональной привязанности, и, как след­ствие, отвержения себя и других. При синдроме «аффективной за­висимости» возникает неутолимая потребность любви, постоянный страх потери объекта привязанности. Для такой личности характер­на зависимость и тревожная неуверенность в себе и других (Е.Т. Со­колова, С.В. Ильина, 2000).

Последствия ситуаций, классифицируемых как психологическое насилие, столь же серьезны. Достаточно часто ребенок в ситуации психологического насилия смещает в своем сознании зоны своей ответственности и пытается отвечать за области, по сути, его не касаюшиеся. Так, например, попытки решать родительские проблемы могут приводить в чрезмерной ответственности за других, при отсут­ствии удовлетворения собственных потребностей. В результате бу­дут формироваться такие личностные черты, как: зависимость от ак­туальных потребностей, желаний и страхов остальных членов семьи, нарушение ощущения безопасности, отсутствие в принятии со сто­роны родителей, низкая спонтанность. Все вышеперечисленное со­ответствует созависимому типу личности.

Характерными чертами ребенка с психологическим насилием в анамнезе будут нарушение границ «Я» (их хрупкость и проницае­мость), обесценивание чувств (и утрата способности к их выраже­нию), нарушение способности к выстраиванию эмоциональной бли­зости с окружающими.

Многие исследователи феномена насилия, к которому относят неадекватные стили родительского воспитания, патологическую ро­дительскую установку, эмоциональную депривацию и симбиоз, уни­жение и т.п., отмечают, что любые формы насилия нарушают отно­шения привязанности, делая привязанность невозможной или сверх­ценной. Это ложиться в основу многих личностных расстройств. По результатам наших исследований существуют достоверные взаимо­связи между нарушением стратегий родительского воспитания и формированием виктимных форм поведения в последующем.

Очевидно, что столь же значительную роль играет факт пережива­ния насилия в этиологии формирования социально-психологической патологии. Известно, что подростки, склонные к алкоголизму и нар­комании, значительно чаще, чем в общем по популяции, подверга­лись насилию. До 80% людей, так или иначе совершающих насиль­ственные действия, сами в более раннем возрасте подвергались жесто­кому обращению со стороны близких или были свидетелями насилия в семье. Жертвы насилия впоследствии через механизм идентифика­ции с агрессором сами становятся агрессорами совершая криминаль­ные действия (Н.К. Асанова, 1997).

Большую роль пережитое в детстве насилие играет и в формиро­вании виктимного поведения у детей и подростков. По нашим дан­ным (О.О. Андронникова, 2005), основным фактором возникнове­ния агрессивного виктимного поведения является агрессивный или властный способ воспитания в семье, демонстрируемый в большей степени отцом. Как методы воспитания в данном случае часто ис­пользуются физические наказания, избиения, психологическое уни­жение, крик. При этом ребенок испытывает внутреннюю тревогу и депрессию, но склонен скрывать это, вымещая данные чувства на окружающих. Самоповреждающий и суицидальный тип виктимно­го поведения связан с враждебным отношением со стороны обоих родителей при значительной непоследовательности воспитательных воздействий. Такой подросток склонен к употреблению алкоголя, наркотиков, риску. Пассивное виктимное поведение (так называемая пассивная жертва) формируется при наличии внутренней семейной напряженности, тревожности при гиперопеке со стороны матери. Часто это семьи с внутренним неблагополучием, алкоголизацией. Данный тип подростка характеризуется тревожностью, доверчиво­стью, застенчивостью, внутренней напряженностью, высоким чув­ством вины. Часто в данном случае формируется созависимое пове­дение. Подростки, склонные к риску, характеризуются внутренней фрустрацией, раздражительностью, а также душевной мягкостью, за­висимостью от мнения группы, беспечностью. Специфика отноше­ния в семьях таких детей характеризуется безразличием к эмоцио­нальным потребностям ребенка (О.О. Андронникова, 2005).

Нарушения, возникающие вследствие пережитого насилия, за­трагивают все уровни человеческого функционирования. Это при­водит к долгосрочным последствиям, влияющим на специфику адап­тации к среде, и ставит вопросы самопринятия.

Таким образом, возникает необходимость психологической по­мощи детям, пережившим насилие. Особую категорию составляют дети, переживающие насилие в собственной семье. Психологическая депривация этой категории детей значительно более выражена, а ба­зовое доверие к миру подорвано.